4779
Привет, меня зовут Юра @seroslov. В этом канале пишу обо всем, что люблю. Я не размещаю рекламу.
Я уже два месяца счастливый безработный, поэтому поучаствовал в подкасте Гриши Пророкова @grishaprorokov о работе, классно: https://soundcloud.com/blitz-and-chips/s03e03
Читать полностью…
Ультракек: рэпер Хаски выступил на вечеринке по случаю запуска минаевского Esquire (а после, наверно, пообещал всех гостей поставить к стенке за буржуазную жизнь на Патриарших).
Читать полностью…
Cаранское издание «Городские рейтинги» тоже сняло катки с дрона (а вот это полтора месяца назад сделал The Village — сравните разницу в уровне жизни между Москвой и провинцией).
На самом деле не вижу ничего зазорного в том, чтобы маленькие провинциальные издания копировали успешные идеи и форматы: идеи есть у всех, а именно реализация стоит труда. Запускайте дроны, снимайте горожан в своих «Людях в городе», рассказывайте о необычных домах в «Где ты живешь», это круто и интересно читать, и никто кроме региональных вилладжей этого не сделает.
А вот этим трогательным значком из серии о 90-х напомним, что в 1993 году Борис Ельцин убил российскую демократию.
Читать полностью…
Москва, 1950-е. Вид с Крутицкой улицы на Новоспасский монастырь. Другие кадры: https://goo.gl/3FcDsR
Читать полностью…
Шутки шутками, но самые классные органические митболы я ел в Meatballs for the People в Сёдермальме. И так они мне понравились, что я влетел в 700 шведских крон.
Читать полностью…
Александр Горбачев @thedailyprophet подсказывает, что о монастыре у горы Качканар уже как раз был лонгрид в «Новой газете» (предсказуемо).
Читать полностью…
История в духе «Окраины» Луцика и Саморядова. В 1995 году советский офицер-афганец Михаил Санников основал на Урале буддистский монастырь. Землей, на которой стоит монастырь, владеет компания «Евраз», добывающая по соседству железную и ванадиевую руду (ее основные бенефициары — бизнесмены Роман Абрамович и Александр Абрамов). Старые рудники уже разработаны полностью, поэтому компания собирается начать добычу на новых землях и снести монастырь.
(Материал на «Свободе» при этом так себе: из этого можно суперлонгрид сделать, а там лишь фотоочерк.)
О, наконец-то вышел материал о владельцах электромобилей в Москве.
С электрокарами интересны две вещи. Во-первых, официально им разрешено парковаться бесплатно в зоне платной парковки, но гаишники не обращают на это внимания и регулярно штрафуют владельцев электрокаров. И, во-вторых, каждый год появляются новости о масштабном расширении сети электрозарядок и появлении десятков станций. И что? Каждый год ничего не происходит, а эти цифры просто переносятся на следующий год.
Разглядывал картинки нового дома в Копенгагене, и на одной из них заметил, что наконец-то достроили пешеходно-велосипедный мост от Нюхавн к Кристиансхавн (оказывается, его открыли еще летом).
Вернувшись домой из путешествий, я продолжаю невольно следить за тем, что происходит в понравившихся мне местах (чтобы потом поехать в них снова). Это очень классный опыт: как будто бы приобретаешь дополнительную идентичность; ты не просто, скажем, москвич, а и немножко житель того же Копенгагена. Ты живешь и меняешься, и у тебя на глазах меняется город.
Когда-нибудь мы с @ritapopova будем гулять с нашими детьми по этому мосту и расскажем им, что давным давно его все никак не могли достроить, зато в Кристиансхавне стоял ресторан Noma, в котором перепридумали всю северную кухню. Нынешний Noma, кстати, навсегда закрывается в феврале.
Dominion Tower, Москва. Архитектор Заха Хадид, 2015.
Читать полностью…
Кроме Шера, постсоветскую эклектику зафиксировал в своих фотопроектах немец Франк Херфорт — вы, скорее всего, видели его кадры причудливых небоскребов, возвышающихся над непритязательными старыми домиками в Азербайджане, Казахстане и России.
Читать полностью…
(2/3)
Недавно я вспоминал прошлогодние клипы: вот «Грибы» и MØ в спальных районах Киева; вот Макс Корж на фоне панельных многоэтажек Минска; вот Антоха МС проповедует добро и труд в московском Зябликове; Ира Смелая читает татарский рэп на фоне петербургского совмода; и даже Фараон и Бульвар Депо пять минут назад катались по Невскому, а теперь встречают утро, проезжая мимо новостроек по кольцевой дороге.
Спальные районы из панельных многоэтажек, по которым гуляют подростки в adidas и Гоше Рубчинском с группой «Грибы» в наушниках, — если выкинуть политику, то именно такой утрированный культурный портрет бывшего СССР, кажется, сформировался в моем информационном пузыре за последние несколько лет.
Этот образ модный, в нем есть своя романтика, а еще его легко экспортировать на запад. Понятно, почему: он воспринимается за рубежом как нечто отличное, экзотика, но эта экзотика не чрезмерная, а комфортная, легкоусвояемая; Россия — это все равно Европа. Свои панельные многоэтажки есть и в Стокгольме, и в Париже, и в Риме; Рубчинский под крылом Comme des Garçons делает абсолютно космополитичную одежду; хаус, рэп и рейвы придумали не в Киеве — ну и так далее.
Это все классно: я вырос в спальном районе и летом куплю пару вещей из последней коллекции Рубчинского. Но все же мы понимаем, что этот набор культурных образов — крайне избирательный и имеет малое отношение к повседневной жизни даже в Москве и Петербурге? А других нет.
И цитата из классического уже интервью с Хаски:
adidas и прочие корпорации, конечно, ****** (плохие). Не конкретные люди, а сама система. Но если мне бесплатно дают одежду, почему я должен от нее отказываться? Надо пользовать эти конторы, они все равно беднее не станут. Тем более я люблю спортивные костюмы и их все равно нужно где-то брать.
Российская эклектика, которая меня так волнует: Смоленск, вполне типовая «Пятерочка» середины 2010-х годов во вполне типовом доме культуры середины 1950-х.
Читать полностью…
В новой коллекции Ветман не хватает женского лука с сумочкой через плечо и полиэтиленовым пакетом «Марианна» в руке.
Читать полностью…
Неплохое интервью с Александром и Марианной Эльзессер, которые делают проект Heart of Moscow (вы все видели эти классные значки).
(Вообще у меня есть ощущение, что никто из моего круга не читает «Коммерсант», хотя там часто выходят материалы формата The Village и «Афиши», просто потому что чуваки не умеют продавать истории новой аудитории.)
Relationship status? Unconventional. My current partner — my best friend Desmond — and I share a deeply platonic kind of love. He may be gay, but for all intents and purposes he's my boyfriend.
Три недели до дня всех влюбленных, можно успеть сделать московскую версию этой анкеты.
Хочу сюда: http://copenhagenstreetfood.dk/en/
Читать полностью…
Буддистский монастырь Шад Тчуп Линг у горы Качканар, Урал.
Читать полностью…
Директор «Гаража» Антон Белов в своей Tesla Model S.
Читать полностью…
В начале января посмотрели Little Men из списка лучших фильмов года по версии Зельвенского; довольно классный.
Сюжет незамысловатый. Семья нью-йоркских интеллигентов — неизвестный актер, психотерапевт и их сын — получают в наследство дом в Бруклине, на первом этаже которого располагается магазин с не самыми модными женскими платьями. В магазине работает одинокая женщина, у нее тоже есть сын. Мальчики становятся друзьями, а интеллигенты, остро нуждающиеся в деньгах, собираются повысить арендную ставку хозяйке магазина в несколько раз. Новая цена ниже рыночной, но она все равно неподъемна для женщины. Та пытается возразить, что этот магазин придает определенный шарм району, идет на конфликт, но конец, в общем, предсказуем.
Как пишет Зельвенский, это «простой, но превосходно сделанный и эмоционально точный фильм о том, что денежные споры между хорошими людьми — еще неприятнее, чем между плохими». А еще это наглядный пример того, как работает джентрификация.
То есть меня очень смущает тот факт, что в обиходе джентрификация воспринимается как сугубо положительное явление. Мол, был какой-то странный район, в котором жили одни маргиналы и негде было с утра выпить флэт-уайт и съесть брускетту с крабом, а теперь вот скамейки, велодорожки, барбершопы, органические митболы и не в пример более модные люди. В этой истории позитивных изменений не хватает ровно одного: рассказа о том, что стало с «немодными» людьми.
Джентрификация — это когда бакалея или аптека на углу, в которую ты ходил десятилетиями, закрываются, потому что не выдерживают новых условий аренды. А ты сам в лучшем случае вынужден переехать на пару станций метро дальше от центра — а в худшем тебя просто по ошибке убивают полицейские, потому что у молодых и успешных IT-специалистов, которые теперь живут в районе твоего детства, несколько иной цвет кожи.
Копенгаген. Вид на Кристиансхавн и новый пешеходный мост.
Читать полностью…
Мало кто знает, что якорным арендатором московского бизнес-центра Dominion Tower на Шарикоподшипниковской улице, который построила Заха Хадид, является Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства. Чем занимается госкорпорация, которая сидит в дорогом бизнес-центре? Расселяет ветхое жилье.
(Кстати, у них есть полезный сайт, на котором можно посмотреть техническую информацию по каждому дому в России — год постройки и капремонта, серию, количество этажей, все такое.)
1 января 2018 года фонд должен прекратить свою работу, и черт его знает, кому тогда будет нужен Dominion Tower. Сейчас госкорпорация, которую курирует Сергей Степашин, арендует три из семи этажей; за полтора года в здании появились и другие арендаторы, но все это несерьезно.
Шахматная академия, Ханты-Мансийск. Архитектор Эрик ван Эгераат, 2010. Судя по Google Maps, сейчас этот пасторальный газон закатали в асфальт и сделали парковку.
Читать полностью…
(3/3)
Фотограф Максим Шер, который в своем проекте «Русский палимпсест» создает каталог архетипов постсоветского пространства, так высказался на тему восприятия России за рубежом:
Западный человек, интересуясь постсоветским пространством, всё равно не может избавиться от определённого представления о России, которое сформировала его культура. А за рубежом представление крайне фрагментарное — и это не их вина, а наша проблема, потому что мы не создавали для них ничего, кроме определённого набора образов.
Взгляд Запада на Россию до сих пор экзотизирующий: Россия для Запада — примерно как Китай. У нас тоже есть определённое восприятие Китая, но мы ни черта про эту страну не знаем, даже если там были, мы ничего не понимаем — до нас доносятся какие-то обрывки, и всё. Такова же для людей с Запада наша жизнь — она во многих аспектах для них совершенно дикая и непонятная. А спальные районы, видимо, очень хорошо укладываются в их представление.
Эти слова, я уверен, верны и для самих жителей постсоветского пространства. Кроме определённого набора образов, мы и для себя ничего не создали. У нас тоже есть определённое восприятие России, но мы ни черта про нашу страну не знаем и ничего не понимаем. И, кажется, нам все это неинтересно.
Каждый раз, выбираясь за пределы МКАД, я удивляюсь, насколько постсоветское пространство эклектично и полно анахронизмов, и как в нем XXI век может сочетаться с XIX, а три оператора мобильной связи — с очком во дворе (история про уличные таблички в Смоленске тоже из этой области). Я ничего не знаю про Россию, и я хочу узнать все.
(1/3)
Рассказывая в ноябре о первом концерте группы «Грибы», великий Артем Макарский между делом сделал одно важное наблюдение:
«Грибы» резонируют с местностью спальных районов: их цитируют в разговорах в метро, их можно услышать из наушников в маршрутке, они доносятся из проезжающих мимо машин — город отвечает группе взаимностью. Но с той частью Салтовки (район Харькова, в котором состоялся первый концерт группы. — Прим. Ю.Б.), в которой прошла юность Лимонова, «Грибы» не совпадают. Улице Поперечной, на которой жил писатель, сложно произвести впечатление: это просто двух-трехэтажные заснеженные дома. Похожие кварталы можно найти в каждом городе: такие есть и в части Уралмаша, и в минской Слепянке. Это не место для вечеринок с бумбоксами, это совсем другая действительность, к которой «Грибы» не имеют отношения. Мрачность вообще с ними не вяжется.
Это наблюдение про группу «Грибы», но если его немножко повернуть, то окажется, что оно про медийный образ постсоветского пространства.