4779
Привет, меня зовут Юра @seroslov. В этом канале пишу обо всем, что люблю. Я не размещаю рекламу.
Когда разглядываешь снимок этого прохожего, невольно придумываешь ему историю и превращаешь его в лирического героя. Это всего лишь маленький человек, живущий в одном из самых мрачных мест Петербурга, но, кажется, жизненной простоты, искренности и правды в нем в миллион раз больше, чем во всех тех неприятных людях, о которых регулярно приходится читать в новостях.
Я спросил Виктора, как звали этого человека; он уже не помнит. Помнит только, что «он немного хвореньким, юродивым выглядел, очень наивно общался». Потом Виктор еще много раз бывал на Канонерке, но снова его не встречал.
Вдруг вы знаете этого прохожего? Помогите его найти.
Пару дней назад в Петербурге после десяти лет строительства наконец-то открыли Западный скоростной диаметр — автомагистраль, которая проходит с юга на север города сквозь промзоны и спальники и минует центр вдоль Финского залива. Ее самый интересный участок — как раз приморский: попадая на территорию порта, трасса поднимается на высоту 50 метров, чтобы пропускать суда, идущие через Морской канал, пролетает над хрущевками Канонерского острова, а потом идет над морем по эстакаде в сторону Васильевского острова.
Ровно год назад The Village как раз написал о том, как над головами жителей Канонерки строят трассу, а фотограф Виктор Юльев снял фантастический репортаж с острова.
Как изменяется восприятие: в каком-нибудь 2010 году «Сапсан» казался чудом, а сейчас только и думаешь — ну как так, за базовую стоимость тут нет ни розеток, ни wi-fi. 🚆
Читать полностью…
А вот моя любимая агломерация Копенгаген-Мальмё: на видео видно, как между Данией и Швецией появился Эресуннский мост, а портовые районы городов переживают джентрификацию.
Читать полностью…
Сразу несколько читателей предложили свои варианты правильного написания этого слова. Какой из них употребляется чаще?
🇷🇺 Шуфлядка
🇺🇦 Шухлядка
Классно: «Смешивая браваду, нахрапистость, полушутливые поучения, жаргонные словечки и сленг, придуманный Киевстоунером, „Грибы“ изобретают нестандартный для русскоязычного хип-хопа язык. К слову о придуманном: что такое „пудинг“, в Киеве не знает никто, а и так не слишком знакомое русским слово „шуфлядка“ используется то ли для обозначения нижней части лица, то ли лица в целом: так, на концертах публику просят „трясти шуфлядками“».
Читать полностью…
В декабре моему отцу исполняется 50 лет.
Отец — интересный и нетривиальный человек. Бывший военный строитель, офицер, он отлично разбирается в истории, фортификации, боевой технике, оружии и военном обмундировании. Он прекрасный рассказчик, который может увлечь своими историями любого. Вместе с ним в детстве я часто гулял по всяким стройкам и разрушенным фортам и дотам, и это во многом предопределило мои будущие интересы. Но сам он никогда прямо не решал за меня, как мне жить, о чем мечтать, кого любить.
А еще мой отец годами жестко бил меня. В детстве работало правило трех предупреждений. Балуешься? Одно замечание, второе, а после третьего раза наказание. Вспылив, отец хватался за свой кожаный офицерский тапок и с размаху бил по голени, и еще, и еще. Меня старалась защищать мама, и прилетало и ей. Он знал, куда нужно бить; удары по голени — это очень больно, а потом ты ходишь с черными ногами: на одной семнадцать синяков, на другой еще десять, какие-то уже сходят, какие-то новые. Я до сих пор в любой ситуации предпочитаю носить брюки.
Став подростком, во время споров я скрывался в своей комнате и запирался на защелку — отец в ярости выломал ее. Однажды мы особенно сильно из-за чего-то поссорились; прямым ударом в лицо он сломал мои очки и уложил меня на пол, а потом встал мне коленом на грудь, пока я лежал, едва не захлебываясь от своей крови в горле. На следующий день он извинился и дал денег на новые очки. Кажется, с того момента мы больше ни разу не спорили, но и не общались толком.
В России не принято говорить о домашнем насилии, и я сам рассказываю о произошедшем во многом потому, что почти ничего не чувствую по этому поводу — разве что сожаление и какую-то усталость. Мне особо нечего добавить к этой паре абзацев: синяки на ногах прошли очень много лет назад, а оправ после той ссоры я сменил еще три штуки. Мне кажется, я давно простил своего отца — я не могу не любить его; вот только живу в другом городе и редко приезжаю погостить. Я никогда никого не ударю.
Но горькая правда заключается в том, что я до сих пор эмоционально изувечен. В один момент меня запросто можно растрогать до слез сентиментальным финалом «Прибытия», а в другой я буду со скучающим равнодушием наблюдать за жестокими убийствами в очередном корейском фильме.
Когда пару лет назад умерли мои дедушка и бабушка, я не почувствовал ничего. Мне хотелось загрустить, хоть как-то встрепенуться, но не вышло. И когда я вспоминаю детство, мне хочется по-настоящему закричать и заплакать; не останавливаться день, неделю, месяц, пока я не выплачу все слезы. Но я не могу.
Мой терапевт говорит, что это защитная реакция: когда-то очень давно, пережив травму, я словно выключил часть себя, чтобы игнорировать насилие и как-то функционировать дальше. Отец отбил мне не голени, а часть эмоций, и многие мои чудачества и странные черты характера лишь следствие этой травмы. Впереди у меня годы, чтобы все исправить.
Я оправдывал отца тем, что жестоким его сделала советская армия, и что его собственные родители сами были далеки от идеала. Но если я хочу включить себя обратно, мне нужно совершить первый шаг. В декабре у отца юбилей, и я поеду в Петербург, чтобы спросить его, зачем он все это со мной сделал.
В ноябре на русском наконец-то вышла «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары, и это очень классно (хотя по пути издание и потеряло каноническую обложку).
«Шансы на перевод этого романа, как мне кажется, у нас ничтожно малы (хотя я рада буду ошибиться) — по многим причинам. Огромный объем (720 страниц), детальные сцены насилия (в том числе над детьми) и любовь между двумя мужчинами отнюдь не делают этот роман чернухой про геев, но это ж еще пойди докажи», — так написала о «Маленькой жизни» год назад переводчица «Щегла» Анастасия Завозова, а потом сама же и поучаствовала в работе над российским изданием.
«Маленькая жизнь» — расширение пространства борьбы в чистом виде: это очень тяжелый роман о травме, которая навсегда остается с тобой. Спокойный и последовательный разговор о том, о чем почти не говорят в России.
«Афиша» протестировала в московских ресторанах мой любимый суп фо, который сейчас становится таким мейнстримом уровня хинкали и бургеров. Супер, что сделали, хотя нет вездесущего «Вьеткафе» (возможно, это и не нужно: есть PhoBo, с которым у сети один владелец и, видимо, одинаковое качество — но для массового читателя пояснение бы не помешало).
Результат не то чтобы удивляет: если вы ходите есть фо бо на Даниловский рынок или в Lao Lee, то все правильно делаете.
Вот еще мой любимый момент: «Важно во всей этой ситуации не забывать об одном. О чем бы ты ни рассказывал — о вещах, парках, кофе в модных местах — ты всегда рассказываешь об обществе и его желаниях, и словно Парфенов в «Намедни» складываешь портрет этого общества из повседневных вещей. Проблема многих лайфстайловых изданий как раз в том и заключается, что они пишут об условных шмотках тупо как о шмотках, как-то глубже не рефлексируя на эту тему. А нет ничего важнее и интереснее людей, нас самих».
Читать полностью…
Сегодня мы с Никитой объявили о своем уходе из LAM, и я вспомнил об одном трогательном совпадении.
Когда я только пришел работать в Hopes&Fears, за столом напротив меня оказался прикольный чувак с длинными волосами и в бейсболке козырьком назад — один из дизайнеров Look At Me. На рабочем месте у него валялась пачка комиксов, и мы заговорили о вышедшем за пару месяцев до того Battling Boy Пола Поупа — у меня он как раз был на бумаге, и я пообещал принести его в редакцию. Так мы и познакомились.
Спустя пару лет я главред The Village, Никита — арт-директор всех изданий компании, а Battling Boy наконец-то перевели на русский. Купить «Боевого парня» можно в «Чуке и гике» и «Двадцать восьмом». Стоит он всего 400 рублей, и это идеальный подростковый комикс, пусть и не самый массовый.
Если у вас есть ребенок, то это отличный подарок для него. А если ребенка нет, то просто купите комикс для себя: во-первых, Пол Поуп гений и как никто смешивает стилистику западных комиксов и манги. А во-вторых, наша индустрия комиксов — это, как и многие другие вещи в России, чистое подвижничество; если «Боевой парень» провалится, будет попросту жалко.
Маликов — великий человек, и в моем пантеоне богов 1990-х он вообще примерно на втором месте после Валерия Меладзе, но интересно другое.
Во-первых, баттлы в 2016 году окончательно стали мейнстримом, и жалко, что только The Village последовательно делает про них материалы: вот об организаторах баттлов, вот о женском баттл-рэпе, а вот — о том, сколько зарабатывает условный Галат. Хочу еще больше материалов, и не только у нас, но и в других местах. Это же дух молодости, самое классное.
Во-вторых, Маликов очень интеллигентный и смущающийся, но вообще-то слишком заметно, насколько он масштабнее всех окружающих вместе взятых. Он человек из эпохи централизованной доставки контента, и кем бы ты ни был в России 1990-х, ты не можешь его не знать; сейчас мир фрагментирован, и такое невозможно. И чуваки, конечно, шутят о том, что аудитория певца — это мамка все того же Галата, и сам он подшучивает над собой, но все это незлобно: господи, рядом с тобой чудо произошло, тут живой Маликов на баттле!
(Показательно, что главный медийный скандал последнего времени запустил тоже человек из доинтернетной эпохи — Константин Райкин.)
Лукьянов — классный фотограф; он любит исследовать российскую повседневность.
Читать полностью…
Чудовищная история. Весной спецкор Юля Галкина и фотограф Егор Рогалев ездили в Светогорск и Иматру, чтобы сравнить быт по обе стороны границы России и Финляндии. В финской Иматре проводником ребят стала местная журналистка Катри Икявалко; вчера Катри не стало. Ее и еще двух женщин (включая главу городского совета Иматры) прямо в центре города расстрелял из охотничьей винтовки 23-летний мужчина. Вообще не укладывается в голове: Финляндия — примерно самое благополучное и скучное место на свете, где не происходит ничего.
Читать полностью…
Но самое интересное в этой съемке — не кадры растворяющегося в тумане города, а трогательное фото одного местного жителя. Вот оно:
Читать полностью…
Мой пост о домашнем насилии стал невероятно популярен — я его писал, чтобы проговорить для самого себя какие-то вещи, и не ожидал такой реакции. Это очень важная тема, которую нужно обсуждать, но, простите, сам я не готов становиться символом борьбы, только пытаюсь разобраться в своей маленькой жизни. Однако если отстраниться от ситуации, то интересно наблюдать, как твой личный опыт оказывается универсальной историей, вызывающей сопереживание и рефлексию по поводу своей собственной жизни у многих людей.
(Хотя я должен признаться в одной вещи: мне было очень неприятно читать оскорбления от некоторых людей в адрес моего отца; это моя жизнь и мой нарратив, и это я могу осуждать его. Ну и потом, «твой близкий и любимый человек — мразь» — не самый мудрый способ поддержать кого-то.)
Но сказав «А», нужно сказать и «Б»: эта история не только и не столько о насилии.
У тебя может быть жесткий отец. Или доминантная мать, которая каждую неделю устраивает скандалы по телефону, потому что ты уделяешь ей мало внимания и не заводишь детей, а ведь она так хочет внуков. А, может быть, ты никогда и не подвергался дома ни физическому, ни психологическому насилию, и у тебя просто хорошие мама и папа, которые очень любили тебя — возможно, даже слишком любили. Но, мне кажется, в моем поколении — то есть среди тех, чье детство или юность пришлись на 1990-е и начало 2000-х — лишь немногие довольны отношениями со своими родителями. И мало кто ни разу не испытывал чувства вины за то, что он плохой сын или она плохая дочь.
Родители просто другие, и не очень понятно, как с ними разговаривать — именно разговаривать, а не осведомляться о здоровье и болтать о мелких бытовых вещах. Они выросли еще в СССР, и разница между нашими поколениями куда глубже, чем между ними и их родителями. И в тот момент, когда по-хорошему нужно было разговаривать с нами, воспитывать нас, им было просто не до того. «Мам, у меня было несчастливое детство. — Да как ты смеешь, мы тебя в 1990-е растили».
Вопрос о том, что воспитание ребенка должно строиться на уважении его качеств и интересов, а не навязывании ему определенных установок и постоянном контроле с наказанием, — лишь следствие этого мировоззренческого конфликта.
Впрочем, это мое субъективное мнение, и, вполне возможно, оно ошибочно. Но тема отношений родителей и детей в России не проговорена; самое время прервать это общее молчание.
Граничащий с Гонконгом Шэньчжэнь был основан в 1979 году в рамках китайского эксперимента по созданию свободных экономических зон, а теперь это один из главных промышленных мегаполисов мира, и именно здесь полмиллиона китайских рабочих на заводе Foxconn собирают ваши новые айфоны или PS4. А вот как выглядел рост города за последние 30 лет. (Шэньчжэнь расположен в правой части кадра — на востоке дельты Жемчужной реки.)
Читать полностью…
Читатели поправляют: не шуфлядки, а шухлядки. Шухлядка — выдвижной ящик стола или шкафа, то есть сленговое название нижней челюсти. («Трясти шухлядками» — намек на употребление MDMA и спидов?)
Читать полностью…
9 декабря в Москву приезжают «Грибы», а Артем Макарский уже побывал на их первом концерте в Харькове и разбирает феномен группы, о которой никто не знал еще полгода назад.
Читать полностью…
А еще этот роман важен мне самому, и вот почему.
Читать полностью…
На прошлых выходных я был в Казани и дал интервью местному сайту Enter. Получилось довольно интересно, хотя и люди из медиа вряд ли почерпнут что-то новое. Краткий пересказ такой:
— Чего, по вашему мнению, не хватает российским медиа?
— Российским медиа не хватает денег.
Посмотрите Николая в его любимом жанре про Дурова.
Читать полностью…
Круто, Дмитрий Маликов зашел посудить Versus.
Читать полностью…