91
Теория и клиника психоанализа в направлении мысли Зигмунда Фрейда и Жака Лакана. Для записи на личный анализ — @skvgn или другими способами в первой закрепленной записи.
Нарцизм и идеал. Идеализация и сублимация. Конструирование Я-идеала.
Приступаем к разбору заключительного, наиболее сложного и, пожалуй, важнейшего фрагмента работы.
Хорошо известно, что признаки детского нарцизма у нормального взрослого человека приглушены, что заставляет задать следующий вопрос: куда делось всё то количество либидо, которое поддерживало ощущение всемогущества ребенка? Траты исключительно на объектные катексисы объяснить ситуацию не могут – по понятным причинам.
Однако из психоаналитического наблюдения нам известно, что если цель либидинозного влечения противоречит представлениями человека о допустимости, то такое представление подвергается процессу вытеснения. Инстанция, появившаяся во взаимодействии с Другим и являющаяся носителем представлений о допустимости, инстанция, с которой субъект теперь сравнивает себя, получает название идеала (следует уточнить, что двоение идеала на Я-идеал, относящийся в лакановском прочтении к месту Je, и идеальное Я, соответствующее зеркальному moi, требует подробного прояснения). Именно к этому идеалу с момента его образования будет относится та либидинальная нагрузка, которая направлялась на Я ребенка.
NB! Идеал – это замена утраченного детского нарцизма. Инстанция идеала имеет нарциссическую природу.
Процесс формирования идеала – идеализация, как показано выше, приводит к перераспределению либидинальной нагрузки. Поэтому Фрейд справедливо указывает на необходимость отличать этот процесс от сублимации. Разница между идеализацией и сублимацией носит принципиальный, структурный характер. Идеализация затрагивает объект, который не претерпевает сущностных изменений, но, нагружаясь либидинально, приобретает статус идеального. Сублимация же связана с объектным либидо, а не с объектом, то есть приводит к смене цели влечения. Можно сказать, что не-сублимированное влечение движимо за объектом с целью одномоментной лавинообразной разрядки; в сублимации же мы имеем дело с движением к объекту, которое сопровождается продлённым поддержанием определенного уровня нагрузки. Важно понимать, что сублимация – это особая судьба влечения. Идеал может стимулировать начало сублимации, однако осуществлении её от идеала не зависит. Это может быть проиллюстрировано клиническими примерами невротических субъектов, для которых либидинальные инвестиции, направленные на соответствие требованию Другого демонстрируют дистанцию между накалом требований Я-идеала и доступом к сублимации инцестуозных целей влечений.
Мы уже сказали, что на образование Я-идеала используется большое количество либидо. Теперь стоит уточнить, что это либидо преимущественным образом является гомосексуальным. Амбивалентное отношение к отцу (в качестве любовного объекта и объекта агрессии) – главный пункт, позволяющий сформироваться Я-идеалу. Это проясняет принципиальную важность первой идентификации – с образом отца – которая позволяет выделить отца в качестве отличного другого и инвестировать либидо. Радикальный провал на месте первой идентификации приводит к невозможности сформировать Я-идеал.
Здесь же стоит сказать о первых начатках того, что в 1923 году получит название Сверх-Я. Фрейд говорит об особой инстанции в структуре психического аппарата субъекта, которую на момент 1914 года будет называть совестью, чьей задачей является непрерывное наблюдение за Я с целью поддержания нарциссического удовлетворения за счет соответствия требованиям Я-идеала (Другого). В дальнейшем этот важный момент поможет нам прояснить императивный характер Сверх-Я, артикулированный в требовании «Наслаждайся!» (или «Соответствуй требованию и удовлетворяйся за счет этого соответствия!»). Совесть (или Сверх-Я) находится на страже Я-идеала и генетически представляет собой критические голоса родительских фигур и всех прочих Других, которые примыкают к ним с течением времени.
⬇️ ключ к пониманию нарцизма ниже 🔑
Развитие объектной любви у женщин кардинальным образом отличается.
Фрейд говорит даже о "самом распространенном, чистом и настоящем типе женщины" (для ясности добавим: необходимо отличать женоненавистническую идеологию как таковую, кстати, ложно приписываемую Фрейду – с одной стороны, и исторический контекст – помним про кульминацию истерии на рубеже веков и на пороге Первой мировой войны – с другой).
Гипертрофия изначального нарцизма у девочки в пубертатном периоде не требует подробных прояснений – это лишь прямое следствие кастрационного комплекса в виде Penisneid, окончательного крушения надежд (что не является (!) синонимом усвоения). Особенное усиление нарцизма демонстрируют женщины, отличающиеся особой красотой, что практически полностью заграждает возможность объектной любви по отношению к мужчине. Выбор мужчины в этом случае всё еще продолжает работать на поддержание нарцизма: женщине нравится тот, кто демонстрирует ту же любовь, которой эта женщина любит себя сама.
Переход к объектной любви в таком случае возможен при рождении ребенка, которого как часть своего собственного тела женщина сможет любить в качестве объекта. (NB! Такой вариант объектной любви, в котором явственно проступают признаки вторичного нарцизма, видится нам гораздо более угрожающим в отношении дальнейшего развития тяжелых неврозов или психозов.)
Но есть и второй тип женщин, чей вариант объектной любви кажется куда более сохранным, устойчивым к нарциссической травме. Это те женщины, которые до периода полового созревания "ощущали себя мальчиками и отчасти развивались как мальчики". Столь выраженного усиления первичного нарцизма в пубертате в этом случае ждать не приходится. За счет сохранения инфантильной тяги к мужскому идеалу такие женщины становятся способными к осуществлению объектного выбора мужчины.
Резюмируем способы выбора любовного объекта.
К примыкающему типу отнесем любовь к кормящей женщине и/или защищающему мужчине.
К нарциссическому же отнесем выбор человеком такого объекта:
• как он сам (например, гомосексуальность);
• каким он был когда-то (см. последний описанный выше тип женского выбора);
• каким он хотел бы быть (например, любовь к идеалу – рассмотрим в дальнейшем);
• который прежде был частью его самого (например, объектная любовь к ребенку).
(в следующий раз продолжим разговор об идеале в рамках нарцизма)
Психическая переработка. Структурные элементы парафрении. Реституция Я.
Подведем своего рода промежуточные итоги.
Возбуждения в душевном аппарате, связанные с избытком либидо (об опасностях такого избытка выше), должны подвергнуться психической переработке [die psychische Bearbeitung]. Это в определенном смысле краеугольный камень процесса внутреннего отведения возбуждения, доминирующий в том случае, когда моторное отведение нежелательно или невозможно. Говоря языком Лакана, психическая переработка – это поиск представления для высвободившегося количества аффекта, его символизация.
Результатом переработки в неврозе является интоверсия либидо (обращения либидо на фантазматические объекты). При этом установить различие – подвергаются ли психической переработке реальные или воображаемые объекты – мы можем только после развития застоя либидо ввиду этой самой интроверсии. При парафрении результатом такой внутренней переработки является мания величия. Важно, что застой либидо в Я как источник патогенных влияний, стимулирует при этом же процесс выздоровления, что в клинической картине пациента выглядит как болезнь. Т.о. мания величия парафреника структурно соответствует интроверсии либидо при неврозах переноса.
NB! Невозможность психической переработки ввиду её осечки (относительная недостаточноть Имени Отца) при неврозах переноса проявляется в виде страха, который сам по себе может стать объектом переработки (развитие фобии, конверсии, реактивного образования). При парафрении такая осечка (Verwerfung Имени Отца) проявляется в виде ипохондрии и последующей попытки реституции.
Фрейд указывает, что зачастую мы сталкиваемся с тем, что часть либидо парафреника всё же остается связанной с реальными объектами (вероятно, примером полного отделения от объектов, при котором разделение объект/субъект стирается до неразличимости, может служить кататония). Именно по причине частичного сохранения нагрузки объектов в структуре парафрении можно выделить три элемента:
• нормальные или невротические явления (т.н. остаточные явления);
• проявления болезни (потеря интереса к объектам, мания величия, ипохондрия, аффективные нарушения, все виды регрессии);
• явления реституции: т.е. попытка восстановить связь с объектом по типу истерии при шизофрении и по типу невроза навязчивых состояний - при паранойе.
Принципиально важно уяснить разницу между остаточными явлениями и явлениями реституции: разница эта является структурной (!).
Остаточные явления возникают за счет сохранения части нормальной объектной нагрузки. Явления реституции же обязаны той части либидо, которая после отрыва от объекта и нарушения психической переработки не была использована на попытку излечения в виде мании величия или галлюцинации. Это различение – закончим словами Фрейда – позволяет получить «самое глубокое понимание структуры нашего душевного аппарата».
(в следующий раз продолжим про нарцизм в любовной жизни мужчин и женщин).
Напоследок не могу не сказать о том, что, хотя рассматриваемая работа и датируется 1914 годом, мы уже можем найти здесь, как мне кажется, начатки второй теории влечений.
Рассуждая о чувстве неудовольствия, вызванном либидинальной перегрузкой, Фрейд пишет на первый взгляд загадочную фразу. Он говорит, что «решающим моментом в развитии чувства неудовольствия является не абсолютная величина этого материального процесса, а, скорее, определенная функция этой абсолютной величины».
Как это понимать?
Речь идет об определенном пределе либидинальной нагруженности, по достижении которого Я вынуждено отводить эту нагрузку моторным способом. Однако не было бы никакого психоанализа, если бы не было тех, для кого возможность такого отведения оказалась в большей или меньшей степени недоступной. В неврозах переноса в качестве эрзаца такого отведения мы сталкиваемся с либидинальным инвестированием метонимических объектов, в псизозах – инстанции Я. Однако напомню и о другой группе неврозов, а именно о неврозах нарциссических, в частности, о меланхолии, где мы видим радикальную невозможность отведения нагрузки и разрушение собственного тела. Так что быть (в ближайшем будущем) разговорам о Todestrieb.
(продолжению тоже быть)
3) Либидо Я/объектное либидо.
Психическая жизнь детей и т.н. примитивных народов тоже обнаруживает нарциссические черты (ага, даже в первобытных племенах уже были абьюзеры с НРЛ) – аналоги мании величия парафреника: «переоценка силы своих желаний и психических актов, всемогущество мыслей, вера в волшебную силу слов, приемы воздействия на внешний мир, магия». Это позволяет говорить об «исходном либидинозном катексисе Я, который затем передается объектам». Но по своей сути этот катексис Я сохраняется. Нагрузку же объектов метафорически можно проиллюстрировать вслед за Фрейдом выпусканием ложноножек протоплазматического организма, например, амёбы, и последующим обратным втягиванием.
Либидо Я и объектное либидо связаны друг с другом обратно пропорционально: чем больше нагружается объект, тем меньше либидинальной нагрузки достается Я и наоборот. Влюбленность – пример максимальной нагрузки объекта и «отказа от собственной личности». Фантастические представления о конце света при шизофрении – пример экстремальной нагрузки Я и полного отказа от мира объектов (что и обуславливает фантазию о разрушении мира как такового). То есть разделение на либидо Я и объектное либидо обнаруживается только после появления объекта как такового (или его исчезновения). В состоянии нарцизма они слиты и остаются неразличимыми.
4) Сексуальные влечения и влечения Я.
(дисклеймер: это, возможно, наиболее сложный концепт не только этой работы, но и психоаналитической теории вообще).
Фрейд задается двумя вопросами: а) о соотношении нарцизма и аутоэротизма; б) о необходимости различения сексуальных влечений и влечений Я.
Ответить на первый вопрос (А) нетрудно. Аутоэротизм – неизбежное в своей необходимости состояние, поскольку изначально нет и не может быть того единства представления о себе, которым характеризуется выделение инстанции Я в качестве первого объекта (см. пост о стадии зеркала выше), необходимого для формирования нормального нарцизма.
Второй вопрос (Б) требует детального прояснения. Что говорит в пользу предположения о разделении влечений на сексуальные и влечения Я?
Первый аргумент Фрейда «разделение на голод и любовь». Как это понять? Во-первых, невозможно отрицать то, что за поддержание жизни индивида в качестве живого тела (голод, дыхание) отвечают те влечения, которые должны быть не связаны – по крайней мере напрямую – с поиском и поддержанием нагрузки сексуального объекта. Даже в состоянии максимальной влюбленности (то есть, как мы уже поняли, в состоянии полного либидинального истощения Я) продолжаются процессы, обеспечивающие жизнедеятельность, например, поиск еды и воды или, как минимум, дыхание. Поэтому мы вынуждены констатировать наличие влечений, которые могли репрезентировать такие потребности даже в состоянии дефицита либидо в Я. Вопрос о том, имеют ли сексуальные влечения и влечения Я один и тот же источник изначальный источник или же происходят из разных, будет исследован в дальнейшем, вероятнее всего, топологически.
Второй аргумент – «биологические соображения». О чем речь? Фрейд говорит о «двойном существовании» индивида: в качестве «самоцели» и как «звено в цепи». Сексуальные намерения индивида принимаются Я как свои собственные, тогда как с точки зрения биологического тела удовольствие, достигаемое во время сексуального акта, лишь маскирует биологическую необходимость продолжения индивида в качестве рода.
(продолжение разбора следует)
Такое ощущение, что большинство видео пси-пошива в интернете сего дня посвящены нарциссизму. Как распознать нарцисса? Как защититься от нарцисса? Топ-10 признаков, что перед тобой нарцисс! Симптоматично и утомительно.
Но, чтобы не быть исключением и не обнаружить свой собственный нарциссизм [спойлер, нарциссизм, о ужас, у всех], займемся перепрочтением работы Фрейда "О введении понятия нарцизм" 1914 года.
P.S. Кстати, самый точный признак, что перед вами Нарцисс: если вы смотрите на это фото, знайте, это картина Караваджо, Нарцисс [Narciso], 1597.
Наиболее очевидная - идентификация пациентки со своей подругой: указанием на эту идентификацию служит не только метафорическая замена между означающим желания пациентки и её подруги (икра -> лососина), но так же и своеобразное отношение обеих женщин к объектам своих желаний. Супруга мясника ведет себя так же, как её подруга. Здесь мы говорим о воображаемой идентификации или идентификации по черте (в терминах Вапперо): пациентка идентифицируется со своей подругой по одной единственной черте неудовлетворенного желания. Однако возникает вопрос: зачем пациентке идентифицироваться со своей подругой? И ответ на этот вопрос есть в материале случая. Объяснение этому нужно искать в тех отношениях, которые устанавливаются между мясником и подругой его супруги.
Супругу пациентки нравятся женщины с пышными формами. Подруга его жены – женщина худая. Т.е. подруга [неподражаемая женщина] явно не его типаж. Но несмотря на это, пациентка замечает, что её супруг странным образом положительно отзывается о её подруге. Солер подчеркивает, что на этом примере очень легко проследить то пристальное внимание, с которым истерический субъект отслеживает желание другого, Другого в целом. В данном случае, супруга мясника отслеживает не только желание своей подруги, но даже в большей степени желание своего мужа. Именно здесь и дает о себе знать истерический вопрос. Лакан формулирует его следующим образом: «Нет ли у него тоже такого желания, которое угасает, когда всё в нем удовлетворено?».
Отношения между мужем и женой прекрасные, он любит её, наслаждается ею. Казалось бы, чего еще желать? Здесь-то и проступает истерический запрос на толику неудовлетворенности не только в себе, но и в другом, в партнере. Вот почему подруга пациентки оказывается неподражаемой, вот почему возникает необходимость идентификации по черте. Солер говорит очень точно: супруга мясника не понимает, каким образом её подруга умудряется вызывать интерес её мужа, который настолько удовлетворен. Лакан будет формулировать истерические вопросы в разных формах: «Как можно любить другую женщину? Как может другая женщина быть любимой мужчиной, который не может быть удовлетворен ею?». В данном вопросе ситуация остается энигматичной: мужу пациентки нравится подруга его жены, несмотря на то, что она не в его вкусе.
Очевидно, что истерический субъект заинтересован в чем-то, что не является удовлетворением. Солер права: если кто-то любит икру, он её ест или, по крайней мере, имеет намерение удовлетворить это желание, а здесь мы имеем дело с субъектом, который не ищет удовлетворения своего желания, но который скорее заинтересован в Другом ввиду нехватки этого Другого. Французские термины для этого явления - «le manque du sujet» (нехватка субъекта), «le manque à être» (нехватка бытия), то есть «желание быть» субъекта.
1937 год. Лакан делает фотографию своей первой жены Мари-Луизы с дочерью Каролиной у зеркала.
Читать полностью…
Грубость кинематографа в вопросе изобразительно-выразительных средств на примере случая Доры. Короткий метр 79 года.
https://vk.com/video-197265731_456241082
Наслаждение, объект наслаждения, означающее
Следует различать наслаждение в качестве ощущений, связанных с телом, и объект наслаждения – в смысле объекта, который является его условием. Истерическая позиция отвращения к наслаждению логически ведет к денонсированию этого объекта [наслаждения].
В связи с этим Солер задается вопросом: что же такого есть в самом симптоме? Где именно локализовано наслаждение?
Согласно Лакану наслаждение всегда локализуется в означающем. Однако означающее может выступать одновременно и в качестве объекта. Так Солер проясняет выражение Лакана «женщина - это симптом мужчины»:
«Женщина локализует сексуальное наслаждение мужчины. В этом ключе она является симптомом, объектом. В то же время она оказывается означающим – в удвоенном смысле. Не только потому, что все женщины есть означающие, но так же потому, что в выборе объекта всегда прослеживаются перверсивные черты. Выбранный объект является означающим в качестве женщины, поскольку она несет на себе черты именно той женщины для именно того мужчины. Говоря о перверсивных чертах, речь не идет о том, что каждый перверсивен в структурном смысле. Но это значит, что для каждого субъекта в его сексуальном объекте обнаруживаются означающие черты, которые позволяют локализовать в нем — в качестве сексуального объекта —перверсивное наслаждение».
(продолжение следует)
#база
1) Касательно влечений. Действительно, в некоторых текстах Фрейда мы можем обнаружить указания на преимущественную связь невроза навязчивости с анальным влечением, а истерии - с оральным. Однако ключевым в данном контексте является эта преимущественность: как справедливо отмечает Солер «это вопрос частоты».
Еще один подход, связанный с влечениями, это вопрос диспозиции активного и пассивного. Согласно некоторым текстам Фрейда навязчивый невротик по отношению к сексуальности занимает активную позицию, тогда как истерический субъект оказывается на позиции большей пассивности. Крайне важным являются рассуждения Фрейда о «истерическом ядре обсессии»: истерическое ядро обсессии - ядро сексуальной пассивности.
2) Еще более важным в психоаналитическом контексте оказывается позиционирование субъекта относительно наслаждения.
Истерический субъект занимает фундаментальную позицию отвращения, некоторой гадливости по отношению к сексуальности; эту позицию можно рассматривать как «первичный ответ» или реакцию на отказ.
С другой стороны избыток первичного наслаждения рассматривается Фрейдом как источник обсессии. Солер поясняет: это значит, что субъект навязчивости чрезвычайно сильно захвачен наслаждением. Именно в этом прослеживается принципиальная оппозиция между двумя типами невроза.
Это прояснение позволяет понять разницу в способах возврата вытесненного материала, посредством которого субъект вынужден иметь дело с феноменологией своего симптома.
(продолжение следует).
#база
I. От травмы к фантазии (2).
Солер говорит, что «конструкция Фрейда проста».
Сексуальное влечение имеет 2 компонента - несовместимая с Я идея о сексуальности (репрезентант влечения, Vorstellungsrepräsentanz; а в терминах Лакана - означающее/signifier) и «квант/сумма аффекта» (наслаждение, jouissance), то есть реальное сексуальное возбуждение как таковое. Аффект не является идеей, это что-то реальное в теле субъекта.
Такое разведение представления влечения и аффекта оказывается ключевым для понимания связи означающего и наслаждения.
⬇️
Теперь имеем часть Écrits отдельным изданием на русском языке. Содержание первого тома (для причастных и интересующихся) на фотографии.
Читать полностью…
Любовная жизнь мужчин и женщин.
Исследование нарцизма невозможно представить без подробного изучения любовной жизни. Вспомним, что ребенок осуществляет выбор объекта в первую очередь в связи с тем удовлетворением, который приносит этот объект; речь идет об удовлетворении «жизненно важных функций, служащих самосохранению», удовлетворением по существу аутоэротическим. Сексуальные влечения на этом этапе неотличимы от удовлетворения влечений Я, к которым первые примыкают и получают от оных независимость лишь в дальнейшем.
То есть: первыми любовными объектами ребенка становятся люди, ответственные за его кормление, уход и охрану. Такой тип выбора объекта называется примыкающим. Его главный критерий – удовлетворение влечений Я. А другими словами – обнаружение в объекте выбора черт того объекта, который был причиной этого удовлетворения, а вовсе не свойств объекта как такового.
Наряду с примыкающим обнаруживается иной тип, когда выбор объекта осуществляется не на основании удовлетворения влечений Я, не из-за обнаружения в объекте прообраза матери (или иной фигуры), а при распознавании собственного образа в объекте. Такой тип называется нарциссическим.
При этом нельзя сказать, что теперь можно провести строгое разделение субъектов в соответствии с двумя типами на две группы. Чаще всего субъект обнаруживают признаки обоих типов, каждый из которых может оказаться более или менее выраженным. Главная мысль в том, что у каждого субъекта мы находим два изначальных сексуальных объекта: сам субъект и заботящийся о нем человек (например, мать).
Теперь отдельно о мужчинах.
Для любовной жизни мужчин преимущественно характерен выбор по примыкающему типу, удовлетворение влечений остается главным критерием выбора. При этом часто наблюдаемая и явная гипертрофированная сексуальная переоценка выбранного объекта, обязана своим происхождением первоначальному нарцизму ребенка, то есть переносу нарцизма на любовный объект. Первичный нарцизм, таким образом, проявляется в том, что выбранный объект нагружается либидинально в связи с тем, что удовлетворяет нарциссические влечения, а не в том, что в выбранном объекте был обнаружен прототип самого себя, что без сомнений мы отнесем к выбору нарциссического типа.
Ярчайшим примером такого преимущественно нарциссического выбора объекта у мужчин является гомосексуальность, в которой любовный объект выбирается прежде всего на основании сходства гениталий и других признаков, по которым возможна идентификация объекта с самим собой. При этом гомосексуальность далеко не единственный (но наиболее показательный) пример нарциссического выбора. В клинике мы постоянно сталкиваемся с ситуациями, когда в женском объекте выбора мужчина обнаруживает собственные черты, что и служит критерием этого выбора.
Зачастую в аналитической литературе и речах аналитиков можно встретиться с идеей, что между примыкающим и нарциссическим типом выбора объекта нет никакой разницы (основания для таких заключений кажутся по меньшей мере недальновидными, а по большей - опрометчивыми, но и в первом, и во втором случае - непроясненными). Затирание этого различения приводит к неверной трактовке клинической ситуации целиком.
⬇️ дальше про женщин.
Сегодня у меня состоялась дискуссия об инфантильной сексуальности с представителем расы гештальт-терапевтов (я выжил), который, к моему удивлению и сожалению, «прекрасно понимает всё, что написал Фрейд».
Этим достижением гештальт-терапевт обязан «понятному» [читай кощунственному] переводу на русский язык И. Поляковой. Так что к точному наблюдению @vashchilo о риске вычитывания собственных ассоциаций в текстах Фрейда добавлю: как же повезло русскоязычному читателю, что у него есть возможность обратиться к переводам Боковикова! Несмотря на единичные вопросы к его выбору означающих, вопросы эти предельно единичные, настолько единичные, что можно пересчитать по пальцам одной руки.
__________________
Мораль истории уместно сформулировать словами Лакана: «Такое тонкое дело, как перевод Фрейда, негоже доверять околитературным дамочкам».
Органические болезни, ипохондрия и кое-что ещё (продолжаем про нарцизм)
Изучать функции элементов системы следует на таких системах, где изучаемый элемент не работает должным образом. Мы уже выяснили, что Фрейд делает – вполне закономерно – большую ставку на исследование психозов – обильный материал для изучения функций инстанции Я. Однако не психозом единым. Похожие изменения с точки зрения либидинальной экономики обнаруживаем мы при а) органической болезни и б) ипохондрии (не будем, кстати, забывать, что Фрейд уже порывался выделить ипохондрию в качестве отдельного невроза, а не просто симптома, который встречается в рамках любого другого невроза).
А) При органической болезни мы сталкиваемся с состоянием резкой потери интереса к объектам окружающего мира, в том числе либидинального интереса к любовным объектам. Памятуя о том, что Я прежде всего телесно (то есть является психической проекцией тела), легко догадаться, что нарушение физической структуры больного органа неминуемо сказывается на представлении об органе в бессознательной части Я, что требует увеличения количества либидо на поддержание самой структуры Я. Т.о. безразличие к окружающим объектам является прямым следствием возврата либидо к Я.
При этом интересно, что в ряде случаев во время органической болезни можно столкнуться с тем, что репрезентанты агрессивных влечений в отличие от сексуальных, напротив, подгружаются легче. Стоит задаться вопросом: не связано ли это с оживлением образа расчлененного тела (запись о котором в бессознательном не исчезает даже в случае структурного оформления Я как инстанции), самим фактом физического недуга тела представленного?
Аналогичная экономическая ситуация характерна и для состояния сна: потеря интереса к объектам окружающего мира ввиду утомления –> отвод либидо –> засыпание. Вспомним, что во сне агрессивные влечения также находят себе репрезентанты с большей легкостью, чем это могло бы быть наяву при условии здорового тела.
Фрейд говорит прямо: «...мы имеем дело не с чем иным, как с изменениями распределения либидо вследствие изменения Я». То есть первично (!) изменения затрагивают именно Я, а экономические нарушения являются прямым следствием этих изменений.
Б) Ситуация ипохондрика на структурном уровне очень схожа с ситуацией индивида, страдающего физическим недугом. Однако стоит прояснить, что такое понятие, как "отсутствие органических изменений" в ипохондрии может говорить, например, лишь о недостаточной чувствительности методов исследования, которые применяются в отношении телесных недугов. С точки зрения либидинальной экономики не будет большой смелостью предположить, что тело ипохондрика точно так же подвергается изменениям, однако столь незаметным, что находят отражение лишь в изменении Я и распределении либидо.
NB! Важно обратить внимание на то, как располагаются парафрении, ипохондрия и неврозы переноса в отношении друг друга и упомянутого разделения на Я либидо и объект либидо.
Парафрении и ипохондрия оказываются полностью зависимыми от либидо Я, а неврозы переноса от объектного либидо.
Проясним это ключевое различение, воспользовавшись лакановским аппаратом. Психозы и парафрении, сталкиваясь с угрозой утраты Я, вынуждены усилить либидинальные инвестиции в Я в качестве Je, что проявляется в виде мании величия (или бреда преследования) и в сверхценных идеях по поводу больного органа соответственно. В свою очередь субъект истерии или навязчивости при актуализации кастрационного комплекса, страха потери объекта, перегружает Я в качестве moi, т.е. метонимического объекта, в соответствии с чем переоценку получает один или несколько тех самых воображаемых объектов.
⬇️
Ч.1
Говорить о нарцизме Фрейд начинает, отталкиваясь от работ немецкого психиатра и криминолога Пауля Адольфа Некке, который был известен своими статьями на тему гомосексуальности. В статье 1899 года «Сексуальные перверсии в психиатрической больнице» он говорит о нарциссизме как «тяжелейшей форме аутоэротизма». То есть под нарцизмом понимается такой вид перверсии, при котором манипуляции с собственным телом в качестве объекта приводят к сексуальной разрядке. Однако, благодаря психоаналитическим исследованиям стало очевидно, что некоторые черты подобного нарциссического поведения могут быть обнаружены не только среди перверсивных пациентов, но так же среди людей с инверсией и(ли) неврозами.
Попробуем проследить продвижение Фрейда в виде тезисов.
1) Нарцизм как препятствие при работе с неврозом.
В разбираемой работе, а еще в работе «Я и Оно» и описании случая Сергея Панкеева это препятствие получит название нарциссической непроницаемости, суть которого состоит в том, что та часть либидинальной нагрузки, которая должна работать на создание и поддержание переноса, оказывается недоступной ввиду связывания с Я непроницаемого пациента. Таким образом, нарцизм в неврозе необходимо рассматривать как «дополнение к эгоизму влечения самосохранения».
2) Нормальный, первичный и вторичный нарцизм.
Для разведения этих понятий Фрейд прибегает к сравнению пациентов с шизофренией (парафрениями) и неврозами (истерией, неврозом навязчивых состояний). Главные особенности парафреников – «мания величия и потеря интереса к внешнему миру». При этом истеричка и навязчивый невротик тоже до некоторой степени отторгаются от внешнего мира, но радикально иначе: Фрейд указывает, что «эротическое отношение к людям и вещам у них не исчезло» и что оно «сохраняется у них в фантазии».
Другими словами, невротический пациент заменяет объекты реальные объектами воображаемыми (которые, могут быть взяты из воспоминаний или представлять собой некоторую смесь из воспоминаний и реальных объектов). При этом – и это оказывается ключевым для понимания моментом – «они отказываются совершать моторные действия для достижения своих целей». При парафрении фантазматической замены утраченных реальных объектов не происходит. Имитация такой замены в виде бреда или галлюцинаций оказывается попыткой шизофреника возврата либидо к объекту, то есть попыткой разгрузки Я, своего рода попыткой излечения.
Таким образом, нормальный нарцизм – «необходимый промежуточный этап при переходе от аутоэротизма к объектной любви»; первичный – усиленная нарциссическая нагрузка вместо ожидаемого катексиса объектов в неврозе; вторичный – максимальная нагрузка Я с полным отказом от реальных объектов и их воображаемой замены.
⬇️ дальше больше
В качестве визуального продолжения предыдущего поста в кинокартине Терри Хьюза 1991 года «Жена мясника» (The Butcher’s Wife) можно подсмотреть типичные черты истерии: гл. героиня — ясно/видящая, а психиатр не может помочь, т.к. сам оказывается под влиянием её [истерических] чар.
P.S. Кстати, в 1992 Деми Мур, сыгравшая гл. героиню, была номинирована на премию «Золотая малина» за худшую женскую роль.
2. Формы расщепленного субъекта (2). Истерическое желание.
Главенствующее расщепление, о котором говорил Фрейд, это расщепление, которое происходит между пациентом и его сексуальностью.
Лакан представляет расщепленного субъекта соответствующей матемой ($) несколько иначе, сохраняя при этом смысловую нагруженность фрейдовского различения. В работе 1955 года «Варианты образцового лечения» Лакан четко говорит о несовпадении партнера речи и сексуального партнера. Инстанция большого Другого (А, Ⱥ) необходима Лакану, чтобы начать говорить о желании. Большой Другой – это тот, кто может дать ответ. Желание получить ответ делает субъекта субъектом желания, эффектом означающей цепочки.
Психоанализ имеет дело не с потребностями субъекта, но с желанием. Желание, скажет Солер, подразумевает нехватку, вопрошание, поиск некоего объекта, который не может заставить нехватку исчезнуть, но который может сделать эту нехватку менее болезненной.
Вернемся к истокам, а именно к IV главе «Толкования сновидений» - к сновидению супруги мясника, которая рассказывает Фрейду, что приснилось ей следующее: «Я хочу устроить для гостей ужин, но у меня ничего не заготовлено, кроме копченой лососины. Я думаю о том, чтобы пойти что-нибудь купить, но вспоминаю, что сегодня воскресенье, и все магазины закрыты. Я хочу позвонить по телефону поставщикам, но телефон не работает. В результате от желания устроить ужин мне приходится отказаться».
Перед нами манифестное содержание сновидения, в котором, как ни странно, нет ни намека на «исполнение желания», напротив, в отношении предсознательного желания, мы сталкиваемся с описанием явного не-исполнения.
Каким же образом продвигается толкование? Исключительно на основании материала, который предоставляет сама пациентка, у которой есть подруга, которая любит лососину и которую она не позволяет себе есть. Солер проясняет, что депривация желанного объекта – прямой путь к тому, чтобы длить это самое желание; желание остается желанием, будучи неудовлетворенным. Лакан указывает, что лососина - это означающее желания подруги пациентки Фрейда. Интересно, что сама пациентка ведет себя похожим образом в отношении икры: она заявляет, что очень любит икру, однако, когда её муж предлагает ей купить икры, она решительно отвергает это предложение и даже просит его не покупать её ей. Т.о. икра становится означающим желания пациентки.
В манифестном содержании сновидения икры нет, есть только лососина. Потому вслед за Лаканом мы говорим о метафоре - о замене одного означающего другим: S/S1. Если икра является означающим неудовлетворенного желания, то желание икры означает желание неудовлетворенного желания. То есть, говорит Солер, желание икры - это метонимия желания в качестве неудовлетворенного.
Фрейд показывает, что в истерии мы обнаруживаем желание лишения, неудовлетворения желания как самого условия желать. Лакан же задается вопросом: что же в бессознательном значит это желание неудовлетворенного желания? Т.к. до сих пор речь шла исключительно о сознательном желании.
Солер делает акцент на том, что истерический субъект знает, что она играет с идеей икры, чтобы поддерживать свое желание. Она знает это, она говорит об этом.
Итак, участники зарисовки: супруга мясника, её супруг и её подруга. Вопрос в том, где же субъект? «Что насчет желания сновидицы», - спрашивает Солер и предлагает, чтобы ухватить субъекта, обратиться к вопросу идентификаций.
⬇️
2. Формы расщепленного субъекта (1).
Речь - это то единственное, с чем и с помощью чего мы имеем дело в анализе. Однако эффекты анализа, произведенные речью, обнаруживаются в чем-то таком, что речью не является, а именно в симптоме. Эффекты психоанализа – это речевые эффекты, оказываемые на симптом.
Так появляется необходимость прояснения: каким образом эти эффекты достигаются? Каким образом речь связана с симптомом? И о каком расщеплении субъекта идет речь в психоанализе?
В статье 1957 года «Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда» Лакан говорит, что «невроз – это вопрос».
Чтобы понять это высказывание, следует пояснить, что имеет в виду Лакан, говоря о субъекте как субъекте речи. В работах Лакана мы сталкиваемся с непереводимым на русский язык различением инстанции Я: различением на moi (собственное я) и Je. Тогда чем является фрейдовское Я [Ich] как инстанция: moi или Je?
Различение двух этих планов объясняется теорией стадии зеркала, иллюстрирующей момент «самосознания», отчуждения.
Я как инстанция образуется в тот момент, когда происходит присвоение субъектом зеркального образа, образа внешнего по отношению к нему, к тому, кто перед этим зеркалом находится. Другими словами говорящий субъект (Je), возникающий, вероятнее всего, в этот момент впервые, «узнает» себя не в себе, указывая не на себя, а вовне, на зеркальный образ, который и станет служить опорой «самотождественности» в дальнейшем. Связь между субъектом и зеркальным образом имеет языковую природу. Именно с помощью речи субъект (Je) присваивает себе зеркальный образ в качестве внутрипсихического объекта – собственного Я (moi). Именно поэтому нельзя без оговорок заявлять о совпадении инстанции Я с субъективностью, как минимум, в полной мере.
Во втором семинаре Лакан скажет прямо: «Мое Я (moi)…это особый объект, внутри опыта данного субъекта присутствующий. Да, буквально так: мое Я представляет собой объект – объект, выполняющий определенную функцию, которую мы назовем здесь функцией воображаемой»
Речь как таковая уже служит выражению некоторой иной реальности, говорит Солер: выражению мыслей, чувств и.т.д. В этом легко обнаружить некоторое сходство между речью и языком. То, о чем мы говорим, является продуктом речи.
Субъект в лакановском смысле - это не агент речи, а её эффект.
И психоанализ имеет дело не с «человеком в целом», а лишь с той его частью, которая трансформирована речью.
Это прояснение оказывается абсолютно необходимым для того, чтобы подобраться к вопросу о расщепленном субъекте в полной мере.
(продолжение следует)
#база
Louise Bourgeois, «Arch of Hysteria», 1993.
Читать полностью…
I. От травмы к фантазии (3). Дополнения.
Отвращение к наслаждению/Захваченность наслаждением
Солер задается важным клиническим вопросом: как истерическая позиция в виде отвращения к наслаждению и позиция одержимого в виде избыточной захваченности наслаждением манифестируют в наслаждении симптомом?
Отвращение к наслаждению истерички не означает, что он(а) порывает со всякими отношениями, могущими с этим самым наслаждением её столкнуть. Позиция отвращения выступает вперед при провале защиты против этого отвращения, и возврат вытесненного материала указывает на провал этой защиты, что и является источником симптома.
Схематично позиции истерика и навязчивого субъекта Солер артикулирует следующим образом: «Симптом всегда является результатом сбоя защиты: защиты от возникновения чрезмерного влечения к наслаждению у обсессивного субъекта и от отвращения к наслаждению – у истерического».
Стыд и вина обсессивного невротика, возникающие из наслаждения, исторически происходят из его первичной позиции по отношению к наслаждению, его захваченности им. В случае же истерического субъекта мы преимущественно видим обвинение Другого, а не вину или стыд. Для истерички, говорит Солер, «это всегда вина Другого». Обвинения истерички, таким образом, связаны с фактом фундаментального отвращения по отношению к сексуальности.
⬇️
Говоря о защите, Фрейд имеет в виду реакцию субъекта на то, с чем он сталкивается в качестве сексуального. Солер затрагивает определенный этический момент: реакция субъекта подразумевает его выбор, а выбор связан с ответственностью субъекта. Однако сексуальность по отношению к субъекту оказывается ему гетерогенной и потому травматичной, а вовсе не потому, что вовлекает соблазнение другим. Автор настаивает на том, что даже если сексуальность переживается в качестве «аутистического ощущения», то она тем не менее переживается как что-то незнакомое, даже инороднее по отношению к субъекту. Таким образом этический вопрос ответственности оказывается до определенной степени снятым: субъект не ответственен за то, что переживается им в качестве сексуального, однако вопрос то, каким образом он обращается с этим переживанием, то, что вслед за Лаканом мы называем «позицией субъекта» по отношению к наслаждению, оказывается вопросом выбора. Фрейд же говорит прямо: вопрос выбора невроза.
Солер напоминает о рассуждениях Фрейда касательно субъективного ответа на вопрос выбора невроза: 1) зависит ли этот ответ от того, какие влечения вовлечены по преимуществу, или же, 2) этот ответ зависит от позиции субъекта, защиты Я как таковой?
⬇️