Все добродетели — это волевые вещи.
И любовь — не тогда любовь, когда я весь, так сказать, пушистый, мягкий, добрый и на всех моргаю глазками-бусинками, всех люблю; эта любовь вообще ничего не стоит, если жёстче не выразиться.
Любовь — это когда я никого не люблю, но заставляю себя делать дела любви.
Я имею раздражение, ненависть, нетерпение, массу других сердечных эмоций, совершенно не вписывающихся в любовь, противоположных ей, однако я имею страх Божий и понуждаю себя на добродетель, и через силу, волевыми усилиями, делаю то, что делать нужно.
Вот это уже имеет награду.
Нельзя списывать добродетели на природное свойство: вот он добрый от природы и ему хорошо, вот он всех любит, потому что хорошим родился.
Это всё ерунда, это вообще никакой цены не имеет.
А цену имеет волевое усилие, направленное в сторону добродетели.
Поэтому терпение — это воспитываемая вещь. Нужно просто волю включить: поменьше "сюськаться" над собой, поменьше сентиментальничать, поменьше обижаться, поменьше носиться с собой как курица с яйцом, поменьше вспоминать о минувших обидах.
Вообще, поменьше носиться с собой, побольше включать режим терпения.
Сама себе сказала: "Ну ладно, ну пусть будет так, слава Богу, что так. Буду терпеть то, что Бог дал. Слава Тебе, Господи!"
И поехали дальше.
Вот в волевом режиме вы приобретёте терпение, а иначе будете всю жизнь барахтаться в этой луже сентиментальности.
Про имена в Крещении. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/6656ffdde420d726466d91cf
Тот, чьё имя использовали самозванцы. Отец Андрей Ткачёв
https://youtu.be/etPBXULN3P4
Люди должны любить друг друга
Это истина прописная, вместе с тем почти никем не исполняемая и к тому же замусоленная долгими разговорами вокруг нее да около. Чтобы любить, нужна благодать и готовность на жертву.
Иначе – только эгоизм и утомительное словоблудие.
И, не правда ли, когда слышишь об обязанности любить, то, с одной стороны, чувствуешь, что нужно сделать что-то о-о-очень большое.
А с другой стороны, возникает провокационный вопрос: «А что, собственно, делать?»
Если к любви относиться не как к приятной эмоции, а как к полю, которое нужно возделывать, то нужны конкретные упражнения, конкретные действия по приближению к цели.
Например, прежде чем что-то хорошее делать, нужно учиться хорошо думать о людях.
Все наши видимые дела вырастают из невидимых мыслей.
В конечном итоге мы поступаем именно так, как мыслим.
Во всем, как вы хотите, чтобы поступали с вами, и вы поступайте так же и не делайте другим того, чего себе не хотите.
Эта двуединая заповедь просвечивает сквозь всякое старание не причинять людям страданий, наоборот – облегчать им жизнь. Каждый день предоставляет нам немало случаев, чтобы поупражняться в этом занятии. Особенно чиновникам.
У них есть соблазн смотреть на людей как на назойливых мух. Особенно начальникам. И у них есть та же опасность.
Стоит между людьми возникнуть разделяющей границе в виде окошка в кассе, или прилавка, или стола в присутственном месте, как их отношения рискуют выстроиться в форме сдержанного противостояния. «Скажите, пожалуйста…», «Чё пришел?», «Не могли бы вы…», «Говорите быстрее», «Я бы очень хотел…», «Ничего не знаю. Придите завтра».
Один унижен, второй высокомерен. А раздражены оба.
Всего этого очень много. Слишком много. И это даже понятно.
Человек не Ангел. Он устает.
От многолюдства устает особенно. У него свои проблемы есть, до каких никому нет дела. Его бы самого пожалеть, этого чиновника или начальника. А к нему все ходят и ходят, просят и просят, надоедают и надоедают.
Это понятно. Но должно быть так же понятно, что все эти ситуации и есть школа взаимного терпения, кротости, братской любви, наконец.
Такова любая очередь, хоть в поликлинику, хоть в паспортный стол. Такова любая толкотня, хоть в метро в час пик, хоть в гардеробе театра после представления.
Совершенно невозможно двигаться к совершенству, пренебрегая рабочими и служебными обязанностями, делая свою работу тяп-ляп.
Ты кондитер? Делай свое дело с мыслью о тех, кто будет твои изделия есть.
Ты штукатур? Плиточник? Думай о тех, кто будет жить в доме, тобою обустроенном.
Водитель, портной, доктор, инструктор по вождению…
Это всех касается. Человек должен делать свою работу так, чтобы его благословляли пользователи его трудов. Благословляли, а не проклинали и не злословили.
Здесь одним мастерством не обойдешься, поскольку есть мастера жадные, мастера хитрые, мастера, никого не любящие.
Здесь нужно к мастерству добавить сердце, заботящееся о клиенте, видящее в нем брата. Вещь элементарная, однако довольно редкая.
Нужно думать о людях и, конечно, думать хорошо. Лишний раз их обижать и жизнь им усложнять не надо. Вспышки раздражения с их стороны стоит гасить благоразумным терпением. Все это любовь, доступная нашей худости. По крайней мере это путь к ней.
Вряд ли нам придется совершить какие-то большие дела. Будем довольствоваться делами маленькими, которыми полон каждый день. Как говорил один из Оптинских старцев: «Святой Герасим был велик – у него был лев. А мы маленькие. У нас кот». И поглаживал при этом котофея, примостившегося у него на коленях.
Дела наши пойдут вслед за нами. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/665389f6dc8e9c67a677e86f
https://youtu.be/-nl3y0ndaHs
О расслабленном.
Христос говорит: «Се здрав еси, к тому не согрешай да не горше ти что будет».
То есть – ты здоров, не греши больше, чтобы не было тебе чего хуже.
Смотрите…он, очевидно, грешил и заболел за свой грех.
И тридцать восемь лет пролежал. Что он такое тяжкое сделал?
А, если он согрешил лет в шестнадцать, то на момент исцеления ему было уже за пятьдесят.
Вся жизнь прошла мимо, между прочим. Все мимо прошло.
Все радости молодости. Все веселие юности. Все труды зрелости.
Все, что можно. Семью не создал, наверняка, человек. Детей не родил. Дом не построил.
Деревьев не посадил. С виноградника плодов не собрал.
Тридцать восемь лет…Все прошло мимо. Все…
Как так можно согрешить? Что он сделал? Мы теряемся в догадках.
А добрый Бог нам не открывает, чтобы нам не было ужасно жить на свете.
Но после этого всего он уже исцелился. Ему за пятьдесят уже. Минимум. Как ни крути – ему за пятьдесят.
И Христос говорит: «Смотри, больше не греши! Чтобы тебе не было еще хуже!»
Вот вопрос: «Что же он такое сделал, что же может быть больше? Что может быть хуже, чем тридцать восемь лет лежать без движения? Это вопросы без ответов прямых.
Без точных ответов. Но, конечно, мы понимаем, что там что-то кошмарное такое. Грех сам по себе страшен. И наказание за грех может быть тяжелое.
У греха меры нет. Как у добрых дел меры нет – лестница вверх не заканчивается; так и у греха меры нет.
Казалось бы: «Боже, дальше идти некуда!» Нет – можно! Есть даже такая известная шутка, афоризм такой: «Когда думали, что достигли дна – снизу постучали». Всегда есть, куда идти. Дна, действительно, нету.
Еще хуже бы чего не сделать! Думает про себя человек: «Такой грешник как я, кто еще может быть грешнее? Наверное, нельзя больше грешить, чем я грешил».
И справедливо думает про себя человек. Но потом оказывается, что там еще хуже есть.
О Боже! Там еще. Да там конца нет!» Действительно, греху – нет конца. Распад, распад, распад…Продолжающийся на элементарные частицы. Вот такой он исцелившийся.
Господь совершил очередное свое знамение. Если бы делом Христа было бы – исцелять всех, то надо было бы всех исцелить.
Возникает вопрос: «Почему этот исцелился, а эти остальные – нет?» Надо было пройти: «Вставай ты, вставай ты, вставай ты!»
Вокруг купели так кругом, Крестным ходом пройти.
Каждого коснуться. Все бы поднялись и купель бы была пуста. Нет! – Он нашел одного. Он всегда вообще ищет одного человека.
Христос. Много-много стоят, Он – Раз!! Нашел какого-то одного и с ним работает. Потому что – этот один почему-то Ему интересен.
Он – важен. Он для всех потом будет полезен.
Этот – один. Почему один нужен? Одному Богу нужен один человек.
Потому что – когда одного найдешь, всем остальным тоже будет хорошо.
Он нашел этого человека, этого больного. И это – знамение.
Иоанн Богослов называет исцеления Христа не чудесами, а – знамениями. Апостолы – они это слово «чудо» используют.
Но Иоанн говорит – знамение. Знамение – это знак. «Я делаю это, — говорит Христос, – чтобы вы знали, кто – Я. Это – некий знак Моего пришествия в мир. Моего присутствия в мире.
Знак что новая эра наступает».
Эра, действительно, новая. Когда все, невозможное для исправление в прежние времена; уже может быть подвергнуто исправлению и очищению.
Ибо – «Я – с вами! Средостение (стенка) разрушена. Я – пришел! Разодрал вражду между нами».
Теперь Бог и Человек соединены вместе. Теперь нету стенки между ними. Бог и человек отстоят между собой не расстоянием. Не километры отделяют Бога и человека. Бога и человека отделяет природа.
Иная природа Божия и иная природа человеческая. Мы молимся Богу. Шепчи, или в себе молись, или кричи – слышно одинаково.
Потому что – Он не там или там. Он – тут. Здесь. Он – в нас. Вокруг нас – пронизывает нас.
Но у нас иная природа. Он – Иной и мы – иные. А во Христе Бог и человек встречаются.
Слово после Крещения. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/6651a1035fc26601bc7db940
https://youtu.be/mjiuI3QvT98
⚡️ ⚡️ МАТЬ МАРИЯ (СКОБЦОВА), ФИЛОСОФ НИКОЛАЙ БЕРДЯЕВ. 4 СЕРИЯ. РУССКОЕ КЛАДБИЩЕ ПОД ПАРИЖЕМ
В четвертой серии документального проекта «Русское кладбище под Парижем» с отцом Андреем Ткачевым узнаем:
📍 Как русская поэтесса из Петербурга стала монахиней, в честь которой назвали улицу в Париже?
📍Почему ее недолюбливал будущий митрополит Антоний Сурожский? И что их сблизило в итоге?
📍 Как марксист Николай Бердяев к концу жизни стал глубоко верующим философом? И о чем он мечтал перед смертью?
📍За что Израиль присвоил русской монахине Марии (Скобцовой) звание праведницы мира? И почему она добровольно пошла в газовую камеру?
Автор идеи и ведущий этого 10-серийного цикла – протоиерей Андрей Ткачев .
📍 Смотрите четвертую серию документального сериала «Русское кладбище под Парижем» на любой удобной платформе:
Spastv.ru | Дзен | ВКонтакте | RuTube | Одноклассники
Мы говорим о Боге и помогаем обрести Его тем, кто Его ищет. Поддержите нас, пожалуйста.
За что мы благодарны Кириллу и Мефодию — отец Андрей Ткачёв
https://youtu.be/4fWyU_dGCc8
Мы приобретаем 1000 ненужных знаний. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/664e3a367e46011dcf66a411
https://youtu.be/mA2F-R6ktUs
Чудеса святителя Николая. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/664e0ce99ac2ab188bb180a6
https://youtu.be/kvPREi05Ffw
Как провести воскресный день? Отец Андрей Ткачев
dzen.ru/video/watch/66583453ac4c2c686669d0f0
https://youtu.be/syf9d0zTjM0
У человека должна быть внутренняя жизнь! Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/66571ae54241dd157f91d6f3
https://youtu.be/xwQjNa30M_4
Мы рождены, что Кафку сделать былью...
Трансгуманизм – это не творчество. Это усталость быть «человеком».
Впервые в истории поставлена цель, чтобы человек перестал быть человеком. Это характерный признак современного этапа мировой истории.
«Человек устал быть человеком. Он хочет расчеловечиться. Надо ему помочь».
Надо разрушить то, что было до сих пор традиционным. Надо уничтожить первые две главы книги Бытия.
Там, где Господь создал мужчину и женщину. Благословил их.
Эти страницы нужно вырвать.
Нужно устроить жизнь с шестнадцатью полами. С другими вещами.
С эвтаназиями. Хоть в космос летай, хоть – убейся. Но человеком быть не смей.
Человек – это ведь загадка.
Человеком нельзя родиться. Лошаденок, который родился от лошади, – это уже готовая лошадь.
Ему только вырасти осталось. Ему нужно только вымя материнское и время. А человеку, чтобы родиться нужно человеческое общество.
Можно – нельзя. Плохо – хорошо. Туда ходи – туда не ходи. Так делай – так не делай.
Нужно общение. Старшие – младшие – ровные. Ты – я. Свой – чужой. Братья – враги.
Человеком нужно стать. А это очень сложно.
И вопросы у него возникают. «Зачем я родился? Почему я должен умереть?»
Человек бьется головой об эту стену. Она, вроде бы, и прозрачная, но – твердая.
Ему надоело биться об эту стену. Он говорит: «Я не хочу быть человеком. Я хочу просто жить. Я хочу быть просто биологическим существом. А модель поведения я хочу и буду выбирать сам».
Это он так говорит. Это ему так кажется.
Но на самом деле, ему только кажется, что он все «сам». Ему подскажут. Ему помогут.
Если ты чувствуешь себя женщиной – мы поможем тебе смоделировать женское поведение.
Если ты чувствуешь себя утром женщиной, вечером – мужчиной – мы и тут подскажем тебе модель поведения относительно твоих чувств.
Феминизм – это как раз то, что человек устал быть человеком. Есть дефицит мужественности. Есть дефицит женственности. Есть попытка сравнять непонятно что снепонятно с чем и сделать из них что-то непонятное, вялое, бесполое. Гетеросексуальное. Есть попытка сделать женщин непонятно чем. Присвоить им непонятные функции.
Женщина так же страдает, как и мужчина.
Женщину запихнули в космос, одели в оранжевые жилеты. Заставили асфальт класть на дороге.
Женщина теперь боксирует. У меня нет никакой радости смотреть на эти мордобои дамские.
Женщина пытается во всем быть равной мужчине, но она чувствует, что становится все несчастней, несчастней и несчастней.
Радоваться здесь, поверьте мне, не о чем.
И Церковь мучается от того, что люди сходят с ума. Когда люди добровольно сходят с ума, а ты не можешь им помочь, остается только печалиться и мучаться. И в разводе женщины часто являются мотиваторами разводов. Они часто не прощают.
И если уж она встала на лыжи, чтобы семья разошлась. Она уже по-другому планирует жизнь.
Женщины получили много свободы, а стали ли они от этого счастливее – не знаю.
Они берут на себя часто не свойственные им ранее функции активности. Может свой бизнес построить. Могут что-то еще.
Подумать о себе, что поймали Бога за бороду. И часто в этом вопросе бывают очень активны.
Трансгуманизм – это – не творчество. Это в духе – «падающего – подтолкни». Новые заповеди. Как говорил Фридрих Ницше: «Зачем спасать тех, кто нам жить мешает?»
Падающего – подтолкни. Тонущего – утопи. Начиная с Ницше мы живем в новом мире.
Надо отсчитывать новую эпоху с тех самых слов. «Бог – умер. Мы все Его убили». Это и есть точка начала новой эпохи. Об этом в школах не говорят. В институтах не учат.
Но мы живем в эпоху смерти Бога. Отсюда рождаются новые этические нормы.
Новые попытки осмыслить себя. Новые попытки задушить боль отсутствия Бога в себе. Отсюда и ЛСД, и наркотическая музыка.
Отсюда и трансцендентальная медитация.
Все – отсюда. Даже и экологическое движение.
Это квазирелигия. Попытка заглушить боль бессмысленности. Создание теорий, узаконивающих, придумывающих оправдания для перверсий всяческих.
Здесь нет творчества. Творчество – это преображение мира.
Трудный подъем вверх.
А плыть по течению или потакать каким-то низменным желаниям – это не творчество.
Хотеть сделать счастливым другого! Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/6652bc6e5827f07266dd8aff
https://youtu.be/k7WoJTAZre4
Смерть - это личность? Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/66558d8d77382e49f58f7bac
Ответы на вопросы 27.05.24. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/6654acfd4241dd157f709483
https://youtu.be/Jrax6Yeiqig
На первом месте у человека должна быть не просительная, а благодарственная молитва. Проснулись утром и благодарим Господа за день, который нам послан.
Слава Тебе, показавшему нам свет!
Этот свет многие могут и не увидеть: кто–то умер в больнице, кого–то убили, кто–то попал в автокатастрофу, кто–то наложил на себя руки.
Если с нами ничего подобного не случилось, мы живы, и для нас начался новый день жизни, то за него надо благодарить. Каждый новый день перед нами расстилается как белоснежная равнина, по которой нужно идти.
Уйти к Богу чистым. Отец Андрей Ткачёв
dzen.ru/video/watch/66522cf6f429d0796cef7ed6
https://youtu.be/6hmOZl_5SBM
Чтобы когда-нибудь стать семейным человеком, мужчина должен в детстве и юности видеть перед глазами соответствующие жизненные примеры. Или так сильно и искренне влюбиться, чтобы затем безоглядно и навсегда ринуться в гущу неизвестной супружеской жизни, в трясину повседневного быта. Но и в том, и в другом случае ему для создания семьи будет нужна решимость и изрядная доля мужества.
Смею предположить, что никогда человеку не нужно было столько нравственного мужества и смелости для создания семьи, сколько нужно сегодня.
Мужество в данном контексте – это способность трезво видеть цель, оценивать риски, идти на жертву, не убегая от испытаний. Это очень мужской шаг – предложить совместную жизнь, временную и вечную, человеку, которого ты любишь. Пообещать быть стеной-защитой и плечом-опорой для будущей жены и будущих детей: "Я научусь всему этому, верь в меня". Сказать: "Я ещё не умею, но я непременно научусь", – в известной степени выражение мужества. Причём сказать это нужно в первую очередь самому себе.
Да, мужчина должен быть твёрд, постоянен, усидчив и напорист. Иногда он должен быть смел, но смелость – это не главное. Есть много смелости, породнившейся с дуростью, абсолютно лишённой подлинного мужества и благородства.
Мужество нужно будет мужчине не для лихой автомобильной езды и покорения горных вершин. Эти похвальные занятия, в сущности, не более чем развлечение.
Мужество будет ему необходимо для воспитания детей, выращивания деревьев и постройки дома – для дел простых и необходимых сегодня нужно гораздо больше мужества, чем для дел ярких и бесполезных.
Если бы ты знал о дне смертнем. Отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/664e41fd8265fb7b4e93e09b
https://youtu.be/jvkwn4obQgY
Люди мало «живут». Они либо бегут фантазиями в непонятное будущее. Оно вообще непонятно какое будет.
А люди строят планы, фантазируют. Предвкушают удовольствия, радости и наслаждения. Успехи какие-то.
Делят шкуру неубитого медведя.
Либо застревают в прошлом и «ковыряются» в нем.
Смотрят свои выпускные альбомы или дембельские альбомы.
Или – фотографии со свадьбы.
И ковыряются. Ковыряются в этом прошлом. Да все уже! Все.
Прошлое было или не было его – никто уже точно не скажет.
Жизнь моя иль ты приснилась мне?
Что вспоминать бабке, как она девкой была?
Нужно уже вылезать из прошлого и идти вперед. Его будет Бог судить – наше прошлое.
Мы не можем даже оценить его, это прошлое. Нужно выходить из него и идти дальше. В этом смысле Господь говорит нам про змею?
Она регулярно меняет кожу. Господь говорит: «Будьте мудры как змеи». То есть – лезьте вперед. Не торчите сзади.
Что мы сегодня можем с вами?
Смотреть назад и смотреть вперед. Назад смотрит человек с сокрушением.
Как правило. Вперед – с надеждой. Сзади у каждого есть свое. Не думаю, что у нас есть какие-то совершенно легкие года прожитой жизни. Не думаю. Не думаю, что даже этого стоит ждать. Но «легкое» – это одно. «Благословенное» – это другое. Бывает, что оно и – тяжелое, но – благословенное.
Поэтому, мы просим с вами не легкости, а – благословения. И прощения того, что – за спиной. За спиной, главным образом, у человека горечь от ошибок или печаль от несделанного. Которое уже не сделается – как правило.
То, что ты опоздал сделать в прежние годы – оно обычно уже не догоняется.
Другое – сделаешь, а то, что опоздал, вряд ли сделаешь. Скорее всего – так. Там смесь такая горечи и обиды. Раскаяния и страха. Это за спиной остается у человека. Но жить нельзя в прошлом.
Жить нужно сегодня и к завтрашнему дню готовиться. Из прошлого нужно вылезать.
Как бы то ни было – мы молимся. Пусть наши молитвы не очень сильные. Но мы молимся о мире всего мира.
О всех и за вся. Без изъятия. За всех живых. За всех усопших.
Силуан Афонский еще имел силу молиться за всех, не родившихся. Пытался молитвой охватить всех от Адама. Всех тех, которые жили уже, живут сейчас и еще будут жить.
И Церковь в своей сокровенной тайне она так и молится. «О всех и за вся».
Мы свои просьбы приносим в надежде что наше будущее лето будет благословенным. Чтобы не было тяжелых греховных падений.
Чтобы мы с вами возрастали в вере и добродетелях. Чтобы задуманные вещи у нас потихоньку получались.
Быстро нельзя чтобы у человека все получалось. Это неполезно человеку. Но постепенно, помаленьку, с трудом, со скрипом.
Чтобы все, что нам нужно, чтобы у нас получалось. Чтобы нас радовали наши дети.
У кого есть внуки – и внуки. Чтобы семьи имели мир. Чтобы люди находили помощь Божию на всякое время и на всякий час. Мы просим этого у Бога.
Храни Христос всякую душу верующую! Дай вам Бог жизни не страшной и интересной!
Каждому из нас дано почувствовать райскую катастрофу. Дано ощутить, как разрушается хрупкий рай невинности и жизнь навсегда меняется не в лучшую сторону. Первое маленькое воровство. Первая ложь.
Первый «взрослый» журнал и томительный ужас от его рассматривания. Первый вкус смерти, сладкий омут греховного умирания. И ещё ничего не произошло в мире, но всё уже произошло внутри. И воздух уже стал другим. И небо нахмурилось. И уже отчаяние заявило свои права на душу, а душа спрашивает себя саму: «Что теперь будет? Как теперь жить?»
Если мы понимаем это, то, возможно, мы приближаемся к пониманию Библии изнутри. Библию именно нужно понять изнутри, а не снаружи. Снаружи она ведь бывает опасна и для некоторых вредна, как любое голое знание.
Нужда в Спасителе, нужда в Небесном Враче — главная предпосылка духовной жизни. «Я болен и сам себя исцелить не могу».
Эту интуицию не вычитаешь из книжек. Она должна быть дана как аксиома, как дыхание и прямохождение. И трудно сказать, почему одни люди остро переживают свою болезнь, а другие ненавидят всякие разговоры об этом.
Но без ощущения своей глубокой внутренней порчи религиозность превращается в способ питания и увеличения собственной гордыни, духовного самодовольства. Религиозность без покаяния есть лучший способ превращения себя самого в чудовище, самодовольное, самоуверенное, «знающее Истину», презирающее всех, на меня не похожих.
Я болен не частями, а весь. И грешен не в чём-то, а во всём. И если я не схвачусь за ноги Христа, как блудница, то сойду с ума от этого знания.
Наши молитвы приготовления ко Причастию полны сравнений человека, желающего причаститься, с кровоточивой женщиной, с блудницей, с разбойником и блудным сыном.
После прочтения этих молитв считать себя достойным Причащения можно только по крайнему недоразумению.
Они, скорее, даны нам для того, чтобы читающий в глубине своего существа ощутил себя одним из этих людей, балансирующих на тонкой грани между спасением и отчаянием.
Вот одна. Из её тела годами течёт кровь, и к чувству постоянной слабости в обескровленном организме примешано чувство мистической нечистоты, законной скверны.
Вот вторая. Каждый сантиметр её тела кажется ей самой липким от пропитавшего его разврата. Приблизиться ко Христу она может только сзади, опустив глаза и приклонившись к земле. Иначе, лицо в лицо, можно умереть со стыда.
Вот третий. Он агонизирует на кресте, и сейчас ему переломают голени, но он смотрит с надеждой на Распятого рядом.
На одного из этих людей, а может, и на всех сразу, похож и я. Эта истина очевидна. Все молитвы вычитаны, и сердце порвано в клочья, но язык не поворачивается назвать себя достойным Причастия.
Причастие — это врачевство бессмертия. Пусть придуманные боги Олимпа пьют нектар и амброзию.
Нам, реальным, а не выдуманным людям, людям, отравленным смертью, нужна пища, дающая жизнь.
К Адаму ветхому я причастен по рождению.
К Адаму Новому становлюсь причастным по вере и благодати, через таинства.
Ветхий Адам живёт во мне со всем багажом своего трагического опыта. Всю историю мира я способен понять изнутри, как участник, а не как наблюдатель. Но мне тесно в этой тюрьме, и я не хочу умирать. Я хочу жить вечно.
Вечная жизнь возможна. Она подарена в Новом Адаме, пришедшем не подправлять обветшавшее или подкрашивать гробы, полные мёртвых костей.
Он пришёл изменять, перерождать, окрылять, «исцелять всего человека».