31500
Вика Обо всем книжном, околокнижном, а еще о жизни Написать письмо, заказать рекламу (без ссылок не отвечаю), отправить денег: @simonakaminski 4983205810
Смешное из «Воспоминаний книготорговца»
Большинство посетителей представляли собой редкостных зануд, которые в книжном магазине чувствовали себя в своей стихии. Например, милая старушка в поисках «книги для инвалида» (кстати, довольно частый запрос) или почтенная пожилая леди, которая в 1897 году прочитала «такую замечательную книгу» и надеется найти ее здесь. К сожалению, ни названия, ни имени автора, ни содержания она вспомнить не может, но точно помнит, что обложка была красная.
Третий день безуспешно шучу на кассах.
Заказываю, значит, блины. Оплачиваю, мне дают черную, мигающую красным штуку:
— Держите, ваш пейджер. Как будет готово, он оповестит — начнет пищать и вибрировать.
— А не взорвется?
Шутку не поняли, реакции не последовало. Для чистоты эксперимента схожу в «Ливан Хаус». Может там юмор оценят.
За вечер прочитала «Корпорацию не нагнешь», нахожусь под впечатлением.
Юлия Зайцева уже двадцать лет продюсирует Алексея Иванова и за это время сделала из просто хорошего писателя звезду в обход междусобойных тусовок, корпораций, олдскульных книжников и холёных телевизионщиков с первой кнопки. Текст, дико драйвовый сам по себе, посвящен тому, как и какой ценой она этого добивалась и добивается.
Книга заявлена как профессиональный триллер, но это не он — скорее производственные мемуары. Дерзкие, энергичные, но внезапно объективные — в некотором смысле это пощечина уютному российскому книжному соообществу, голубому огоньку от мира литературы, где из года в год все те же на манеже.
Первую треть текста Зайцева задорно, конкретно и за дело песочит всех и вся. И если литагентские истории мне малоинтересны, то читать объективно нелестное о критиках, которых я давно подозревала в профессиональной нечистоплотности и инфантильности, было почти забавно, ибо нечего гнать километры рецензий на то, что не читали, и пытаться держать хорошую мину при плохой игре. Все, естественно, с примерами, к которым я при случае могу присовокупить пару своих. В этом смысле никакого сведения счетов. Зайцева ловит волну хейта и круто на ней серфит. Этому стоит поучиться.
В остальной части книги автор детально рассказывает о продюсировании Иванова, как прибыльного и временами даже самоокупаемого проекта. Это прорывная модель для рынка, на котором принято считать, что писатель должен быть голодным. Зайцева за годы работы переломила игру и создала продюсерский центр под одного писателя, в котором под контролем даже то, чему обычно внимания не уделяют, вроде логистики в путешествиях-презентациях и внешнего вида ярмарочных стендов. Вживую видела насколько они отличаются от привычных дсп-шных, и это мощно. Все бы так работали.
Взгляд Зайцевой на Иванова явно романтизирован, но не в романтическом контексте — ее очевидно нечеловечески прёт от работы. Зайцева верит, что Иванов — будущий классик, отсюда и оптика. Но, стоит сказать, она не мешает.
Любопытно будет даже тем, кто в книжном рынке ни в зуб ногой — там много прикладного для всех смелых, неформатных и тех, кто хочет научиться решать тривиальные задачи нетривиальным образом. А еще для пиарщиков, маркетологов, предпринимателей и разного рода инфлюенсеров.
Шикарная, в общем, вещь. #чтопочитать
Забудьте всё, что вы знали о вечерних прогулках по Тель-Авиву. Сейчас будет история некнижная, исключительно израильская — с накалом страстей, легкой эротикой и даже полицейской интригой.
Итак, наш герой, назовем его О., возвращался поздним вечером домой. Шел он быстро, потом еще быстрее — словно на кону была его жизнь и мочевой пузырь. Да-да, О. очень сильно хотел в туалет.
Сдерживая порывы, О., подгоняемый беспощадными силами природы, перешел на бег. До дома оставалось не больше десяти минут, и вдали уже мерещился спасительный унитаз, но в какой-то момент О. понял, что не дотянет.
На ближайшие 100 метров — ни кафе, ни туалета, а одна только пальма. Красивая, высокая, отбрасывающая широкую тень. Неужели, спасение?
О. поспешил к дереву, приспустил штаны, почувствовал долгожданное облегчение и от счастья даже прикрыл глаза, как вдруг — сирена. Не та, которая воздушная, а та, которая патрульная.
Один из полицейских вышел из машины и подошел к О.
— Шалом, ахи, ма ата осэ? (Привет, брат, что делаешь?)
Сердце О. ушло в пятки, руки неловко потянулись к карманам, а иврит, и без того находившийся в зачаточном состоянии, вмиг выветрился из головы.
— Слиха, ани ло мэдабер иврит. Рак англит вэ русит. Я учу иврит сейчас... Слиха, слиха...
На это полицейский — будь у него шлем, он бы его поправил, я уверена — прищурился и с показным терпением перешёл на русский:
— Ладно, русский так русский. Ты знаешь, что у нас это уголовное преступление?
Всё, подумал О., он — преступник и имеет право хранить молчание. Сейчас звякнут наручники, он поедет в участок, судья зачитает приговор и голуби полетят над нашей зоной, голубям нигде преграды нет.
— Что? Что у нас уголовное преступление?
Полицейский подошёл поближе, ещё раз окинул его взглядом и спокойно объяснил:
— В Израиле взрослые мужчины не должны трогать детские пенисы. А ты не знал?
На миг повисла тишина. О., обалдев, пытался осмыслить услышанное, а полицейский вдруг рассмеялся — гулко и от души, похлопал его по плечу, махнул рукой в сторону спасительной улицы:
— Давай, иди уже домой.
Все совпадения случайны. Вы ничего не слышали, не читали и не знали. Обещайте мне. #шалом
Прочитала печальное из Британии: по последним данным Национального фонда по борьбе с неграмотностью, только 35% подростков 8-18 лет любят читать в свободное время — это самый низкий показатель за 20 лет. Чтобы понимать прогрессию: за последний год доля читающих юных британцев упала на 8,8%, а еще в 2016 году почти 2 из 3 подростков наслаждались чтением. Еще растет gender gap — читают 28,2% мальчиков и 40,5% девочек, но тут без сюрпризов. Ничего другого не ожидала.
У новых тенденций есть очевидные причины: дети больше времени проводят в интернете и пользуются планшетами и смартфонами, меняются фокус, внимание, мышление, психика и нервная система, и, справедливости ради, не все должны любить читать.
Кстати, среди взрослых британцев для удовольствия регулярно читает порядка 50% — на 8% меньше, чем в 2015 году.
Видя тренды, захотелось посмотреть, как меняется детская и подростковая литература Великобритании по мере того, как подростки теряют к ней интерес.
Еще с 2016 года книжная общественность широко обсуждает переписывание книг Роальда Даля. Тексты Даля правят, чтобы чтобы те стали менее оскорбительными (в 2023 вышли обновленные версии — слово «толстый» там заменено на «огромный», а Умпа-Лумпы стали гендерно-нейтральными существами).
В то же время современные писатели жалуются: YA литературу невозможно опубликовать без проверки sensitivity readers. Так называют профессиональных, внимание (!), чувствительных читателей. Издательства нанимают их, чтобы те проверяли рукописи на все оскорбительное, стереотипное, сексистское и расистское. Отдельно восхищает, что не слишком оскорбительными должны быть и образы злодеев 🤡
Кстати, существуют и агентства, которые оказывают услуги «поддержки издательств в аутентичной репрезентации» меньшинств (так себя описывает довольно известная организация Inclusive Minds, сотрудничающая со многими британскими издательствами). Если поймете, что это все значит, расскажите. Я не въезжаю.
Не хочется ударяться в возможно ложные причинно-следственные связи, но британское книгоиздание очевидно становится все тяжеловеснее. А дети, ровно как и взрослые, достойны большего, чем обеззараженное, и способны воспринимать язык, образы и сюжеты куда более живые, комплексные и неоднозначные, чем кажется. И должны получать это в книгах — если мы, конечно, хотим, чтобы они больше читали.
Сегодня ночью, 8 ноября 2024 года, в Амстердаме произошел еврейский погром
После футбольного матча между «Маккаби Тель-Авив» и «Аякс» сотни джихадистов напали на еврейских болельщиков. Их избивали, давили машинами, в окна отелей, где остановились израильтяне, запускали фейерверки. Погромщики жгли израильские флаги, выкрикивали антиизраильские лозунги и призывали желающих присоединиться к линчу евреев.
Полиция Нидерландов вмешалась катастрофически поздно — к тому моменту погромы, вспыхнувшие одновременно в разных частях города, было невозможно быстро локализовать и остановить.
Never again, почти мантра, которую мир повторял в послевоенный двадцатый век, очевидно забыта. Но вот что я еще вспомнила.
Завтра, 9 ноября, — годовщина крупнейшего еврейского погрома в Европе, известного как Хрустальная ночь. В 1938 году в ночь с 9 на 10 ноября погромщики разгромили более двухсот синагог, уничтожили и разграбили десятки тысяч еврейских магазинов, домов и предприятий по всей Германии, Австрии и Судетской области.
Погром накануне годовщины погрома.
Несколько часов назад совет национальной безопасности Израиля призвал израильтян в Амстердаме не выходить на улицу, запереться в гостиничных номерах, снять национальную символику и, если возможно, экстренно покинуть Нидерланды.
Шел 2024 год.
По привычке шарахаюсь от громких звуков, хотя за окном временно не Израиль.
Вчера ужинала, и тишину прервал сигнал ракетной тревоги — сработали два приложения на телефоне. В Израиле у всех такие приложения, о тревоге по месту пребывания ты и так узнаешь, а что в других городах, что у родных и у друзей, что вообще в стране делается — для того есть, как у нас ее называют, «аппликация».
В общем, тревога. Я по привычке подскочила, начала искать бомбоубежище и осознала, что его нет. Новый виток паники — в смысле нет бомбоубежища? А, и обстрела тоже нет, это теперь не здесь?
Сегодня на улице, услышав рев мотоцикла, вздрогнула и пригнулась.
Очень странно и непривычно все это. Интересно, сколько нужно времени, чтобы психика пришла в норму?
Артур Кронфельд, немецкий психиатр и основатель первого в мире Института сексуальных исследований, поступил дерзко: он открыто обвинил лидеров нацистской Германии в психических отклонениях и сексуальных извращениях и подробно описал, как они влияют на политику.
«Дегенераты у власти» показались довольно любопытными, хотя на полноценную книгу текст не тянет. Технически это спорное с точки зрения методологии, но понятное исследование природы политического зла.
Опираясь на собственный врачебный опыт, а также на опыт непродолжительной коммуникации с Гитлером, Кронфельд проанализировал психосексуальные отклонения не только фюрера, но также Геринга, Гиммлера, Геббельса и менее известных нацистов.
Гипотезы Кронфельда местами спорны, в них много фрейдизма, но здравое зерно все же есть: история показывает, что деграданты с психопатическими чертами, неудержимой жаждой власти и подавленными комплексами чаще всего пытаются подчинить окружающих. А садистские наклонности из личных отклонений превращаются в рабочий инструмент для удержания контроля.
Вопреки подзаголовку и общему духу текста, Кронфельд пишет не столько и не только про секс, сколько про общую атмосферу морального разложения в нацистской верхушке. По его мнению, личные извращения и психопатические черты нацистов не только объясняли их поведение, но и становились частью государственной идеологии.
Один из самых мрачных моментов «Дегенератов у власти» — рассказ Кронфельда о том, как Гитлер ещё в начале своего политического пути устранял людей, которые хоть что-то знали о его интимной жизни. Окружённый тайнами и слухами, Гитлер репрессировал всех, кто мог подорвать его публичный образ. Ожидаемо, что эта борьба с собственным прошлым только усиливала его паранойю и делала ещё более безжалостным.
В тексте мало сочувствия или попыток оправдания: Кронфельд описывает нацистов как людей, для которых подавление и контроль — это нечто вроде личной терапии.
Вещь смелая, местами спорная, но читать стоит. #чтопочитать
Книжноклубное
В августе читали и обсуждали «Стоунера». С тех пор прошло почти три месяца, но роман не отпускает. «Стоунер» захватил клуб настолько, что на вчерашнем заседании по «Союзу еврейских полисменов» Шейбона было решено ввести внутренний индекс Стоунера — по аналогии с индексом Биг Мака.
И если индекс Биг Мака измеряет покупательную способность валют в разных странах, то индекс Стоунера будет оценивать способность книги вызывать бурю эмоций и менять жизни.
Судите сами, один из членов клуба после «Стоунера» вернулся к медитациям и начал изучать буддизм. Другой — пересмотрел свою библиотеку и взялся за изучение американской классики. И это только то, что я доподлинно знаю.
Посмотрим, сколько стоунеров наберет следующая книга. В ноябре читаем и обсуждаем «Свободу» Франзена (свободных мест нет, запись полная). #клуб
Моя подруга Софа как-то сказала, что каждый новый день Израиль совершает сальто поперек себя, и она вместе с ним. «Я когда переезжала, воображала, что будет немножко Европа, немножко арабская ночь, волшебный восток. Хрен там. Место настолько отбитое, что я иногда сомневаюсь в его существовании. Даром, что здесь живу» — это фраза из нашей с ней переписки.
Нас свел телеграм. Мы как-то встретились в Тель-Авиве, долго говорили, я показала Софе любимые книжные, мы умяли ведро чурросов, а потом она предложила стать ее бета-ридером. Софа пишет роман и еженедельно выкладывает главы в закрытый чат по подписке, а я читаю и докапываюсь до текста до публикации.
Софа классная. Во-первых, она живо и бодро пишет. Во-вторых, в основном про Израиль. При этом ее канал называется Поговорим о вашем отце. При чем здесь Израиль? Ни при чем. Софа психолог, и она хотела писать о психологии, но Израиль превратил безобидный психоблог в дорогой дневник, все пошло через жопу, но с огоньком и фанфарами. От поездки в СПА с крокодилами до знаменитой израильской медицины (с последней очень здорово увязался «Йерве из Асседо», который я рекомендовала).
Еще нравится про про центральную автобусную станцию Тель-Авива и расизм, на который в Израиле (как на все в Израиле) можно посмотреть под парадоксальным углом.
Лучший стендап-канал. С книгами, драйвом и яростной любовью к жизни. Энджой.
Израиль, оказывается, мог называться иначе
Концы этой истории я нашла у Ноа Тишби в Israel (книга не переведена на русский), а до сути пришлось, как это обычно бывает, докапываться самой. Результаты поиска впечатлили, хочу поделиться. Но для начала небольшой экскурс в историю вопроса. #шалом
Когда 14 мая 1948 года Бен-Гурион провозглашал независимость государства в Тель-Авиве на бульваре Ротшильда, название будущей страны до последнего момента оставалось загадкой вообще для всех, включая дипломатов. В черновых вариантах Декларации Независимости название будущего государства оставляли пустым.
Ещё в конце XIX века сионисты во главе с Теодором Герцлем задумывались о создании еврейского государства в Палестине. Тогда его прямо называли «Еврейским государством» (the Jewish State), как это делал сам Герцль в своем самом известном немецокязычном манифесте Der Judenstaat. Для контекста еще скажу, что времена британского мандата (то есть с 1920 по 1948) официальным названием Палестины на иврите было «Эрец Исраэль» — земля Израиля.
14 мая 1948 года, в день окончания британского мандата на управление Палестиной, еврейские лидеры встретились, чтобы разобраться с вопросом нейминга.
По данным единственного существующего источника об этом заседании — статьи журналиста Palestine Post Моше Бриллианта, опубликованной год спустя, сначала группа склонялась к названию «Иудея», которое отсылает к древнему Иудейскому царству. Забегая вперед, скажу, что «Иудею» отвергли, так как большая часть исторической Иудеи не входила в границы будущего государства согласно Плану ООН по разделению Палестины, который обсуждался в то время.
Рассматривали и другие варианты: «Сион», «Цабар» (цабры – так, во-первых, называют кактусы, а во-вторых, евреев, родившихся в Израиле) и, собственно, «Иудея».
«Иудею» отклонили с целью дать миру понять: чтобы быть израильтянином, необязательно быть евреем. «Сион» исключили по похожему принципу: человек мог быть сионистом, не живя в Израиле и не будучи евреем. В итоге кто-то предложил назвать страну «Израиль». Слово встречается в Ветхом Завете примерно две тысячи раз, запоминается и не вызывает ненужных ассоциаций. В итоге провели голосование и «Израиль» победил со счётом 7 голосов против 3.
Считается, предложение назвать Израиль Израилем внес Бен-Гурион. Однако, есть вероятность, что его коллега Моше Шарет, будущий второй премьер-министр Израиля, впервые использовал название «Государство Израиль» ещё в 1946 году, а Бен-Гурион предпочитал говорить «Государство евреев». Сам Бен-Гурион в интервью 1965 вроде как уклончиво ответил, что не помнит, кто предложил назвать Израиль Израилем. Ну, тут как обычно: два еврея, три мнения.
Еще любопытно, что первым, кто якобы упомянул «Государство Израиль» в своих текстах, был малоизвестный еврейский писатель Исаак Пернгоф из Галиции. В 1896 году, в ответ на роман Герцля «Обновленная земля», он выпустил статью Shney Dimyonot («Две фантазии» — с иврита), в которой предсказал, что еврейское государство будет называться Medinat Yisrael, то есть государство Израиль. Получается, не прогадал.
Я обо всем этом даже близко понятия не имела. Для вас это тоже открытие или вы знали?
Этот текст написан вечером 7 октября 2024 года, в годовщину кровавой резни, когда ХАМАС напал на Израиль. В тот день террористы убили более 1200 израильтян и гостей страны, а также похитили 251 человека — от младенцев до стариков. Я не планировала писать этот текст, но не написать его не получилось.
Вчера весь день наблюдала, как публичные лица, далекие от Израиля и всего, что происходит на Ближнем Востоке, отчаянно пытались вписаться в повестку, высказываясь о резне 7 октября. И каждый раз это выглядело фальшиво и нелепо.
Жертвы резни у них превращались в агрессоров, а террористы – в страдальцев. Всё преподносилось как «сложное» и «неоднозначное». Вместо того чтобы осудить тех, кто развязал резню, регрессивная либеральная общественность — по-другому её не назовешь — продвигала «объективный независимый взгляд» и предлагала «рассмотреть конфликт со всех сторон». На деле, конечно, это все было обыкновенным нежеланием смотреть, простите за пошлость, правде в глаза. А правда остается неизменной: год назад террористы ворвались в Израиль и жесточайшим образом убили более тысячи двухсот человек: евреев, арабов, тайцев, друзов, бедуинов. Это горе нельзя оправдать, и оно никак не связано с «двусторонностью» конфликта. Рассказывать о «двусторонности» в годовщину трагедии — это абсолютное моральное банкротство.
Прятаться за нейтралитет легко, но это пустая позиция, которая ведет в никуда. Сочувствие ко всем сторонам — не людям, а именно сторонам, — не признак большого сердца и милосердия, а яркое оправдание собственного бездействия и прямой отказ назвать вещи своими именами. Раз они молчат, скажу я: люди не заслуживают смерти от рук террористов, а террористы не заслуживают оправданий за свои зверства.
Сегодня мир стоит перед новой моральной дилеммой: любое сопротивление злу трактуется как его усугубление. Призывать жертву молча принимать свою гибель, стать безоружной и бессловесной наблюдательницей собственной резни — это не правосудие, а отвратительное извращение. Более отвратительными мне кажутся только требования «пропорционального» ответа.
Кто-нибудь может объяснить, что значит «пропорциональный ответ» на теракт, в котором за терорристы ХАМАС изрубили, сожгли, расстреляли, растерзали, линчевали и изнасиловали более 1200 человек? Уже год я наблюдаю эту риторику, и все чаще ловлю себя на мысли, что саму концепцию «пропорционального ответа» придумали те, кто никогда не сталкивался с террором и насилием. Prove me wrong.
Требование «пропорционального» ответа в ответ на террор абсурдно в своей сути. «Пропорциональность» возможна там, где есть равенство. Но не там, где одна сторона убивает, а другая защищает своих. Подобные требования лишают жертв права на оборону. К счастью, евреи научились защищаться, еврейская кровь нынче стоит дорого, а на эту «пропорциональность» Израилю плевать.
Мир ханжески требует от евреев заключить мир с исламскими фундаменталистами, которые убивают, насилуют, похищают и стремятся истребить мой народ. Не только Израиль, но и евреев по всему миру шантажируют, внушая, что самоубийство в борьбе с таким врагом — это моральная добродетель. Но это не добродетель. Это цинизм и подлость, которую вы неуклюже прикрываете псевдонейтралитетом.
Если вы поддерживаете агрессора и требуете смирения от жертвы, вы стоите на стороне зла. И когда это зло придет за вами, не будет ни «соразмерного ответа», ни «объективного взгляда». Только реальность, в которой вы окажетесь жертвами собственной трусости.
После ликвидации главы Хезболлы не без интереса наблюдала за радостью той части ближневосточного мира, которая открыто благодарила Израиль.
Лондон, Торонто, Гамбург и многие другие города давно не видели нееврейских произраильских демонстраций, но на прошедшей неделе на улицы там вышли бежавшие из Ирана персы. Они размахивали каджарским флагом (флаг эпохи шаха Пехлеви), табличками в духе Thanks to Israel, улюлюкали и танцевали. Похожими вещами у себя дома занимались некоторые сирийцы и ливанские христиане-марониты. Меня это общее воодушевление и единый порыв впечатлили.
Как израильтянка, я каждый день размышляю о том, как исламистские режимы формируют ненависть к Израилю и всему, что стоит в оппозиции их радикальной идеологии. Эта ненависть не возникает сама по себе; она систематически культивируется в атмосфере, где критическое мышление подавляется, а свободомыслие наказывается. В условиях радикального исламизма враг всегда четко обозначен: это не только Израиль, но и все, что представляет свободу, права человека и культурное разнообразие. Поэтому после просмотра десятков видео с арабами, танцующими от радости после новости о ликвидации головореза, я на эмоциях полезла в собственные заметки о мемуарах иранки Азар Нафиси «О чем я молчала», которые читала весной, и в итоге перечитала книгу целиком.
Формально это мемуары, но я бы сказала, что «О чем я молчала» — мощное свидетельство эпохи гнета и идеологического давления. Повествование тут не ограничивается личным опытом Нафиси; частная жизнь служит базой для анализа политических, экономических и социальных изменений в Иране во времена Исламской революции и после. Надо сказать, что опыт Нафиси, как либеральной и нерелигиозной иранки, можно экстраполировать на другие страны региона, где права человека существуют только на бумаге и где светским приходится мимикрировать под религиозных, чтобы выжить. А стран таких немало.
Нафиси делится опытом жизни в Иране на фоне ключевых политических событий — от правления шаха Пехлеви до революции 1979 года и прихода к власти аятоллы Хомейни. Мне нравится, как и о чем она пишет. Все, что я читала у Нафиси, ярко показывает, как каток радикального исламизма не только ломает судьбы, но и стремится искоренить идею свободы не только личности, но и духа. В «О чем я молчала» этого едва ли не больше, чем в «Читая "Лолиту" в Тегеране». Обе книги шикарные.
Нафиси умело сочетает исторический материал с семейной хроникой, демонстрируя, как частная жизнь резонирует с общей, универсальной историей. Она показывает, как жизни иранок и иранцев менялись по мере ужесточения исламистских законов. И если «Читая "Лолиту" в Тегеране» — литературоцентричный текст, то в «О чем я молчала» Нафиси смещает фокус на общественно-политическую жизнь и контекст, в котором разворачиваются события, описанные в «Лолите в Тегеране».
Она подробно говорит о том, что предшествовало религиозному диктату: о политических катаклизмах, репрессиях и сопротивлении. А еще о памяти и литературе как методе борьбы, и последующей эмиграции в США. Книга добротная и впечатляющая, рекомендую. Особенно если вас интересует, как устроена жизнь многих, очень многих на Ближнем Востоке. #чтопочитать
Читаю «Восстань и убей первым» Ронена Бергмана. Это история израильских точечных ликвидаций, которую я начала, сидя в бомбоубежище. На фоне тогда выла сирена и было слышно, как «Железный купол» перехватывает ракеты. Получился эффект полного погружения 👻
Бергман подробно пишет о том, как Моссад проводил операции и как формировалась спецслужба. Израиль — молодое государство, поэтому строилось все, ожидаемо, буквально из говна и палок, но куда дошло!
Прочла сегодня новость. Думала, что фейк, но нет. Внимание:
«Бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад рассказал, что Иран в свое время создал подразделение для противодействия Израилю, однако и его руководитель, и некоторые сотрудники оказались агентами «Моссада»
Пост про смертельную болезнь основателя Флибусты вызвал некоторые закадровые бурления. Особо одаренные умудрились приравнять пожелания онкобольному сил к поддержке пиратства. Я присела от такой ментальной гимнастики настолько, что захотелось прокомментировать
По теме: я не поддерживаю пиратство, но борьбу с ним считаю борьбой с ветряными мельницами. Сама плачу за весь потребляемый контент. Иногда дважды: за бумажную и электронную версии, если речь о книгах. Мне важно поддерживать отрасль
Не по теме: считаю лицемерным, когда в ответ на пост человека про рак книжники — люди из тесного и относительно небогатого сообщества, начинают соревноваться в белопальтовости. Рада за каждого, кто никогда не пиратил. Я раньше пиратила, причем в нехилых масштабах: на желаемое либо не было денег, либо желаемого не было в сетевом региональном книжном. Как я себя относительно этого чувствую? Абсолютно нормально. Если вы — нет, не перекладывайте с больной головы на здоровую
Купила «Воспоминания книготорговца» Оруэлла, чтобы почитать емкое и ироничное о книготорговле и писательстве, а получила тринадцать неплохих эссе о самом разном: от рецензии на радиоспектакль «Война миров» по Уэллсу, после которого тысячи американцев якобы поверили во вторжение инопланетян, до неожиданно важных инструкций по приготовлению крепкого бодрящего чая. Вот вы знали, что чай надо не просто заливать кипятком, а необходимо подносить заварочный чайник к основному, чтобы вода кипела в момент соприкосновения с чайными листьями?
Реальность не совпала с ожиданиями, но книга все равно порадовала. Оруэлл пишет живо, честно, полемично, местами колко, но за этой колкостью просматривается способность и умение чувствовать и, что немаловажно, препарировать действительность и видеть ее относительно без иллюзий. В некоторые моменты ловила себя за желанием записать подкаст, чтобы высказаться на тему. Голосом такие вещи передаются лучше, чем текстом.
Особенно впечатлили пять эссе: «Воспоминания книготорговца», «Откровения рецензента», Обзор «Вторжения с Марса», «Свобода Парка» и «Как я стрелял в слона». В последнем автор описывает, как убил слона, чтобы не опозориться перед многотысячной толпой бирманцев. Люди ждали зрелища, и Оруэлл не мог им его не дать. Он честно объясняет, почему, и эта честность вызывает уважение. Мало кто умеет рефлексировать без жалости к себе и нытья, но Оруэлл с этим справился.
Сборник напомнил популярные нынче антологии фейсбучных постов, но не скороспелых и поверхностных, а тех, над которыми заранее хорошо подумали, и автор в итоге не облажался. И хотя каждый текст можно читать отдельно, вместе они дают любопытное представление о человеке, которому не все равно. Я такое (и таких) люблю.
#чтопочитать
И еще. Зайцева открыто проходится по тем, кто пишет рецензии и отзывы по аннотациям, не читая книг. У меня есть история по случаю.
Принципиально не пишу о книгах ни по бартеру (за сами книги), ни за деньги. Сама покупаю, сама решаю, что читать и о чём рассказывать. Если издательства что-то присылают, то всегда по собственному желанию — я заранее предупреждаю, как работаю. Но вот недавно приходит сообщение от крупного холдинга:
«Вика, видели, что вы сейчас в России. Можно мы вам книг отправим? Подобрали, что может заинтересовать». Ссылка, ссылка, ссылка, ссылка.
Отвечаю: отправить-то можете, но если книга не понравится, писать не буду. Понравится — с радостью напишу, всегда рада рассказывать о хорошем. По срокам, правда, тоже ничего обещать не могу: не читаю на заказ и начинать не планирую. Прочту, когда будет желание.
Реакция моментальная: «А, мы вас поняли, нам не подходит». Довольно понятно на самом деле, со мной книжному бизнесу объективно невыгодно. Я не букблогер в прямом понимании этого слова — просто люблю читать и пишу о книгах, во-первых, потому что хочу, а во-вторых, когда хочу.
Но тут начинается самое интересное. Решаю всё-таки уточнить, что они вообще подразумевают под сотрудничеством. И получаю ответ: издательство ожидает публикаций в течение 2-3 недель после получения посылки. Также ждут фотографий книг, упоминаний названий при каждом удобном случае, а также комментариев о том, какие книги чудесные (отзыв писать, кстати, не обязательно, просто нужно почаще упоминать).
Понимаю, что если такой подход устраивает некоторые (далеко! не все, безусловно) издательства, то нет ничего необычного в том, что находятся желающие так работать.
Но возник вопрос: а это нормальная практика? На меня подписаны многие книжники, блогеры и сочувствующие. Расскажите, а то я не в теме.
После вчерашнего поста Реддит с утра пораньше подкинул мне вот это.
Могла бы обойтись без подробностей столь яркого броманса, но удержаться не получилось — пошла фактчекать. И, судя по всему, история реальная.
Теперь живите с этим.
Я зумер, и интересно, конечно, что думают про нас те, кто не зумеры.
Думают чаще нелестное. Конкретно рынок труда воет от того, как высоко зумеры себя ценят, как дорожат каждой минутой не клиентского, не начальского, не тетьмашиного, а своего времени. И корпоративной пиццей их не задуришь, и дмс и печеньками не заарканишь.
После миллениалов в духе «я люблю свою работу, я приду туда в субботу», зумеры, конечно, кажутся трудными персонажами.
Опустим, хороши зумеры в труде или нет, мы не можем (и никто не может) делать таких обобщений. Но в одном я согласна — если классно знаешь свое дело, то почему не заявить о том, какой ты молодец?
Марат Юсупов, например, зумер который работает в большом айти, а в маркетинге вообще с 17 лет. Рассказывает про рекламу, позиционирование, стратегии, кейсы и вообще искренний и честный автор, каких поискать. Ничего не продает, курсов не запускает, а просто отлично делает свое дело и обозревает его. Разбирает бренды (докопаться своим умом до ДНК бренда — это вообще страшно занимательно). Смешно шутит.
Опять же, большую увлеченность сразу видно. Если идет в стриптиз-клуб, то болтает с девушками не про приват, а про то, как они продвигаются в индустрии, какие есть карьерные треки (а они есть), как выбирают работодателей и прочее, на мой вкус, страшно увлекательное.
Про большие корпорации и мировые имена тоже есть, но я, в лучших своих традициях, интересуюсь всем нетривиальным.
В общем, подписывайтесь на Марата, классных каналов о маркетинге нынче мало — а этот правда отличный.
Из хорошего: зашла сегодня в «Республику», а там на центральной выкладке «Сын Хамаса» с моим отзывом на задней обложке. Вышел!
Я уже коротко рассказывала про мемуары Мосаба Хасана Юсефа, сына одного из основателей Хамаса. МХЮ отрекся от радикальных исламистских идей, начал сотрудничать с Израилем, принял христианство и стал изгоем в собственной семье. Уникальная, мощная история, которую полезно знать.
Спасибо «Строкам», что позвали прокомментировать текст для обложки и вообще переиздали книгу. Сегодня это особенно ценно.
Как вы уже поняли, сейчас я не в Израиле. По семейным обстоятельствам на некоторое время заехала в родные пенаты, буду курсировать между Москвой, Петербургом и Самарой.
Если вы — книжник, книжный проект, издательство и дружественный автор, буду рада обсудить разное совместное или просто увидеться. Звоните, пишите, зовите, пересылайте этот пост тем, кому это может быть актуально.
Ну а пока — я в турне по любимым книжным 👻
В «Дегенератах у власти», кстати, ожидаемо много разного об оголтелых антисемитах почти столетней давности, чья риторика до степени смешения похожа на риторику их современных последователей.
Юлиус Штрейхер — алкоголик и психопат, издавал газетенку, где пытался «научно» обелить свои пещерные взгляды. С ее страниц он боролся с медициной как с «еврейским продуктом». Вместо докмеда Штрейхер предлагал немцам мистику и знахарство, а еще протестовал протовал против прививок, так как не хотел чтобы «германская кровь отравлялась чужеродным белком». Серьезно, как вообще это могло быть частью чьего-то мироощущения?
Существуют характерные различия форм «арийских» и «неарийских» красных кровяных телец, — пишет он. Накопление вредных веществ в организме происходит преимущественно у… евреев и является биологической основой их жадности.
Когда мне нужно сконцентрироваться или успокоиться, я собираю гигантские пазлы. Кажется, что это такое милое, медитативное хобби взрослого человека, но я по всем параметрам пазлы должна ненавидеть, как кинзу или вареную морковь.
Всё началось с детства, с Нового Года в третьем, кажется, классе. Подруги получили на празднике кукол Мокси — тех самых, с единорогом на поводке, розовую мечту всех маленьких девочек того времени. Но что получила я? Пазл. Причем не просто пазл, а пазл на тысячу штук, с пасторальным немецким пейзажем, в центре которого возвышался огромный замок Нойшванштайн.
Типа — смотри, Вика, горы высоки, зима близко, а жизнь — сложная штука.
Ситуация максимально карикатурная: вокруг счастливые одноклассницы с куклами, а я в углу в обнимку с Нойшванштайном. Сейчас уже не вспомню, но не удивлюсь, если на тот праздник жизни я пришла после музыкальной школы, где занималась, как нормальный еврейский ребенок, скрипкой.
Недавно после пяти воздушных тревог за день начала собирать очередной пазл с гигантским книжным. Не Нойшванштайн, конечно, но тоже ничего.
Откопала первое и, кажется, единственное интервью Стивера о «Флибусте», книжном пиратстве и книгах в целом. Текст вышел в 2013 году и явно опередил свое время.
Надо знать и хорошо чувствовать рынок, чтобы в 2013 утверждать, что электронные библиотеки не убьют, а подстегнут продажи бумажных книг. Если верить Стиверу, а я верю, флибустьеры используют пиратские библиотеки как фильтр для поиска качественных книг, которые потом покупают в бумажном формате.
И вот еще хорошее (хотя там все интервью на цитаты можно разбирать):
«Важно понимать: задача сетевой библиотеки - вовсе не ковровое распространение очередного свеженького "Ночного позора" или каких-нибудь "Поцелуев нежного вампира". Это шлак-однодневка, шум, помехи. Лично я с большим удовольствием вовсе выкинул бы их из Сети. Зато последние 100-120 лет литературы внезапно оказались под замком! Проблема в том, что принятые под давлением копирастического лобби законы отрезали общество от собственного литературного наследия. Произведения ухнули в чёрную дыру, которая запрещает любое их использование, пока не истекут драконовские сроки»
За неимением Celine и Hermes в России, попробовала определить, где там светит филологам, и не определила.
P.S. «Покорность» Уэльбека абсолютно шикарна, стебется он знатно. Давно не испытывала столько кайфа от художки.
Так, ладно, отвлечемся. Мария Кондратович, преподаватель по ораторскому искусству, про которую я уже однажды писала, попросила рассказать про свою двухдневную конференцию по публичным выступлениям. Аттракцион бесплатный, поэтому поделюсь, вдруг вам надо. Все пройдет онлайн 12 и 13 октября, я пойду слушать 13-го. Говорю более сбивчиво, чем пишу, поэтому будет полезно.
Расскажут про структуру речи, постановку голоса, управление вниманием, базовые навыки самопрезентации и ответят на вопросы слушателей. Единственное: доступ по регистрации. Она здесь.
Сегодня, спускаясь в бомбоубежище, вдруг подумала: когда из Газы обстреливали, это хотя бы было предсказуемо. Ну, насколько может быть предсказуемо, когда на тебя летят ракеты. Но всё-таки по часам: восемь, восемь тридцать, девять — все уже знали. Народ даже бытовые дела подстраивал: думаешь, в душ сходить или в туалет — и вроде как ясно, можно ли рискнуть. Были, конечно, неожиданные залпы, но имелась и тенденция.
А вот с Ливаном всё совершенно нестабильно и по-дурацки выходит. Вчера, например, в семь с чем-то утра, потом в час дня с копейками, а сегодня, кажется, в половину второго. Люди это тоже замечают и иронизируют, мол, могли бы и по графику стрелять, раз уж все равно решили. И что самое странное — это реально стало казаться мне болезненно-смешным. Ну правда, организовались бы как-то, было бы всем проще. Не знаю обратим этот эффект или нет, но экзистенциальная угроза, а в нашем случае война, нехило меняет отношение к жизни.
Чувствую себя как тот мужик из анекдота про спички. Для тех, кто не в курсе, рассказываю.
Мужик пишет на фабрику: «Покупаю ваши спички 10 лет, всегда считаю. То 59, то 60, а вчера — 56. Вы там совсем ебанулись?». Так вот, ощущение, что мы тут тоже начали спички считать. #шалом
Израиль учит ценить простое: если вечер прошел без светомузыки в небе, это уже победа. Порой даже просто факт, что я дотянула до конца дня, — повод сделать лехаим
29 сентября исполнилось два года с момента моей алии. Поначалу многое казалось чужим и сложным: язык, ритм жизни, даже стоять в очереди за хумусом было испытанием — медленно, громко, резко. Некоторое время я скучала по московской стерильности
Восточная неторопливость сначала выбивала из привычного ритма. Я приехала, повернутая на успехе, с расписанными планами и дедлайнами, а тут — «сегодня-завтра» превратилось в «однажды, иншалла», и с этим пришлось мириться. Хочешь починить кран? Легко! Мастер придёт... когда-нибудь. Но если мастер всё-таки пришёл — можно радоваться. Если удалось попасть в банк без нервного срыва — уже маленькое чудо. Израиль учит быть гибкой. Для жизни, неважно, в Израиле или нет, этот навык весьма полезен
Постепенно я начинала понимать, что тут всё про терпение. Терпение и «леат-леат» — шаг за шагом. Израиль не заставляет бежать, не подгоняет. Отсутствие спешки порождает ощущение, что время растянулось, и в этом замедлении есть свои плюсы. Особенно для невротиков с шилом в жопе вроде меня
В конце концов, Израиль учит отпускать. Не стоит переживать, если что-то идёт не по плану — мир не рухнет, жизнь продолжится. We will dance again — вопреки ракетным и прочим атакам недругов. Главное — быть. И желательно при этом в голове, а не в хвосте
Чего себе и вам: евреям, сочувствующим и просто присутствующим, желаю в наступающем 5785 году. שנה טובה ומתוקה! 🍯
Тем, кто от такой концовки текста прихренел, сообщаю: сегодня еврейский Новый год, 5785 от сотворения мира
P.S автор иллюстрации — израильский комиксист Ури Финк. А в гранате вместо зерен — метки из приложения «Цофар», которое оповещает о ракетных обстрелах. Вчера в таких метках была почти вся страна
Израильские репатрианты любят шутить про «золотую тройку» — три вида работ, которые прокормят без опыта, без иврита, хоть легально, хоть нет. Это: стройка, уборка и бебиситтинг. Начало начал на земле обетованной. Пользуется повышенной популярностью еще и потому, что дожидаться подтверждения диплома в Израиле — как верить в то, что счастье не за горами. Звучит отлично, но на практике бывает по-разному
Однако, если вы дождались, если преодолели, превозмогли и даже совладали с ивритом, можете начинать мечтать о собеседовании по специальности. Нет, ходить на собеседования пока рано — сначала мечтать. Израильские эйчары — отдельная песня. Это Моисеи от мира занятости, они работают сутки через 40 лет и резюме разбирают с похожей скоростью. Сначала ваша трудовая биография пройдет через фильтры такой непостижимой конструкции, что угадать финальный результат почти невозможно. Так, конечно, не только в Израиле, у всякой страны свои требования, и это причина, по которой я, устав долбаться головой о клавиатуру, пошла искать помощи у спецов из AgileFluent. С их помощью я полгода назад переделала резюме и даже нашла работу, а недели две назад они пришли с просьбой об интеграции, которую вы сейчас читаете. Хорошим я делиться всегда рада
AgileFluent — онлайн-сервис по поиску работы за границей. Там крутая команда, без раздутого штата — пара десятков экспертов международного найма. Помогают на всех этапах отбора: подготовить резюме, оформить профиль LinkedIn, найти релевантные вакансии, а еще практиковать бизнес-английский
У них в копилке больше 300 международных офферов для клиентов, там и Германия, и Нидерланды, и Сербия, и США, и Испания, и Израиль, и остальные полмира
Мне нравится их подход: сначала менеджер изучает ваш кейс, а затем говорит, могут ли они с ним помочь, и если да, то порекомендуют, что брать, что не брать, над чем подумать. Возможно, это будет карьерная консультация, а, возможно, вы уже ко всему готовы и тогда ребята возьмут на себя всю рутину, сэкономив вам время
И тут у меня для вас два приятных предложения
Первое — бесплатная консультация по ссылке
Второе — промокод BOOKWORM, который даст скидку 7% на первую покупку до конца октября (кроме услуги полного сопровождения, это высший пилотаж по фулпрайсу)
Реклама. ИП Шульгина Дарья Владимировна. ИНН 221004057209
К чему лозунг Make America Great Again не применим, так это к литературе. Прочитала во французской Le Monde неплохой текст о том, насколько изолированы друг от друга американский и европейский книжные рынки. Автор, французская писательница Флоранс Нуавиль, жалуется, что американцы больше не читают европейскую литературу и слышали только о нашумевших Уэльбеке, Эрно и Ферранте
Если верить статье, менее 5% из всех опубликованных в штатах книг переводные, да и эти несчастные 5% якобы сложно отыскать в магазинах (слабо верю, но допустим). Для сравнения, европейцы читают книги со всего света: в зависимости от страны 20-50% литературы в продаже — переводы. В тексте есть очень французский по духу укол в сторону Америки. Мол, если американцы и читают европейскую литературу, то только для того, чтобы потешить собственное стереотипное мышление (не про книги, но сразу вспоминается «Эмили в Париже»)
Нуавиль пишет, что если еще недавно американские авторы стремились к душераздирающей серьезности европейской традиции, то теперь они предпочитают на всякий случай держаться от нее подальше во благо собственной репутации: ведь в Европе Овидия все еще не считают апологетом сексуализированного насилия, а белые авторы там могут писать романы об этнических меньшинствах, и их даже опубликуют — правда, не в США 👻
Американский книжный рынок обрел самостоятельность и самодостаточность, а вместе с ними — замкнутость в своей осторожной обеззараженности. Американцы, несмотря на активно постулируемые открытость и любопытство, предпочитают практиковать их безопаснее, где-то подальше от дома (по данным Le Monde, они скорее предпочтут азиатскую литературу европейской), а европейские авторы с их болезненными и острыми критикой и рефлексией становятся слишком неудобными — и совсем ненужными
Для меня ничего нового, но хорошо, что это кто-то сказал