31500
Вика Обо всем книжном, околокнижном, а еще о жизни Написать письмо, заказать рекламу (без ссылок не отвечаю), отправить денег: @simonakaminski 4983205810
Птичка напела, что сегодня, помимо праздника букетов, конфет и мягких медведей, еще и праздник книгодарения. Звучит как повод для небольшого аттракциона.
Сама-то я праздную день книгодарения от одного до семи дней в неделю, поэтому поздравлять будем вас.
Что предлагаю: вы подробно пишете, почему и за что любите мой канал, а через неделю рандомайзер выберет троих комментаторов, каждому из которых я отправлю по отличной книге. Безвозмездно, то есть даром.
Поехали.
Так выглядит спонтанная гиперфиксация.
Кстати, на что самое странное/необычное вы ловили гиперфикс? Что спонтанно захватывало целиком и не отпускало? Расскажите!
В комментариях к предыдущему посту большинство называют одни и те же имена, что логично. Пиарят в русскоязычном пространстве плюс-минус одних и тех же. Но израильских писателей гораздо больше. Я бы даже сказала, что для такой маленькой страны их подозрительно много. Без подготовки смогла вспомнить порядка 35-40 фамилий, — и это с учётом, что книги на иврите я пока не читаю, то есть учитывала только изданное на русском и английском.
Много думала о том, почему так, и вот к чему пришла.
Во-первых, страна слишком маленькая, чтобы в ней можно было раствориться. В условных штатах можно десятилетиями писать в стол. Если ты написал книгу в Израиле — тебя заметят. В стране нет зазора между литературным миром и миром, скажем, овощных лавок. Писательство в Израиле — не башня из слоновой кости, а, скорее, столик в кафе на бульваре Ротшильд: тебя видят, тебе отвечают. И если ты написал книгу, тебя будет читать сосед, бывший одноклассник, семейный врач и парикмахер брата. Я серьёзно.
Во-вторых, язык. Это не до конца обдуманная гипотеза, но поделюсь. Обычно языки рождаются как бы сами собой, обрастают идиомами, плавно меняются со временем, но только не в Израиле. Израиль — единственная страна из известных мне, где язык физически воскресили из мёртвых, а потом заставили на нём шутить, ругаться и подписывать налоговые декларации. У иврита не было плавного естественного развития — его придумали заново, и писать на нём означало не просто писать, а участвовать в строительстве языка с нуля.
В-третьих, национальная неспособность молчать. В Израиле говорят все. Много, громко, эмоционально. После пары лет в стране пришла к выводу, что в местной культуре не существует концепции «лезть не в свое дело». Людям есть что сказать по любому поводу. Ну и если людям есть что сказать, почему бы не написать книгу.
В-четвертых, любой израильтянин — носитель сразу нескольких историй. Пересечения диаспор, войны, эмиграции, Шоа — всё это фон для разговора. Амос Оз как-то говорил, что быть писателем в Израиле легко, потому что достаточно просто внимательно слушать людей. Они всё расскажут сами.
И последнее: здесь невозможно молчать. В стране, где реальность движется с бешеной скоростью, писать — это способ жить, сохранять свою историю и понимание происходящего.
Так что да, кажется, писателей в Израиле реально много. Иногда шучу, что если у вас нет хотя бы одного израильского знакомого, который пишет роман, значит, вы плохо смотрите по сторонам. У меня, кстати, такие знакомые есть.
#шалом
Скрытая часть меня (ну или не очень скрытая) любит мультики вроде БоДжека, олдовый Cartoon Network и Nickelodeon, The Sims, муми-троллей и фигурки Funko POP!. В общем, я человек простой: вижу кусок детства — пищу от радости.
А тут сразу две новости, и обе такие, что дышите глубже:
1. EA к 25-летию The Sims перевыпустила The Sims 1 и The Sims 2 со всеми встроенными дополнениями для современных ПК. Осталось только раздобыть компьютер с Windows, но это уже детали — главное, что Sims 2 больше не нужно искать по пиратским свалкам. Шикардос!
2. Ходят слухи, что Nickelodeon может снять продолжение «Джимми Нейтрона». Да, спустя 24 года. Хоть бы оказалось правдой, а.
Мой ностальгиметр разрывается.
Прочитала на днях очередной срач про писательское вдохновение, муз и прочую ересь. Захотелось вставить пять копеек.
Меня всегда раздражали фразы в духе «Можешь не писать — не пиши». Полная дичь. Конечно, можешь не писать. В мире полно вещей поинтереснее: можно пойти учиться варить пиво, собрать все пазлы в доме, изучить повадки австралийских коал — и в любом из этих занятий будет больше радости, чем в мучительном выдавливании из себя текста.
Но проблема в том, что писать — это работа. Не высшее предназначение, а прозаический способ зарабатывать деньги. Поэтому хочешь не хочешь, а садиться и писать, если ты писатель, приходится. Имхо.
Люблю историю о том, как Гюго дважды срывал дедлайны сдачи «Собора Парижской Богоматери». Сроки поджимали, он к тому моменту уже, видимо, промотал аванс, чем разозлил издателя настолько, что тот подписал с Гюго договор, по которому за каждую неделю опоздания Виктору-прокрастинатору грозил штраф в 1000 франков. Конвертер подсказывает, что это примерно 14-15 тысяч долларов по сегодняшнему курсу.
Но если вы думаете, что потенциальный штраф Гюго вдохновил, то ошибаетесь. Он начал писать только после того, как переоделся в пижаму и запер всю приличную одежду в шкафу, чтобы лишить себя возможости выйти на улицу. Натурально самый радикальный способ борьбы с прокрастинацией, о котором я когда-либо слышала.
Это я к чему: вдохновение, как и муза, — это сказки для тех, кто не понимает, что творчество — ни разу не магия, а увлекательный, но безусловно рутинный процесс. Prove me wrong.
Подумала, что обожаю ходить в гости по странной причине — мне нравится наблюдать, как люди реагируют на прерываемую мной тишину. Ну знаете, когда все неловко замолчали, пьют, жуют, глотают, а тут я с баяном.
Не с настоящим, к сожалению, я только на скрипке умела, да и то в прошлой жизни. Но за многие годы у меня скопилось какое-то количество фактов и историй, которыми весело разряжать паузы.
Так вот.
Недавно вспомнила неизвестную никому за столом вещь: первая анатомическая структура, которая появляется и в итоге становится частью тела, — это анус.
Можно, конечно, загнать телегу, что на стадии эмбрионального развития у большинства животных, включая человека, образуется структура, называемая бластопором — это первичное отверстие в зародыше. А у вторичноротых (к которым относятся хордовые, включая нас с вами) бластопор в дальнейшем становится анусом, а рот формируется позже, но это скучно.
Мне больше нравится думать, особенно о тех, кто симпатий не вызвает, что каждый из нас когда-то давно был анусом. И больше ничем.
А теперь представьте, как эффектно этим фактом можно парировать реплики про руки из жопы. Вам говорят: «У тебя руки из жопы», а вы умиротворенно отвечаете: «Ну да. Как и у тебя». Попробуйте.
Люблю адвент-календари и киндер-сюрпризы — за предвкушение и эффект неожиданности. Но ещё больше мне нравится, когда из книг неожиданно вываливаются деньги. Для этого, конечно, их надо сначала туда положить, потом благополучно забыть на пару-тройку лет, но это детали.
Вечером из «Краткой истории пьянства» выпали две тысячи рублей. Я не пью, но догадываюсь, что на бутылку вина хватило бы. Теперь грущу, что «Краткой истории денег» не существует, в ином случае возложила бы на неё надежды посерьезнее. А то все на себя да на себя.
После декабрьского ковида попытки сконцентрироваться стали настолько же эффективными, как попытки собрать воду в дуршлаг. Только сосредоточилась, и вот уже читаю, как гуси запоминают лица людей и решают, кому из нас доверять. И нет, это не метафора: двухметровый плюшевый гусь, которого для меня притаранила младшая сестра, явно влияет на мои мыслительные траектории.
Если сталкивались с подобным расфокусом, расскажите, как справлялись? Что помогло? Рекомендации потом соберу в отдельный пост.
Принесла прекрасное. В словаре жаргона наполеоновской армии (да, я тоже не знала, что такой существует) есть забавная идиома heureux comme un poisson sur la paille, счастлив как рыба в сене.
При этом ни о каком счастье речи не идет. Фраза буквально означает «быть в депрессии».
Планирую на все какдела в понедельник утром отвечать: «как у рыбы в сене».
Кстати, в этот раз встреча заложников технически должна пройти иначе, чем в прошлый. Изменили протокол. Если во время первого обмена похищенные сразу попадали в объективы камер, то теперь этого по идее не будет. Хотя, конечно, нельзя исключать, что заложников перед освобождением сфотографируют в Газе.
Пишут, что после того как ХАМАС передаст заложников израильской стороне, их привезут на первичный медосмотр в специально построенный для этой цели комплекс на границе с Газой. Затем, когда освобожденные пересекут границу Израиля в сопровождении спецслужб, их заберет вертолет, который доставит в одну из четырех больниц в центре страны. Там уже подготовили изолированные помещения, максимально отличающиеся от обычных больничных палат, и именно там вернувшихся израильтян будут ждать семьи.
Кроме того, в этот раз особое внимание уделят не только медобслуживанию, но и конфиденциальности. Освобожденные смогут выбрать врача (видимо, из предложенных) и решать, кому и когда будет разрешено их посещать. Врачей и соцработников, которые будут работать с бывшими заложниками, обязали сдавать телефоны. Также новый протокол предписывает установить жалюзи и шторы в изолированных помещениях и снять зеркала во всех комнатах, за исключением ванной.
Освобожденных будут круглосуточно сопровождать психологи, врачи разных специальностей и соцработники.
Вернувшиеся останутся в больнице столько, сколько посчитают нужным. После выписки каждому назначат социального работника, который будет сопровождать их в ближайшие годы.
Хочется верить, что великий Дэвид Линч уже ест вишнёвый пирог в небесном чёрном вигваме.
Просто делайте то, что любите, а что будет потом — никому не ведомо.
К вопросу о том, как я выбираю, что читать
У меня многотысячный список to read, который я собираю годами. Есть и очередь, но она формальная и чаще всего придерживаться её не выходит — какие-то книги спонтанно вползают вперед, как сегодня.
Днём прочитала о тихоокеанском острове Пингелап в Микронезии, жители которого массово страдают от редкой врожденной формы дальтонизма — ахроматопсии, полной цветовой слепоты. Они никогда не ощущали цвет и только в теории знают, что это такое.
Мне стало любопытно как такое возможно, и я пошла гуглить. Выяснилось, что в 1775 на остров обрушился тайфун, унесший жизни большинства местных жителей. В результате на Пингелапе осталось 20 человек, один из которых был носителем мутации, связанной с ахроматопсией. Надо, наверное, еще сказать, что это рецессивное генетическое заболевание, для проявления которого необходимо, чтобы оба родителя передали мутировавший ген ребёнку.
Из-за географической изоляции — Пингелап находится в жопе мира, — и небольшого числа выживших в и без того микроскопической популяции произошёл генетический дрейф — мутация стала широко распространённой.
С тех и до сих пор 10% жителей Пингелапа страдают ахроматопсией и видят мир в оттенках серого. Это что касается теории.
Теперь к книгам.
История с ахроматопсией меня зацепила, и я начала читать всякое вокруг. И вот во всяком вокруг нашлась фраза: That's the moniker Oliver Sacks assigned the island in his 1996 book that explored the human brain.
Я зацепилась за имя Оливера Сакса, но, будучи не вполне уверенной, что это тот Оливер Сакс, который написал «Человека, который принял жену за шляпу» и работал неврологом, пошла на второй круг гуглежа.
Оказалось, тот.
Книга называется «Остров дальтоников» и посвящена исследовательской поездке Сакса и еще пары врачей в Микронезию.
Ну а дальше уже дело техники. Нашла книгу → прочитала аннотацию и пролог → решила читать дальше.
В общем, если вас когда-либо интересовало, как я выбираю книги, то вот.
Пересобирать жизнь на новом месте почти всегда изматывающе и утомительно, но любой процесс адаптации можно превратить в исследование. И это, кстати, неплохой способ узнать и попытаться полюбить новое место.
Саша — автор блога про эмиграцию «Саша пишет про Берлин», уехала в Германию всего четыре года назад, но довольно быстро там адаптировалась. Не в последнюю очередь благодаря тому, что превратила переезд в планомерное изучение всего нового: от местной политики до немецкой живописи. И это дико увлекательный процесс, мне он близок. Саша его документирует — приличная часть её контента посвящена общекультурным штукам разной степени очевидности.
Вот, например, занятный пост про шрифты берлинского метро, хороший материал про то, к чему нужно привыкнуть в Германии (думаю теперь написать такое про Израиль) и заметка про немецкие заимствования в русском.
Есть еще бодрое — текст про особенности немецкого дейтинга. Кто платит на свиданиях и другие особенности национальной рыбалки культуры. Люблю такое.
В общем, если вы читаете меня, читайте и Сашу. Должно понравиться: @sasha_pishet_pro_berlin
И ещё. Читать Диаса стоит в том числе для того, чтобы взглянуть на изнанку одной из самых мрачных диктатур в истории. Некоторая часть сюжета разворачивается в эпоху Рафаэля Трухильо, который с 1930 по 1961 год управлял Доминиканской Республикой как личной банановой плантацией.
Он был эталонным и одновременно карикатурным диктатором: устроил геноцид гаитян в 1937, переименовал всё вокруг в свою честь (пик Дуарте стал пиком Трухильо, а Санто-Доминго-де-Гусман, первый и самый древний город Нового Света, превратился в Сьюдад-Трухильо, Тухильоград), насиловал женщин (счёт шел якобы на тысячи), репрессировал всех подряд и за всё подряд, разорял страну, присваивал всё, что присваивается, за счет чего вышел в топ богатейших людей планеты своего времени, а также требовал безоговорочного почитания своей персоны народом. Главный государственный лозунг эры Трухильо звучал так: «С нами Бог и Трухильо».
Может, вы спросите: а почему газеты не подняли шум, почему правозащитники бездействовали, а оппозиционные партии не устраивали митингов? Я вас умоляю, не было ни газет, ни правозащитников, ни оппозиционных партий – был только Трухильо.
Салаты больше не лезут, так что к делу. Рассказывайте, с какой книги начали 2025?
Читать полностью…
Раз уж начала про океан, вот вам история.
Пару лет назад мы с мужем собрались понырять в океане. Взяли в отеле ласты, маски, надели привезённые солнцезащитные рашгарды — короче, выглядели как люди, которые знают, что делают. И поплыли на рифы.
Глубина начиналась минут через пятнадцать вплавь, и когда дно резко провалилось вниз, я стала нырять. Не очень глубоко — чтобы, если что, помочь мужу, который плавает хуже меня. В какой-то момент он вынырнул, посмотрел на меня глазами человека, пересмотревшего «Челюсти», и выдал:
— На меня смотрит дно.
Я прикинула, что он, возможно, перегрелся, и уточнила, всё ли с ним в порядке. В ответ он тоном человека, который сейчас сойдёт с ума, повторил:
— Там глаза.
Ладно, думаю, хватит с нас океана на сегодня, поплыли обратно. Нырнула, потому что под водой плавать быстрее, во всяком случае мне, и — вот они. Два глаза.
Дно с интересом смотрит на нас, мы — на дно. Через пару минут игры в гляделки дно начинает двигаться, поднимает облако песка и грациозно уплывает в закат сторону горизонта.
В общем, глаза реально были. И принадлежали они скату, который мирно закопался в песок, явно рассчитывая провести в нём спокойный день, пока двое в масках не решили нарушить его, скатий, дзен.
С тех пор муж ныряет только в бассейне. Говорит, максимум, что там может на него смотреть — это плитка, и то без интереса.
Есть такой поджанр документалистики — «переживания белого мужчины на фоне природы». Обычно это что-то про выживание, экстрим или постижение внутреннего дзена. «Мой учитель — осьминог» как раз из этой категории, но с поправкой на морскую флору и фауну: режиссёр и натуралист Крейг Фостер, уставший от жизни и людей, ныряет в океан, встречает там осьминога и предпринимает нетривиальную попытку с ним подружиться. Зрелище впечатляющее.
Пока смотрела, думала, что примерно так может выглядеть реклама баснословно дорогого ретрита: выгоревший в щепки белый мужчина на пике кризиса среднего возраста едет в пердь на берегу океана, где в течение года ежедневно погружается без акваланга, чтобы сблизиться с головоногим моллюском.
Несмотря на то, что сущностно документалка выглядит ровно так, это почти интимный фильм о мире вокруг. Смотреть стоит, даже если вас никогда осьминоги не интересовали. Меня интересовали, особенно в качестве еды, однако теперь я вряд ли смогу их есть. Но вернёмся.
Фостер — незаурядный натуралист. Нужно обладать нехилыми выдержкой, любопытством и силой воли, чтобы ежедневно часами следить за осьминогом и в подробностях фиксировать его жизнь. Как тот охотится, прячется, меняет цвет, играет с косяком рыб и воюет с китовыми акулами. В какой-то момент осьминог уже сам выходит на контакт: обвивает руку, заползает на грудь, использует Фостера как прикрытие.
Помимо того, что документалка снята нечеловечески красиво, мне близка ее идея — о том, что у существа с восьмью щупальцами и мозгом, распределённым по телу, можно многому научиться. И тот факт, что осьминог показан не как объект изучения, а как полноценный герой, на эту идею отлично работает. Как результат: меня начали не просто интересовать, а восхищать осьминоги.
#кино
Так-с, утренний эксперимент: каких израильских писателей вы сможете назвать без помощи гугла?
Читать полностью…
Дико понравилась «Русская служба» Зиника. Ничего точнее об эмиграции не читала.
Главный герой, Наратор, работает корректором в советском министерстве и живёт исключительно орфографией, пока случайно не ловит на «Спидоле» «голоса» иновещания. Он не понимает ни слова, не пытается вдуматься в смысл, — для него важен сам факт: чужая, живая речь, свободная от привычных советских рамок, почти как порыв свежего воздуха в душном помещении. С этого момента Наратор в любую свободную минуту начинает крутить ручку приёмника. Западное радио становится его способом жить и получать от жизни хоть сколько-нибудь ощутимое удовольствие, он мечтает о том, чтобы услышать голоса из приёмника вживую, и в итоге сбегает в Лондон. Там он ожидаемо попадает в общество таких же недалеких и несчастных, как он сам. Надежды Наратора с треском ломаются, но, строго говоря, это абсолютно нормально, если они изначально построены на фантомах.
Мир западных «голосов» оборачивается помещениями очередного эмигрантского радио и эпицентром бессмысленной возни подслеповатых бюрократов, белоэмигрантов в деменции и левых псевдоинтеллектуалов, которые круглосуточно обсуждают судьбы Родины и везде видят руку Москвы. Ужас в том, что все это выглядит чудовищно актуально. Пока читала, было стойкое ощущение, что автор в 1981, — а именно тогда написан роман, — предвосхитил склоки во всех соцсетках 2025 разом.
Зиник пишет о третьей волне эмиграции без ностальгического тумана и трагической важности. Условный Запад в романе оказывается не тем, чем его представляли. Не потерянным раем, не адом, а местом, где акцент всегда будет предшествовать словам, но где можно жить. И даже жить хорошо, ну или во всяком случае нормально — просто надо постараться. Иногда сильно.
В этом смысле «Русская служба» — шикарное, анатомически верное описание эмиграции без абсорбции. Когда человек не становится частью страны, в которую переехал, но и к старой жизни уже не принадлежит. Это состояние Зиник ловит и передаёт идеально.
#чтопочитать
Ну и раз уж начали сегодня, про, кхм, телесность. Только теперь в другом регистре, без дураков.
Прочитала «Руки женщин моей семьи были не для письма» Еганы Джаббаровой. Начинала со скепсисом и скорее ради эксперимента — меня не привлекает свойственный исповедальной прозе надрывный пафос и пережевывание обид, но ничего подобного в книге не оказалось.
Текст красивый, хрупкий и по-восточному колоритный. Героиня Джаббаровой растёт в патриархальной азиатской семье, в которой ей не принадлежит даже собственное тело и воля. Как и другие женские фигуры в тексте, героиня с детства живёт в условиях хронического обесценивания близкими собственной жизни, и ее судьба кажется предрешенной, но от присоединения к ряду несчастных женщин ее спасает болезнь.
Генерализованной мышечная дистония лишает героиню возможности управлять собственным телом. Оно перестает слушаться, конечности неестественно выгибаются, речь не поддается контролю, и в итоге героиня попадает на операционный стол, где ей вживляют специальный аппарат. Теперь она сможет нормально функционировать только с его помощью.
На протяжении одиннадцати глав Джаббарова говорит о теле — и через него раскрывает историю азербайджанской женщины, с детства ощущавшей себя чужой. Волосы, которые нельзя стричь, и брови, которые нельзя выщипывать до брака, руки и ноги в синяках от работы и побоев, карие глаза, которые изо всех сил хочется сделать голубыми, чтобы как у одноклассниц, и все в таком духе.
Моментами казалось, что меня разорвет от гнева — текст хорошо передаёт весь ужас т.н традицонного уклада жизни, и это при том, что все описано довольно лаконично и без невменяемых подробностей.
Очень смелая, даже ювелирная работа. И история, кстати, реальная.
#чтопочитать
Вспомнила, что среди купленных в декабре книг были блокадные очерки сотрудницы петербургского, тогда еще ленинградского, Дома Книги.
Не пропускайте, если любите книги о книгах, книжных и книготорговцах. Родштейн пишет, как работала продавщицей отдела иностранной литературы, остро, иногда даже желчно рассказывает о работе книжного, покупателях, военной и блокадной жизни.
Текст, местами чрезмерно едкий и хаотичный, явно не предназначался для публикации. Но тем интереснее.
Неспециально, но так вышло, что ко Дню памяти жертв Холокоста, который сегодня, посмотрела два фильма по теме. Номинированную на Оскар «Настоящую боль» и «Чёрную книгу». И если от сна во время просмотра «Настоящей боли» меня удерживал только Киран Калкин, на которого я готова смотреть, даже если он начнет сниматься в рекламе туалетной бумаги (и при этом продолжит играть, как в «Наследниках»), то «Чёрная книга» захватила с первых сцен.
История еврейки, пережившей гибель семьи и примкнувшей к голландскому Сопротивлению, могла бы стать очередным банальным фильмом из ряда подобных, но Пол Верховен пошёл дальше. Режиссёр показал героев: от участников Сопротивления до убежденных гитлеровцев, как людей, чьи действия продиктованы не абстрактной добродетелью или условными корпоративными интересами, а личными амбициями и внутренними противоречиями.
Ставшая шпионкой Рахиль убивает, манипулирует и сближается с нацистами, чтобы выжить, а Мюнце, высокопоставленный офицер СД, руководствуется скорее слабостью к красивым женщинам, чем верностью Гитлеру. Весь фильм состоит из таких перекрещивающихся мотивов, и это дико захватывает.
Кроме прочего, мне нравится смотреть на женщин, чья внешность резко контрастирует с их деятельностью и образом жизни. Поэтому за утонченной еврейкой, которая перекрасилась в блондинку, чтобы мимикрировать под арийку, а теперь сносит головы и выпускает кишки ССовцам, как минимум, хочется наблюдать.
#кино
Сменить психотерапевта после пяти лет терапии — тот еще квест. Особенно если до этого семь раз меняла специалистов (нет, не нарочно, просто так вышло). Пять лет — это много. Это вроде как те самые отношения, в которые вкладываешься и растёшь. Но, как показала практика, даже такой стаж не гарантирует, что всё будет гладко.
В какой-то момент я заметила, что наше безопасное пространство стало не то чтобы небезопасным, но каким-то колючим и непредсказуемым. Говорю: в моей жизни происходит событие «Б», я этому рада, хотя есть сложности. В ответ слышу: вообще-то, она против «Б» и не понимает, чего людям неймется, когда есть прекрасное «А».
Я среагировала не сразу. Пять лет, ну! Они казались залогом залогом того, что специалист, в котором я уверена, не может повести себя неэтично. Но может, конечно, кто угодно. От деформации никто не застрахован.
Был соблазн плюнуть на терапию целиком. Мол, ну их, специалистов, если даже проверенные так себя ведут. Но правда в том, что эти пять лет мне много дали, и обесценить их — как выкинуть альбом со старыми фотографиями из-за пары неудачных снимков. Короче, я решила продолжить работу. Но с другим человеком.
Сейчас, кстати, понимаю, почему многие боятся идти к новому терапевту. Во-первых, найти своего — это как выиграть в лотерею. Во-вторых, терапия — аттракцион недешёвый, и вот тут уже начинаешь думать стоит ли оно того, и тридцать три раза подумаешь прежде, чем пойти к кому-то даже по рекомендации, если этот кто-то стоит сто/двести/nnn долларов час. Поэтому мне симпатичны ответственные, продуманные сервисы с фиксированной (и весьма гуманной) стоимостью.
Сейчас я в процессе подбора нового терапевта и zigmund.online пробую в том числе. Это не агрегатор с кучей профилей,здесь проверяют квалификацию специалистов, а специалисты работают в разных подходах: от классического психоанализа до новейших интегративных, тут на ваш вкус.
Плюс у них в соцсетях много полезных материалов, есть возможность оплатить с любой карты (важно, если у вас, как у меня, миллион причин, почему это должно быть удобно). Ну и мой промокод BOOKWORM даёт скидку 15% на первую сессию.
Выдам базу, но — желаю всем нам крепкого (окей, устойчивого) ментального здоровья. Штука, которую невозможно переоценить.
Реклама ООО «Зигмунд Онлайн» ИНН 7714447735 Erid 2Vfnxx8d54LЧитать полностью…
Открытие прошлой недели: Pinterest оказался неожиданно полезным для поиска новых книг
Годами воспринимала его как сугубо визуальную платформу, искала там референсы для фотосетов и подсматривала идеи домашнего декора. В какой-то момент в ленте пару раз всплыли обложки неизвестных мне книг, я их посмотрела, после чего алгоритмы сработали как надо мне, а не платформе. Это было неожиданно, давно не видела нормальных рекомендательных систем.
Лента довольно быстро перестроилась и теперь приносит обложки книг, о которых я ни сном, ни духом. С учетом того, что меня сложно удивить, — а я много лет подряд еженедельно отслеживаю новинки, переиздания и читаю издательские рассылки, — это прям круто.
Сделала под это дело отдельную доску, и теперь имею бесконечный неочевидный книгоконтент. Вчера, например, в ленте начали мелькать не только обложки, но и поп-ап книги — те самые, с объемными элементами, которые «оживают», когда переворачиваешь страницу. Дико залипательно, и строго под интересы.
Работает с любой тематикой, не только с книжной. Хорошая игрушка.
С тревогой жду завтрашнего дня. Если всё сложится, как задумано, завтра в 16:00 по Иерусалиму ХАМАС в рамках новой сделки освободит из плена и передаст Израилю первых троих похищенных 7 октября 2023 года.
С трудом представляю, чего ждать. Неизвестно, в каком состоянии будут освобождённые заложники, что им пришлось пережить в плену, и главное — кто из удерживаемых заложников жив.
После того как правительство Израиля, не без внутренних разногласий, одобрило крайне болезненную сделку о прекращении огня в Газе и возвращении заложников, Министерство юстиции опубликовало список из 735 палестинских террористов, которых выпустят из тюрем в рамках первой фазы соглашения. Эта фаза продлится 42 дня. За это время ХАМАС обязуется, насколько к нему вообще применимо это слово, освободить 33-х невинных израильтян в обмен на, собственно, прекращение огня и 735 заключённых, 284 из которых отбывают пожизненное за терроризм и убийства.
Это высокая цена, чреватая отложенными последствиями не только для Израиля, но и для евреев по всему миру. Впереди томительные и тяжёлые недели, но главное — хочется верить, что заложники наконец вернутся домой.
Люблю бесцельно гулять по кладбищам, как заправская готическая принцесса. Иногда думаю, что по некоторым уже могу водить экскурсии: знаю не только кто и почему там похоронен, но и менее популярные вещи вроде того, кто спроектировал конкретный склеп или кому сто лет назад заказали давно разбитый витраж над входом в усыпальницу, поэтому тоненькая «Зоны отдыха» Антона Секисова попала, что называется, в яблочко. Вчера купила, вчера за обедом прочла, и уже сутки не отпускает. Отличная работа.
Если вам нравятся кладбищенские моционы, даже не думайте пропускать. Никакой хтони, тлена и тоски. Кладбища сами по себе невероятно информативны: за двумя датами через тире, надгробиями, кенотафами, фамильными склепами, загадочными эпитафиями скрываются истории жизни, которые меня и привлекают.
Секисов, и это меня подкупило, пишет про жизнь: ходит по петербургским кладбищам — действующим и законсервированным (еврейское, мусульманское и старообрядческое в списке), находит на них значимые могилы, рассказывает о них и о погребенных, размышляет о жизни и смерти петербургских писателей и местных святых, подмечает особенности ритуальных трендов прошедших веков, сравнивает с веком нынешним, а еще пересказывает байки и локальные кладбищенские легенды.
Я, скажем, не знала, что у Блока в Питере есть две могилы, и при этом есть шанс, что в обеих нет, собственно, Блока. О том, что Хармс, многовероятно, похоронен в братской могиле № 9 или № 23 на Пискарёвском кладбище, куда свозили пациентов тюремной больницы «Крестов», тоже понятия не имела. Как и еще про много что, о чем идет речь в «Зонах отдыха».
В целом текст похож на незаурядный легкий травелог. И если я травелоги, как жанр, обычно обхожу стороной, то к этому не просто вернусь и перечитаю, но и повторю авторский маршрут летом. Огнище.
#чтопочитать
С утра фоново думаю о тех, кто, находясь за многие мили от эпицентра пожаров в Лос-Анджелесе, находит обгоревшие страницы книг, принесенные ветром. Среди находок — обугленные выдержки из Библии, сценариев, Толкина и менее известных текстов. Есть целый yesikastarr/post/DEk7iCcyThq?xmt=AQGzcJ_1l2dKSvkWUG4Eftq1rWj0YSwVXXgxNHR5zuM5_Q">тред с фотопруфами.
Представляю: идешь по улице, и вдруг в лицо из ниоткуда прилетает опаленный библейский текст. Я бы после такого сильно задумалась о том, как живу.
Нашла идеальный таймкиллер — «Повесть о Ходже Насреддине» Леонида Соловьёва.
Космически увлекательный, весёлый и стилистически шикарный текст, совсем не ожидала. Начала перед сном, очнулась глубокой ночью, когда между главами полезла гуглить прототипы Насреддина.
Догуглилась до того, что откопала еврейского Ходжу. Никогда не слышала о Гершеле Острополере, но теперь хочу узнать больше. Этот еврейский Насреддин жил в XVIII веке в Острополе, работал мясником и, как и его восточный аналог, был бедным, шустрым, умным и острым на язык. Его дерзкие шутки, видимо, вышли за рамки допустимого, произошёл конфликт с главой местной общины, после которого Острополер был вынужден покинуть родное местечко.
Если верить преданиям (и еврейской энциклопедии), Гершеле долго странствовал, жил на подачки но, несмотря на бедность, не терял бодрости духа и продолжал упражняться в остроумии. Благодаря сарафанному радио его слава быстро распространилась, и вскоре он оказался при дворе цадика Баруха из Меджибожа. Там Гершеле не только развлекал цадика анекдотами, но стал своего рода духовным советником. Правда, в какой-то момент он перестебал цадика, за что тот сбросил его с лестницы — тут я до конца не поняла, что именно случилось.
Основной массив текстов про Острополера написан на идише. На русском есть сборники анекдотов, главным героем которых выступает не Насреддин, как в центрально-азиатской традиции, а бедняк Гершеле, и вроде как отчасти документальный рассказ Бабеля про Острополера. Называется «Шабос-Нахаму». Добавила себе в список.
Ну а пока возвращаюсь к повести Соловьёва. Это прям мёд.
Первого января дочитала начатую под конец 2024 «Короткую фантастическую жизнь Оскара Вау» Джуно Диаса, и это было ВАУ. Вот прямо так, с большой буквы и капсом. Образцовый трагикомический роман о неудачнике, который с детства хотел стать доминиканским Толкином, а вырос смесью Квазимодо и Дон Кихота. Очень яркая вещь.
Оскар — классический, местами карикатурный антигерой. Толстый, застенчивый гик со склонностью к саморазрушению, раздутой самооценкой и неуемной любовью чтению вообще и чтению супергеройских комиксов в частности. Он поглощён фантазиями, в которых видит себя великим писателем и героем, достойным собственного эпоса. В его воображении он не просто читающий и пишущий парень, но персонаж, как у Толкина или во вселенной «Звёздных войн», с высокими идеалами и эпическими амбициями. При всем этом его фантазии ни на йоту не соответствуют реальности, в которой Оскар не более, чем витающий в облаках и уверенный в собственной исключительности аутсайдер. До определенного момента.
Диас мастерски использует эту пропасть между воображаемым величием и жестокой реальностью, подчеркивая, как мечты Оскара об успешной жизни и признании постепенно рушатся. Его путь — это не путь к славе, а стремительное падение. И на этом пути много болезненного: детство в Нью-Джерси с постоянным троллингом от сверстников и старшей сестры, универ с вечным аутсайдерством, первая (и последняя) любовь, и, наконец, путешествие на родину, в Доминикану. Но не ждите хэппи-энда. Диас создаёт не героя, а жертву собственного характера.
Текст нашпигован бодрыми, отлично прописанными отсылками, пасхалками и комментариями, некоторые из которых занимают страницы дополнительного текста. Все это не просто добавляет глубину сюжету, но становится инструментом для понимания самого Оскара. Через поп-культуру Диас показывает, как его герой пытается найти своё место в мире, который ему чужд. Отношение Оскара к супергеройским мирам и фантастическим рассказам о борьбе добра со злом — это не просто попытка убежать от реальности, а способ справляться с неспособностью управлять собственной жизнью. В этих фантазиях Оскар видит себя главным героем, а не несчастным аутсайдером. И именно в них начинается самое захватывающее — он становится героем собственного мира — и, парадоксально, именно в этом выдуманном мире мощнее всего проявляется его трагедия.
Через этот механизм фантазий Диас создаёт многослойного, трагичного, что аж на разрыв, персонажа. Не простого пародийного неудачника, а безответственную и неуклюжую, но все же жертву эпохи, большой истории и собственных иллюзий. Оскару, несмотря на то, что он довольно часто ведет себя как полный кретин, сочувствуешь.
И это прямо очень-очень-очень круто. Не зря Пулитцера в 2008 дали. Отличный старт читательского года.
#чтопочитать
Ночью полтора часа вокруг гремело так, что даже дома, несмотря на неплохую звукоизоляцию, невозможно было находиться. Я чувствительна к шуму, но не думала, что способна так яростно ненавидеть звуки.
Огромный родительский пёс дрожал под столом и царапал когтями пол. Меня колбасило вместе с ним — громкие резкие звуки после обстрелов даются непросто. Это одна из причин, по которой в Израиле массово не запускают фейерверки: люди с ПТСР заново переживают травму. По нейроотличным это тоже нехило бьет.
Но это ещё полбеды — страдают и животные. Птицы в панике теряют ориентир, врезаются в стены и погибают (или их ещё в воздухе разрывает петарда). Бездомные собаки и кошки мечутся по улицам и калечатся, пытаясь найти укрытие. В общем, максимум вреда, минимум пользы.
Видела на днях дискуссию: в твиттере обсуждали можно ли приучить животных не бояться громких звуков. У меня есть мысль получше: можно приучить людей пускать салюты в специально отведенных местах, а не рандомно по всему городу.
У меня все, пошла доедать салаты.