19535
О науке и образовании - вид изнутри. !Рекламы и платного размещения нет! Чат: @trueresearch_chat Связь с автором: @RResearcherBot
Комичное последствие вчерашнего поста.
Напомню, завлабам Института высокомолекулярных соединений РАН и Института химии силикатов РАН (оба в структуре НИЦ Курчатовский институт) был разослан приказ об ограничениях на публикации в иностранных журналах и участие в зарубежных конференциях. Об этом странном приказе первым написал А.Р. Хохлов.
По-видимому, руководителям филиалов не очень понравилось, что такой щекотливый текст стал достоянием общественности. На этом фоне и.о. директора ИВС РАН А. В. Якиманский выстрелил себе в ногу совершил классическую ошибку антикризисной коммуникации: разослал подчинённым раздражённое письмо с требованием не выносить сор из избы. А именно, попросил не пересылать приказы "знакомым и коллегам, даже в ранге академика", а иначе "можете понести взыскание, которое потом с этими же академиками обсудите". Как и всегда, реакция в виде угроз и предостережений лишь убеждает в правоте оппонентов: ведь угрожают обычно за отсутствием аргументов по существу. Если приказ хороший и дельный, то зачем его скрывать?
Что касается формальной стороны, то никаких оснований запрещать пересылку приказа не видно: на нём не было грифа секретности или ДСП, он был разослан по обычной электронной почте и, очевидно, был предназначен для исполнения всеми сотрудниками филиалов. Кроме того, ИВС РАН в составе Курчатника находится под научно-методическим руководством РАН, поэтому академия как организация и лично академик Хохлов (как руководитель Совета по высокомолекулярным соединениям в РАН) имеет полное право знакомиться с документами, напрямую регулирующими научную деятельность института.
P.S. Ах да, а ещё и.о. директора ИВС РАН А.В. Якиманский сейчас в очередной раз баллотируется в членкоры, а значит, надеется получить одобрение своей кандидатуры от этих академиков.
Хорошие новости из ИГГД РАН: Курчатовский институт согласился возобновить договор безвозмездного пользования помещений (см. историю здесь). В канал пишут сотрудники ИГГД:
"Напомним, тревожные новости из Института геологии и геохронологии докембрия РАН появились в конце 2024 года. Наш институт располагается в историческом здании на Стрелке Васильевского острова в Санкт-Петербурге. C 2023 года это здание перешло на баланс НИЦ Курчатовский институт-ПИЯФ, который потребовал от ИГГД РАН заключения договора аренды в связи с окончанием договора о безвозмездном пользовании. Договор подразумевал оплату аренды по расценкам офисных помещений, а в случае отказа требовалось освободить здание в недельный (!) срок.
Правомерность такого решения со стороны одного бюджетного учреждения к другому вызвала много юридических вопросов, а сумма аренды оказалась сравнимой с годовым бюджетом ИГГД РАН.
И вот буквально только что в своём выступлении на Дне геолога директор ИГГД РАН член-корреспондент РАН А.Б. Кузнецов обрадовал сотрудников института: НИЦ Курчатовский институт-ПИЯФ согласился заключить договор о безвозмездном пользовании на ближайшие 5 лет.
Коллектив ИГГД РАН выражает благодарность руководству Российской академии наук, Отделению наук о Земле, научным коллективам РАН, Профсоюзу работников РАН, Санкт-Петербургской региональной организации Профсоюза работников РАН, Санкт-Петербургскому отделению НТВ, журналистам изданий Коммерсант и Московский комсомолец, кинооператорам Ленфильма, а также всем, кто был обеспокоен, поддерживал и принимал участие в разрешении этой ситуации".
Комм. РR: не знаю, как бы разрешилось дело без освещения в СМИ и телеграм-каналах, но адекватный исход этой эпопеи не может не радовать. Поздравляю коллектив ИГГД, который активно боролся, используя всем свои возможности. Хороший пример для всех, кто склонен опускать руки перед любыми приказами, рекомендациями и неформальными сигналами, идущими сверху.
"Приходите княжить и владеть нами"
В дискуссиях об организации науки я регулярно встречаю тоску по сильной хозяйской руке. Чтобы пришёл суровый товарищ Сталин-Берия-Курчатов в одном лице, вывел всех злодеев на чистую воду, безжалостно наказал жуликов, уволил бездельников и поднял оклады честным учёным.
Чтобы наконец провели ревизию научных тематик и выкинули всё лишнее, не дающее пользы народному хозяйству. Чтобы ввели жесткую систему финансового контроля - ни одного лишнего рубля из казны! Чтобы наконец повернули учёных к нуждам людей и заставили присутствовать на рабочем месте с 8 до 17:30. Чтобы был контроль и порядок.
Острое желание восстановить справедливость вполне понятно и вызывает сочувствие, но есть нюансы.
Дело в том, что в жёсткой и контролирующей системе жулики будут выживать гораздо лучше честных учёных. Ведь накручивать можно не только статьи. Паразитирующие деятели отлично умеют приходить на работу вовремя и вовремя подавать красивые отчёты, заводить полезные связи, оформлять документы как положено, получать письма поддержки по знакомству, одним словом, создавать образ порядочных и надёжных работников. Это основа их выживания за неимением стоящих результатов. В связи со сложностью самого объекта контроля — научной деятельности — конъюнктурные навыки и сегодня неплохо заменяют реальную научную продуктивность, а при ужесточении формального надзора будут заменять её в ещё большей степени.
Да, безусловно, среди учёных есть мошенники и бездельники. Думаю, их примерно столько же, сколько и среди представителей других профессий. Бывают талантливые бездельники, бывают жулики-трудоголики. И перегретые направления исследований, в которых толпа учёных выдаёт вторичные результаты, тоже существуют.
Но единственный реальный способ борьбы с этими явлениями — развитие и поддержание института научной репутации, а не жесткий контроль. Серьезные последствия для карьеры должны иметь доказанная фальсификация результатов, плагиат и грубые ошибки в исследованиях, а не ошибка в оформлении журнала учёта рабочего времени.
В таких дискуссиях часто говорят о внедрении результатов как о настоящем показателе эффективности работы. Но это тоже не панацея. Во-первых, для фундаментальной науки такой критерий неприменим, а без фундаментальной науки прикладные разработки неизбежно отстанут от переднего края и постепенно загнутся. Об этом я писал неоднократно: чтобы применять что-то новое, нужно, чтобы его для начала хоть кто-то понимал.
Во-вторых, внедрения полностью привязаны к развитию промышленности: само изобретение может быть выдающимся и перспективным, но для его использования может оказаться необходимой целая технологическая цепочка, которая в стране не функционирует. Должно ли это стать поводом для отказа от продолжения разработок? Или разработки всё же нужно вести, поддерживая уровень и надеясь на восстановление спроса со стороны предприятий? Администраторы часто дают ответ в духе "идите и постройте свой завод", который, конечно, не выдерживает критики.
А вообще такие разговоры напоминают тоску по золотому веку Российской империи: каждому приятно представлять себя в собрании благородных дворян, а стремящихся быть крепостными почему-то не наблюдается. Также и здесь, при товарище Сталине-Берии-Курчатове многие хотели бы стать судьями своих коллег и выгодоприобретателями, а не теми, чью работу признают ненужной. Часто сюда примешивается непонимание деятельности пресловутых шарашек: они занимались, в первую очередь, решением срочных конструкторских задач, а не научной работой, и не заменяли собой АН СССР. Дискуссию на тему их эффективности и желания конкретного учёного работать в такой структуре я бы опустил.
Как это ни парадоксально, с психологической точки зрения стремление к жесткому госконтролю слабо отличается от склонности слепо следовать всем трендам мировой науки и от поклонения наукометрии. В обоих случаях происходит перенос ответственности с себя лично на дядю, который знает, чем надо заниматься, и всех справедливо рассудит. Однако вопрос о нужности своей работы имеет смысл задавать в первую очередь самому себе.
немного об актуальных стратегиях в области высшего образования
источник
Теоретики инноваций из ВШЭ демонстрируют глубокую экспертность, рекламируя курс по внедрению наукоемких разработок
Читать полностью…
В канал пришёл ответ и.о. директора НТЦ УП РАН на недавний пост про выборы. Само по себе начала диалога я могу только приветствовать, публикую ответ полностью:
>>>
Положение о выборах директора НТЦ УП РАН, принятое на заседании ученого совета 05.02.2025 г., ограничивает права сотрудников Центра на участие в выборах директора. Пункт 4.4. данного Положения нарушает ст. 3 и 21 Трудового кодекса РФ.
В своем официальном обращении в Ученый совет я потребовал привести Положение о выборах в соответствие действующему законодательству. Несмотря на это, Ученый совет проигнорировал мои требования. Если бы на основании действующего Положения выборы проводились бы в ближайшее время, до выборов не было бы допущено более 30 работников Центра (в том числе, научный коллектив, созданный выполнения работ по гранту Фонда НТИ). Это незаконно и недопустимо.
Выборы в НТЦ УП РАН должны пройти в полном соответствии с действующим законодательством РФ. Должны быть свободными и на них имеют право принять участие ВСЕ наши работники, независимо от типа и срока их трудового контракта. Я очень сожалею, что большинство членов Ученого совета готовы нарушить права наших сотрудников ради достижения своих целей и я, как руководитель НТЦ УП РАН, не могу этого допустить.
Со всеми документами вы можете ознакомиться на сайте НТЦ УП РАН в разделе «Выборы 2025».
И.о. директора
НТЦ УП РАН
М.С. Афанасьев
<<<
Комментарий канала РR:
Аргументы М.С. Афанасьева строятся на противоречии Положения о выборах директора (в части ограничения на стаж) статьям 3 и 21 ТК РФ. Но лично я такого противоречия не нахожу.
Возьмём статью 3 ТК РФ, это очень общее положение о запрете дискриминации:
Каждый имеет равные возможности для реализации своих трудовых прав. Никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества в зависимости от пола, расы, цвета кожи <...> а также от других обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работника.
При этом Верховный Суд прямо разъясняет, что под деловыми качествами работника следует понимать, в том числе, опыт работы по данной специальности и в данной отрасли. Таким образом, закон напрямую разрешает наделять разными правами работников с разным опытом работы (в целом и в отрасли). Что, очевидно, активно используется множеством работодателей от Макдональдса до МВД.
Статья 21 ТК РФ говорит, что работники имеют право на участие в управлении организацией в формах, предусмотренных настоящим Кодексом, иными федеральными законами и коллективным договором. Статья 53 ТК РФ предлагает возможный список этих форм (не исчерпывающий) — от права на получение информации и обсуждение планов до иных форм, определенных настоящим Кодексом, иными федеральными законами, учредительными документами организации, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами.
То есть, ТК РФ не обязывает наделять всех работников одинаковыми правами по управлению организацией, а лишь описывает возможные формы этого управления. При этом ТК РФ прямо указывает, что форма участия работников в управлении организацией может быть регламентирована внутренними документами (тем же Положением о выборах директора). Наделение правом голоса лишь работников с определённым опытом в этих внутренних документах не может считаться дискриминацией, поскольку опыт работы напрямую относится к деловым качествам работника.
Что возвращает нас от лингвистико-юридических экзерсисов к обсуждению содержания дела.
По существу, в ответе и.о. директора никак не комментируется главное опасение коллектива НТЦ — возможное трудоустройство работников специально для участия в выборах, если отменится ограничение на стаж. Впрочем, опровергать такое несолидно. Помимо апелляции к букве закона хотелось бы увидеть комментарий о мнении директора по сути конфликта с коллективом, который, очевидно, не исчерпывается спором вокруг положения о выборах.
А ещё обвинять Ученый совет в попытке достичь свои цели достаточно странно, поскольку и.о. директора сам является членом Ученого совета, наряду с лояльными ему сотрудниками администрации НТЦ.
Бездна ДПО
В Госдуму внесли законопроект о регулировании психологической помощи, подразумевающий запрет на деятельность психологов без профильного высшего образования. Идёт дискуссия на почве того, что такой закон дискриминирует выпускников качественных курсов профессиональной переподготовки, которые должны иметь право работать по своей новой специальности.
На мой взгляд, разговор надо начинать с основной болезни — огромной серой зоны под названием "рынок ДПО". Каждый раз удивляюсь, когда в университетском сообществе начинают беззаветно восхвалять ДПО, воспевать его гибкость и индивидуальность, и вообще называть чуть ли не заменой высшему образованию в будущем. Как будто бы никто не замечает, что по состоянию на сегодняшний день львиная доля организаций доп.образования — это конторы, штампующие удостоверения и дипломы в обмен на прохождение теста и своевременную оплату.
Естественно, ДПО бывает и качественным, но сегодня, боюсь, оно не потянет и на несколько процентов от всего рынка. Сходу на ум приходит только одна область, где велик сегмент качественного ДПО и где работодателю нужны не удостоверения, а результат обучения, — это сфера IT.
В качестве иллюстрации в посте ниже я прикрепил скриншоты с сайтов, предлагающих как раз-таки переподготовку на психолога. Итак, обучение на 1000 часов можно заменить скачиванием презентаций, в финальном тесте даются бесконечные попытки, ускоренное получение диплома обсуждаемо — и это не самый фееричный пример, а типичное предложение от типичного центра ДПО. Называя вещи своими именами, при обучении можно не делать буквально ничего. И, повторю ещё раз, такой аттракцион позволяет получить диплом и устроиться на работу по специальности.
У этого сорняка несколько корней. Основной — это избыточная регуляция и бюрократия, предписывающая всем прикрыть задницу бумажкой постоянно официально обучаться и повышать квалификацию. Те же преподаватели университетов должны регулярно проходить повышения квалификации по оказанию первой помощи, информационным технологиям, методике, пожарной безопасности, работе в какой-нибудь цифровой среде и т.п. Это же касается и многих других работников, и далеко не только педагогов. Ясное дело, что формальное требование рождает формальный ответ: делаем вид, что контролируем квалификацию исполнителей, — делаем вид, что повышаем квалификацию.
У психологов и у других предпринимателей, оказывающих услуги в частном порядке, по-видимому, мотивация иная: им диплом нужен для того, чтобы выглядеть убедительно в глазах клиента. Само собой, кто-то ищет качественное ДПО, хочет развиваться и честно учиться, но простейший анализ предложения показывает, что это, мягко говоря, не выбор большинства.
В итоге, проблема совсем не в психологах. Я бы согласился с тем, что запрет на практику психологов без высшего образования просто уведёт их в тень или заставит переименовать услуги, но не затронет главного. Основная польза от этой инициативы совсем иная: чуть ли не впервые на официальном уровне заходит речь о том, что диплом ДПО вероятно является липовой бумажкой, а никаким не дипломом.
Что с этим делать и как остановить прокачку денег ради корочек? Думаю, возможны два частично совместимых способа. Первый — признать, что ДПО компрометировано и перестать требовать дипломы ДПО в государственных учреждениях: либо профильное высшее, среднее или начальное образование, либо не требуем ничего. В идеале спрос на ДПО должны формировать частные компании, которым действительно нужны навыки и знания, а не корочки.
Второй способ — попытаться восстановить репутацию ДПО, введя более жёсткое регулирование этой сферы, включая случайное посещение занятий "тайным покупателем" и выборочное тестирование выпускников на полученные знания. Естественно, невозможно побороть спрос частных лиц на дипломы "для солидности", но можно радикально снизить интерес к этой услуге, просто проследив за добросовестной реализацией заявленной учебной программы на 1500 часов и за адекватностью процедуры экзамена.
Очевидно, обе меры приведут к уменьшению рынка ДПО и не понравятся лоббистам этой своеобразной отрасли.
В канале профсоюза "Университетская солидарность" обратили внимание на очередную уловку, которая позволяет завышать в отчётах среднюю зарплату преподавателей университетов.
Коллеги нашли целое расследование прокуратуры о несовпадении декларируемых средних зарплат c фактическими зарплатами ППС. Расследование достаточно старое (речь о 2018-2017 годах), но зато оно даёт ещё один ответ на вопрос, почему "официальная" зарплата из мониторинга вузов раза в два выше реальной зарплаты.
Ответ таков: если преподаватель работает на полную ставку, то в программном продукте он может считаться работающим по основной должности на 0,5 ставки и ещё на 0,5 ставки числиться по совместительству. Тогда при расчете средней зарплаты по университету этот преподаватель считается работающим на 0,5 ставки, и его зарплата умножается на два при приведении к полной ставке. Выходит, что это — несколько более изощрённый вариант простого перевода на долю ставки, замаскированный для внешнего наблюдателя (и, видимо, самого преподавателя) внутри чёрного ящика.
В данном случае прокуратура делает вывод, что виноват некорректно работающий программный продукт, результаты расчётов которого не контролируется и не проверяются должностными лицами университета. Хотя, конечно, есть лёгкое подозрение, что именно ради такого некорректного алгоритма подсчёта всё и затевалось. А ещё, что такой метод применялся не только в одном вузе, и не только в указанные годы.
Коллеги из "Университетской солидарности" продолжают искать конкретные жульнические методы повышения средних зарплат в отчётах. Если у вас есть, о чём рассказать, пишите в комментарии, мне в бота @RResearcherBot или в бота @Uni_sol_bot.
как выглядит субъектность (с) университета в реальной жизни
источник
#телеграмное
Немного наблюдений: серьёзные люди (с) и их аккаунты
Долина смерти — мифы и тезисы
О трудностях перехода научных открытий в технологии сказано бесконечно много: это та самая "долина смерти", пролегающая между лабораторией и заводом. Однако, укоренились три давних мифа, которые нужно прямо назвать мифами. Они хорошо сформулированы в этом посте из микро-канала (а скорее личного дневника) одного из подписчиков. Процитирую близко к оригиналу:
Миф №1. Где-то в столах и тумбочках советско-российских учёных пылятся почти готовые «аналоговнетные» разработки, которым до триумфального внедрения не хватает сущих пять копеек.
[ответ: их нет, а если и есть, то изобретение принципиального способа сделать нечто ещё не означает, что этот способ эффективен и удобен для промышленного применения]
Миф №2. В научных группах, занимавшихся много лет фундаментальными и поисковыми исследованиями, таится нераскрытый потенциал прикладных разработок.
[ответ: фундаментальные исследования дают новые знания, а для развития технологии нужна длинная цепочка из прикладных исследований и ОКР]
Миф №3 (добавлю от себя — РR). Если средства ограничены, то не обязательно развивать фундаментальную науку: её результаты доступны всем желающим в статьях, обзорах и книгах. Нужно вкладывать деньги в разработку прикладных решений и технологий на основе этих фундаментальных результатов.
[ответ: использовать результаты из чужих работ можно только будучи на близком уровне развития фундаментальной науки, иначе не хватит понимания, людей и оборудования]
Рискну предположить, что эти три мифа многое объясняют. Например, как верно отмечает коллега, научным институтам (РАН и не только) по сути предлагается дрейфовать к статусу отраслевых институтов, ведущих прикладные разработки. Это видно и по общему информационному фону, и по настойчивым запросам указывать в заявках практически на любое финансирование уровни готовности технологии, экономический эффект, перспективы внедрения и т.п. Сегодня как будто бы стыдно ссылаться на наличие научной проблемы (даже давней и общепризнанной) как на достаточную причину для исследования — нужны сразу удои, рубли и тонны.
Приходится снова и снова опровергать эти мифы, поэтому повторю старые тезисы. Фундаментальная наука, прикладная наука и инженерия (в исходном, творческом смысле слова) — это три разных вида деятельности, в каждом из них нужны разные специалисты с мозгами и руками, заточенными по-разному. Причём, если мы хотим прийти к развитию своих высоких технологий, то ни одно звено нельзя выкинуть.
Вопреки популяризируемому в СМИ образу "от лаборатории до конвейера", ни один специалист не может и получить фундаментальный результат, и продемонстрировать его практическое применение, и разработать конкретную технологию вместе с документацией, и довести её до завода. В лучшем случае, прикладной учёный будет "немножко инженером" либо автор фундаментального результата сделает несколько работ по прикладной тематике в духе proof of principle. Совмещение всех ступеней является редчайшим исключением.
Из этого следует, что попытка закрыть "долину смерти", склонив представителей фундаментальной науки к прикладным разработкам и даже инженерно-конструкторской работе, стратегически бесперспективна. Во-первых, по своему складу фундаментальные учёные нацелены скорее умножать научные проблемы и искать неизвестное, а нужно эти проблемы решать, и желательно на хорошо исследованном поле. Во-вторых, сдвиг фокуса приводит к снижению уровня фундаментальной науки, что в дальнейшем скажется и на качестве образования, и на прикладной науке. Поэтому идея быстренько сделать из рассеянных учёных практичных инженеров вредна для обеих концов технологической цепочки.
Инженеры с хорошим исследовательским бэкграундом нужны отдельно от учёных: они и призваны перекидывать мостик от науки к производству — если, конечно, промышленность заинтересована в новых технологиях как таковых, а также готова оплачивать труд настоящих специалистов. Ведь очередь за забором из советских инженеров, ставшая на время основным фактором экономики крупных государственных предприятий, постепенно подходит к концу.
Типовой цикл жизни ректора: кратко о последних событиях в высшем образовании
Читать полностью…
В этом посте, конечно, сделан снайперский выстрел. Идеи "успешного успеха" в науке критикуют давно и на разные лады, но коллеги отметили один из самых ярких маркеров.
Этот маркер — склонность постить красивые фоточки с крупной конференции, но не упоминать ничего по существу об услышанных докладах или дискуссиях. И вообще рассказывать в личном общении и в соцсетях про формальные научные успехи, не затрагивая суть дела.
И да, зачастую любовь к формальному научному успеху идёт рука об руку с социал-дарвинизмом в духе "у меня индекс Хирша больше на 1, а значит я прав".
От себя добавлю: кажется, эта социальная модель у современного молодого учёного может развиваться ещё со школьных лет или со студенчества. Когда участники очередного слёта детской-как-бы-науки ощущают себя большими учёными из-за самого факта присутствия в красивом месте под многозначительной вывеской. Кто-то осознаёт, какова доля бутафории в таком мероприятии, а кто-то играет всерьёз и преисполняется.
Казалось бы, нет ничего плохого в том, чтобы радоваться красивым местам и умным людям вокруг. Но это лишь бонус, и поэтому элемент обмана в образе гламурного учёного очень велик. Наука делается не при подготовке красивых презентаций и постеров, а в в процессе сложной рутинной работы, причём далеко не идеально организованной. Здесь никакие софт-скиллз не заменят реального интереса к предмету и готовности до последнего что-то выдумывать, разбираться в непонятном и вообще биться головой об стену до тех пор, пока одна из них не сломается.
"Процесс"
Тем временем вынесен приговор по делу члена-корреспондента РАН Олега Александровича Кабова, которого обвиняли в мошенничестве (в ненадлежащем выполнении научного проекта). Подробнее всего дело освещали академик А.Р. Хохлов и адвокат подсудимого Г.А. Шишебаров.
Приговор формально обвинительный, но по нынешним правилам судебного этикета читается как оправдательный: пять лет условно без ограничений перемещения и штрафов. Тем не менее, Кабов планирует оспаривать приговор и, видимо, добиваться полного оправдания.
Не вижу смысла пересказывать историю дела полностью, но снова обращу внимание на прецедент: мы имеем дело со случаем, когда факт достижения научного результата обсуждается в суде — в инстанции, которая по своему внутреннему устройству не предназначена для научных дискуссий. В частности, обвинение было построено на экспертизе неспециалистов в области теплофизики, а многие доводы других учёных и развёрнутая аргументация обвиняемого были проигнорированы. Сторона обвинения попросту уклонилась от прений по содержанию работ Кабова.
Напомню: судя по всему, в основе дела лежала обида бывшего аспиранта Кабова, который перешёл из лаборатории на более ответственную работу и решил отомстить бывшему руководителю. Он был единственным свидетелем против Кабова из его научного института: видимо, представлял, в каких работах возникали сложности и куда примерно бить, но не знал наверняка. В силу своей искусственности процесс порадовал абсурдными и просто комичными ситуациями: например, выступление засекреченного свидетеля хода научной работы Кабова, отвечавшего суду преимущественно "так точно!". Он уверенно доложил о сроках изготовления однокомпонентной двухфазной системы охлаждения и двухкомпонентной двухфазной системы, но не смог ответить, о каких двух компонентах и о каких двух фазах идёт речь. Откуда ясно, что этих систем он никогда в глаза не видел.
Но это всё лишь декорации. Повторюсь, трагикомизм ситуации в том, что большинство участников процесса, включая судью и прокурора, попросту не понимают ни содержания дела, по которому должен быть вынесен приговор, ни специфики поисковой научной работы. Выполнение научно-исследовательского проекта (пусть прикладной направленности) по своей сути рискованно, его нельзя оценивать как укладку плитки или рытьё котлована, где возможна простая и объективная экспертиза (процент выполнения, прочность и состав покрытия, глубина ямы и т.п.). По этой же причине "наказание" руководителя за неудачное выполнение научной работы по гранту — это, как правило, снижение доверия его идеям, то есть, лишение права на руководство проектами в течение следующих нескольких лет. Но не возврат средств, который уместен только при нарушении финансовой дисциплины, и не уголовное дело, которое должно быть итогом умышленной растраты или воровства, а не слабого научного результата.
Добросовестность выполнения научного проекта не может быть предметом судебного разбирательства, если речь не идёт о банальных хищения и тому подобном. Оценить эту добросовестность можно с помощью широкой экспертизы и открытой научной дискуссии, которая в зале суда попросту невозможна. А если мы считаем всех российских учёных ангажированными, то можно обращаться за международной экспертизой (как и поступают зачастую в крупных научных проектах), но, во-первых, сегодня это выглядит как безумная фантазия, а во-вторых тоже, вероятно, нереализуемо по регламенту судопроизводства. В реальности суд опирается на любую официально запрошенную экспертизу, а доводы других учёных может игнорировать: законы научного мира, включая необходимость отвечать рецензентам или оппонентам, здесь не действуют.
Но, так или иначе, дело действительно вызвало широкий резонанс, сплотило многих учёных и закончилось квази-оправдательным приговором, а значит оно станет прецедентом и для обвиняющей стороны.
Очень примечательная новость.
По подразделениям Курчатовского института разослан документ о нежелательности публикаций в зарубежных журналах (издаваемых в «недружественных» странах) и участия в зарубежных конференциях. Более конкретно, теперь для публикации статьи в иностранном журнале или участия в зарубежной конференции сотрудникам будет необходимо получать специальное разрешение заместителя директора института.
Надо полагать, это разрешение не сводится к подписи на стандартном экспертном заключении о возможности открытой публикации (и отсутствии секретных результатов), а на каких основаниях можно будет получить одобрение – пока неясно. Пожалуй, это один из первых документов такого рода, поэтому было бы интересно узнать подробности.
Наверное, стоит добавить дежурное замечание: совершенно непонятно, что и от кого защищает такой приказ. Часто приходится слышать сетования в духе «мы бесплатно отправляем свои научные результаты им на запад!». То есть, подразумевается, что учёные в процессе публикации передают какие-то секреты и таким образом работают на противника, что просто смешно. Во-первых, публикация на русском языке и в российском журнале точно так же открывает секрет всему миру, а с развитием ИИ перевод практически перестал быть проблемой. Рассматривать русский язык как средство шифровки от врагов – абсурд.
Во-вторых, в цифровом мире злонамеренный сотрудник имеет тысячу способов передать любое количество информации куда угодно, вообще не прибегая к услугам никаких журналов. Наконец, в-третьих, отсутствие секретных результатов в научных материалах проверяется отдельно и подтверждается заключением эксперта, независимо от того, в какой журнал направляется рукопись.
Если же говорить по существу дела, то давление на международное сотрудничество вредит российской науке многократно больше, чем науке мировой. Назло бабушке отморожу уши, примерно так это выглядит. Удельный вес нашей страны в общемировом производстве «научной продукции» составляет, условно, 1-2%. Наше отключение не заметят в большинстве отраслей, а для науки внутри страны это будет губительным. Например, вместо 100 рецензентов, способных критически оценить научный результат или проект, мы будем использовать только двоих (и то хороших знакомых, скорее всего).
Как справедливо замечает академик Хохлов, даже в СССР в разгар «холодной войны» публикация статей в международных научных журналах не ограничивалась с такими формулировками. По-видимому, несмотря на разницу идеологий, руководители сумели взвесить плюсы и минусы.
Интереснее всего, конечно, происхождение этого приказа внутри Курчатника: конкретно, является он результатом самоцензуры или инициирован сверху. Напомню, НИЦ Курчатовский институт подчиняется напрямую Правительству РФ, поэтому такой документ не мог быть навеян знаменитыми неформальным сигналами из Минобрнауки.
В качестве вопроса со звёздочкой можно уточнить, является ли США недружественной страной по состоянию на апрель 2025 года.
твои 400+ комментариев после упоминания СССР в посте
источник
Опубликованы наукометрические показатели официально зарегистрированных кандидатов в члены РАН
С 26 по 30 мая 2025 года состоятся выборы в члены Российской академии наук. К предыдущим выборам в 2019 и 2022 годах Научная электронная библиотека публиковала специальные отчеты с библиометрическими показателями кандидатов в члены РАН. В этом году мы решили не отходить от традиции и рассчитали наукометрические показатели для всех официально зарегистрированных кандидатов в действительные члены и члены-корреспонденты РАН.
В качестве информационной базы для библиометрического анализа использовался массив "Ядро РИНЦ", включающий публикации из изданий, представленных в международных наукометрических системах Web of Science и Scopus, а также в национальном наукометрическом индексе Russian Science Citation Index.
Профессиональные достижения и результаты, которые продемонстрировали кандидаты в виде публикаций в научных изданиях, можно проанализировать с помощью следующих показателей:
Число публикаций, входящих в ядро РИНЦ. При расчете учитываются только публикации автора в журналах, входящих в ядро РИНЦ (включенных в базы данных Web of Science, Scopus или RSCI).
Число цитирований из публикаций, входящих в ядро РИНЦ. Учитываются ссылки на все публикации автора из публикаций, входящих в ядро РИНЦ, в том числе ссылки на монографии, статьи в сборниках и др.
Индекс Хирша по ядру РИНЦ. Учитываются ссылки на все публикации автора в ядре РИНЦ из публикаций, входящих в ядро РИНЦ.
Процентиль по ядру РИНЦ. Для расчета показателя все авторы в данном научном направлении (в соответствии с рубрикой OECD) сортируются в порядке убывания числа цитирований из ядра РИНЦ на работы, опубликованные за последние 5 лет. Процентиль отражает место в полученном рейтинге в предположении, что все авторы в этом ряду разбиты на 100 равных групп. Первый процентиль соответствует одному проценту авторов с самыми высокими показателями.
Процентиль дает представление о текущей активности ученого в своей области, тогда как индекс Хирша отражает заслуги ученого за всю его жизнь. Процентиль хорош еще тем, что позволяет более или менее корректно сравнивать ученых из разных научных направлений. Например, можно сравнить между собой средние уровни по разным отделениям РАН. Индекс Хирша для этой цели не подходит, поскольку сильно зависит от практики цитирования в разных областях науки.
На сайте eLIBRARY.RU открыт специальный раздел для сравнения библиометрических показателей кандидатов по разным отделениям РАН и научным специальностям. Для каждой специальности указаны число вакансий и число кандидатов на эти вакансии. По каждому из кандидатов можно просмотреть полный список его публикаций, цитирований, а также проанализировать весь набор его библиометрических показателей. Справочно указан также возраст кандидата, поскольку ряд вакансий имеет возрастное ограничение.
Кроме того, можно просмотреть справку-аннотацию о кандидате с описанием его основных достижений и открыть страницу в Википедии, посвященную данному ученому (если, конечно, таковая имеется).
Отвечу на ответ, ибо тема про внедрения важная. Хуже, чем спорить с шутками, — только объяснять шутки, этим и займёмся.
Коллеги написали о знании рынка, о том, что не надо заниматься заведомо невостребованными вещами, и о прочих реалиях системы (с). Может, я не уловил посыл, но этот комментарий написан с точки зрения конкретного учёного или инженера. А картинка была не о том, как лично товарищу И.И. Петрову встроиться в рынок, а о том, что во многих случаях для начала нужно этот рынок создать или возродить.
Действительно, сегодня у прикладного учёного не так много рациональных тактик. Если он хочет создавать технологию под реальное внедрение, ему нужно для начала составить список отраслей и предприятий, где в принципе можно что-то внедрить, и попытаться решать их конкретные проблемы. Если он хочет просто бюджетных денег, то можно прикинуться стартапером и попилить грантов. Если он гениальным рекламщик, то можно попытаться выпустить уникальную продукцию и самому раскрутить на неё спрос. Вариант "разрабатывать технологию для очень важной, но мертвой отрасли" в данном случае иррационален.
Но далее возникает главный вопрос — а чего мы хотим? Хотим сделать свой современный процессор? Свою линейку базовых лекарств? Если у нас нарушены технологические цепочки начиная от производства гвоздей и красок, то в некоторых отраслях высокотехнологичной промышленности спрос не появится вообще никогда, они не разовьются сами собой из технологий бронзового века. Какие-то отрасли придётся реанимировать нерыночными методами, других вариантов не видно.
Именно в этом смысле мне кажется некорректным говорить, что причина невостребованности разработок - это плохой маркетинг и знание рынка. Вероятно, в Сомали нет особого спроса на разработки в аэрокосмической сфере, хотя граждане наверняка были бы не против жить в стране, производящей свои самолёты и ракеты. Поможет ли им в этом маркетинг и управление проектами? Или надо сначала решить более насущные проблемы промышленности?
#крамольные_мысли
Стратегическая безответственность
С интересом наблюдая за дискуссией между Русским Ресерчем и Кипящим МИФИ (не будем пересказывать оба поста, лучше прочитайте), накинем свои 5 копеек на вентилятор.
Самый большой парадокс, странность (и далее по списку) с этими "программами развития университетов" заключается в том, что текущие правила игры не прощают тактических ошибок, но прощают стратегические. Об этом, как нам кажется, Ресерч в каком-то смысле и говорит.
Если условный визионер и стратег (давайте щас без имен, ладно?) выдает, что "глобально программа не достигла целей, но это не главное", это значит, что либо в основе стратегического проекта был врожденный порок, либо его декларируемые цели сильно расходились с реальными, понятными только самому визионеру и стратегу, но не остальным.
Насколько плохо первое, и так понятно, второе же губительно тем, что дезориентирует участников процесса - ты садишься играть в карты и внезапно слышишь "гооооол", ок, бесценный опыт. Главное - не побоялись взять на себя ответственность (с)
При этом подразумевается, что ничего страшного тут нет - как говорил один банкир, "я ошибся, я могу один раз ошибиться". При том, что такая ошибочка может стоить стране огромных бессмысленных трат и увести всю систему куда-то не туда, откуда потом еще придется возвращаться.
Теперь давайте сравним с ситуацией на местах. Если руководитель гранта РНФ не выполнит показатели, его поимеют. Если ректор не выполнит KPI по абитуре, его поимеют. Если вуз не выполнит майские указы или нормы по молодежи, поимеют все руководство. Прощения не будет. Все это тактические истории, но здесь никакого права на ошибку не подразумевается. Даже если речь идет о фундаментальной науке, где по определению оно просто обязано быть: не волнует, выдай показатели как хочешь.
Если вернуться на стратегический уровень, но уже в вузе, то не всегда, то нередко видим то же самое: безответственность. Поскольку большие проекты выстреливают не сразу, а ректоры нынче бывают скоропортящимся товаром, процветает принцип "главное - закрыть тактические показатели", не считаясь с тем, к чему это приведет в долгосрочной перспективе. Потому что за нее не накажут. Или накажут, но не тебя - "готовь три конверта". Да, так живут, слава Богу, не все, но это не редкость, и вся логика этому не препятствует. И мантры "взять на себя ответственность" здесь теряют волшебную силу.
И вот это - экспоненциальный рост ответственности по мере уменьшения задач - и составляет очень большую проблему.
Можно по-разному относиться к Курчатнику, но вот тут одна из любимых идей Ковальчука про головные организации и генконструкторов вписалась бы просто замечательно, на 100%.
Если визионер и стратег, то есть "генеральный конструктор программы развития", отвечал бы за результат головой, рискуя в случае провала поехать на Колыму, возможно, никаких таких пассажей "это-не-главное" бы не было. Опять же - совершенно безотносительно конкретных личностей.
Для Курчатова вопрос ставился просто - "сделай бомбу". Для Королева - "отправь человека в космос". И если бы Курчатов в ответ выдал "бомбы нет, но наши сотрудники трансформировали мышление и взяли на себя ответственность", вполне вероятно, через час его поставили бы к стенке.
P.S. Кипящему МИФИ, при всей любви к нему, хотим напомнить: Приоритет-2030, ПИШ, Топ-5-100 - это не частные деньги отдельно взятого визионера и стратега. Это деньги государства.
Поэтому подход "не нравится система - не играйте" не катит. Если вы думаете, подать ли нищему мелочь из вашего кармана или обойдется, потому что он не провел стратсессию недостаточно вежливо просит - это ваше дело. Но раз вы распоряжаетесь государственными деньгами, будьте любезны, исходите из интересов России, а не из того, выучил проситель птичий язык модных салонов или нет.
P.P.S. А тем ректорам и вообще госуправленцам разного уровня, которые, несмотря на высокую степень неопределенности, смотрят дальше своего срока полномочий и думают не только про pokazateli, но и про реальные интересы вуза и, шире, страны - наш искренний респект.
Немного о том, какими трудами сегодня можно получить диплом о профессиональной переподготовке
Читать полностью…
Предвыборные технологии в НТЦ УП РАН
Продолжаем следить за событиями в Научно-технологическом центре уникального приборостроения РАН, где сейчас готовятся к тяжёлым выборам директора. В целом в этой истории интересна даже не столько сама судьба конкретного института, сколько характерные методы борьбы за власть и возможная ответная реакция сплочённого коллектива.
В данный момент в НТЦ УП идёт подковёрная борьба за то, чтобы на выборах перевесили правильные голоса. Нынешний и.о. директора был назначен по инициативе ОНИТ РАН вопреки мнению коллектива, а теперь хочет избраться в условиях, когда реальное большинство научных сотрудников его не поддерживает.
Вот что сообщают с места событий:
>>>
Положение о выборах директора утверждает Учёный совет, и, по текущей редакции, право голоса имеют только сотрудники, проработавшие более 6 месяцев в сумме за последние 5 лет. Нынешняя администрация НТЦ УП задалась целью убрать такое ограничение, апеллируя к нарушению конституционных свобод граждан. Учёный совет выступил резко против, поскольку без подобного пункта директор может устроить хоть сотню левых людей на пару дней только для того, чтобы они проголосовали за него. Прения директора с Учёным советом пока ничем не кончились, несговорчивым членам Учёного совета начинают мягко или жёстко указывать их место.
А теперь о методах работы дирекции. В организации была создана внутренняя комиссия, которая усмотрела нарушение конституционных прав и антикоррупционного законодательства в Положении о выборах, а затем пригрозила членам Учёного совета прокуратурой за злоупотребление должностными полномочиями. Администрация также написала в Минобрнауки, которое поддержало позицию руководства НТЦ УП.
Если Учёный совет продолжит настаивать на своём, то сложившийся конфликт грозит отменой выборов и запуском процедуры заново. В этом случае нужные работники успеют набрать требуемый стаж и правомочно участвовать в новых выборах. К слову, до сих пор неясно, допустят ли вообще до выборов кандидатов, выдвинутых Учёным советом и коллективом, или их вновь не согласуют, чтобы помочь правильному кандидату.
Возникает парадоксальная ситуация: и.о. директора имеет полное право по своему усмотрению устроить нужных людей на время проведения выборов. И это, формально говоря, не будет считаться превышением должностных полномочий или коррупцией, а у коллектива (и даже Минобрнауки) нет никаких инструментов этому помешать. Как быть в такой ситуации? Члены Ученого совета должны согласиться или бороться до конца с угрозой отмены выборов?
И ещё одна интересная деталь. Администрация центра использовала лояльного и неконфликтного председателя профсоюза НТЦ и, не привлекая профоргов подразделений, обратилась через него в центральный Профсоюз работников РАН. Из профсоюза РАН прислали осуждающую Учёный совет бумагу с довольно слабыми аргументами. Но сотрудники НТЦ сомневаются в беспристрастности профсоюза в этом конфликте, учитывая, что председатель профсоюза РАН Г.В. Чучева и текущий и.о. директора НТЦ УП — давние коллеги (судя по сайту филиала ИРЭ РАН, до сих пор числятся в одной и той же лаборатории).
<<<
Комм. RР. На самом деле, в этой истории я не могу понять только одного — откуда берётся жгучее желание поуправлять научным коллективом, который откровенно не хочет видеть тебя начальником? Как работать с людьми, которым ты угрожал прокуратурой?
К слову, привлечение прокуратуры и полиции к решению вопросов внутри организации — типичный маркер поставленной сверху администрации, которая не справляется с коллективом (см. ИППИ РАН). Как правило, ни к чему хорошему это не приводит.
И, наконец, Профсоюзу работников РАН я бы посоветовал внимательнее разобраться в первопричинах конфликта и принять решение, чьи же права здесь нужно защищать.
Выборы в РАН: не надо стесняться
Отмечаем: нарастает внимание к выборам в РАН, причём с негативно-требовательным оттенком. На данный момент официально опубликованы лишь минимальные сведения — список ФИО претендентов на звания академиков и членов-корреспондентов РАН по каждому отделению.
На фоне недостатка информации появляются материалы с большим скандальным потенциалом, как, например, вот эта заметка в РБК с упоминанием неоднозначных кандидатов. Казалось бы, бывшего премьер-министра Украины Азарова или миллиардера Пумпянского ещё никто и никуда не избирал, но уже можно посмеяться над академией. Более дотошные коллеги постепенно находят кандидатов в академики с минимумом статей и цитирований. Появляются инициативные расследования вроде этого (не самый удачный пример и общий заход, на мой взгляд, но важен сам факт).
Как справедливо пишет академик Хохлов, информационная закрытость — это тупиковый путь в XXI веке: в любом случае, сведения о кандидатах разошлют внутри отделений РАН, а значит самое интересное тут же разойдётся по всему интернету. Разумнее было бы сразу опубликовать хотя бы краткие справки по каждому кандидату, список важнейших работ и, возможно, базовую наукометрию. Тогда бы снялись хотя бы некоторые вопросы (но, конечно, не все). И, главное, возросло бы доверие к процедуре выборов.
Внимание к выборам в РАН вполне понятно. С одной стороны, чисто исторический репутационный капитал у звания "академик" достаточно велик, и, несмотря на потери последних лет, общество всё ещё с некоторой ревностью относится к ситуациям, когда это звание присуждается совсем уж не по заслугам. С другой стороны, РАН позиционирует себя не как клуб учёных, как главный экспертный орган страны: следовательно, от решения членов РАН — в роли экспертов, координаторов экспертизы, членов комиссий — зависит распределение ресурсов на науку. И действительно несправедливо, если в этой ситуации звание академика вдруг становится просто бонусом для большого человека, выходящего на пенсию, примерно как место советника в какой-нибудь госкорпорации.
Информационная закрытость, естественно, заставляет общество подозревать, что таких "блатных" кандидатов будет большинство: мол, либо дети-внуки академиков, либо бывшие чиновники и директора заводов-институтов. Атмосферу заговора подогревает и то, что копится очередь явно достойных кандидатов, которых в РАН всё ещё не выбрали. Один из подписчиков указывает на выделяющиеся кандидатуры Р.З. Валиева и А.Р. Оганова (топ-10 учёных из России по одной из версий), а также на кандидатуры Е.В. Антипова и В. В. Тучина, лауреатов премии Вызов. Впрочем, уверен, можно назвать и ещё несколько таких человек.
Понятно, что выборы в РАН — это сложная политическая игра, не сводящаяся к утрированным моделям вроде "берём только своих да наших", "берём директоров институтов" или "берём с максимальным индексом Хирша". Кроме того, всё сильнейшим образом зависит от конкретного отделения РАН (особенно после присоединения аграриев и медиков). В общем случае избрание в академики опирается на сумму очков по категориям "научные заслуги", "социальные связи среди академиков" и "административный вес".
Но в конечном счёте всё сводится к вопросу о целях. Если РАН действительно должна быть эффективным экспертным органом и не терять квалификацию, то выбирать надо (а) сильнейших и (б) молодых (то есть, младше 65-70 лет в терминах академии). В этом информационная открытость может только помочь, поскольку общественное мнение вполне поддержит неизбрание очень уважаемого человека (с), даже если за него кто-то попросил и административно надавил. Ну а если цели другие, то и информационное сопровождение может быть соответствующим.
Посмотрим, кто первый представит список кандидатов с их научными публикациями и достижениями: РАН или неравнодушные болельщики. Я бы, конечно, рекомендовал академии поторопиться, чтобы не становиться объектом расследований.
Центральное Болото
Рекомендация, которую невозможно купить. Один из самых необычных каналов, которые я находил за последнее время (и нашёл благодаря рекламе):
/channel/iraq_rusproj/2644
Это неофициальный и очень живой дневник совместной археологической экспедиции Ирака и России, которая с 2018 года исследует дельту Тигра и Евфрата. Те самые места, где, по-видимому, возникли древнейшие мегаполисы, сложная социальная структура общества, письменность и вообще древнейшая человеческая цивилизация, Как пишут сами исследователи, их задача — дать нашему российскому обществу возможность опираться на собственные данные о ранней истории человечества.
Что интересно, по части науки и кадров экспедицию поддерживают несколько институтов РАН и музеев, но основное финансирование — это частные пожертвования. С одной стороны обидно, а с другой — заставляет верить в людей. Так или иначе, искренне радуюсь, что такая наука живёт и развивается, несмотря на.
Картинка тоже из канала, а не из "Дюны".
— Нечего тут изобретать!
почему старая наука оказывается лучше новых двух
Поговорим о неочевидном тонком месте в научно-производственной цепочке. Тезис: сегодня в России ученому не выгодно начинать действительно новые прикладные исследования, а вот старые направления получают поддержку сравнительно легко. Звучит категорично, попробуем разобраться.
Мы хотим, чтобы учёные, возившиеся 20 лет с какими-то эффектами, выходили из лабораторий и увеличивали урожаи, надои и выработки. Либо чтобы специальные "прикладные" исследователи подхватывали новые фундаментальные идеи и внедряли их в народное хозяйство.
С высоты птичьего полёта цепочка выглядит разумно. Фундаментальные исследования ведутся по госзаданию, при поддержке рядовых программ РФФИ и РНФ. Более серьёзные работы (включающие уже и прикладную составляющую) будут профинансированы мегагрантами, а также в рамках НОЦ, ПСАЛ, больших проектов РНФ и т.п. На этапе внедрения подключится бизнес вместе с условным фондом Роснано. И вот у нас готовое инновационное предприятие с прибылью, галочка в отчёте, бурный рост экономики.
Но посмотрим на процесс изнутри, с точки зрения человека, а не системы. Оказывается, что переводить свою работу из фундаментальной области в прикладную крайне невыгодно. Это влечёт неоправданные риски для конкретного специалиста, в первую очередь репутационные. Действительно, фундаментальная работа может идти вечно: пишутся статьи, выпадают какие-то гранты, и главное — всегда есть возможность спустить на тормозах одни направления и сосредоточиться на других. Да, много бюрократии, да, публикационная гонка, но жить можно.
В прикладной области всё иначе: запрашивая финансирование, вы так или иначе обещаете "хороший" результат в достаточно конкретной постановке. Например, подобрать химический состав материала такого-то класса, который обеспечит высокую прочность и плотность не выше 3,1415 г/см3. Естественно, годы экспериментов могут привести к негативному исходу: нужный состав найти не удалось. С прикладной точки зрения у вас полный провал. С фундаментальной — тем более, новизна почти нулевая. Что дальше?
Заметьте, вас не накажут финансово. Государство как бы застраховало ваш риск, выдав невозвратный грант. Но на деле вы становитесь учёным, который за пару лет (а) завалил прикладную работу и (б) не сделал ничего оригинального в фундаментальном плане, провозившись на узенькой полянке. Захочет ли кто-то подарить вам ещё десять миллионов? А если снова не повезёт? Нет уж, лучше не рисковать ни вам, ни фондам.
Будем честными: сегодня самое выгодное позиционирование научной работы (в физике как минимум) — это нечто как бы фундаментальное с прикладным оттенком. Научные фонды дают вам гранты на "большую науку", но вам есть что сказать в разделе "motivation" про захватывающие перспективы практических применений. Сказать, а не делать.
Но ведь есть же у нас достижения в прикладной науке в конце-то концов!? — воскликнете вы. Правильно, есть, и многие даже хорошо финансируются. Но это в основном старая наука, то есть результаты, давно и успешно внедрённые какими-то иными путями. Здесь поддержка выливается в шлифовку технологий, которые и так гарантированно работают. Риск сведён к нулю, любой отчёт получится красивым: ведь цепочка по существу уже выстроена, вплоть до заказчиков.
Итак, на мой взгляд, существует серьёзная проблема по трансформации накапливающегося фундаментального знания в технологии из-за карьерных рисков конкретного учёного. Погружаясь на несколько лет в детали и прикладные вопросы, он рискует надолго вылететь из общей гонки и обрушить свои "показатели успешности". Это же справедливо и для всего коллектива.
Как сподвигнуть учёных переносить свои наработки в прикладные области? Естественно, ослабить гонку и как-то страховать репутационные риски. В качестве основы — признать, что для получения хоть позитивного, хоть негативного научного результата нужно примерно одинаковое количество труда. Ну а негативные результаты, как мы знаем из истории, бывают даже более ценными.
Есть трансформация мышления!
Коллеги из Кипящего МИФИ взяли интервью у научного руководителя программы "Приоритет-2030" А. Е. Волкова (ранее — руководителя проекта "5-100"). Я честно посмотрел и не планировал комментировать, ибо новых мыслей не услышал, но тут подоспел наглядный материал.
Общая идея Волкова в том, что программы развития дают университетам шанс, заставляют рефлексировать и двигаться, а уж как они воспользуются шансом — целиком в руках университетов: добросовестно ли будут достигать показателей, будут ли создавать реальные лаборатории, будут ли растить научную школу и т.д. К сожалению, это просто красивые слова, приправленные эрудицией Волкова.
Во-первых, субъектность здесь университета переоценена. На фоне слабого самоуправления никакого единого "университета", как правило, не существует: решения принимает ректорат, и за его стремление к дешёвому выполнению KPI пострадает весь коллектив.
Во-вторых, сваливать ответственность на вузы крайне выгодно самим демиургам программ развития (Волкову и ко): по итогам проекта они не могут остаться виноватыми. Если некий университет пошёл жульничать и накручивать показатели — он в этом и виноват. Если таких было много — ну, значит, у нас низкий уровень сознательности среди управленцев в высшем образовании, надо их свозить на обучение в МШУ Сколково за 800 тыщ. Мысль о том, что виноваты нереальные целевые показатели, поддерживаемые административным давлением, и неудачная механика программы, не обсуждается. Участников программы заменять можно, а Волкова — нельзя.
В-третьих, не менее удобным ходом оказывается замена целей проекта по ходу игры. Например, уже на старте предыдущего проекта развития "5-100" в 2012 году было очевидно, что никакие 5 университетов не попадут в мировой топ-100 за выделенное время и бюджет. Поэтому по ходу выполнения программы акцент начали смещать на предметные рейтинги, а затем вообще уходить от темы.
Затем международные рейтинги стали не в почёте, и мы начали бороться за связь университетов с промышленностью и импортозамещение. Временами вспыхивали более мелкие цели — студенческие стартапы, карбоновые полигоны, цифровые кафедры и тому подобное.
И вот, когда очередная громкая программа или её часть оканчивается пшиком, на сцену выходит коллективный Волков. И глубокомысленно разъясняет: совершенно не важно, вошли мы в рейтинг или не вошли. Развили инженерную школу или не развили. Важно, что у сотрудников и управленцев университетов трансформировалось мышление, они перестали сидеть сложа руки и начали активно действовать, они начали не просто вести пары, а двигаться вперёд и нести ответственность.
К сожалению, изнутри очень хорошо видно, как конкретно трансформировалось мышление у многих управленцев. Проект "5-100" задал нереальную планку показателей и поэтому породил обескураживающие своей простотой методы их достижения: это касается и иностранных студентов, и рейтинговых публикаций. В частности, вместо развития своих лабораторий, университеты массово спускали деньги на покупку аффилиаций у зарубежных учёных и российских учёных из РАН. Это было системным явлением и сильно отразилось на статистике — см. давний график "три кочерги" и другие посты из цикла.
Появление толерантности к жульничеству такого рода и даже отношение к нему как к "полезным хлопотам" на благо университета — именно это и стало реальной системной трансформацией мышления многих коллективов. Результаты уже зреют: вот около трети свежих публикаций УрФУ оказываются с купленным соавторством, а вот и в Сеченовке попадается сотрудник-энциклопедист, "публикующий" по сотне статей в год на разные темы. Что же делает с этим руководство университетов, даже после обнародования фамилий? Правильно, ничего. Видимо, так они понимают работу на благо вуза: активные же люди, не сидят сложа руки, улучшают показатели.
На мой взгляд, ответственность за нормализацию жульничества в значительной степени лежит на архитекторах программы "5-100" и последующих. На тех, кто выставляет нереальные требования, хвалится стремительно растущими показателями и закрывает глаза на методы их достижения.
Переселение Института географии РАН
В канал пришла очередная история о борьбе за площади московских научных институтов. На этот раз речь об Институте географии РАН, далее слово подписчику:
>>>>
У нашего института всего три здания, два из которых находятся в процессе переселения. Главное здание находится в Старомонетном переулке, и про него, благо, речи пока не идёт. Второе находится по адресу 1-й Хвостов переулок, дом 13с4, в этом здании лабораторий нет, есть склады и офисы (далее — Хвосты). В третьем здании на ул. Вавилова, 37 размещаются три лаборатории, склады и офисы.
О претензиях на Хвосты. Недавно нам пришло письмо о том, что здание на Хвостах необходимо освободить, а землю под ним отдать представительству правительства Херсонской области, которое сидит в здании рядом. 28 февраля было последним днём присутствия, в конце марта здание обещают снести.
Нас переселяют на улицу Губкина, дом 3. В этот дом уже давно хотели переселить наше здание с ул. Вавилова, но переселить Хвосты оказалось более приоритетной задачей. По слухам, заказчик Хвостов слишком серьёзный, поэтому под него подстроились.
Про переселение с ул. Вавилова. Нам регулярно приходят официальные письма о том, что наше здание на Вавилова нужно освободить, а научному составу переехать. По большому счёту, это продолжается около 20 лет: к нам приходят с проверками, мы успешно их отбиваем и живём дальше. Но в последние пару лет атаки стали более интенсивными. Люди, которые пытаются нас выселить, работают в соседнем здании в ГБОУ «Комфортная среда», также над этим сверху есть заинтересованные люди в Минобр.
Зачем это делается? Сперва в документах фигурировала «студенческая гостиница», потом эта формулировка из документов исчезла, а в устных разговорах появился многоквартирный дом. К слову, наше здание не в аварийном состоянии, оно обжито и используется, недавно ремонтировали фасад и комнаты. У нас есть предположение, что на месте нашего здания хотят построить что-то симметричное ЖК "Вавилов Дом", находящемуся рядом.
Что предлагают взамен? В данный момент — то самое соседнее здание на ул. Губкина, 3. Сейчас в нём располагается Институт проблем нефти и газа РАН, а также сдаются помещения в аренду. Очень забавно, что мы застали нефтяников, переезжающих с этажа на этаж: они сказали, что полгода назад их заселили сюда, и вот снова с вещами на выход.
Условия на новом месте не радуют: пока нет точных цифр по площади, но со всеми складами мы, видимо, не влезаем. Это здание строилось как офисное, на этажах нет необходимой инфраструктуры. Нам пообещали всё сделать, но к работе пока никто не приступал: мы сомневаемся, что кто-то будет проводить в середину здания или в толстостенный подвал водопровод и вытяжку.
На данный момент от дирекции поступило сообщение, что про снос здания на Вавилова новостей нет и, возможно, 2026 год мы встретим здесь же. Вот на таких качелях мы сейчас живём.
Про общее отношение к нам: такое ощущение, что причастным к делу в принципе всё равно, кого и куда выселять. Директор Комфортной среды махал рукой на вопросы о том, где в офисном здании делать канализацию, шлифовальную комнату и т.д. У них тоже есть давление сверху. Естественно, в целом ситуация сказывается негативно на работе института. Люди знают, что их здание в итоге снесут, и не понимают, начинать ли вообще работы по замене электрики, вытяжки, установке большого оборудования и тому подобное.
<<<<
Комм. РR: кажется, комментировать тут особенно нечего, ибо земля в Москве на вес золота. А вообще, проблема не в самом переселении: если уж заказчик так заинтересован в здании или участке под ним, то пусть вложится в обеспечение эквивалентной площади и инфраструктуры для переезжающего института.
Сцилла нереализуемости и Харибда двойного финансирования
По мотивам комментариев продолжу констатировать очевидное. Грантовая система финансирования науки (как минимум, в текущей реализации) приводит к тому, что руководителю научного проекта нужно всегда плыть между Сциллой нереализуемости и Харибдой двойного финансирования. Иными словами, нужно представлять на конкурс своего рода проект Шредингера, который выполнен и не выполнен одновременно. Который подразумевает абсолютно оригинальное научное исследование, но с известными положительными результатами, расписанными на 3 года вперёд.
Да, с одной стороны, хороший научный задел и адекватные цели гарантируют реализуемость проекта. Но слишком большой задел плох тем, что он тоже был выполнен за чей-то счёт (предыдущего гранта, госзадания, Приоритета...) и, вполне вероятно, следы старых результатов войдут в отчёты по новому проекту: либо в обобщённом виде, либо для полноты картины, либо по невнимательности авторов. А может вы смело сформулировали гипотезу текущего проекта в докладе двухлетней давности?
Вуаля, очень похоже, что вы хотите получить двойное финансирование за одну и ту же работу. А если и нет, то, как минимум, научная новизна вашего проекта под сомнением с точки зрения внимательного рецензента.
И что тогда, напирать на оригинальность проекта и прорывные идеи? Ведь чтобы получить деньги, нужно обещать что-то действительно крутое, и желательно побольше. Только вот беда, действительно смелая научная гипотеза может оказаться ошибочной, а идея эксперимента — нереализуемой. К сожалению, это не под силу предсказать даже самым квалифицированным и опытным учёным. Поэтому лучше, конечно же, никаких особо смелых научных гипотез не проверять, дабы не сорвать выполнение проекта.
Как следствие, приходим к единственному решению — классической картинке PhD comics про грантовый цикл. В идеале на грант подаётся работа высокой степени готовности с известными основными результатами (вплоть до написанных черновиков статей на первый год). В случае выигрыша тут же начинается работа над публикациями и доведение до ума работ второго-третьего года. А на основные средства гранта делается действительно новое исследование, которое пока нигде не светилось и под которое будут написаны следующие заявки. Пожалуй, в этом был бы свой пиратский шарм, если бы не нужно было крутиться одновременно в нескольких таких циклах и держать в рукаве чуть ли не десяток "оригинальных тем" для параллельно-последовательного участия в разных конкурсах.
Корень проблем, на мой взгляд, в базовом противоречии между непрерывностью научного процесса и принципиальной дискретностью грантового финансирования. Выполнение проекта А неизбежно касается проектов B, C и D: через полученные знания, освоенные методы, нанятых людей, участие в конференциях, закупленное оборудование и софт и т.д. Само собой, в планировании и постановке конкретных задач нет ничего плохого, но выделение ограниченного "научного проекта" всегда будет искусственным в большей или меньшей степени. А порой и комичным, когда одну и ту же программу мы запускаем по утрам за счёт госзадания, а по вечерам — с другими начальными условиями, но за счёт РНФ.
Само собой, проектный подход здорового человека в управлении наукой должен по возможности смягчать это противоречие, а не усиливать его искусственно.
Ну что, коллеги, написали программы развития университетов на ближайшие 10 лет?
Если ещё нет, то можно расслабиться и подождать окончания переговоров России и США: посмотрим, какие у нас в этом сезоне стратегические приоритеты. Всё-таки импортозамещение держалось в трендах аномально долго, примерно как нанотехнологии (кстати, помните такие?).
И снова иностранные студенты
На днях ФСБ задержала ректора и троих сотрудников Ульяновского государственного технического университета. Обвинение — необоснованное зачисление и фиктивное обучение 129 иностранных студентов, не владеющих русским языком и не способных осваивать образовательную программу. Понятно, что произошло это в рамках последнего тренда по лёгкому закручиванию гаек в области миграционной политики.
Честно говоря, в качестве комментария могу озвучить только очевидные вещи. В основном повторю написанное ещё 5 лет назад (пять лет, Карл!).
1) В университетах второго-третьего эшелона описанная практика массово распространена. Некоторые даже заказывают "услугу" по привлечению иностранных студентов у сторонних фирм. Зачастую сводится она к тому, что в университет приезжает пара автобусов с ребятами из Средней Азии, которые интересуются зачислением только для легализации своего статуса на территории России, а в реальности приезжают трудиться строителями, водителями, курьерами и т.п.
Нетрудно догадаться, как у них обстоят дела со знанием русского языка. Однако вполне допускаю, что они предъявляют справки о достаточном уровне владения языком, после чего вуз не имеет формальных оснований их не принять.
2) Главная причина этих манипуляций — нереалистичные KPI по количеству иностранных студентов. Выполнение показателя напрямую влияет на оценку ректора в Минобрнауки и косвенно влияет на шансы университета выиграть какие-либо федеральные деньги. Вузы пытаются выкручиваться и идут на серые схемы.
3) Отчисление любого студента из университета крайне затруднено в силу подушевого финансирования. Поэтому даже студент с огромными долгами может переводиться с курса на курс. А зарубежные студенты ещё ценнее, их отчислять вообще нельзя.
К слову, хорошо, что начались разговоры об отходе от подушевого финансирования университетов: надеюсь, дело дойдёт до конкретного решения и нежелающих учиться наконец можно будет просто отчислить без ущерба для вуза.
4) Введение KPI по иностранцам переворачивает задачу развития университета с ног на голову. Количество зарубежных студентов должно быть следствием высокого качества образования, а не его причиной. Если мы сделаем процент иностранцев в УлГТУ как в MIT, то он не станет автоматически выпускать нобелевских лауреатов и основателей мега-корпораций. Наоборот, погоня за искусственным повышением этого показателя съедает ресурсы и снижает качество.
5) Очевидно, что вышесказанное никак не оправдывает нарушение закона. Лучше уж не получить премию или очередной Приоритет, но спать спокойно. Хотя, повторюсь, я допускаю, что у иностранных студентов были все нужные справки, и они были зачислены законно.
6) Трудно даже предположить, в каком количестве университетов сейчас паника крепко задумались.
Конструктивная часть также очевидна. Да, нужно рекламировать российское высшее образование за рубежом. Да, это правильный инструмент мягкой силы — причём стратегического действия. Да, можно оказывать содействие абитуриентам, которые хотят и способны учиться, но имеют какие-то трудности. Однако, принимать нужно только тех, кто действительно хочет учиться, неуспевающих нужно отчислять наравне со всеми и, главное, обучению специальности должен предшествовать большой курс русского языка длительностью год, а то и два года, с серьезным экзаменом (иначе всё обучение бессмысленно).
На этом доклад Капитана Очевидность окончен.