И вторая статья про VR в The New Yorker — про то, как в ней (реальности) делают кино. Для этого тоже есть специальный стартап, разумеется. В некотором смысле это даже поинтереснее — не как текст, а как тема: социальное технологическое прожектерство мне всегда кажется несколько сомнительным, а тут рассказывают, как конкретные девайсы меняют конкретные технологии. Например, снимать в VR — это вообще другое, чем обычное кино: поскольку камера должна работать на 360 градусов, вокруг актеров не должно быть никаких членов съемочной группы или микрофонов; они играют буквально в пустом помещении — и многим это непривычно. Ну и тот факт, что VR дает возможность куда более эффективно выполнить традиционную функцию искусства — понять опыт Иного через пребывание в его/ее шкуре; интересен, например, фильм, где вы оказываетесь чернокожим подростком, приятеля которого ни за что ни про что убивает полицейский в Чикаго.
http://www.newyorker.com/magazine/2016/04/25/making-movies-with-virtual-reality
Очередной эпизод сериала про международного разбойника Пола Ле Ру в The Atavist Magazine — на сей раз про то, как его поймали. Ну как поймали — как и ловят обычно в таких случаях, на живца: прикинувшись представителями колумбийского наркокартеля, агенты DEA заманили Ле Ру в Либерию под предлогом мощной сделки с обменом метамфетамина на кокаин. Он повелся. Что по-своему удивительно, ибо до того наш герой заподозрил, что американцы сели ему на хвост. У правоохранительных органов США ушли годы на то, чтобы распутать сложный лабиринт документов и подставных фирм, созданных Ле Ру, а также убедить некоторых его подопечных заключить сделку со следствием, так что время было — и за это время Ле Ру переехал с Филиппин в Бразилию, откуда сложнее экстрадировать, и даже завел в Бразилии ребенка, чтобы экстрадировать было совсем сложно.
И все равно — повелся и попался. А потом тоже немедленно заключил сделку со следствием — поэтому о его поимке и не было широко объявлено, и вообще имя Ле Ру оставалось неизвестным широкой публикой. В этом деле американские спецслужбы решили действовать не как обычно — через мелких преступников к боссам, — а наоборот, использовать Ле Ру для поимки его подчиненных и партнеров. Так что из американской тюрьмы Ле Ру продолжал переписываться со всеми по электронной почте, как ни в чем не бывало, — и самолично установил себе систему мониторинга, чтобы в DEA могли все читать. Продолжение следует — и там, видимо, будет про сомнительные делишки американских органов; наконец-то.
https://mastermind.atavist.com/he-got-greedy
Идеология неолиберализма – корень всех проблем
Этот текст настоятельно рекомендован к переводу и прочтению Александром Горбачевым /channel/thedailyprophet/238, вместе с тем, очень трудно дать ему аннотацию, так как статья сама по себе короткая история "великого анонима", правящего нашим миром.
Неолиберализм - послевоенная политическая и экономическая идеология, которая при активной финансовой подпитке смогла расползтись по миру, высвободив руки и капиталы самых богатых и лишив бедных последних оплотов борьбы за свои права - профсоюзов.
Неолиберализм учит: если ты зарабатываешь, то ты заслуживаешь уважения, если ты беден, то ты лентяй и изгой. Теория демократии обещает фактически обратное, если ты гражданин, то у тебя есть право голоса, независящее от состояния и интеллекта, но неолиберализм приводит к тому, что твой голос значим ровно на столько, на сколько полон твой банковский счет. Ты можешь проголосовать, но у государства все меньше ресурсов для обеспечения существования граждан: энергетика, медицина, образование - все в частных руках. Неолиберализм делает голосование и демократию скорлупкой без начинки.
"Государство плохой управленец, бизнес справится лучше" - эта теория вбита в наше сознание так старательно, что мы уже считаем ее аксиомой. Однако лозунги и идеи были придуманы и раскручены искусствено, и привели к тяжелейшему кризису 2008 года. Этот кризис должен был похоронить неолиберализм, но оказалось, что ему пока нет альтернативы. Богатые не хотят платить высокие налоги, которые могли бы дать государству возможность расширить социальные гарантии, вместо этого их банки получают государственную помощь.
#TheGuardian #политика #экономика
Оригинал: http://www.theguardian.com/books/2016/apr/15/neoliberalism-ideology-problem-george-monbiot
Перевод: https://goo.gl/evUBgp
Раз у меня тут 4 с лишним тысячи читателей, воспользуюсь опять в корыстных целях. Имеется следующая задача: мне скоро переезжать из США (город Коламбия, штат Миссури) обратно в Москву — и очень хотелось бы перевезти с собой накопленные тут виниловые пластинки (чуть больше 100 штук, то есть и весит это, видимо, где-то в районе 100 кило в общем) и при этом не разориться.
Вопрос: как это сделать дешевле, проще и надежнее всего? Время доставки не имеет значения — пусть едет сколь угодно долго. Пока поиск в гугле привел исключительно в панику, потому что все выглядит ужасно дорого и сложно. Вдруг кто-то из читателей знает. Извините, что мы к вам обращаемся.
Пишите сюда (@shurikgorbachev) или сюда: https://www.facebook.com/alexander.gorbachev/posts/10209418781294472
Цинично так говорить, конечно, но материалы про ИГИЛ порядком надоели — кажется, что на волне дикой паники вокруг этого в прошлом году куча изданий зарядили примерно одинаковые материалы, и вот они выходят, выходят, выходят. Впрочем, тем ценее, когда видишь, как люди умеют посмотреть на ту же проблему с другой стороны. Именно это происходит в тексте из нового номера The Atlantic.
Сюжет тут вот в чем: ИГИЛ последовательно крепит разлад между двумя основными фракциями ислама — суннитами и шиитами (первых ИГИЛ принимает, вторых считает еретиками и неверными). Соответственно, те сунниты, для которых ИГИЛ так же страшен и непереносим, как для любого человека с общими гуманистическими ценностями, сначала проходят через ад, пытаясь выбраться с захваченной ими территории, — а потом попадают в такой же ад на территории Ирака, где шиитские ополченцы, воюющие с ИГ, считают их потенциальными террористами и врагами.
Текст показывает эту проблему через историю одной семьи из суннитского племени, которое особо преследовали во времена Саддама (тот был шиитом, как известно) и представители которого поэтому даже вполне приветствовали приход американцев. Впрочем, быстро разочаровались, так как оказалось, что наладить ничего американцы не могут, а прежние кое-как работавшие институты разрушили. Тем не менее, члены семьи все-таки работали полицейскими в городе Хит по соседству с их деревней на востоке Ирака. Когда город захватило ИГ, полицейским пришлось спасать в первую очередь — их бы никто не пощадил. Их семьи, женщины и дети, чтобы воссоединиться, шли десятки миль по раскаленной пустыне. В конце концов семья смогла купить дом в Багдаде — но выяснилось, что себе на беду: представители шиитских ополчений в итоге среди ночи похитили всех мужчин в доме и расстреляли их в ближайшей песочнице. Выжил только отец семейства. В результате они переехали к брату отца, который к Багдаду относился с подозрением и сбежал в Курдистан. Там таких суннитов много, и они более-менее в одинаковой степени ненавидят (ну или боятся) как ИГ, так и нынешнего иракского государства.
Страшно это все. И интересно, значит ли это, что у Курдистана, когда ИГ предположительно закончится, появится еще более сильные аргументы в пользу того, чтобы претендовать на независимость.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/05/the-hell-after-isis/476391/
Детям всего мира нужно хорошее образование; повышение его уровня — один из самых очевидных способов, как в конечном счете повысить уровень жизни. Однако государственные школы в бедных странах зачастую такое образование дать неспособны: там очень много детей; выделяемые на школы средства (в том числе те, которые посылают бедным странам богатые) оседают в карманах чиновников; учителям мало платят; ну и так далее. Что делать? Ответ организации Pearson, гиганта американского образовательного рынка, который производит стандартизированные тесты и аффилированные с ними продукты, — надо везде построить недорогие частные школы, и Pearson будет совмещать гуманитарную миссию с заработком.
Бизнес-модель тут довольно простая: у Pearson есть отработанные технологии, которые позволяют быстро обучить неопытных (и недорогих) учителей и внедрять эту отработанную систему, где надо. Есть, однако, много потенциальных проблем. Во-первых, чисто эстетически отдавать такую важную для общества вещь, как образование, в руки частной и не особо подтчетной корпорации стремно. Во-вторых, школы все равно платные — и даже 6 долларов в месяц в Кении отрезают от образования беднейшие слои населения; соответственно, беднейшие дети пойдут в государственные школы, которые станут еще хуже, и социальный разлом будет только расти. Всемирный банк в 80-х убеждал бедные страны делать школы платными, чтобы эти страны ему долги возвращали; сработало все очень плохо, и то, что в последние годы количество детей в школах в мире растет, связывают в основном с тем, что эта практика была отменена. Ну и так далее. Но вообще интересно — и хотя автор явно Pearson скорее обличает, кажется, что в их подходе что-то есть, просто он нуждается в доработке (и, возможно, в том, чтобы его отвязали от коммерческой мотивации).
http://www.wired.com/2016/04/apec-schools/
Действительно интересный текст The Verge про модерацию, о котором уже вкратце написал @grishaprorokov. Любопытно при этом, что текст, на самом деле, главным образом про то, что мы ничего толком не знаем о том, как фейсбук, ютьюб, твиттер и прочие корпорации вырабатывают свои гайдлайны относительно цензуры, хейт-спича и прочего контента, подвергающегося модерации (если судить чисто эмпирически, конкретно фейсбук вырабатывает их неудачно). Автор считает, что это проблема — потому что в нашем цифровом мире именно эти частные корпорации и становятся, по сути, главными агентами власти, которые определяют границы дозволенного в области свободы слова; при этом тут нет никакой прозрачности, и никакой закон их ни к чему и не обязывает. С другой стороны, может быть, и слава богу в каком-то смысле — насколько мне показалось, автор статьи сама бы цензурировала, например, вербальные проявления расизма, что, по-моему, неправильно (расизм и такого рода вещи следует маргинализировать общественными методами; попытка заглушить такие взгляды через власть приведет только к их радикализации).
Еще, конечно, интересно, что оказывается, модераторы первого звена (на которых и приходится главный психологический удар — представьте себе, что вы по восемь часов день смотрите видео, которое другие люди сочли неприемлемыми для просмотра) работают на потогонках в странах третьего мира; такая же, в общем, история выходит с рынком технологий, как с рынком потребительских товаров.
http://www.theverge.com/2016/4/13/11387934/internet-moderator-history-youtube-facebook-reddit-censorship-free-speech
Жизнь замечательных людей, как мы любим: барон Уолтер Ротшильд (1868-1937) был наследником огромного состояния и самой большой банковской империи в Британии, но финансами интересовался куда меньше, чем животными. Уже в пять лет он собирал бабочек, дальше — больше: держал домашнего волка; приезжал в Букингемский дворец в карете, запряженной зебрами; катался на черепахах и арендовал атолл на Сейшелах, чтобы их там сохранять; основал музей; тратил бешеные деньги на то, чтобы отправлять ученых в самые разные части мира рисковать жизнями, доставая ему новые виды. Но больше всего Ротшильд ценил казуаров. Это такая птица, похожая на страуса, но не страус, живет в Австралии и Новой Гвинее, очень умная (то есть человеку очень трудно ее встретить, горазда прятаться) и иногда опасная, так как имеет мощный коготь и может вдарить им с размаху, передвигаясь на скорости 50 км/ч. В общем, у Уолтера Ротшильда казуаров было 65 штук.
Там и кроме этого много дивных подробностей. У Ротшильда годами было две любовницы, ни одна из них не знала о другой, ни у одной он ни разу не ночевал. Потом все вскрылось, любовницы разозлились и начали шантажировать своего богатого покровителя, он решил, что ну его, и складывал их письма, не открывая, в коробки. Когда коробки забили целую комнату, за дело взялся брат Ротшильда и уладил все, обеспечив женщин изрядным ежегодным пособием (которые поделали дыру в семейном бюджете). Когда Уолтер умер, выяснилось, что его сорок лет шантажировала и ставила на счетчик еще одна замужняя аристократка, с которой у него когда-то была интрижка. Другие члены семьи Ротшильдов тоже были интересные: например, его племянница после самоубийства отца посвятила жизнь классификации мух и говорила, что по-настоящему уверовала в Бога, когда увидела мушиный пенис под микроскопом. Обаятельнейший во всех отношениях текст, в общем.
http://www.theawl.com/2016/04/a-natural-history-of-walter-rothschild
Короткий и страшный монолог человека, который является лидером общины и Комитета за мир в Северном Вазиристане, регионе Пакистана, где, как считает правительство США, стремится закрепться Талибан, используя локальные власти как прикрытие. Соответственно, Малика Джалала, написавшего текст, вот уже который год пытаются уничтожить с помощью военных дронов — собственно, монолог начинается с фразы «я в расстрельном списке США». Поскольку военным дронам свойственно промахиваться, вместо этого уничтожили уже пару десятков невинных людей — как родственников Джалала, так и совершенных незнакомцев, просто ехавших с ним рядом. Джалал приехал в Англию и просит это прекратить.
Возникает резонный вопрос: Independent печатает этот монолог как есть, без всякого контекста или подробностей, откуда мы знаем, что Джалал не лукавит по поводу связей с Талибаном? Может, и лукавит, но. Первое: я подумал, что название региона знакомое, погуглил и вспомнил, что тот же Джалал уже фигурировал в статье The New Yorker про то, как Америка использует боевые дроны в Пакистане (ссылка в следующем посте); фактчеку Нью-Йоркера я лично доверяю. Второе: а какая, собственно, разница? Даже если Джалал и правда сотрудничает с Талибаном, это не отменяет того, что, охотясь за ним, американцы укокошили кучу невиновных. Зря вы это все.
http://www.independent.co.uk/voices/i-am-on-the-us-kill-list-this-is-what-it-feels-like-to-be-hunted-by-drones-a6980141.html
А вот прошлогодний материал Vanity Fair про человека под кодовым именем Цезарь, который работал фотографом в отделе судмедэкспертизы Сирийского Минобороны и документировал преступления режима, а потом передал фотографии на Запад, где они стали одним из важных источников данных для вышеупомянутого агентства.
http://www.vanityfair.com/news/2015/06/assad-war-crimes-syria-torture-caesar-hospital
У всех у нас есть воспоминания, к которым мы можем возвращаться и пересматривать, как любимое (или нелюбимое) кино, снятое от первого лица, снова переживая былые эмоции. Ба-дум-тс! А вот и не у всех! Оказывается, в 70-х ученые выдвинули гипотезу, что долгосрочная память бывает разных типов, и чистое знание — это одно, а «эпизодическая память» — это другое. Более того, было высказано предположение, что на свете бывают люди, у которых эпизодической памяти может и не быть вовсе. В Wired — удивительная история женщины, у которой ее действительно нет и которая не знала, что с ней что-то не так, пока ее школьный друг не рассказал ей, что вообще-то все люди довольно хорошо помнят, что с ними было несколько лет назад. Сюзи МакКиннон не помнила о своей жизни буквально ничего. Знала, но не помнила — и не испытывала по этому поводу никаких эмоций.
Кажется, что это очень страшно. Меж тем, МакКиннон прожила прекрасную со всех точек зрения жизнь. Вышла замуж за афро-американца, хотя была из консервативной семьи. Имела и имеет много друзей. Работает на хорошей работе. Да, она знает, но не помнит, как они с мужем познакомились, или играли свадьбу, или ездили в отпуск. Она может представить, как ей было хорошо, но не помнит этого. Но зато она не помнит и много неприятных событий из их совместной жизни. Они почти не ссорятся, потому что МакКиннон не держит зло, то есть просто физически на это неспособна. А еще она обожает «Игру престолов», и каждый раз буквально смотрит ее заново, искренне радуясь, пугаясь и так далее.
МакКиннон — не единственный случай такого рода, есть и другие успешные люди, живущие без эпизодической памяти, и наверняка их еще гораздо больше, просто многие не в курсе, что это не очень нормально. И вопрос, который вся эта история ставит перед наукой, — а зачем нам тогда вообще нужна эпизодическая функция, если человеческие особи способны успешно функционировать и без нее? В чем смысл? И как получается, что одна из вещей, которые предположительно и делают наш людьми, оказывается, в общем-то, не очень-то и нужной?
http://www.wired.com/2016/04/susie-mckinnon-autobiographical-memory-sdam/
Несколько дней мало интересного попадалось, а тут вдруг привалило сразу несколько крутых текстов. Начнем, впрочем, с очередной саморекламы. Текст про то, почему Дональд Трамп не Гитлер и вообще не так страшен, как его малюют, — а для россиян в качестве президента США вообще вариант получше многих.
http://carnegie.ru/commentary/2016/04/12/ru-63298/iwyk
Забавная история о людях, чьи физические адреса оказываются приписаны к миллионам IP-адресов. Так получается из-за особенностей работы IP-мэппинга - эта отрасль вообще неотрегулирована, в ней работают много частных компаний и одна из самых популярных - MaxMind - десять лет назад выбрала в качестве физического адреса по умолчанию для всех IP-адресов центр США с немного округленными координатами. Теперь к семье фермеров Тейлоров из Канзаса регулярно приезжают люди, пытающиеся вычислить по айпи мошенников, спамеров и всех, кому MaxMind присвоил физический адрес по умолчанию. Детективы, агенты ФБР, коллекторы, полиция и службы помощи суицидникам - частые гости в доме Тейлоров.
Другой парень из штата Вирджиния страдает из-за того, что в его городе хостятся большие датацентры, и его адрес считается физическим адресом по умолчанию для 17 миллионов IP. Ему звонят и пишут в Facebook обиженные мошенниками люди, однажды дошло даже до полицейского обыска. Впрочем, 17 млн - это еще мало по сравнению с 600 млн IP, записанных на адрес канзасских фермеров.
Спасибо редактору Fusion - она разобралась в ситуации, теперь MaxMind обновит значения адресов "по умолчанию", указав там ненаселенные места, а семья из Канзаса наконец заживет спокойной жизнью.
http://fusion.net/story/287592/internet-mapping-glitch-kansas-farm/
P.S. Пока дочитывал текст, его уже запостил @techsparks, хе-хе
Все-таки Пэрис Хилтон и Ким Кардашьян сотворили культурную революцию. Сначала они доказали, что можно быть знаменитой, ничего не делая; довели до предела рекурсивную природу славы. Теперь благодаря им людям, которые знамениты, хотя они ничего не делают, платят отдельные гонорары, чтобы они ничего не делали в специально отведенных для этого местах — а именно в клубах Лас-Вегаса, Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Майами.
Каким людям? Ну, какой-то человек, аффилированный с семьей Кардашьян и появлявшийся в их реалити-шоу, вырубает по 80 тысяч долларов за то, что проводит час в заведении, делая вид, что ему очень весело. Знаменитости, которые известны чем-то более существенным (типа Ники Минаж), получают в три раза больше. Помимо прочего, имеет место интересная коммерциализация вообще всех публичных пространств: звезда уже не может пойти в клуб просто повеселиться с друзьями, это тоже бизнес, работа — спасибо инстаграму, сильно изменившему репутационное делопроизводство.
Репортаж GQ про то, как устроена эта удивительная реальность. Как всегда, интересно, практикуется ли такое в России. Вот уверен, что практикуется, но каким-то специально ебанутым и потому еще более интересным способом.
http://www.gq.com/story/how-celebs-get-paid-for-club-appearances
Ой, а вот круто: оказывается, Путин лично позвонил Асаду (ну скорее всего) и поспособствовал освобождению какого-то гражданина США, которого сирийское правительство не первый год в заложниках держало: http://www.rbc.ru/politics/08/04/2016/5707f46f9a794778b2b76063?from=main
(Сейчас объясню, почему круто.)
Судя по всему, в ближайшее время будет много текстов про виртуальную реальность (она же VR) — это индустрия, в которую все хотят вкладываться и которая хочет, чтобы в нее вкладывались; ну и к тому же будущее, технологии, стартапы и вся эта фанаберия.
Вот первая — которую и так уже все расшарили, поэтому я совсем кратко. В центре вроде как стартап Magic Leap, сделанный интересным чуваком, который настолько же гик-фанат комиксов и сай-фая, насколько инженер; в стартап уже вложили полтора миллиарда долларов, хотя он даже демо-версию своего продукта еще не произвел. А все потому, что Magic Leap — это даже не виртуальная, а смешанная реальность: виртуальные объекты появляются внутри осязаемой реальности. Честно говоря, по мне так VR звучит куда интереснее именно как средство создания вымышленных миров, чем обогащения существующего, но меня никто не спрашивал.
Интереснее всего там даже не про Magic Leap, а про широкий контекст — общая история VR; тот факт, что он стал возможен как продукт масс-маркета благодаря смартфонам; то, как это меняет восприятие развлечений (типа играть в шутеры в VR — специфический довольно опыт); и то, что — неожиданно — лучше всего это работает как коллективный опыт, VR неожиданно оказывается эффективным инструментом социализации.
Ну и футуризма, конечно, полно — мол, сейчас будет много переоценок, ошибок и провалов, но лет через 6-7 VR может дико поработить все остальные технологии и заменить собой телефоны, лэптопы и вообще все остальное. Ну черт его знает. Скажу так: главное — не забывать песню Веры Брежневой «Реальная жизнь». Остальное приложится.
http://www.wired.com/2016/04/magic-leap-vr/
Если сейчас, не дай бог, возникнет форс-мажор, на который вам надо будет потратить 30 тысяч рублей, — найдутся у вас, или придется занимать или что-то продавать? Вот почти половине американцев — придется занимать или продавать. Иными словами, у десятков миллионов граждан страны, которая во многом построена на идее накопления капитала, нет никаких накоплений вообще. И это не какая-то проблема бедных афро-американцев — как показывают исследования, подобные домовладения составляют значительный процент при любом уровне дохода. Например, семье с самым средним уровнем дохода ($50 000 в год) в среднем накоплений хватит на 6 дней жизни. И даже семье во второй с начала группе по доходам хватит в среднем на 5 месяцев. И никаких тебе долгих лет путешествий по Европе.
Текст в The Atlantic написан человеком, который почувствовал эту проблему на себе: журналист и писатель, живет с семьей в Нью-Йорке, воспитывает двух дочерей, многие годы ждет следующего чека, перебиваясь на хлебе и воде, многие годы не ходил в отпуск, в последнее время перестал брать в долг по кредитной карте и исключительно выплачивает эти самые долги. Собственно, автор пытается понять — как так-то? Почему так вышло, что проблема настолько распространена? Ему явно очень не хочется казаться радикальным социалистом, но толком не получается не: банки он упрекает очень вежливо — но из текста следует, что именно они подсадили страну на кредитную иглу; плюс к тому, зарплаты не растут последние тридцать лет (при росте инфляции — то есть реальные доходы уменьшаются); плюс к тому, вложения, например, в образование детей — дикий урон для бюджета (поэтому, добавлю от себя, многие американцы сейчас не хотят рожать детей чисто по экономическим соображениям). Жил ли он не по средствам? Ну да, было дело, но это, черт возьми, жизнь, это то, что составляет ее суть и радость зачастую. Грустная история, короче говоря. И лишний раз хорошо объясняющая успехи Трампа и Сандерса — вот это и есть тот страдающий средний класс, о котором они так пылко говорят. Хоть по виду и не скажешь: отдельный тут интересный момент — признание в том, что о своих сексуальных проблемах американцы говорят с близкими охотнее, чем о финансовых.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/05/my-secret-shame/476415/
Важная, хоть и несколько упрощающая положение вещей колонка в The Guardian с характерным названием «Неолиберализм — корень всех наших проблем».
Очень плотный текст, но суть примерно в следующем: неолиберализм был выдуман после войны, а широко применяться правительствами ведущих западных стран начал с 80-х (Рейган и Тэтчер); при этом с какого-то момента открыто называть его неолиберализмом просто перестали — делается вид, что это такой естественный порядок вещей, все должно быть так, как есть, и иначе быть не может (или иначе диктатура и фашизм). Как идеология неолиберализм подразумевает главенство конкуренции как движущей силы в человеческих отношениях и исходящее из него максимальное потворствование свободному рынку; если человек богат — значит, он это заслужил, если беден — аналогично. Неолиберализм соединяется со всякими другими субидеологиями — например, популярная концепция «просачивания богатства»: дескать, если государство будет меньше обременять людей налогами, те, кто побогаче, сами будут разумно вкладывать свои деньги и таким образом делиться ими с теми, кто победнее (не работает). Эти идеологии обслуживаются многочисленными интеллектуальными институциями, построенными на деньги богатых для обслуживания собственных интересов, в диапазоне от организаций братьев Кох до Института Катона и (по утверждению автора) Университета Чикаго. Все это в конечном счете приводит к росту неравенства (которое и происходит с 80-х в США и Британии), к популяризации практик, когда люди зарабатывают через ренту — например, финансов (система финансовых деривативов по сути построена на том, что богатые облагают бедных налогом на деньги) и к финансовым кризисам, вызванным недостаточной регуляцией деятельности корпораций (до 80-х кризисов было сильно меньше).
Проблема, однако, еще и в том, что левые, хоть и бьют в набат, не предлагают альтернативы: неолиберализм победил во многом из-за того, что к 70-м кейнсианские методы управления экономикой начали давать сбой, — но никаких новых подходов так с тех пор толком и не разработано, и это проблема.
В общем, очень полезный текст, вот такое и надо бы переводить тем, кто этим занимается, а не идиотские статьи о том, как из-за признания равных прав для трансгендерных меньшинств в туалетах Северной Каролины станут насиловать женщин (извините, накипело).
Ну и раз уж зашла речь — дочитал накануне книжку Ха-Джунг Чанга «Как устроена экономика» (вышла в Манн, Иванов и Фербер): во многом про то же, очень хорошая и отнюдь не догматичная, в отличие от пренеприятной книжки Гуриева про мифы экономики, которую я читал до того. Не скажу, что стал отчетливо понимать, как устроены CDO, но базовое представление и о подходах к экономике как науке, и о реальном состоянии мировой экономике книга дает хорошо и не без юмора (как и о терминах вроде ВВП, ППС и ПИИ); кроме того, важно, что автор все время подчеркивает, что экономика не является точной наукой, и не надо верить тем, кто говорит, что является. Сомнение — это сила не меньше, чем знание; книга, в общем, дает и ту, и эту.
http://www.theguardian.com/books/2016/apr/15/neoliberalism-ideology-problem-george-monbiot
Очень интересный текст про то, как шведская игра Minecraft (ее какое-то время назад купил Microsoft, потому что ее создатель устал от славы мирской; но корпорацию в игру пока не очень вмешивается) влияет на целое поколение детей, которые беззаветно в нее играет. Я Minecraft в жизни не видел; возможно, для тех, кто знаком с этой культурой, все это не новости, но вообще впечатляет. Minecraft устроен так, что там толком нет ни правил, ни понятных объяснялок, как все устроено, — в результате игрокам приходится самим учиться ориентироваться в неведомом мире, во многом используя и развивая свои социальные навыки (плюс отсюда формируется целая культура обучающих видео на YouTube; то есть навыки еще и медийные). Далее — сама игра про строительство миров, и много процессов там устроены буквально так же, как в программировании; навыки владения логическими операциями многие дети демонстрируют крайне впечатляющие, строя огромные сети для разных игровых нужд. Кроме того, Minecraft децентрализован: разные миры играют на разных серверах; и каждый мир по сути должен администрировать сам себя — так дети учатся навыкам социального договора и госуправления, вырабатывая правила общества, в котором им комфортно играть. Дико интересно все это — и интересно, что будет, когда эти дети (а это реально целое поколение, в России, насколько я понимаю, Minecraft тоже дико развит) вырастут. С другой стороны, уже были надежды, что типа хиппи, в детстве слушавшие Led Zeppelin, вырастут и наведут любовь и мир во всем мире; и что мы видим.
http://www.nytimes.com/2016/04/17/magazine/the-minecraft-generation.html
А что касается регуляций хейт-спича в исполнении фейсбука — вот мой прошлогодний текст для Newsweek про то, как начали банить за слово «хохол», и весь сюжет вокруг этого; я этим материалом вполне доволен.
http://www.newsweek.com/war-between-russia-and-ukraine-facebook-too-354843
Полезный профайл человека по имени ДеРей Макессон, который сделал себе имя во время протестов в Фергюсоне, стал одним из самых громких голосов движения Black Lives Matter, подружился с Бейонсе и другими знаменитостями, ходит в Белый дом, как к себе домой, — а теперь пытается избраться мэром Балтимора. Ура, вот она, настоящая политика, с улиц в кабинеты.
Нюанс: у него Макессона никаких шансов, то есть вообще. Его рейтинг настолько низок, что его не приглашают даже на дебаты. Даже местные балтиморские активисты воспринимают Макессона как чужака, который ничего не делает для коммьюнити, — хотя вообще-то он родился и вырос в городе, его родители были наркоманами, в общем, история, по идее, что надо. Его кампанию ведут люди из других штатов. У него больше пожертвователей, чем у всех конкурентов, но они тоже в основном из Калифорнии и прочих отдаленных мест. Он дает интервью зарубежным СМИ чаще, чем локальным каналам. Наконец, Макессон пытается организовать кампанию на глобальных лозунгах («Балтимор — город в стадии реабилитации»), но его реальные избиратели больше хотят знать, не будет ли опять проблем с уборкой снега. Кроме того, делается все немного спустя рукава: главная проблема, на которой Макессон акцентирует внимание в кампании, — образование, однако школы в Балтиморе проходят по ведомству штата, а не города, к тому же в предвыборном флаере в слове education допущена опечатка.
В общем, полезное чтение и с точки зрения превращения российской уличной политики в реальную. Хотя, конечно, тут надо сделать миллион оговорок; впрочем, вы их и сами знаете.
http://www.nytimes.com/2016/04/11/magazine/deray-mckessonwont-be-elected-mayor-of-baltimore-so-why-is-he-running.html?_r=2
Ну и центрпис (извините) нового The New Yorker — исполинский опус о том, как независимая международная организация собирает документальные свидетельства военных преступлений сирийского правительства, чтобы потом использовать их в предположительном суде.
В тексте несколько сюжетных линий. Одна — про то, как разные смелые люди, рискуя жизнью, собственно копируют и вывозят эти документы, чтобы передать вышеупомянутой организации (поподробнее про это есть в тексте Vanity Fair прошлогоднем, ссылка в следующем посте). Вторая — про собственно военные преступления: пытки, незаконные аресты и вот это все. Читать, конечно, тяжело, описана масса невыносимых ужасов, туалеты в больнице, заваленные телами убитых, и так далее. В то же время, местами функционирование сирийского государства вызывает вопросы: центрального персонажа полтора года держат в застенках в тяжелых условиях и пытают солдаты, это время под заключением ни в каких официальных записях не отражено, потом его привозят на суд — и, внимание, суд его оправдывает, причем дважды по разным делам. На дворе 2013-й, война идет третий год. Удивительное обстоятельство, на которое автор текста почти не обращает внимания, видимо, привыкши к независимой судебной системе.
Третья часть (на самом деле, первая) — про собственно само агентство, которое не наделено никакими юридическим полномочиями, но работает на деньги, выделенными несколькими мировыми правительствами (Германия, Швеция, Канада, ЕС и тп). Придумал его человек, работавший следователем по военным преступлениям и решивший, что доказательства по делам нужно бы собирать заранее, а не а постериори. Ведет следствие юрист, который был прокурором в трибунале по Руанде, а потом служил шесть лет Независимым послом США по делам военных преступлений (я даже и не знал, что такая должность существует, тоже интересно). Агентство было основано более-менее специально под Сирию, в тексте оба его руководителя говорят, что у них уже не меньше доказательств вины высших сирийских официальных лиц, чем было на Нюрнбергском процессе. Ну и тут тоже возникают вопросы. Дело, конечно, благородное — но кто решил, что надо расследовать именно Асада, а его оппонентов привлекать как союзников в расследовании (сирийских ополченцев просят собирать и пересылать документы из захваченных ими зданий)? И не является работа такого агентства, особенно после этого текста, существенным демотиватором для Асада и его подчиненных в смысле сотрудничества с Западом? И что если Асада-таки формально не привлекут (выторгует себе неприкосновенность, погибнет на войне и тп) — в чем тогда формальный смысл работы организации, которая четко концентрируется именно на юридической ценности документов и их убедительности для суда? В общем, много неясного. Но все равно интересно — и страшно, конечно, тоже.
http://www.newyorker.com/magazine/2016/04/18/bashar-al-assads-war-crimes-exposed
Звериный оскал капитализма в развивающихся странах. Вот, например, Зимбабве: компания по производству этанола, заключив коррупционное соглашение с деревенским вождем, купила земли в сельской провинции, выделила людям, которые работали на этой земле раньше, участки во много раз меньше, компенсаций не заплатила, отравила воду и вообще продолжает обманывать бедных селян. Что же это за компания такая? Вовсе не Coca Cola или какая-нибудь там Honda. Это местная корпорация, учрежденная с благословения президента Мугабе. Зарубежных инвесторов у нее нет, этанол такой плохой, что зарубежных покупателей у нее нет тоже (зато на внутреннем рынке производителей бензина обязали его использовать). Таким образом, на эту компанию у международного сообщества нет вообще никаких рычагов давления. И так — много где: в Индии, в Бразилии, в Анголе, в Китае, ну и в России тоже, очевидным образом.
Автор, сам многоработавший в НГО, которая отслеживала злоупотребления корпораций такого рода, ставит важную проблему. Вся инфраструктура вокруг этого выработана Западом так, что компаниям оказывается более рискованно ввязываться в подобные аморальные практики, чем нет: об их злодеяних начинает писать пресса, репутация портится, инвесторы испытывают давление и забирают деньги, цена акций падает и так далее. Во всяком случае, такова задумка. Но с историями вроде зимбабвийской — а их становится больше и больше — никаких рычагов нет вообще. Ничего не ограничивает произвол капиталистов, они ни перед кем реально не отчитываются. И что с этим делать — в общем, непонятно. Поможет, видимо, только мировая революция.
http://foreignpolicy.com/2016/04/11/the-untouchables-zimbabwe-green-fuel-multinational-corporations/
Провожу важный опрос про лонгформы на русском языке в фейсбуке, исключительно с благими целями, призываю читателей канала участвовать.
(Готов даже по такому случаю открыть комментарии для не-друзей, если кто мне напомнит, как это делается, все-таки интерфейс фейсбука ужасен!)
https://www.facebook.com/alexander.gorbachev/posts/10209366767274154
Тот случай, когда до тебя текст уже и прочитали, и пересказали, но он стоит того, в общем. (Еще он коротенький по нашим лонгридовским меркам, так что можете и сами, но если не, то вот.)
Читать полностью…Читаю новость, а там в конце: мол, возможно, эта история поспособствует и тому, чтобы нашелся Остин Тайс. И я тут же вспомнил этот текст, потому что у Остина Тайса захватывающая довольно история жизни была. Писал об этом, еще когда этот канал был в форме блога на Вордпрессе, так что скопирую.
Один американский солдат решил, что его призвание — быть журналистом, купил аппаратуру и поехал гражданским репортером в Сирию, когда гражданская война там только начиналась. Он подружился с ополченцами, под угрозой для жизни доехал до Дамаска, написал кучу постов и текстов для The Washington Post, которые проливали свет на то, что происходит в стране, — а потом пропал, и вот уже два года неясно, жив ли он и что с ним (но есть намеки, что жив).
Там интереснее всего именно про то, как бывший студент юрфака, который вообще-то в Афганистан воевать приехал, вдруг понимает, что ему на самом деле интересно заниматься журналистикой.
http://www.texasmonthly.com/articles/the-road-to-damascus/
Для поднятия духа — оптимистический текст про киностудию в трущобах столицы Уганды: люди там снимают лихие блокбастеры и хорроры в отсутствие пресной воды, электричества и современных технологий. Распространяется это кино (уже снято более 40 фильмов, и темпы производства только растут) на DVD: актеры и режиссеры просто стучатся людям в двери и предлагают купить диск, на каждый фильм есть всего неделя, потому что потом их копируют и начинают продавать пираты. Ну и так далее, там много захватывающих деталей — в конце репортер даже сам играет одного из героев, которого едят злые каннибалы.
В высшем смысле интересно в двух аспектах: во-первых, трансгрессивная сила искусства (не так много людей на этой планете живут хуже, чем герои материала, для которых даже рис — некоторая роскошь; тем не менее, кино явно помогает им чувствовать себя лучше). А во-вторых, интересная и полезная форма голливудского карго-культа: собственно, блокбастеры типа «Рэмбо» пришли в Уганду в 80-х после окончания гражданской войны и произвели невероятное впечатление на местное население; собственно, Вакаливуд (так называется студия) и пытается повторить на свой лад их размах и драйв — в частности, почти в каждом фильме имеют место какие-то невероятные и смешно сделанные на компьютере разрушения. В тексте есть даже ссылка на одну из картин в открытом доступе — я, правда, пока не смотрел, но заранее рекомендую, это точно должно быть захватывающее зрелище.
http://hazlitt.net/longreads/small-supa-tough