Продолжаем ковередж с документального фестиваля True / False.
10. Homeland (Iraq Year Zero). Шестичасовой фильм про вторжение американцев в Ирак; я посмотрел в общей сложности часа четыре с половиной. Режиссер сам изначально из Ирака (но живет во Франции); фильм — по сути, видеодневник жизни семей его брата и сестры (у всех супруги и дети). Первая часть — про год перед войной: все понимают, что она будет, но воспринимают это как дело житейское; дети вообще радуются, что в школу ходить не надо, — а жизнь в Багдаде идет своим чередом: кто-то торгует Pepsi, кто-то открывает новый театр для интеллектуалов.
Вторая часть — через две недели после вторжения и далее. Радиостанцию, где работал свояк режиссера, разбомбили, хотя это запрещено ООН; в помещении театра все разграблено; вокруг стреляют, всех детей в школу приходится развозить на машинах во имени безопасности. Электричество стали отключать еще чаще; в общем, люди довольны, что свергнули Саддама, но злы, что на месте хоть какой-то системы воцарился полный бардак и произвол с разгулом бандитизма.
При этом фильм правда очень объемный — постепенно вживаешься в ритм жизни этих семей; во второй части брат режиссера много ездит по окрестностям Багдада и разговаривает как с людьми, пострадавшими от американцев, так и с людьми, у которых всю семью расстрелял Хуссейн; складывается полноценный, многогранный и ужасно печальный образ иракской жизни. Можно ли это было рассказать короче, чем шестью часами видео? Бог его знает. Но что точно, так это что с таким хронометражем очевидный просветительский пафос — мол, посмотрите, как все было, нашими глазами — вряд ли сработает: на единственном фестивальном сеансе дай бог была половина зала.
А вот поразительная история: New Yorker и Vanity Fair на одной неделе опубликовали текст про один и тот же — не самый очевидный — сюжет про скандал в мире профессионального бриджа, где норвежец вывел на чистую воду крайне успешную молодую пару, а потом выяснилось, что чуть ли не все чемпионы последних лет мухлюют и коммуницируют друг с другом в процессе игры с помощью сложной системы кодов (бридж — парная игра, но коммуникация между партнерами строго запрещена).
Более того — совпадает практически все: от героев до деталей (вроде реплики одного из персонажей про размер яиц другого или сравнения с делом Лэнса Армстронга в велоспорте). Притом понятно, что никто не сговаривался, — просто так получилось; но все равно впечатляюще, и к тому же идеальный кейс для какого-нибудь курса по обучению редактуре (собственно, собираюсь использовать, надеюсь).
http://www.vanityfair.com/culture/2016/02/competitive-bridge-cheating-scandal
Вот текст из Vanity Fair, он мне понравился больше, но я и прочитал его первым.
В порядке личного произвола по-домашнему сообщу, что смотреть пять фильмов в день — довольно тяжелый труд, тяжелее, чем слушать пять концертов в день, например. Доедаю пончик и отправляюсь на боковую.
Читать полностью…7. Thy Father's Chair. Два бруклинских хасида с психологическими проблемами настолько загадили свою квартиру, что про уборку в ней сняли целый фильм. Звучит, наверное, как лучшее кино на свете, но увы — режиссерский метод проще всего обозначить глаголом «мямлит», и не в хорошем смысле; есть отдельные хорошие сцены и выдающиеся характеры (собственно, оба брата), но короткий метр из этого мог бы выйти гораздо лучше.
Что, кстати, доказала невероятно обаятельная короткометражка, предварявшая фильм, — про девяностолетнюю еврейскую бабушку, которая в возрасте 80 с лишним лет открыла для себя интернет, довольно быстро дошла от Джулии Чайлд до Кристофера Хитченса, разочаровалась в иудаизме, и теперь отправляется в ближайший дайнер впервые в жизни пробовать бекон.
5. Sonita. Победитель документальной программы Санденса и один из очевидных хитов фестиваля про проживающую в Иране афганскую девушку-подростка, которая хочет читать рэп, а ехать обратно домой, чтобы ее там выдавали замуж за деньги, как в Афганистане принято, не хочет.
Довольно прямолинейное, по большому счету, кино про трансгрессивную силу культуры и социальную справедливость; самое интересное, пожалуй, — возникающий в режиссере конфликт между наблюдателем и соучастником, но и он не то чтобы очень глубоко раскрыт. Конечно, хэппи-энду можно только порадоваться, героине только восхититься, и вообще после сеанса были стоячие овации, но я ожидал большего — то ли из-за хайпа, то ли потому что надоело немного прямолинейное социальное кино на темы вроде закрепощенных женщин Востока.
Еще одна любопытная попытка объяснить феномен Трампа — на сей раз с помощью политической социологии, которая выявила наличие типа политических убеждений под названием, гм, авторитарианизм, ну и люди, в которых эти убеждения сильны, голосуют за Трампа, разумеется.
Самое интересное — методика. Ученые годами пытались понять, как же объяснить взлет авторитарных режимов и кто становится их сторонниками. В итоге один ученый придумал выявлять подобные тенденции не через вопросы о политике (с которыми могут быть понятные проблемы, что люди не хотят себе сами признаваться в определенных вещах), а через вопросы о воспитании детей — грубо говоря, вы за свободу воли или за порядок?
Оттуда выяснилось, что авторитарианцев в Америке много, и что это не столько позиция, сколько состояние ума — которое может быть вызвано внешними раздражителями, прежде всего уверенностью в том, что мир катится в пропасть, старому привычному порядку угрожают страшные разрушители, и надо защищаться. Поскольку республиканцы годами создавали именно такой алармистский дискурс, авторитарианцы к ним потянулись, ну а Трамп — это, собственно, их реакция и ответ на (во многом мнимые) вызовы; ответ через сильную власть, путем жестких мер защищающую статус кво.
Соответственно, утверждают авторы, республиканская партия теперь расколота на две части, истеблишмент и авторитарианцы, — и выигрывать президентские выборы им будет сложно. Было бы, кстати, неплохо, замечу от себя, чтобы в США еще пара сильных партий появилась, типа прогрессистская и радикально-консервативная — но это вряд ли.
Интересно, но много сомнительного — и статистика не такая уж убедительная (сильно не все авторитарианцы голосуют за Трампа; более того, и за республиканцев из них 55 процентов, то есть не то что какое-то подавляющее большинство), и некоторые выводы, как свойственно Vox, такого назидательно-либерального толка. Но теория любопытная, и про триггеры похожи на правду — в России вон на эти триггеры вообще каждый день так жмут, что болит уже.
http://www.vox.com/2016/3/1/11127424/trump-authoritarianism
(Смешно при этом, что в этом году выходит вполне реальный байопик — ну или не знаю, как назвать — Чаббик под названием Christine, где ее играет Ребекка Холл; в этом смысле Kate Plays Christine — это еще и критика before the fact, и что-то мне подсказывает, что очень точная.)
Читать полностью…2. Wiener / Винер. Хроника падения кандидата в мэры Нью-Йорка, который пытается перезапустить карьеру после скандал с секстингом, вынудившего его подать в отставку из Конгресса, — и немедленно вляпывается в еще один. Матерая хитяра — в основном очень смешно, местами грустно. Идеальная иллюстрация слогана «хотели как лучше, а получилось, как всегда». Настолько же история про медиа и их взаимотношения с политикой, насколько очерк характеров — в какой-то момент неловко становится не только за CNN, но и за всеми любимых Кольбера и Джона Оливера.
Читать полностью…Дэвид Рифф, сын Сьюзен Зонтаг и сам по себе голова и важный нонфикшн-автор, выступает в The Guardian с очень неожиданным предложением: перестать принимать как должное идею, что историческая память обязательно идет на благо обществу. Вполне возможно, что иногда для того, чтобы обустроить сегодняшний день, конфликты вчерашнего лучше коллективно забыть — хотя бы на время.
Примеров, когда акцент на травмах прошлого порождает чудовищ в настоящем, масса — от Югославии 90-х до Испании, которой удалось мирно обустроить жизнь после Франко во многом из-за того, что противоборствующие политические силы договорились не ворошить события гражданской войны. Но самое убедительное, конечно, про Ближний Восток. Сегодняшние идеи радикального исламизма во многом построены на концепции Крестового похода Запада против мусульман, притом что сама идея крестового похода начала появляться в арабской культуре только в 19 веке, много столетий после самих походов; для средневековых арабов, судя по всему, ничего специально религиозного или тем более сионистского в нашествиях западных рыцарей не было. (И это Рифф еще не пишет про ИГ с его идеями возвращения границ до нарисованных британцами после Первой мировой.) С Израилем и того хуже — там всерьез обосновывают поселения на Западном берегу тем, что эта земля была нашей три тысячи лет назад, что заведомо препятствует проведению какой-либо разумной политики, основанной на реалиях сегодняшнего дня.
Не то чтобы Рифф предлагает механизмы забывания (впрочем, отчасти они были использованы в Испании, а отчасти, добавлю от себя, кажется, и в Южной Африке, где только сейчас новое поколение начинает поднимать вопрос наследия апартеида) — но мысли очень интересные, прежде всего своей перпендикулярностью интеллектуальному мейнстриму.
http://www.theguardian.com/education/2016/mar/02/cult-of-memory-when-history-does-more-harm-than-good
Коротенькая (в кои-то веки!), но полезная заметка про разницу между американскими партиями.
Если еще короче: республиканцев объединяет прежде всего идея, что гарантия общественного счастья — поддержание статуса существующих социальных групп; демократы — куда менее монолитная группа, объединенная общим недоверием статус кво. Республиканцам не хватает эмпатии, демократы сплошь невротики (в глазах друг друга). Ну и чуть ли не самое интересное: на самом деле, у республиканцев, со всеми их глобальными заблуждениями про глобальное потепление и так далее, куда лучше и эффективнее получается управлять на местах, чем у демократов — а именно с локальной политикой в первую очередь имеет дело подавляющее большинство американцев.
http://marginalrevolution.com/marginalrevolution/2016/03/core-differences-republicans-democrats.html
Кого, гм, увлекает тема — вот еще нашумевший текст в издании Matter как раз про педофилов, которые понимают, что они педофилы, и не знают, что с этим делать. Я так и не прочитал пока, но она вообще сильно шумела.
https://medium.com/matter/youre-16-youre-a-pedophile-you-dont-want-to-hurt-anyone-what-do-you-do-now-e11ce4b88bdb
Ничего меня не бесит в современной Америке так, как движение против абортов. Вот все могу понять в консервативной повестке, но это, по-моему, какая-то совершенная запредельщина и дикость. Ну и вот текст в «Блумберге», от которого в очередной раз кулаки сжимаются и все такое.
«Блумберг», разумеется, рассматривает ситуацию через экономику: противники абортов утверждают, что клиники наживаются на убийствах детей, однако выясняется, что владеть таким бизнесом — мало того, что огромный стресс, так еще и нередко дело убыточное. Медиа отказываются размещать рекламу, государственные инспекторы тянут волынку и придираются к любой мелочи, законы штатов постоянно вводят новые — и ничем не оправданные — требования к клиникам, и чтобы им соответствовать, приходится вкладывать больше денег; и это все притом, что цена на то, чтобы сделать аборт, за несколько десятилетий почти не выросла — потому что у большинства женщин, которым требуется эта услуга, тупо нет денег, а в страховые пакеты аборты во многих штатах включать просто запрещено (!!). Ну и еще полно жутких подробностей. Даже в нашем городе, вообще-то университетском и либеральном, в любой момент дня у клиники Planned Parenthood стоят люди с плакатами про Иисуса и грехи. Ужасно.
http://www.bloomberg.com/features/2016-abortion-business/
Хорошая новейшая серия Vice — в кои-то веки, так сказать, положительная повестка. В первом сюжете речь про то, как врачи борются со слепотой, — оказывается, очень даже успешно борются, в Африке западные врачи удаляют катаракты со скоростью один человек в минуту, в Америке изобретены девайсы, которые позволяют видеть монохромные силуэты, и возникает уже даже проблема, что от рождения слепые начинают что-то видеть, отчего немедленно приходят дикие психологические проблемы, так как мозг не справляется.
Второй про растущую индустрию марихуаны в США (вообще горячая тема сейчас). Там мораль погрустнее — побеждают сраные капиталисты и «Волмарты» в мире травы, а мелкие фермеры, с семидесятых боровшиеся за легализацию, страдают экономически и от полицейских. Но сам сюжет все равно веселый. В какой-то момент, например, возникает совершенно инфернальная группа инвесторов-миллионеров, прописавшая монополию на марихуану прямо в легализующую поправку к конституции штата Огайо. Поправку население отвергло — видимо, именно из-за этих поползновений. А вот этот человек думал, все у него получится. И так будет с каждым!
Мощный, хотя и слегка обрывочный текст про то, как в сельском Вьетнаме едят собак, несмотря на принесенное с Запада табу на это дело, — а также линчуют наркоманов, которые пытаются красть собак, чтобы продать их и получить дозу героина. Пересказывать особенно нечего — тут скорее про сценки и про общий колорит, но чтение впечатляющее, хоть за едой бы я и не рекомендовал: одна из главок посвящена довольно подробному описанию того, как собак на мясо, собственно, забивают.
http://roadsandkingdoms.com/2016/the-dog-thief-killings/
А вот New Yorker:
http://www.newyorker.com/magazine/2016/03/07/the-cheating-problem-in-professional-bridge
9. Music of Strangers. Новый фильм Моргана Невилля — человека, который получил Оскар за 20 Feet from Stardom, а в прошлом году сделал неплохой Best of Enemies про дебаты Гора Видала и Уильяма Бакли-младшего в 68-м. На сей раз — про виолончелиста Йо-Йо Ма и собранный им Silk Road Ensemble, в рамках которого китаянка, играющая на пипе, галисийская волынщица, иранский тарист (в смысле, играет на инструменте тар), сирийский кларнетист и другие виртуозы путешествуют по миру и соединяют разные музыкальные традиции в одном торжествующем оркестре. Несколько избыточная ода мультикультурализму вообще и людям, которые преодолевают свои исторические травмы через музыку, в частности (отсюда особый акцент на музыкантах из Ирана и Сирии). Все это, конечно, трогательно и грандиозно, но каких-то более глубоких вопросов фильм просто не касается — в какой-то момент Йо-Йо Ма, усмехаясь, говорит: мол, вот нас некоторые упрекали в том, что мы занимаемся культурным туризмом, — и все, упрек повисает в воздухе, притом что вообще-то есть ощущение, что он вполне легитимен.
Читать полностью…8. Sherpa. Столкновение культурных идентичностей на Эвересте глазами Discovery Channel (не буквально, но картинка именно такая — и это не упрек, конечно): фильм про шерп (шерпов?), локальных проводников проклятых западных туристов, которые вообще-то обеспечивают 90 процентов каждого восхождения, а при этом их толком не уважают и платят копейки по сравнению с доходами правительства и западных агентов. Ко всему прочему, первым взошедшим на Эверест во время легендарной экспедиции 1953-го тоже был шерпа — но, разумеется, британцы все подали так, будто они.
Режиссеру, гм, «повезло» — ровно в момент съемок обрушилась лавина, которая погребла под собой шестнадцать шерп (шерпов??), вылилась в их грандиозную забастовку и вообще многое изменила в системе отношений контрагентов штурма Джомолунгмы. Так что получился не только социально-антропологический очерк, но еще и хроника небольшой социальной революции — произошедшей, как водится, ценой человеческих жизней.
6. Land of the Enlightened. Опять Афганистан, только теперь не женщины, а дети — отпрыски войны, которые собирают в сапог нефть в заброшенных в пустыне цистерна и рассекают на лошадях с АК, грабя каравны (pun not intended); вот на них-то, совсем не тонко намекает автор, американские войска и оставляют страну. Страшно красивая картина, к тому же снятая на 16мм, но, к сожалению, совершенно не складывающаяся в кино — это первый фильм бельгийского режиссера, над которым он работал восемь лет, и видно, что первый: материал роскошный найден, но нарративной работы над ним толком никакой не сделано, получился такой набор зарисовок, хоть и, повторюсь, страшно красивых.
Читать полностью…Продолжаем в режиме заметок на полях обозреватель местный фестиваль документального кино True / False.
4. The Fear of 13. История человека, которому вынесли смертный приговор и который в какой-то момент так отчаялся надеяться на лучшее, что написал обращение к судье, мол, прекратите апелляции, давайте уже казните (сработало, разумеется, в обратную сторону), рассказанная им самим. Старое доброе пересечение жанра true crime с проблемами американской пенитенциарной системы; реконструкции событий будто бы нарочито выполнены в стилистике классического фильма Thin Blue Line.
Все было бы совсем традиционно, кабы не два обстоятельства. Первое — очень изящно сделанная структура: за что, собственно, герой сидит, мы узнаем только в середине фильма; реальные корни его жизненных тягот — в самом конце; постоянные клиффхенгеры — придумано просто и виртуозно. И второе — сам главный герой, невероятно харизматичный; весь фильм только и представляет из себя, что его монолог с картинками, — рискованное режиссерское решение, но в данном случае полностью оправданное.
Технологические евангелисты из Кремниевой долины предсказуемо тянут свои миссионерские ручки к школьному образованию. У которого, в случае США, две ключевые проблемы: дикая стандартизация, за которую боролись десятилетиями, только чтобы прийти к выводу, что в итоге детей не учат, а готовят к тестам, и то, что дети учатся жить не в мире будущего, а в мире прошлого.
Основанный человеком, сделавшим проданный Гуглу за десятки миллионов стартап Aadvark и работавшим в Гугле на важной должности, проект AltSchools намеревается это дело disrupt; важные инвесторы типа Андриссена уже подписались. Методика такая: максимальная индивидуализация образования (то есть сначала надо выявить, что ребенку интересно, а потом обустроить его навигацию в этой области) через технологии и, разумеется, большие данные. Никакой строгой программы нет — дети выбирают из широкого набора стратегий, в который, разумеется, активно вовлечены планшеты и компьютеры. Существует умная автоматизированная система учета — вплоть до того, что все, что происходит в классе, снимается на видео, и учителя потом могут заказать повтор, чтобы изучить момент; а программисты пишут самообучающиеся алгоритмы, чтобы они помогали выявлять важные паттерны.
Уловок несколько. Во-первых, дело это дорогое. AltSchools ставит целью разработать софт, чтобы потом его внедрять на массовом уровне в американских школах (и приносить на этом доходы инвесторам), но если у ребенка дома нет вай-фая — а это случай очень многих бедных детей, которых проблемы образования касаются в первую очередь, — все это теряет смысл. Во-вторых, при всех речах о будущем понятно, что на самом деле этих детей более-менее готовят к работе в Гугле или еще какой подобной компании — что вряд ли может быть универсальным занятием даже через 20 лет. Ну и в-третьих, уже от себя, как-то я всем этим технологическим проповедникам не доверяю.
(Кстати, есть какой-то по-русски принятый перевод disrupt в значении, в котором оно используется по отношению к рынкам и индустриям? Взорвать? Или что? Пишите на @shurikgorbachev, если знаете ответ!)
http://www.newyorker.com/magazine/2016/03/07/altschools-disrupted-education
3. Kate Plays Christine / Кэйт играет Кристину. Актриса Кейт Лин Шейл (играла в House of Cards, в частности) отправляется во Флориду, чтобы исследовать историю Кристин Чаббик, местной провинциальной ведущей, в середине 70-х застрелившейся в прямом эфире новостей, и сыграть ее в художественном фильме. Где-то на середине фильма понимаешь, что художественный фильм — это нарочито плохая симуляция художественного фильма, вокруг которой построена (псевдо)документальная конструкция. Очень лихое и глубокое стирание границ между вымыслом и реальностью; параллельно еще и постепенно раскрывается история самой Чаббик — то есть пунктиром проходит своего рода художественное журналистское расследование. Природа актерства; медиа и их психологические последствия; суицид как спектакль.
Все это в таком усталом переложении звучит, наверное, скучно, но если честно это, кажется, самое сильное кино, которое я видел за последние несколько месяцев, — неважно, документальное или нет. Рекомендовал бы бежать со всех ног смотреть, да только читателям, боюсь, бежать особенно некого.
(Ко всему прочему режиссер Роберт Грин еще и преподает на недавно открывшемся факультете документального кино у нас в Школе журналистики; то есть хожу, можно сказать, по одним дорогам с гением, и до сих пор не в курсе был.)
Буду тут все-таки, наверное, писать совсем короткие ремарки относительно посмотренных на фестивале документального кино True / False фильмов — скорее для себя и для того, чтобы это потом превратить частично в оплачиваемые тексты, но вдруг кому тоже будет интересно. Сегодня посмотрел три фильма.
1. Les Sauteurs / Прыгающие. Какие-то скандинавы вручили камеру человеку по имени Абу, живущему в лагере на границе Марокко и испанского анклава с другими беженцами из Мали, Кот Д'Ивуара и прочих стран и регулярно, в основном неудачно, пытающемуся эту границу перелезть — так как она представляет собой три стены. Собственно, всю дорогу этот Абу снимает жизнь свою и товарищей, иногда комментирует закадровым голосом. Футбол; поиски еды; беготня от полиции; вот это все — нарочито без контекста: мы не понимаем, от чего именно бегут эти люди и что они оставили позади и чего ожидают впереди. Европа как утопия — на которую бегущие имеют право: вы пришли и забрали у нас все, а теперь нас не пускаете. Своего рода антропологическое исследование в форме кино; взгляд глазами другого — но не сказать, что мы что-то о беженцах узнаем сверху уже известного.
Забавная детективная история про то, как Уэйн Симмонс, эксперт Fox News по внешней политике, требовавший закатать Иран в асфальт, поддерживавший все действия правительства Буша и критиковавший все действия Обамы, оказался жуликом — человек годами выдавал себя за бывшего офицера ЦРУ, при этом, как выяснилось, в ЦРУ про него никто не знал, и теперь его арестовали и судят.
Прочитать стоит полностью, там много любопытных подробностей — от реального отставного цэрэушника-консерватора, который вывел Симмонса на чистую воду, до подлинной биографии Симмонса, который до того психологически переживал тот факт, что все его родственники сделали карьеру в правоохранительных органах, а он оказался мелким жуликом (был судим за нелегальное хранение оружия и, видимо, связан с торговлей наркотиками), что придумал себе легенду — и, видимо, сам в конце концов в нее поверил. Но самое крутое — это то, что в Белый дом можно попасть без всякого серьезного бэкграунд-чека: Симмонс жал руку Бушу-младшему, а тогдашний минобороны Дональд Рамсфельд даже написал блерб для шпионского романа, изданного Симмонсом. Блерб звучал так: «Уэйн Симмонс не просто писатель. Он все это прожил». Туше.
http://www.nytimes.com/2016/03/06/magazine/the-plot-to-take-down-a-fox-news-analyst.html?_r=0
В качестве предисловия к стартующему завтра тут фестивалю документального кино True/False (я намереваюсь посмотреть 15 фильмов за четыре дня, так что тут в процессе вряд ли буду успевать много писать) показывали фильм Херцога «Маленький Дитер хочет летать», очень впечатляющую документальную биографию человека по имени Дитер Денглер.
Впечатляет биография в первую очередь сама по себе, даже без фильма, — если неохота смотреть, проглядите хотя бы статью про Денглера в Википедии, стоит того, это прямо-таки повесть о настоящем человеке в реальной жизни. Денглер рос в обездоленной послевоенной Германии и больше всего в жизни мечтал летать на самолетах (видимо, след детского воспоминания о бомбардировке его города); в 18 лет с тридцатью центами в кармане покинул дом и отправился в США; там попытался пойти в военные — но вместо того, чтобы учить летать, его отправили на несколько лет чистить картошку; уволившись, он купил фургончик и жил в нем несколько лет, одновременно обучаясь в колледже. Обучившись, пошел-таки в ВВС — и вскоре был отправлен во Вьетнам.
Во Вьетнаме его довольно быстро сбили, взяли в плен, несколько недель тащили по джунглям, издеваясь и мучая, потом доставили в тюрьму в Лаосе, где последовали еще более дикие издевательства и адский голод (Денглер в фильме вспоминает, как они ели змей почти живьем). В итоге Денглер с соузниками выработали план побега, поубивали охранников и отправились в 23-дневный побег по джунглям, пытаясь привлечь внимание американских летчиков. Также в программе спасение от падения в водопад, убийство лучшего друга на глазах у Дитера и выкладывание SOS парашютными стропами на скале. В общем, чума какая-то.
Ко всему прочему, это Херцог со всей его неоднозначностью — порой он перехватывает у героя голос и начинает рассказывать сам; порой (как выяснилось из последовавшего после показа интервью с монтажером фильма) придумывает ему эффектные фишки; ко всему прочему, заставляет Денглера участвовать в театральной реконструкции его мучений — без реальных мучений, но все равно травма явно актуализируется. Сам Денглер при этом дико активен, чуть ли не с удовольствием вспоминает подробности; ощущение такое, что для него это уже почти чужая история, отработанный, как у сказителя, нарратив. Но даже и без всего этого — честно говоря, в середине рассказа я даже думал, что сейчас выяснится, что это фильм про психические расстройства и Денглер все это выдумал, но нет.
https://www.youtube.com/watch?v=MBRJn69L9ao
Мощная статья в The Guardian про педофилов — точнее, откуда берется педофилия, как ее лечить и что делать с педофилами, которые отсидели и выходят на свободу. На примере Британии, но большая часть выводов актуальна везде.
Итоги не то чтобы неутешительные, но довольно неуютные. Судя по всему, педофилия — это не выбор и даже не болезнь, но сексуальная ориентация; иными словами, люди с ней рождаются. Это, разумеется, не делает ее приемлемой, но заставляет на многие вещи посмотреть по-другому. Существуют способы того, как обращаться с педофилией медицинскими методами, — препараты, которые подавляют сексуальное влечение (вплоть до термина «химическая кастрация»), и терапия. Первые работают, но не лечат, вторая лечит, но не всегда работает — плюс препараты человек решает принимать или не принимать по желанию, и многие доктора считают, что обязывать их выписывать — это некоторый фашизм. Прекрасная цитата: “The person that you’re treating is your patient. Society is not your patient.”
Дальше есть еще более сложный вопрос с людьми, которые чувствуют сексуальное влечение к детям и понимают, что это неправильно, но еще не совершили никаких преступлений. (Вообще, судя по статье, реально закоренелые педофилы, которые не испытывают никаких сомнений и плевать хотели на социальные нормы, совсем мало.) Куда деваться им? В Британии есть телефон доверия, куда они могут обратиться, — но и его сотрудники обязаны, например, сдавать полиции тех, кто смотрит детскую порнографию. Таким образом, по сути общество не делает ничего, чтобы предотвращать педофилию, а работает только с теми, кто уже совершил преступление.
Много интересных и неудобных вопросов, в общем, — и, как водится, восхищаешься, что про это возможен спокойный и глубокий разговор.
http://www.theguardian.com/society/2016/mar/01/what-should-we-do-about-paedophiles
Прекрасный текст про то, как американцы безрезультатно потратили несколько сотен миллиардов долларов в Афганистане и почему большая часть этих денег не принесли никакой пользы — а некоторые так и вовсе ушли Талибану, с которым США воюют.
Ситуация, знакомая нам, россиянам: все дело, в общем, в неподотчетности и ориентации на личные связи вместо процедур. Текст представляет собой историю афганского молодого человека по имени Хикмат, который сначала, чтобы заработать семье на пропитание, продавал картошку фри на кандагарских улицах, потом мыл полы на близлежащей военной базе, потом, когда выяснилось, что он хорошо знает английский, стал переводчиком — а потом сделал бизнес по грузоперевозкам (почти все кроме собственно военных операций американцы в Афганистане аутсорсили местным) и за несколько лет заработал больше 100 миллионов долларов. Потому что дружил с офицерами — они до сих пор его любят и защищают; потому что, видимо, платил откаты — как американцам, так и Талибану, чтобы не трогали; ну в общем, все правда очень знакомо.
Вообще, люблю такой жанр, который раскрывает сложные проблемы через конкретные истории; очень понятно, как все работает и где деньги.
http://www.newyorker.com/magazine/2016/03/07/the-man-who-made-millions-off-the-afghan-war
Грандиозное расследование New York Times про то, как США оказались вовлечены в военную операцию в Ливии и какую роль в этом играла тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон — что-то среднее между сериалами Homeland и Veep.
История в целом такая: международная пресса несколько преувеличила военные преступления Каддафи, а Клинтон несколько преувеличила способности интеллектуалов-эмигрантов вернуться в Ливию и создать успешное правительство. Обама во вторжении очень сомневался, Байден был резко против, но Клинтон всех убедила, поручившись за оппозицию, а также представив альянс НАТО и арабским стран (вроде Катара) как уникальный союз. Сначала все шло хорошо, но выяснилось, что план быстренько оказать военную поддержку и ретироваться не работает — в итоге пришлось оказывать поддержку вплоть до падения режима. И все бы хорошо, но после убийства Каддафи и первых выборов США совсем перестали обращать на Ливию внимание — а там никакой стабильности не наступило: десятки тысяч ополченцев нужно было куда-то девать, вместо того, чтобы разрабатывать программы их обратного ассимилирования, правительство просто платило им деньги; плюс так и не нашли кучу припрятанного Каддафи оружия; ну и в итоге случился теракт в Бенгази, а теперь идет жестокая гражданская война, и Исламское государство тут как тут.
В общем, как водится, вопрос в ответственности за то, что разворотили, и в том, что нужно иметь план будущего страны, особенно если все институции там были завязаны на диктатора.
Особенно, конечно, холодок бежит по коже от сценки, где Клинтон узнает про смерть Каддафи и радостно восклицает: «We came, we saw, he died». Не хотел бы я видеть этого человека президентом США.
Вот первая часть: http://www.nytimes.com/2016/02/28/us/politics/hillary-clinton-libya.html?rref=collection%2Fspotlightcollection%2FGreat%20Reads&_r=1
А вот еще смешной случай был: Гугл потратил кучу денег и времени, чтобы специально собранная из ученых и исследователей Команда Аристотель выяснила, какие группы работают лучше и от чего это зависит.
Выяснилось: лучше работают те, где люди думают друг о друге, а не только о показателях эффективности, делятся эмоциями и переживаниями и вообще по-человечески относятся друг к другу. Surprise, motherfucker! Справедливости ради, люди из Гугла и сами говорят — ну да, мол, очевидные вещи, зато у нас теперь есть четкие данные, это доказывающие, и нашим застенчивым программистам можно их показать, чтобы убедить их раскрыться. Что, конечно, хорошо — и вообще прочитать текст полезно в том числе РУКОВОДИТЕЛЯМ, но в целом трудно удержаться от того, чтобы воспринимать его как историю про то, как Гугл потратил миллионы, чтобы обнаружить, что люди хотят быть людьми, а не роботами.
http://www.nytimes.com/2016/02/28/magazine/what-google-learned-from-its-quest-to-build-the-perfect-team.html?_r=0
Очень познавательное эссе формально про то, как Цукерберг должен потратить обещанные им миллиарды на благотворительность, а на самом деле про состояние благотворительности как индустрии.
Разумеется, как выясняется, там тоже много нюансов. Технологии, на которые молится Цукерберг, — это прекрасно, но зачастую проблемы возникают не с технологиями как таковыми, а с их внедрением в условиях общественного недоверия и слабо работающих государств. Заслуженные фонды типа Рокфеллера и Форда тратят огромные деньги на оплату консультантов, которые помогают им решить, куда потратить огромные деньги. Важно отказаться от традиционной бизнес-логики, думать вдолгую и не мешать людям работать, как это делал Гейтс, что привело к почти полному искоренению менингита в Африке. Коммерческие стартапы, которые пытаются изменить образование в бедных странах с помощью нового мышления, — это интересно, но не факт, что эффективно, к тому же с образованием и медициной универсальных рецептов нет, да и вообще микрокредиты тоже изначально создавались, чтобы помочь бедным, а потом начался капитализм as usual. Не исключено, что чуть ли не самая эффективная стратегия вытягивания людей из бедности, — давать им деньги напрямую, но это тоже не так просто, как кажется, из-за сложностей с регистрацией и документами.
Единственное, что несколько раздражает, — это авторская вера в то, что Цукерберг реально какой-то могучий ум и визионер наших дней. Впрочем, возможно, это просто стратегия, чтобы сам герой дочитал текст до конца — где ему сообщают, что сначала вообще было бы неплохо перестать уходить от налогов.
http://highline.huffingtonpost.com/articles/en/how-to-give-away-45-billion/