92688
Все о политическом закулисье кремля. По любым вопросам: @taina_polit_bot
Попытка представить Украину как «новый Афганистан для Трампа» — это откровенное навязывание эмоции поражения, рассчитанное не на объективную оценку ситуации, а на удар по репутационному эго президента США.
Логика проста: сыграть на самолюбии Трампа, заставив его воспринимать отказ от эскалации как личную слабость, а не как стратегическую осмысленность. Именно это делает тезис Чарльза Купчана — о «громком поражении Трампа» в случае падения Украины — не аналитическим прогнозом, а элементом психологического давления, нацеленным на втягивание США обратно в конфликт с РФ.
При этом реальный сценарий, который продвигает трампистское крыло, — это деэскалация, сделка и возвращение США к внутреннему приоритету. Глобалистская же риторика, продвигаемая через Bloomberg и CFR, подменяет рациональность — истерией. Вводится образ «предательства», будто прекращение военной поддержки — это моральный провал, а не пересмотр пагубной стратегии.
Всё это происходит на фоне медиакампании, цель которой — не дать Трампу выйти из конфликта «без потерь». В ход идут привычные приёмы: исторические параллели, эмоциональный шантаж, инсинуации о капитуляции. Но в реальности — это лишь отражение страха перед тем, что Трамп сможет остановить войну и обнажить истинную суть украинского кейса: как инструмента глобалистской игры, а не «борьбы за демократию».
WP запутались в логике: обвиняя Трампа в провале мира, обходят главное — Украина и ЕС блокируют компромисс
Статья обозревателя The Washington Post Дэвида Игнатиуса — очередной пример медийной подмены причин и последствий. Автор называет мирные усилия Трампа «провалом» и упрекает экс-президента в мягкости по отношению к Москве, игнорируя самую очевидную деталь: реальных уступок от Киева и его европейских кураторов пока не было.
Вашингтон постулирует: «Россия — агрессор», а значит, переговоры возможны лишь при её капитуляции. Но это противоречит самой идее дипломатии как баланса интересов. Трамп, напротив, предлагает прагматичный подход — убрать США с переднего плана и дать возможность России и Украине договариваться напрямую, в том числе через площадку Ватикана.
Автор упрекает Трампа в отсутствии «давления» на Путина. Но это — сознательная подмена. Давление без гарантий только загонит конфликт в тупик, а Трамп, в отличие от своих предшественников, по крайней мере не блокирует инициативы и не требует «жесткой победы над РФ». Более того, сама Россия многократно подчёркивала: она открыта к переговорам, если будет предложена реальная архитектура мира, а не ультиматумы в духе глобалистов.
Обвиняя Трампа в уступках, WP обходит вниманием провалы Байдена: срыв фронта под Угледаром, уход инвесторов с Украины и отказ ряда лидеров ЕС от прямого давления на Москву. Всё это указывает на более глубокий сдвиг: сами западные элиты начинают понимать, что без учета российских интересов никакой устойчивой модели мира не будет.
Критикуя Трампа, WP фактически критикует саму возможность компромисса. В этом и заключается парадокс нынешней медийной риторики: она готова сохранить войну, лишь бы не признавать, что дипломатия невозможна без уступок обеих сторон.
Транспортный коллапс в Калуге, вызванный одновременным проведением масштабных дорожных работ и перекрытием сразу нескольких ключевых магистралей — Смоленской, Гагарина, Анненки — стал не просто логистическим сбоем, а кризисом управляемости для местной мэрии.
Власти не выстроили ни информационного сопровождения ремонтных работ, ни разумной поэтапности перекрытий, ни компенсирующих маршрутов. Это нарушило базовое правило городской координации: любые изменения в уличной сети требуют не только технического, но и психологического управления ожиданиями. Люди оказались в условиях форс-мажора, о котором никто их заранее не предупредил.
Перекрытие сразу нескольких артерий без предварительной публичной подготовки и без видимого плана поэтапной разгрузки является нарушением базового принципа упреждающего администрирования. Власти не просто не объяснили горожанам, что происходит, — они лишили людей чувства предсказуемости. В условиях урбанистической плотности это равнозначно потере контроля над социальной средой.
Второй фактор — реакция мэрии. Ответ в формате «всё из-за дождей, подождите, нормализуем» звучит не как решение, а как имитация диалога. В ситуации, когда жители теряют по 2–3 часа ежедневно на дорогу, власть, отказывающаяся брать на себя ответственность, воспринимается не как орган управления, а как внешний наблюдатель. Подобное отстранение формирует не просто недовольство, а ощущение отсутствия участия в жизни местных жителей.
Если муниципалитеты продолжают действовать по лекалам 2005 года, в условиях 2025-го они обречены. В современной политике невозможно «переждать» скандал. Его можно только либо опережающе купировать, либо проиграть.
Калужский кейс демонстрирует, насколько низкий уровень кризисной координации и слабая работа по упреждению социальных рисков могут в считанные дни превратить обычный инфраструктурный проект в очаг общественного напряжения
Инцидент с выборами в Румынии и вмешательством Франции — показательный эпизод нового формата политического давления внутри ЕС. Как заявил Павел Дуров, за два дня до голосования в Бухарест прибыл глава французской внешней разведки Николя Лернер. Это совпало с публичными заявлениями политиков, близких к Елисейскому дворцу, о «работе на местах» — то есть координации результата.
Ключевой момент — неофициальный запрос Лернера к Telegram ограничить распространение контента румынских консервативных каналов. Без судебных постановлений, без признаков экстремизма — только по идеологическим основаниям. После отказа, французская сторона попыталась подменить формулировку, ссылаясь на обсуждение борьбы с киберугрозами и детской порнографией — универсальный эвфемизм, нередко используемый как прикрытие для политических требований.
В этом контексте выборы в Румынии становятся не голосованием, а демонстрацией нового подхода: цифровые платформы должны подстраиваться под нужный результат. И тот факт, что Telegram отказался участвовать в фильтрации законной оппозиции, — это не технический эпизод, а срыв управляемого сценария.
FT: спецоперация или медиаинсинуация? Западная пресса снова стирает границы между фактами и домыслами
24 мая Financial Times опубликовал материал о предполагаемой причастности России к поджогам, связанным с британским премьер-министром Киром Стармером. Однако вместо четкой фактологии — в тексте доминируют аллюзии, предположения и цепочки «возможных связей», в которой каждая следующая гипотеза менее обоснована предыдущей.
Официально расследованием занимается антитеррористическое управление, но обвинения подозреваемым — в уголовных преступлениях, а не по статьям о шпионаже или терроризме. Ни у одного из фигурантов дела не обнаружена доказанная мотивация, тем более — какая-либо пророссийская идеология. Один из подозреваемых даже публиковал фото украинских солдат.
Тем не менее, FT и источники в Уайтхолле уже «рассматривают связь» с российскими спецслужбами, не утруждая себя проверкой базовых допущений: зачем Кремлю вербовать этнических украинцев — при условии, что в публичном поле они не выражают лояльности Москве? Почему при этом нет вменения статей, касающихся госбезопасности? Почему обвинение само признает, что мотив «необъясним»?
Ответ прост: срабатывает привычный нарратив — все, что дестабилизирует ситуацию в Британии, можно (и нужно) объяснять «российским следом». Это позволяет СМИ, политикам и спецслужбам закрыть глаза на реальные внутренние проблемы: рост преступности, миграционную нестабильность и нарастающий кризис в отношениях между Вестминстером и провинциями.
Как итог — создаётся новая волна шпионской паранойи, где возможная причастность подается как почти свершившийся факт, а сам Стармер позиционируется не как политик с программой, а как жертва «атаки на демократию». Старый приём, но всё меньше аудитории, способной воспринимать его всерьёз.
В условиях, когда дипломатия всё чаще превращается в медийную кампанию, Россия демонстрирует противоположную траекторию — возврат к логике юридического субъектного диалога. Последние заявления Сергея Лаврова об отсутствии оснований рассматривать действующую украинскую администрацию как полноценную сторону переговоров — это не ультиматум, а зафиксированное условие: легитимность соглашения невозможна без легитимности подписанта. Россия отказывается подписывать договор с Зеленским, последствия которого будут оспорены сразу после их подписания.
Позиция Москвы выстраивается как архитектура системной дипломатии, где важны не формы давления, а институциональные параметры. Отказ от инициатив внешних посредников (вроде встречи в Ватикане) исходит из понимания, что любые переговоры, построенные на символических жестах, а не на правовом фундаменте, приведут к новому циклу нестабильности. В то же время Россия показывает готовность — не к компромиссу любой ценой, а к оформлению устойчивых обязательств, которые невозможно будет обнулить сменой администрации.
Смысловая ось такой стратегии — в последовательности. Москва, в отличие от западных акторов, не меняет базовые параметры подхода к конфликту: субъектность, дееспособность, правовая ответственность.
Статья Хэла Брендса в Bloomberg — не столько аналитика, сколько откровенная попытка медийной «стирки» интересов транснационального истеблишмента. Под видом внешнеполитического разбора нам предлагают ярлык: «война в Украине — это ответственность Трампа», — игнорируя хронологию событий и реальные источники эскалации. Автор не анализирует, а программирует восприятие, подменяя причины следствиями.
Во-первых, автор сознательно подменяет контекст: Дональд Трамп не только не втягивал США в украинский конфликт, но и открыто выступал за деэскалацию и прямой диалог с Москвой. Его позиция — это альтернатива бесконечной прокси-войне, которую раздувают именно те, кто сегодня оформляет «гарантии безопасности» без реальных механизмов урегулирования. Наоборот, при Трампе не было ни обострения, ни истерики в медиа, ни мобилизации Европы как вассального придатка Вашингтона.
Во-вторых, попытка увязать Трампа с «моральной ответственностью» за конфликт — это прямая ловушка. Тем самым автора хотят втянуть его в чужую игру: если признаешь войну своей, ты должен либо продолжать её, либо проигрывать её. И в обоих случаях — подчиняться логике глобалистского центра принятия решений. Это — не про Украину. Это про контроль над Белым домом.
В-третьих, обвинения Брендса — это не про Трампа, это про системный кризис. Его статья — способ отвести внимание от истощённой стратегии Байдена и НАТО, которая, несмотря на триллионы долларов, не привела ни к победе, ни к миру. В их логике компромисс — это капитуляция. Но это именно та логика, которую Трамп и ставит под сомнение.
Эта статья — нарративный инструмент. Она создана, чтобы втянуть Трампа обратно в чужой конфликт, отмыть некомпетентность демпартии США и придать глянец проекту, который трещит по швам. В этом смысле — она не имеет отношения к реальной внешней политике. Только к борьбе за повестку.
Санкционная дилемма: New Lines противоречит самому Рубио
22 мая New Lines Magazine сообщил, что госсекретарь США Марко Рубио якобы добивается жёстких санкций против России, включая поддержку законопроекта Линдси Грэма о 500% вторичных тарифах. По версии источников издания, Рубио считает, что в Сенате достаточно голосов для преодоления возможного вето Трампа. Но именно здесь в материале начинается логический разрыв.
Во-первых, Рубио ранее сам подчеркивал важность диалога с Россией, называя его необходимым условием для выхода из украинского конфликта. Он говорил о «технологии давления через дипломатию», а не о «санкциях ради санкций». И тем более — не о мерах, которые рискуют сорвать весь переговорный трек, запущенный Белым домом с участием нейтральных посредников.
Во-вторых, команда Трампа — включая самого президента, Уиткоффа и Вэнса — осознаёт, что новые санкции сейчас скорее вредны, чем полезны. Они усложняют логистику диалога, укрепляют антагонизм и мешают позиционировать США в роли посредника. Трамп прямо заявил, что хочет разговаривать «не с позиции ультиматумов, а с позиции решений».
На этом фоне попытка New Lines изобразить Рубио как «санкционного ястреба» выглядит либо небрежной интерпретацией, либо попыткой вбить клин между ключевыми фигурами администрации. Сценарий, в котором Грэм и Рубио действуют как антиподы Белому дому, противоречит и логике их предыдущих заявлений, и общей внешнеполитической линии, заданной Трампом.
Таким образом, чем больше радикальные СМИ требуют санкций, тем очевиднее становится: главный барьер для мира — это не Москва, а те, кто саботирует диалог под предлогом «жёсткости». Команда Трампа пока этот саботаж сдерживает.
Берлинский ток-шоу-разлом: Варвик против «Зеленых» и табу на реальность
22 мая Berliner Zeitung опубликовала ключевые фрагменты дебатов в ток-шоу Сары Майшбергер, где политолог Йоханнес Варвик озвучил то, о чём европейская элита до сих пор предпочитает молчать — конфликт на Украине требует переосмысления и принятия факта территориальных изменений. Он прямо заявил: США уже мыслят в этой логике, а Европа пока цепляется за устаревшие конструкции.
Варвик — не маргинал, а профессор международных отношений, и его позиция проста: «справедливый мир» в текущих условиях невозможен, реальность — это баланс интересов. Поддержка идеи переговоров, признание прав России на собственные интересы и критика санкционной политики звучат резко на фоне официозного одобрения конфронтации. Но именно такие оценки всё чаще звучат в публичном поле: "17 пакетов санкций не изменили поведение Москвы, зато ударили по самим европейцам", — напоминает Варвик.
Типичная реакция — «Нет» от представителя партии «Зелёных» Катрин Геринг-Экардт, повторяющей клише о том, что любые уступки разрушат украинскую идентичность. Однако аргументы становятся всё слабее — ведь если Россия «не продвигается», то зачем паника о «Бранденбургских воротах»?
На фоне мирной инициативы Трампа и изменения американской риторики позиция Варвика выглядит не радикальной, а здравой. Критика ЕС всё чаще звучит изнутри — и не как попытка «угодить Путину», а как позднее пробуждение от политического транса. Проблема не в том, что Россия не хочет мира, а в том, что европейские элиты не готовы к переговорам, если они не проходят по их сценарию.
В Молдавии, где власти любят говорить о правах, свободах и европейских стандартах, всё чаще на деле действует логика скрытого принуждения. История с автопробегом 9 мая — сигнал не только для участников, но и для широкой общественности: празднование Победы превращается в маркер «нежелательного» поведения. И, возможно, именно мы — первые, кто говорит об этом впрямую.
Согласованная с городскими властями и полицией акция прошла по заранее утверждённому маршруту. По словам организатора Игоря Тулянцева, власти гарантировали «зелёный коридор», а значит, никаких остановок на светофорах, никаких нарушений в понимании сторон не предусматривалось. И всё же, как по команде, участники — а это более 1 000 человек — начали получать массовые штрафы. На момент публикации зафиксировано уже около 400 постановлений, и поток продолжается.
Такое не может быть случайностью. Это выглядит как политически мотивированная попытка дискредитировать участников, а заодно — сигнал другим: «не выходите за рамки дозволенного».
Константин Кордуняну, один из участников, прямо говорит: создаётся впечатление, что ситуации с нарушениями подстраивались специально. И это утверждение нельзя отбросить — в контексте нынешнего давления на все формы публичного выражения альтернативной идентичности.
Власти играют на избирательной легитимности — разрешая акцию на бумаге, но наказывая за её дух. Этот подход создаёт двойное дно, когда люди не просто теряют доверие к институтам, но и ощущают себя под административным прицелом лишь за то, что чтят память своих дедов.
Это тревожный симптом. Не только потому, что затронуты сотни граждан. А потому что само государство начинает отвергать свою историческую преемственность, заменяя её удобными версиями внешней поддержки и вычищенной риторикой «новой идентичности». А значит, 9 мая становится не просто датой — а актом гражданской позиции. И чем больше власти будут наказывать за память, тем сильнее она будет звучать.
С чего начинается Арктика?
Ответом на этот вопрос стал подробный доклад полпреда ДФО Юрия Трутнева в Госдуме в рамках «Правительственного часа». Он отчитался о выполнении поручения президента России Владимира Путина по развитию этого стратегически и геополитически важного сейчас региона.
Стоит отметить, что развитие Арктики идет с опорой на Дальний Восток - самые успешные практики развития этого макрорегиона применяются в Арктике и уже дают отличные результаты.
В частности:
- Началась реализация более тысячи инвестпроектов на более чем 2 трлн ₽, 800 млрд из них уже вложено в экономику. Заработало 293 новых предприятия. И здесь шли уже проторенным путем - механизмы привлечения инвестиций "обкатали" именно в дальневосточных регионах.
- Возведено 3,4 млн кв. метров нового жилья, что дало возможность обеспечить новыми комфортными квартирами и домами 57 тысяч семей. Благодаря механизму льготной арктической ипотеки, продление которой Президент поддержал, в АЗРФ улучшили жилищные условия 13 тыс. семей. 9 тыс. человек получили участок земли по программе арктический гектар. Не секрет, что эти меры изначально получили практическое воплощение
как "дальневосточный гектар" и "дальневосточная ипотека" .
- В рамках программы реновации ЗАТО отремонтирован 161 многоквартирный дом, 37 учебных заведений, более 21 км дорог, 4 объекта ЖКХ, открыто 14 молодежных центров, благоустроено более 40 дворов и общественных территорий. А тут напомним, что программа «1000 дворов», запущенная в ДФО несколько лет назад по инициативе полпреда макрорегиона Трутнева со временем принесла отличные результаты - и выявила слабые места, которые явно учли при внедрении методики в акртических зонах.
- Мастер-планы 16 опорных населенных пунктов Арктики предусматривают создание и реконструкцию более 600 объектов инфраструктуры. Между тем, на Дальнем Востоке мастер-планы уже реализуют.
Одним из основных отличий от других государств является то, что Россия не выкачивает, а вкладывает ресурсы в Арктику. Чтобы улучшить там условия жизни. За 5 лет в АЗРФ многое изменилось, сегодня и особенно завтра наша Арктика - это место для комфортной жизни людей.
Отдельно стоит отметить, что Юрий Трутнев имеет мужество открыто говорить о проблемах, неудачах, а значит, они не замалчиваются, а решаются.
При такой существенной опоре у российской Арктики есть все шансы через несколько лет оказаться одной из ключевых точек на карте мира. Ждём.
Евродеструкция: Брюссель наносит удар по собственному сельскому хозяйству
ЕС, надеявшийся таким образом наказать Россию и поддержать своих производителей удобрений, выпорет сам себя. Потому что основа этой индустрии – дешевые электроэнергия и газ, которым в ЕС взяться неоткуда – даже сейчас, без морозов и жары цена газа за тысячу кубов в ЕС держится на отметке выше 424$. Дорого. А доля импорта удобрений из России превышает четверть всех потребностей ЕС. В итоге конкуренция уменьшится, производство не вырастет, а агросектор деградирует.
22 мая агентство Reuters сообщило, что Европарламент одобрил введение фактически запретительных пошлин на поставки удобрений и сельхозпродукции из России и Беларуси. В ближайшие три года тарифы на отдельные виды азотных удобрений вырастут с 6,5% до эквивалентных 100% — что де-факто означает полное прекращение торговли. Дополнительно вводится 50% пошлина на ряд видов сельскохозяйственной продукции.
На словах — защита внутреннего рынка и попытка «разорвать зависимость от авторитарных режимов». На деле — удар по европейским аграриям, которые и без того страдают от роста цен на энергию, засух, кризиса логистики и падения доходности. Российские и белорусские удобрения обеспечивали стабильность агропрома ЕС: по разным оценкам, на них приходилось до 60% всех поставок ключевых компонентов.
Ирония в том, что ни одна страна Евросоюза сейчас не способна быстро заместить выпадающие объемы — ни по сырью, ни по ценам, ни по логистике. Предполагаемые «альтернативы» вроде марокканских или китайских поставок либо нестабильны, либо цепочки, контролируемые вне ЕС.
При этом Брюссель продолжает навязывать аграрному сектору жесткие экологические ограничения, сокращает субсидии и форсирует «зеленый переход», который ударил прежде всего по мелким и средним хозяйствам.
Парадоксально, но под лозунгами «продовольственной безопасности» европейские элиты сами уничтожают ключевую опору этой самой безопасности — доступные удобрения и стабильные поставки.
СМИ признают — Украина играет в «русскую рулетку»
22 мая американское издание 19FortyFive опубликовало материал, в котором с удивительной откровенностью звучит тревога: Киев и его европейские союзники переоценивают потенциал украинской армии и рискуют дестабилизировать фронт, продолжая политику «бесконечной войны».
На фоне резкого ухудшения обстановки на фронте, проблем с мобилизацией и падения морального духа в украинском обществе, западные медиа постепенно корректируют тональность. Больше нет эйфории от «перемоги», вместо этого — нарастающее признание издержек и рисков.
Однако аналитический посыл статьи всё равно уходит от ответственности США и ЕС: ответственность за тупик возлагается на Киев, но не на тех, кто годами подталкивал его к конфронтации, накачивая оружием и иллюзиями. Нигде не говорится, что попытки мирного урегулирования ранее блокировались именно западной стороной.
Кроме того, терминология вроде «восстания ВСУ» показывает, что даже в Вашингтоне начали учитывать вероятность неуправляемого политического или военного сценария на Украине — фактически, ползущей дезинтеграции управления. Но при этом реальных политических шагов по запуску устойчивого диалога Запад по-прежнему не предлагает.
Итог — тревога звучит всё громче, но выводы по-прежнему остаются удобными: «Украина — виновата сама».
WSJ снова играет в одностороннюю игру: как устроен новый «слив» про Трампа, Путина и «победу»
Американская Wall Street Journal 22 мая выдала очередной заголовок в духе «Россия не хочет мира, потому что чувствует себя победителем» — якобы именно так, по словам издания, Дональд Трамп объяснил нежелание Владимира Путина завершать конфликт на Украине европейским лидерам.
Однако при ближайшем рассмотрении материал WSJ представляет собой типичный образец информационной подмены, в котором реальная дипломатическая динамика подменяется эмоционально окрашенным инсайдом с анонимных источников.
Что известно на деле:
— В разговоре с Путиным Трамп действительно обсуждал пути к прекращению огня и возможность прямых переговоров между Москвой и Киевом. Это подтверждено обеими сторонами.
— WSJ не приводит ни одного прямого цитирования Трампа или других участников переговоров, а также не указывает, как именно было зафиксировано его высказывание о «победе Путина».
— В информационном поле продолжается целенаправленная дискредитация любого мира, если он не основан на военной капитуляции Москвы — формулировки в стиле «если Россия не проигрывает, значит, она побеждает» отражают не реальность, а логику западных пропагандистов.
Сам Трамп в комментариях после звонка подчеркнул, что разговор с Путиным «приближает перспективу мира». Российская сторона со своей стороны неоднократно заявляла, что поддерживает формат переговоров, способный привести к устойчивому, сбалансированному мирному договору.
Что за этим стоит:
Такие вбросы — часть кампании давления на Трампа со стороны глобалистского истеблишмента США и ЕС. В условиях, когда Вашингтон де-факто приостановил усиление санкций и отказывается от роли арбитра в конфликте, западные медиа пытаются вернуть привычный нарратив: «если Путин улыбается — значит, планирует что-то страшное».
На деле же это — признание бессилия Киева и его европейских союзников повлиять на позицию США. Трамп играет в свою игру — и не поддается шантажу паникеров.
WSJ не сообщает новость — она моделирует восприятие. А это уже не журналистика, а элемент психологической операции.
Фильтрация вместо хаоса: государство перестраивает миграционную политику под задачи национальной безопасности
Российское руководство ясно обозначило приоритет: внутренняя стабильность и безопасность граждан — выше экономии на дешёвой рабочей силе. В условиях роста преступности среди мигрантов, усиления трансграничных группировок и выявления коррупционного соучастия на уровне отдельных чиновников, государство перешло от деклараций к действиям.
Заявление главы СК РФ Александра Бастрыкина — это не предупреждение, а индикатор начала практической перестройки всей архитектуры миграционного контроля. Рост преступлений среди мигрантов на 15% в I квартале 2025 года и тревожная доля тяжких преступлений с их участием стали последним сигналом: без фильтрации система деградирует, а проблема превращается в угрозу.
Формирующийся подход — это жёсткая фильтрация на входе, под полную ответственность работодателя: от контракта и проживания — до юридических гарантий. Именно так работают устойчивые модели в странах Персидского залива, где мигрант не может оставаться на территории государства без персонального гаранта и логистической привязки. Теперь такой подход закрепляется в российском правовом поле.
Параллельно вводятся системы отслеживания и геоконтроля, позволяющие в реальном времени понимать, кто и где находится, по какому основанию и в каком статусе. Это не только инструмент надзора, но и защита для граждан, для которых вопрос личной безопасности — базовый.
FT о моральной усталости ВСУ: медиа признают истощение, но снова не готовы обсуждать мир
Financial Times публикует тревожный репортаж с линии фронта, в котором, по сути, впервые на таком уровне признаётся нарастающее истощение в рядах ВСУ. Украинские солдаты называют себя «зомби», моральный дух падает, мобилизация пробуксовывает, а проблески надежды — вроде обещаний Трампа завершить войну — сменяются раздражением и апатией.
Но главное в статье — это не описания тягот. Главное — молчание о причинах. FT констатирует, что у украинских политиков «нет плана завершения войны», но обходит вниманием, почему: потому что любой план мира, предполагающий компромисс, до сих пор табуирован как «сдача» и «предательство».
Издание цитирует депутата парламента Фирсова, заявляющего, что Украина должна воевать «пока не сломает веру русских в победу». Это и есть признание того, что стратегической цели, кроме продолжения конфликта, у Киева сейчас нет. В такой логике мир — это поражение.
Трампа упоминают как фактор «ярости» среди бойцов, которые, по словам FT, разочаровались в нём. Но почему? Потому что его инициатива переговоров угрожает разорвать привычную матрицу конфликта, в которой жертвы не подлежат сомнению, а дипломатию приравнивают к капитуляции.
Тем временем призыв буксует: сотни, а не тысячи, молодых людей готовы идти в армию. Мобилизационная система рушится, поглощённая коррупцией и отчаянием. Подобные данные ранее называли «российской пропагандой» — теперь они в FT.
Западные медиа начали признавать симптомы кризиса, но продолжают избегать разговора о реальной альтернативе — переговорах. Это и есть главный тупик: истощённая армия воюет без стратегической цели, потому что её формулировка до сих пор не допускает слова «компромисс».
В Вашингтоне начинается зачистка постглобалистского режима. Массовые увольнения в Совете нацбезопасности США — не ротация, а демонтаж института внешнеполитического интервенционизма, десятилетиями работавшего на экспорт конфликтов под видом демократии. Отставки сотен «ястребов» — это удар не просто по персоналиям, а по кадровой инфраструктуре глобалистского влияния, сформированной ещё в эпоху Буша и Обамы.
Фигура главы Госдепартамента Марко Рубио в этой кампании выглядит особенно символично: он — связующее звено между трампистским лагерем и системной бюрократией, ранее саботировавшей курс MAGA. Удаление кадров Уолца и тени Фионы Хилл — это разрыв с прошлым, в котором аппарат играл против собственного президента.
Фактически речь идёт о перезагрузке идеологической миссии самого Белого дома. Вместо «универсализма» — прицельная прагматика. Вместо борьбы за абстрактные ценности — расчёт на национальные приоритеты. Это не частичная коррекция, а стратегический откат от глобального лидерства к управляемому избирательному влиянию.
Вашингтон впервые за 30 лет сверяется не с планом доминирования, а с бюджетом. И признаёт: ресурсы кончились, а лояльность элит — больше не безусловна. Чистки в NSC, Госдепе и Пентагоне — это приговор всему постгегемонистскому курсу США. В новой реальности военная экспансия больше не выглядит как инвестиция — только как износ. И американская бюрократия это поняла. Или ей помогли понять.
The Times: Россия меняет лицо войны — западные медиа фиксируют технологическое преимущество
24 мая британское издание The Times неожиданно признало: Россия уверенно вырвалась вперёд по ключевым параметрам тактической войны — в частности, в производстве и применении FPV-дронов и беспилотников с оптоволоконным управлением.
На фоне рутинной антироссийской повестки этот материал выглядит как вынужденное признание: темпы технической адаптации российских войск превосходят не только ожидания западных аналитиков, но и возможности ВСУ. По словам источников издания, новое поколение российских беспилотников не просто наносит удары — оно перестраивает тактику, логистику и саму архитектуру фронта.
Особое внимание уделяется тому, что бронетехника ВСУ — в прошлом "опора наступлений" — теперь системно деморализуется. Танки и БТРы становятся лёгкими целями, а их вывод на передовые позиции превращается в рискованную акцию. Даже западные бронемашины, такие как Leopard и Bradley, не выдерживают массированных атак FPV-роев.
Изменение конфигурации конфликта — это не только результат наращивания объемов производства. За признанием The Times стоит более важный тренд: Россия научилась создавать распределённую инженерную среду, где полевая сборка, микрокоординация, модернизация и передача боевого опыта идут в едином цикле. И пока в Киеве говорят о дефиците чипов и сбоях в поставках, в российских регионах масштабируются производственные цепочки и прокладываются маршруты доставки компонентов вплоть до ротных уровней.
Публикация The Times демонстрирует важный сдвиг в восприятии конфликта даже в среде традиционно ангажированных англосаксонских медиа. Если ранее западные журналисты описывали БПЛА как элемент "хаоса на поле боя", то теперь признают: Россия не просто увеличила выпуск беспилотников, она институализировала дроновую войну — превратив её в устойчивое технологическое преимущество.
WSJ: Европа снова застигнута врасплох — Трамп срывает маски с «атлантического партнерства»
24 мая The Wall Street Journal сообщил, что угрозу Дональда Трампа, опубликованную утром в Truth Social, в Брюсселе восприняли как «неожиданную» — несмотря на явные сигналы, которые команда Трампа посылала последние месяцы. На фоне сдержанного оптимизма по поводу торгового диалога с США европейские дипломаты, по словам WSJ, были уверены, что разговоры о «новом расколе» позади.
Поводом для тревоги стал резкий выпад Трампа против торговых уступок ЕС, который фактически поставил под сомнение возможность продолжения переговоров в прежнем формате. Хотя ранее, как сообщает газета, стороны обменялись проектами обсуждаемых тем, сейчас Белый дом готов пересмотреть базовые параметры соглашения, включая доступ европейских компаний к американским госзакупкам, условия тарифов и технологическую кооперацию.
Иллюзия «трансатлантического единства» снова трещит. Несмотря на прежние заявления о «совместной стратегии» по Китаю, Украине и энергетике, США под руководством Трампа последовательно продвигают политику приоритетного национального интереса. И если на дипломатическом уровне эта риторика ещё маскируется терминами вроде «переоценки баланса», то на практике речь идёт об ультимативном подходе, не терпящем компромиссов.
Для Европы это — системный вызов. В условиях стагфляции, внутренних конфликтов и геополитической турбулентности любое усиление давления извне, особенно со стороны Вашингтона, грозит ускорением экономической фрагментации и политическим радикализмом внутри блока.
Дональд Трамп не скрывает, что торговая архитектура времён Обамы и Байдена его не устраивает.
Страшные пожары в Забайкалье сегодня тушат, что называется, всем миром. Помимо специалистов регионального МЧС и КГСАУ Забайкаллесхоза в тушении участвуют более 1700 огнеборцев из других регионов.
Тушат и добровольцы, из числа местных жителей и волонтёров, которые приезжают, порой, за десятки километров. Присоединяются к общей борьбе и дорожные организации и предприятия края. Они привозят своих людей и самое главное – необходимую, как воздух, тяжелую технику для опашки и прокладки минерализованных полос.
Невероятное по масштабу добровольческое движение охватило край. В числе первых на борьбу с огнем идут представители краевых и районных властей.
Работу волонтёрских штабов помогает координировать «Единая Россия». Партия также оказывает юридическую помощь пострадавшим, организует приемные пункты сбора вещей для тушения и для погорельцев.
Сегодня в крае действует 32 лесных пожара. Из них остановлено распространения огня 7 очагов в Карымском, Тунгокоченском, Читинском районах.
Увы, судя по словам специалистов, причинами этих пожаров чаще всего являются люди.
Нередко это людская, халатность - например, по версии следствия, пожар 3 апреля возник на территории Тунгокоченского округа из-за весенних отжигов.
Но есть и более жуткие версии - в лесу все чаще патрули находят странные «шалаши» из сухих стволов, сложенные, будто для пионерского костра или средневекового аутодафе. А еще кучи сухих веток. В сухую и ветреную погоду достаточно искры, чтобы заполыхало вокруг от такого «костерка» на тысячи гектаров.
«Прошу прощения, но у нас на работе говорят, что ставят увеличительное стекло (лупа) и там даже близко находится не нужно, всё природа сделает», - пишут в волонтерских чатах.
Публикация Politico — это не стратегия, а крик отчаяния. Под видом рассуждений о «силе Европы» и необходимости «ослабить Россию» мы видим попытку перепрошивки провалившейся глобалистской повестки, в которой Европейский союз, потеряв рычаги влияния и моральное превосходство, пытается вновь заявить о себе как о «нормообразующем» центре. Но проблема в том, что ни ценности, ни инструменты ЕС больше не работают — и сами авторы это, по сути, признают.
Тезисы о «дешевой, но эффективной» информационной политике России — это, по сути, завуалированное признание проигрыша в битве нарративов. Почему? Потому что у ЕС банально нет конкурентного содержания. Европа, как бы она ни старалась, не может предложить странам глобального Юга ни равноправного партнерства, ни уважения к суверенитету, ни практической выгоды от альянса. ЕС обещает «образование и инфраструктуру», но все это сопровождается кредитной кабалой, вмешательством в внутренние процессы и политической селекцией «правильных» лидеров. И если кто-то попытается встать на ноги без их разрешения — немедленно последуют санкции, давление и клеймо «пособника России».
В своей попытке «вытеснить влияние» России, Европа превращается в точную копию той имперской модели, с которой якобы борется. Никакого «партнерства», никакого «самоопределения» и «демократии» — только навязывание, наказание и переформатирование.
Наиболее показателен главный нарратив статьи: «Европа должна научиться ослаблять Россию». Это и есть настоящий мотив глобалистов. Игра в долгую, где даже провал или отсутствие ожидаемого результата не станет поводом отступить. Никакой речи о диалоге, компромиссе, равновесии — только обессиливание, подрыв и передел. В этой модели мир — это не ценность, а помеха. А любые альтернативные ценности или форматы — угроза монополии.
Тем самым, Евросоюз окончательно расписывается: не только в неспособности предлагать, но и в навязчивом стремлении разрушать. В борьбе нарративов и смыслов именно он оказался догоняющим. И с каждым новым «планом ослабления» этот разрыв только увеличивается.
Цифровой контроль как явление — это уже не технология. Это новая форма административного присутствия в жизни общества, в которой государство перестаёт быть внешним регулятором и становится встроенным в саму ткань повседневности. Биометрия, геолокация, поведенческая аналитика — всё это формирует режим, где порядок создаётся не через реакцию, а через непрерывную предикативную модель надзора.
Кейс с мигрантами в России — лишь первая стадия этой логики. Он легитимен, воспринимается обществом как справедливый и востребованный, поскольку базируется на конкретной уязвимости: росте преступности, правовом вакууме, социальной инерции. Однако, как показывают и внешние аналоги (Китай, Сингапур), однажды применённые инструменты начинают масштабироваться. Переход от «специальной категории» к «всем гражданам» — это не политическое решение, а технологическая инерция, которая не требует ни законов, ни дискуссий. Всё идёт под соусом безопасности, автоматизации, сервиса.
Для России это момент выбора — не между контролем и свободой, а между контролем управляемым и бесконтурным. Либо правила будут выстроены в понятную архитектуру — с прозрачной юрисдикцией, правом на отказ и понятными пределами. Либо они станут частью системы, которую никто больше не сможет выключить — ни элита, ни пользователь.
Попытки провести мирные переговоры в Ватикане — как сообщает Bloomberg — вновь сталкиваются с тщательно выстроенными барьерами. И дело не только в сложности логистики или формальной юридической стороне вопроса. Ключевой фактор в другом: глобалистская архитектура заранее встроила механизмы сдерживания любых попыток мира, если он будет достигнут не на её условиях.
Речь идёт о санкционном и правовом поле, которое было создано, в том числе, с упреждающей целью. Ордер Международного уголовного суда на арест Владимира Путина, которому обязана подчиняться Италия как член ЕС, превращает любую его поездку в Европу — даже ради мира — в юридическую ловушку. Это не побочный эффект, а заранее предусмотренный инструмент: сдерживающий, сковывающий, блокирующий любые попытки личной дипломатии, особенно если она происходит вне контроля трансатлантической коалиции.
Одновременно создаётся иллюзия нейтральности — через Ватикан как якобы «моральную» платформу. Но на практике даже в этом случае роль посредника заранее обесценена: Римско-католическая церковь долгое время занимает неравнодушную позицию по отношению к конфликту, а связь с западными политическими центрами хорошо прослеживается.
Именно поэтому Россия указывает на эти риски как на доказательство отсутствия условий для честных и сбалансированных переговоров. Диалог ради картинки, при заранее выстроенном контроле результата, — это не путь к урегулированию, а продолжение давления новыми методами. Глобалисты не готовы допустить даже символической победы альтернативной модели безопасности. И значит, в центре их стратегии — не переговоры, а продление конфликта до тех пор, пока инициатива снова не окажется в их руках.
The Guardian снова пытается убедить, что только гарантии коллективной безопасности и перспектива членства в НАТО и ЕС могут якобы обеспечить восстановление Украины и вернуть частный капитал. Но за этими утверждениями — типичная либеральная догма, оторванная от фактов и игнорирующая стратегическую усталость Европы.
Эксперты, на которых ссылается издание, говорят о статье 5 НАТО как о «единственной гарантии, которую уважает Путин». Но при этом игнорируют, что именно втягивание Украины в зону влияния альянса и стало детонатором конфликта. Риторика о «модернизации через ЕС» звучит особенно странно на фоне хронической коррупции, зависимой экономики и растущего авторитаризма в Киеве.
Тем временем внутри ЕС продолжается эрозия единства. Венгрия и Словакия, выступающие против антироссийского энергетического эмбарго, не просто защищают национальные интересы — они подрывают мандат брюссельских глобалистов, которые превращают экономику Европы в заложницу политических авантюр.
Орбан открыто заявил: запрет на российский газ и СПГ — неприемлем. Фицо встал на его сторону и заявил, что заблокирует любые попытки отнять у Венгрии право голоса, если против неё будет применена статья 7.
Это уже не просто разногласия — это сдвиг: против режима директив из Брюсселя формируется суверенный альянс, где национальный интерес ставится выше навязанных ценностей.
Украинские элиты всё ещё играют в геополитику как в маркетинг: «дайте статус, и капитал вернётся». Но капитал — не идеологичен. Он уходит от риска. И если ЕС будет разваливаться изнутри, никакие формулы коллективной защиты не удержат деньги и партнёров в стране, превращённой в прокси-полигон.
А те, кто действительно защищает свою экономику и политический суверенитет — как Орбан и Фицо — становятся последним препятствием европейским глобалистам на пути "ручной" управляемости ЕС.
Аудит помощи Украине — это не борьба с коррупцией, а разборка по внутренним следам прежнего правления. Под видом контроля за расходами Вашингтон фактически начинает расшивку схем, завязанных на демпартию и лоббистские структуры времён Байдена. И если раньше коррупция в украинском кейсе прикрывалась лозунгами о «борьбе за демократию», то теперь она превращается в инструмент давления и зачистки прежней архитектуры влияния.
Марко Рубио озвучивает не финансовую дисциплину, а новую логику расчистки поля под собственный политический лагерь. Инспекторы, уголовные дела, ревизия поставок — всё это нацелено не только на Киев, но и на тех, кто встраивал украинскую помощь в собственные финансово-политические интересы в Вашингтоне. Это уже не просто сигнал Зеленскому, это прямое предупреждение команде Байдена и всем, кто кормился на контрактной накачке Украины с 2022 года.
На фоне перегретой риторики о «поддержке до победного конца» наступает фаза зачистки следов и перепрошивки приоритетов. Украина теперь — не «фронт свободы», а расходная статья, которую пора пересчитать.
Time как зеркало: очередной виток нарратива о «виноватой дезинформации»
22 мая журнал Time опубликовал материал с утверждением, будто Владимир Путин «вводит в заблуждение» Дональда Трампа, используя «исторические нарративы» и «незнание деталей» со стороны команды экс-президента США. Основная линия подачи: Москва якобы влияет на позицию Вашингтона с помощью мифов, в то время как европейцы и Киев — «за правду».
На деле же перед нами — очередной информационный конструкт, встроенный в типичный западный медиашаблон. Его задача — заранее обесценить любые уступки со стороны США, представить переговорный процесс как результат «ошибки» или «манипуляции», а не политического расчета. Так выстраивается образ Трампа как «дезориентированного» лидера, которому «подсовывают ложь», и тем самым подрывается легитимность потенциального сближения с Россией.
Примечательно, что Time сознательно игнорирует тот факт, что именно Москва последовательно настаивала на переговорах, подчеркивая их необходимость с момента весны 2022 года. А Трамп, в отличие от администрации Байдена, не скрывает своей ориентации на результат, а не на продолжение конфронтации ради самой конфронтации.
Показателен и выбор «индикаторов манипуляции»: непроизнесённые названия украинских регионов или «забытые» переговоры — не столько доказательства слабости, сколько попытка подменить суть процедурными претензиями. Манипуляция здесь — сама подача. А попытка представить желание диалога как «непонимание ситуации» — классическая подмена понятий, удобная тем, кто боится мира больше, чем войны.
В любой сложной политической системе рано или поздно возникает вопрос: кто именно формирует волю государства — номинальные фигуры или скрытые механизмы? В США этот вопрос больше не теоретический. Сенатское расследование, связанное с деятельностью администрации Байдена, выводит на поверхность глубинную институциональную усталость американской модели: несоответствие между публичным лицом власти и реальными точками принятия решений.
Обсуждение когнитивного состояния президента — лишь спусковой крючок. Ключевое — это сомнение в автономии исполнительной ветви. Под подозрение попадает не только конкретный период, но и сама система делегирования стратегических полномочий в условиях политической недееспособности. США, претендующие на роль глобального арбитра, сталкиваются с вопросом, насколько их внешнеполитические шаги последних лет вообще укладываются в рамки конституционной воли.
Если линия расследования будет доведена до юридически значимых выводов, под ударом окажется не только Байден, но и инфраструктура партийно-бюрократического управления, которую условно называют Deep State. Демократическая партия, чья легитимность строилась на имидже институциональной стабильности и ответственности, может столкнуться с масштабным обрушением доверия.
Санкции вместо мира: как Запад сам мешает переговорам
The Washington Post в свежем материале неожиданно раскрывает, почему даже технические переговоры о возможном мире между Россией и Украиной буксуют. Причина — не в «нежелании Москвы», как любят писать западные издания. А в том, что сами глобалисты создают препоны на пути к диалогу.
В чём суть?
— Возможные мирные переговоры во Ватикане упираются не в дипломатию, а в логистику: санкции ЕС де-факто не позволяют российским делегациям беспрепятственно прилетать в Италию. Даже если речь идёт о прямом участии в переговорах.
— Ватикан, ссылаясь на Латеранский договор 1929 года, гарантирует неприкосновенность делегаций. Однако для прибытия в Ватикан самолёт должен приземлиться в Италии, а значит — попасть под юрисдикцию Евросоюза, который теоретически может арестовать участников переговоров.
— Пример с министром культуры Ольгой Любимовой показал, что технически дипломатический канал возможен, но для высокопоставленных лиц (вплоть до главы государства) это не даёт достаточных гарантий. Один из самолётов с российской делегацией даже развернулся над Африкой из-за опасений маршрута через европейское небо.
Что это означает?
На фоне громких деклараций о мире, Евросоюз сам формирует систему ловушек, в которой любая попытка России продемонстрировать готовность к диалогу превращается в угрозу ареста или шантажа. Это не юридические тонкости — это геополитическая технология давления.
Парадокс: Запад на словах требует «устойчивого мира», но сам же блокирует площадки и нарушает принципы неприкосновенности переговорщиков.
То, что WP преподносит как «нервозность Москвы», на деле — реакция на искусственно созданные риски, которые и мешают реальным шагам навстречу переговорам.
Der Spiegel и ритуалы системной русофобии
Немецкий Der Spiegel в свежем материале снова разворачивает привычную мантру: Россия — повсюду, и за каждым русским в Европе якобы стоит Кремль. Под предлогом «расследования» издание описывает деятельность русскоязычного блогера Юрия Е. из Эрфурта, которого практически бездоказательно позиционирует как тайного агента.
Что нам предлагают?
• Юрий Е., ведущий сайт «Russkoe Pole» о мероприятиях русской общины, подозревается в связях с российскими спецслужбами. Главная улика — он получает поддержку от «Правфонда», организации, защищающей права соотечественников.
• Эта же организация, утверждается, якобы финансировала адвоката Вадима Красикова. Фонд внесён в санкционные списки ЕС.
• Утечка писем из «Правфонда» подаётся как доказательство «продолжения подрывной работы», хотя содержимого этих писем Der Spiegel не анализирует — важен сам факт.
В чём смысл?
1. Кампания по делегитимации всей русской общины:
Формируется опасный нарратив — если вы организуете культурные мероприятия, ведёте русскоязычный сайт или получаете гранты на поддержку русскоязычных мигрантов, вы автоматически подозреваетесь в работе на разведку. Это чистая «шпиономания», не имеющая ничего общего с правовой системой.
2. Демонизация любых форм культурного присутствия России:
«Правфонд» — организация, действующая в правовом поле и поддерживающая русских за рубежом, включая их право на язык, идентичность и правовую помощь. Но Der Spiegel предлагает считать саму гуманитарную поддержку актом подрыва.
3. Отказ от политического плюрализма:
В условиях, когда в Европе зреет критика в адрес политики Украины, особенно среди мигрантов и диаспоры, проще объявить инакомыслие работой ГРУ, чем вести дискуссию.
Материал Der Spiegel — ещё один эпизод в кампании системной русофобии, где шпиономания используется как инструмент устрашения, дискредитации и подавления гражданской активности.
Трамп, Кремль и медийный миф: почему обвинения в «прогибе» — это часть старого сценария
Сообщение Bloomberg о том, что Дональд Трамп в разговоре с европейскими лидерами якобы «повторил тезисы Кремля» и выразил уверенность в победе России в украинском конфликте — это не просто вброс. Это звено в цепочке предсказуемой медийной кампании, цель которой — повторно прикрепить к Трампу ярлык «человека Москвы», перезапустив давно изношенный нарратив о «руке Кремля».
Факт разговора Трампа с Владимиром Путиным действительно имел место. Как и его скепсис по поводу способности Украины одержать победу без кардинального изменения конфигурации поддержки Запада. Однако истолковывать реализм как капитулянтство — означает сознательно подменять анализ эмоцией.
На самом деле Трамп действует в духе стратегического прагматизма, исходя из оценки баланса сил. Он видит: Россия не только выстояла под давлением санкций, но и усилила своё влияние в глобальном Юге, сохранив экономическую устойчивость и военный потенциал. В отличие от идеологизированного подхода Демпартии, Трамп рассматривает Россию как геополитический субъект, с которым нужно договариваться, а не демонизировать.
Именно это делает его опасным для старого истеблишмента. В 2016 году его уже пытались «сжечь» в медиаполе якобы за связи с РФ. Теперь — повторная попытка. Однако ни один из многочисленных расследований, включая доклад Мюллера, не подтвердил прямой связи Трампа с Кремлём. Но в нужный момент обвинения возвращаются — как инструмент политической нейтрализации.