4318
О Древнем Риме и не только: записи и выписки Виктора Сонькина, автора исторического путеводителя "Здесь был Рим".
Модель Пантеона работы Шеданна (1892-93). Национальный музей науки и технологии, Милан.
Читать полностью…
Все знают, как Пантеон выглядит сейчас — но, наверное, не все знают, что в XVII веке к нему пристроили две башенки — которые не понравились римлянам и были прозваны “ослиными ушами” (orecchie d’asino). Я всегда считал, что башенки построил Бернини (а его соперник Борромини, разумеется, над ними издевался и, возможно, сам и изобрел прозвище; он якобы даже приделал какую-то загогулину в виде ослиных ушей к палаццо, напротив которого Бернини жил). Собственно, эту историю я и хотел сегодня вкратце рассказать (башни были снесены в 1881 или около того Гвидо Бачелли, назначенным на должность Министра общественного образования; тогда же по его указанию были восстановлены буквы на фронтоне — про то, что Агриппа, консул три раза, и так далее; по дыркам эти буквы вполне читались, но надо помнить, что то, что мы видим сейчас, все-таки реконструкция. Бачелли этот был врач по образованию и основной деятельности, и хотя он долго не верил в роль комаров-анофелесов в распространении малярии, болота вокруг Рима были высушены в большой степени благодаря его усилиям — что, собственно, и положило конец традиционной римской малярии).
Но вот несмотря на то, что многие сайты (например, итальянская подробная биография Бачелли в Википедии) продолжают приписывать башни Бернини, другие источники утверждают, что это не так. Главный из них, видимо, недоступная мне книга Тода Мардера и Марка Джонса “The Pantheon: From Antiquity to the Present”. Ссылающаяся на нее заметка утверждает, что “уши” построил папский архитектор Карло Мадерно при участии (внимание!) Франческо Борромини. А Бернини уши приписали из-за сходной попытки пристроить башенки к собору Святого Петра (но дело не удалось: первая же оказалась шаткой, и ее сразу разобрали).
По традиционной хронологии, Олимпийские игры были впервые организованы в 776 году до нашей эры (хотя археологические раскопки в Олимпии показывают, что, вопреки обычной практике древних летописцев удревнять все что можно, тут они скорее поступили обратным образом: какие-то спортивные состязания происходили на этом месте по крайней мере на протяжении нескольких столетий до VIII века до нашей эры). Нам часто говорят, кстати, что древние греки вели счет времени по Олимпийским играм, но это не совсем так: сказать даже образованному древнему греку “сейчас такой-то год такой-то олимпиады” и ожидать осмысленной реакции было нельзя, это была чисто академическая и малоизвестная практика. Реальный счет времени шел по высшим должностным лицам, а поскольку они в каждом городе-государстве, как это принято называть в советской исторической практике, были отдельные, запутаться ничего не стоило. (В Древнем Риме счет от основания города тоже был малоизвестной академической практикой, и нормальное бытовое летоисчисление пользовалось консулами, которые в норме сменялись как раз ежегодно.)
Как самое славное и масштабное спортивное состязание античности, Олимпийские игры, разумеется, привлекали не только атлетов, героев и болельщиков, но и мошенников разного рода. Иногда причины для мошенничества были вполне благородными, по нашим понятиям: вряд ли кто сейчас осудит женщину, которая переоделась в мужскую одежду, чтобы поболеть за собственного сына (женщинам вход на Олимпийские игры был запрещен). Иногда речь шла о мошенничестве с входными данными: в 420 году до нашей эры спартанцам запретили участвовать в играх из-за нарушения мирного договора, и один из спартанских деятелей записался на соревнования под видом фиванца. Он выиграл и на радостях проговорился — что вызвало большой скандал, избиение атлета розгами и в конечном счете все-таки отнесение победы на счет Фив, без указания имени колесничего. В другом случае олимпийские судьи проголосовали за присуждение награды спортсмену из их собственного города, что вызывало сомнения и возмущение, проверку и в конечном счете привело к штрафу, наложенному на судей. Их решение, впрочем, осталось неизменным.
Я прошу прощения за отлынивание, конец года оказался довольно бурным — и не только Янагихара тому виной, хотя она, конечно, повлияла. Между тем хочу отметить, что с сегодняшнего дня до конца недели (т. е. до воскресенья — римляне, как известно, считали дни иначе) в Минске будет проходить фестиваль премии "Просветитель" с участием удивительных и замечательных людей; если вы или кто-то из ваших друзей живет в Минске, скорей туда бегите/посылайте.
http://premiaprosvetitel.ru/events/view/?526
Религия, говорил Полибий в середине II века до нашей эры, связывает римское государство в единое целое; в руках политиков, особенно век спустя, она превратилась в инструмент, годный и для обратного действия. В последний век республики даже диктаторство практически перестало употребляться, сменившись “последним декретом” Сената и использованием разного рода религиозных вето. Магистрату (чиновнику) даже не обязательно было ссылаться на какие-то божественные знамения — он мог сказать, что намеревается “следить за небом” (de caelo servare), и этого было достаточно.
Когда Юлий Цезарь намеревался провести очередной закон, его консульский напарник Бибул послал ему формальное уведомление, что сейчас — священный период, и по закону он может не принимать никакого участия в государственных делах. Цезарь вето проигнорировал, но, хотя закон и был принят, на него впоследствии яростно нападали, утверждая, что конституция была нарушена. (Несмотря на это, консульство Цезаря и Бибула потом вспоминали как консульство “Юлия” и “Цезаря”.)
В 55 году до н. э. Помпей выступал против избрания Катона претором на следующий год. По закону, выборы совершались силами одной центурии, выбранной по жребию. Цетурия проголосовала за Катона, но Помпей немедленно сообщил, что слышит гром, видит молнии и какие-то еще божественные предзнаменования; пришось переголосовывать, и вместо Катона был избран менее опасный для Помпея Публий Ватиний. Даже сторонники Помпея соглашались, что он явно нарушил все существующие правила.
А вот Марк Лициний Красс наплевал на неблагополучные предзнаменования, которых было без счета, и отправился на Восток воевать — откуда уже не вернулся.
Вот ведь еще что: в 1810 году скульптор из Рима Паоло Трискорния послал уменьшенные копиии Диоскуров в Санкт-Петербург своему приятелю Джакомо Кваренги, чтобы тот поставил их перед Конногвардейским манежем. Ну тот и поставил, хотя от момента изготовления копий (которые готовились тоже очень долго, года три) до момента их установки прошло шесть лет.
Читать полностью…
Фонтан Диоскуров работы Пиранези — вторая половина XVIII века, более точных сведений не нашел.
Читать полностью…
Фонтан Диоскуров. Рим, сентябрь 2016, фото автора.
Читать полностью…
Так выглядит Мавзолей Августа сейчас (снимок сделан около месяца назад) — надо сказать, гораздо приличнее, чем еще совсем недавно, когда его практически не было видно за загородкой из особого римского сочетания проволоки и красно-оранжевого пластика, но при этом на заборе сохли чьи-нибудь штаны, а внутри жили бомжи. (Я надеюсь, что бомжи нашли себе пристанище не хуже — в предыдущий мой приезд в Рим я прошел по заброшенной тропинке вдоль Яникула, и там среди довольно сильно замусоренного леса стояла, среди прочего, вполне натуральная палатка.) Канал @romesdutyofficer (“Дежурный по Риму”) сообщает, что Мавзолей Августа подготовили к реставрации и вот-вот начнут реставрировать, если снова не передумают (там же есть фотография того, как выглядел Мавзолей до “освобождения”, предпринятого Муссолини в 1930-х годах, от которого, собственно, этот остов посреди пустоты и остался — до “освобождения” Мавзолей был функционирующим концертным залом с крышей). Есть прекрасные новостные заметки, сохранившиеся, если все в порядке, на ютубе (сейчас поищу и запощу), где показано, как именно дуче занимается этим делом — занимается, конечно, для рекламы, но вполне вдохновенно.
Хотя героиня Джулии Робертс в фильме “Ешь, Молись, Люби” (так ведь он назывался? в оригинале Eat, Pray, Love; кстати, авторша с тех пор передумала и перешла на однополую любовь) и забредает в Мавзолей Августа, сопровождаемая итальянскими друзьями, сделать это можно только тайно (ну или если ты Джулия Робертс). Будем надеяться, что когда Мавзолей отреставрируют, туда можно будет зайти.
Но вообще это удивительное сооружение — одно из самых больших древнеримских развалин в Риме, и при этом мало кому известное, стоящее за сомниительной временной загородкой, не посещаемое вовсе, посреди фашистской площади с сомнительным латинским изречением на фасаде дома.
За ним виден (даже на этой фотографии) новый внешний каркас Алтаря Мира, который тоже был посвящен Августу, но стоял вовсе не здесь, а на Марсовом Поле — только там места никакого не осталось, так что пришлось (тоже при Муссолини) возводить здесь. Новая белая оболочка, возмутившая многих любителей римской старины, была открыта в легендарный день основания Рима, 21 апреля, в 2006 году; ее придумал знаменитый американский архитектор Ричард Мейер.
Самая знаменитая могила в Пантеоне — конечно, гробница Рафаэля. Она находится во второй капелле слева. Рафаэль умер в Риме 6 апреля 1520 года в возрасте, конечно, 37 лет (при этой цифре известно что слетает с разных художников). Вазари отмечает, что папа Лев X “горько плакал”. Тело художника, который жил как принц, пару дней лежало в его доме в районе Борго, и знаменитое “Преображение”, оставшееся незавершенным, стояло рядом.
Затем Рафаэля похоронили в Пантеоне в гробнице, которую он сам же спроектировал, и кто-то (возможно, друг художника, поэт Пьетро Бембо), написал латинскую эпитафию:
Ille hic est Raphael: tumuit quo sospite vinci
rerum magna parens et moriente mori.
Когда в октябре 1723 года умер знаменитый портретист Готфрид Кнеллер (переехавший в тридцатилетнем возрасте в Англию и там сделавший карьеру; англичане зовут его “Годфри”), поэт Александр Поп переделал латинскую эпиграмму Рафаэля под это печальное событие:
Living, great Nature fear’d he might outvie
Her works; and dying, fears herself may die.
Доктор Джонсон остался не слишком впечатлен: “не только позаимствовано из рафаэлевской эпитафии, но и весьма уязвимо в построении”.
В книге “Здесь был Рим” эпитафия Рафаэля приведена в моем переводе при участии Вл. Николаенко:
Жив был пока Рафаэль, пораженья страшилась природа;
Но после смерти его смерти страшится сама.
Клавдий был первым римским императором, родившимся не в Италии — он родился в Лугдуне (ныне Лион, Франция). В 1528 году в местечке под названием Круа-Русс возле Лиона, где стояли многочисленные шелкопрядильные мастерские, были найдены бронзовые таблицы, которые оказались подробным описанием речи Клавдия в Сенате. Это была речь о доступе в высшие органы римской государственной власти знати из дальней Галлии (которая называлась также “косматой Галлией”, Gallia Comata). (Ближняя, или Цизальпийская Галлия — это вовсе не Франция; она лежит по сю сторону Альп, если смотреть из Италии, и один из главных ее городов — Верона, родина поэта Катулла. К правлению Клавдия Цизальпийская Галлия уже входила в тот круг земель, откуда сенаторы избирались; он вообще все время расширялся — сначала только Рим, потом Лаций, потом центральная Италия и так далее.)
Так вот, на таблицах была записана речь Клавдия и даже кое-какие комментарии (типа “дай им палец, они отхватят руку”). Клавдий же возражал, что Спарта и Афины пришли в ничтожество из-за самонавязанной изоляции, что Ромул, наш отец-основатель, принимал любые народы, которые хотели войти в римскую семью, что еще совсем недавно италийцы не могли быть членами сената, а до них — латиняне, а до них — плебеи, и вообще, отцы-сенаторы, все, что мы сегодня чтим как седую древность, когда-то было шокирующим новшеством.
Это очень смелое замечание, замечание настоящего ученого. (Сенаторы в конце концов проголосовали за проект, который предлагал Клавдий — и не похоже, что это была формальность.) Жаль, что воспоминания этого императора и особенно его научные труды — например, про этрусский язык — до нас не дошли.
Император Клавдий был интеллектуалом, что и позволило ему успешно продержаться в живых при довольно буйном предшественнике (Калигуле): он делал вид, что он идиот, а с некоторого расстояния отличить одно от другого затруднительно. Зато придя к власти, Клавдий принялся заниматься разной интеллектуально-властной деятельностью, которая, как правило, не осталась в веках после его четырнадцатилетнего правления и неожиданной смерти (говорят, жена отравила). В частности, он ввел в употребление три новые буквы, из которых одна, похожая на перевернутую F, была на самом деле очень нужна (она проводила различие между U и V, до чего европейцы додумались относительно недавно, веку к XVII, а в некоторых латинских словарях различия этого не делают до сих пор).
Но на памятниках времен правления Клавдия они есть. Есть они (точнее, только одна, вот та самая как раз) и на уникальной памятной табличке о расширении померия — священного предела города Рима. Надо понимать, что Рим на протяжении почти всей своей истории обходился без крепостных стен, даже когда Ганнибал был почти у ворот. Но священная граница города, так называемый померий, была; и вот при Клавдии его немного расширили.
Эта табличка удивительным образом висит в центре города Рима. Но это такой центр, докуда мало кто добредает — немного запущенный, пустой, почти полностью лишенный туристов. Это небольшая площадь, где сходятся четыре улицы — Виа дель Пеллегрино, Виа деи Банки Векки, Виколо делла Моретта и Виа ди Монсеррато. Древнеримская табличка неприметно висит на стене; если не знать, что она там, ее легко не заметить. Надпись на ней заканчивается гордым FINIBVS POMERIVM AMPLIAℲIT TERMINAℲITQVE (“границы померия расширил и обозначил”), где на месте уникальной клавдиевской буквы сейчас написали бы V.
Две другие буквы Клавдия тоже были призваны бороться с двусмысленностью: он предложил символ Ↄ для слов вроде celebs и anceps, который одинаково произносились, и ввел новый символ Ⱶ, где разные грамматики писали то U, то I (например, в слове monumentum/monimentum). Эти графические единицы (а также спеллинг CAISAR вместо CAESAR, видимо, более точный фонетически) после смерти Клавдия были немедленно забыты.
Так вот. В 1973 году британские археологи продолжили копать северные рубежи римской Британии — в частности, гарнизонной зоны в районе деревушки Бардон-Милл, которая в римские времена называлась Виндоланда. Рядом с этим гарнизоном, к северу от него, проходил знаменитый Адрианов вал — но форт Виндоланда существовал и раньше, охраняя северные рубежи Римской Британии. И вот один из археологов обнаружил очередной квадратик лыка, две тонкие деревянные таблички, сложенные вместе; и когда он их зачем-то расцепил, оказалось, что внутри что-то написано.
(Тут надо отметить, что больше такого сокровища найти не удавалось — вполне возможно, потому, что мелкие кусочки древесины, на которых буквы очень плохо видны, даже если знать, где они были написаны, никто не принимал за что-то важное, и сколько таких погибло во время предыдущих раскопок — неизвестно. Но и в принципе, видимо, их было довольно мало, потому что уж с 1970-х годов-то археологи стали внимательнее, но пока что ничего сравнимого с Виндоландой не нашли.)
Помимо того, что таблички плохо читались (что понятно: смесь из угля, гуммиарабика и воды, из которых состояли чернила, не очень хорошо сохраняется и более или менее пропадает на темнеющей древесине; для чтения многих табличек понадобились более мощные современные способы типа инфракрасной фотографии), почерк оказался совсем не знакомым: видимо, от материала многое зависело, и на деревянных “открытках” писали не так, как на папирусе (хорошо известном из Египта и других жарких и сухих мест) и на стенах (известных по Помпеям). Тем не менее постепенно разные специалисты по античному почерку, включая Алана Боумена и Дэвида Томаса, смогли проанализировать ранее неизвестную форму курсивного почерка и произвести на свет транскрипции.
Таблички относятся в основном к небольшому периоду, примерно отвечающему десяти годам на рубеже I и II веков нашей эры (92—103), за двадцать с лишним лет до строительства Адрианова вала. Они говорят о разных военных и околовоенных делах (“что моим людям делать завтра? кстати, пива пришли, а то мы все выпили”), о должностях (банщик, сапожник, строитель, вагонщик), и есть среди них, пожалуй, самый известный документ — табличка 291, написанная около 100 года Клавдией Северой; большая часть письма выведена более четким почерком (вероятно, писца), но снизу справа сама Клавдия Севера, видимо, приписала несколько слов. В этом письме Клавдия, жена командира близлежащего форта (не Виндоланды) приглашает Сульпицию Лепидину на день рождения. Помимо того, что это один из самых полных и связных текстов всей коллекции, это, видимо, первый в мировой истории документ, написанный (именно написанный самостоятельно) женщиной.
Хотя некоторые из виндоландских табличек хранятся (в качестве временного заимствования) в музее самой Виндоланды, большая их часть — в Британском музее, и некоторые выставлены в зале 49. В 2003 году Би-Би-Си показывала документальный сериал “Познакомьтесь с предками”, и одна из его серий называлась “Десять наших главных сокровищ”; речь в ней шла о самых известных найденных в Британии экспонатах Британского музея (шахматы с острова Льюис, шлемы из Саттон-Ху, Фишпульский клад). Таблички из Виндоланды в этот список тоже вошли.
Еще раз по наводке прекрасного канала Sub Umbras — про письма из Виндоланды. Тут дело вот какое: письменные источники всего античного мира сохранились довольно плохо. Понятно, что архитектурные памятники, где они не разрушены и не выветрены (а это отдельный разговор), сохраняются — но понятно и то, что на архитектурном памятнике пишут совсем не так, как в жизни. Посмотрите сами вокруг, и вы увидите — “Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия, лета 1818”; или еще хуже, с ошибками, не тем шрифтом и, строго говоря, не совсем тем языком, что мы пользуемся сейчас: “Св. равноапостольные Кирилл и Мефодий, двойца священная светом богопознания нас озарившая”. Ну и так далее.
Письма и прочие мелочи, включая договоры и другие важные документы — плохо сохраняющаяся вещь. Поэтому так вышло, что подобного рода документы в Европе, которая несколько веков была римской, почти не известны. Все они происходят из Египта и других стран Северной Африки, где на протяжении последних двух тысяч лет было сухо. А у этого географического ограничения есть, разумеется, последствия; одно из них, самое простое, заключается в том, что подавляющее большинство тогдашних египтян не были латиноязычными, поэтому те папирусы, которые дошли до нас — либо по-гречески, либо на такой латыни, которая выдает иностранный акцент, либо написано приезжим или колонистом (но не только, конечно, в Египте вообще все было сложно и перемешано).
Ситуация, конечно, сильно изменилась после открытия Помпей. Папирусы там сохранились тоже не очень хорошо и в основном в домах, но зато нам открылись настенные надписи — как официальные (предвыборные, например), так и неофициальные. Естественно, в тех римских местах, которые жили своей жизнью еще много столетий, их не осталось. А в Помпеях их было множество, и в основном, естественно, как и положено недолговечным настенным надписям, они были неприличные — кто ж знал, что их накроет волшебной временной крышкой почти на две тысячи лет. “Мы намочили постель и это, хозяин, конечно, нехорошо, но спроси почему! Горшка-то не было”. “Виргула Терцию: неприличный ты парень”. “Ты, трактирщик, продаешь воду, а неразбавленное вино пьешь сам”. Жалоб, точнее, восторгов по поводу стены, которая стоит, несмотря на количество оскорбительных надписей, в Помпеях сохранилось довольно много. А одну из лучших написей (на мой взгляд) оставили в сортире: “Аполлинар, врач императора Тита, здесь хорошо посрал” — Apollinaris, medicus Titi Imperatoris, hic cacavit bene. Обратите внимание на слово cacavit — кое-какие вещи не меняются за пару тысяч лет.
Нет, про Виндоланду, стало быть, в следующий раз.
Помпеи — это вообще очень интересно. До XVIII века никто не помнил вообще ничего о том, что на этом месте происходило. Потом раз — кто-то упал в дырку, и понеслось. Это были первые раскопки, которые проводились более или менее с использованием современных представлений — по крайней мере, о времени находок, о том, что делалось с ними при жизни. Там нашли такое количество всего, что модификация представлений о римской жизни не завершилась до сих пор. И, пожалуй особенно ценно/обидно, что многое до сих пор не раскопано или не расследовано. Иногда это происходит из-за денег — в Италии вообще мало денег на раскопки; иногда это происходит из-за инженерных соображений: над почившими городами наросли новые, и не сломав их, разобрать и раскопать прошлое невозможно.
Одна из самых удивительных находок в Помпеях была сделана в 1939 году: в скромном доме археолог Амедео Маюри (1886-1963) нашел маленькую статуэтку, которая считается изображением богини Лакшми. Даже если это утверждение неверно, индийское происхождение статуэтки практически несомненно. Большинство ученых считает, что она создана в первом веке н. э., незадолго до гибели Помпей, но есть те (в том числе в Индии), которые относят срок ее изготовления на два-три столетия раньше. Даже в римские времена наш мир был невелик.
В ходе работы над рукописью “Здесь был Рим”-а я поспорил со своим прекрасным редактором Юлией Ревзиной: ей казалось, что мысль об адриановском происхождении Пантеона настолько очевидна, что изображать это как открытие (“А оказалось-то!”) нелепо. Опрос ряда окружающих издательских специалистов укрепил мои позиции и позволил настоять на своем. Ведь действительно, до конца XIX века истинная история Пантеона была никому не известна. Главная проблема, конечно, заключалась в том, что на фронтоне была восстановлена надпись про то, что это, мол, сделал Агриппа (кстати, обратите внимание на картинку к предыдущей записи: надписи еще нет).
Истина прояснилась только в 1892 году, когда архитектор и по совместительству археолог Жорж Шеданн, работавший в французской научно-художественной колонии на римской Вилле Медичи, установил, что кирпичи, из которых сложен Пантеон, относятся к началу (ну, первой четверти) II века нашей эры (большая часть кирпичей — 123 года н. э.). Римляне были люди бюрократически одержимые, и на кирпичах ставили клейма, где указывалась разная информация, в том числе дата производства. Дату ставили по консулам соответствующего года (в императорском Риме консулы, не очень уже важные, но бюрократически ценные, продолжали сменяться с прежней регулярностью).
Самое, конечно, парадоксальное, что про античное использование и предназначение этого храма мы почти ничего не знаем; в письменных свидетельствах информации о нем мало, и даже его греческое (очень в духе Адриана, кстати) название туманно: “Храм всех богов”? “Храм всем богам”? Что это вообще значит?
Шеданну в 1892 году было 30 лет; потом он вернулся во Францию и кое-что строил (а умер в 1940-м). Среди его опознаваемых до сегодняшнего дня зданий — Galerie Lafayette в Париже, отель “Мерседес” на Рю де Пресбур в Париже же и французское посольство в Вене.
Кстати, на Вилле Медичи он познакомился с художником Адольфом Дешено, который написал его портрет; портрет висит в Музее изящных искусств в Руане, но в сети (в отличие от многих других картин Дешено) не находится.
История это очень известная, но по-своему прекрасная и заслуживающая напоминания. В Риме существовал культ некоторой неизвестной богини. Привезли его в город во времена ранней или не очень ранней республики из Великой Греции (из греческих городов на юге Италии), а что это за богиня была на самом деле — знали только женщины, потому что в обрядах участвовали только они. Главных обрядов было два — один происходил в храме богини на Авентине, другой в доме верховного жреца (понтифика — не этой богини, конечно, а типа главного администратора всей римской религиозной жизни; должность это была не религиозная, а чиновническая), и в ходе обрядов женщины напивались неразбавленным вином и приносили кровавые жертвы (в смысле, убивали животных), чего в норме римская религия не позволяла.
Дом верховного понтифика был официальной резиденцией, которая предоставлялась понтифику и его семейству на время замещения им соответствующей должности. В обрядах, посвященных Доброй Богине (таково было ее дошедшее до нас имя — Bona Dea; дошедшие до наших дней книги писали мужчины, а они настоящего имени не знали), участвовали также жрицы-весталки, а зимним обрядом (другой происходил в храме первого мая) руководила жена понтифика в этой самой резиденции. Сам понтифик и все мужчины на это время куда-нибудь благополучно сматывались.
В 62 году до нашей эры разразился скандал: пошли слухи, что на обряд, который проводила Помпея, жена тогдашнего верховного понтифика Юлия Цезаря (да, того самого Юлия Цезаря), пробрался мужчина. По некоторым свидетельствам, обрядом на самом деле руководила Аврелия, мать Цезаря; она-то и заметила, что одна из дам странно закутана, высока ростом и старается не разговаривать. Аврелия должна была вроде как знать всех приглашеных, но эту особу вспомнить не могла. При попытке проверить личность, неизвестная подозрительная дама сбежала; стало ясно, что это действительно был переодетый мужчина, хотя какой именно — точно не выяснилось. Впрочем, в Риме, по которому сразу же поползли слухи, никто особенно не сомневался, что это был Публий Клодий Пульхр (он много чем известен, а сестра его Клодия считается — хотя не без сомнений — катулловской Лесбией). Клодий любил рискованные трюки, и согласно одному из слухов был (или хотел стать) любовником Помпеи, которая и помогла ему пробраться в дом.
В ходе последующего скандала Клодия судили, Цезарь (который не давал никаких показаний) развелся с женой, якобы сказав, что “она должна быть вне подозрений” (брак этот был заключен по политическому расчету, и его осмысленность уже осталась позади), Цицерон в суде выступал с резкими наездами на Клодия, изображая его, вообще говоря, патриция самого благородного происхождения, стоявшего намного выше “нового человека” Цицерона на социальной лестнице, грубым мужланом. Впрочем, обряд Цицерон аккуратно обходил молчанием. Процесс тянулся долго, и в конце концов Клодия оправдали (Цицерон, конечно, утверждал, что судьи были подкуплены) — но его репутация понесла серьезный урон.
А римское общество — по крайней мере, мужская его часть — продолжила серьезно обсуждать, правильно ли это, что женщинам разрешают собираться без мужчин, а они при этом пьют черную и неизвестно что делают.
Ну что, видимо, пора расчехливать холодное и прочее оружие? Рассказывать про всякие римские административные потуги, которые не предотвратили падения империи? (Не пугайтесь этой аналогии: в наши дни все происходить намного быстрее.) Что ж, stay tuned.
Читать полностью…
Максим Руссо пишет в ЖЖ про прекрасный саркофаг Флавия Агриколы, умершего, предположительно, в III веке нашей эры (дату установили по найденым рядом монетам императора Галлиена) и похороненого на ватиканском холме; когда Бернини строил там базилику Святого Петра, в 1623 году, этот ужасный языческий символ нашли и запрятали куда подальше (его купил кардинал Франческо Барберини), а дальше он попал в семейство Шарра-Колонна, некоторое время находился в галерее Шарра в Риме, а потом был продан — возможно, барону Ротшильду — в конце 1930-х годов. Спустя несколько десятилетий и несколько владельцев, в 1972 году, он попал в Художественный музей Индианаполиса в штате Индиана.
В документах, которые описывают, что случилось с памятником в XVII веке, есть и копия надгробной надписи — совсем не христианского содержания: “Друзья, которые это прочтут, призываю вас: смешивайте вино и пейте, повязав венки из цветов. И в любовном сношении не отказывайте прекрасным девам. Прочее по смерти земля пожрет и огонь”; говорят, надпись выбросили в Тибр, так что шанс найти эту часть памятника сохраняется.
В Риме столько обелисков, сколько нет больше ни в одном месте мира. Среди них — восемь древнеегипетских, пять древнеримских и еще несколько более новых. До 2005 года перед зданием ФАО стоял еще один древнеэфиопский — “Аксумский обелиск” — но потом его вернули в Эфиопию, правда, с огромным трудом (перевезти такую махину не так просто даже сегодня; а представьте себе, как их везли из Африки в Италию в те времена?).
Древнеегипетские таковы:
Латеранский — стоит на площади Сан-Джованни-ин-Латерано; это самый большой стоящий египетский обелиск в мире, который весил в изначальном виде около 455 тонн (сейчас примерно 330). Он стоял в храме бога Амона в Карнаке. Привезен в Рим в середине IV века н. э., чтобы украсить спину (центральный барьер) Большого Цирка. Потом развалился, и восстановили его в изначальном виде в 1588 году возле Латеранского дворца на месте конной статуи Марка Аврелия, которую переместили на Капитолий (теперь статуя в музее, а на площади копия).
Ватиканский обелиск — изначально был воздвигнут в Александрии, в Рим привезен Калигулой в 40 г. н. э. Стоял на спине (см. выше — ударение, кстати, в данном случае на первый слог, и до чего же все-таки прихотливое это русское ударение) ватиканского цирка. Это единственный римский обелиск, который за все время так и не упал: перенесли его в 1586 году по методу Доменико Фонтаны.
Фламиниевский обелиск — на Пьяцца дель Пополо; привезен в Рим императором Августом. Вновь воздвигнут папой Сикстом V в 1589 году.
Солнечный обелиск, или Обелиск Монтечиторио — пожалуй, мой любимый. Из Гелиополя; тоже привезен Августом, вместе с Фламиниевским. Он был поставлен, чтобы служить гномоном солнечных часов на Марсовом поле. В XVI веке его нашли, но снова закопали, и только в 1792 году папа Пий VI воздвиг его перед Палаццо Монтечиторио, ныне — зданием итальянского парламента.
Макутейский обелиск — один из пары обелисков в храме бога Ра в Гелиополе (в Египте), перенесен к римскому храму Исиды. Был найден в конце XIV века, возведен, но в начале XVIII перенесен папой Клементом XI и установлен в фонтан перед Пантеоном.
Обелиск Минервы был привезен в Рим Диоклетианом; нашли его в 1655 году и через пару лет поставили на спину слону по проекту Бернини перед Санта-Мария-сопра-Минерва. Таких обелисков было два, и второй сейчас находится в городе Урбино в итальянском регионе Марке.
Догальский обелиск — тоже парный и тоже из Гелиополя; второй сейчас во Флоренции в садах Боболи. Знаменитый и весьма экспансивный археолог и пропагандист всего древнеримского Родольфо Ланчиани нашел его в 1883 году неподалеку от Санта-Мария-сопра-Минерва. Сейчас он отмечает Бой при Догали между Италией и Эфиопией (1887 год); обелиск стоял перед вокзалом Термини, но в 1924 году его перенесли в Бани Диоклетиана.
Маттеанский обелиск — парный к Макутейскому, хотя сильно пониже; найден в XIV веке, воздвигнут возле церкви Санта-Мария-ин-Арачели на Капитолийском холме, но после редизайна площади, который произвел Микеланджело, перенесен на Вилла Челимонтана. Потом его опять потеряли, фрагменты были найдены и возведены вновь только в 1820 году. Это самый маленький обелиск в Риме.
Конногвардейский манеж, Санкт-Петербург (сейчас объясню).
Читать полностью…
Фонтан Диоскуров заказал папа Сикст V в 1588 году. Диоскуров подобрали в так называемых Банях Константина неподалеку и на одном написали OPVS PRAXITELIS, а на другом OPVS FIDIAE, без всякого, конечно, правдоподобия. В таком виде они простояли довольно долго и были запечатлены, в числе прочего, Пиранези (картинку сейчас покажу). В конце XVIII века папа Пий VI заказал архитектору Антинори редизайн фонтана и площади; Диоскуры были несколько развернуты, и между ними решили возвести египетский обелиск (без надписей, что редкость), один из двух, украшавших вход в Мавзолей Августа, а потом приютившийся в больнице Сан-Рокко неподалеку. Между делом Рим оказался в поле внимания наполеоновских войск, и с февраля 1798 года (когда французы заняли Рим) до сражения при Ватерлоо, когда стало понятно, что Наполеон всё, работы на площади не велись. По ходу дела куда-то пропала и старинная ванночка, и очередной папа, Пий VII, заказал архитектору Рафаэле Стерну новую. В 1818 году она была водружена на место, и в этом виде мы и видим знаменитый фонтан. Дворец, перед которым он стоит, был построен в конце XVI века папой Григорием XIII в качестве летнего приюта (балкон и вход в центре спроектировал Бернини), а сейчас это официальная резиденция Президента Италии.
Но парни с конями все-таки античные, хотя по-возрожденчески сильно отреставрированы.
Муссолини и Алтарь Мира: тут на 0.34, кажется, видно, как это выглядело до муссолиниевских реставрационных трудов.
https://www.youtube.com/watch?v=tqFqruOs1oQ
При папе Григории XVI, в 1833 году, гробницу вскрывали, чтобы проверить, там ли Рафаэль. Вроде бы подтвердили.
Читать полностью…
Таблицы хранятся в Галло-римском музее Лион-Фурвьер — большом и очень интересном собрании всего галло-римского (а это не то что британо-римское, совсем не такая далекая и дикая провинция).
Читать полностью…
Если у кого символы не отражаются — прошу прощения; но это, в сущности, не очень важно. На U/V в Клавдиевском изводе можно посмотреть в последней строке этой надписи.
Читать полностью…
Клавдия Севера приветствует свою Лепидину. 11 сентября, сестра, когда я буду праздновать день рождения, сердечно приглашаю тебя прийти, чтобы этот день стал для меня еще радостнее.
Читать полностью…
Я немножко отвлекся — в том числе из-за поездки в Рим и прочую Италию, покажу картинки; буду возвращаться, но суть в том, что сегодня, 12 октября (не смотрите на прочие указанные там даты) буду читать лекцию с картинками про не самые известные античные памятники Рима в кинотеатре "Пионер" на Кутузовском проспекте (Москвы). Бесплатно. Приходите! На сайте там регистрация как-то странно закрыта, но я подозреваю, что это просто глюк.
https://pioner-bookstore.timepad.ru/event/384455/
Лакшми из Помпей. Судя по деталям в верхней части статуэтки, ее использовали в качестве ручки для какого-то большого объекта.
Читать полностью…