2773
Азиатская поп-культура для человека
Йокодзуна – великий чемпион, он не является непобедимым в буквальном смысле слова, но победить борца столь высокого уровня по силам только достойным противникам. Если рядовой маэгасира побеждает великого чемпиона – это всегда событие, которое отмечается любопытным образом: зрители швыряют пурпурные подушечки для сидения на дохё, выражая свой восторг неожиданной развязкой боя. И только руководство Ассоциации сумо не разделяет всеобщего ликования, ибо за каждую победу над великим чемпионом рядовой боец получает золотую звезду «кинбоси», за которую выплачивается ежемесячная прибавка к жалованию до конца карьеры. Известны бойцы, насобиравшие до 12 таких звезд. Ясно, что руководство Ассоциации не жалует йокодзун, раздающих направо и налево кинбоси, позоря могущественный статус богоподобного борца. Во время сентябрьского басё 2017 года йокодзуна Харумафудзи раздал аж четыре звезды-кинбоси, чем вызвал нескрываемое раздражение руководства. И если бы не победа в турнире, не миновать ему строгого предупреждения о несоответствии.
Йокодзуна обязан быть примером и образцом для окружающих не только на дохё, но и в жизни. Моральный облик великого чемпиона должен быть безупречен. Йокодзуна Футахагуро был беспощадно отчислен за проявленное неуважение к жене оякаты (главы «комнаты»), а легендарному монголу Асасёрю пришлось прервать блестящую карьеру в самом расцвете сил после попойки в ресторане со спонсорами, где йокодзуна позволил себе рукоприкладство по отношению к официанту. Вообще, руководство Ассоциации сумо тщательно следит за моральным обликом всех рикиси, не только йокодзун. Так, озеки Такаханада едва избежал отчисления после расторжения помолвки с популярной актрисой Риэ Миядзавой.
Завтра в Фукуоке стартует ноябрьский басё. По этому случаю публикуем третью часть образовательного материала о сумо от приглашенного япониста В.
Читать полностью…
Считаю своим долгом прорекламировать грядущий 9-12 ноября петербургский кино-литературный фестиваль китайского писателя Лю Чжэньюня, чьи книги усердно рецензировались в данном канале.
В программе «творческие» встречи с автором в разных местах, в том числе на животрепещущие темы «Что на уме у китайских женщин» и «В чем счастье по-китайски» (интересно, кто их придумывал), а также кинопоказы в Англетере: прошлогоднего «Одно слово стоит тысячи» (не смотрел, собираюсь) и «Я не Пань Цзиньлянь» Фэн Сяогана (очень хороший, хотя не для всех).
Продолжаем выставочную тему. В Гонконге на 5 и 6 этажах офисной высотки на Ванчае существует остромодное пространство фотоэкспозиций f22. В октябре оно было отдано на откуп тридцатилетнему шэньчжэньскому фотографу Хуан Цзину. Хуан Цзин, в общем, не делает ничего из ряда вон; его специализация — черно-белая лирика повседневности. Меж тем, отдельные карточки — исключительно выразительные; полюбопытствуйте:
http://huangjingart.com/
Прочитал обласканный западной критикой бестселлер американо-корейской писательницы Мин Чжин Ли «Патинко» («Pachinko») — размашистую сагу о четырех поколениях корейской семьи, вынужденной жить в Японии. Сразу оговорюсь, что и стилистически, и структурно роман относится скорее к американской традиции; потрясающего, смелого безумства корейских писательниц здесь не сыскать. «Патинко» написан по-английски (а есть мнение, что язык определяет мышление), да так, как, должно быть, учат за большие деньги на creative writing в Ivy League, то есть похож на помесь лонгрида о далеком проблемном регионе в Нью-Йоркере и Библии на Simple English. Автор терпеливо просвещает читателя — естественно, строго в соответствии с идеологией диктатуры либерализма — но так, чтобы тот не дай бог не почувствовал себя идиотом.
Пока меня не занесло, надо отдать должное: при всех своих грехах — раздражающей манере подачи материала а ля диктор CNN, упрощении и нарастающей к концу нескрываемой усталости автора от своих героев — это игра по-крупному; тщательно продуманная и, в общем, удачно реализованная хроника злоключений отдельно взятых христианских корейцев с 1911 по 1989.
С самого начала, ничего не стыдясь, Мин Чжин Ли заходит с козырей: первая фраза романа звучит так: «История подвела нас, но это ничего». Дальше мы оказываемся в рыбацкой деревеньке Йондогу, близ Пусана. Там косолапому Хуни с заячьей губой, который считается бракованной особью в беспощадном обществе оккупированной Кореи, внезапно приваливает счастье в виде невесты без приданного Ян Чжин. Они держат нечто вроде хостела для рыбаков; суровая Ян Чжин после череды выкидышей и младенческих смертей рожает дочку по имени Сун Чжа; дочка становится объектом безусловного обожания родителей. Вскоре добродушный Хуни умирает от туберкулеза, а Сун Чжа «залетает» от гламурного женатого якудзы. Поскольку в суровом обществе оккупированной Кореи для матерей-одиночек жизненные перспективы не предусмотрены, приходится надеяться только на чудо — и оно появляется в виде болезненного, благородного и несколько малахольного миссионера Исаака, следующего из родного Пхеньяна к брату в Осаку. В качестве акта самопожертвования Исаак женится на Сун Чже и выдает ребенка за своего (ребенка называют Ной). Увы, в Осаке в националистическом японском обществе корейцы считаются людьми второго сорта, даже в корейском гетто, и разным вариациям дискриминаций посвящена львиная доля дальнейшего повествования. Должен предупредить, что в этом абзаце я пересказал только первые страниц 40 из 600, и все они под завязку напичканы событиями, поэтому волноваться насчет спойлеров нет никакого резона.
Особенно трагичным показано положение японских корейцев второго-третьего поколения, которые по-корейски уже не говорят и не бывали за пределами страны восходящего солнца, но считаются чужаками и обязаны приходить отмечаться в миграционное бюро, так как никакое гражданство не светит, а вот депортация в КНДР («откуда еще никто не возвращался») — вполне. Пристанищем и одним из немногих способов заработать для них становится сомнительная индустрия патинко — вид досуга, с которым наверняка сталкивался любой турист, побывавший в Японии; смесь игровых автоматов и пинбола (в настоящее время процесс игры сопровождается звуками иерихонских труб). К сожалению, Мин Чжин Ли не рассказывает самого интересного — как устроено патинко изнутри, точнее как оно было устроено в послевоенные годы; в романе патинко выступает исключительно символом.
Героев в «Патинко» не намного меньше, чем в «Войне и мире», и некоторые из них вполне удались, а иные складываются как японские ширмы. Здесь есть корейцы, мимикрирующие под японцев, и японцы, для которых корейцы — эротический фетиш; есть жертвы атомной бомбардировки и те, кто сколотил на войне состояние. По генеральной линии «Патинко» — гимн трудолюбивому меньшинству под гнетом исторической несправедливости; но по расходящимся тропкам можно наткнуться на массу любопытного.
запомнился болельщикам чередой великолепных побед, когда ему удавалось просто поднимать и выносить за тавара могучих противников, в том числе двухметрового эстонского исполина – озеки Балта. На пике формы Алан достиг третьего в иерархии сумо звания сэкиваке, и это по сей день остается наивысшим достижением российских сумоистов. Потом Алан, по его собственным словам, начал терять могучую силу, а с ней ушла и уверенность, и вскоре он завершил спортивную карьеру.
Последний из российских борцов, отметившихся в высших дивизионах сумо, – Николай Иванов из Приморского края, выступающий под псевдонимом Амур. Амур много лет провел в низших дивизионах, ему никак не удавалось выбраться из этого болота, но мечта пробиться в сэкитори не оставляла его. И вот, наконец, набрав необходимые физическую форму и опыт, Николай пробился в дзюрё, но в самый неподходящий момент порвал крестообразные связки колена. Тяжелейшая травма не просто выбила его почти на год из участников турниров, но и означала падение обратно на самое дно борцовской иерархии. Восстановившись, Николаю снова удалось пробиться в дзюрё. На втором басё он уверенно держался в числе лидеров, уже набирая необходимое количество побед для повышения в макуути, но тут у него снова порвались кресты, уже на другом колене. Снова операция, снова падение в бездну бандзуки. Снова длительный путь наверх. И всё же к 30 годам Амур исполнил-таки свою заветную мечту и пробился в высшую лигу сумо (макуути). В макуути он продержался полтора года, 9 басё, после чего травмы и возраст стали давать о себе знать. Сейчас Амур завершает карьеру в глубинах третьего дивизиона.
Продолжаем серию гостевых постов о сумо за авторством внештатного спортивного япониста В.
Читать полностью…
лучают заметно больше прочих бойцов; бойцы высшей категории (макуути) – заметно больше бойцов второй категории (дзюрё). Сама макуути также делится на рядовых бойцов (маэгасира) и элитную группу (санъяку), в которую входят бойцы ранга комусуби, сэкиваке, озеки (чемпионы) и йокодзуны (великие чемпионы). Каждый ранг стоит дополнительных денег в придачу к престижу.
Не только финансовое обеспечение стимулирует борцов к повышению своего ранга. Вся система жизни сумоистов построена на бойцовой иерархии. Допустим, перейдя из четвертого дивизиона в третий, сумотори вправе рассчитывать на появление личного компьютера или отстранение от мытья полов.
Сумо – самый популярный вид спорта в современной Японии после бейсбола. В своем нынешнем виде сумо оформилось в эпоху Эдо и с тех пор существует почти без изменений. Его феномен трудно объяснить просто приверженностью японцев к истории. Много ли существует индустриально развитых стран, буквально помешанных на каком-либо виде борьбы? И почему именно сумо столь популярно, а интерес к схваткам мастеров каратэ, дзюдо или древних дзюдзюцу или кэндо не выходит за рамки статистической погрешности?
Традиции сумо тесно переплетены с синтоистской религией и, помимо чисто спортивных схваток, включают массу старинных церемоний и ритуалов, зачастую малопонятных непосвященным. Бои сумоистов проводятся на специальном глиняном помосте (дохё) квадратной формы весом около 15 тонн. На дохё выложен круг из соломенных пучков (тавара), ограничивающий поле схватки. Глина требуется священная, добываемая в специальных карьерах, местопребывание которых тщательно засекречено. Перед началом турнира (басё) дохё проходит сложный религиозный ритуал освящения для отпугивания злых духов и получения благословения синтоистских богов. Женщины вообще не вправе касаться дохё. Если женщина коснётся помоста, турнир придётся прервать, дохё разрушить и создать заново, а на его сооружение уходит около месяца. Изредка радикальные феминистки пытаются прорваться к дохё, но пока что нарушительниц спокойствия скручивали на подходах к священному помосту.
Перед каждой схваткой борцов сильнейших дивизионов проходит ритуал разминки и подготовки к схватке под руководством судьи (гёдзи), одетого в роскошное кимоно по моде 600-летней давности. В процессе разминки бойцы должны прополоскать рот водой, дабы очиститься от дурных мыслей, и обтереться бумажным полотенцем. Воду подает другой боец (рикиси), победивший в одном из предыдущих боев; проигравший не должен передавать свою немощь — это дурная примета. Далее боец зачерпывает из специального ящика соль и разбрасывает по дохё, отпугивая тем самым злых духов, а заодно и слегка стерилизуя поверхность ристалища. После этого начинается собственно ритуальная разминка, бойцы приседают, хлопают в ладоши, разводят руки, притопывают. В этот момент наступает минута рекламы. На каждый бой спонсоры сумо вправе выделить некоторое количество премий бойцам (кэнсё). За каждый кэнсё специальные юноши-зазывалы (йобидаси) выносят на дохё свитки с рекламой компании или человека, выделившего премию бойцам. Как правило, кэнсё выделяют на самые значимые схватки с участием сильнейших борцов, хотя у некоторых рикиси есть и персональные спонсоры. Каждый кэнсё содержит 60 000 йен (более $500). Премии получает победитель схватки, но половину суммы он отдаст на нужды ассоциации сумо. На некоторые важные схватки выносят свыше 40 свитков, а мне доводилось видеть и свыше 60.
Раннее созерцательное стихотворение Уолта Уитмена «On the Beach at Night Alone» о единстве всего сущего заканчивается так:
«...All nations, colors, barbarisms, civilizations, languages,
All identities I hat have existed or may exist on this globe, or any
globe,
All lives and deaths, all of the past, present, future,
This vast similitude spans them, and always has spann'd,
And shall forever span them and compactly hold and enclose
them.»
Предположительно в честь него назван один из трёх фильмов Хон Сан Су, выпущенных в этом году. После того, как режиссер Хон сбежал из семьи с кумиром миллионов актрисой Ким Мин Хи и оказался в эпицентре светского скандала, он отличается особой плодовитостью. «On the Beach at Night Alone» — «Вечером на пляже одна» или, если использовать канонический перевод Уитмена, «Ночью у моря одна» — кино о чувствительной актрисе Ён Хи, переживающей роман с женатым пожилым режиссером (режиссер разбит и совсем не снимает). Ён Хи сыграла, естественно, Ким Мин Хи, да так, что получила в Берлине Серебряного Медведя как лучшая актриса. По кажущемуся правдивым утверждению Хон Сан Су, фильм не является экранизацией его биографии, но вольно или невольно он воспринимается как комментарий к скандалу, благодаря которому об авторе узнало значительно больше людей, чем благодаря его творчеству. «Вечером на пляже одна» — одна из самых открыто эмоциональных и (на первый взгляд) формально прямолинейных работ режиссера, хотя и здесь присутствуют фирменные игры с нарративом и хронологией.
Как часто бывает у Хона, «Вечером на пляже одна» состоит из двух частей. Каждая часть снята своим оператором; каждая открывается Шубертом и собственными титрами, как отдельный фильм: в первой Ён Хи гостит у старшей подруги в Гамбурге; во второй пьянствует с друзьями в Канныне. В Германии она гуляет по парку; объедается дома у критика Cinema Scope и его жены; покупает ноты; очень много курит и мало пьет. В Корее пьёт наоборот много— соджу, пиво и макколи — и, выпив, бросается на людей с провокациями. С точки зрения физических действий, происходит немногое; фокус «Вечером на пляже одна» — на жизни эмоциональной, и раскрытие именно её событий и акцентов применительно к данному фильму кажется спойлером в гораздо большей степени, чем перечисление поступков и местоположений героев. Это, несмотря на комедийные вставки и любимые гэги про языковой барьер, неожиданно для автора горькое и меланхоличное кино об одиночестве, любви и сожалении; о том, как и кого лечит время; как в кризисные моменты чередуются жалость к себе и трезвый взгляд на вещи.
Обычно Хон избегает эффектных реплик и обобщений, но здесь по фильму разбросано несколько ключей-панчлайнов: например, «Эти пьесы очень просты, но, когда ты углубляешься, они усложняются» или «Среди красивого пейзажа чувствуешь себя еще более одинокой». «Усложнение» действительно замечаешь не сразу; а только когда начинаешь задумываться о том, сколько времени проходит между двумя частями, и вообще существуют ли они обе части в одном и том же из возможных миров (континуум возможных миров — любимая тема Хона, «Right now, wrong then» был посвящен ей всецело). Не даром корейская глава начинается в кинозале, где Ён Хи — конечно, одна — заканчивает смотреть кино, как будто бы вместе со зрителями первой части, про саму себя в Гамбурге.
Из четырех последних фильмов Хон Сан Су в Интернете доступны три, и два из них довольно давно на корейском; субтитры к «Вечером на пляже одна» и «Ты сам и твоё» появились совсем недавно.
http://www.imdb.com/title/tt6412864/?ref_=nm_flmg_dr_3
Постоянная рубрика «Фильмы из самолетов». Из ассортимента Turkish Airlines сезона Осень 2017.
«Выживание семьи» («Survival Family») Синобу Якути — фильм, который не стыдно посмотреть и на земле; новое кино от автора дурной «Работы с древесиной» в популярном азиатском жанре драматической дорожной комедии. Семья Сузуки, которой предстоит выживать, — самая обыкновенная: папа-клерк в типичном токийском костюме; мама-домохозяйка; дети старшего школьного возраста — нервная дочка и замкнутый сын. Их будничная жизнь, которой посвящены первые минут двадцать, качается между хроникой эволюции взаимного раздражения и не слишком смешным слэпстиком. А потом буквально вырубают свет. Случается глобальный блэкаут. Поначалу герои, естественно, рассчитывают, что это ненадолго, и придерживаются привычного распорядка: папа ходит на работу и сидит перед выключенным компьютером; мама выстаивает долгую очередь в супермаркете, где кассиры начинают использовать музейные счеты; дети страдают без смартфонов, но послушно таскаются в школу. Когда токийцы переходят на натуральный обмен и потихоньку валят из города в надежде на то, что на юге всё по-другому, Сузуки решают на велосипедах отправиться к деду в Кагосиму через всю Японию. По дороге герои сталкиваются с разными трудностями, встречают других путников и становятся ближе друг к другу.
Интересно, что угрозы для семьи Сузуки возникают исключительно от обстоятельств (голод, жажда, дикие звери) и стихии. Когда аналогичные истории разыгрываются на западе, основная опасность всегда исходит от других людей; и в «Выживании семьи» тоже постоянно ждешь какого-то подвоха от первых встречных, но самое жестокое, на что способен выживающий японец, — отказать незнакомцу в предназначенной родственнику еде. Зато совместно зажарить целый океанариум Осаки — это пожалуйста.
http://www.imdb.com/title/tt5890000/?ref_=nv_sr_1
В парке города Нары, древней столицы Японии, масса достопримечательностей: Национальный музей с коллекцией буддийских статуй; живописное синтоистское святилище Касуга-тайся в горах; буддийский храм Тодай-дзи, который позиционируется как самое большое деревянное сооружение в мире, с Буддой внутри.
Но самое главное – по парку свободно шатаются олени – более 1200 особей. Олени выполняют функцию голубей, то есть трутся и выпрашивают еду – специальные оленьи крекеры Shika senbei, которые продают по всему парку за 150 йен (около 79 рублей).
В прошлом году олени покусали и пободали 88 туристов, 77 из которых – китайцы.
«Как я стал(а) северным корейцем» — не выдающаяся, но внятная книга с гуманистическим посылом, которую обязательно экранизируют с рядом слезовыжимательных сцен. Не думаю, что прочитав её, можно почувствовать себя северным корейцем (на что намекает название) или узнать много нового про реальную жизнь беженцев в ЯКАО или христианское миссионерство в регионе, но она несомненно обращает внимание на проблему. И хорошо продается.
Читать полностью…
В 2015 на фестивале в Локарно «Счастливому часу» достались сценарная и актерская награды — всем четырем актрисам сразу. Фильм получил хорошую прессу. Рецензия зубра кинокритики Ричарда Броуди состоит из сплошных комплиментов: так, он говорит, что Хамагучи поставил одну из лучших сцен в зале суда, что ему доводилось видеть. Жаль, что многих отпугнет хронометраж — хотя те же самые люди спокойно биндж-вотчат сериалы сезонами. Звучит забавно, но к концу фильма экранного времени просто не хватает: события ускоряются; многое остается недосказанным; зрителю, за первые четыре с половиной часа привыкшему к неторопливому и нюансированному повествованию, непросто совладать с новым темпом. Тот редкий случай, когда про героев хочется посмотреть парочку сиквелов. Или хотя бы узнать, как там у них дела в ветреном городе Кобе.
http://www.imdb.com/title/tt4780662/?ref_=ttpl_pl_tt
В самолете показали новогоднюю — по лунному календарю — китайскую кулинарную комедию «Сваргань ураган».
В вымышленном городе южной провинции Гуандун напротив забегаловки Seven, к которой десятилетиями не зарастает народная тропа, открывается остромодный ресторан Stellar с претензией на три мишленовских звездочки. На кухне Seven заправляет ученик основателя, дяди Севена, Скай (Николас Тсе) — он единственный в заведении вечно ходит с кислой миной, остальные сотрудники жизнерадостные балагуры, обслуживающие окрестных пенсионеров. Шеф-повар Stellar — кореец с родословной (Чон Ён Хва); ему доводилось сервировать яичницу бледнолицым недоразумениям, переодетым королевской семьёй неназванного европейского государства. Оба виртуозно владеют кухонным инвентарем; каждый имеет свои козыри: Скай чтит традиции; кореец — новые технологии приготовления пищи. Впервые они встречаются на рыбном рынке, где им приходится побороться за тушку какого-то судака; позже они схлестнутся в популярном кулинарном телешоу. Но основной соперник Ская — совсем не пришлый корейский идол, а биологический отец, который бросил его в детстве ради карьеры Кулинарного Бога в Макао. Биологический отец появляется в гомерических флешбэках в виде нелепого черно-белого Энтони Вонга в косухе. Позже он появляется в цвете, но неловкости не становится меньше — в частности, присутствует такой диалог:
Энтони Вонг: «Ты даже не хочешь называть биологического отца отцом!»
Николас Тсе: *нечленораздельное недовольное мычание*
Энтони Вонг: «Что ж, тогда покажи, чего ты стоишь на кухне.»
Еще есть отличная сцена — воспоминание дяди Севена о своих странствиях. У живописного водопада Севен встречает двух юных монахов с паровыми булочками. Дети угощают старика и спрашивают: «Ну как, вкусно?». В ответ Севен предметно критикует блюдо, обращая внимание на мельчайшие нюансы процесса приготовления и неверно подобранные ингредиенты, и приходит к выводу, что булочки-то так себе. Один юный монах признается, что сделал булочки сам, а второй, удивленный речью Севена, спрашивает: «Дядя, а вы собственно кто?», на что старик, гордо подняв голову и глядя вдаль, отвечает «Я фуди!»
С идеологической точки зрения, картина демонстрирует превосходство традиционной китайской кухни, в данном случае кантонской, над западной молекулярной ересью, которую привычно олицетворяет кореец. С коммерческой, берутся новые высоты продакт плэйсмента: помимо аккуратного вплетения в кадр логотипа китайского интернет-гиганта JD.Com, фильм содержит полноценную встроенную рекламу интернет-магазина минуты на три с участием второстепенного персонажа, не имеющую отношения к основному сюжету.
Над «Сваргань ураган» очень легко смеяться, но главный герой китайской кулинарной комедии — это всегда еда, а к ней здесь не придерешься. Её много. Она изобретательная. Всё хочется немедленно съесть.
http://www.imdb.com/title/tt6315750/?ref_=nv_sr_1
Басё проходит 15 дней, с воскресения по воскресение. Сэкитори, бойцы двух элитных категорий, проводят 15 схваток, по одной в день, прочие категории бойцов – 7 схваток. Формальная задача – одержать больше побед, чем поражений (катикоси), что приводит к продвижению борца в иерархии сумоистов (бандзуке). Пропуск турнира означает сразу 15 (или 7) поражений и весьма высокую вероятность вылета из своего дивизиона, так что травмироваться в сумо опасно, и большинство сумоистов предпочитают терпеть боль годами, а не оперироваться.
Только два элитных класса борцов в сумо имеют послабления в беспощадном броуновском движении вверх-вниз по бандзуке. Озеки и йокодзуны не теряют своих званий по итогам каждого, даже неудачного турнира. Озеки (чемпионы) могут себе позволить провалить один турнир, не набрав минимального «катикоси» (8 побед). В таком случае их ставят в положение «кадобан» (что-то вроде условного срока). На следующем турнире озеки обязан получить преобладание побед над поражениями, иначе он потеряет своё элитное звание.
Иное дело – йокодзуны, великие чемпионы, гордость сумо. История насчитывает 72 йокодзуны, начиная от легендарного Акаси Сиганосукэ, прославившегося в начале эпохи Эдо, и заканчивая выходящими сегодня на дохё Хакухо, Харумафудзи, Какурю и Кисэносато. Чтобы стать йокодзуной, озеки должен выиграть 2 подряд басё или показать сравнимый результат, продемонстрировав силу духа, мастерство, технику и достоинство. После победы озеки в турнире Комитет по делам йокодзун (йокосин) присваивает победителю негласный титул цунатори, претендента на цуну, и обозначает целевой результат, сравнимый с победой, на предстоящий турнир. К примеру, если цунатори не выиграет следующий турнир, но одержит в нем минимум 13 или 14 побед, проиграв лишь другому йокодзуне, то такой результат может быть признан достойным повышения в богоподобные.
Йокодзуна – звание пожизненное, его нельзя лишиться. Борец, становящийся йокодзуной, возвышается над окружающими и становится приближенным к синтоистским богам. За выступлениями йокодзуны, не только результатами, но и качеством демонстрируемого сумо, внимательно следят члены Комитета. Достойным для йокодзуны считается результат в 12 побед на басё, допустимым — в 10. В случае недостойного выступления Комитет делает строгие предупреждения провинившимся борцам, причем недостойным может быть признано и поведение борца на дохё и в жизни, недостаточно силовой атакующий стиль, использование формально не запрещенных, но недостойных великого чемпиона приемов, таких, как пощечины или уклонение от стартового рывка с целью застать врасплох и «провалить» соперника на старте (хэнка). К предупреждениям Комитета следует относиться серьезно. Поскольку йокодзуна не может потерять свое звание, он может быть лишь принужден к отставке решением Комитета.
Показательным явилось последнее сентябрьское басё 2017 года, которое с результатом всего в 11 побед выиграл йокодзуна Харумафудзи. Подводивший итоги басё Комитет Ассоциации не признал достойным подобный результат (победу на басё!), хотя и проявил уважение к силе духа Солнечного Коня Харумафудзи, безнадежно отстававшего в начале турнира и вырвавшего победу лишь в последний день.
«Кунхам: Пограничный остров» — свежий патриотический блокбастер от Рю Сын Вана, автора «Берлинского файла» и «Ветерана». Похожий на интеллигентного узбека без временной регистрации Хван Джон Мин играет руководителя небольшого джазового ансамбля, который для лучшей жизни в голодные военные годы отправляется из Пусана в Нагасаки вместе с удивительно харизматичной дочкой младшего школьного возраста (Ким Су Ан из «Поезда в Пусан»), но попадает в западню — на японский остров Хасима. На киногеничном, укрепленном в духе форта Тотлебен острове расположены стратегические угольные шахты Mitsubishi Corporation, где не слишком уважают законодательство и права корейского человека. Корейцев принудительно трудоустраивают, перечисляя зарплату на мифические счета, бьют палкой, селят в нечеловеческих условиях, кормят помоями и заставляют хором петь японские патриотические песни. Мужчины в туземных набедренных повязках определяются в шахтеры; немногочисленные женщины — в дома терпимости; дочка музыканта — прислуживать демоническому коменданту острова. Помимо вёрткого Хван Джон Мина и его оркестрантов, в трудовом лагере обнаруживаются гламурный боец армии сопротивления под прикрытием, благородный главарь бандитов, находчивая татуированная куртизанка и марионеточный глава корейского профсоюза.
Похоже, фильм появился просто потому, что Рю Сын Вану понравился дикобразий облик острова Хасима, идеально ложащийся в жанр «побега из тюрьмы»; всё остальное прикрутили по ходу дела, включая несколько неуклюжую обработку общественного запроса на националистическую трактовку истории. «Кунхам» разваливается на части: вот Хван Джон Мин дает Роберто Бениньи в плену у фашистов (местами удачно); вот персонажи (местами удачные), которых должно быть либо значительно больше, либо значительно меньше, ведут отвлеченные диалоги; вот крепкая производственная драма про шахтеров (местами удачная). Центральная батальная сцена сделана с любовью и масштабом; но её, как выражаются футбольные аналитики, билд-ап выглядит хаотичным, как у Андре Виллаш-Боаша.
За титр «основано на реальных событиях» авторам досталось отдельно — как от японской, так и от корейской прессы: то ли преувеличили страдания шахтеров, то ли недостаточно показали военные преступления угнетателей. Всем не угодишь, хотя в домашнем прокате фильм прошел успешно; но, по мне, если выбирать один из больших корейских исторических блокбастеров минувшего лета — то, конечно, надо смотреть «Таксиста».
http://www.imdb.com/title/tt5969696/?ref_=nm_flmg_act_1
Стареющий вор китайского происхождения (56-летний Энди Лау, дающий молодого Тома Круза) откидывается с парижской зоны; попал он туда, естественно, не по собственной оплошности — в ремесле он безупречен — а из-за подлого предательства неизвестного соучастника после идеальной кражи экспоната Лувра. У ворот тюрьмы его встречает персональный враг — потрепанный жизнью французский полицейский (Жан Рено, почему-то говорящий по-английски даже с соотечественниками) и приветствует фразой типа «Ты вышел из тюрьмы, но это не значит, что ты свободен». За Энди Лау организована слежка, но он играючи уходит от неё — точнее улетает на невесть откуда взявшемся на сельской бензоколонке вертолёте — и сразу двигает в Канны, на «последнее дело», оказывающееся впоследствии предпоследним.
Согласно специфической воровской логике, чтобы вычислить предателя, нужно «собрать» полную реликвию — ожерелье GAIA: из Лувра была уведена только одна из трех частей. Две другие, разумеется, принадлежат разным китайцам (редкий для данной истории реализм). Энди Лау планирует и проворачивает свои операции не в одиночку: в его команде совестливый тайваньский программист (Тони Ян) и взбалмошная фам фаталь (великая актриса Шу Ци, играющая героиню в два раза младше себя — впрочем, выглядит она прекрасно и участвует в карнавале, видимо, в первую очередь, чтобы поддержать мужа в режиссерском кресле). Сбывают краденое через татуированного дядюшку (Эрик Цан!), который живет в Праге (!!) под видом продавца матрёшек (!!!). У дядюшки есть связи с русскими бандитами; встречи с ними происходят в киевской промзоне (!!!!).
Жан Рено, который обречен всегда отставать на шаг от Энди Лау с репликами вроде «Что ты задумал на этот раз?», в качестве эксперта привлекает к расследованию искусствоведа и бывшую подругу вора (Чжан Цзинчу). Чжан Цзинчу имеет трудности с принятием решений, тоскует и тихо спивается бургундским, которое хранит в холодильнике. Тем временем Энди Лау, Шу Ци и Тони Ян готовят ограбление века — хотят обчистить чешский замок китайского миллиардера (Ша И) с уникальной системой безопасности.
К сожалению, этот пересказ сюжета звучит гораздо лучше, чем сам фильм «Авантюристы» Стивена Фуна — гонконгского актера, подавшегося в режиссеры, и с недавнего времени мужа Шу Ци. Ремикс «Рожденного вором» Джона Ву с густой примесью всех частей «Миссия: невыполнима» получил ужасную прессу как на западе, так и в родном Гонконге: действительно когда у тебя есть Энди Лау, Шу Ци и Эрик Цан, можно попытаться сделать что-то калибра корейских «Воров» или, по крайней мере, не мешать отборным азиатским звездам вдоволь покуражиться в старушке Европе; но люди не могут ни написать смешную сцену, ни поставить качественные гоночки. Временами «Авантюристы» — это так плохо, что уже хорошо: отбывающий номер Жан Рено ловит стаканом паука и, насупившись, бормочет тому банальности; Шу Ци прикидывается винным критиком и обсуждает с Ша И, является ли цена показателем качества; Эрик Цан заливается фирменным гангстерским смехом. В общем, получить определенное удовольствие можно, но оно обязательно будет стыдным.
http://www.imdb.com/title/tt5866930/?ref_=nv_sr_1
В петербургском музее Эрарта проходит выставка абстрактной корейской живописи тансэкхва, посвященная 120-летию российско-корейских исследований в СПбГУ. Есть даже одна работа Ли Уфана, о котором я когда-то писал здесь подробнее в связи с посещением его музея в Пусане.
Прилагающийся искусствоведческий комментарий к экспозиции больше походит на благожелательную чепуху, чем попытку повышения инвестиционной стоимости, а потому воспринимается с улыбкой и без раздражения; в нем соседствуют, например такие фразы: «тансэкхва впитала в себя материальность минимализма, духовность концептуализма и корейскую культуру» и «наиболее известная работа «Медленно, одинаково» (кстати, классная — примечание моё, не искусствоведческое) не таит в себе глубокой мысли, но показывает, что создание изображения возможно и с помощью человеческого пальца в качестве инструмента». Впрочем, поиздеваться нельзя только над тем, кто ничего не делает, да и над ним, на самом деле, можно.
Монохромная абстрактная живопись — штука на любителя: в контексте как восприятия, так и интерпретации. По ощущениям дилетанта, ключевое отличие корейцев-семидесятников от классиков западного абстракционизма в том, что, в отличие от работ Малевича и Ротко, картины тансэкхва намеренно не провоцируют размышлений и дискуссий о том, что хотел сказать художник, они, напротив, молчат. Кажется, корейцы больше сосредоточены на творческом процессе, чем на его результате; создание картин может пониматься как каллиграфия — длительная медитативная практика, работа с самим с собой; а то, что итоговые результаты, как оказалось, можно капитализировать на рынке модерн арта — приятный бонус. Искусство, которое не планирует изменить мир, — хороший спутник для уставшего человека; к тому же «корейские» залы выставочного крыла музея — самые малолюдные.
https://www.erarta.com/ru/calendar/exhibitions/detail/f98fe4e6-a369-11e7-9195-8920284aa333/
Корейский патриотический блокбастер «Таксист», основанный на реальных событиях, оказался тем, что надо: очередным триумфальным выходом главного актера планеты Сон Кан Хо; развлекательным жанровым калейдоскопом и, пусть скудной, но пищей для размышлений о человеке и обществе. Фильм рассказывает о восстании в Кванджу, о котором я недавно писал в связи с книгой Хан Канг, с точки зрения обычного сеульского таксиста.
1980 год; в стране комендантский час; по телевизору рассказывают о проклятых коммунистах; на улицы периодически выползают попротестовать не желающие учиться студенты, чем осложняют и без того тяжелую дорожную обстановку. Отец-одиночка Ким с ухмылкой мелкого прохиндея водит такси под мультяшную музыку; дурачится с коллегами; души не чает в воинственной дочке и занимает на аренду у собственного арендодателя тайком от строгой жены последнего. Когда подворачивается возможность неплохо заработать, свозив какого-то иностранца на юг страны и обратно, Ким без раздумий уводит заказ у подготовленного коллеги. По пути, после серии удачных гэгов на тему языкового барьера, выясняется, что пассажир — немецкий журналист под прикрытием, следующий в Кванджу, где якобы происходят страшные события, о которых не знает никто ни в мире, ни в самой Корее за пределами города. Когда оказывается, что дороги на Кванджу перекрыты военными блокпостами, до Кима начинает доходить, что он влип в серьезную историю.
«Таксист» начинается как энергичная ретрокомедия, нечто среднее между «Приключениями Шурика» и «Берегись автомобиля», и Сон Кан Хо отрывается как король, прежде чем по сценарию погрустнеть и очеловечиться. События в Кванджу — стрельба по мирным жителям; необъяснимая военная жестокость — показаны прямо, жестко и нераздражающе слезовыжимательно. Отдельные отрезки прекрасно работают как триллер и экшн: саспенс, беготня, учащающийся пульс. Всё это вместе складывается в два часа семнадцать минут, которые пролетают незаметно, — конечно, при определенной наивности: исторический контекст упрощен; да и сама история похожа скорее на сказку, чем собственно на историю. Но фильм делает не правдоподобность, а так называемая магия.
Допускаю, что на степень восторженности впечатлений влияют обстоятельства просмотра; в моем случае — посреди тайфуна в полном зале гонконгского кинотеатра. Деликатные гонконгские зрители практически не смеялись над шутками, разве что вежливо хмыкали самым удачным, но тихонько и заразительно рыдали в подходящие моменты; все до единого досидели до конца титров, а, когда потянулись наконец на выход, начали вполголоса обсуждать, как мог бы выглядеть подобный фильм о событиях на площади Тяньаньмэнь.
http://www.imdb.com/title/tt6878038/?ref_=nv_sr_2
До 90-х годов прошлого века йокодзунами (великими чемпионами) становились исключительно японцы. Первыми пошатнули господство аборигенов гавайцы. Два 235-килограммовых великана Акэбоно и Мусасимару навели шороха в сумо, став 64 и 67 йокодзунами и выиграв на пару 23 турнира. Далее пришло время монголов, где очень популярна народная борьба, близкая по правилам к сумо. С начала 21 века долгое время йокодзунами становились лишь монголы: Асасёрю, Хакухо, Харумафудзи, Какурю практически монополизировали не только высшее звание в иерархии сумо, но и битвы за Кубок Императора.
На протяжении полутора десятилетий японским рикиси удалось выиграть всего лишь несколько турниров, в то время как монголы били рекорд за рекордом. Абсолютным рекордсменом сумо в настоящее время является действующий монгольский йокодзуна Хакухо (Белый Феникс), выигравший уже 39 турниров и одержавший 1050 побед на дохё!
Подобное положение дел не могло не сказываться на самочувствии многочисленных японских поклонников сумо; они долго ждали появления нового японского богатыря, который сможет наконец бросить вызов могуществу непобедимых монголов. И вот свершилось! В марте 2017 года японский озеки Ютака Хагивара, выступающий под псевдонимом (сиконой) Кисэносато стал-таки новым 72 йокодзуной ко всеобщему ликованию. И сумо разом вернуло себе второе место по популярности в стране, потеснив европейский футбол.
Помимо мощного десанта монголов, сегодня среди сэкитори есть болгары, грузины, бразилец, египтянин, кореец.
Оставили свой след в сумо и русские борцы. Пионером русского сумо был Анатолий Михаханов, выступающий и поныне под псевдонимом Аврора. Его боевой вес превышает 250 кг; это самый тяжелый из ныне действующих сумотори. Максимальный его результат – 3 лига, сейчас ему уже хорошо за 30, и он завершает выступления в 4 лиге Sandanme. Из-за колоссального веса Анатолий с трудом двигается и зачастую проигрывает юрким противникам, которые в 2 с лишним раза его легче.
Более успешно выступали осетины: братья Сослан и Батраз Борадзовы под сиконами Рохо и Хакурозан; а также Сослан Гаглоев (Ваканохо), обещавший вырасти в настоящую звезду. Уже в 18 лет Ваканохо стал самым молодым иностранцем-сэкитори в истории сумо. В 19 лет он попал в высшую лигу макуути. С 1958 года — введения шести басё в год — Ваканохо стал лишь двадцатым борцом высшего дивизиона младше 20 лет; из этих двадцати 17 достигли уровня санъяку, а семеро стали йокодзунами. В макуути Сослан не засмущался и быстро достиг уровня 1 маэгасира, последнего перед санъяку. Перед борцом раскрывались блестящие перспективы в сумо, но вмешалась судьба-злодейка. В 2008 году законопослушный японский прохожий подобрал на улице оброненный кем-то бумажник и отнес его в полицейский участок. Полиция установила владельца бумажника, им оказался молодой борец сумо Сослан Гаглоев. И всё бы ничего, но среди денег и документов в бумажнике нашлась одна-единственная сигарета с марихуаной, хранение которой в Японии считается весьма серьезным правонарушением. Припертый к стенке Ваканохо признался, что прикупил травку на дискотеке, и был с позором изгнан из Ассоциации сумо.
Увы, на этом злоключения российских сумоистов не закончились. Братья Борадзовы оказались в центре сомнительного допингового скандала до того, как это стало мэйнстримом: они также были обвинены в употреблении марихуаны и изгнаны из сумо. Братья бурно возмущались и клялись, что никогда в жизни не употребляли наркотиков, а их пробы были цинично подменены. Увы, японский суд после многолетних разбирательств не пошел на поводу у гайдзинов и не стал восстанавливать борцов в членах Ассоциации. Очевидные нарушения в процедуре допингового тестирования были проигнорированы, поскольку по японским законам Ассоциация сумо является не спортивной лигой, а общественной организацией, так что в CAS и WADA жаловаться было бесполезно.
Другой российских осетин, отметившийся в сумо, – Алан Габараев, выступавший под псевдонимом Алан. Алан исповедовал чистое силовое сумо, предпочитая борьбу на поясах. В какой-то период, изрядно подкормившись, он достиг 160 килограммов боевого веса и
«Ты сам и твоё» Хон Сан Су — противоположность «Вечером на пляже одна»: с виду маленький, неамбициозный фильм, отстраненный этюд; но структурно замороченный — сам чёрт ногу сломит: ложь, двойники, сны, мечты, хитрая хронология.
Чтобы как-то разобраться во всей этой чертовщине, Интернет советует рецензию Variety: обозреватель называет фильм абсурдистской аллегорией, поминает Бунюэля и предлагает не париться по поводу сюжетных перипетий, довольствуясь несложным выводом: в здоровых отношениях лучше пустить всё на самотёк, а не контролировать ближнего (в том числе, видимо, в здоровых отношениях зрителя с кинорежиссером). Увы, тяжело доверять человеку, который начинает рецензию со слов «Как минимум два доппельгангера героини пьют кофе и соджу и флиртуют с разными мужчинами», при том, что «Ты сам и твоё» — чуть ли не единственный фильм Хона, где в кадре соджу демонстративно не пьют — пьют макколи и пиво.
«Ты сам и твоё» — редкий фильм в защиту женского алкоголизма. Художник Ён Су узнает от своего старшего товарища из таких, у кого до всех есть дело, что его девушка Мин Чжун систематически бухает на стороне, а на днях даже ввязалась в баре в пьяную драку. Алкоголь — болезненная тема в отношениях пары; и какое-то время назад они договорились, что Мин Чжун будет накатывать только в присутствии бойфренда, а тот считать количество выпитого ей (норма = 2 пива и 5 рюмок соджу) — точнее так ситуацию видит Ён Су. Когда он приходит к Мин Чжун с обвинениями, та наотрез отказывается признаваться, что в одиночку ходит по барам. Всё кончается крайне реалистичной ссорой, смотреть которую физически неловко, и Мин Чжун хлопает дверью, предлагая взять паузу в отношениях. В этой паузе Ён Су страдает и мается, а Мин Чжун как ни в чем не бывало накидывается и флиртует со случайными режиссерами и писателями в одном и том же районном баре, где все знают всех, но, когда к ней подходит кто-то знакомый, представляется собственной сестрой-близняшкой. И чем дальше, тем больше начинаешь сомневаться, что у нее просто такая коммуникативная стратегия, а сцены расставлены в хронологической последовательности и в едином измерении.
В отличие от «Вечером на пляже одна», здесь нет лобового сюрреализма, но насколько же «Ты сам и твоё» более игривый и умозрительный. Да еще и с хэппи-эндом, только не факт, что он в конце этой истории.
Пьёт значит любит.
http://www.imdb.com/title/tt5907916/
По завершении церемонии подготовки к бою бойцы приседают друг напротив друга. Прежде чем броситься в бой, рикиси должен коснуться дохё двумя кулаками и дождаться аналогичного жеста от соперника. Судьи внимательно следят за соблюдением правил и вправе остановить бой в случае фальстарта. От стартового рывка (татиай) в сумо зависит очень многое, учитывая, что большая часть побед одерживается силовым теснением (йорикири) или силовыми толчками (осидаси). Для победы в сумо нужно вытеснить соперника за пределы соломенного круга или заставить его коснуться дохё любой частью тела, кроме ступни. Разрешены броски, толчки, подсечки и пощёчины. Запрещены удары кулаками и ногами, захваты за волосы, тычки пальцами в глаза, удушения, болевые приемы. Фактически, сумо – борьба на силу в её чистом виде. Весовых категорий в сумо нет, поэтому вес имеет особое значение. Рикиси много усилий уделяют набору веса, чему служит специальное питание (тянко) — похлебка из мяса, рыбы, риса, морепродуктов и овощей. Однако следует понимать, что с лишним весом уходит ловкость и быстрота, поэтому найти свою золотую середину – задача каждого бойца. Оптимальным на сегодня выглядит вес 150-170 кг, но бывают и очень тяжелые бойцы, хорошо за 200 кг. Иногда преуспевают в сумо и легковесы: один из ныне действующих йокодзун Харумафудзи не достигает и 130 кг, хотя как всякий великий чемпион уступает могучим соперникам крайне редко. Легковесом был и легендарный Волк Тиенофудзи, одна из икон сумо.
Схватка в сумо обычно длится несколько секунд, редко минуту-две. Сразу по окончании схватки судья (гёдзи) указывает своим веером (гумбэй) на сторону дохё, с которой стартовал победитель боя. Если боковые судьи не согласны с решением гёдзи, созывается совет судей (моноий), который обсуждает решение. Если моноий не приходит к общему решению, просматривается видеоповтор (в этом сумо куда продвинутей многих современных видов спорта). Если же и видео не способно определить победителя, например, когда оба бойца одновременно коснулись дохё, назначается повторная схватка (торинаоси). Ничьих в сумо не бывает, всегда в схватке есть победитель и проигравший. Наличие множества судей не исключает возможностей субъективного подхода к исходу боя. Существуют лазейки в правилах, позволяющие судьям внезапно поменять победителя. Так, по правилам сумо запрещен захват волос противника, собранных в самурайский пучок (магэ). Но во время бросков бойцы сплошь и рядом касаются затылка противника, и определить, был ли захват волос или боец лишь касался их открытой ладонью, могут только судьи.
Сумо – достаточно травматичный вид единоборств. Редкий боец на дохё не выступает перевязанным плотными бинтами. Но жесткие правила сумо беспощадны к травмированным. Невыход на дохё по любой причине наказывается поражением. Пропуск целого турнира – 7 или 15 поражений.
Чтобы стать профессиональным бойцом, сумотори должен быть принят в одну из школ сумо, так называемых комнат (хэя), каковых насчитывается 44. Число комнат и наставников строго лицензировано, лицензии передаются из рук в руки после смерти наставника или по достижении им пенсионного возраста. Поступив в комнату, сумотори, как правило, остается в ней до самого конца карьеры, лет 10-15, а то и больше. Переходы бойцов из комнаты в комнату крайне редки и случаются только при расформировании какой-либо из комнат. Комната – это не просто команда бойцов, это и помещение для тренировок и житья. Сумоисты действительно живут там же, где тренируются, спят среди своих соратников по комнате, полностью посвящая себя сумо. Сумотори четырех младших категорий не только живут и тренируются, но и выполняют работу по дому, готовят еду, стирают одежду, убирают, помогают во всем старшим по званию бойцам. Только бойцы, достигшие в своем развитии двух старших элитных категорий – сэкитори, получают серьезные поблажки. Они могут иметь своё жильё, выходить на улицу, питаться в ресторанах и даже жениться; но не вправе водить любые виды транспорта.
Все рикиси получают зарплату в зависимости от своего ранга в иерархии сумо. Лига делится на 6 дивизионов (категорий). Сэкитори по
Сейчас будет первый в истории Red Chamber гостевой выход: широко известный в закрытых кругах знаток японских единоборств В. любезно согласился рассказать, как устроено сумо. Вероятно, мы сделаем про сумо серию из 2-3 образовательных постов.
Читать полностью…
Другой самолетный фильм, «Властелина Шанхая» («Lord of Shanghai») Шервуда Ху, на земле стоит смотреть, только если есть особо веские причины. Это чудовищная адаптация китайского гангстерского романа о Шанхае 1905-1930 годов. Точнее половины этого романа: экранизация планировалась из двух частей — «Властелина Шанхая», снятого еще в 2014, но выпущенного только сейчас и трагически провалившегося в прокате, и второго фильма, который отложен до лучших времен и щедрых инвесторов.
Шанхай «Властелина Шанхая» — открыточная фотография Бунда и несколько картонных ретро-декораций, снятых в сериальной стилистике оператором «Криминального чтива» Анджеем Секулой. «Открытый город» контролируется несколькими триадами и ряжеными европейцами в военной форме, представленными анемичными имбецилами. Босс самой могущественной триады Чан, похожий на брата Запашного, является как справедливый лидер, к которому ходят советоваться по любому вопросу. Его ближайшие конфиденты — юркий и преданный убийца-полукровка и управляющая борделем в исполнении сильно переигрывающей Бай Лин. В бордель поступает неотесанная деревенская леди Кассия с большими ступнями, которая очаровывает Чана дерзостью и непосредственностью, принимает за него пулю во время совместного купания и становится его фавориткой (а также невольной причиной решения вырезать несколько конкурирующих триад в полном составе).
Тем временем в город прибывает одетый с иголочки революционер Хуан Пэйюй. Он заручается поддержкой властелина Шанхая Чана, а позже становится соучастником его смерти, новым лидером триады и любовником Кассии, которая, в свою очередь, внезапно делает оперную карьеру. Юркий полукровка остается при них и случайно оскорбляет сына жестокого генерала, и генерал решает истребить всех героев к чертовой бабушке.
«Властелин Шанхая», по задумке, несомненно, эпическая сага, но сделанная без всякого терпения или таланта. История Кассии — а это она подразумевается в названии фильма — тяжелая, сложно сочиненная конструкция, которая никуда не летит. Единственный забавный момент посреди балагана — сцена, где авторитет Чан и революционер Хуан по окончании перестрелки с недоброжелателями встречают в переулке агрессивного бородатого мужика, который предлагает им перейти к рукопашной, и гангстерское ретро на восемь минут превращается в уся с полетами на веревочках; видно, китайцы просто не смогли отказать себе в удовольствии.
http://www.imdb.com/title/tt5482570/?ref_=nv_sr_2
Восстание в Кванджу в мае 1980 – одна из главных трагедий современной корейской истории. Накануне Пак Чон Хи, диктатор, ответственный за корейское экономическое чудо, и отец президента Пак Кын Хе, недавно арестованной, был убит собственным главой ФСО, и власть в результате очередного переворота захватил соратник Пака генерал Чон Ду Хван. Он тут же ввел в стране военное положение и позакрывал университеты, прикрываясь борьбой с коммунистической угрозой, исходящей от внедрённых повсюду северо-корейских шпионов. Студенческие волнения начались в ряде мест, особенно на традиционно оппозиционном юге. В городе Кванджу к студентам присоединились рабочие, только-только объединившиеся в профсоюзы, – их волновали не столько свобода слова и передвижения, сколько драконовские условия работы, обратная сторона экономического роста. Гражданская активность пролетариата позволила властям окрестить протесты красной чумой и воспользоваться самыми жестокими методами подавления. Жителям Кванджу, шокированным использованием против них огнестрельного оружия, удалось добиться отступления армии из города. Но через несколько дней тысячи военных вернулись с приказом не жалеть никого.
Хан Канг, автор впечатляющей "Вегетарианки", которую я здесь рекламировал, родилась в Кванджу, но переехала в десятилетнем возрасте в окрестности Сеула. Дом, где она провела детство, продали родителям трёх сыновей, младшего из которых, Дон Хо, убили в мае 1980. Он и стал героем первой главы основанного на реальных событиях романа "Human Acts" (не знаю, как перевести: "Дела человека"? "Человеческий фактор"?), так или иначе связывающим всех остальных персонажей.
В привычном после "Вегетарианки" стиле Хан Канг начинает с натуралистичного описания трупов. Школьник Дон Хо ищет останки своего погибшего друга, которому не повезло, когда снайперы регулярной армии начали стрелять по безоружным демонстрантам. В процессе поисков он берётся помогать волонтерам, администрирующим сортировку и опознание жертв в школьном спортзале; потому оказывается в эпицентре событий, когда военные возвращаются в город. Текст написан от второго лица: "ты думаешь", "ты идёшь", "ты не боишься".
Вторая глава – от лица того самого друга, души мертвого мальчика, привязанной к обезображенному телу; последующие – от или о других участниках событий: редактора, заключённого, девушки с фабрики. Эпилог – от самой Хан Канг. Повествование прыгает в 1985, 1990, 2002, 2010, 2013, но всегда возвращается в 1980 – хронология сломана, как жизни всех причастных. Ни один герой, ни одна героиня – никто здесь не смог оправиться после событий в Кванджу.
Больше всего Хан Канг интересует особая жестокость, которую проявляли солдаты в 1980 и тюремщики после; жесткость, которая транслировалась и поощрялась командирами: жуткие пытки (естественно, отстранённо описанные во всех подробностях); циничные убийства безоружных женщин и детей. Хан Канг специально отмечает, что в этой жесткости, по ее мнению, нет ничего специфически корейского; это не единственный в своём роде случай, хоть и вопиющий; она вспоминает Камбоджу и Боснию, декларирует, что такова человеческая природа, независимо от национальности. После прочтения двух книг автора можно смело предполагать, что Хан Канг относится к людям не очень. Да, она делает оговорки: дескать, в Кванджу были и такие солдаты, кто стрелял в воздух, а не по детям. Но исключение, как мы понимаем...
Как художественное произведение "Human acts" слабее "Вегетарианки": и формально/стилистически, и как рассказанная история. Но, очевидно, что это очень личная вещь для Хан Канг; она полна холодной и отрефлексированной ненависти – так что не может встречаться с друзьями и уходит с публичных мероприятий при первой возможности. Интересно, чему она учит студентов в Сеульском Институте Искусств, где преподаёт creative writing.
Точное число жертв событий в Кванджу не известно до сих пор.
Финансового аналитика Тана (Шон Юэ) с биполярным расстройством выписывают из психиатрической клиники – мест не хватает, да и пора интегрироваться в общество, главное, не забывать принимать лекарство. Его забирает отец, простой водитель грузовика (Эрик Цан), и везёт в легендарную гонконгскую коммуналку, где делит с сыном скромное двухъярусное ложе. Мало того, что Тан, очевидно, нездоров, у него случаются вспышки гнева и депрессии; так ещё и семейная динамика сама по себе далека от идеальной. Несколько лет назад Тан в одиночку ухаживал за тяжело больной матерью с очень сложным характером – брат уехал заграницу, а отец, не выдержав, работать на материк. Положение дел ухудшалось, и в итоге произошёл несчастный случай, в результате которого мать умерла, а Тан оказался в психиатрической клинике.
Отец пытается примириться с Таном, а тот – снова зажить среди людей: устроиться на работу, восстановить отношения с другом и бывшей невестой, которой пришлось выплачивать его долги. Окружающие относятся к нему с возрастающей нетерпимостью и страхом, особенно когда он экспериментирует с отказом от лекарств. Невеста подалась в радикальное христианство, и не сразу скажешь, кто из них двоих более нормальный.
Дебютный полнометражный фильм Вон Чуня "Безумный мир" – редкая для Гонконга социально-гуманистическая драма на проблемную тему – и не на одну; молодые режиссёр и сценаристка (обоим меньше 30) хотят осветить все сразу: тяжёлые жилищные условия гонконгского рабочего класса; бесправное положение нелегальных мигрантов из материкового Китая; религиозное сектантство; безразличие и некомпетентность работников сферы здравоохранения. Но, в первую очередь, это кино о человеке с психическим расстройством; и даже не столько социальное, сколько семейное. Как реагировать, если твой ближний страдает таким образом, а ты совершенно не подготовлен?
Сюжетно фильм не безупречен, но его вытаскивают актёры: Шон Юэ в, несомненно, лучшей своей роли и великий Эрик Цан, который редко балует зрителя большими драматическими выходами – от этого фильма он тоже сначала отказался как от чрезмерно тяжелого и серьёзного; хотя и сразу обещал помочь с деньгами дебюту Вон Чуня, чья короткометражка его впечатлила.
Подкупает, что авторы не притворяются, что знают универсальный рецепт от психических болезней, и подчеркивают, что забота о людях с биполярным расстройством – длинная история с непредсказуемым финалом.
http://www.imdb.com/title/tt6041030/
Корейская писательница Крис Ли родилась в Сеуле и работает в столичном университете Ёнсе, но пишет на английском — она долго жила и училась в Англии и США. Её специализация — истории северокорейских беженцев, основанные на реальном опыте волонтерской работы у границы Китая с КНДР.
Прошлогодний дебютный роман Ли, прославившейся сборником рассказов «Дрейфующий дом», называется громко — «Как я стал(а) северным корейцем» (How I Became a North Korean). Он написан от лица трёх героев: северокорейцев Ён Чжу и Ян Ми и живущего в Калифорнии корейского китайца Дэнни.
Ён Чжу двадцать один. Он из семьи партийной элиты; его отец возглавляет Торговую Палату КНДР. Он учится в университете Пхеньяна, говорит на нескольких языках, смотрит запрещенные западные фильмы, рассчитывает продолжить обучение заграницей и не имеет ничего общего с голодающими сверстниками, которым не так повезло с потомками. Роман открывается сюрреалистической сценой банкета у Самого, на который приглашены родители Ён Чжу: гости в дублёнках и Ролексах; доставленные самолетом деликатесы со знаменитого токийского рыбного рынка Цукидзи; дискотечный шар под потолком. В результате вспышки внезапного гнева Дорогой Лидер собственной персоной, донельзя демонизированный, берет и прямо посреди вечеринки расстреливает отца Ён Чжу, члены семьи которого внезапно лишаются всех привилегий и становятся изгоями. Ён Чжу с матерью и младшей сестрой, опасаясь тюрьмы или чего похуже, бегут из Пхеньяна с целью пересечь границу с Китаем каким-нибудь нелегальным способом.
Ян Ми на несколько лет старше Ён Чжу и совсем другого социального статуса. Её отец умер от голода и переработки; мать тронулась умом. Предприимчивая Ян Ми ради выживания крутилась как могла, в основном, занимаясь подпольной торговлей. Забеременев, она понимает, что оставаться в Северной Корее нельзя, и, с тяжелым сердцем бросив мать, продает себя замуж безногому воцерковленному чосон-джоку — т.е. китайскому корейцу. Ян Ми надеется, что жених не заметит «изъяна» невесты, а, когда ребенок родится, примет его как своего.
Набожный Дэнни (на самом деле — Дэ Хан) учится в старшей школе в Калифорнии, где его злостно травят одноклассники. В Америку его семья переехала из Яньбянь-Корейского автономного округа Китая (ЯКАО), когда Дэнни исполнилось девять. Одновременно вялый и строгий отец воспринимает Дэнни как проблему; матери нет дома — она распространяет христианство в Китае и изменяет мужу с дьяконом. Американские страдания Дэнни поданы примерно с той же эмоциональной интенсивностью, что и северокорейских героев. Другими словами, ему очень плохо. И отчаявшийся отец сажает Дэнни на самолет до Яньцзи, где тот должен немного развеяться.
Структура романа очень проста; он состоит из четырех частей с говорящими названиями: «Пересечение»; «Граница»; «Безопасность»; «Свобода». Герои проходят через всевозможные страдания, типичные для беглецов из КНДР в районе реки Туманной. Китай не дает статус беженцев северным корейцам, воспринимает их как нелегальных мигрантов и депортирует обратно в случае ареста (где их ждут трудовые лагеря). Чосон-джоки, китайские корейцы, не считают граждан КНДР за людей, отказываются делиться с ними даже отбросами и используют их как бесплатную рабочую силу на фермах или в секс-индустрии.
Северная Корея в романе позиционируется как абсолютное зло, но не персонифицированное — за исключением Самого, который появляется лишь в самом начале. Здесь нет жестоких северокорейских пограничников или агентов. В то же время персонифицируется зло в свободных и сытых корейских китайцах и особенно в образе демонического миссионера Квона. Вообще, у писательницы Ли что-то личное с христианством: в романе большинство азиатских героев, чаще отрицательных, исповедует или даже пропагандирует религию; а добрая половина текста посвящена борьбе с догматизмом, а не борьбе с голодом.
Подписчики жалуются, что я пишу только про «жанровый трэш», и вопрошают, где же «серьезные фильмы». «Счастливый час» (Happy Hour) Рюсуке Хамагучи — как раз из «серьезных». Жаль, что его посмотрят немногие, просто потому что он длится пять часов семнадцать минут. Меж тем, «Счастливый час» — выдающаяся картина, которую критики сравнивают одновременно с «Out 1» Жака Риветта и сериалом «Секс в большом городе», как ни странно, с полным на то основанием.
Фильм рассказывает о четырех тридцатисемилетних подругах, которые живут в прибрежном городе Кобе, славящимся саке и говядиной. Акира — воинственная медсестра в разводе, нетерпимая к оплошностям окружающих. Сакурако — тихая, подавленная домохозяйка из классической японской семьи: вечно занятый муж-чиновник, контролирующая свекровь и сын-подросток. Фуми, себе на уме, администратор арт-пространства, замужем за хиппи-издателем, слишком тесно сотрудничающим с молодой симпатичной писательницей. Джун — темная лошадка, самая волевая из подруг, намеренная покончить с несчастливым браком с биологом Кохэем.
Хамагучи неторопливо погружает зрителей в повседневную жизнь каждой из своих героинь через сложносочиненную структуру сюжетных линий. Если судить исключительно по хронометражу, можно подумать, что перед нами так называемое «медленное кино», тяжелый артхаус с бесконечными планами. На самом деле, «Счастливый час» — это нечто противоположное: кино, с одной стороны, зрительское, моментами почти с телесериальной подачей; с другой стороны, разнообразное — от классической мелодрамы (с акцентом на «драму») до психоделического триллера (дискотека на костылях — территория линчевского саспенса). Ключевыми для композиции фильма являются без дураков грандиозные сцены нью-эйджевого тренинга и публичного чтения; проходящие в арт-пространстве Фуми, они показаны фактически в реальном времени, каждая минут по сорок, но смотрятся на одном дыхании.
Тренинг ведет загадочный артист Укаи, прославившийся тем, что после землятресения делал из строительного мусора на пляже балансирующие арт-объекты. На тренинге он учит посетителей искать точку равновесия тела, необычные пути коммуникации друг с другом, а также буквально слушать внутренние органы напарника по упражнениям. На протяжении фильма Унаи производит впечатление то внимательного гуру, то шарлатана, то опасного маньяка, то растерянного одиночества — если бы в Голливуде делали ремейки пятичасовых японских драм, Линклейтер без раздумий предложил бы эту роль Адаму Драйверу (у них даже схожая интонация голоса). После тренинга Унаи, все четыре подруги и другие посетители идут пропустить по стаканчику, и после долгих разговоров о трудной судьбе медсестер Джун неожиданно признается, что изменила мужу и собирается в суд, так как муж развод не дает. Признание, а также судебный процесс производит шоковый эффект на Акиру, Фуми и Сакурако, и каждая из них начинает переосмыслять собственную биографию.
Согласно приданиям, сценарий «Счастливого часа» писался в процессе изнурительных импровизаций с участием непрофессиональных актеров. Получившиеся диалоги парадоксальным образом выглядят умышленно и системно: львиная доля разговоров — чисто японские благодарности и извинения, из которых рождаются и крепнут демоны повседневности. Хамагучи энергично проверяет на прочность отношения каждого персонажа с каждым; кстати, отдельная заслуга автора — второстепенные герои, которые тоже выглядят как живые люди.
У каждой из четырех актрис, сыгравших главные роли, — только по одной строчке на imdb. Как минимум для двух из них — это дебют на большом экране.
Новый альбом японского «агрессивного фортепьянного трио» (как они сами себя называют) Re-Trick открывается вот такой штукой. Клип тоже ок.
https://www.youtube.com/watch?v=1oxDnD54jV4