9362
Пишу. В основном о книгах. Иногда — книги. Лучший способ сказать мне спасибо – купить мою книгу: https://www.ozon.ru/products/512079290/
«Кадавры» вышли уже, кажется, везде (кроме Лабиринта, который как-то очень всех подвел, включая меня, я оформлял там предзаказ). Книга уже доехала и до европейских магазинов. Например, ее со дня на день можно будет купить в латвийских книжных Polaris, на их сайте kniga.lv. Они еще доставляют по всей Европе, так что имейте в виду. Также «Кадавры» продаются на Azon.market, тоже с доставкой по Европе.
В России книгу можно купить на Озоне, в Бук24, на Вайлдберриз и в Читай-городе.
В Санкт-Петербурге она продается во «Все свободны» и «Подписных».
В электронном виде роман можно прочесть и прослушать в «Букмейте». Чуть позже он появится и на других площадках, я отдельно об этом напишу.
Спасибо вам всем!
Ира Рочева очень хорошая, благодаря ей в России проводились лучшие книжные события. Сейчас кину немного денег закрыть долг, и вас призываю задонатить, если есть возможность.
Читать полностью…
Сегодня, 22 марта, в Санкт-Петербурге состоится премьера спектакля Бориса Павловича «Риф». Честно скажу: когда мне год назад примерно написал незнакомый человек и сообщил, что Павлович хочет адаптировать мою книгу, я не поверил, думал — это точно пранк! Но оказалось нет, все серьезно. Кто бы мне сказал год назад, что такое будет — я бы решил, что сошел с ума. Но вроде нет, пока не сошел. Спектакль и правда есть, поставили его невероятно талантливые люди, словами не передать как я благодарен — и режиссеру, и актерам. Очень грущу, что не смогу на него попасть, но вы можете. Билеты, кстати, уже чуть ли не на месяц вперед раскуплены, но на вторую половину апреля все еще можно попасть, так что — вы знаете что делать: https://takoy-teatr.ru/
Читать полностью…
Декабрь — месяц Сергеев Карповых. Один Сергей Карпов, переводчик «Бесконечной шутки», «Иерусалима» и еще десятка книг, которые вы читали и любите, на днях сдал перевод «Распознаваний» Гэддиса. Сережа, ты машина! Восхищаюсь.
Другой Сергей Карпов, основатель Поле.Медиа, запустил подкаст «Что случилось с атомной мечтой», историю о моногородах, одиночестве и осмыслении тяжелого прошлого через искусство, частную и коллективную память. На днях вышел пятый эпизод, впечатляющая работа, рекомендую.
С новым годом!
8 декабря 2023 «Полка» потеряла свой дом: в здании на Большой Покровской, 48 произошел пожар.
Пострадали все книги, в субботу, 9 декабря их вывезли из помещения, в котором магазин находился больше 5 лет. Почитайте и посмотрите у товарища букиниста, как это было: в -25 вместе с еще одним нашим товарищем вчера они вывозили все книги.
Теперь мы ищем новое помещение. И нам очень нужна ваша помощь.
Можно оформить подписку на «Бусти» — https://boosty.to/polka
Помочь единоразово — https://www.donationalerts.com/r/polka_knig (или переводом, карта Сбербанка:
Номер 4276 4200 1931 3922
Александр Сергеевич Ш.).
«Полка» уже не книжный, а огромное сообщество. Мы хотим продолжить продавать прекрасные книги для вас.
За девять лет к нам присоединились более 45 000 читателей со всей России.
Сейчас важно сохранить то, что есть, и попробовать начать новую жизнь. Снова.
Прочитал новый комикс Виталия Терлецкого и Евгении Чащиной. Ну, потому что – как пройти мимо книги с названием «Гигантские муравьи Новосибирска»? История внутри простая и безумная одновременно. Есть главный герой Стас, блаженный такой персонаж, который постоянно на вечеринках загоняет друзьям байки о том, что в Новосибирске люди живут рядом с гигантскими муравьями, заводят их как домашних животных и ведут переговоры с живущей в лесу муравьиной маткой. Стас не прикалывается, он действительно в это верит. Когда у него спрашивают, как же так вышло, что никто никогда не видел фотографий гигантских муравьев, Стас загоняет про цензуру и «культуру неразглашения». Никто конечно же Стасу верит, в основном потому, что сам он никогда в Новосибирске не был. Друзья постоянно указывают ему на это, мол, как ты можешь говорить о вещах, которых не видел? Но это совершенно не мешает Стасу верить в гигантских муравьев.
В пересказе сюжет звучит как описание психического расстройства, и это, пожалуй, можно считать одним из прочтений. «Муравьи» в этом смысле история о ложной памяти. А еще – внезапно – о войне. Которая где-то там, но главный герой совершенно ее не замечает, он слишком увлечен своей личной конспирологией, игрой воображения, он как будто прячется в ней от реальности. Например, в одной из самых пронзительных сцен комикса Стас вместе с друзьями празднует Новый год, и все его друзья по очереди исчезают из квартиры, все они сообщают ему, что уезжают (или уже уехали) из страны. Стас же, кажется, настолько блаженный, что совершенно не может понять, что происходит и каждый раз искренне удивляется пропаже близких.
До этого я читал у Терлецкого другой комикс «Русские объединяются с крокодилами и нападают на Европу». Читать взялся, конечно, из-за интригующего названия. По сюжету – никогда не догадаетесь! – армия крокодилов объединяется с русским загаражным алкашом Олегом (его легко опознать по в шапке-ушанке). Олег раздает им приказы атаковать европейские столицы, и на вопросы крокодила: «А зачем мы на них нападаем?» неизменно отвечает «У меня дед воевал» и требует новой крови.
У меня в голове «Муравьи» и «Крокодилы» довольно неожиданно образовали своеобразную дилогию: Терлецкий как бы описывает два вида принятия неизбежного, столкновения с катастрофой, два типажа людей, обнаруживших себя в ситуации, когда государство от их имени начинает бомбить города: оба проваливаются в мир фантазий, только по-разному: Олег объединяется с крокодилами и дает выход самым своим кровожадным мечтам, в которых он – потомок победителей, а значит по определению не может ошибаться, Стас наоборот – отгораживается, замыкается и в своей голове замещает страшную реальность байками о муравьях. Оба героя по-своему смешны, омерзительны и, пожалуй, трагичны.
Я почти уверен, что сам автор никакой дилогии не имел в виду (формально комиксы никак не связаны – ни серией, ни рисовкой, а «Крокодилы» и вовсе вышли в 2019 году), но, тем не менее, теперь жду, что Терлецкий напишет дальше. Есть ощущение, что не хватает еще одного – или даже не одного – типажа, и из этих книг – включая будущую – вполне может сложиться трилогия.
Беслан. 19 лет. Оставлю тут ссылку на текст, который писал к пятнадцатой годовщине теракта.
Вот ссылка на канал "Минута в минуту", который прямо сейчас реконструирует события в школе номер один.
А еще – ссылка на книгу Ольги Алленовой, самый, наверно, важный и подробный текст об этом преступлении. О преступлении, в хвосте которого мы все до сих пор живем.
13 июня умер Кормак Маккарти. Я собрал, наконец, мысли и написал про него:
«1981 году Кормаку Маккарти было 48 лет, за плечами у него было четыре романа, премия Фолкнера и стипендия фонда Гуггенхайма, но жил он в маленькой комнате у друга в Ноксвилле. Бедность была его сознательным выбором, он никогда не стремился разбогатеть, а гранты и премии тратил на сбор информации для будущих романов. И в общем именно там, в Ноксвилле, в комнате без мебели, в 1981 году он узнал, что ему присудили еще один грант — Макартура, так называемую премию гениев, $236 тыс. Его кандидатуру рекомендовали Сол Беллоу и Роберт Пенн Уоррен. На тот момент тиражи первых четырех книг Маккарти не превышали 4-5 тыс. экземпляров, а его поклонников можно было пересчитать по пальцам: вся штука в том, что читали его в основном большие писатели, живые классики, и все они были его фанатами.
Такой вот парадокс — один из самых важных авторов своего времени десятилетиями жил где придется, за пределами внимания читателей и критиков.
Один из главных маккартиведов США, Эдвин Арнолд, вспоминал как в 1990-м предложил редактору Southern Quarterly Нилу Янгу посвятить следующий номер журнала Кормаку Маккарти.
„Отличная идея, — сказал Янг. — А кто это?“»
Целиком читать тут
Что сказать о последних новостях? По существу сказать нечего, остается только фиксировать реальность. Вот, фиксирую: позавчера российские войска обстреляли торговый центр в Херсоне, двадцать один человек погиб, все гражданские; через пару часов в канале Министерства обороны появилась картинка с взлетающей ракетой и надписью «Точно в цель!». А вчера задержали Евгению Беркович и Светлану Петрийчук, им вменяют «оправдание терроризма» за пьесу «Финист ясный сокол». Вижу в ленте стихотворение Беркович, хорошая иллюстрация к новостям.
То ли новостей перебрал,
То ли вина в обед,
Только ночью к Сергею пришёл его воевавший дед.
Сел на икеевскую табуретку, спиной заслоняя двор
За окном. У меня, говорит, к тебе,
Серёженька, разговор.
Не мог бы ты, дорогой мой, любимый внук,
Никогда, ничего не писать обо мне в фейсбук?
Ни в каком контексте, ни с буквой зэт, ни без буквы зэт,
Просто возьми и не делай этого, просит дед.
Никаких побед моим именем,
Вообще никаких побед.
Так же, он продолжает, я был бы рад,
Если бы ты не носил меня на парад,
Я прошу тебя очень, (и делает так рукой),
Мне не нужен полк,
Ни бессмертный, ни смертный, Серёженька, никакой.
Отпусти меня на покой, Серёжа,
Я заслужил покой.
Да, я знаю, что ты трудяга, умница, либерал,
Ты все это не выбирал,
Но ведь я-то тоже не выбирал!
Мы прожили жизнь,
Тяжёлую и одну.
Можно мы больше не будем
Иллюстрировать вам войну?
Мы уже всё, ребята,
Нас забрала земля.
Можно вы как-то сами.
Как-то уже с нуля.
Не нужна нам ни ваша гордость,
Ни ваш потаённый стыд.
Я прошу тебя, сделай так,
Чтоб я был наконец забыт.
Но ведь я забуду, как в Русском музее
Мы искали девятый вал,
Как я проснулся мокрый,
А ты меня одевал,
Как читали Пришвина,
Как искали в атласе полюса,
Как ты мне объяснял, почему на небе
Такая белая полоса
За любым самолётом,
Как подарил мне
Увеличительное стекло…
Ничего, отвечает дед,
Исчезая.
Тебе ведь и это не помогло.
Из последних новостей: переиздание «Центра тяжести» вышло на всех платформах. Роман заново отредактирован и пересобран. Бумажную — и великолепно изданную — книгу можно купить, например, на Озоне или в Читай-городе. Электронку и аудио — на Литресе.
Все ссылки внизу по кнопкам.
Спасибо всем, кто все еще тут. Пока не очень получается, но надеюсь все же найду в себе силы снова писать в канал.
Из последних новостей: где-то во Владивостоке есть книжный, в котором мои книги заворачивают в бумагу и пишут на них «иноагент». Кто бы мне сказал пять лет назад, что мое имя будет в новостях через запятую с Парфеновым и Улицкой, и в каком контексте.
В остальных магазинах, кажется, обложки пока не скрывают, но я уже ничему не удивлюсь. По «Центру тяжести» скоро будут хорошие новости, а «Ночную смену» все еще можно купить, например, на Озоне.
В медиа-иноагенте сегодня вышел мой небольшой текст про экранизацию The Last of Us, рассказываю там, как работают адаптации и разбираю немного пилотную серию.
Что еще?
331 день войны, Россия все еще бомбит Украину, случайные люди в соцсетях продолжают оправдывать убийства мирных жителей тем, что «Америка тоже бомбила Югославию», а в Москве тем временем полицейские задерживают людей, которые приносят цветы и игрушки к памятнику Лесе Украинке.
На днях из статьи на Mentalfloss узнал, что Сильвия Плат и Дэвид Фостер Уоллес лечились в одной психиатрической больнице — в McLean psychiatric hospital. И даже больше: именно Маклин послужил прототипом клиники, в которой лечилась Эстер Гринвуд в романе «Под стеклянным колпаком».
Меня, конечно, сразу осенило: это что же получается? Эннет Хаус из «Бесконечной шутки» и клиника из «Стеклянного колпака» — это одно и то же место! Красивое сближение, но нет. Друзья меня поправили, да и в статье об этом есть. Свой Эннет Хаус Уоллес списал с другого заведения под названием Гранада Хаус в штате Коннектикут.
Но самое поразительное, конечно, это полный список именитых пациентов клиники: там и Рэй Чарльз и Джон Нэш и Стивен Тайлер. Печально только, что ни Уоллесу, ни Плат, лечение в Маклине особо не помогло.
http://mentalfloss.com/article/48872/10-famous-residents-mclean-psychiatric-hospital
Алармизма пост.
Год назад я уже пересказывал здесь статью с «Атлантика» под названием «Неизбежность взлома», в которой помимо прочего была феерическая история о тостерах-зомби: /channel/Polyarinov/86
И вот на днях прочел в Нью-йоркере текст «Третья Мировая Война по ошибке» («World War Three, by Mistake»), в котором автор, Эрик Шлоссер, рассказывает, как в разных странах устроены системы запуска ядерных ракет.
Если совсем кратко: все очень плохо. Во время Холодной войны системы запуска были такими кривыми, что могли начать отсчет даже от перепада напряжения в сети. А 3 июня 1980 года одна из таких ложных тревог едва не привела к Апокалипсису. Потом выяснилось, что виной всему был битый микрочип стоимостью 46 центов.
Но это было тогда. Сейчас все тоже очень плохо, но по другим причинам. Шлоссер, например, взял интервью у экс министра обороны Великобритании и выяснил, что ради экономии военные ставят на свои подлодки Windows XP; т.е. пуск баллистических ракет у них привязан к морально устаревшей ОС, которую в Microsoft списали в утиль еще 2014-м году, официально предупредив пользователей о том, что система небезопасна. Просто подумайте: ваш личный ноутбук защищен от взлома лучше системы пуска баллистических ракет в подлодках в Атлантическом океане.
Или вот еще: в 2012-м году компьютерный червь Stuxnet проник в систему управления ядерными объектами в Иране, которая – сюрприз! – тоже работала на Windows. Червь украл данные и испортил сотню центрифуг, предназначенных для обогащения урана.
В России, как мы помним, что-то подобное случилось в прошлом году, когда вирус WannaCry атаковал сеть Министерства Обороны. Оказалось, что на некоторых компьютерах у наших вояк стоит пиратская версия Windows, которая просто не обновляется, а значит уязвима.
Это опять же к вопросу о хрупкости мира. У разработчиков софта есть такой термин «эффект Титаника»: чем больше система, тем сложнее найти и укрепить ее слабые места; и чем безопаснее эта система выглядит, тем страшнее последствия ее взлома.
Но главная проблема даже не в архитектуре систем безопасности, проблема в том, что ни одну систему нельзя защитить от идиотов на местах. И случай с «учениями» на Гавайях неделю назад – тому подтверждение. Ты можешь построить целую цифровую крепость, использовать самые современные разработки в области шифрования и защиты данных, но все это не имеет значения, если какой-нибудь дятел из министерства, чтобы не забыть пароль, запишет его на желтом стикере и повесит на монитор, а потом сфотографируется на фоне монитора для прессы.
Технологии и идиоты – они как тритий и дейтерий, их нельзя смешивать.
Если какой-то интеллект нас и уничтожит, то скорее низкий, чем искусственный.
Другой реальности у меня для вас нет.
Берегите себя.
https://www.newyorker.com/news/news-desk/world-war-three-by-mistake
Похоже, прошлым постом я опять оскорбил чувства верующих – на этот раз верующих в Майкла Крайтона. Серьезно, каждый раз удивляюсь, когда после публикации текста мне начинают писать разгневанные фанаты того или иного автора.
В итоге я узнал, что Крайтон-таки не забыт, но есть нюансы. Мне скинули пару статей о нем, в обеих пишут, что писатель был он так себе, а режиссер еще хуже. Он был богат на идеи, но очень беден в том, что касалось инструментария для их литературной обработки.
В The New York Times о нем отзываются так: «Как писатель он был кем-то вроде киборга, неустанно выдающего романы, похожие на тщательно спроектированные развлекательные системы». А Сэм Кашнер в Vanity Fair пишет, что Крайтон и в жизни вел себя как киборг – был крайне прагматичен и ко всему подходил «основательно», просчитывал и продумывал все заранее. Например, когда он решил стать писателем, то первым делом провел исследование рынка, чтобы понять, стоит ли браться и можно ли на этом заработать, и только потом начал писать. А еще у него была целая картотека для идей. Серьезно. Идеи в ней были размечены по алфавиту и по классам.
Собственно, это и по его книгам видно – там тоже все размечено и расчерчено.
Короче, я понял, что именно смущает меня в Крайтоне и в писателях вроде него. Его поклонники всегда напирают на то, что он невероятно умен, и это так – его эрудиции можно только позавидовать. Но, как мне кажется, в этом же его главная слабость. Так много ума, что для безумия не осталось места.
В конце концов, когда писатель даже свои идеи раскладывает в картотечных шкафчиках по алфавиту, довольно наивно ждать от его текстов каких-то неожиданных траекторий и вспышек эмоций. У таких авторов все научно обоснованно и подчинено строгим правилам, сюжет работает как часы, и тщательно смазанные маслом шестеренки-персонажи двигаются по своим невидимым сюжетным рельсам. И это тоже хорошо, я вполне понимаю, за что можно любить таких авторов – их удобно любить, ведь ты всегда знаешь, чего от них ждать.
Проблема в том, что если выбирать между умным писателем и безумным, - между Майклом Крайтоном и Филипом Диком, например, - я без малейших колебаний выберу безумного. И кислотная шизофрения «Убика» мне милее, чем все эти аккуратные икеевские типовые конструкции «Парка юрского периода» или «В ловушке времени». http://www.nytimes.com/2008/11/06/books/06appr.html
На днях слушал подкаст Imaginary Worlds, выпуск о том, как фантасты двадцатого века представляли себе интернет, где ошибались и где были правы. Автор взял интервью у писателей Джо Уолтона и Кори Доктороу, ближе к концу они вспомнили «Нейроманта», и Доктороу проговорился, мол, авторы киберпанк-романов может и критиковали капитализм, но сами при этом были не прочь продаться, и рассказал, как некая немецкая фирма по производству супов пообещала напечатать «Нейроманта» на немецком только если Гибсон вставит в книгу пару сцен, где герои обсуждают суп. И Гибсон согласился! В итоге в первом издании немецкого перевода была сцена, где Молли Миллионс говорит: «Окей, ребят, валим отсюда, но сначала, кто-нибудь хочет супа?» И у нее спрашивают: «А какой суп у тебя есть?» И она отвечает: «О, у нас куча видов: с чесноком, с курицей и лапшой, с томатным соусом, со вкусом чеддера!» И все такие: «Ух ты, класс, звучит вкусно!», а потом они до конца главы едят суп и только потом валят из пирамиды.
Это звучит как шутка, поэтому я попытался найти в сети пруфы, но тщетно. Тогда я написал автору подкаста, Эрику Молински. Он ответил, что тоже не может найти никаких доказательств и предложил написать самому Доктороу.
И да, я-таки написал Доктороу. Представился, эм, literary journalist from Russia, и спросил, о каком издательстве речь и не шутит ли он. Он ответил, был краток (см.скриншот выше), сослался на издательство Heyne verlag. И если все это не просто шпилька в адрес Гибсона, то выходит, что в 1990-м году в Германии действительно был опубликован «Нейромант» с зашитым в текст продактплейсментом.
Более весомых доказательств у меня нет, но история настолько чудная, что я не мог не рассказать.
Вот сам подкаст – историю про суп Доктороу рассказывает на 23 минуте:
https://www.imaginaryworldspodcast.org/imagining-the-internet.html
Получается, была на последней ЛитераТуле, поэтому, читая сегодня про суд над его организаторкой Ирой Рочевой, испытываю много разных чувств. Я хорошо помню, как в 2021-м ЛитераТулу отменили из-за некрасивых доносов, как беспрецедентно это тогда выглядело, и как «обыкновенно» это сейчас. Тем не менее, мне очень хочется, чтобы вы, прочитав этот пост, вычитали в нем не еще одну историю про несправедливость и беспредел, а историю одной из нас — девчонки, много лет делающей в России культуру вопреки всему, и оставшейся после этого еще и должной. Короче, вот тут история Иры Рочевой, и я прошу вас ей помочь. А вот тут, если не были сами на ЛитераТуле, можно посмотреть, какой это был масштаб крутости — разве ж могла я тогда знать, что больше этого феста не будет💔
Читать полностью…
Студия Толк запустила подкаст «Побочные эффекты», тру-крайм расследование о недавней трагедии в Узбекистане. В конце 2022 года в больницы стали поступать дети со страшными симптомами, никто не мог понять, что с ними происходит, и почему у них отказывают почки. Журналист Кирилл Букетов отправился на место и поговорил с врачами и родителями, расследование совершенно неожиданным образом привело его в маленькую страну на Западном побережье Африки.
Подкаст выходит эксклюзивно в Строках, а я его веду, подписаться и послушать можно тут:
https://mtsbooks.onelink.me/zdZb/effecttrailer
Ну что ж, кажется, уже можно сказать: на днях в типографию уехала моя новая книга «Кадавры». Выйдет в конце марта в издательстве «Inspiria».
Лучшую аннотацию к ней написала @knigagid, процитирую ее тут:
«Кадавры» — это постапокалиптическое роуд-муви. Двое героев — брат и сестра — едут на машине из Ростова-на-Дону в Пятигорск, чтобы исследовать мортальные аномалии. Сюжет разворачивается в условной реальности, в которой тридцать лет назад произошла катастрофа и по всей стране возникли кадавры, которые выглядят как мертвые дети. С ними ничего нельзя сделать, их не получается уничтожить, а на любое насильственное воздействие они реагируют солевыми выбросами, отравляющими природу. В результате некогда плодородные земли юга России превращаются в солончаки.
Герои нового романа Поляринова — родные люди, разделенные последствиями катастрофы и встретившиеся снова спустя много лет. Даша когда-то работала в институте, созданном для изучения кадавров, но была вынуждена уехать из страны после того, как исследования запретили, а ее начальницу посадили. Матвей отсидел за мошенничество, вышел по УДО, какое-то время служил по контракту, а после того как потерял семью, мотался туда-сюда, перебиваясь случайными заработками. Вернувшись, чтобы продолжить исследования, Даша нанимает брата водителем и проводником. Во время экспедиции они видят, как присутствие мертвых изменило жизнь живых, как живые привыкли делить пространство с мертвыми. И в этом плане, мертвецы, конечно же, лишь отчасти фантдопущение.
У наших дорогих друзей из Полки беда - сгорел их магазин, не все книги пережили это происшествие, а остаток книг пришлось срочно вывозить, так как помещение буквально осталось без крыши.
Мы с Pollen fanzine не можем остаться в стороне при виде таких потерь для книжной культуры в СНГ и поэтому выкладываем три совершенно новых иконических лота от Pollen press - "Плотницкую готику" Гэддиса, "Плюс" Макэлроя и "Потерянный альбом" Дары на благотворительный аукцион.
Стартовая цена комплекта - 10 000 рублей.
Аукцион действует до 10 декабря 22:00 по мск.
Отмечаться можно прямо под этим постом.
Все перечисленные деньги пойдут в поддержку Полка, в чем можно будет удостовериться напрямую у владельца легендарного магазина.
Берегите себя и свои полки!
upd. ставки принимаются как вконтакте, так и в тг.
«Почти два килограмма слов» снова есть в продаже, вышла допечатка, я внес в книгу правки и немного дописал эссе «Культура и трагедия». Кто искал, теперь можно купить:
Читать полностью…
Джон Максвелл Кутзее, «Осень в Петербурге» (The Master of Petersburg)
Ноябрь 1968 года, Федор Михайлович Достоевский возвращается в Петербург из Дрездена, чтобы похоронить своего пасынка Павла Исаева. Павел покончил с собой, сбросился с дроболитейной башни на Столярной набережной. От полицейского Федор Михайлович узнает, что сын его, похоже, состоял в банде революционера Нечаева и готовил убийства, в бумагах погибшего нашли список предполагаемых целей, а еще рукописи.
Так, если кратко, начинается роман Джона Максвелла Кутзее «Осень в Петербурге»: путешествие писателя сквозь сюжеты собственных романов.
Вообще, романы о Достоевском, если подумать, на удивление популярный жанр. Прозу о других классиках сочиняют как будто реже – потому что: а зачем? – но на территорию ФМД заходили и Гроссман, и Цыпкин (Леонид), и Пелевин, и даже, прости-господи, Акунин. Что ж, оно и понятно: в отличие от многих своих коллег, Достоевский был весьма фактурным персонажем, жил так, что нарочно не придумаешь – сделай его героем романа, и будет как минимум любопытно.
Примечательно при этом, что, кажется, лучше и живее всех о русском классике написал классик южноафриканский. Кутзее и сам мастер писать о потемках души, поэтому совершенно естественно, что именно он взялся реконструировать прозу автора «Идиота». Я неслучайно употребляю слово «реконструировать», «Осень в Петербурге» забирает у Достоевского не только имя, но и стиль, язык, его, если можно так выразиться, вайб. (На русский роман перевел Сергей Ильин, и перевод так хорош, что от текста иногда возникает почти сюрреалистичное ощущение, будто читаешь не перевод, а буквально «Бесов»). При этом роман Кутзее – не прямо стилизация, «Осень в Петербурге» настолько необычная в своем роде книжка, что назвать ее «стилизацией» было бы сильным упрощением. С одной стороны это явно роман Кутзее, такой же безысходный и болючий, как и прочие его вещи, например, «Бесчестье», с другой – Кутзее тут выступает как чревовещатель, он так выразительно работает с голосом другого автора, что иногда у текста появляется что-то вроде эха – и начинает казаться, будто слышишь, как два больших писателя говорят одновременно, из двух разных эпох.
В своем эссе «Достоевский Джозефа Франка» Дэвид Фостер Уоллес, пытаясь объяснить уникальность русского классика, подчеркивает то, как бедно по сравнению с книгами Достоевского выглядят все современные попытки написать большой роман. Никто, по мнению Уоллеса, как будто больше уже не может позволить себе быть таким же буйным, наглым, грубым, безжалостным и отчаянным – все это как будто осталось там, в «золотом веке», в до-модернистской эпохе.
Интересно, что сказал бы Уоллес, прочитай он Кутзее. Потому что Кутзее, кажется, своими книгами опровергает все, что Уоллес писал о современной ему литературе.
Да, «Осень в Петербурге» абсолютно постмодернистский роман, наполненный скрытыми (и не очень) цитатами: все герои выписаны и названы так, чтобы напоминать кого-то из романов Достоевского, все говорят большими философскими монологами, истерят, буянят и потрясают кулаками; тут даже есть глава, в конце которой писатель Достоевский, как Христос – Великого Инквизитора, целует террориста Нечаева.
В пересказе все это звучит как опостылевший уже постмодернизм, но штука в том, что, в отличие от многих современных авторов, Кутзее похож на Достоевского в главном – в своей доходящей иногда до предела жестокости. Жестокости, которая передается его героям, и которой он так легко заражает всех, в том числе читателя. И потому «Осень в Петербурге», пусть формально это и пастиш, производит тот же эффект, который, наверно, производили «Идиот» или «Бесы» в девятнадцатом веке – читаешь, и ощущение, будто автор залез тебе в голову и наводит там беспорядок.
Госдума приняла особенно людоедский закон про запрет трансгендерного перехода. Тоталитарная биополитика в чистом виде: ваши тела принадлежат государству.
Почитайте тексты Дани Туровского — про то, как трансгендерный переход делали в СССР (парадоксальным образом при Брежневе было лучше, чем теперь), и про то, каково вообще было трансгендерным людям жить в путинской России даже до всего этого.
И вот хорошее интервью Серого Фиолетового про последствия и обстоятельства этого закона — интервью противоречивое, но тем и интересное.
Так вышло, что два важнейших романа о России последних лет в самой России (пока) не изданы. Первым, на мой взгляд, был «Спрингфилд» Сергея Давыдова. Второй я дочитал только что — это «Моя любимая страна» Елены Костюченко. Роман Костюченко уже вышел на итальянском и, насколько я знаю, скоро выйдет еще на десятке языков, включая английский. Российского издателя пока нет, хотя, надеюсь, все сложится, и роман выйдет в бумаге, и его прочтут люди, для которых и о которых он написан. Потому что, ну, просто уму непостижимо сколько всего вместилось в эту книгу. «Моя любимая страна» — настоящая энциклопедия России последних двадцати лет, своего рода тревелог, путешествие, не только из Петербурга в Москву (такое тут тоже есть – на «Сапсане»), а по всей ее широте, из Беслана, где силовики винтят матерей погибших в теракте школьников, чтобы те не портили картинку для телеканалов, через ростовский морг, где женщина пытается забрать тело убитого на Донбассе мужа, через истории вымирающего народа нганасан, и активистов, расследующих сброс дизельного топлива под Норильском. Книга разбита на две тематические части: нечетные главы – автобиографические рассказы, о детстве, взрослении, о том, как Лена стала журналисткой; четные главы – ее репортажи для «Новой газеты».
Главы о жизни и репортажи поначалу собраны как будто весьма условно, но ближе к концу, на последних страницах Костюченко концептуально сводит их вместе, и становится ясно, что «Моя любимая страна» – не просто автофикшн, не просто сборник статей, это большая, цельная история о крушении иллюзий, Костюченко как бы заново взвешивает свои собственные тексты, свои слова и задается вопросом – так ли оно сильно на самом деле – слово?
«Может ли слово противостоять вооруженной тирании?
(нет)
Может ли слово остановить войну?
(нет)
Может ли слово спасти страну?
(нет)
Может ли слово спасти того, кто его произносит?
Меня оно спасло.
Но только меня».
Главу из книги можно прочесть feminist-anti-war-resistance/moia-liubimaia-strana-fraghmient-iz-knighi-ielieny-kostiuchienko">тут
Дочитал «Комнату Вагинова» Антона Секисова. Главный герой Сеня пишет биографию Вагинова и заселяется в коммуналку, в одной из комнат которой, по данным Сени, когда-то жил писатель. Сене хочется думать, что близость к месту гения как-то поможет ему в работе. «Комната Вагинова» – роман о магическом мышлении. В коммуналке живет несколько фактурных увальней, каждый из которых одержим суевериями и приметами. Особенно хороши главы, написанные от лица маньяка, который всюду видит знаки и знамения, он явно психически нездоров, и он убедил себя в том, что единственный способ спасти жизнь лучшему другу – это похитить и держать в заложниках его невесту. Секисову неплохо удается показать момент когда магическое мышление делает скачок и превращается в настоящую шизофрению.
Честно скажу, Вагинова я почти не читал и, полагаю, упустил большую часть отсылок и аллюзий, но даже без эффекта узнавания роман отлично работает, все эти потоки сознания больных людей немного напоминают фаулзовского «Коллекционера», только тут в центре сюжета не сам Клегг, а живущие в тесной квартире студенты и спившиеся поэты, которые так увлечены собой и своим неустроенным бытом, что умудряются не замечать серийного убийцу под боком.
Роман заканчивается довольно резко, скорее даже обрывается, как горячечный бред, но в эпилоге выруливает в неожиданную сторону: в финале «Комната Вагинова» оказывается историей о том, как легко банализировать чужое горе, а трагедию превратить в мемы, принты на футболке, в материал для тик-токов, веселых тредов и шуток в твиттере.
Хороший роман, в общем.
В Альпине открыли предзаказ на переиздание «Центра тяжести». В предисловии к переизданию Лёша написал, каким задумывался роман, и пересказал несколько новелл из первого черновика. Вы можете пройти по ссылке, открыть ознакомительный фрагмент и прочитать сами, или прочитать мой пересказ пересказа))
Короче, одна из них про мужиков из Оградогорска, которые случайно отрыли в земле какие-то трубы и решили спиздить, чо там по ним идет. Шёл как будто бы мазут, так что стали отапливаться им. По факту чёрная жижа оказалась веществом смерти, которое при сгорании выделяло токсичные пары и привело к странной мутации: из людей стали прорастать кладбищенские оградки, а на коже словно татуировки проявляться надписи с могильных плит. Или вот другая про антилопу с огромным ртом вместо головы, которая любила полакомиться человеческими лицами, а взамен давала золото, и люди шли, и добровольно лишались лица (хех).
Не знаю, каким бы получился роман, не откажись Поляринов от этих лютых идей, по-видимому более мрачный. Но я рада, что этого не произошло ни тогда, ни сейчас. Что после нежной альпиновской редактуры текст остался таким, каким я его когда-то полюбила: историей про людей, выросших в России 90-х, оказавшихся во взрослом возрасте зажатыми в тиски диктатуры, пытавшихся бороться с ней с помощью искусства и (прям как мы) проигравших.
Да! Посмотрите, какая классная обложка! Странно это говорить, но смотрите сейчас, потому что хз, покажут ли в книжных магазинах((
Есть такой парадокс: чтобы стать частью канона, его сначала нужно хорошенько пнуть, расшатать или нацарапать на нем что-нибудь неприличное. Писатели, которые сегодня смотрят на нас с портретов в кабинетах литературы, попали на эти портреты вовсе не потому, что «сохраняли традиции», как раз наоборот – они их нарушали.
«Герой нашего времени» и «Капитанская дочка» сегодня считаются классикой, но на момент публикации это были самые новаторские тексты своего времени.
Поэтому, мне кажется, лучший способ заглянуть в будущее литературы – это найти и изучить самые необычные романы последних лет.
Выбрал для "Крупы" несколько экспериментальных романов и авторов, на которых стоит обратить внимание: Эверетт, Макэлрой, Макинтош, Марксон и другие.
https://krupaspb.ru/zhurnal-piterbook/intervyu/aleksey-polyarinov-6-eksperimentalnyh-romanov.html
И еще о текстах и технологиях: у нас на «Пыльце» (у которой, кстати, и канал есть: @pollenfanzine ) недавно вышел перевод статьи Томаса Пинчона для The New York Times «Нормально ли быть луддитом?», где Сам рассказывает о происхождении термина «луддизм» и объясняет, чем, собственно, луддизм отличается от технофобии, и почему это не одно и то же.
«В 1779 году в одной деревушке где-то в графстве Лестершир, некто Нэд Лудд ворвался в дом и «в припадке безумной ярости» уничтожил две машины, используемые для вязания чулочно-носочных изделий. Молва об этом разошлась по округе. Вскоре каждый раз, когда ткацкий станок находили выведенным из строя в результате диверсии — а это продолжалось, согласно энциклопедии Britannica начиная примерно с 1710 года — люди отвечали крылатой фразой «Здесь, должно быть, побывал Лудд». К тому времени, как в 1812 году его имя было присвоено разрушителями ткацких машин, исторический Нэд Лудд был полностью поглощен более или менее саркастическим прозвищем «Король (или капитан) Лудд», и теперь он стал загадочной общеизвестной и черной байкой: нечеловеческим существом, бродящим в ночи по районам трикотажных фабрик Англии, и обладающим одним чудны́м бзиком: при виде ткацкого станка он сходит с ума и начинает его крушить.
Но важно помнить, что цель даже первоначального нападения 1779 года, равно как и многие машины времен промышленной революции, не была образцом новой технологии. Ткацкая машина появилась в 1589 году и, согласно преданию, она была изобретена преподобным Уильямом Ли из чистой гнусности. Якобы Ли был влюблен в молодую женщину, которая больше интересовалась своим вязанием, нежели его персоной. Он появлялся у неё дома. «Извините, преподобный, но я занята вязанием». «Что, опять?» Через какое-то время, будучи не в силах справиться с таким отторжением, Ли, не впадая в безумную ярость, как Нэд Лудд, но, предположим, логически и холодно всё взвесив, поклялся изобрести такой механизм, благодаря которому ручное вязание чулок и носков станет устаревшим. И ему это удалось. Согласно энциклопедии, ткацкая машина отвергнутого священника «была настолько совершенна в своей концепции, что продолжала оставаться единственным механическим средством вязания в течение сотен лет».
И дальше в том же духе. Целиком перевод – здесь: http://pollen-press.ru/2017/11/07/is-it-o-k-to-be-a-luddite/
А между тем роману «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» в январе исполняется 50 лет! В честь юбилея я пересмотрел обоих «Блейдраннеров», прочел биографию Филипа Дика и написал о его отношениях с «Франкенштейном» Мэри Шелли и тестом Тьюринга:
«Впервые в кабинете психотерапевта Филип Дик оказался в 14 лет. У мальчика начался переходный возраст, мать решила, что он ведет себя странно, и отвела его к специалисту. Дику так понравилось проходить личностные тесты, что их прохождение он превратил в игру, пытаясь обмануть систему, перехитрить вопросники. Эммануэль Каррер писал:
«... Фил научился обходить ловушки, которые скрывались за вопросами, а также угадывать, каких от него ждут ответов. Как ученик, доставший пособие для учителя, он знал, в какой клетке нужно поставить галочку в Личностном опроснике Вордсворта или в Миннесотском опроснике, чтобы получить нужный результат, какой рисунок в каком задании Роршаха следует отметить, чтобы вызвать замешательство специалистов. Он намеренно был то нормально нормальным, то нормально аномальным, то аномально аномальным, то (его гордость) аномально нормальным, и из-за разнообразия и постоянной смены симптомов его первый психоаналитик не выдержал и отказался работать с Диком«.
Спустя еще четверть века Дик прочел статью Алана Тьюринга «Вычислительные машины и разум», где описана процедура, с помощью которой можно доказать наличие сознания у машины. Для теста нужны два человека и компьютер. Экзаменатор задает вопросы, второй человек и компьютер по очереди отвечают. Вопросы могут быть самыми разными — от просьбы описать вкус черничного пирога до уравнений и математических формул. Цель экзаменатора — по скорости реакции определить, кто из двух анонимных ответчиков человек. Цель компьютера — обмануть экзаменатора. Идея так захватила писателя, что Дик решил сделать ее основой для романа".
https://daily.afisha.ru/brain/7875-ridli-skott-protiv-filipa-dika-chem-beguschiy-po-lezviyu-otlichaetsya-ot-romana/
Собирал материал для статьи и заметил, что людей ставит в тупик вопрос «кто написал роман "Парк юрского периода"?». Не все даже знают, что есть такая книга.
Вот интересно, всем более или менее известно, кто автор «Крестного отца», например, или «Молчания ягнят». Марио Пьюзо очень плохой писатель, но его помнят, а Майкла Крайтона — нет.
А между тем, друзья, Крайтон, — это такой Дэн Браун начала девяностых. Автор десятка сай-фай романов и технотриллеров. Создатель сериала «Скорая помощь», между прочим. Но при этом статья о нем в Википедии больше похожа на притчу о том, как избирательно работает забвение. Тот неловкий момент, когда у твоих книг на goodreads сотни тысяч читателей, но твое имя все равно приходится гуглить, чтобы вспомнить, что ты там написал, и кто же автор «Парка юрского периода».
Я пытался читать его романы, и это настолько похоже на код-да-винчи, что даже не по себе: он берет какую-нибудь волнующую всех прямо сейчас идею, например, клонирование, нанороботов, черные дыры etc., и создает вокруг нее нехитрый трехактовый сюжет, с вкраплениями копипасты из энциклопедий — про генную инженерию, квантовую физику или язык жестов, чтобы по классу «интеллектуальной прозы» проходило. Там даже не сюжет, а настоящая химическая формула бестселлера с прицелом на киносценарий: пара героев-типажей, пол кило диалогов, сетапы-пэйоффы по вкусу, взболтать, залить водой, дать отстояться.
Все это дело, как пена в лабораторной колбе, мнгонвенно поднимается на первую строчку списка бестселлеров от Нью-йорк таймс, — ну, потому что формула бестселлера работает безотказно, — по книге снимают фильм, чаще всего посредственный, но кого это волнует, ведь главные роли исполняют Дастин Хоффман, Шерон Стоун и Сэмюэль Джексон, а сам писатель получает миллионы долларов отчислений. Успех!
Затем проходит десять-двадцать лет, и вот — никто не может вспомнить имя автора «Парка юрского периода», хотя сам «Парк» недавно даже перезапустили. Крайтона помнят разве что гики и студенты киношколы, ну, потому что если ты учился на сценариста или режиссера, то ты уж точно проходил Спилберга и разбирал по кадрам сцену с тирексом и стаканом воды. Впрочем, среди студентов и гиков фанатов Крайтона тоже не найти. Слишком простой, чтобы быть культовым.
Как странно, правда? У него за плечами не только «Скорая помощь», но и еще целая куча проектов, — прямо скажем, нормально так наследил в поп-культуре. А вот поди ж ты — так и не смог победить забвение, стать знаковой фигурой, вроде Аарона Соркина или Чарли Кауфмана.
Тут есть какая-то горькая ирония: автор романа об оживших динозаврах сам очень быстро стал культурным ископаемым.
P.S. Лет через десять, полагаю, мы точно так же будем «вспоминать» про Дэна Брауна:
— Ну этот, помнишь, еще фильм был с Томом Хэнксом, они там по Лувру бегали от монаха-альбиноса и паззлы для третьеклассников разгадывали? Забыл, как его звали, ща вспомню, не подсказывай: Дэвид Блэйн? Барри Даун? Кристиан Грэй?
Кадзуо Исигуро вчера прочел свою Нобелевскую речь, а я нарисовал небольшую карту его творческого метода. Помимо прочего продолжаю настаивать, что у него еще и отличное чувство юмора:
https://gorky.media/context/kadzuo-isiguro-kak-priruchit-banalnost/
