127390
Обратная связь: @politkremli_bot Все строго конфиденциально.
#Прогноз
Росатом выходит в транспорт будущего: Battery Swap как основа нового экспортно-промышленного кластера
Переход от классических зарядных станций к системе быстрой замены аккумуляторов (Battery Swap) становится стратегическим вектором для ТВЭЛ — топливного дивизиона Росатома. Проект, предусматривающий строительство двух гигафабрик (Калининград и Новая Москва) на 50 тыс. аккумуляторных блоков в год, а также создание сети автоматизированных пунктов замены, формирует новую индустрию на стыке энергетики, логистики и автомобилестроения.
Технология позволяет заменить батарею за 2–4 минуты и ориентирована в первую очередь на коммерческий транспорт. Это не просто удобство, а сдвиг в логике владения — аккумуляторы перестают быть активом владельца, снижая капитальные затраты и упрощая модель эксплуатации.
Проект открывает три ключевых вектора роста:
— Импортозамещение и технологическая независимость. Аккумуляторы нового поколения, локализованные мощности, переработка отработанных литий-ионных батарей — это комплексная база для российской суверенной электромобильности.
— Экспортный потенциал. Battery Swap — ниша, слабо освоенная даже на глобальном рынке. Успешная стандартизация и производство в РФ могут превратить Росатом в поставщика решений для стран БРИКС+ и Юго-Восточной Азии — регионов, где массовая электрификация ещё впереди.
— Трансформация рынка труда и инвестиций. Развитие инфраструктуры и IT-сопровождения технологии создаёт десятки тысяч рабочих мест, активизирует сопутствующие отрасли (металлы, электроника, машиностроение) и формирует новый инвестиционный сегмент для частного и государственного капитала.
Переход к Battery Swap может ускорить структурную перестройку экономики, снизить логистические издержки, улучшить экологические показатели городов и открыть России выход на перспективный экспортный рынок высокотехнологичных решений в сфере мобильности.
При успешной стандартизации и государственной поддержке проект Росатома способен стать драйвером роста новой промышленной экосистемы, ускоряющей как внутрироссийскую модернизацию, так и экспортный прорыв в глобальный Юг. Это пример точечной технологической экспансии, где РФ может не догонять, а предвосхищать.
#Экспорт
Экспорт российских цветных металлов в Китай резко вырос за первые пять месяцев 2025 года: поставки алюминия — +56%, никеля — в два раза, меди — +66%. Формально это отражает восстановление логистики и разгрузку складских запасов, накопленных из-за железнодорожных заторов. Но по сути — это структурный сдвиг внешнеторговой модели в условиях ограничений со стороны Евросоюза, включая квоты на поставки алюминия до 2026 года.
Рост экспорта в КНР обеспечивает стабильность валютной выручки, но сопровождается усилением зависимости от одного ключевого потребителя. Металлургическая отрасль РФ переориентируется в монопрофильный экспортный режим, что повышает чувствительность к политико-экономической конъюнктуре в Азии.
Для баланса внешней торговли и сырьевой стратегии это означает два вызова: ограниченная диверсификация рынков и растущая потребность в расширении внутренних производственных цепочек с высоким уровнем переработки. Альтернатива — усиление логистической инфраструктуры в восточном направлении, включая морской экспорт и сопряжённую инфраструктуру переработки.
Рост экспорта в Китай на фоне западных ограничений — не просто частная коррекция маршрутов, а индикатор глубокой трансформации экспортного контура. В новых условиях конкурентоспособность определяется не только объёмами производства, но и степенью гибкости логистики и рыночной географии.
#Анализ
На фоне стабилизации рубля и сдерживания инфляции кредитный сектор сталкивается с новым тревожным индикатором — доля просроченных кредитов среди граждан превысила 5% впервые с 2020 года. Это не просто статистический всплеск: он интегрирован в контекст макрофинансовых изменений и отражает новую фазу адаптации населения к текущей экономической конфигурации.
Удержание ключевой ставки на уровне 20% стабилизирует инфляционные ожидания, но одновременно обостряет давление на платёжеспособность. Падение доступности заимствований при росте стоимости фондирования ведёт к сужению кредитной воронки: банки становятся избирательнее, заемщики — осторожнее, а просрочка концентрируется в наиболее уязвимых сегментах.
Рост доли невозвратов — это не только эффект высоких ставок, но и следствие изменения поведенческой модели домохозяйств. В 2021–2023 годах кредиты служили компенсатором падающих доходов, в 2024–2025 — индикатором попытки адаптации к инфляционному шоку. Теперь же начинается фаза «вынужденного отказа» — когда заёмные деньги теряют статус повседневного инструмента поддержки потребления.
Политически ситуация ставит перед государством стратегическую задачу: сохранить устойчивость розничного сегмента без размывания банковской дисциплины. Прямая дотированная эмиссия — риск. Поддержка наиболее уязвимых категорий — временное решение. Оптимальный путь — запуск программ реструктуризации с прицелом на долгосрочную платёжеспособность, а не краткосрочную статистику.
Таким образом, всплеск просрочки — это не кризис, а ранний сигнал о необходимости скорректировать баланс между монетарной жёсткостью и социальной стабильностью. Игнорировать его — значит допустить рост недовольства на уровне домохозяйств. Учесть — значит встроить реакцию в новую архитектуру социально-экономической политики.
#Бизнес #Налоги
До 1 июля индивидуальные предприниматели с доходом свыше 300 тыс рублей обязаны уплатить дополнительные страховые взносы — 1% от суммы превышения, но не более 277 571 ₽. Формально это элемент социальной защищённости, но по факту — индикатор перераспределительной нагрузки внутри малого бизнеса.
Для бюджета система предсказуема: при 3 млн активных ИП с доходами выше порога — это десятки миллиардов рублей ежегодных поступлений. Однако для бизнеса возникает поведенческая развилка: при доходах около 2–3 млн ₽ в год, рост налогового давления мотивирует оптимизировать структуру доходов или перейти в статус самозанятого. Возникает устойчивая граница «до 29 млн ₽» — как потолок упрощённой системы налогообложения и точка торможения масштабирования ИП-структур.
Дополнительный акцент — на территориальных различиях. Новые регионы освобождены от взносов до конца 2025 года, что фактически фиксирует их как налогово-преференциальную зону и усиливает модель субсидирования через снижение фискальной нагрузки.
Экономически это означает, что индивидуальные предприниматели становятся частью бюджетной стратегии — с управляемой нагрузкой, встроенной в систему макрофинансовой стабилизации.
Атаки на танкеры, связанные с маршрутами через российские порты, сигнализируют об изменении логики глобальной логистики. Риски, ранее классифицировавшиеся как форс-мажор, переходят в категорию системных, что уже влияет на структуру страхового и фрахтового рынка.
Рост премий по страхованию судов, проходящих через условно «опасные» зоны, увеличивает стоимость перевозки на 8–12% в зависимости от маршрута и объёма поставок. Это снижает конкурентоспособность не только поставщиков, но и трейдеров, работающих с российским сырьём, включая казахстанскую нефть.
Для судовладельцев это оборачивается ростом операционных издержек: проведение подводных инспекций, привлечение специализированной охраны и пересмотр маршрутов обхода. Трейдеры всё чаще закладывают потенциальные убытки в цену, что приводит к искажению рыночных котировок и удорожанию конечного продукта.
В краткосрочной перспективе это усиливает волатильность на рынке фрахта и стимулирует спрос на более защищённые транзитные направления. В долгосрочной — повышает барьеры входа и способствует регионализации торговых цепочек.
#Интеграция
Совещание по социально-экономическому состоянию новых регионов РФ демонстрирует системное закрепление их в структуре бюджетного перераспределения. Основной акцент — на формировании устойчивого фискального контура, обеспечивающего базовую управляемость вне зависимости от текущих экономических показателей субъектов.
Доля собственных доходов в бюджетах этих регионов остаётся критически низкой, при этом федеральные трансферты носят не компенсаторный, а конструктивный характер: речь идёт о финансировании функций воспроизводства — от жилищной инфраструктуры до занятости. Инвестиционные механизмы строятся вне рыночной логики — через госконтракты, корпорации развития, субсидируемую логистику. Это фиксирует институциональный статус регионов как пространств с повышенной управленческой чувствительностью и минимальной автономией.
Для бюджетной политики РФ это означает переход к новому формату постоянного дефицита в отдельных территориях, включённого в федеральную норму. Отказ от ожиданий краткосрочной экономической окупаемости формирует модель, в которой приоритетом становится политико-административная стабильность, а не возвратность вложений.
Долгосрочная интеграция новых регионов предполагает перераспределительную экономику, где бюджетные затраты выступают инструментом институционального контроля. Это усиливает нагрузку на систему межбюджетных отношений и требует пересмотра критериев эффективности господдержки в сторону управляемости, а не доходности.
Обходные маршруты, благодаря которым Россия продолжает экспортировать энергоресурсы, стали поводом для санкционной эскалации США — и одновременно ключом к её обходу. Предложенные 500 % пошлины против стран, сотрудничающих с РФ в энергетике, фиксируют тревогу Вашингтона: санкционный режим перестал быть универсальным барьером.
Вместо изоляции — рост параллельных структур. Расчёты в юанях, рупиях и дирхамах выходят на передний план, снижая долевую нагрузку доллара в торговле. Для России это не только вызов, но и подтверждение стратегической устойчивости: отказ от западных маршрутов перерастает в системный тренд, укрепляющий экономическую автономию.
Однако новая реальность требует больше, чем гибкости. РФ предстоит превратить текущую сеть обходов в устойчивую экосистему: с независимыми логистическими узлами, финтех-решениями и экспортом сложных продуктов. Санкционная плотность нарастает, но она же и выталкивает экономику к технологической диверсификации — при условии правильной настройки стратегических приоритетов.
#Прогноз
Недвижимость против экономики: исчезновение доступного жилья как индикатор деформации потребительского спроса
Рынок жилья выходит из фазы «всеобщей доступности» и входит в фазу ценового расслоения. Доля квартир стоимостью до 5 млн рублей упала до 63,1% по всей стране и до 5,5% в Москве. Средняя цена лота в столице — 15 млн ₽. Это не просто рост цен — это демонтаж массового сегмента недвижимости, который формировал потребительскую и социальную стабильность.
Экономические следствия:
— Сокращение потребительской базы. Жильё до 5 млн — базовая категория для низко- и среднедоходных домохозяйств. Исключение этих групп из рынка означает сворачивание ипотечного мультипликатора, снижение вторичного спроса, стагнацию в сопутствующих отраслях (мебель, техника, ремонт, логистика).
— Падение мобильности труда. Рост цен на жильё, особенно в агломерациях, демотивирует трудовую миграцию, что усиливает кадровый дефицит в строительстве, логистике, торговле и госуслугах. В регионах — замедление урбанизации и рост стагнации на периферии.
— Деформация ипотечной политики. При текущей ключевой ставке (20%) реальная ипотечная доступность ограничена — доля ежемесячного платежа превышает 60% дохода для семьи среднего класса. Без ценового «якоря» в сегменте до 5 млн говорить о развитии массового жилищного финансирования невозможно.
— Инвестиционное давление. В условиях высокой инфляции и ограниченного фондового рынка, элитная и малогабаритная недвижимость становятся инструментами капитализации. Это усиливает спекулятивную составляющую, выталкивая из рынка реальные потребности.
Стратегические сценарии (2025–2028):
— Инерционный разрыв. Цены продолжают рост, доля бюджетного жилья падает ниже 50% по стране. Вторичный рынок теряет ликвидность, ипотека становится узкоцелевой.
— Фискальная интервенция. Государство разрабатывает массовую программу строительства арендного жилья, субсидируемой ипотеки и кооперативных решений под ценовой потолок в 3–5 млн ₽. Запуск в 2026 году даст эффект к 2028.
— Социальная десегрегация. В случае отказа от интервенций, формируются два параллельных рынка: «доступное жильё» — в аренде от государства и крупных девелоперов; «приватная собственность» — как инструмент богатых.
Контроль над Шевченковским литиевым участком усиливает стратегические позиции России в конкуренции за критически важные ресурсы. Литий — ключевой элемент аккумуляторной и оборонной промышленности, и его глобальный дефицит лишь усиливается. Даже без немедленной разработки сам факт физического контроля повышает ресурсную капитализацию и укрепляет позиции в будущих торгово-технологических переговорах.
Экономическая эксплуатация пока ограничена: инфраструктура отсутствует, проект капиталоёмкий, геологические данные устаревшие. Однако наличие актива открывает пространство для опционной политики. При стабилизации условий возможен заход партнёров из стран БРИКС или ЕАЭС, где растёт интерес к редкоземельной базе.
Речь не об оперативной прибыли, а о включении России в длинную цепочку глобального перераспределения ресурсов. Это элемент стратегической диверсификации сырьевой базы и задел для альтернативной архитектуры поставок вне западных логистических и нормативных рамок.
Россия делает ставку на стратегическую экспансию в сегменте СПГ — с прицелом на утроение экспорта к 2030 году. Ключевой актив — терминал «Арктик СПГ‑2», который, несмотря на замедление с запуском, уже получил логистическую «подпитку» в виде специализированного флота. Мобилизация 13 судов с возможностью транспортировки по Севморпути формирует резерв гибкости, критически важный при волатильном внешнем спросе.
Смена управляющих структур указывает на выстраивание обходных маршрутов в обход западного комплаенса. Россия фактически тестирует новую модель экспортной автономии, где логистика и управление активами перераспределяются под санкционную архитектуру.
Инфраструктурная база СПГ остаётся в рабочем состоянии и демонстрирует высокую устойчивость. Это означает, что при любой нормализации внешнего спроса Россия окажется готова быстро нарастить экспорт — с минимальными потерями времени и рентабельности.
#Инвестиции
С 1 июля 2025 года в России запускается механизм социальных счетов и вкладов — новый элемент финансовой инфраструктуры, ориентированный на малообеспеченные слои населения. В основе инструмента — логика адресной поддержки и попытка адаптации банковской системы к высокому уровню ключевой ставки, сохраняя минимальную потребительскую устойчивость уязвимых категорий граждан.
Продукт доступен через платформу «Госуслуги», обслуживается в 13 системно значимых банках и позволяет разместить до 50 тыс. рублей под ставку не ниже 50% ключевой. Ставка фиксируется на фоне сохранения жесткой денежно-кредитной политики (ключевая — 20%, инфляция — около 9,6% годовых). Цель — частичная компенсация инфляционных потерь и стимулирование сбережений при одновременном ограничении рисков перетока в спекулятивные активы.
Политико-экономически мера позволяет:
— повысить прозрачность движения социальных выплат;
— встроить часть населения в формальный финансовый сектор;
— частично ограничить просадку потребительского спроса среди уязвимых групп;
— усилить контроль над бюджетным денежным обращением в условиях дефицитных бюджетов.
Лимиты и ограничения по числу счетов и суммам нацелены на сдерживание злоупотреблений и фокусировку на социальной функции, а не инвестиционной. Однако цифровые и региональные барьеры доступа (отсутствие цифровых навыков, ограниченность банковской инфраструктуры за пределами крупных центров) могут ограничить эффективность на раннем этапе.
Подписанное торговое соглашение между Китаем и США сигнализирует о попытке перезапустить стратегический баланс через призму прагматичных уступок. Экспорт редкоземельных металлов, ключевых для высокотехнологичного производства, становится не просто товаром, а инструментом геоэкономического регулирования. Устранение барьеров с обеих сторон фактически формирует рынок под условия политического соперничества, но с сохранением экономической взаимозависимости.
Для США это означает стабилизацию цепочек в чувствительных отраслях — от микроэлектроники до обороны. Для Китая — возможность частично снять давление на свои экспортные сектора и снизить риски изоляции. Оба игрока демонстрируют готовность к точечным компромиссам, не отменяя общей конфронтационной матрицы.
На глобальном уровне это создаёт прецедент: даже в условиях структурного соперничества экономическая логика способна временно вытеснить санкционный инстинкт. Вертикальные цепочки поставок, особенно в сфере критических ресурсов, становятся ареной новой гибридной дипломатии — когда товарная политика оформляется как элемент внешнеполитического торга.
Попытки Берлина ужесточить правила инвестконтроля в отношении газопровода «Северный поток — 2» — это не только правовой шаг, но и экономическое самоограничение. В условиях стагнации промышленности и резкого роста энергоиздержек, отказ от даже гипотетической возможности вернуть на рынок российский газ выглядит иррационально. Германия действует в логике политической солидарности, но в ущерб собственной производственной базе.
Существенная часть немецкой экономики, особенно энергоемкие сектора, продолжает работать в условиях дефицита дешёвого ресурса, тогда как конкуренты — от Китая до США — опираются на более выгодную энергетическую структуру. Снижение маржинальности, рост себестоимости и снижение экспортной активности — это уже не риски, а текущая реальность.
Позиция правительства Германии усиливает стратегическую асимметрию: отказ от компромиссов по газовому вопросу становится фактором деиндустриализации. В долгосрочной перспективе это ослабляет не только экономику, но и политическую субъектность страны в рамках ЕС.
Оборонный бюджет России в 13,5 трлн рублей (6,3% ВВП) обозначает не столько милитаризацию, сколько формулу устойчивости на фоне санкционной турбулентности. Он становится инструментом стабилизации через перераспределение госрасходов: поддержка оборонной промышленности обеспечивает занятость, загрузку предприятий и мультипликативный эффект на смежные отрасли. Это компенсирует частичную заморозку инвестиций в гражданские сектора.
Однако ключевой сигнал в другом — озвученная готовность к снижению военных расходов при изменении внешней среды указывает на маневренность курса. Это важный месседж для рынков и инвесторов: текущая нагрузка носит тактический характер и не исключает возврата к более сбалансированной модели в среднесрочной перспективе.
Одновременно контакты с США, включая восстановление межведомственных каналов и переговорные форматы, создают основу для управления рисками. На этом фоне оборонный бюджет превращается в неформальный индикатор: его динамика станет маркером как политической разрядки, так и потенциала для смягчения бюджетной политики и расширения внутреннего спроса.
Глобальная торговля вступает в новую фазу: пошлины становятся не просто инструментом защиты рынка, а средством политического принуждения. Предложение Трампа об установке до 45% тарифов на импорт из «нелояльных» стран сигнализирует об окончательном сдвиге от универсальных норм ВТО к двусторонней геоэкономике сделок. Торговля превращается в систему иерархической лояльности, где Вашингтон диктует условия, а каждый участник должен доказывать право на привилегии.
Экономическая архитектура размывается: ЕС сталкивается с угрозой потери экспортных преференций, особенно в автомобильной и химической промышленности. Китай, несмотря на сделку, рассматривается как стратегический соперник. Индия становится следующей целью – как рынок, контрбаланс и геополитический партнёр.
Для мировой экономики это означает рост транзакционных издержек, сжатие общих правил и переход к управляемым цепочкам поставок. В ответ — ускоренная институционализация альтернативных форматов (BRICS+, юань, цифровые валюты) и укрепление региональных блоков. Глобализация не исчезает — она переходит в фазу политизированной протекционистской фрагментации.
Мировая энергетика стоит перед вызовом двойного давления — растущего спроса и идеологически навязанных «зелёных» сценариев. Но данные говорят иное: к 2050 году потребление энергии вырастет вдвое, и без ископаемых источников мир не справится с этим ростом. Сегодня 81% мировой энергии по-прежнему дают уголь, нефть и газ — и эти цифры устойчивы.
Несмотря на многотриллионные инвестиции в возобновляемую энергетику, её доля в энергобалансе мира увеличилась всего на 4 п.п. за десятилетие. Это не прогресс, а подтверждение ограничений технологий. Развитие требует не отказа от традиционных источников, а разумной интеграции. Китай демонстрирует взвешенный подход — наращивает угольную генерацию, строит АЭС и при этом доминирует в производстве оборудования для ВИЭ. Россия также должна действовать исходя из своих интересов — как энергетической державы, а не подражателя чужим «переходам».
Попытки Запада — прежде всего евроатлантических лево-либералов — навязать глобальный энергопереход через «чистый ноль» фактически ведут к энергетическому регрессу. Это политическая повестка, а не экономическая необходимость. Плотность энергии у нефти, угля и газа в десятки раз выше, чем у солнца и ветра. Без плотного энергетического ядра невозможно обеспечить промышленность, урбанизацию, рост цифровой инфраструктуры. Особенно — в развивающихся странах, где население будет расти на миллиарды.
Россия, обладая крупнейшими запасами традиционных ресурсов и критическими компетенциями, не должна идти на поводу у чужих фантазий. Напротив — нужно усилить поддержку ТЭК, сократить налоговое давление, инвестировать в технологии переработки и синтетики. Именно ископаемая энергетика — при правильной модернизации — способна обеспечить устойчивость, экспорт, доходы и суверенитет. Не «зелёный» поворот, а энергетический реализм — вот, что требует времени.
Инициатива ограничить льготную семейную ипотеку регионом регистрации заемщика — шаг, направленный на выравнивание регионального спроса, но с рядом критических последствий. С одной стороны, она способна перераспределить финансовые потоки в пользу менее обеспеченных регионов, где субсидируемая ставка может стать реальным драйвером локального строительного сектора и удержания населения. Также это снижает инвестиционный перегрев в крупнейших агломерациях, где семейная ипотека зачастую превращается в спекулятивный актив.
С другой — ограничение межрегионального приобретения жилья снижает гибкость рынка труда и образовательную мобильность. Молодые специалисты и семьи, ориентированные на переезд в экономически активные центры, теряют возможность готовиться к миграции заранее. Это особенно критично для регионов-«доноров» трудовых ресурсов.
Оптимальной может стать дифференцированная модель: усиленная поддержка в «депрессивных» зонах за счёт снижения ставок, но с сохранением межрегиональной свободы для социально значимых категорий. Баланс между стимулом и гибкостью — ключ к устойчивости жилищной политики.
Россия медленно, но стабильно входит в состояние монетарной стагнации. Кредитная активность падает, а после повышения ключевой ставки до 21% портфель розничных кредитов сокращается на 0,2% в месяц. При этом ипотека, держащаяся исключительно на господдержке, лишь иллюзия стабильности — коммерческий рынок парализован, выдачи рухнули до минимума. И это не «плавная посадка», а управляемое сжатие экономики.
Центробанк по-прежнему делает ставку на инфляционный контроль, игнорируя, что кредит — это не роскошь, а кислородная подушка роста. Денежная масса не превышает 60% ВВП, в то время как необходимый уровень монетизации для восстановления цикла — не менее 70%. Сейчас же бизнесу и потребителю перекрыт доступ к ресурсам, а воспроизводство основных фондов откладывается «на потом».
Последствия ощутимы: автопром просел на 26,9%, мебель и стройматериалы — двузначный спад, промышленность — в фазе деинвестирования. Если денежная политика не будет скорректирована, страна рискует застрять в точке, где все базовые параметры ещё держатся, но энергия иссякает.
Экономика — это система перекачки ресурсов, не просто учётная запись. Когда перестают течь деньги, перестаёт двигаться всё. Политика жесткой ставки уже не нейтральна, она вредоносна. Пора снижать ключ до 8–10% и перезапускать внутренние механизмы роста. Иначе — это системный спад.
#Ключевая_ставка
Банк России допустил возможность снижения ключевой процентной ставки более чем на один процентный пункт уже на ближайшем заседании в июле. По словам заместителя председателя ЦБ Алексея Заботкина, решение будет зависеть от подтверждения устойчивой траектории инфляции к целевому уровню в 4% к 2026 году.
Фокус регулятора смещается: ключевым становится не текущий уровень инфляции, а согласованность всех макроиндикаторов — цен, кредитной активности, занятости и ожиданий. Это означает переход от реактивной к проактивной денежно-кредитной политике, где ставка становится не только инструментом стоимости денег, но и каналом формирования рыночных ожиданий.
Если макроэкономические параметры подтвердят охлаждение инфляционного давления, снижение ставки на 100–150 базисных пунктов станет не экстренной мерой, а началом структурного смягчения. Для экономики это означает удешевление корпоративного и ипотечного кредитования, снижение долговой нагрузки и усиление инвестиционной активности — особенно в отраслях с высокой капиталоёмкостью. Политика нормализации может стать стимулом для сбалансированного восстановления спроса без прямого бюджетного вмешательства.
#Финтех #Геополитика
Сербия рассматривает возможность подключения к российской платёжной системе «Мир». На первый взгляд — эпизод в международной повестке. Но по сути — кейс постепенной трансформации региональной платёжной инфраструктуры и политической переоценки финансового суверенитета.
На фоне сохраняющихся ограничений в расчётах через SWIFT, блокировок активов и давления на банки, национальные регуляторы в Европе всё чаще вынуждены выбирать между формальной интеграцией в западную платёжную архитектуру и обеспечением финансовой устойчивости при работе с Россией. Подключение к «Миру» позволяет снизить транзакционные риски, обеспечить расчёты с туристами и бизнесом из РФ, а также создать инфраструктурный задел для рублевых потоков.
Сербские власти подчёркивают, что решение будет приниматься внутренними институтами. Финтех становится не только сферой высоких технологий, но и индикатором политической субъектности. В условиях внешнего давления даже выбор процессинговой платформы превращается в элемент стратегического позиционирования.
Это укрепит экспорт финансовых решений, снизит издержки в трансграничной активности и усилит рубль как региональный расчётный инструмент. Система «Мир» при таком сценарии перестаёт быть внутренней альтернативой и становится внешнеполитическим активом.
#Внешэконом #Торговые_войны
Китай выстраивает устойчивую альтернативу доллароцентричной системе, используя импорт иранской нефти как полигон санкционной автономии. За внешне контрабандной схемой скрывается проработанная геоэкономическая стратегия, в которой каждый элемент — от логистики до финансов — служит снижению зависимости от Запада.
С 2018 года США сохраняют жёсткие санкции против нефтяного сектора Ирана. Однако, вопреки официальной изоляции, Исламская Республика последовательно наращивает экспорт: с минимальных 150 тыс. баррелей в сутки в 2020 году — до 1,65 млн б/с в 2024 году. Основным покупателем остается Китай, причем в теневой структуре поставок ключевую роль играют малые частные НПЗ — на них приходится 77% закупок.
Маршруты иранской нефти намеренно усложнены. Прямая доставка — лишь малая доля. Основной объем перегружается с судна на судно в Ближневосточном заливе и Малаккском проливе. В ход идут спуфинг, манипуляции с идентификаторами судов, поддельные маршруты, — всё с целью скрыть конечную точку поставки. Финансовая часть схемы также отделена от крупных структур: расчёты ведутся в юанях через мелкие китайские банки, находящиеся под вторичными санкциями. Это позволяет защитить системные банки КНР от давления США.
Кейс с Ираном иллюстрирует не только технологию обхода санкций, но и эволюцию нового класса международных экономических отношений, где расчёты, логистика и политика функционируют в параллельной системе координат. Китай тем самым обкатывает механизмы трансграничной торговли вне западного контроля — с прицелом на более широкое применение этих инструментов в постдолларовой архитектуре.
#Импортозамещение #IТ
Крупный бизнес в России фактически завершил переход на отечественные сервисы видеоконференцсвязи. Согласно исследованию TelecomDaily, в тройку лидеров вошли Iva MCU, TrueConf и «VK Звонки», тогда как доля зарубежных решений, включая Zoom и Skype, сократилась до символических 7%. Более половины опрошенных компаний заявляют, что даже в случае возвращения иностранных платформ, предпочтут остаться с российскими.
Этот сдвиг cимптом структурных изменений в корпоративной IТ-инфраструктуре. На фоне санкционного давления и роста значимости информационной безопасности, цифровой суверенитет становится не политической риторикой, а экономической практикой. В условиях санкций и геополитических ограничений, переход на отечественные ВКС-сервисы не только минимизирует внешние риски, но и снижает издержки за счёт локализации функций и поддержки.
Эксперты отрасли указывают на рост технологической зрелости решений: платформы уже обеспечивают полноценную интеграцию с корпоративными системами, поддержку ИИ-модулей и высокую производительность в мультиканальной среде. Это позволяет не просто заменить иностранные сервисы, но и улучшить внутренние процессы.
С точки зрения макроэкономики, рост отечественного сегмента ВКС-рынка — это более 5 млрд рублей дополнительного оборота за год, формирующего устойчивый спрос на разработку, техническую поддержку и телеком-инфраструктуру. По оценке TelecomDaily, в 2024 году российский рынок ВКС вырастет до 24,5 млрд рублей, что на 25% больше прошлогоднего уровня.
Таким образом, импортозамещение в ВКС-сегменте трансформируется в стратегическое импортовытеснение. Корпоративный сектор становится точкой роста отечественной цифровой индустрии, а конкуренция среди российских разработчиков стимулирует качественный скачок в функциональности и стабильности сервисов.
#Замороженные_активы
Заморозка российских активов, по словам Максима Орешкина — это не условный риск, а уже нанесённый удар по финансовой системе Запада. В I квартале Euroclear снизил доходность от обслуживания этих средств на 7,5%, что стало ощутимым проседанием привычного финансового потока .
Экономическая интерпретация этой ситуации требует внимательного подхода. С одной стороны, такие меры — сигнал недовольства и желание приостановить платежи в адрес России. С другой — это демонстрация уязвимости западных депозитариев и системы, ориентированной на стабильный доход от управления иностранными активами.
Для России это двойной выигрыш: заморозка стала триггером для ускорения диверсификации международных расчётов — развитие альтернативных расчётных систем и союзных финансовых инструментов приобретает практическую ценность. При этом Минфин и ЦБ получают политический и экономический кредит доверия: аргумент в пользу укрепления регионального финансового суверенитета, без отказа от глобальной роли рубля.
Ситуация также задаёт логичный вектор для отечественных инвесторов — переоценка рисков долгосрочного инвестирования за рубежом. Обратным эффектом может стать ускоренное накопление внутри страны, рост спроса на ликвидные инструменты и развитие внутреннего рынка капитала.
Запад допустил просчёт структуры своих финансовых потоков. Ответная реакция для РФ — сигнал мобилизоваться в диалоге с новыми финансовыми реальностями, превращая санкционный шок в возможность для экономической перестройки и укрепления суверенных механизмов расчётов.
#Анализ
Цены на газ в ЕС превысили €500 за тысячу кубов — впервые со времён пикового энергетического кризиса. По данным Евростата, с апреля 2021 года средняя стоимость выросла в 2,5 раза: с €206 до €523,5. При этом объём импорта газа в физическом выражении за эти годы упал на 8,5%.
Вместо энергетической зависимости от России — инфляционная привязка к СПГ. Евросоюз на фоне санкционной политики резко нарастил закупки сжиженного газа: с трети до почти половины всех объёмов импорта. Но новая логистика требует новых денег: средняя цена СПГ в апреле — €645 за тысячу кубов, тогда как трубопроводный стоил €417.
Всё это накладывается на растущую нагрузку на бюджеты стран ЕС и ухудшение условий для европейского промышленного капитала. Удорожание энергии начинает подтачивать конкурентоспособность и сжимать возможности для фискального маневра — особенно на фоне подготовки к электоральному сезону в ряде стран.
ЕС фактически переходит из режима «энергетической зависимости» в режим «инфляционного давления», где риски не сняты, а лишь переоформлены. Энергетическая диверсификация, реализованная в экстренном порядке, не дала главного — устойчивости. Европа платит не только деньгами, но и стратегическим контролем над ценой развития.
#Прогноз
Ставка как окно: возможен ли разворот к 15% уже к декабрю?
Текущая ключевая ставка в 20% становится критически высокой для капиталоемких отраслей — и одновременно мощным индикатором стратегической перестройки финансовой модели. Заявление главы РСПП Александра Шохина о вероятности снижения до 18% в сентябре и до 13–15% к концу года оформляет политико-экономический консенсус: рынок и бизнес больше не готовы жить в условиях стагнирующей ликвидности.
Цифры Минэкономразвития — ожидаемая инфляция 7–7,5% к декабрю — при прочих равных задают «разумный коридор» для ставки: 14–15% как максимум для сохранения инвестактивности.
Параметры говорят в пользу осеннего разворота:
— ЦБ стабилизировал валютный рынок;
— темпы дезинфляции идут выше ожиданий;
— промышленность демонстрирует ограниченный, но положительный отклик на смягчение финансовых условий.
Три сценария на второе полугодие:
— Умеренный оптимизм (базовый): снижение до 17% в сентябре, 15% к декабрю. Поддержка агропрома, логистики и обрабатывающего сектора. Рост спроса на внутренний госдолг (ОФЗ).
— Форсированное смягчение: ставка 13–14%, при инфляции 6,5–7%. Ускоренное оживление потребительского спроса, активизация проектов в инфраструктуре и импортозамещении.
— Риск-сценарий: геополитическая эскалация или сырьевой шок. ЦБ сохраняет 18–20%, смягчение откладывается. Рынок капитала продолжает «сидеть на заборе», бюджетная нагрузка растёт.
#Прогноз
Рынок труда на пороге коррекции: зарплаты против выручки (2025–2026)
16,5% российских компаний готовятся к снижению заработных плат в течение года — такие данные зафиксировал опрос «Актион Бухгалтерия». «Зарплатная гонка» последних трёх лет, вызванная кадровым дефицитом, уступает место режиму экономии. Это не разовая мера, а индикатор перехода к новой фазе корпоративной и экономической адаптации.
Для 41,4% компаний снижение зарплат — прямое следствие падения выручки. Высокая стоимость заимствований, замедление потребительского спроса и нагрузка на фонд оплаты труда делают текущее соотношение затрат и доходов неустойчивым.
27,6% респондентов указывают на рост автоматизации как инструмент замещения рабочих мест. Это структурный переход: от трудозатратных моделей — к капиталоёмким, от массового найма — к оптимизации процессов.
Наибольший удар придётся по линейному персоналу — 56,7% компаний сократят выплаты именно этой категории. В то же время, 36,5% планируют урезать и выплаты топ-менеджерам. Это говорит о масштабности корректировки.
Реальные доходы будут под давлением: при сохраняющейся инфляции и снижении номинальных выплат — потребительская активность неизбежно пойдёт вниз, особенно в низкодоходных и региональных кластерах.
Сценарии 2025–2026:
— Мягкая коррекция: выборочное снижение выплат и переход на гибкие формы занятости. Воздействие на спрос — локализованное.
— Локальное замедление: удар по трудоёмким отраслям и рост скрытой безработицы. Снижение темпов роста ВВП до 0,8 п.п.
— Фаза адаптации: массовый переход к автоматизации, усиление контрактной модели труда. Падение потребительской активности требует ответной политики через субсидии и госстимулы.
Экономика уходит от экстенсивного роста через зарплаты к режиму сдержанной эффективности. Для управления этим переходом потребуется тонкая настройка социальной политики и приоритетное внимание к региональным рискам.
#Анализ
Федеральный центр запускает масштабную налоговую реформу: по поручению президента, в ближайшие полгода правительство должно разработать механизм поэтапного перевода малого бизнеса на уплату НДС. В первую очередь речь идёт о снижении порога выручки по УСН (сейчас — 60 млн ₽), освобождающего от налога, и о полном выводе из упрощёнки торговых компаний.
Контекст — исчерпание накоплений Фонда национального благосостояния и резкое сокращение сырьевых доходов бюджета. В этих условиях НДС, как один из основных источников федеральных поступлений, становится приоритетным каналом наполнения казны.
Фискально — логика ясна. Институционально — реформу предстоит реализовать в непростых условиях: малый бизнес восстанавливается после шоков пандемии, высокой ключевой ставки и роста операционных затрат. Вывод торгового сектора из УСН без компенсационных механизмов грозит масштабным уходом в тень и сокращением деловой активности.
Для губернаторов это станет тестом на устойчивость региональных экономик. Повышение фискальной нагрузки может привести к просадке ИП-сектора, снижению занятости и росту социальной нагрузки на бюджеты субъектов.
Важно: реформа может стать точкой сбора новой модели «контрактного предпринимательства» — с пересмотром роли малого бизнеса, переходом к налоговой интеграции с цифровыми платформами и появлением унифицированных режимов налогообложения с пониженной ставкой НДС.
Речь идёт не просто о перераспределении налоговой нагрузки, а о запуске новой институциональной модели малого бизнеса. В ней ключевая задача — не только собрать больше налогов, но и встроить предпринимателей в цифровую и фискальную архитектуру государства.
#Рынок_труда
Наблюдаем перераспределение экономических стимулов внутри российского рынка труда. Согласно аналитике AMarkets, наиболее стремительный рост доходов демонстрируют логистика, сборочные цеха, строительные профессии и курьерские службы. Эта структура динамики указывает на оживление реального сектора и повышенную активность в цепочках поставок, критичных для устойчивости внутреннего спроса.
Формируется устойчивая тенденция: работодатели на местах адаптируются к дефициту трудовых ресурсов не только через автоматизацию, но и через конкуренцию за персонал. Речь идет о прямом давлении на фонд оплаты труда, что отражается в средних ожиданиях на уровне 154 тыс. рублей — почти вдвое выше официально размещаемых предложений на hh.ru.
Ситуация усугубляется общим сжатием доступной рабочей силы, низким уровнем безработицы и необходимостью переориентации внутреннего производства. Эти факторы в совокупности заставляют бизнес активнее вкладываться в человеческий капитал, а не в абстрактные HR-программы.
Такой сдвиг может играть роль внутреннего антикризисного механизма: рост доходов населения — ограниченный, но реальный — поддерживает розничный спрос и компенсирует замедление потребления в других сегментах. Однако без параллельного роста производительности труда и реинвестиций в модернизацию экономики это может перерасти в инфляционное давление и структурный перегрев.
По сути, текущая динамика в заработных платах — это лакмус внешнеэкономической адаптации. Сектор логистики и «ручного» труда чувствительнее всего реагирует на политические и инфраструктурные изменения, особенно в условиях снижения трансграничной мобильности капитала и рабочей силы.
Российская экономика вступает в период, когда традиционные представления о трудовом рынке требуют пересмотра: не только IТ или финансы, но и сборочные линии становятся центрами роста. Это требует от регулятора и бизнеса новых подходов к оценке трудозатрат и стимулов.
#Производство
По данным ЦМАКП, промышленное производство в мае увеличилось на 2,6 % к апрелю — формально сигнализируя об ускорении экономической активности. Однако при внимательном разборе выясняется: две трети прироста обеспечили «металлические изделия», ещё треть — цветная металлургия. Без этих сегментов общая динамика — минус 1,7 % к маю прошлого года. Таким образом, рост сосредоточен в узких секторах и пока не перерос в широкую устойчивую тенденцию.
Факторами стали госзаказ и корректировка по рабочим дням — май оказался «короче», и сезонная модель Росстата добавила +0,8 п.п. к динамике. Тем временем автопром показал спад на 5,2 %, стройматериалы — на 3,5 %, что может отражать замедление инвестиционной активности. Нефтедобыча и переработка стабилизировались, но на уровне начала года.
Выделяется рост в производстве летательных аппаратов (+16,9 %), что указывает на развитие высокотехнологичных отраслей. Однако его мультипликативный эффект ещё предстоит подтвердить.
Статистика демонстрирует сложное равновесие: с одной стороны, активность в точечных отраслях и адаптация к санкционным условиям; с другой — сохраняющаяся зависимость от административного стимулирования. Для выхода на устойчивую траекторию необходим переход от «пунктирных» всплесков к системной модернизации производства и логистики, особенно в сегментах потребительского и инвестиционного спроса.
#Ключевая_ставка #Инфляция
Вопрос о целесообразности ключевой ставки в 20% вновь вышел на повестку. Бывший премьер-министр РФ Сергей Степашин называет её избыточной для текущих экономических реалий — и сравнение с 1990-ми не в пользу действующей денежно-кредитной политики. Тогда ставка превышала 50%, но и инфляция была иной: под 1000%. Сегодня инфляция в пределах 9%, а ставка остаётся более чем в раза выше.
Центробанк, сохраняя жёсткий курс, намерен и дальше ограничивать потребление, замедляя инфляционные спирали. Однако формируется критическая конфигурация: ставка уже не борется с перегревом экономики — она его индуцирует, замораживая инвестиции и кредиты. По оценке ВТБ, объём накоплений россиян к концу 2025 года составит ₽70 трлн — почти в два раза больше федерального бюджета. При этом значительная часть бизнеса предпочитает сберегательную стратегию — не инвестирует, а размещает оборотку на депозитах.
Экономика входит в фазу стагнационного равновесия. Высокая ставка формально поддерживает курс рубля и замедляет инфляцию, но на практике тормозит деловую активность и потребление, которые должны стать источником роста. Снижение ставки сопряжено с рисками перегрева, но её сохранение на текущем уровне может обернуться инвестиционной паузой и недоинвестированностью отраслей.
Ключевой вопрос — не в параметрах ставки, а в модели её применения. Монетарные меры сами по себе не генерируют развитие — они лишь сопровождают его. Если не усилить их институциональными и инвестиционными мерами — экономика останется в ловушке предсказуемой инерции.