127390
Обратная связь: @politkremli_bot Все строго конфиденциально.
#Инфляция
В условиях затяжного давления на потребительские цены и повышенных инфляционных ожиданий, идея закрепления стоимости базовых продуктов приобретает всё более прагматичное измерение. Предложение о введении социально ориентированного ценового стандарта на продукты первой необходимости — не попытка вмешательства в рыночный механизм, а точечный инструмент стабилизации потребительской уверенности.
Сама по себе мера не решает проблему инфляции как структурного явления. Однако она способна временно демпфировать её влияние на уязвимые группы населения, в том числе на фоне сохраняющейся волатильности на рынках продовольственного сырья и сбоев в логистике. Уровень инфляции по продуктовой группе уже второй год подряд остаётся выше общей, что усиливает чувствительность спроса и политическую значимость ценовых колебаний.
Для экономики это означает необходимость баланса между регулируемым сегментом и рыночной динамикой. Закрепление цен может быть эффективным только при условии, что параллельно выстраивается контур компенсаций — от целевых субсидий производителям до льгот по логистике и тарифам на электроэнергию. В противном случае ценовой коридор может спровоцировать вымывание предложения и рост серых схем сбыта.
Политико-экономическая логика таких решений восходит к принципу гарантированной доступности. Внутренний спрос, особенно в низкомаржинальных секторах, напрямую зависит от предсказуемости условий потребления. Ценовой якорь — не только реакция на инфляцию, но и механизм поддержания доверия к курсу социальной ответственности.
#Анализ
Крипторынок впервые в истории преодолел рубеж $4 трлн. Причиной стал принятый в США закон о регулировании стейблкоинов — первый федеральный акт, формализующий оборот долларовых цифровых активов в рамках институционального контроля. Документ поддержан республиканским крылом и лично Дональдом Трампом, который делает ставку на легализацию децентрализованных финансов как один из векторов экономического возвращения США к глобальной инициативе.
Новая система надзора допускает два трека — через ФРС и через штаты. Это компромисс между монетарной централизацией и рыночной гибкостью. Стейблкоины, ранее находившиеся в «серой зоне», теперь получают статус частных цифровых суррогатов доллара, что усиливает их доверие у инвесторов и создаёт конкуренцию традиционной банковской инфраструктуре.
По оценке Citigroup, объём рынка стейблкоинов может вырасти до $3,7 трлн к 2030 году. Это означает, что США, фактически не выпустив цифровой доллар, уже экспортируют его функциональный аналог в виде регулируемых криптовалют, обеспеченных долларом. Новый виток долларизации идёт не через МВФ, а через API и DeFi-протоколы.
Для России это вызов и окно возможностей. Стратегия цифрового рубля нуждается в ответе на экспансию американских частных денег нового типа. Одновременно актуализируется вопрос наднациональных расчётных средств внутри БРИКС, где стейблкоины могут стать альтернативой SWIFT и долларовой ликвидности. Вопрос уже не в самой технологии, а в архитектуре будущих экономических союзов.
#IT #Импортозамещение
ERP-система для РФ: консорциум вместо с нуля
Вокруг создания отечественной системы управления ресурсами предприятия (ERP) формируется институциональная модель, где ставка делается не на единственного разработчика, а на кооперацию. По поручению главы правительства Михаила Мишустина, Минцифры и профильные комитеты к концу 2025 года должны изучить возможность создания консорциума разработчиков и заказчиков, способного обеспечить промышленное импортозамещение в критически важной цифровой инфраструктуре.
На практике это означает отказ от сценариев либо полного «копирования SAP», либо универсализации массовых решений под флагманскую нагрузку. Первый подход требует лет и миллиардов, второй — не выдерживает масштабов крупного производства и госсектора. Консорциум позволяет объединить существующие наработки, сфокусировавшись на адаптации и масштабируемости.
Ключевые кандидаты на роль ядра консорциума — системы «1С:Предприятие» и «Галактика». Однако позиция компании «1С» однозначна: вхождение в консорциум не требуется, поскольку продукт уже «успешно конкурирует» с иностранными аналогами. Это фактически закрывает возможность институционального сближения.
В свою очередь, «Галактика» сигнализирует о готовности интеграции с заказчиками. Компания заявляет о сотнях внедрений, преимущественно в промышленности и госсекторе, и предлагает поэтапную модель замещения SAP с использованием модульной архитектуры. С учётом того, что «Галактика» контролируется банком «Россия», ресурсная устойчивость проекта высока, а политическая легитимность — выше среднего.
Решение о консорциуме предполагает переход к российской ERP-архитектуре как экосистеме, а не единому продукту. Это — рациональный подход, учитывающий:
– институциональные связи разработчиков с критической инфраструктурой;
– сложность типовых сценариев автоматизации в госсекторе;
– необходимость не только разового импортозамещения, но и долгосрочной технологической независимости.
Ключевой вызов — не в наличии исходников, а в создании гибкой промышленной модели, где цифровой контур предприятия проектируется на базе совместных требований отраслей. Такая модель ближе к азиатскому типу цифрового суверенитета: сборка из компонентов, контроль архитектуры, координация через государство.
Атаки на российские танкеры фиксируют перелом в глобальной логистике: от санкционного регулирования — к тактике скрытого блокирования. Энергетический экспорт России сталкивается не с рыночным барьером, а с физическим разрушением инфраструктуры поставок. Это подрывает не только объёмы, но и доверие: к маршрутам, страховщикам, морским флотилиям.
Возникает новая формула давления: не запрет на торговлю, а создание условий, при которых она становится экономически и технически неустойчивой. Рост страховых издержек, сужение страхового покрытия, перераспределение фрахта — всё это удорожает логистику и снижает маржинальность поставок, даже при высоком спотовом спросе.
Экономическая устойчивость теперь требует собственной архитектуры морской безопасности, от автономной страховки до диверсифицированных маршрутов и защитной инфраструктуры. Иначе экспорт становится уязвим не к цене, а к маршруту.
#Ключевая_ставка
Сигналы к смягчению денежно-кредитной политики становятся всё более отчётливыми. По оценке аналитиков ЦБ может снизить ключевую ставку до 18% уже 25 июля, а в случае подтверждения дезинфляционных трендов — до 17%. Это будет второе снижение подряд после символического разворота в июне, когда ставка была скорректирована впервые за три года.
Формально аргументация укладывается в рамки мандата ЦБ: инфляция в годовом выражении по итогам июня приблизилась к целевым 4%, рубль сохраняет стабильность, а экономическая активность и рынок труда демонстрируют признаки остывания. Одновременно с этим снижается темп роста кредитования, в том числе розничного, что указывает на выход из фазы перегрева.
Однако текущая ставка — это не просто инструмент ценовой стабильности. Она всё ещё остаётся важным фактором поддержки курса и компенсации трансграничных ограничений. Поэтому логика снижения будет выстраиваться с одновременной подачей сигнала рынку о предельности дальнейшего смягчения в 2026–2028 гг. Такая стратегия должна сдержать всплеск ожиданий и избежать новой волны потребительской разгонки.
Ставка на уровне 17–18% сохраняет свою фискальную и структурную функцию. Для бюджета — это окно в рынок госдолга с высоким внутренним спросом. Для вкладчиков — возможность зафиксировать доходность в условиях снижающейся инфляции. Для бизнеса — сигнал к адаптации, но с оглядкой на регуляторный ритм.
Главная интрига не в масштабе снижения, а в сценарии будущего: продолжение мягкой линии при стабильных ценах или возврат к жёсткой политике в случае роста проинфляционных рисков осенью.
SWIFT перестаёт быть нейтральной инфраструктурой — он превращается в инструмент геополитического воздействия. Там, где раньше расчёты были вне политики, теперь сама возможность перевода становится предметом санкционного контроля.
В этих условиях малые экономики — как Грузия — начинают закладывать в архитектуру своей финансовой политики элементы отказоустойчивости. Интерес к CIPS — это не выбор между Западом и Китаем, а институциональный ответ на утрату доверия к универсальности систем, ранее считавшихся глобальными по умолчанию.
Когда расчётная логистика становится переменной внешнего давления, подключение к альтернативным каналам — это не протест и не интеграция. Это новый тип экономического суверенитета: не абсолютный, а распределённый. Не силовой, а расчётный.
#Инвестиции
Переход к пассивным инвестиционным стратегиям становится глобальным трендом, который отражает не только сдвиг в поведении инвесторов, но и трансформацию самой архитектуры финансовых рынков. Более $25 трлн активов в индексных фондах — это не просто альтернатива активному управлению, а институциональный сигнал: в условиях неопределённости и внешних шоков капитал выбирает устойчивость, предсказуемость и контроль над издержками.
На этом фоне Россия выстраивает собственную модель. С 2018 года индексные стратегии развиваются в локальной юрисдикции, но пока на ограниченной базе — как по широте инструментов, так и по количеству ликвидных эмитентов. Тем не менее, доля биржевых ПИФов среди фондов для неквалифицированных инвесторов достигла 24%, а приток в денежные и индексные стратегии становится все более выраженным. Это не просто выбор в пользу «круиз-контроля», а реакция на санкционную изоляцию и рыночную волатильность.
В условиях высокой ключевой ставки, инфляционной инерции и внешнего давления индексные стратегии способны играть роль институционального стабилизатора. Они снимают зависимость от валютных фондов, снижают нагрузку на инвесторов и позволяют формировать долгосрочные накопления внутри страны. В перспективе именно развитие внутренней индексной базы может стать шагом к формированию собственного «национального S&P 500», где не активность ради активности, а прозрачность, устойчивость и управляемый риск станут главными факторами доверия.
Решение перенаправить приоритетное финансирование из сельхозподдержки в сторону внешнеполитических целей фиксирует тектонический сдвиг в логике бюджетного планирования Евросоюза. Сельское хозяйство — не просто отрасль, а фундаментальный механизм сдерживания социальной турбулентности и обеспечения базового спроса. Ослабление этого контура на фоне растущих долгов домохозяйств и нестабильных ценовых ожиданий усиливает внутреннюю асимметрию.
Речь идёт не о разовом перераспределении, а о переформатировании принципа солидарности: от экономического баланса — к политико-идеологической лояльности. Украина в этой конфигурации становится не только получателем, но и катализатором институционального конфликта между производящим Югом и транзитным Центром.
Сценарно, ЕС входит в фазу потенциальной аграрной дестабилизации, где риск — не в урожайности, а в легитимности. Когда продовольственная инфраструктура превращается в переменную внешнего курса — это прямой вызов устойчивости союза как макроэкономической системы.
#Санкции #Геополитика
С 15 июля в Финляндии вступил в силу запрет на сделки с недвижимостью для граждан России и Беларуси. Формально решение закреплено постановлением Минобороны страны и объясняется соображениями безопасности. Но по сути речь идёт о расширении санкционной логики на сферу частной собственности — вне зависимости от профиля, резидентского статуса или целей владения.
Это не первый подобный кейс: аналогичные меры вводились в Канаде, странах Балтии, Австралии. Однако переход к постоянному исключению целых категорий граждан из доступа к правам собственности отражает глубокую трансформацию института частных вложений. Недвижимость — особенно приграничная или курортная — становится объектом не столько инвестиционного, сколько геополитического контроля.
Для российского частного капитала это очередной сигнал: старая модель внешних вложений более не работает. Ставка смещается в пользу стран с нейтральной или прагматичной юрисдикцией.
Финский прецедент встраивается в более широкий тренд, где капитал оценивает риски не только по доходности, но и по степени политической предвзятости. В условиях фрагментации глобальной экономики именно устойчивость правового режима, а не его происхождение, становится главным фактором инвестиционного доверия.
Попытка криминализовать финансовую инфраструктуру на новых территориях — это не правовая инициатива, а попытка переопределить экономическую норму через геополитику. Финансовые институты, исполняющие базовые функции (расчёты, обслуживание бюджета, денежное обращение), становятся объектом правового давления не за действия, а за сам факт функционирования в новой юрисдикционной рамке.
Такая конструкция запускает опасный прецедент: любые формы экономической интеграции могут трактоваться как «насильственные» при смене суверенитета. Это сдвигает саму архитектуру международного финансового права в зону политической целесообразности. Механизм МУС теряет роль арбитра, а приобретая роль спойлера — с прямыми последствиями для конфигурации замороженных активов, доступа к SWIFT и отношениям с глобальными платёжными системами.
На уровне глобального капитала это сигнал: нейтральной инфраструктуры больше не существует. Даже базовая банковская деятельность может быть ретроспективно интерпретирована как компонент "недопустимого управления". Возникает новая модель давления: санкции через право, финансы через обвинение, суверенитет через транзакцию.
Американская тарифная политика превращается в антирекламу собственного инвестиционного пространства. Новые пошлины против Бразилии — не просто шаг против экспорта, а сигнал для глобальных рынков: доступ к экономике США всё чаще сопровождается геополитическими условиями, а не только стандартами конкуренции. В этих условиях крупнейшие страны Глобального Юга начинают ускоренно выстраивать альтернативные логистические и финансово-инвестиционные маршруты — без привязки к Вашингтону.
Переориентация Бразилии на БРИКС+ не символический жест, а стратегическая корректировка: США больше не могут предложить предсказуемые условия торговли и доступа к капиталу. Зависимость от американского рынка становится риском, а не активом. Одновременно БРИКС формирует не только товарные коридоры, но и производственные экосистемы — со своей логистикой, расчётными механизмами и технико-экономическим регулированием.
#Золотовалютный_резерв
По данным Банка России, стоимость золотых активов в международных резервах страны достигла нового исторического максимума — $249 млрд. Рост произошёл на фоне удорожания драгметаллов на глобальном рынке, а также с учётом переоценки активов в валютной структуре резерва. Указанная цифра стала самой высокой с начала учёта показателя.
Фиксация подобного уровня — не просто следствие конъюнктуры, а индикатор глубокой корректировки резервной политики в условиях санкционного давления. Золото — единственный компонент резерва, полностью находящийся под национальным контролем: вне внешних юрисдикций, клирингов и SWIFT. Его увеличение в структуре ЗВР — логичное продолжение стратегии экономического суверенитета, где ключевую роль играет физическая защищённость актива и его универсальный статус эквивалента стоимости.
Однако золотой компонент — не просто защитный буфер. Потенциал золота как инструмента расчётов, залогов и регионального обмена ещё не реализован в полной мере. На следующем этапе актуальна задача инфраструктурной обвязки — от наднациональных клирингов до развития внутренних механизмов мобилизации золота как капитала. В условиях растущей фрагментации мировой валютной системы именно золото может стать базовым элементом многополярной резервной логики — с меньшей зависимостью от политизированных валют и контролируемых платёжных систем.
#Авиастроение
Государственное финансирование отраслей с высокой капиталоёмкостью приобретает особую значимость в условиях ограниченного доступа к внешнему рынку технологий, капитала и компетенций. Авиастроение — один из немногих секторов, где масштабные вложения могут задать траекторию технологической автономии. Однако эффективность таких инвестиций определяется не суммой, а способностью встроить продукт в воспроизводимую экономическую модель.
Программа поддержки авиастроения на 765 млрд ₽ до 2030 года рассматривается как часть адаптационной стратегии в условиях санкционного давления. Запреты на поставку критических компонентов, ограничения в части логистики и технического обслуживания сформировали дефицит не только в оборудовании, но и в предсказуемости поставок. Ответная мера — концентрация ресурсов на создании замещающих решений с максимальной локализацией.
Однако производственная замена не тождественна функциональной. Суверенитет в технологическом цикле достигается не наличием образца, а устойчивостью его производства, обслуживания и воспроизводства. Локализация отдельных элементов (двигателей, бортовой электроники) — важный шаг, но без формирования инфраструктуры жизненного цикла — от инженерных школ до сервисных мощностей — это остаётся точечным эффектом.
Важный вызов — формирование стабильного внутреннего спроса. В условиях ограниченного экспорта и неопределённости с зарубежной сертификацией продукция должна быть встроена в национальные лизинговые и логистические контуры. Без заказной модели со стороны авиакомпаний и привязки к долгосрочным перевозочным программам создаётся риск недозагрузки производственных мощностей.
Текущая архитектура программы отражает необходимость форсированной индустриализации. Но без перехода к платформенной логике — с экспортной стратегией, контрактной привязкой и институциональной поддержкой сервисных и инженерных связей — остаётся угроза замыкания отрасли внутри проекта с ограниченным мультипликатором.
Финансирование суверенных секторов в условиях внешнего давления — это не просто защита, а инструмент перестройки контуров роста. Но чтобы избежать эффекта «инвестиционной капсулы», требуется интеграция производственных решений в рыночные и институциональные механизмы — с горизонтом не в 3–5 лет, а в поколенческую траекторию отрасли.
#Анализ
Разрыв в зарплатах по регионам и отраслям продолжает оставаться одной из ключевых черт российской экономики, на пересечении географии, отраслевой специфики и федеральной инвестиционной логики. В добывающей отрасли зарплаты варьируются от 445 тыс. рублей на Сахалине до 110 тыс. в Свердловской области. Это не статистическая аномалия, а отражение реальной структуры экономики.
Там, где условия труда сопряжены с вахтовыми методами, арктической логистикой и шельфовой добычей, действует повышающий коэффициент, надбавки и конкуренция за трудовые ресурсы. Южные и центральные регионы, напротив, опираются на стабильные трудовые резервы и более плотную экономику, где длинный рубль не является инструментом привлечения.
Диспропорции усиливаются структурными сдвигами: на Сахалине работают международные консорциумы, а в Свердловской области доминируют отечественные компании с более сдержанной финансовой политикой. В добавление — разная стоимость жизни: высокая номинальная зарплата в отдалённом регионе не всегда означает больший уровень покупательной способности.
Факторы дисбаланса частично зафиксированы на уровне госуправления. Высокие зарплаты в научной, оборонной и добывающей сферах отражают текущие приоритеты — технологический суверенитет, модернизация ОПК и закрепление специалистов в ключевых отраслях.
В этом контексте важно понимать: речь не о выравнивании по формуле, а о переходе к новой архитектуре экономики высоких зарплат. Указ Президента о фокусе на росте доходов отражает именно эту повестку — не формальное сокращение разрыва, а построение экономики, в которой высокие доходы обеспечены сложностью, результативностью и эффективностью рабочих мест.
С точки зрения трендов, значимого сближения зарплат ожидать не стоит: региональная дифференциация, скорее всего, усилится за счёт разной глубины вовлечённости в оборонно-промышленные и инфраструктурные проекты. Но это и есть индикатор наращивания точек экономической специализации. Управление этим процессом уже переходит от выравнивания — к точечной поддержке и стимулированию производительности в стратегических секторах.
#Инвестиции
Ухудшение ликвидности на рынках мировых государственных облигаций стало одним из ключевых сигналов системных дисбалансов в глобальной финансовой архитектуре. За последние месяцы индекс ликвидности удвоился, достигнув худших значений не только за постпандемийный период, но и по сравнению с уровнем мирового финансового кризиса 2008 года.
Причины — структурные. Рост глобальных процентных ставок сделал обслуживание долга дороже, а бюджетные дефициты крупнейших экономик нарастают. Центробанки по-прежнему удерживают крупные пакеты госбумаг на балансах, снижая их доступность в свободном обороте.
Спрос на госдолг сдвигается: институциональные инвесторы переориентируются на сырьевые и валютные активы, золото, альтернативные инструменты и долги развивающихся рынков. Это снижает статус гособлигаций как «абсолютной ликвидности» и увеличивает волатильность.
Такое перераспределение указывает на начало новой фазы — смещения глобального финансового центра тяжести от единых рынков к региональным платформам. Для стран Глобального Юга и России это окно возможностей для усиления национальных механизмов долгового размещения и альтернативной капитализации.
Неучастие Баку в последнем заседании Экономического совета СНГ отображает корректировку стратегического фокуса. Азербайджан, имеющий избыточный платёжный баланс и растущую логистическую ценность, уже не рассматривает СНГ как зону приоритетной экономической связности. Институциональная инерция больше не компенсирует отсутствие механизмов проектной реализации и взаимных обязательств.
В условиях, когда национальные интересы всё больше обслуживаются через гибридные форматы — от двусторонней энергетической синхронизации до многосторонней инфраструктурной сборки в рамках тюркского пояса — участие в малорезультативных интеграционных советах теряет инвестиционный смысл.
Формирующийся региональный ландшафт не отрицает СНГ, но обходит его: именно как структуру, неспособную превратить политическую преемственность в экономическую плотность.
На фоне обсуждений конфискации российских активов в Euroclear становится ясно: Евросоюз рискует не репутацией, а своей базовой функциональностью как финансовой системы. Всё больше аналитиков фиксируют тревожный сдвиг — Европа подменяет принципы управления капиталом стратегической импульсивностью.
Попытка легализовать экспроприацию резидентных резервов — это не «исключение», а пробой фундаментальной конструкции: депонированный капитал становится зависим от политической конфигурации. Это разрушает саму архитектуру доверия, на которой держались десятилетия европейского финансового доминирования.
Инфраструктура, созданная для обслуживания глобального обращения, теперь используется как рычаг давления. А это значит: система перестаёт быть универсальной. Отсюда — цепочка последствий: отток пассивного капитала, переориентация суверенных фондов, отказ от евро как якоря. В попытке продемонстрировать решимость, ЕС рискует вскрыть главное: его модель не выдерживает собственных эксцессов.
#Прогноз
Несмотря на частичную доступность оплаты по QR-коду для клиентов российских банков в Турции, полноценный и массовый запуск этого механизма пока откладывается. В некоторых регионах — например, в туристической Анталье — платежи уже работают, но их масштаб ограничен и нестабилен. Ситуация указывает не столько на разрыв, сколько на этап адаптации расчетной инфраструктуры в условиях повышенной чувствительности со стороны принимающей стороны.
Финансовые взаимодействия между РФ и Турцией развиваются в сложном контексте: при сохраняющейся политической прагматике и экономической взаимозависимости Анкара, тем не менее, действует в рамках гибкого баланса между интересами Востока и Запада. Это отражается на платежных решениях, особенно тех, что прямо или косвенно связаны с санкционно-чувствительными российскими финансовыми структурами.
Тем не менее спрос на QR-расчеты сохраняется высоким. Российские туристы формируют устойчивый платежеспособный поток — в 2024 году Турцию посетили около 6 млн граждан РФ. Это стимулирует обе стороны к поиску обходных и технически нейтральных решений. По информации отраслевых источников, уже осенью возможно восстановление полнофункциональной архитектуры QR-оплаты — через локальные шлюзы, финтех-партнеров и адаптированные мобильные интерфейсы.
Параллельно эта ситуация демонстрирует зрелость российской платежной экосистемы: развитие МИР, собственных цифровых интерфейсов, внутренняя трансформация эквайринга — всё это позволяет создавать экспортируемые решения, потенциально способные расширяться на дружественные рынки.
Прогноз на 2025–2026 гг.:
— Базовый сценарий: с октября–ноября 2025 года восстановление QR-расчетов через турецких партнёров на локальном уровне, с последующим масштабированием в формате пилотных кластеров. Объём операций — $200–300 млн в год.
— Расширенный сценарий: формирование к 2026 году устойчивого решения для всей сети турецких туристических операторов и отельного бизнеса с опорой на многоуровневую интеграцию финтехов и маркетплейсов.
— Макроэкономический эффект: снижение зависимости от валютных конвертаций, рост транзакционной прозрачности, а также усиление технологической самостоятельности РФ в сфере трансграничных платежей.
Переход к полноценным QR-платежам за рубежом — не только вопрос потребительского удобства, но и часть долгосрочной стратегии формирования суверенной финансовой архитектуры России в условиях новой геоэкономики.
#Нефть
В глава «Роснефти» Игорь Сечин обратился к вице-премьеру Александру Новаку с предложением расширить пределы отклонения биржевых цен от индикативных значений, при которых сохраняются демпферные выплаты. По бензину — с 10% до 20%, по дизельному топливу — с 20% до 30%. Минфин, в свою очередь, предлагает более мягкую корректировку — на 5 п. п.
Суть демпфера — в компенсациях переработчикам при продаже топлива на внутренний рынок по менее выгодным, чем экспортные, ценам. Но если биржевые котировки превышают установленные законом уровни (60 450 руб. за тонну по бензину АИ-92 и 57 200 руб. по дизелю) более чем на 10% и 20% соответственно, выплаты прекращаются. Это рисковая граница, за которой производители теряют стимул обеспечивать внутренний рынок.
С начала года биржевые цены выросли: бензин — на 20,8%, дизель — на 4,7%. На 17 июля АИ-92 торговался по 65 184 руб./т, АИ-95 — 73 833 руб./т, дизель — 57 379 руб./т. То есть бензин почти на пределе, дизель — уже близко к отсечке. Это создаёт для компаний риск полной потери субсидий.
Возможный запрет экспорта бензина, обсуждаемый на август, может частично стабилизировать предложение на внутреннем рынке. Однако без реформы самого демпфера рынок продолжит колебаться между административным управлением и волатильностью. Экономически оправданная корректировка предельных уровней — не просто спор о процентах, а инструмент сохранения внутренней топливной стабильности при растущем давлении на бюджеты отрасли и государства.
#Налоги
На фоне замедления экономической динамики и ограниченного потенциала нефтегазовых поступлений вопрос внутренней доходной базы выходит на передний план. Заявление главы бюджетного комитета Совета Федерации Анатолия Артамонова о необходимости пересмотра налоговых льгот и сжатия теневого сектора — сигнал к началу системной перенастройки бюджетной архитектуры.
Политика широких налоговых послаблений, доминировавшая с начала 2010-х, достигла предела масштабируемости. Объём льгот приближается к трети федерального бюджета, при этом значительная часть механизмов не создаёт инвестиционного мультипликатора, а фиксирует статус-кво. Новый подход — адресная и отраслевая настройка: льготы не отменяются как инструмент, но их использование становится функционально обоснованным и публично проверяемым.
Критической становится тема «серой занятости» — по оценкам, оборот неформальных зарплат превышает ₽10 трлн. В условиях растущей нагрузки на систему обязательных социальных трансфертов и пенсионного обеспечения, игнорирование этой зоны — уже не просто экономический, а институциональный риск. Ужесточение контроля, цифровизация отчётности и выравнивание условий найма — это не только попытка закрыть фискальный разрыв, но и восстановление горизонтального доверия внутри системы.
Россия входит в фазу перераспределительной модернизации. Прежняя модель, опиравшаяся на ресурсный экспорт, больше не обеспечивает финансовой устойчивости. На смену ей приходит внутренняя налоговая конструкция, где каждая льгота, каждый механизм вычета и каждая серая зона рассматриваются как элемент управляемого бюджетного баланса. Вопрос теперь не в ужесточении, а в том, насколько чётко будут соблюдены принципы предсказуемости, пропорциональности и отраслевого диалога.
#Экспорт #АПК
Производители минеральных удобрений в России демонстрируют образцовый сценарий адаптации к внешнему санкционному давлению, сочетающий отраслевую автономность с экспансионной стратегией. Несмотря на эмбарго ЕС, сектор не только не просел в экспортных объёмах, но и нарастил внешние поставки в ключевых направлениях, переориентировавшись на геоэкономические центры роста — прежде всего страны БРИКС. Уже к 2030 году ожидается увеличение доли России на мировом рынке удобрений с 20 до 25%. Это не просто компенсация западных ограничений, а переформатирование глобальной сырьевой логистики в сторону альтернативного экономического центра.
Резкий рост поставок в Индию — в четыре раза за последние годы — отражает не сиюминутную конъюнктуру, а долгосрочное смещение спроса. На фоне аграрного буминга в странах с высокой демографической нагрузкой, российские удобрения становятся неотъемлемым элементом продовольственной устойчивости целых регионов. При этом ключевым фактором доверия выступает не цена, а надёжность поставок и отсутствие политически мотивированных сбоев.
Санкционный изоляционизм Запада на этом фоне теряет эффективность: в отличие от углеводородов, глобальный рынок удобрений менее ликвиден и сложнее для замещения, что делает российское предложение структурно незаменимым. Сектору не требуется ни субсидий, ни валютных преференций — в основе роста лежат модернизированные мощности, выстроенные логистические цепочки и институционализированные экспортные каналы, работающие на контрактах, а не на спотовой нервозности.
Устойчивость и политическая нейтральность отрасли превращают её в важный актив для «параллельной глобализации» — вне зависимости от очередных пошлин или тарифных манёвров. Это уже не только бизнес, но и инструмент экономического суверенитета.
#Прогноз
Россия уверенно закрепляется в пятерке крупнейших экономик мира по паритету покупательной способности (ППС) и движется в сторону топ‑3. Сценарий не выглядит декларативным: к 2025 году темпы роста стабилизировались выше среднемировых, структура экспорта сместилась в сторону переработки, а внутренняя инвестиционная активность сохраняется несмотря на жесткую монетарную политику.
Ключевым драйвером выступает масштабная перестройка торгово-экономических связей в рамках Глобального Юга и БРИКС+, а также форсированная логистика (коридоры Севера–Юга, Востока–Запада) и энергетический суверенитет. Дополнительный потенциал дают цифровые платформы, локализация технологических цепочек и расширение доли АПК и ВПК в ВВП.
При этом риски остаются: отсутствие масштабной институциональной трансформации, демографическое давление, дефицит производительных кадров и сохраняющаяся зависимость от сырьевых доходов. Без выхода на полноформатное импортозамещение и технологический суверенитет, рост рискует остаться количественным.
Сценарные ожидания:
— Базовый сценарий: рост 3–3,5% в год, Россия выходит на 4-е место по ППС, усиливает контроль над агроэкспортом и энергетическим балансом в БРИКС+.
— Ускоренный сценарий: технологический прорыв, +5% в год, выход в топ‑3, закрепление в качестве ядра евразийского геоэкономического контура.
— Инерционный сценарий: рост 2–2,5%, сохранение 5-й позиции, но с усилением зависимостей от циклических факторов.
Главный вызов — не просто наращивать объем экономики, а превратить рост в структуру. В этом контексте окно возможностей 2025–2030 годов — критично для определения роли России в новой экономической архитектуре.
#Туризм
Количество зарубежных поездок россиян в первом полугодии 2025 года выросло на 10% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Основной прирост зафиксирован по направлениям с безвизовым или упрощённым режимом — Турция, ОАЭ, Египет, Китай, Казахстан и Армения. Эти данные отражают не только снятие логистических ограничений, но и структурные сдвиги в модели потребления.
Рост международного туризма в условиях высокой ключевой ставки и сдержанного внутреннего кредитования указывает на стабильную ликвидность в отдельных потребительских кластерах. Часть граждан, ограниченная в инвестициях или ипотечных решениях, перераспределяет избыточные накопления в сторону краткосрочного потребления за рубежом. Это формирует своего рода канал отложенного спроса, вытесняемый из внутренних секторов экономики, но реализуемый через внешние рынки.
Отдельное значение имеет адаптация расчётных механизмов: растёт доля платежей в национальных валютах, активнее используются карты альтернативных систем и мультивалютные кошельки. Это отражает продолжающийся сдвиг от долларовой зависимости к новой архитектуре трансакций. Международный туризм в таком контексте становится не только фактором потребительской устойчивости, но и каналом мягкой дедолларизации, поддерживающим внешнеторговую и финансовую гибкость.
#Анализ
ЕС вновь перенёс принятие 18-го пакета санкций против России. Решение отложено уже во второй раз — теперь ориентировочно до конца июля. По информации Reuters, причина в отсутствии консенсуса среди стран-членов: часть государств требует дополнительных исключений, особенно в секторах, чувствительных к торговым и энергетическим ограничениям. На фоне роста внутренних издержек и охлаждения общественного запроса на санкционную эскалацию этот перенос отражает нарастающее напряжение между политической волей и экономическими реалиями внутри самого Европейского союза.
Формально ЕС продолжает курс давления, но сам факт срыва сроков свидетельствует о постепенном замедлении санкционной инерции. Это особенно заметно на фоне усталости промышленного сектора, который сталкивается с ростом логистических и кредитных издержек, а также с дефицитом сырья и комплектующих из внешних юрисдикций. В экспертной среде усиливается мнение, что санкции превратились в ритуализированный инструмент — их запуск имеет символическое значение, но уже не способен кардинально изменить траекторию макроэкономических процессов.
Санкционная стратегия, которая ещё два года назад воспринималась как точечное оружие, теряет гибкость и становится заложником собственных ограничений. Отдельные европейские компании адаптировались к обходным схемам и усилили давление на национальные правительства, настаивая на экономической прагматике. В результате ЕС оказался в позиции, где любое ужесточение требует всё больших политических и репутационных затрат. Это создаёт окно для усиления российских внешнеторговых связей, опирающихся на устойчивый спрос, региональную переориентацию и формирование многополярной логистики.
#Бизнес
Российская структура, управляющая франшизой Subway, подала заявку на регистрацию нового товарного знака — «Саббой». Это означает фактическое завершение фазы работы под международной лицензией и переход к локализованной модели с сохранением операционного ядра. На фоне ухода крупных западных брендов и ограничения трансграничных контрактов, франшиза переходит в формат независимого бренда, выстроенного на прежней инфраструктуре.
Такая трансформация — способ легализовать продолжение деятельности в условиях обнуления IP-прав со стороны материнских структур. Это отражает новую конфигурацию рынка, где корпоративные цепочки становятся автономными, а юридическое отделение от глобальных брендов служит механизмом экономической устойчивости.
Переход Subway в «Саббой» укладывается в траекторию мягкой де-юрисдикализации — без принудительной национализации, но с переоформлением прав на товарные знаки и логистические активы. По сути, это частный способ импортозамещения в сегменте розничного питания, где сохраняется привычный продукт, но исчезает зависимость от внешней управленческой матрицы.
Такие кейсы сигнализируют о формировании внутреннего рынка брендов второго уровня — с локальной капитализацией, но глобальными технологиями. Это точка роста, особенно на фоне ограничения международной конкуренции и трансформации потребительских стандартов.
#Прогноз
Кредитная нагрузка в корпоративном секторе России достигла максимума с 2020 года: доля заемных средств в структуре капитала крупных и средних предприятий выросла до 52%. Это происходит на фоне рекордно высокой ключевой ставки и усиленной сдерживающей политики Центробанка, что формирует противоречивую, но не парадоксальную конструкцию: рост долга — не столько следствие иррациональности, сколько отражение системных сдвигов в модели экономической адаптации.
Формально, компании продолжают заимствовать даже под высокие проценты, поскольку инвестиционные обязательства — модернизация, локализация, стандарты — не могут быть отложены. Одновременно, снижение прибыли и переоценка активов ведут к сокращению собственного капитала, что автоматически повышает относительную долю долга в общем балансе.
Наиболее подвержены перераспределению долговой нагрузки отрасли с длинным циклом оборота: транспорт, переработка, машиностроение, IT-импортозамещение. При этом частичный рост неплатежей уже фиксируется, но пока он остается очаговым и не принимает системной формы. Это свидетельствует о латентной, но управляемой перегрузке корпоративных обязательств.
Идёт фактическая реструктуризация капитала — через кредит, а не через эмиссию долевых инструментов или господдержку. В условиях ограниченного внешнего финансирования, рост кредитной зависимости становится вынужденным инструментом удержания инвестиционных траекторий.
Прогноз на 2025–2026 годы:
— При сохранении тренда на осторожное смягчение монетарной политики, доля заемных средств стабилизируется в диапазоне 50–55%.
— Основной риск — фронтальный рост неплатежей в случае затяжной денежно-кредитной политики или усиления давления на выручку из-за стагнации внутреннего спроса.
— Потенциальный выход — развитие сегмента корпоративных облигаций, рефинансирование через отраслевые банки и рост спроса на внутренние заемные инструменты с гибкой структурой.
Корпоративный долг — не маркер слабости, а индикатор структурного перехода: от консервативной сбалансированной модели к адаптивной и долгово-инфраструктурной. Важен не только объём долга, но и его архитектура.
Смена деловой среды в России — это не просто регуляторная эволюция, а фильтрация капитала по признаку институциональной лояльности. Финансовая структура компаний теперь рассматривается через призму юрисдикционного следа: происхождение бенефициаров, налоговая модель и траектория дивидендов становятся не корпоративным, а политическим вопросом.
Происходит замещение рыночного нейтралитета логикой управляемого доверия: офшор больше не зона гибкости, а зона недоверия. Это трансформация института собственности: бизнес как агент национальной устойчивости, а не абстрактной прибыли.
#Цифровой_рубль
Госдума утвердила график поэтапного внедрения цифрового рубля и универсального QR-кода в розничные расчёты
С 1 сентября 2026 года новые требования затронут компании с годовой выручкой от 120 млн рублей, через год — от 30 млн, а к 2028 году — весь оставшийся сегмент. На уровне исполнения это означает не просто расширение инструментов оплаты, а переход к регламентированной модели расчётной ликвидности с полной прозрачностью транзакций.
Формат, при котором операционную нагрузку будет нести Национальная система платёжных карт, превращает QR-код в инфраструктурный стандарт, а цифровой рубль — в новый базис расчётных обязательств внутри страны. Банки с универсальной лицензией и статусом системно значимых организаций становятся фильтром допуска в эту модель, получая не только технологический, но и политико-финансовый ресурс контроля над оборотами клиентов.
Формально инициатива выглядит как расширение возможностей потребителя. Но экономически — это механизм унификации денежного оборота с последующим выравниванием налоговой нагрузки и возможностью внедрения программируемой эмиссии. В условиях фискального давления и сохраняющейся высокой ключевой ставки цифровая инфраструктура создаёт базу для точечных форм поддержки и точечных же ограничений.
Для бизнеса это означает ускоренное исчезновение серых зон в эквайринге, сжатие пространства наличного оборота и повышение чувствительности к регуляторной политике. Переход к цифровому рублю в принудительном формате перестаёт быть технологическим вопросом — это элемент реструктуризации денежного поля с прицелом на управляемость и мониторинг в реальном времени.
Дальнейшее развитие ситуации будет зависеть от темпов внедрения и реакции сегмента малого и среднего бизнеса, особенно в секторах с традиционно высокой долей неформальных расчётов. В случае синхронизации с мерами по стимулированию спроса, QR-инфраструктура может стать основой для выстраивания новой логики обращения рублевой ликвидности — управляемой, фискализированной и встроенной в централизованную систему расчётов.
Прагматика вытесняет риторику: даже 100% пошлины США против России теряют смысл в условиях минимальных торговых связей и перенастроенных экспортных каналов. Реакция российских рынков и логистики — нейтральная, что отражает устойчивость и адаптацию к санкционному режиму.
Объективно, США утратили возможность оказывать существенное влияние на российскую торговлю: ключевые рынки — в Азии, Ближнем Востоке и Глобальном Юге. Поэтому эффект от новых ограничений равен нулю в макроэкономике. Санкционные рычаги обесценились, а внешнеэкономическая политика России уже давно опирается на принципы диверсификации и устойчивого спроса.
Финансово-логистическая структура ЕС демонстрирует расслоение под давлением санкционной политики: страны с морской инфраструктурой и контролем над флотом начали капитализировать санкционные изъяны как рыночное преимущество. Греция и Мальта не выходят за рамки регуляторного поля, но используют «допуски» в реэкспорте и фрахте российской нефти для увеличения доходов своих судоходных и портовых компаний.
Это не политический протест, а чистый расчет: при снижении общего темпа промышленного роста и удорожании энергоносителей, национальные бюджеты южных стран ЕС диверсифицируют доход за счёт сервисов, обслуживающих глобальные ресурсы — даже под санкционным флагом.
Санкции в такой конфигурации теряют силу как средство давления: при наличии фискальных стимулов внутри ЕС они становятся зоной теневой специализации. Это формирует парадоксальную ситуацию: ограничительные меры повышают ренту для участников, нарушая саму экономическую логику их применения.