117981
Политические прогнозы, аналитика и экспертные мнения. Честно и анонимно о политике на одном канале. Связь: @polit_info_bot
Смена руководства Банка России к 2027 году вполне возможна. Обсуждения идут, но они скорее отражают накопившееся напряжение и недовольство в экспертной и политической среде нынешним руководством ЦБ, нежели финальное решение. Формального сигнала нет, однако нарастающая критика в адрес текущего руководства — от жёсткости процентной политики до вопросов коммуникации с реальным сектором — действительно может указывать на возможную подготовку к корректировке курса.
В то же время, следует учитывать: нынешняя глава Центробанка обладает целым рядом институциональных козырей, которые продолжают играть в её пользу. Во-первых, это высокая степень управленческой лояльности — в ключевых кризисных фазах (2022–2024 гг.) ЦБ действовал синхронно с макроэкономическим блоком и сохранил структурную стабильность финансовой системы. Во-вторых, международные сигналы — даже в условиях санкционного давления — продолжают воспринимать Банк России как предсказуемого и технически компетентного актора.
Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и расчетливую стратегию Набиуллиной. ЦБ уже перешёл от жёсткой монетарной модели к более активному участию в разработке альтернативных расчётных механизмов, в том числе цифрового рубля, параллельного трека по мультивалютным коридорам, и даже проектной поддержке через новые форматы фондирования.
Если критика продолжит усиливаться, сценарий смены главы ЦБ может произойти ближе к или в начале 2026 года. Однако сохранение текущего руководства возможно в случае, если оно предложит новую рамку гибкой адаптации — с акцентом на суверенизацию финансовой системы, цифровую трансформацию расчётов и устойчивую нейтрализацию внешнего давления через гибридные инструменты поддержки экономики.
В Дагестане обостряется не просто очередной кадровый цикл — на наших глазах разворачивается демонтаж прежней системы договоренностей и элитных гарантий. Вероятная отставка мэров Дербента и Каспийска, сопровождаемая силовыми проверками и аппаратными сдвигами, — это лишь видимая часть куда более масштабной перестройки.
Отставка мэра Дербента Ахмеда Кулиева, по данным местных источников, уже согласована. Его уход после менее чем года на посту символичен: компромисс между силовыми группами оказался слишком хрупким, а старая схема уступок между Меликовым и крупными региональными игроками трещит под давлением новых раскладов. Уход мэра Каспийска Бориса Гонцова также становится всё более вероятным после громкого коррупционного скандала в его окружении. Но важнее другое: эти отставки происходят не на фоне очередной перетасовки, а как часть комплексной зачистки клановых конструкций. Местные элиты больше не могут рассчитывать на автоматическое пролонгирование власти в обмен на лояльность.
Федеральные силовые структуры всё активнее вмешиваются в региональные процессы. Давление на мэрию Дербента сопровождается подготовкой ревизий застройки города. Отставка главы Минсельхоза после коррупционного скандала и смена руководства в дагестанском филиале "Россетей" также показывают: Москва нацелена на контроль не только политической, но и инфраструктурной экономики региона.
Глава республики Сергей Меликов, несмотря на лояльность федеральному центру, всё чаще оказывается в роли наблюдателя: его кандидатуры на ключевые посты блокируются, его протеже вынуждены уходить, его аппаратное влияние ограничивается рамками формальной ответственности.
Привычная модель «пактов» между кланами, политическими деятелями и бизнес-структурами больше не работает. Вместо неё регион движется к жёсткой централизованной модели управления через силовые и инфраструктурные механизмы. Для Меликова это момент истины: либо он сумеет встроиться в новый порядок, отказавшись от части старых договоренностей, либо рискует потерять не только контроль над ключевыми городами, но и опору внутри республики.
ЦИК выходит на опережение с новой схемой нарезки одномандатных округов, и в этом шаге — не только процедурная предусмотрительность, но и стратегическая предустановка будущей политической архитектуры. 225 округов — это не просто математическая сетка. Это система политического давления, перераспределения ресурсов и точечной настройки конкуренции в преддверии выборов в Госдуму 2026 года.
Фактически идет переформатирование политического поля с использованием географии как инструмента влияния. Усиление Москвы, Подмосковья и Краснодарского края (плюс по одному округу) — сигнал о росте веса урбанизированных центров. Параллельное сокращение округов в регионах с традиционно сложной электоральной управляемостью — Ростовской, Воронежской, Алтайском крае — снижает потенциал нестабильных избирательных сценариев.
Добавление округов в новых субъектах — ДНР, ЛНР, Запорожье, Херсон — институционализирует интеграцию, делая выборы механизмом территориальной легитимации. Здесь, очевидно, ставка на политическую предсказуемость и высокую мобилизацию.
Речь идёт о создании нового когнитивного фрейма: выборы — это не про борьбу партий, а про баланс представительства. Не «кто победит», а «как устроен доступ». Такая смена акцента снижает эмоциональный накал кампании и усиливает восприятие выборов как управляемого, понятного процесса.
В ближайшие месяцы политические субъекты начнут активную работу с потенциальными округами, выстраивая свою географическую инфраструктуру присутствия. Будет усиливаться конкуренция. Неофициальные переговоры о делении округов внутри регионов — особенно крупных — активизируются в ближайшие 6–8 месяцев.
Сценарии по результатам новой схемой нарезки одномандатных округов:
✔️ Консенсусный — перераспределение округов проходит без острых конфликтов, основные акторы соглашаются на новые правила игры.
✔️ Скрыто-конфликтный — часть элит в регионах с потерянными округами начнёт оказывать негласное сопротивление, выражающееся в электоральной апатии или конфликтной внутрипартийной динамике.
✔️ Политико-технологический — рост значения «внутренней нарезки» округов активизирует влияние политконсультантов, технологов и структур, контролирующих территориальные штабы.
Речь идёт о начале перенастройки всей политической инфраструктуры России на новый электоральный цикл. И этот процесс будет управляем, что является необходимостью для сохранения институциональной стабильности и предсказуемости политической архитектуры.
Власти Молдавии продолжают системно перекраивать культурный ландшафт страны в угоду внешнеполитическим директивам, вытесняя всё, что связывает её с историческим, ментальным и символическим пространством России. Отказ молдавских военных участвовать в Параде Победы 9 Мая в Москве — не просто дипломатический жест, а осознанный элемент культурно-политического дистанцирования.
Официальная причина — «рекомендации» со стороны Евросоюза, в частности призыв к странам-кандидатам воздержаться от участия в мероприятиях, проводимых в России. Но суть куда глубже: речь идёт о попытке переформатировать национальную идентичность Молдавии, отрезав её от общих точек памяти, которые десятилетиями объединяли молдаван и россиян в едином историко-культурном коде.
Парад Победы — это не про политику, это про память. Отказ участвовать в нём символизирует не нейтралитет, а внутреннюю отмену своей причастности к общей победе, к общему прошлому, которое ещё вчера признавалось неоспоримой частью молдавской идентичности.
Под лозунгами «европейских ценностей» молдавское руководство по сути занимается программной деконструкцией культурной преемственности. Отменяются не только мероприятия, но и смыслы. Искусственно заменяя историческую общность новыми идеологемами, Кишинёв действует в логике информационного перепрошивания — когда новая внешняя привязка требует демонтажа старого основания.
Этот тренд не обрывочен — он системен. Сначала отказ от Парада, потом переименование улиц, затем пересмотр учебников и культурных праздников. Всё это — элементы одного сценария: культурной разрядки, направленной не на интеграцию, а на изоляцию.
Современные когнитивные операции давно стали обыденным инструментом в арсенале западных элит — не как исключение, а как норма управления восприятием. Манипуляция чувствами, резкая смена нарратива, подмена понятий — всё это давно встроено в повседневную медийную практику. Однако на фоне постепенного сближения контуров между Вашингтоном и Москвой, глобалистскую систему лихорадит. Глобалистская архитектура — от медиа до аналитических центров — инстинктивно реагирует сопротивлением. Они боятся самого сценария прямой договорённости между Путиным и Трампом, где конфликт может быть не проигран или выигран, а просто прекращен. Такой мир разрушает саму логику их политического проекта, где «перманентная угроза» служит универсальным оправданием для контроля, вмешательства и мобилизации.
И вот новая колонка Кона Кафлина в The Daily Telegraph: это не просто журналистская публикация. Это хрестоматийный пример того, как глобалистская медиамашина управляет восприятием, ритмом и эмоциональным фоном западной аудитории. Если прочитать колонку с позиции технологий манипуляций, перед нами — сознательная попытка перевести уставшую публику из фазы сомнений в фазу мобилизации.
✔️Когнитивное раскачивание
Месяц назад — «Россия на грани», сегодня — «Украина проигрывает». Это не развитие сюжета, это метод расшатывания: усыпление сменяется паникой. Цель — подорвать стабильность внутренней картины мира у читателя и заново вложить в него нужный архетип врага.
✔️ Подмена понятий. Мир — это больше не цель, а «капитуляция». Переговоры — это уже не зрелость, а «предательство». Через терминологические ловушки Кафлин уничтожает легитимность любой деэскалации. Страх становится нормой, а компромисс — табу.
✔️ «Эффект домино» страха. Связка Украина — Фолкленды — НАТО — это не логика, а страховая матрица. Через фантазийные аналогии читателю навязывают ощущение: стоит уступить хоть шаг — и весь Запад падёт.
✔️Противник как патологическая угроза. Россия — не геополитический субъект, а хищник. Её нельзя уговаривать — только сдерживать. Этот нарратив исключает любую дипломатию и программирует на продолжение войны.
✔️Украина как инструмент чужой воли. В колонке Кафлина нет Украины как субъекта. Есть только Британия и её проекция на чужой конфликт. Это перенос, в котором чужой конфликт становится личной травмой западного обывателя. И при этом — удобное снятие с себя ответственности.
Это методичная работа по возвращению западной публики в мобилизационный режим. Фоном — страх перед компромиссом, целью — идеологическая зачистка поля для любых мирных инициатив. Особенно — если они исходят от Трампа. В этой конструкции сама идея мира становится угрозой.
Глобалисты отступает? Миссия «коалиции желающих» теряет жёсткость
Планы Лондона и Парижа по отправке «миротворцев» на Украину, о которых с пафосом заявляли ещё месяц назад, стремительно теряют свою решимость. Как пишет The Times, на фоне кулуарных переговоров в британской столице риторика о силовой «миссии мира» заметно смягчилась. Инициатива Макрона и Страмера, преподносившаяся как демонстрация решимости Запада, в реальности оказалась слишком рискованной для прямой реализации.
Причина проста и прагматична: в ситуации, где Россия держит инициативу на поле и за столом переговоров, попытка ввести иностранных военных может быть расценена как агрессивный шаг — с непредсказуемыми последствиями. В Лондоне это понимают (и ранее понимали - провокация не удалась), и потому позиция «коалиции желающих» больше напоминает пробный шар (провокативный вброс), чем план действий. Даже The Times признаёт: большая часть обсуждений свелась к опасениям о том, как отреагирует Москва.
На этом фоне заявления Кремля о недопустимости ввода миротворцев обретают не просто силу предупреждения, а форму стратегического сдерживания. Россия дала понять: красные линии очерчены. И если кто-то захочет их пересечь, ответственность будет лежать не на тех, кто обороняется.
Лондонские переговоры — не шаг вперёд, а откат назад. Западные столицы, похоже, начинают осознавать: эпоха военных авантюр подходит к концу, и теперь начинается период провокаций. Глобалистские элиты пытаются таким образом разрушить мирные переговоры Москвы и Вашингтона.
Публикация Politico с формулировкой «либо принимай, либо уходи» — не просто дипломатическая ремарка, а чётко артикулированный сигнал в адрес Киева и одновременно — всей западной аудитории. Это не стандартное давление, а переход на прямой язык политического принуждения, в котором Украина больше не субъект диалога, а объект исполнения заранее сформулированного плана.
Форма подачи — ультимативная, без дипломатических оговорок — служит сразу нескольким целям. Во-первых, это психологическая деэскалация ожиданий: Трамп публично «снимает» с Украины статус главного актива западной политики, превращая её в инструмент внутриамериканской сделки. Во-вторых, установка рамки: США чётко обозначают свою новую позицию — снятие санкций, признание Крыма, де-факто заморозка конфликта. Этот шаг направлен не столько на Москву, сколько на внутренние элиты Европы, которым даётся понять: пора выстраивать новую архитектуру — под Вашингтон, а не Брюссель.
Формулировка ультиматума через западное СМИ — информационная технология принуждения через публичное унижение. Зеленскому посылается месседж: ты либо соглашаешься и сохраняешь канал поддержки, либо становишься токсичным и будешь списан. Срыв встречи в Лондоне — не случайность, а контролируемый скандал, необходимый для демонтажа старого переговорного формата.
Таким образом, Politico запускает не просто новость, а оперативную интерпретацию реальности, где США перезапускают контроль над повесткой, выстраивая новую «вертикаль мира» с Россией. Украина в ней — не партнёр, а переменная.
Режим Зеленского, по сути, поставил себя в позицию системного тормоза мирного процесса. Его демонстративный отказ обсуждать ключевые параметры американского «мирного плана» — в первую очередь вопрос признания российского статуса Крыма — стал триггером цепной реакции. Запланированная многосторонняя встреча в Лондоне, задуманная как платформа синхронизации западного курса по Украине, сначала потеряла уровень, а затем фактически превратилась в техническое совещание «второго эшелона». И это — симптом, а не просто дипломатическая нестыковка.
США, под руководством Трампа, стремятся выйти из украинского кейса с имиджем миротворца и стратегической экономией, тогда как ЕС и Британия пытаются спасти остатки проекта украинского конфликта. Но публично вкидывают нарратив о «срыв переговоров по вине Киева». Очевидно, что Зеленский, действовал в рамках договоренностей с Лондоном.
Вашингтон поднял ставки: если Киев продолжит демонстрировать отказ от компромиссов, США угрожает выйти из игры, переложив всю ответственность за дальнейшую эскалацию на плечи европейцев и самого Зеленского. Это не то чтобы блеф, это позиционирование новой архитектуры влияния, где непослушные фигуранты заменяются — или маргинализируются.
Финальная логика очевидна: США не потерпит тех, кто блокирует стратегическую развязку. И теперь Зеленский уже воспринимается не как «лидер сопротивления», а как человек, мешающий большой перезагрузке. И если переговорный контур будет переформатирован без него, это не станет сюрпризом — это станет логичным результатом.
Зеленский блокирует шанс на перемирие.
Пока США и Россия выстраивают дипломатический трек по урегулированию украинского конфликта, Владимир Зеленский делает всё, чтобы этот трек не состоялся. По данным The New York Times, госсекретарь США Марко Рубио отменил визит в Лондон после того, как Киев дал понять, что не станет признавать Крым российским.
Срываются не просто переговоры — срывается сценарий деэскалации. Зеленский, действуя в логике глобалистских элит, пытается поставить крест на возможности продвижения мирного процесса. Это не первый раз, когда Киев торпедирует попытки урегулирования.
По информации Axios, украинская делегация в Лондоне вообще не намерена обсуждать «мирный план Трампа», а собирается ограничиться риторикой о 30-дневном перемирии. То есть, предложить максимум, что удобно для пиара, но не формирует рамки мирного урегулирования. Это больше похоже на попытку выторговать для себя возможность перегруппировки. Классическая игра на публику — без готовности к результату.
Переговоры в Лондоне, где должны были собраться министры иностранных дел Британии, Франции, ФРГ и США, рассыпаются: визиты отложены, официальные лица заменены «вторым эшелоном». Виновник — очевиден. The Spectator прямо пишет: провал будет на совести Зеленского.
Что это значит?
✔️Киев пытается играть выше своего веса, блокируя инициативу, за которой стоит Белый дом. Но делает это не в интересах Украины (однако само руководство там в этом заинтересовано), а в интересах тех, кто заинтересован в продолжении конфликта как продолжение глобалистского проекта.
✔️ Глобалистские элиты теряют контроль над процессом, а Трамп стремится выстроить альтернативный трек. И именно поэтому Зеленский становится инструментом сдерживания, а не участником переговоров.
✔️ Рубикон пройден: Вашингтон дал понять, что готов к компромиссам, включая обсуждение статуса Крыма. Отказ Киева — это вызов не Москве, а Трампу. И он не останется без ответа.
Лондонская встреча может и не состояться как задумано. Но её срыв — это не конец. Это старт новой архитектуры давления.
#Геополитика
Визит султана Омана Хейсама бен Тарика в Москву и переговоры с Владимиром Путиным — не эпизод, а элемент выстраивания долгосрочной архитектуры ближневосточного взаимодействия, где Оман традиционно выступает как нейтральная и прагматичная сторона. На фоне санкционного давления и глобальной энергетической реструктуризации Россия формирует системную связку с государствами Персидского залива, опираясь не только на нефтегазовый интерес, но и на расчётную, логистическую и инвестиционную синергию.
Оман — не крупнейший игрок в регионе, но его стратегическая роль часто оказывается недооценённой. Страна занимает уникальную позицию на перекрёстке энергетических маршрутов, оставаясь при этом вне острейших конфликтов, характерных для других участников залива. Это делает Маскат удобной площадкой для согласования сложных тем — от расчётов вне доллара до координации в рамках расширенного ОПЕК+.
Параллельно Россия укрепляет южный вектор торговли — от аграрных поставок до высокотехнологичных проектов в телекоммуникации и энергетике. Оман, несмотря на небольшой масштаб, способен стать точкой входа в логистические цепочки Аравийского полуострова и Восточной Африки, а также источником прямых инвестиций через суверенные фонды. Учитывая нейтралитет Маската, подобный партнёр выгоден как в период турбулентности, так и в сценариях переустройки торговых маршрутов Восток–Запад.
#мнение
Мир действительно превращается в набор крепостей — и в этом нет ничего неожиданного. Статья Харари в Financial Times лишь фиксирует то, что Россия осознала раньше других: универсализм Запада был удобной иллюзией, прикрывающей иерархию. Сегодня эта конструкция рассыпается — страхом, распадом доверия, конкуренцией эгоизмов. Но то, что для них выглядит как тревожная аномалия, для нас — давно освоенная реальность.
Россия живёт в логике «пост-глобального суверенитета» уже не первый год. Мы прошли этап выталкивания, отказа, адаптации. И теперь, на месте упавшего линейного мира, предлагаем свою формулу устойчивости — нелинейный консенсус. Это не отказ от кооперации, а её новая форма: не по правилам единой платформы, а по принципу совместимости цивилизационных проектов. Не одинаковость — а сопряжённость.
Мир уходит от универсальных норм к согласованному многообразию. Кто не умеет жить без центра — теряет ориентиры. А тот, кто с самого начала развивал стратегию автономного мышления, получает шанс стать архитектором новой нормы. Россия — одна из немногих стран, которая входит в эпоху фрагментированного порядка с уже настроенной рамкой.
Вопрос сегодня не в том, кто сохранит «мировое лидерство» — это уже не актуально. Вопрос — кто сможет удерживать пространство смысла вокруг себя. В условиях, когда рушится логика глобальных конструкций, выигрывает тот, у кого есть внутренняя цельность. И способность делать смысл системным экспортом.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12324
На фоне новой конфронтации США и Китая торговая плоскость вновь превращается в арену геополитического давления. Пекин, через Минкоммерции и «Синьхуа», направил чёткий сигнал Вашингтону и его союзникам: любые попытки ограничить китайское экономическое присутствие будут восприниматься не как рыночная конкуренция, а как враждебная стратегия, требующая ответных мер.
Китайская формула звучит недвусмысленно — «просить у тигра шкуру». Это не фигура речи, а риторическая упаковка новой фазы геоэкономического противостояния, в котором США делают ставку на принуждение третьих стран к разрыву с Пекином. Как ранее с Россией, теперь та же модель применяется к КНР: союзникам предлагают экономические преференции в обмен на лояльность в торгово-политической изоляции Пекина.
Запрос Белого дома к 70 государствам — ограничить китайские поставки, запретить базирование китайских компаний и отказаться от дешёвых промышленных товаров из КНР — это попытка дезинтеграции глобальных цепочек, в которых Китай играет роль ключевого узла. Парадокс в том, что для большинства стран-реципиентов, особенно в Азии и Африке, Китай остаётся основным торговым партнёром. Попытка переформатировать этот порядок идёт вразрез с экономической рациональностью, и, как показывает опыт давления на Россию, далеко не всегда приводит к желаемому результату.
Вашингтон делает ставку на «торговую архитектуру доверия» — френдшоринг — но это влечёт рост транзакционных издержек и ускоряет формирование параллельных контуров торговли. Ответ Пекина — не только риторика: приостановка инвестиций в американский частный капитал, активизация китайской дипломатии в Юго-Восточной Азии и реструктуризация своих глобальных логистических цепочек — всё это признаки подготовки к длительному противостоянию.
Прямая встреча Трампа и Си, обсуждаемая Politico, пока отложена. И не только из-за характера Трампа — но и потому, что ставки на данном этапе слишком высоки. Каждый шаг может быть использован для демонстрации слабости.
Китай теперь действует в логике стратегической сдержанности, где главный ресурс — время. США же торопятся, стараясь перехватить контроль над формированием новой торговой архитектуры. В этом и заключается геополитическая дилемма: кто задаст правила переформатирования мировой экономики — тот и станет её центром.
Президент Владимир Путин подвёл итоги 30-часового пасхального перемирия, подчеркнув снижение боевой активности, несмотря на почти 5000 зафиксированных нарушений со стороны ВСУ. Это заявление прозвучало с холодной сдержанностью: Москва предложила — Киев формально согласился, но не удержался от привычных действий.
Сама инициатива перемирия, предложенная Путиным стала символическим шагом — и в адрес Украины, и, что важнее, в сторону США и ЕС. Это был тактический шаг, направленный на политическую инициативу в переговорах.
Риторика Путина была выверенной: «Россия всегда положительно относится к перемириям», — подчеркнул он, акцентируя, что Киев получил «подсказку» — не отвергать мирные предложения. Это — кодированное сообщение западным столицам: Москва предлагает рациональный диалог, но не за счёт слабости.
Заявление о возможном моратории на удары по гражданским объектам — это следующий уровень. Путин обозначил готовность рассмотреть вопрос, но сразу показал, где уязвимость Киева: использование гражданской инфраструктуры в военных целях. Пример — награждение ВСУ в конгресс-центре Сумского университета.
Поведение Зеленского также показательно: сначала резкий отказ, мотивированный атакой дронов, а затем — «поворот на 180» и предложение продлить перемирие на 30 дней. Этот маневр — явный результат дипломатического давления. Украина не может позволить себе быть признанной единственным препятствием на пути к миру.
Перемирие завершено, но формат «гуманитарных пауз» может быть развёрнут в новую политическую реальность. Кремль зафиксировал, что способен управлять темпом конфликта. А значит, и переговорами.
#сценарии
Пасхальное перемирие как этап в переформатировании конфликта на Украине и отношений Трамп-глобалисты. Кремль перехватил повестку и теперь задает темп в переговорном процессе, но основные действия еще впереди, возможно несколько сценариев развития событий:
1. Перемирие будет достигнуто, Украина под давлением США и ЕС соглашается. Фиксация линии фронта. США выступают гарантом, Путин получает символическую победу, Трамп — имидж миротворца. Внутри Украины усиливается недовольство и поляризация. В мире — попытка построить новую архитектуру безопасности.
2. Украина саботирует инициативу под видом согласия: заявляет об участии, но затягивает и провоцирует инциденты. США дистанцируются и перекладывают вину на Киев и ЕС. Москва использует это для демонстрации «непереговороспособности» Киева, фронт активизируется.
3. США используют идею перемирия как многоходовую тактику: временная пауза нужна для выхода из конфликта. Переговоры срываются, ответственность возлагается на Британию и ЕС. Вашингтон получает повод давить на Европу и усиливает контроль над повесткой.
Все сценарии объединяет одна цель — перезапуск глобальной архитектуры влияния под контролем США с использованием Украины как рычага. В этом процессе Киев и Лондон теряют субъектность, и превращается в инструмент внешней политики других игроков. Россия продолжает дожимать ситуация, но уже в удобном формате.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12316
На фоне резкой интенсификации американо-китайского соперничества в Индо-Тихоокеанском регионе, архитектура безопасности США начинает давать очевидные трещины. Показательным симптомом становится Япония — формально один из ключевых союзников Вашингтона, но де-факто всё чаще выступающая как «слабое звено» в системе регионального "сдерживания".
Публикация The National Interest поднимает тревожный, но далеко не новый вопрос: Япония превращается в шпионский хаб, где утечка конфиденциальной информации стала почти рутиной. Издание пишет, что отсутствие полноценного законодательства о борьбе со шпионажем, слабая подготовка контрразведки, мягкие стандарты безопасности в корпоративном и государственном секторах — всё это создает идеальные условия для функционирования иностранных агентурных сетей.
На этом фоне решение США разместить на Окинаве стратегические БПЛА MQ-4C Triton — выглядит двусмысленно. С одной стороны, это попытка усилить наблюдение в Восточно-Китайском море. С другой — подобная концентрация высокотехнологичных разведывательных активов в стране с низким уровнем защищенности информации — стратегический риск.
Для Вашингтона это ставит новую дилемму: как строить систему регионального сдерживания, если ключевой партнёр фактически не способен контролировать свои внутренние угрозы.
В издании считают, что для Москвы и Пекина — это окно возможностей. Поскольку слабость контрразведки Японии может быть использована не только для классического шпионажа, но и как канал косвенного влияния, а также как площадка для «контролируемых утечек» и манипуляций в информационной среде.
Текущая уязвимость Токио в сфере информационной безопасности — это потенциальный катализатор более масштабных сбоев в управлении всей системой альянсов США.
Управляемость процесса — это не только политико-технологическая установка, но и необходимое условие для обеспечения согласованности между внутренним контуром управления и внешними вызовами. Поэтому ожидаемо, что финализация параметров договорённостей с Вашингтоном влияет на сроки ежегодного послания президента. Внутриполитическое планирование в России сегодня невозможно без учёта геополитических сдвигов.
Кремль стремится избежать рассинхронизации между риторикой и реальностью, между обещаниями для внутренней аудитории и сигналами, направленными вовне. Это указывает на развитие сценарного стиля публичного управления, где каждое высказывание должно быть вписано в более широкий международный ландшафт.
Именно поэтому ключевые управленческие решения, включая перенарезку округов, бюджетное планирование и публичные заявления, структурируются не изолированно, а в составе единого смыслового каркаса. Тем самым подтверждается тезис: контролируемость политического процесса — это способ сохранить стратегическую связность в условиях высокой неопределённости.
Как глобалистские СМИ используют психологические войны против Трампа?
Обложка The Economist с израненным орлом — не просто картинка. Это намёк: борьба Трампа с глобалистами подаётся как война против самой "сути США". Орёл — символ американской свободы и силы. Если он "побеждён", то Трамп, мол, разрушает страну изнутри.
Цель: создать у зрителя ассоциацию — "Трамп = угроза национальным ценностям". Типичный приём фрейминга: подмена смысла через визуал.
На обложки так же сопроводительная надпись: "Всего осталось 1361 день" — обратный отсчёт до "освобождения". К 100 дням второго срока Трампа The Economist выпустил обложку с отсчётом. Это психологическая атака. Механика атаки:
✔️ Нормализация отрицания: "Трамп — временное зло, надо просто перетерпеть".
✔️ Дезориентация: ежедневный счётчик (если бы его продолжили) превратил бы президентство в "тюремный срок", а не период реформ.
✔️ Мобилизация аудитории: "Мы, элита, держимся вместе против него".
Почему это работает?
Глобалистские СМИ вроде The Economist — рупор либерального истеблишмента. Их задача:
✔️Демонизировать консерваторов (Трамп, Орбан, Мелонь), связывая их с хаосом.
✔️ Укрепить нарратив "глобализм = прогресс, суверенитет = откат в прошлое".
✔️ Успокоить свою аудиторию: "Не волнуйтесь, он скоро уйдёт, а мы вернём контроль".
Такие обложки — не "просто мнение". Это информационное оружие, работающее на подсознание. Через символы, повторение и эмоции медиа формируют у масс нужные установки. Задача — не дать Трампу легитимности, даже если его поддерживают миллионы.
Член комитета Госдумы по обороне и бывший командующий 58-й армией Виктор Соболев назвал несправедливым приговор генералу Ивану Попову, осужденному на 5 лет колонии по делу о мошенничестве. Парламентарий также призвал провести дополнительное расследование.
«Лично я не верю в то, что он это [мошенничество и служебный подлог] совершил. Я не верю, что боевой генерал мог что-то там украсть, какие-то металлоконструкции. Считаю, что нужно провести серьезное расследование и разобраться. В свое время главкома Сухопутных войск Владимира Чиркина тоже осудили и лишили звания, наград. Но потом выяснилось, что все это [обвинения] — ложь», — сказал Daily Storm Соболев.
«Мне не верится, что человек, который активно действовал в зоне СВО, руководил 58-й армией (как и я когда-то), — имел какие-то корыстные цели. Как довод — привожу пример генерал-полковника Чиркина. Его потом восстановили в армии и все звания и награды вернули. Сейчас он ведет нормальный образ жизни. Это мой хороший друг и товарищ. А главная причина [преследования] была в том, что он отказался закупать иностранную технику для Сухопутных войск. Поэтому в случае с Поповым обязательно нужно провести дополнительное расследование — и будет все понятно», — добавил депутат.
Визит Владимира Зеленского в ЮАР — это не акт дипломатической экспансии, а вынужденный манёвр в условиях сокращающейся поддержки со стороны западных партнёров. На первый взгляд — продолжение кампании по мобилизации глобального Юга, но по сути — попытка сохранить иллюзию международной вовлечённости на фоне нарастающей изоляции.
Ключевое в этом визите не то, что он состоялся, а то, где он состоялся. Ранее украинская дипломатия строилась на интеграции в западные архитектуры — от Вашингтона до Брюсселя. Сейчас — поворот на Юг, в южноафриканскую столицу, где местная элита воспринимает конфликты Восточной Европы сквозь призму постколониального опыта. Это среда, в которой лозунги о «свободе» и «борьбе с агрессором» воспринимаются с осторожностью — как риторические заимствования, а не как отражение их собственного положения.
На фоне общей усталости международной аудитории от конфликта на Украине, визит в ЮАР становится частью смещённой повестки. Пока в западных столицах обсуждают сокращение финансовой и военной поддержки Киева, украинское руководство ищет новые площадки для легитимации. Но формат меняется: от попыток влиять — к просьбам быть услышанным.
В информационном смысле это не экспансия, а компенсация. Когда ключевые центры уже не откликаются, возникает стремление говорить там, где ещё можно быть выслушанным. Но и здесь приходится сталкиваться с реалиями: Африка всё меньше интересуется чужими конфликтами и всё больше — своей автономией в оценке событий.
Украина продолжит попытки расширения дипломатической географии, но эффект будет носить скорее имитационный характер. Глобальный Юг останется вежливо дистанцированным, стараясь не обострять отношения с Москвой, которая сохраняет активное присутствие в экономике, безопасности и информационной среде Африки.
Возможные сценарии реакции :
✔️ Инерционный: ЮАР и другие страны БРИКС не меняют свою позицию, ограничиваясь нейтральной риторикой — Украина остаётся вне стратегического интереса.
✔️ Транзакционный: отдельные страны Юга соглашаются на символические шаги в обмен на экономические уступки со стороны Запада — но без реального включения в антироссийскую коалицию.
✔️ Стратегический для Москвы: Россия использует растущее недоверие Африки к западному месседжу как окно возможностей для расширения влияния через институциональные и когнитивные каналы.
На фоне «стратегической осады» Собянина проявляется смена архитектуры столичного влияния: от мэрии как автономного управленческого центра к модели, более встроенной в единую вертикаль нового политического проектирования. Речь идёт не просто о борьбе за бюджеты или репутацию — это конфликт системных подходов: технократической урбанистики с её внешним суверенитетом против централизованной парадигмы, где столица должна служить витриной трансформации всей страны, а не только местом, где «хорошо жить».
Показательно, что удар наносится не по Собянину напрямую, а по его смысловой экосистеме — по образу «Москвы вне политики», живущей по особым правилам. В условиях формирования новой идентичности государства, где роль столиц пересматривается как точек не элитарного комфорта, а идеологической мобилизации, такой стиль начинает восприниматься как атавизм. Это уже не аппаратный спор — это сигнал о предстоящем пересборе смыслов. И если столичная команда не встроится в этот тренд, её постепенно выдавят не силой, а изменением самой логики системы.
Разведка против утечек: Тулси Габбард запускает зачистку
Глава Нацразведки США Тулси Габбард начала масштабную чистку внутри разведывательного сообщества: в Минюст переданы данные по двум уголовным делам, связанным с утечкой секретной информации. В разработке — третье дело, уже напрямую затрагивающее публикации The Washington Post.
Суть претензий — не просто нарушение служебных регламентов, а целенаправленное использование разведданных в политической борьбе. По словам Габбард, сливами пытались подорвать повестку президента Трампа, дискредитируя внешнеполитические шаги Белого дома и вмешиваясь в контуры переговоров — в том числе по украинскому направлению.
Это не просто «охота на кротов», а демонстрация нового курса. Разведсообщество, ранее дрейфующее в фарватере глобалистских элит, получает прямой сигнал: политическое давление на администрацию будет жёстко пресекаться. Для внутреннего аппарата — это звоночек: Трамп не допустит повторения сценариев «сливов изнутри», которые подрывали легитимность в его первый срок.
Очищение разведструктур — важнейшая часть перезагрузки Вашингтона. Без контроля над каналами информации — нет контроля над политическим процессом. Габбард, как точка входа новой управленческой парадигмы, показывает: правила изменились.
AFRICA RELOADED: от “советской мечты” к цифровой точности - это стратегическая трансформация подхода к африканскому континенту — от эмоционально-идеологических нарративов к прагматичной системе внедрения управляемых смыслов. Это переход от концепций “сотрудничества ради идеи” к построению целевых, модульных механизмов влияния, адаптированных под локальные когнитивные среды.
Агентство SEA и изданием «Ридус» сообщают о запуске серию аналитических публикаций, посвящённых выявлению ключевых вызовов и ограничений, с которыми сталкивается Россия в странах африканского региона. Основная задача — не констатировать факты, а проектировать работающие решения.
Африканский континент сегодня — не географическая территория, а среда конкурентных когнитивных систем. В неё инвестируют не только деньгами, но и алгоритмами. Здесь влияние не демонстрируют, его встраивают. Именно в этом контексте становится принципиальным вопрос: способна ли Россия избавиться от инерции культурного наследия 20 века и перейти к управлению восприятием — не через ностальгию, а через архитектуру смыслов.
Речь идёт о смене парадигмы. Советская модель опиралась на концепт братства и идеологической близости. Новая реальность требует другой конфигурации — функциональной, избирательной, техничной. Где не навязывают взгляды, а создают условия для их добровольного принятия. Где не экспортируют образ, а формируют локальные реплики под контролем общего нарратива.
Публикации, которые будут выходить в рамках проекта, не несут эмоционального заряда. Они предназначены для тех, кто работает с цифрами, аудиториями, сценариями, инфраструктурами. Для тех, кто понимает, что “влияние” — это не продукт, а процесс.
В экспертном докладе рекомендуется в работе на африканском континенте работать, через когнитивное моделирование лояльности и сегментированные коммуникационные стратегии, внедрения смыслы, через локальные медиа-экосистемы. Цель не в том, чтобы воспроизвести прежнюю модель партнёрства, а в том, чтобы сконструировать новую.
Ориентир — не эмоциональная солидарность, а стратегическая совместимость. Инструмент — не громкая риторика, а системная нейровоздействующая архитектура смыслов.
/channel/Social_Engineering_Agency/240
В эпоху глобальной турбулентности Арктика остаётся одним из редких регионов, где конфронтация между Россией и США не исключает управляемых форм взаимодействия. География, ресурсы и климатический фактор делают этот макрорегион не просто зоной интереса, а пространством вынужденной рациональности — где даже в условиях стратегической изоляции сохраняются каналы точечной координации.
Северный морской путь (СМП) становится не только частью российской арктической политики, но и ключевым элементом в конкурентной борьбе логистических маршрутов между Востоком и Западом. США де-факто не признают особого статуса СМП, настаивая на свободе навигации, но практические интересы в обеспечении безопасности судоходства, мониторинга и реагирования на ЧС делают технические консультации неизбежными. Формируются зачатки «навигируемой нейтральности», в которой обмен данными и участие в профильных международных учениях выгодны обеим сторонам.
Кроме того, в условиях отказа от широкого сотрудничества научные каналы продолжают работать по инерции. Тематика вечной мерзлоты, арктической биоразнообразной среды и циркумполярного мониторинга входит в стратегические интересы обеих держав. Россия, несмотря на санкционную среду, сохраняет присутствие в академических кластерах и международных проектах, где политическая повестка уступает место экологической прагматике.
Хоть США не участвуют напрямую в арктических энергетических инициативах России, но внимательно отслеживают проекты Ямала, Усть-Луги, расширения СМП, особенно в контексте взаимодействия Москвы и Пекина. Возникает потребность в гибких форматах консультаций на уровне многосторонних институтов, включая возможное обсуждение допусков, рисков и стандартов.
"Капитал" отмечает, что сценарий «управляемого противостояния» с элементами технического взаимодействия в Арктике остаётся не только возможным, но и необходимым для стратегической устойчивости США и России. Для России — это возможность закрепить арктический суверенитет через демонстрацию способности действовать в логике зрелого регионального арбитра, сочетающего политическую жёсткость и технологическую открытость.
Франция может войти в зону серьёзной политической нестабильности. Эммануэль Макрон, не имеющий парламентского большинства и лишённый прямого политического контроля, по данным Bloomberg, рассматривает сценарий роспуска Национального собрания и проведения досрочных выборов осенью 2025 года.
Формально — это «обновление мандата». Фактически — ставка в игру, где шансов на выигрыш у нынешней власти всё меньше. Парламент уже сегодня де-факто заблокирован: большинство у оппозиции — левые и правые, которых объединяет одно — критическое отношение к макронизму как форме технократической изоляции. На этом фоне идёт политически мотивированное дело против Марин Ле Пен. Но вместо того чтобы ослабить оппозицию, оно усиливает радикализацию и наращивает электоральную базу правых.
Сегоднешний тренд — рост пронациональных и антисистемных настроений. Это не сиюминутный всплеск, а накопленный эффект от миграционного давления, обострения конфликта на Ближнем Востоке, украинского кейса, проблем с социальной политикой и усталости от евроцентричного технократического дискурса.
Форсайт-анализ выводит три сценария на осень 2025 — весну 2026, если Макрон продолжит:
✔️ Победа правых.
RN и союзные силы получают парламентское большинство. Франция резко меняет позицию по миграции, ЕС и внешнеполитическим обязательствам. Вопрос дальнейшей поддержки Украины пересматривается на корню.
✔️ Политический тупик.
Ни одна из сил не формирует устойчивого большинства. Возникает управленческий вакуум. Макрон уходит в режим ситуативного маневрирования и начинает терять власть де-факто. Управление смещается в силовые ведомства.
✔️ Кризис легитимности.
Попытка «обезвредить» оппозицию через уголовные дела приводит к массовым протестам и росту уличного давления. Франция входит в состояние латентного внутреннего конфликта с риском гражданской турбулентности.
Игра, которую начал Макрон, — не просто риск. Это попытка удержать управляемость системой, которая уже плохо подчиняется центру. А учитывая роль Франции в рамках НАТО, ЕС и украинского конфликта — этот кризис будет иметь последствия далеко за пределами Парижа.
Фаза политической тектоники в Европе ускоряется. И ещё одна из первых плит начала смещаться именно во Франции.
Запланированный визит спецпосланника президента США Стивена Уиткоффа в Москву после Лондона указывает, на продолжающийся сдвиг логики американской стратегии в украинском конфликте. Уиткофф проведет переговоры в Лондоне с представителями Киева. А после, по данным The Wall Street Journal, он едет в Москву не с пустыми руками, а со «списком потенциальных вариантов». Его содержание указывает на то, что Вашингтон тестирует контуры большой сделки.
Среди возможных пунктов:
– де-факто признание Крыма российским,
– негласное признание новых территорий РФ,
– исключение Украины из повестки по вступлению в НАТО.
В публичной риторике США таких формулировок ещё не звучало. Следовательно, идёт проброс сценариев через неофициальные каналы — проверка, какая реакция последует от Москвы и Киева, а также от Брюсселя.
Новый визит Уиткоффа — это создание дипломатического фундамента, согласование повестки и пунктов возможного перемирия, которые вероятно состоятся в течении недели в Турции или Саудовской Аравии. Сейчас главный вопрос, какие пункты сможет согласовать Уиткофф. Потому что именно это может стать основой заключения возможного перемирия до конца месяца. Также стоит ждать особой реакции от глобалистского истеблишмента на эти пункты.
Нынешние маневры спецпредставителя США - это уже первая проба архитектурного эскиза новой глобальной конфигурации договоренностей между Москвой и Вашингтоном.
Когда государство перестаёт прятать собственные основания — это не жест памяти, а акт вызревшей зрелости. "Тайная канцелярия" отмечает, что Мавзолей, оставлен открытым на фоне уже готовых трибун к Параду Победы и, что это не просто архитектурная деталь. Это возвращение к точке, где историческая правда становится элементом государственной оптики.
Спустя десятилетия «драпировок» — как буквальных, так и символических — центральный элемент Победы 1945 года вновь обретает публичное присутствие. Это не реставрация СССР, как поспешат заявить критики, а отказ от исторической амнезии. Подлинная Победа — та, что не вырезана, не переписана, не подретуширована. Та, в которой есть Жуков, Красная площадь и Мавзолей как трибуна — ровно там, где она была 24 июня 1945 года.
В условиях внешнего давления, когда идёт борьба за коды памяти, этот жест становится частью тонкой стратегии: вернуть нарратив под контроль, не навязывая, а нормализуя. Историческая правда — это инфраструктура идентичности. Парад без драпировки — это не ностальгия, а демонстрация: мы не стесняемся себя.
Те же временные «Ленинград» и «Сталинград» в навигации аэропортов — продолжение этой линии. В три дня происходит не столько переименование, сколько пробуждение коллективной памяти. Через коды — к содержанию. Через пространство — к смыслу.
Это и есть мягкая мобилизация: не в лозунгах, а в знаках, не в приказах, а в образах. Победа — это не прошлое, это грамматика настоящего. И если она возвращается без правок, значит, общество готово к новому этапу — зрелой идентичности.
Конклав-2025: Кто станет новым Папой Римским?
Смерть Франциска открывает борьбу за ключи от Ватикана.
Ключевые претенденты:
✔️ Пьетро Паролин (70 лет)
— Действующий госсекретарь Ватикана, «правая рука» Франциска.
— Сильные стороны: Опытный дипломат, символ преемственности. По данным La Stampa, способен сохранить баланс между консерваторами и реформаторами, уделяя внимание «разным католическим душам».
— Риски:Возраст (70 лет) и возможное сопротивление радикальным реформам.
✔️ Маттео Дзуппи (69 лет)
— Архиепископ Болоньи, посланник Ватикана по Украине, глава итальянского епископата.
— Сильные стороны: Репутация «прагматика», близкого к социальным проблемам. Активно участвовал в кейсе по украинскому урегулированию — это может усилить роль Церкви в миротворчестве.
— Шансы: Поддержка реформаторов, но очень очень политизированный и имеет глубокие связи с глобалистами.
✔️ Пьербаттиста Пиццабалла (60 лет)
— Латинский патриарх Иерусалима, первый израильский кардинал с итальянскими корнями.
— Козырь: Эксперт по межрелигиозному диалогу. Его избрание станет сигналом к сближению Востока и Запада.
— Слабые стороны: Меньшая известность в курии compared to Паролину и Дзуппи.
Если победит Дзуппи, усилится медиация Церкви в украинском конфликте. Паролин, вероятно, продолжит курс Франциска на осторожную дипломатию. Пиццабалла — «темная лошадка», способная перезапустить диалог с исламским миром.
Конклав начнется через 15–20 дней. Пока фаворит — Паролин, но интрига сохраняется: реформаторы могут объединиться вокруг Дзуппи, а неожиданный компромиссный вариант — Пиццабалла.
Госдеп уходит из Африки и переформатируется под реалии новой геополитики
Вашингтон готовится к масштабной реформе своей дипломатической машины. По информации The New York Times, администрация Трампа готовит указ, который радикально изменит структуру Госдепартамента. Главное — акцент отказ от прежней глобалистской логики: меньше идеологии, больше функциональности.
Один из ключевых шагов — сворачивание почти всех голобалистских операций в Африке, закрытие большинства посольств и консульств к югу от Сахары. Вместо привычной сети диппредставительств появится компактный офис специального посланника, подотчётный напрямую Совету национальной безопасности. Новый фокус — точечные миссии и борьба с транснациональными угрозами, а не продвижение "ценностей демократии".
Под удар также попадают бюро по вопросам климата, прав человека и беженцев. Вместо них в Госдепе появятся новые структурные единицы — четыре региональных "корпуса" (Евразийский, Ближневосточный, Индо-Тихоокеанский и Латиноамериканский), а также управление по Северной Америке, куда перейдёт кураторство по Канаде.
Система набора кадров также кардинально меняется: будущие дипломаты будут отбираться по принципу региональной специализации, с отменой общего экзамена. Акцент — на лояльности внешнеполитическому курсу Белого дома и использовании ИИ в политическом планировании.
Трамп чётко даёт понять: эпоха абстрактных "универсальных миссий" закончена. Новый Госдеп — инструмент прагматичной и жёсткой политики, где дипломатия обслуживает интересы Америки, а не глобалистских проектов.
Пасхальным перемирием, предложенным Россией, Москва ввела Украину в стратегическую ловушку перед Трампом. Ведь отказ — удар по репутации в глазах Вашингтона, а согласие — молчаливое признание инициативы Кремля.
Особенность момента в том, что Кремль синхронизировал свой шаг с дипломатическим давлением Трампа: либо движение к миру — либо США выходят из процесса. Это не совпадение, а зеркальное отражение новой логики переговоров. Москва, объявив перемирие сразу после заявление из Вашингтона, дала понять: диалог возможен, но только на новых условиях.
Символизм ответа Зеленского, изначально отрицательного и резко изменённого под давлением европейских глобалистов, говорит о сдвиге. В 2023-м Киев даже не реагировал на подобные предложения. Теперь — соглашается и сам предлагает продлить перемирие. Это отражает дипломатическое давление.
Тактическая игра перешла в фазу "шахов на мир", где каждая сторона стремиться показать, что является стратегически ответственный игроком. На фоне давления США попытки перезапуска двустороннего трека и растущей фрагментации внутри Запада, Кремль показывает, что умеет оперировать символами не хуже, чем дивизионами. При этом и глобалисткие элиты ЕС (несмотря на на их стремление сорвать процесс) не могут выступить против этой позиции, ведь голословно они тоже выступают за мир.
"Тайная канцелярия" подняла тему, что Россия в поиске нового кода реальности. Когда-то Сурков сконструировал «суверенную демократию» как политтехнологический ответ на хаос 90-х. Но эпоха пост-Болотной показала: технологизм выдыхается, если не укоренён в онтологии. И сегодня Кремль ищет уже не форму управления, а язык бытия.
Смена парадигмы: от управляемости к смыслу
Сурков управлял хаосом, Харичев — предлагает порядок через идею. Власть — это не инструкция, а форма духа. И это не архаика, а рестарт.
Почему это не только про Россию? Современные конфликты — за модели реальности. Западный код — права, прогресс, выгода — исчерпал ресурс мобилизации. Россия собирает альтернативу:
– не «инновации», а «истина»,
– не ВВП, а демография как вера в бессмертие народа.
Для Харичева народ — это не электорат, а носитель духа. И потому демография — не про цифры, а про готовность к жертве. Когда человек — часть чего-то большего, возникает соборная устойчивость.
Цивилизационный суверенитет — не изоляция, а очищение
Россия не уходит в тень, она отказывается говорить чужими словами. Новый язык требует нового мышления:
– лидер как жрец смыслов,
– государство как соборный организм,
– победа как право назвать мир по-русски.
Тезисы Харичева — зеркало, в которое элитам придётся смотреться. Кто не услышит — останется на обочине новой реальности.