Утром узнал, что умерла моя бабушка — из доживших до 2023 года родственников, кажется, мало кто был мне ближе и понятней. Она была ребёнком войны с луганщины, извилистыми (что понятно для той эпохи и таких вводных данных) путями очутилась на Урале, где полвека стояла за прилавком «Детского мира», а на пенсии трудилась там же уборщицей; последний факт тщательно скрывался от деда, человека весьма мнительного и агрессивного (как мне запомнилось). Дальше я расту, фактура теряется; в прошлом году поздравил друга и Шевчука, но не бабушку — хотя у всех троих др в один день; ввиду дальности расстояний виделись мы строго раз в пять лет: ритмы поездок нарушил ковид, а потом известные события вокруг её исторической родины: мне не хотелось задевать её, с обострившимися болячками, разговорами на эту тему — ей было страшно и тревожно месяцы, год, восемь: единственное, что я знаю. Этим летом будет триста лет городу её зрелости, я планировал даже юбилейный вылет по случаю — а теперь и смысла нет. Минус один повод думать о России. Или плюс. Смерть штука двойственная.
В смятении чувств отправился прочь от цивилизации ловить весну, дошёл до холма. На армянском белыми буквами там выложено «Абовян» — и внутри от такой картины сама собой заиграла фраза «this is not Hollywood» из репертуара группы The Cranberries. Хотел даже выложить фото с соответствующей подписью, рука рефлекторно потянулась за телефоном — да вспомнил, что благоразумно не взял его. Хорошее упражнение по автономии. Ну, а песню можно допеть в голове самому. Run away, run away, is there anybody there?
1 марта как раз стукнет тридцать лет дебютнику. Если бы не смерть Долорес О'Риордан, я мог бы, честно говоря, ещё годами игнорировать его силу, ставить на полочку к Pablo Honey, вышедшему на неделю раньше — формально и там, и там робкая проба пера с расплавленным импрессионистским звуком, по которому легко можно опознать 1993 год: у Suede примерно то же потёкшее сливочное масло было на первых двух альбомах. Но масло маслу рознь, не сравнишь: на PH такого сильного набора песен не имелось, а у The Cranberries, во-первых, имелся Стивен Стрит — продюсер, собаку съевший на гитарном импрессионизме и способах делать его действительно внятным (нет повода для panic on the streets); а во-вторых — была сама Долорес, у которой и кладезь житейской мудрости, поразительно соразмерной возрасту, и чулан граблей, близ которых ходить и ходить целую жизнь. Как там было-то: хорошее упражнение по автономии.
Лихой заголовок альбома, за который сразу цепляется глаз, на деле сводится к проклятым двум словам: можем повторить. Даже если никому (будто) не нужно, даже если все это проходили: невзаимность, предательства, депрессии, несчастные браки, утешение в материнстве, самовнушение на дне стакана; был и будет этот железный, описанный вдоль и поперёк набор ловушек — но горькие истины и инстинктивные скрепы раз лет в пять нуждаются в изложении заново (или как там сейчас у книжников модно — в саммари). Потому и больно, конечно, слушать эту начальную точку пути. Уже горько, но ещё наивно. Дебют как панихида по самим себе, зачин как сумма жизни, первый манифест как подведение итогов мечты.
Любимые песни. Монти Механик — «Пил» (демо)
У группы «Монти Механик» вышел сингл, впервые за долгие годы отмеченный участием сооснователя проекта Ивана Лужкова; мне, как бесповоротному адепту именно «лужковского» периода, эта новость приятна — да и хороший повод вспомнить, а что там вообще в лучшие времена было. (Про новый период у меня либо хорошо, либо ничего, к сожалению.)
Лужков и автор песен Георгий Мишнев записали вместе два альбома: «Мелодии» (2012) и «Интерференция в тонких плёнках» (2014); тот случай, когда отличия первой записи от второй так живо чувствуются, что их можно описывать в самых простых (то есть самых возвышенных) человеческих метафорах.
За пять лет до выхода «Внутри Лапенко» союз Лужкова и Мишнева описывали как «дуэт инженеров из Челябинска» — и уже тогда от слова «инженер» веяло каким-то аутсайдерством, хотя хотелось затолкать эти ассоциации обратно внутрь себя: чем больше расслушиваешь, тем лучше понимаешь, что ну совсем не правда; это не аутсайдерство, это — реализм. У «Монти» получилось выразить состояние безымянного героя, который давно уже вырос из подержанного «Москвича», но способен себе позволить разве только побитую «Вольво»: больно, хотя жить можно, если не стесняться. Так и утешаешь себя, мол, время пролетит быстро — а там, глядишь, уже и на «Кию» можно накопить, пока что не в падлу пару лет на трамвае поездить. Даже романтично.
Именно в этом — обывальство как романтика, а не способ окопытиться — главное достоинство мишневских текстов; ранних уж точно, за поздние не ручаюсь, не в теме. Ощущение скромного праздника хорошо раскрывается на «Интерференции...», втором альбоме «Монти» — название не врёт, возникает ровно то оптическое явление, когда свет волшебным образом распределяется по замкнутому пространству жизни, а вместо всегда напрашивающегося к надтреснутому голосу с обочины бытия Гофмана — торжествует сияющий Хоффман, пусть даже герой знает обоих, возможно, только по википедии.
Две мои любимые песни того периода, «Калейдоскоп» и «Пил», задолго до своих окончательных версий вышли отдельно (то есть как вышли: цифровая дистрибьюция на заре 2010-х в ходу не была, так что просто лежали в Интернете) — и попали в межальбомный лимб: здесь ещё слышится акустический аскетизм дебютных «Мелодий», но уже чувствуется глубина, которая придёт на следующих записях. За альбомный вариант «Пил» мне даже было обидно: вроде обрела красивое синтезаторное вступление, вроде и слэп-бас по душе — а пьянеть под неё как-то не выходит.
На двадцатый день нового круга трезвости и в +15 (Москва, прости!) та демо-версия «Пил» всё ещё имеет эффект совершеннейшего дурмана: аранжировка пока не продумана — но зачатки её, скелет, уже и тут вполне функциональны; всё держится, с одной стороны, на лирике — «ходил и пил» отлично рифмуется с аукцыоновским «ходил и падал», в смысле деталей абстракцию аналога даже дополняя; с другой, на гитаре с задержкой, сначала работающей хаотично, зато красивыми, в изящном стиле «пьяного мастера» мазками — а затем идущей на слушателя в некоторую психическую атаку. В сумме, как ни странно, звучит очень тихо и нежно. Да и длится без малого две минуты.
Знакомые слушатели говорили, что «атмосферу делирия» лучше выражает новая версия песни — но я им не верил и чувствовал себя долгие годы одиноким ублюдком. И вот сюрприз: незадолго до выхода нового сингла Мишнев выложил на стриминги именно тот, старый вариант — а это значит, что я не одинок в своих предпочтениях. «И свет меня пронзал, меня пронзал...».
Восемь (не)любопытных видео «Агаты Кристи»
Закрывая тему — несколько концертных фрагментов с группой, которые сложно назвать хрестоматийными, но которые, как по мне, могут наводить на некие размышления о том, что же было «с родиной и с нами»: странные разломы эпох; переиначенная самим же автором песня о людоедских моральных дилеммах бойни; вампирический лоубрау в логове попсы; настоящие и будущие имперские деятели; жутко разыгранные на сцене и без того страшноватые сказочки.
Боже, я должен убить (1989)
Номер, по неведомой причине не зафиксированный на альбомах — что одновременно логично и прискорбно. При всей неровности и режущей ухо рублености фраз («Жизнь // Вмиг // Скорченный блеф»), обидно потерять во времени это довольно сильное пацифистское заявление, да ещё наполненное синтезаторным драматизмом практически в духе тогдашних Depeche Mode. Спустя 33 года зарисовки в стиле «иди и смотри» уже не в чести — и автор песни старший Самойлов переделывает текст на более оправдательный (точнее было бы сказать, оборонительный) манер: нынче даже смерть, разумеется, не так однозначна.
Шпала (Музобоз, 1991)
Пытающаяся сладить с финансовыми трудностями группа приезжает в Москву на модную музыкальную передачу к вечно тёмному очкарику Ивану Демидову. В ответ на озвученные гастрольные планы будущий главред телеканала «Спас» (тогда сложно было вообразить такую концовку) спрашивает, почему группу потянуло на запад: «Они же не понимают, о чём вы поёте». В случае с «Агатой» замечание, возможно, имеет вес — как (да и зачем), к примеру, переводить словосочетание «трамвайно-рельсо-шпальный»? Та ещё каверза.
Пулемёт Максим (feat. Максим Фадеев, 1993)
Далеко не каждый ансамбль осмеливается с помпой отмечать пятилетие — но у Самойловых были все на то оправдания в виде именитых гостей. Правда, мало кто чаял в вышедшем к микрофону 24-летнем курганском дылде скорую сверхзвезду — исполненный номер оставляет ощущение беззаботного междусобойчика (в качестве бонуса над клавишами корчится одиозный Александр Пантыкин), да вдобавок ещё и текст является описанием соития в жутковатой форме военно-полового романа.
Розовый бинт (Витебск, 1997)
Мастер-класс по дресс-коду, в рамках которого группа заявляется на ведущий постсоветский поп-слёт будто на урок физкультуры — но куда более инфернальной по меркам «Славянского базара» внешность музыкантов становится уже в процессе сета. Волосы во всё лицо и пот во весь рост — так со стороны можно описать испытываемое Глебом во время самого жуткого, возможно, номера с и без того дьявольщинного «Урагана» (в том же году на родине Гоголя действо в общих чертах повторится).
Сны (1999)
Ещё до всякой «гойды» публичные выступления были, кажется, излюбленным занятием актёра Охлобыстина: в 1999 году он вёл фестиваль под названием «Хвалите имя Господне». Кто догадался позвать на столь благое мероприятие группу не самой набожной репутации, науке неизвестно (хотя в том же году Глеб, к слову, принял православное крещение) — но очевидно, что эксперимент вышел интересный: начали песней «Вервольф», а продолжили вот этой — ещё одной редко исполняемой с только что вышедших мрачных синт-поповых «Чудес», да ещё в непривычно полностью гитарной аранжировке.
Не знаю, нормально ли в таком признаваться, но сегодня весь день планирую проспать. Меня коробит от концентрации мыслей о том, что миллионам людей пришлось пережить за этот год. Хотя на пару отвлечённых слов сейчас хватит, конечно.
Последние два дня окунулся в русскоязычный гиперпоп; с умным видом рассуждать не буду, да и не смогу — но мне как раз нравится, в отличие от поборников чистоты оригинала (мол, надо произносить хайпер), как именно адаптированный вариант произношения вертится на языке: твёрдость намерений да экспрессивность чувства, — что-то в этом видится родное для человека, который в силу возраста внимал всякой горлопанной музыке нулевых; не зря один из примечательных альбомов жанра называется «Сила».
И сила эта в признании немощи, конечно. Сила — та, которая в насаждении «правды» или в твёрдой руке — сама себя разоблачает; в этом, возможно, причина вопиющей импотенции её попыток рождать оправдательное творчество, слишком уж автореферентна такая боевая машина. Зато у горя гораздо больше общего с шаманизмом — если уж не разогнать тучи, то безошибочно распознать, что они там себе льют. Воплотить сгусток чувства в пророчество, плач и молитву.
Пару лет назад я как человек пишущий (и слушающий) прошёл мимо проекта zarya — конечно же, из-за некоторой ревности: когда-то, ради пародии на тривиальные названия постпанк-групп, я придумал назваться Зарёй. Правда, люди на латинице оказались резвее и выпустили несколько релизов, пока мы мучительно рождали первый. В итоге с наобум когда-то взятым именем расстаться было довольно легко, поэтому я теперь Песни Зари, а за восходом звёзд гиперпопа ничего не мешает наблюдать.
Сначала написал «наслаждаться» — но, конечно же, нет, господи, так не назовёшь. С годовщиной напрочь увязалась песня из их альбома, в которой так живописно описывается неуют от потери чего-то близкого. Вне этого нового контекста (песня вышла в 2021-м) показалось бы, что «кого-то» — но душа разлуки всегда многосоставна, личное в ней спаяно с безличным. Как отделить государство от родины, а родину — от оставшихся на ней близких и дорогих? Как воссоздать себя в целости, если больше не собрать части — не склеить разрушенные дома, не спаять разорванные связи, не воскресить знакомых людей? Вот оно и слипается в ком, а потом и в стон, который зовётся песней.
Я хочу домой
Но мой дом потерян там же, где и ты
Кто-то очень злой
Злой
Разделил на до и после мою жизнь
И что важнее — «кто» он или то, что он «злой» — на этот вопрос я не могу дать ответа. Десятилетиями мы, люди, видим рождение очередной непоправимой бездны и будто бессильны её обуздать. Грань между оправданием и расставанием, между (относительной) безобидностью зла для тебя лично и беспощадностью его ко всему живому, до которого может дотянуться, слишком тонка. Год назад можно было лицезреть, как одно состояние от другого отделяли считанные часы.
https://www.youtube.com/watch?v=4-V6oSI8kzw
Сам Игорь Фёдорович, кстати, пытался. Как раз последними песнями, своими — или альбомом «Звездопад», где обращался взором в советскую утопию; не берусь судить, насколько далеко он смог уйти и бессмысленно ли это было, но такие случаи всегда напоминают о цели художника: а точно ли предел творца — это добиться совершенства в своём деле? Нет — видимо, для предела нужно выйти из себя; Летов в оба главных момента своей жизни так и сделал: сначала, когда после столкновения с карательной психиатрией рассвирепел — и потом, когда после заигрываний с катакомбной политикой успокоился. После этих двоих нынешний Летов, мёртвый — по счёту, выходит, третий; лишь спустя полтора десятка лет мы наконец-то учимся жить без него — пытаясь продраться сквозь горечь факта, что в существовании доброго ослика и, допустим, радуги над кладбищем в рамках одной песенной вселенной не видно никакого антагонизма, только один сплошной парадокс.
Корка хлеба, январь, апрель, отрывной календарь на стене — подобные этим ценности поколение наших родителей (да и кто-то, возможно, из нас, глядя в их сторону) искренне пыталось сберечь, считая, что в их наличии кроются мир и счастье. Пока есть худо-бедный пейзаж, возможность прокормиться и мирное небо над головой, пока всё это для себя чтишь — жизнь праведна. Не помогло: никакого противоречия с людоедством, с непротивлением разрушительству в этой мелкой аскезе и не было. Так что никакого «саморазвития по Летову», даже позднему, быть не может; может быть, лучшее, что можно сделать — выйти из Летова (то есть выйти сквозь), пройти мимо свалки устаревших понятий, вздохнуть тяжело. Искать иные формулы выживания на этом жутком перекрестьи обороны, нападения и прочих опорных зон. Возможно ли? Ответа нет. Но закрыть глаза и представить себе другой мир хотя бы в качестве упражнения — стоит.
https://www.youtube.com/watch?v=4FRcBADkAZk
Группа «Спасибо» воссоединилась в составе, собранном из участников разных лет, и отправляется в недельный тур: начнут сегодня в Тбилиси, закончат на следующей неделе в Белграде.
Промоутеры зачем-то окрестили группу «нашумевшей» — хотя за последние месяцы было много поводов убедиться, что Расел Рахман работает, скорее, с эстетикой малых дел. В интервью из прошлой жизни «Спасибо» декларировали свою группу объединительной затеей, и в целом-то получается даже поодиночке: почти полгода Расел играл сольно, и у меня, довольно скептично относящегося к громкой музыке для детей и юношества (хотя именно по музыкальным исканиям «Спасибо» как раз симпатичнее и опытнее многих), за это время наконец-то получилось его песни расслышать. Поэтому топ очень личный; если идти путём максимально широкого ознакомления, следовало бы добавить трек «Разговор», где в списке жанровых трофеев группы появляется хип-хоп — но получилось как получилось, и их осталось девять.
Текст
Расписание тура и билеты
Доктор Хали-Гали. Неоднократно воспетый нами герцог рока из города Владимира выложил в торрент-формате свою позднюю песенную дискографию: более двадцати альбомов, подавляющая часть которых записана в трёхлетний промежуток с 2016 по 2019 годы. В тот период я активно слушал ДХГ — и это, безусловно, вдохновляющий опыт: быть живым наблюдателем деятельности исполнителя с почти летовской интенсивностью производства (да и звука, of course).
ДХГ — это такие поп-философические песенки, заточенные в нашерадийного свойства саунд, только пожёстче да подиковинней; чем дальше, тем звучат они мизантропичнее (интервью Кирюхина на «Ноже» породило маленькую, но показательную контроверсию в комментах) — а всё же музыки с текстами, сходной по парадоксальной утешительности посыла, на русском языке редко сыщешь. Здесь ярко разворачивается мотив бегства — то прочь из чересчур предсказуемой, заживо гниющей человеческой кожи, то от укоренения в прекрасных, но всё-таки искусственных конструктах (свобода и любовь, по Кирюхину, тоже таковы, сколько бы он сам их ни воспевал) — и, что главное, бегство видится движением, которое и есть жизнь. Бытие — клетка; выживший в ней и сохранивший голос — ошибка, но ради бага в жуткой конструкции, что даёт нам этот голос услышать, можно, пожалуй, прорываться и сквозь неизбежное экзистенциальное говно. Обязательно ли тратить восемь с половиной гигабайт трафика и двадцать один час слушательского времени, чтобы проиллюстрировать для себя эту любопытную, но далеко не единственную версию мироздания — вопрос сложный; для себя я, к примеру, решил. 11/10
Какие дни, такой и Валентин.
Странно вспоминать, но в глупые наивные времена даже клип не помог мне выкупить, что песня-то мрачная: слегка поверхностное — и всё-таки насыщенное — путешествие в голову скулшутера. Только через год после выхода The Next Day я расслушал альбом получше (да и в принципе начал уделять должное внимание смыслам неродного языка) — тут и открылось.
Как и весь The Next Day, простенькая, но дьявольская в своей основе штука — Боуи в клипе сильно похож на Кашпировского (конечно же, случайное смешное совпадение), и это чуть ли не последний запечатлённый момент перед тем, как обаяние (вместе со здоровьем) стало от сверхзвезды безвозвратно ускользать. Прощание до прощания: стоило обхватить гитару как ружьё, и оно пальнуло по провидцу; воистину мистический момент.
https://www.youtube.com/watch?v=S4R8HTIgHUU
Даже релизная пятница и новый депеш мод (безнадёга.co.uk, тут предсказуемо) не отвлекли меня от главного — я выздоровел и взялся за третий сезон болтологических лоу-фай-посиделок.
Неделю назад выдал о новом альбоме господина Матова такой вот чахоточный отзыв — но в глубине души считаю, что релиз (и автор его) достойны большего, чем моё карканье на эпоху. Дабы замять досадное — созвонились как старые знакомые, протянули щупальца словесных объятий, сплелись в алхимическом препарировании очевидностей. Короче, поговорили.
Песни Даниила — громогласные, но неизменно мягкие и полные надежды — можно послушать здесь. А нашу беседу — тут.
На правах традиционного вестника юбилеев и значимых дат сегодня направляю поздравления Юрию @forevernotes Сапрыкину — почти земляку, с которым выросли в одном городе (правда, не пересекаясь эпохами) и одному из тех людей, благодаря кому по-прежнему сюда что-то пишу.
Два из двух в моей жизни повода обстоятельно поболтать с Юрием Геннадьевичем были под запись — и, разумеется, этот опыт оказался важен на свете только для меня: крайне обрадовался, когда выяснилось, что [магические] ощущения от родного города для нас обоих до некоторой степени выражает группа Cocteau Twins. А когда я спросил Ю.Г., почему он бросил читать «Постмузыку», он ответил, что в принципе всё для себя понял. Этот интеллигентский эвфемизм к слову «заебал» до сих пор служит мне неким маркером — не хочется давать ничего понять, а хочется удивления, переворота с ног на голову. Head over heels, если говорить на уже подвернувшемся здесь доступном примере — так что послушаем песню великих шотландцев с одноимённого альбома, в которой Элизабет Фрейзер по обыкновению говорить обиняками невзначай играет с цифрами возраста юбиляра. Дай бог ещё полста, разумеется.
На пепелище сельсовета тем временем тоже что-то происходит.
Дружественный нам артист в жанре тульского гибельного романса Д. Матов пошёл неочевидным путём и переиграл свой относительно старый репертуар в более королевском звуке, примирив микрофоны «Союз» со студией «Октавы» (а это два таких скрытых местных антагониста; совсем не Вилларибо и Виллабаджо, но всё-таки). Этот the best, кажется, рассчитан на широкую аудиторию, с материалом по очевидному резону узости охвата не знакомую — и потому, за невозможностью расстаться с географической и ментальной привязками, слушателю в моём лице легче расслышать минимум одну из немногих относительно новых тут вещей.
Грустно, что многое из насущного в песенном (и не только) искусстве вынуждено запаздывать на месяцы, дабы быть должным образом зафиксированным — такую песню я бы расслушивал в холодном русском сентябре или скитальческом жарком октябре, когда чувство времени было слишком насущным («успеть бы согреться до зимы», ну-ну; кажется, с тех пор только вмёрзли в цинизм). При всей моей большой любви к матовскому материалу, ещё одно свидетельство в пользу гипотезы, что, вступая на шаткую почву эзопового языка, предугадывать надо на много шагов вперёд, а попытка на нём реагирования ведёт к смертельному отставанию и смертной скуке. Потому что длится-то не февраль, а четырнадцатый год или, может, вообще 1999-й — и лишь в ладах с этой догадкой можно не допустить каких-нибудь ещё страшных дат, да и намаливать лучшее будущее на декады эдак две вперёд, не раньше. Впрочем, ладно; само собой, тут проблема не артиста, но вообще безвременья, в котором слово имеет печальное свойство теряться, будь хоть прощальным, хоть обращённым в будущее, полное надежд. Такое чувство, что взвесят всё уже после нас — да и температуру красивого горения в пожаре убоя замерят задним числом, без чьего-либо деятельного участия.
Впрочем, и размышлений о том, как всё «подправить в консерватории», весь этот год совершенно не хочется. Тошно. Для начала бы уцелеть.
(Полностью заценить альбом можно тут.)
Песни Зари — «Двадцать два. Репетиция» (2023)
Вторую неделю болею и слов связать не могу — устных, конечно — да и время утекает так быстро, что вчерашнее насущное становится слишком прошлым, чтобы о нём всерьёз думать.
Но поделиться всё равно тянет. Сняли тут, как я в январских потёмках играю новые песни. Местами злобные, местами отчаянные и тревожные. Про русскую готику. Про гибель мира снаружи и внутри. Про Ничто, в которое больше не хочется.
www.youtube.com/watch?v=nnEbD4F4AL8
Обсуждают тут нынче выброшенную в свободный доступ книжку «Песни в пустоту» про (как бы) затерянных андер-персонажей девяностых. Не буду ни ссылаться на рефлексию по поводу (там совершеннейший ужас-ужас; читаешь и думаешь: а ведь неплохо я сам пишу даже в минуты бреда в сравнении с такими отзывами), ни задвигать телегу про случившиеся после печатного дебюта книги в 2014-м тектонические сдвиги (опять про себя в скобках: я несколько лет потом не слушал «Химеру», потому что она стала дико модная; было двадцать прослушиваний, стало две тысячи, фак-фак-фак) — но вместо этого отчего-то захотелось вспомнить группу из числа более-менее современных и по совместительству уже вышедших на покой. У неё тоже были песни, и были они в пустоту. «ОбщежитиЕ» называлась.
Недавно тут гельичдугин взболтнул, что хипстеров-де нет, а вместо них молодые людишки, которых только направь, а они уж и ружья как пирожки разберут. Ну, взболтнул старый хер и взболтнул — но мне вдруг подумалось, что это, в общем-то, идеальное описание сюжетного ландшафта «ОбщежитиЯ». Одна из главных песен группы начиналась с того, что вот есть такие Олег и Ольга, им слегка за двадцать, они буквально не знали друг друга до этого лета (или зимы, весны, без уточнения): она в общепите работает, он — в колл-центре и довольно маскулинно выёбывается; оба не прочь послушать радиохед и поцитировать поп-цитатники. В итоге она внезапно зовёт его жить в какой-то дремучий лес — и вероятность того, что он пойдёт за ней следом, она ну такая, ненулевая. Другие персонажи песен крали ночью Богородицу, стреляли в министра и т.д. и т.п.; между делом была ещё шуточная песня «Indie» в качестве (само)высмеивания: бас как у группы Interpol, гитары на уровне груди, инди-хуинди, инди-хуинди.
Я был на одном из последних концертов «ОбщежитиЯ» в январе 2014 года; долго собирался, несколько лет, а вот выплыл как вовремя — вечером в среду после обеда к сцене «Китайского лётчика Джао Да» (тоже не мог тогда представить, насколько широко развернёт этот клуб последнюю букву латинского алфавита спустя «эти восемь лет»). Воспоминания о событии через расстоянье почти-декады, естественно, уже отдают ложной памятью, но выглядят так — будь Ю. Высoков и Ко поставлены в условия не 1919, но хотя бы даже 1925, допустим, года, с задачей по выковыванию из хипстера нового советского человека они бы совладали: тогда что en masse культурою и алкалось, так это побросать с парохода современности всех лишних (великодушно оставляя на борту, в данном апдейте-случае, Достоевского, «ГрОб» и Платонова), но без особого руководящего понимания, куда дальше плыть-то. От собственной эпохи «О-Е» оставили неироничным, кажется, только главный подспудный страх жителя мегаполиса: под песню «Хлопок», которая описывала чувства отдельно взятых людей в московском метро за пару секунд до недатированного взрыва, я на том концерте так расчувствовался, что вспомнил, как ездил с родителями в подземке в марте 2010 года, за день до жутких событий; уехали мы из столицы не помню уже когда, то ли тем же вечером, то ли следующим утром — это, разумеется, важный нюанс, но touching from the distance безусловно чувствуется, какого бы огромного размера дистанция ни была. Печенье мадлен, пропитанное ядом новичок: такое ровно ощущение осталось от живой версии песни длиной в целых восемь минут.
На этом с 2017-м всё. Не переключайтесь.
https://www.youtube.com/watch?v=6VPUC5pnm3w
Полковнику никто не пишет («Ночной VJ», 2000)
Николай Комягин после недавнего переосмысления этой же песни, конечно, мог бы попросить Самойловых подержать своё пиво — но, кажется, сравнивать две попытки сложно: у Shortparis ладонь превращается в кулак по воле злобы дня, а у «Агаты» — дословный дворовый кавер на песенку друзей: довольно смешной, но в полной версии той программы встречаются номера и с куда хуже настроенными гитарами.
Звездочёт («Большая премьера», 2005)
После небольшого спада братья снова зачастили на ТВ в прайм-тайм — вот, к примеру, в совсем недолго жившей передаче они представляют под фанеру одну из лучших песен с «Триллера» в сопровождении довольно навязчивого (да, уместно именно это слово) фаер-шоу и людей, которых скорее ожидаешь увидеть спустя пятнадцать лет в шоу «Танцы» на ТНТ совсем под другую музыку.
Два корабля (Олимпийский, 2015)
Мало кто помнит (да и вообще обратил внимание), что второй из двух ностальгических концертов по случаю кратковременного реюниона группы случился в вечер убийства Бориса Немцова — тот ещё жутковатый символизм. Накал страстей на сцене тоже был драматическим: во время исполнения классической песни, посвящённой умершему отцу братьев, Вадим демонстративно сторонится Глеба, и последнюю фразу песни тот совершенно болезненным образом завывает; не открытый финал, а прямо открытый перелом какой-то.
Бонус-трек: Agata Kristy Revival Band — Ein Zwei Drei Waltz (Лужники, 2003)
Каким можно вообразить себе кавер-бэнд «Агаты Кристи»? Вокалист в чёрном, с сигарой и в шляпе, ужимки, подражательные текстики про смерть да про любовь. Реальность: дресс-код и пластика в духе, ну не знаем, раннего «Сплина» — да ещё и сам ансамбль прилетает на 15-летие своих кумиров в Москву прямо из Чехии.
Ещё минимум полгода не получится пинать листья под соответствующий саундтрек — но торопить события, разумеется, тоже не будем. А потому продолжим еженедельную уже рубрику, в которой таланты и поклонники в лице меня отдают должное кое-чьим падениям и взлётам.
Сегодня на очереди — тридцатипятилетние именинники этой недели; читать рекомендуется в комплекте с год назад выложенным pm-mag/malienkaia-strana-zamietki-o-vsieliennoi-aghaty-kristi">текстом, более детально вглядывающимся в феномен — и ещё одной штукой, которую выложу сегодня вечером.
Веру в красивые лозунги (и вообще в изречения на человечьем) на днях неожиданно вернул новой песней Ю. Ю. Шевчук — а вот следом ещё хорошее: от Евгении Резунковой из группы «Фивы».
У Жени теперь новый проект «Ладья». Ну, как новый: по красивой легенде, уже четыре года пишут альбом на лоне природы в Ленинградской области; летом посчастливилось слышать живьём — очень, конечно, изящный уход в лес под лихое басовое уханье; в запасе есть и песни более зажигательные, но тут тоже неплохо. По сравнению с «Фивами» (отвязаться от ассоциаций с прошлым проектом сложно) задорнее едва ли стало, зато в лучших традициях абсурдистски и своеобычненько — особенно на фоне того, как дрыгательная думер-музыка окопалась в городской черте и совсем не напоминает нам, что nature is a language.
В 2023 году (даже на годовщину, случившуюся вчера) сложно думать о Летове — проще не думать. Но месяц его смерти стал для меня, в то время пятнадцатилетнего, весьма насыщенным.
История, которую люблю пересказывать: январь-2008, я сижу за пасьянсом «Паук» (других развлечений комп не тянул), фоном звучит альбом «Сто лет одиночества» — слышу его впервые — и уже ко второй минуте часового действа до меня доходит: это трансляция с того света. Подросток с бурным воображением рисует себе подвал по типу притона и состояние, в котором автор произведения может ТАКОЕ из себя исторгнуть; дешёвые колонки Genius вчитывают в происходящее сырость, допотопность, мифологию. Зудит мысль: этот человек непременно умер в девяностые. Лезу в Википедию: жив. Более того, успел променять рык на благость.
Через месяц Летов покинет свет по-настоящему, а ровно через три дня не станет моей мамы. Те дни были пропитаны тревогой: я боялся, что этими потерями не ограничится. В день похорон было по-апрельски тепло и солнечно. Начиналась новая жизнь.
Есть соблазн мысленно обозначить три отцовские фигуры, послужившие каждая эдаким занавесом между эпохами, в которые угодили: Высоцкий стал проводником между шестидесятничеством и застоем; СашБаш открыл телепорт из застоя в гласность; Игорь Фёдорович пробросил мост от перестройки к новому времени, где, как выяснилось, «конец никогда не наступит». Сказал как отрезал — мы живём в эпоху, намоленную аж в девяностые известной кучкой идиотов и примкнувшим к ним этим человеком. Конца не видно. Сорок лет, если считать с самого начала — а на смену никого.
Мне почему-то вдруг вспомнилась песня «Без меня». Спокойное рассудочное прощание, сделанное почти по методу Coil в Going Up, только наоборот: перечислить всякие ерундовые бытовые вещи и пригласить слушателя подумать, стоят ли они того, чтобы я ушёл, а всё это — осталось. Январь, апрель, капель, отрывной календарь на стене, корка хлеба, добрый ослик, горький дождик. Частенько ли мы вспоминали о таких мелочах последний год? А в последние восемь, пятнадцать? Видели мы, как убегает ЕГО мир, убегает ЕГО земля — та, жестокая, ломающая голоса и судьбы, породившая все эти тревожные ряды глаголов и заградотряды из существительных? За возможность увидеть одним глазком жизнь вне пределов дикой вселенной Егора Летова действительно можно многое отдать.
Ещё один повод прожить невесть что сулящий 2023 год: у любимой моей английской певицы, когда-то соратницы Дина Бланта — но любопытной прежде всего самой по себе — десятого марта выходит альбом.
Пресс-релиз сообщает, что это ауттейки, буквально дневниковые наброски, неизвестно даже когда конкретно записанные — указан временной разброс десять лет, да и всё. А больше ничего не надо, естественно: у Робертсон настолько потерянные, размытые во времени и пространстве песни под гитару, что искать их истоки надо не в календаре, а в плоскости вселенской комнатной печали, в диапазоне между группой «Тальник» и группой «Сад имени Фёдора»; румтур в клипе, к слову, очень под стать эстетике первых.
На правах потребителя бессонницы решил не медлить; в эфире рубрика «Альбомы ночью по вторникам».
Абориген. Был интурист, а стал абориген; на самом деле, это разные люди — хотя Евгений Горбунов, разумеется, приложил свою руку к продюсированию. В этом, пожалуй, и проблема: всё, к чему прикладывает руку Евгений Горбунов, становится Евгений Горбунов. Приятно, что самого Андрея «Аборигена» Клинга живьём без студийных влияний однажды услышать повезло: непонятно было, где саундчек перетекал в концерт, а молчание — в золото. Если это и пещерный блюз, то обставлен с хюгге-вкусом (один из треков называется «кикиморок»): если пытаться раскладывать по нотам, припоминается, к примеру, кладбищенский размах ранних Bohren & der Club of Gore — но более просторно и жизнелюбиво, что ли, звучат эти прозрачные импровизации: благо, нетесно сыграны в одного. 8/10
Ушко feat. Kedr Livanskiy. Как будто миру кринжа мало — оказывается, есть такой лейбл Club Cringe; среди его фигурантов — такие люди, как DJ Trick и DJ Fuck (разумеется, совсем неважно, кто это), а среди подписантов — артистка Ушко, теперь живущая в Лондоне. Скоро у Ушко выходит альбом, на котором из аутсайдерского, кажется, осталась только подача — визуально и на слух как будто российская поп-музыка начала нулевых, в то время схожим образом пытавшаяся мутировать: улётный гэридж, наивная поэзия, как-попало-графика. Но за наивностью здесь, конечно, таится выражение свободы выбора: «Я не нуждаюсь в тебе больше // Давай, забери свои вещи»; с дежурным для старой попсы ожиданием звонка, но без ненужных совсем тоски и жалости: нет так нет. 8/10
огоньки. После фильма «Про рок» при слове «Екатеринбург» перед воображением предстают портреты Шахрина, Пантыкина и их менее удачливых родичей по музицированию — однако ж не всякая группа из славного уральского города пытается соответствовать светлым образам этих замечательных, наверное, людей. Тот самый момент, когда альбом под названием «сердце» нешутливо попадает в самое сердце — именно за такой музыкой 10 лет назад я лез на сайт Bandcamp, в какой-то момент перестал там её находить и вот снова случайно обрёл. Физика этой музыки такая: записанные на магнитофон «легенда-м404» звуковые петли и синтезаторы, голоса и отголоски, гитары да шумы (плёнки, воды, улицы) — и всё это без начала, разумеется, или конца. Кавер на группу «электроребята» уживается с кавером на неизвестную (мне) группу «шутка»; один из треков называется «исчезновение ветряного кота» — словом, вселенная, в которую можно вслушиваться (да и описывать её) годик-другой. Подобные вещи некогда с избытком выпускал лейбл ku100ta — но здесь будто на порядок выше: я бы рекомендовал поменять открывающую букву и рассуждать уже в категориях густоты; сам влип — и вам, пожалуй, посоветую. 12.5/10
Зангези. А вот скорее от противного залипший в мозгу альбом — видимо, с непривычки от русского рэпа. У микрофона тут — основатель нашумевшего когда-то вк-паблика «музыка, которая» по имени Даниил; времена такие, что далее последует уточнение: в паблике этом исследовался хип-хоп со славянофильских позиций, которые неизвестно (точнее, известно) куда могли бы завести автора, если бы он не притормозил писательскую деятельность перед 22-м годом. Теперь он читает, что он Ален (sic!) Вега и Том Верлен — и это, несомненно, поза более обтекаемая: эдакий Слава КПСС для тех, кто любит звук полегче да смыслы пожиже. Также в программе — сэмпл из «Химеры», цитирование «Соломенных Енотов» и трек под названием «Веня Д'ркин»; слушать после столь исчерпывающего описания, конечно, необязательно: для того и пересказал. 5/10
Кумса. Как сообщает аннотация, Кумса — небольшая река на севере Карелии. О самой группе известно меньше — совсем не понятно, кто такие «мы»; в частности, кто у микрофона. Да и неважно, наверное — главнее здесь механика ощущений: хрупко, холодно, красиво; на пару слов развёрнутее — там, откуда я о проекте и узнал. 7.5/10
Понедельничный дайджест.
1. Когда-нибудь я уже увижу Льва Левченко достаточно пьяным, чтобы он подарил мне годовую подписку (простите; старая — да и неумная — тема для подколов, зато всегда актуальная) — а пока остаётся лишь досадовать, что почитать спецпроект «Деревни» о нью-йоркском инди рубежа тысячелетий в ближайшее время вряд ли доведётся.
Как раз вчера посмотрел документалку Meet Me in the Bathroom, после выхода которой вся эта ностальгическая NY-волна и пошла — сейчас пишу в стол свои впечатления, к концу недели их можно будет прочесть (не под пэйуолом, разумеется). Вместе с мыслями о том, что интенсивность тусовки всегда напрямую зависит от уровня логистики и доступности жилья, рефлексия моя забредает куда-то дальше — вопрос обустройства музыкальных сцен и возможности их зарождения с нуля сейчас как никогда злободневен; да, время жестокое и лютое, но релокантская волна, находясь в чуть меньшей непосредственной опасности для жизни, за несколько месяцев должна бы уже прийти в себя и заголосить, а зачатка тому (лично мне) не видно: пока вижу лишь попытку воссоздать некое счастливое прошлое в виде питейных заведений знакомого формата, а новых имён всё ещё больше появляется в России. Возможно, мне кажется — но креститься не будем, а будем по старой привычке российского человека строчить колонки.
2. Новость в тему: вечный плакальщик Джейми Стюарт из Xiu Xiu не только выпускает в марте альбом, но и к июню выбирается с первым туром по странам так называемого СНГ (в т.ч. уже бывшего, поправляют) — в планах Узбекистан, Киргизия, Казахстан, Грузия и Армения. На сайте группы пруфов нет, зато земля соцсетей полнится достоверными слухами и расписаниями.
3. Коллега Наговицкий невольно заагитировал послушать-таки новых Yo La Tengo; согласен, что вековечный творческий союз Айры Каплана и Джорджии Хабли сплавил на первый сингл худшую песню — целиком альбом никакой не фоллаут, а изящный выход под камеры в открытый космос: подобные путешествия в нойз-невесомости культивировали в свои лучшие моменты 2010-х годов ещё одни обитатели благородного пансиона 60+, британцы Wire — но YLT в финальной трети замахиваются куда-то дальше, на территорию прощальных слов, которые вместо напыщенной мудрости удовлетворяются нежным фоновым шумом и юношеской неловкостью: в третьей песне с конца впроброс цитируется Элис Купер, а предпоследняя держится на констатации созависимости от того самого «глупого мира», который вынесен в заголовок альбома и задаёт канву весь добрый час звучания. По итогу — достойная победа дружины Карло Анчелотти; при всей разрушительности, пандемия, кажется, обогатила иных выживших в умении быть лаконичными.
О других полюбившихся с начала года релизах (а такие есть!) уже довольно скоро расскажу.
Как всегда, сентиментальничаю и туплю — а между тем осталось всего полчаса (относительно) выгодной цены на неплохой ереванский концерт.
Как оказалось, математики немного застопорились, и самое большое простое число не меняется уже четыре с лишним года (был период, когда новое число открывали раз в год) — и именно с 2018-го у группы СБПЧ всё стабильно как с составом, так и с песнями. В таком вот состоянии, на коне, Кирилл Иванов с бэндом уже завтра возвращается в столицу Армении.
За последние недели вальяжно переслушал ВСЮ дискографию проекта — и не только не умер, но ещё успел поразиться силе регенерации: на восемнадцатом году долбёжки в раздолбанную, как порою кажется, стену Иванов даже не собирается останавливаться. Скорее уважаю его, чем заслушиваюсь, но был доволен случаем нырнуть хотя бы в краткий, немного поверхностный — и всё-таки назревший (с поводом ли, без) экскурс.
Билеты
Впрочем, ладно, переходим к оптимистичной рубрике «услышанные молитвы» — только подумал, насколько же скучаю по НОРМАЛЬНЫМ альбомам Ричарда Янгса, как нейровселенная моментально приоткрыла мне столь же отрешённо-меланхоличного поющего гитариста (и даже, возможно, лучше).
Эрик Шену — человек, давным-давно всем интересующимся известный; даром ли последние пару десятилетий скреплён деловыми отношениями с одним из лучших пристанищ для музыки конца истории, великим канадским лейблом Constellation. На сайте Rateyourmusic, с которым я всё ещё не могу не сверяться, у Шену какие-то впечатляющие для такой душераздирающей музыки антирейтинги: у ключевых релизов около шести по десятибалльной, то есть абсолютнейший ноль по шкале хайпа.
Впрочем, как и всегда с гитаристами вне зависимости от их квалификации, надо не рассказывать, а показывать; вот и покажу: как и в случае с одним неплохим барным блюдом, за вчитывание в аллитерацию объект ответственности не несёт, надеюсь на понимание. Зато от самого видео веет скорым потеплением, поющими чашами в виде кастрюль да впридачу, конечно, попаданием в десятку чьего-то сердечка — но оставляю подобные сентиментальные ужимки за кадром.
https://www.youtube.com/watch?v=akaDiyq0NiM
Странно, что на этом канале, где втайную и въявную процветает фаворитизм, не было ни слова о песнях Григория Полухутенко — да и сам он, конечно, редко подкидывает поводы.
У Полухутенко сегодня вышел первый релиз с 2019 года — с тех самых пор, как он собрал лайв-группу при участии экс-басиста ДДТ Павла Борисова (не путать с одноимённым журналистом) и барабанщика Степана Ситкина. Идея подрубить электричество в мерно-текущие акустические псалмы Григория — безусловно, спорная: слушавший вместе со мной новые песни человек резонно отметил, что в одного у Гр. всё звучит разнообразнее и интереснее. Формат рок-трио будто огрубляет полухутенковскую звукопись — но и времена такие, что налегке не можется: первая же песня заканчивается сбивающим с ног хоровым пропеванием слова «вoйна». Но в целом, конечно, без неожиданностей; несколько песен отсюда игрались до этого живьём, и вот в таком виде оказалась моя любимая. Этим прямолинейным вопросом («разве я так любил, как пою?») всегда стоит по отношению к себе задаться — и задаёшься, и хорошего ответа не получаешь.
https://www.youtube.com/watch?v=117P5yF4ri0
В день 85-летия Высоцкого почему-то активно прильнул к наследию другого артиста, масштаб которого всё не хватало силы толком оценить (попутно выяснилось, что год назад у него умер ещё один сын; судьба та ещё трагифарс-плутовка, конечно) — и вдруг пришло в голову, что они, Кейв и Владимир Семёныч, как-то легко и непринуждённо монтируются друг с другом. Городская пролетарская, но при этом абсолютно авторская эстетика; ответы на вопросы зала как отдельный жанр эссеистики; оба — люди мира, не привязанные к чему-то, ну кроме может своего аккуратно заточенного под круглосуточно повышенный КПД эго; в конце концов, пик проблем с собственными демонами пришёлся у обоих на возраст чуть за сорок. Младший современник, правда, выжил — и посвятил своей маленькой победе над умираньем альбом, который я этим вечером взахлёб слушаю.
А в клипе на одну из лучших песен оттуда, конечно, происходит полное безумие (Джарвис Кокер на расстоянии кадровой склейки от Бликсы Баргельда, мечта жеж). И так и эдак гуглю, но всё ещё не верю в достоверность локации; очень похоже на скабрезность в духе «Бората» задолго до «Бората». Если как-то умудриться забыть, что дело было в 2001-м, смотрится странновато, конечно — но очень надеюсь, что люди делали исключительно любя и не ведая, а Николас наш Эдвард с неиронично-искупительным туром и до Алматы доедет когда-нибудь, и вообще проживёт ещё хотя бы парочку новых творческих жизней.
Что произошло дальше в 2014 году, мы знаем. То, что произошло с группой «ОбщежитиЕ» в 2014 году, никто не понял. Вышла хиппи-песня на английском. Был анонсирован альбом «Ни слова о любви», в котором все слова (судя по утекшим двум-трём песням) — ровно о ней. Альбом не вышел — и, в отличие от позапрошлого, который пролежал на полке около трёх лет — кажется, так и не был закончен. Очевидным стороннему наблюдателю должен был видеться не то что даже идейный раскол, а некое сознательное удержание на почтительном расстоянии от ядерной кнопки (правда, никто, включая пытавшегося подступиться по горячим следам к теме меня, это до уровня большого текста не проговорил). Басист Дмитрий Меркулов поиграл пару лет в группе Михаила Енотова «Или», уже не стеснявшейся (почти исключительно за кадром песен, кажется) ни выражений, ни своей фрондёрской позиции к ковидной истории, ни... и так далее, и тому подобное. В общем, в начале десятых группу «ОбщежитиЕ» никто не понял — а в начале двадцатых уже и условно свои бы даже не кивнули: в их глазах произошло нагляднейшее дезертирство, чудовищная ошибка, где-вы-были-когда-мы-все-были-за-колхозы. Эпохи разные, а react приблизительно один: если не прокляты и забыты, то исторгнуты и отвергнуты.
Лучшим, как я уже проболтался, мне видится в невеликом наследии группы (хотя как невеликом: пара миньонов и три альбома, один из них двойной) тот, что лежал на полке пару лет. «Никто не прожил жизнь дерева» был полон той психоделической утопии, какую российский песенный мир потерял вместе с Летовым — правда, у эпигонов всё вышло более анемично, иначе и быть не могло; они изящно отыгрывают роль первых вторых, а не вторых первых. Сначала кажется: просто неловко зудят на устах достоевские вопросики (пойти в ад за любовь к шоколаду, как вам такая нравственная дилемма?), но где-то к финальной трети альбома вдруг выясняется, что никто не тварь, но в то же время и вмешиваться в ход истории этот никто либо права не имеет, либо тупо бессилен; в этой осени никто не виноват, не виноват, ты уехал в Петербург, а приехал в Ленинград, но тебя максимум пара миллионов, а оставшаяся сотня стоит на полустанке и смотрит, как за худшим проносится худшее. «Седое пепелище медленно остаётся».
Вот эту-то песню, про пепелище, на ночь глядя и послушаем. Страшная она: там текста примерно на минуту, оставшиеся три пронзительно звучит электроорган («как у группы Interpol», песня Next Exit — вот и попались). С каждым годом я всё меньше понимаю, как можно, ужасаясь образам бездны, со временем начинать от неё благоговеть — но всё больше прозреваю, в какую пустоту эти песни. «Я новые краски хотел сберечь для холста, а выкрасил ими ряды пограничных столбов». И дальше: командир дал приказ играть восемьсот аккордов в час. Никакого интернета нет. Я больше не буду гореть, только тлеть, тлеть. Сбылось. Здесь мы будем жить.
Пару месяцев назад возмущался тут по поводу омолодительных музыкальных процедур Джона Кейла (не путать с Дж. Кейджем и Дж. Дж. Кейлом!) — и, надо признать, зря возмущался-то.
Сегодня ночью вышел Mercy, первый за декаду альбом восьмидесятилетнего музыканта; целиком послушать я его не могу, т.к. продолжаю выходить в Интернет с полена — но свежайший клип приценить получилось. Видео наследует генеральной линии ностальгических видеорядов, начатой десять лет назад камбэком Боуи и от которой лично я будто чутка устал: сентиментальный променад по мегаполису с поверх наложенными фотокарточками молодого Кейла, на отдельных из которых он до смешного похож на Сергея Курёхина. А звучит... тоже лет эдак на двадцать возрастом, притом что голос Кейла, ещё в шестидесятых стартовавшего с The Velvet Underground и развернувшегося в самостоятельную единицу не меньше полувека назад, перепутать, разумеется, совсем не с кем.
Конечно, радостно наблюдать персону такого калибра в числе очень даже живых — и дело не только в радости от фиксации медицинского факта: на альбоме ещё и внушительный как минимум количеством пунктов список соучастников в диапазоне от Weyes Blood, Д. Хайнса, Actress и т.д. и т.п. вплоть до пары неразлучников из Animal Collective. Собирал такую команду старожил кропотливо: многих встретил на юбилейном трибьюте первому альбому VU, вылавливал всех не по почте, а буквально за ручку — ещё до ковида. Так что должен выйти толк; с доступной мне сингловой дистанции выглядит заявкой на альбом месяца.
https://youtube.com/watch?v=U7lt-jmxZ54
И напоследок минутка эгоизма — итоги «Постмузыки» за 2017-й; десять постов, которые спустя год перечитывать вроде бы не стыдно.
Наивный выход в защиту рэпера Хаски
http://telegra.ph/Mezhdu-sobakoj-i-volkom-Haski-kak-geroj-proshedshego-vremeni-04-10
Альбомы месяца:
http://telegra.ph/Albomy-nachala-goda-vybor-Postmuzyki-03-15 - март
http://telegra.ph/Mgnoveniya-semnadcatogo-Phew-Krol-SV-Hutor-i-drugie-04-18 - апрель
10 лет со дня смерти Александра Непомнящего:
/channel/pm_mag/53
Подборка музыкальных телеграм-каналов
http://telegra.ph/Novye-telegram-kanaly-o-muzyke-07-11
30 лет последнему альбому The Smiths:
/channel/pm_mag/79
Дмитрий Повалишин, музыкант и отец:
russkaya_muzyka/povalishin-division-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%89%D0%B0%D1%82%D1%8C-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%BE-6cc714936f1b" rel="nofollow">https://medium.com/@russkaya_muzyka/povalishin-division-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%89%D0%B0%D1%82%D1%8C-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%BE-6cc714936f1b
Вводный курс по дискографии Ричарда Янгса:
pm-mag/diskoghrafiia-richard-ianghs" rel="nofollow">https://syg.ma/@pm-mag/diskoghrafiia-richard-ianghs
Альбом почвеннического авант-рока от Миши Данилова и группы «Обход»:
pm-mag/obkhod-iz-pod-kory" rel="nofollow">https://syg.ma/@pm-mag/obkhod-iz-pod-kory
О биографии Джейсона Молины Riding with the Ghost
pm-mag/niestetkhiem-o-knighie-jason-molina-riding-with-the-ghost" rel="nofollow">https://syg.ma/@pm-mag/niestetkhiem-o-knighie-jason-molina-riding-with-the-ghost
