7344
Канал об античной философии и классической филологии. Станислав Наранович @snaranovich. «За исключением слепых сил природы, все, что движется в этом мире, имеет свое начало в Греции» Генри Мэн
Духовные упражнения и квантовая механика VIII
Основной конфликт между Пьером Адо и представителями копенгагенской интерпретации сводится к омонимии понятия объективности. Копенгагенцы под объективным в основном понимали то, что может быть «объективировано», т.е. концептуализировано, описано и сообщено, представлено «наглядно» (anschaulich) в соответствии с нашими обычными пространственно-временными категориями восприятия, однако без какого-либо примешивания человеческой субъективности. Адо тоже подчеркивал, что объективность достигается путем ограничения или подавления субъективных аспектов личности ученого. Однако в более широком смысле под объективностью Адо понимал вещи сами по себе, независимо от личных черт, предрассудков и интересов наблюдателя. Это представление Адо об объективности совпадает с некоторыми созерцательными и духовными традициями (см. Chase M. Pierre Hadot and his critics on spiritual exercises and cosmic consciousness: from ancient philosophy to contemporary neurology). Так, в дзен-буддизме пиковое переживание кэнсё дает, по мнению практикующих дзен, понимание мира таким, каков он есть, в его объективности, в его «таковости».
Как Адо, так и некоторые сторонники копенгагенской интерпретации требуют определенного отречения: в случае Адо — от нашего привычного отождествления с эгоцентричным Я; в случае копенгагенцев — от наших претензий на абсолютное, полное и безусловное знание. Эта отличительная черта копенгагенской интерпретации позволяет рассматривать ее теоретиков как представителей давней традиции эпистемологической скромности, которая возникла в качестве реакции на учение о том, что человеческий разум способен приобрести определенное знание о любом аспекте реальности, — учение, которое под эгидой Платона и Аристотеля на протяжении веков доминировало в науке и философии. Тем не менее начиная по меньшей мере с некоторых досократиков, затем в эмпирической врачебной школе и философской традиции скептиков альтернативная традиция никогда не переставала подчеркивать пределы человеческого разума, который, будучи адекватным для постижения чувственного мира, в котором мы живем, может быть не способен на постижение тайн предельной реальности. Величайшее новшество копенгагенской школы состояло в предположении, что эти пределы касаются познания не только высших метафизических принципов, но и тех принципов, которые действуют на самых маленьких, фундаментальных масштабах реальности. В копенгагенской интерпретации материя оказывается столь же трудна для понимания, как и первые принципы Вселенной, и по той же причине: наши когнитивные способности просто не развивались для того, чтобы иметь с дело с такими вещами.
Уже античные философы подозревали это. Демонстративное рациональное знание, согласно Аристотелю и развившим его учение неоплатоникам, может быть получено только через определение путем выявления родовых и видовых различий исследуемого объекта. Однако онтологически наивысшие принципы (бог или единое) именно потому, что они наивысшие, не имеют рода, к которому их можно было бы отнести; тогда как низшие реальности в иерархии (индивидуальные вещи и материя) именно потому, что они низшие, не имеют видовых различий. Следовательно, ни высшее, ни низшее не может быть познано с «научной» достоверностью путем чисто рациональной демонстрации. Если эти категории вещей вообще познаваемы, то с помощью познавательной способности, отличной от чистого разума. Неоплатоники потратили столетия, пытаясь продумать учение о том, что это может быть за способность (см. Chase M. Flos Intellectus: Notes on the transfer of a Neoplatonic doctrine from Alexandria to Constantinople). Современность практически полностью отказалась от этих поисков. Возможно, пришло время вернуться к ним вновь.
#PWL_and_quantum_physics
Духовные упражнения и квантовая механика VI
Помня о том значении, которым обладало для Адо отстранение от Я, обратимся теперь к критике идеала отстраненного наблюдателя (losgelöster Beobachter) Вольфгангом Паули. На защите этого идеала, согласно которому мир независим от того, наблюдаем мы его или нет, а влияние наблюдателя на наблюдаемую систему может быть устранено с помощью теоретических корректив, вплоть до 1950-х годов стоял Эйнштейн.
В классической физике последствия влияния наблюдателя могут быть рассчитаны и тем самым исключены из результатов. В квантовой физике, напротив, эффект влияния непредсказуем. Как пишет Паули, «непредсказуемое изменение состояния в результате наблюдения для меня означает [...] отказ от идеи изолированности (обособленности) наблюдателя от физических процессов вне него».
Если в классической физике «наблюдатель должен полностью исчезнуть [...] и скрыться, а природа остается наедине с предопределенным ходом событий, независимым от процесса наблюдения», то квантовая физика показала, что «наблюдение hic et nunc изменяет [...] состояние (Zustand) наблюдаемой системы таким образом, который не задан математически выраженными законами» (письмо Паули к Бору, 19 февраля 1955).
Паули критиковал Эйнштейна как главного сторонника идеала обособленного наблюдателя. По его словам, Эйнштейн, придерживается «философского предубеждения (philosophisches Vorurteil), что для макроскопических объектов так называемое „реальное“ состояние может быть „объективно“ определено [...] без учета о порядке эксперимента, посредством которого исследуется система макроскопических тел». С точки зрения Паули, роль научной «отстраненности» уменьшилась с развитием квантовой теории, однако современная наука по-прежнему «слишком отстраненна» (zu stark losgelöst).
Полемизуя со своим учителем Нильсом Бором, Паули признал, что существуют разные степени отстраненности. Он провел различие между идеалом объективного описания (который принял) и идеалом отстраненного наблюдателя (который отверг). Паули ввел два критерия объективности в квантовой физике: 1) индивидуальные характеристики наблюдателя не должны фигурировать в физическом объяснении природы; 2) наблюдатель, выбравший экспериментальную установку, далее не может повлиять на результат наблюдения. По Паули, коллапс волновой функции обусловлен не сознанием или актом наблюдения. Ученый, проводя эксперимент определенным образом, тем самым задает, станет ли электрон при измерении волной или частицей.
Вследствие этих условий объективности квантовая физика должна ограничиться статистическим описанием закономерностей (Gesetzmässigkeiten), т.е. вероятностей, и «пожертвовать единичным случаем (den Einzelfall zu “opfern”)». Статистика основывается на изучении результатов как можно большего числа экспериментов, тогда как результат какого-либо отдельного эксперимента остается за рамками науки.
Таким образом, как и для Гейзенберга с Вайцзеккером, для Паули квантовая теория предполагает ограничение того, что доступно научному познанию. Для Паули это отказ от знания результатов отдельного эксперимента, единичных, индивидуальных вещей и процессов. Он был согласен с Эйнштейном в том, что это представляет проблему, и квантовая механика неполна. Однако для Паули способ компенсации этой неполноты состоял не в том, чтобы вернуться, как Эйнштейн, к объективистским предпосылкам классической физики, а в том, чтобы «символически распространить физические понятия» на область психологии, уподобив скрытый мир квантовых явлений миру архетипов Юнга из коллективного бессознательного.
На фото А. Эйнштейн и В. Паули.
#PWL_and_quantum_physics
Современные натурфилософы
Уделим еще немного внимания тем ученым, чьи идеи рассматриваются в докладе Чейза. Обычно люди склонны воспроизводить стереотип о физиках и лириках. Мало-мальски учившие философию, добравшись до Канта или Лейбница, быстро обнаруживают его условность, особенно до XIX века и ранее, когда еще не появилось современной дифференциации наук, а труд Исаака Ньютона носил название Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica. Интеллектуальный союз между философией, естествознанием и точными науками подхватывает и физика ХХ века. Все три главных героя доклада Майкла Чейза — Вернер Гейзенберг, Вольфганг Паули и Карл Фридрих фон Вайцзеккер — неплохо знали историю философии. Я сосредотачиваю на этом внимание, чтобы неосведомленному читателю не показалось, что Чейз втягивает этих ученых в какую-то совершенно чуждую им область — нет, философия не только не чужда им, но они сами занимались философской рефлексией над основаниями и следствиями своих физических теорий. Вернер Гейзенберг читал по-гречески Платона и общался с Хайдеггером. Вольфганг Паули многие годы переписывался с Карлом Густавом Юнгом и пользовался его теорией архетипов в своих рассуждениях и об истории науки, и о квантовой механике. Карл Фридрих фон Вайцзеккер, именем которого названа формула Вайцзеккера, описывающая строение атомного ядра, в этой триаде — пожалуй, самый удивительный ученый, который не просто увлекался философией, но был самостоятельным философом и преподавал философию в университете, о его близости к неоплатонизму мы поговорим как-нибудь отдельно. А пока что приведем цитату из его учителя Гейзенберга, который немало страниц уделил размышлению о ранних греческих философах и Платоне. В комментариях к посту — переводы книг Гейзенберга и Паули с их статьями на философские темы (Вайцзеккер, к сожалению, практически не переводился на русский). На снимке Гейзенберг и Хайдеггер.
Математическая симметрия, играющая центральную роль в правильных телах платоновской философии, составляет ядро основного уравнения [материи]. Уравнение — только математическое представление всего ряда свойств симметрии, которые, конечно, не так наглядны, как платоновские тела. В современной физике речь идет о свойствах симметрии, которые соотносятся с пространством и временем и находят свое математическое выражение в теоретико-групповой структуре основного уравнения. Важнейшая группа — так называемая группа Лоренца в теории относительности — определяет структуру пространства и времени. Кроме того, имеются и другие группы, найденные только в последнее время и связанные с различными квантовыми числами элементарных частиц.Читать полностью…
Хотя само основное уравнение имеет очень простую форму, оно содержит большое количество различных свойств симметрии, и, по-видимому, богатый экспериментальный материал о превращении элементарных частиц точно соответствует этим свойствам симметрии. Следовательно, современная физика идет вперед по тому же пути, по которому шли Платон и пифагорейцы.
Это развитие физики выглядит так, словно в конце его будет установлена очень простая формулировка закона природы, такая простая, какой ее надеялся видеть еще Платон. Трудно указать какое-нибудь прочное основание для этой надежды на простоту, помимо того факта, что до сих пор основные уравнения физики записывались простыми математическими формулами. Подобный факт согласуется с религией пифагорейцев, и многие физики в этом отношении разделяют их веру, однако до сих пор еще никто не дал действительно убедительного доказательства, что это должно быть именно так.
В. Гейзенберг. Квантовая теория и истоки учения об атоме / Физика и философия. Часть и целое. C. 36-37.
Коллеги попросили распространить — аспиранты-философы, обратите внимание:
Друзья-аспиранты, смотрите, участвуйте!
Коллоквиум Института философии РАН "Scholarium" продлевает приём заявок!
До 1 сентября можно подать заявку на участие с проектом по философии Канта, философии языка
До 1 октября принимаются заявки на заседание по философской антропологии
До 1 ноября — по философии науки
Scholarium – коллоквиум для аспирантов и молодых ученых, занимающихся исследованиями в области философии. Проект ориентирован на тех, кто уже хорошо представляет себе основные очертания проекта своего исследования, но пока не погрузился в детали – т.е. находится на том этапе работы, на котором она может более всего выиграть от ее обсуждения со специалистами в области, в которой ведется исследование.
Мы даем участникам возможность представить проект своей работы специалистам и получить от них обратную связь. Эксперты приглашаются в соответствии с пожеланиями участников, что позволяет последним получить реакции и советы именно тех специалистов, чье мнение для них является особенно важным и ценным.
Подробная информация на сайте Института философии РАН
Духовные упражнения и квантовая механика IV
Перейдем теперь наконец к квантовой физике. Зачем вообще обращаться к области, столь удаленной на первый взгляд от философии? Потому что если мы вслед за Адо воспринимаем античную философию как образ жизни, то переосмыслению или даже забвению подлежит целый ряд представлений античных философов, касающихся космологии, религии и социальных отношений. Как отметил Чейз, это чрезвычайно рискованная задача, и многие модерн стоики занимаются cherry picking, отбирая лишь угодные им аспекты стоической мысли: «Конечный результат этого — индивидуалистическое, либертарианское мировоззрение, которое игнорирует важнейшие этические, социальные и физические элементы античного стоицизма». Таким образом, необходимость обновления очевидна, но до каких пределов?
Выше я позволял себе небольшие вкрапления в пересказ доклада Чейза, далее я буду давать более точный парафраз или буквальный перевод статьи, на основе которой прочитан доклад. По Чейзу, копенгагенская интерпретация квантовой механики затрагивает сразу несколько идей, лежащих в основе философии как образа жизни в том виде, в каком ее понимал Адо, в первую очередь понятие объективности. Чтобы понять, как экстраполировать следствия квантовой механики на представления Адо об объективности, напомним себе, в чем заключались основные идеи копенгагенской интерпретации.
В классической физике, когда наблюдатель в рамках эксперимента осуществляет измерение, оно оказывает пренебрежимо малое влияние на наблюдаемое явление. В квантовой механике акт измерения, напротив, необратимо изменяет состояние наблюдаемой системы:
В микрофизике всякое наблюдение производит неконтролируемое возмущение (Eingriff) как в средстве наблюдения, так и в наблюдаемой системе и прерывает причинную связь между предшествующими ему и последующими за ним явлениями. Неконтролируемое при всяком измерении взаимодействие наблюдателя с наблюдаемой системой приводит, следовательно, к невозможности детерминистического понимания явления, предполагаемого в классической физике. В. Паули. Физические очерки. С. 62.
Духовные упражнения и квантовая механика II
Итак, мы остановились на том, что в основе интерпретации Пьером Адо античной философии лежит определенная докантовская теория познания, которая заключается в том, что в результате духовных упражнений мы вслед за философами древности а) приподнимаемся над своей эгоцентрической субъектностью b) достигаем более объективного восприятия реальности, в рамках которого перед нами раскрываются вещи сами по себе, а мы осознаем свою взаимосвязь с другими людьми и космосом как таковым.
В своих работах и интервью Адо неоднократно обращается к понятию объективности — прежде чем переходить к квантовой механике, поговорим чуть больше о том, что оно для него значило. Настоящий ученый, по Адо, преследуя добродетель объективности, «выполняет духовное упражнение отрешения от самого себя». Он стремится «избавиться от пристрастности индивидуального и страстного Я, чтобы возвыситься до универсальности Я рационального». Науку истории Адо называл coincidenta oppositorum, совпадением противоположностей:
Для восприятия и оценки исторической реальности необходимо, с одной стороны, сознательное и полное вовлечение меня и, с другой, полное отрешение от «Я», желаемые объективность и бесстрастность. В моих глазах эта аскеза научной строгости, это самоотрешение требует объективного и бесстрастного суждения, которое может нам дать право вовлечь самих себя в историю, придать ей экзистенциальный смысл. Философия как способ жить. С. 112.
Если мы пытаемся хорошо и объективно понять текст, думаю, потом мы можем прийти почти спонтанно к раскрытию его человеческого смысла, то есть поместить его, даже если это вовсе нецелесообразно, в общую проблематику человечества. Таким образом, в принципе, можно делать, как делали стоики относительно своих представлений: начинать с адекватного и объективного суждения — так было сказано; а затем перейти к предположительной оценке: это имеет такое-то значение для моей жизни. На этот раз мы можем говорить о возврате к субъективности, субъективности, которая, впрочем, пытается возвыситься до всеобщности. Там же. С. 113.
Орхидеи еще не зацвели, или трясины философского перевода
Как известно всем зрителям «Собаки Баскервилей», красотами Гримпенской трясины нельзя в достаточной степени насладиться, пока не зацвели орхидеи. Однако, орхидеями можно полюбоваться и в другом месте. Например, в переводах В. Целищева. Возьмем, скажем, его версию известной книги Аласдера Макинтайра «После добродетели». Там, в главе «Добродетели героических обществ», нам встретится следующий пассаж:
«Когда Сарпедон вспоминает свои орхидеи и поля в Ликии во время агонии в битве на корабле, он вспоминает это по той причине, что прежде всего он и Главк во всем их воинстве были единственными, кто заслужил такие хорошие вещи. Процветание есть побочный продукт военных достижений, и отсюда возникает парадокс: образ жизни людей, дающий им право на счастье в виде орхидей и полей, Андромеды или Пенелопы, неизбежно ведет к смерти» (пер. В. Целищева).
В After Virtue стоит вот что:
«When Sarpedon remembers his orchards and his cornfields back in Lycia during the agonies of battle by the ships, he reflects that it is because he and Glaucus are foremost among the warriors that they are held to deserve such good things. Prosperity is thus a by-product of achievement in war and from this springs the paradox: those who pursue that course which entitles them to the happiness that is represented by orchards and cornfields, by life with Andromache or Penelope, pursue a course whose characteristic end is death».
«Когда Сарпедон в жестоком бою во время битвы у кораблей вспоминает о своих садах и нивах в Ликии, он размышляет о том, что их с Главком признают достойными этих прекрасных вещей потому, что в войске они — передовые бойцы. Таким образом, благосостояние — побочный продукт военных подвигов, и отсюда вытекает парадокс: те, кто следуют путем, дающим право на счастье, представленное садами и нивами, жизнью с Андромахой или Пенелопой, следуют путем, характерным итогом которого является смерть» (пер. Д. Бугая).
Читать перевод Целищева — то же самое, что прогуливаться по торфяным болотам в окрестностях Баскервиль-Холла: силы зла подстерегают вас на каждом шагу. Вместо гомеровских фруктовых садов (греч. phytaliе, англ. orchards) — орхидеи; Сарпедон, в двенадцатой песне «Илиады» готовящийся бодро штурмовать ахейские укрепления у кораблей, по Целищеву произносит свою речь «во время агонии в битве на корабле» (Какая, Господи, агония? На каком корабле? Сарпедон и троянцы еще даже не ворвались в ахейский лагерь). Видимо, согласно Целищеву, Сарпедону не стоит дожидаться Патрокла и шестнадцатой песни, когда можно умереть здесь и сейчас, в двенадцатой, вспомнив «во время агонии» про цветущие в Ликии орхидеи. Конечно, никто не ждет от современного переводчика книг по аналитической философии особого знания и тем паче понимания эпической поэзии греков. Нормальный читатель, как правило, в состоянии скорректировать некоторое количество «орхидей» и «агоний». А вот неспособность понять логику предложения (it is because <…> that they are held) для переводчика аналитических философов — грех против св. Духа, за который Мур, Рассел и Куайн не простят отступника ни в сем веке, ни в будущем.
д.б.
#renovatio_studies
#renovatio_translated
Уильям Кит Чемберс Гатри. История греческой философии в 6 т. Т.V: Поздний Платон и Академия.
Издательство «Владимир Даль». Стоит 5327 руб.
Пятый том получившей мировое признание шеститомной «Истории греческой философии» профессора Кембриджского университета, одного из крупнейших историков античной философии Уильяма Гатри (1906-1981) завершает изучение мысли Платона, начатое автором в предыдущей книге. Для Гатри Платон — не просто излагающий в трактатах систему своих идей философ, чью концепцию можно выразить в абстрактном и суммарном виде, поэтому рассмотрение материала автор предлагает проводить по диалогам, а не по темам. В пятом томе Гатри анализирует поздние диалоги Платона: «Кратил», «Парменид», «Теэтет», «Софист», «Политик», «Тимей», «Критий», «Законы», а также сомнительные и неподлинные произведения. Кроме того, ученый представляет широкий обзор идей соратников и преемников Платона в Академии, особенно Евдокса, Спевсиппа, Ксенократа и Гераклида Понтийско. Как и предыдущие тома, книга впечатляет читателя беспрецедентным масштабом исследования, успешной организацией огромного количества разнообразных и иногда малопонятных исходных материалов и комментариев, а также тщательным и разумным анализом и обсуждением полемических вопросов.
Заказать книгу с доставкой: shop@falanster.ru
Также в наличии:
— Том II: Досократовская традиция от Парменида до Демокрита. Стоит 3145 руб.
https://vk.com/wall-30401645_140829
— Том III: Софисты. Сократ. Стоит 3145 руб.
https://vk.com/wall-30401645_139963
Духовные упражнения и квантовая механика I
17 июля посидел на онлайн-семинаре Майкла Чейза под интригующим названием «Заметки о философии как образе жизни, квантовой физике и эпистемической скромности», очень много впечатлений, попробую начать ими делиться в серии постов. Семинар прошел в рамках проекта Mapping Philosophy as a Way of Life: An Ancient Model, A Contemporary Approach, у них на ютубе выложено множество докладов о философии как образе жизни от разных специалистов, этот семинар, думаю, тоже выложат, но прокомментировать его тем не менее не помешает.
Чейз — ученик Пьера Адо, переводчик его работ на английский, историк философии, занимающийся арабской рецепцией греческой мысли, и самостоятельный мыслитель, очень интересным образом продолжающий дело Адо и интерпретирующий его идеи на стыке разных дисциплин, от классической филологии до нейронаук. О его собственном академическом пути, дружбе с Адо и наблюдениях за развитием современных представлений о философии как образе жизни мы общались в прошлом году.
В рамках семинара Чейз обозначил следующую проблему. Центральным понятием, лежащим в основе концепции духовных упражнений, предложенной Адо на основе античных источников, является объективность. Чейз подробно показал, как именно Адо понимал объективность; я выберу несколько цитат по русским изданиям, которые не исчерпывают всех рассматривавшихся аспектов, но передают главный:
Слово «духовный» действительно позволяет понять, что эти упражнения являются творчеством не только мысли, но всей психики индивида; оно особенно раскрывает настоящий масштаб этих упражнений: благодаря им, индивид возвышается к жизни объективного Духа, то есть снова помещает себя в перспективу Всего («увековечить себя, себя превосходя»). Духовные упражнения и античная философия. С. 22.
Познающее «я» испытывает двойственное чувство: чувство ничтожества своей телесной индивидуальности, теряющейся в беспредельности пространства и времени, и чувство величия своей мысли, способной охватить все сущее в мире. Можно сказать, что это и упражнение в дистанцировании, предназначенное научить нас смотреть на вещи беспристрастно и объективно. Что такое античная философия? С. 222-223.
О помощи А.А. Столярову, детали в моем прошлом посте
Дорогие друзья, спасибо вам! Уже появились переводы! Всем поклон от его жены Ольги Столяровой, я присоединяюсь!
Люди пишут письма, Оля говорит, Александр и не думал, что его знают столько людей. Он очень скромный человек, погруженный в науку, настоящий стоик. В одном канале в телеграме очень трогательно написали: «Все мы учились стоикам по книгам Александра Арнольдовича; разумное в себе и в мире предлагает вернуть должок»
Вчера Оля плакала от безнадеги, сегодня от благодарности. Она невероятно преданно за ним ухаживает. Она тоже философ, тоже работает в ИФРАНе, занимается онтологическим поворотом в метафизике, недавно защитила докторскую, мы теперь с ней в одном совете сидим. Так-то мы с ней давние подруги, лет 15 уже. В ИФРАНе с деньгами далеко не богато, в мирные времена на жизнь хватает, а как катастрофа – то все. У них есть сын, он студент. И престарелая мама Оли. Вот и вся семья.
Сейчас ААС везут в Юсуповскую больницу. Говорят, она дорогая и хорошая, должны помочь. Основная проблема в том, что у него гнойные воспаления на месте пролежней, и одновременно нуждается в разработке парализованная левая половина тела. Инсульт был ишемический, это полегче чем геморрагический, так что надежда на восстановление есть
Еще раз всем огромное спасибо за переводы и письма! Письма – огромная моральная поддержка. Лежачему больному с постоянными болями это просто лекарство
Дублирую еще раз реквизиты:
Номер карты: 2202206846033392
карта Сбербанка привязана к телефону +79169736809
Письма Александру Арнольдовичу на адрес Оли:
olgastoliarova@mail.ru
СТОЛЯРОВ АЛЕКСАНДР АРНОЛЬДОВИЧ НУЖДАЕТСЯ В ФИНАНСОВОЙ ПОМОЩИ
Дорогие коллеги и друзья!
Вот уже более тридцати лет все философы, филологи-классики и историки нашей страны начинают изучение античной мысли с работ Александра Арнольдовича Столярова. Великолепный знаток древних языков, прекрасный исследователь и прирожденный педагог, Александр Арнольдович взрастил не одно поколение ценителей эллинистической и раннехристианской культур. Сегодня выдающийся ученый и наставник нуждается в помощи своих преданных читателей, единомышленников и учеников.
22-го июня у Александра Арнольдовича случился обширный ишемический инсульт. Вот уже месяц он борется с ужасными последствиями недуга: увы, к параличу левой части тела быстро прибавились осложнения в виде респираторных заболеваний и пролежней, которые, в силу ряда причин, развились в воспалительные очаги. Последнее обстоятельство прервало процесс начавшейся, было, постинсультной реабилитации в Центре мозга ФМБА России и предполагает скорейшую госпитализацию в отделение гнойной хирургии. На сегодняшний день пребывание Александра Арнольдовича в реабилитационных учреждениях или дома не только невозможно, но и опасно для его здоровья.
Часть суммы, необходимой для оплаты реабилитации, уже собрана семьей Александра Арнольдовича. Тем не менее даже эти мизерные накопления тают с каждым днем – по мере возникновения все новых (и существенных) трат на лечение осложнений. Несмотря на оптимистический, в целом, прогноз врачей, несмотря на положительную динамику первого, клинического этапа реабилитации, внушающего уверенность в том, что Александр Арнольдович смог бы не просто оправиться от удара, но и вернуться к работе, – несмотря на это, его жизнь до сих пор находится под угрозой. Постоянное ухудшение его самочувствия, перевод из одного лечебного учреждения в другое и смена одних сопутствующих заболеваний другими забирают и без того скудные (и столь необходимые) моральные и денежные ресурсы семьи. И только мы с вами, друзья, можем их восполнить.
Александр Арнольдович сохраняет ясный ум и присутствие духа. Поэтому каждый из вас в силах не просто поддержать его финансово, перечислив любую денежную сумму на карту его супруги, Ольги Евгеньевны Столяровой (карта Сбербанка привязана к телефону +79169736809), но и направив слова поддержки на адрес olgastoliarova@mail.ru. Александр Арнольдович с особым трепетом и искренней благодарностью реагирует на каждое проявление участия и внимания со стороны коллег и учеников.
Всю свою жизнь Александр Арнольдович оставался верен принципу, который неоднократно формулировал в частных беседах и университетских аудиториях: «Человек – единственная цель, не могущая быть инструментом». Только вместе, сообща, мы словом и делом можем разделить с ним его убеждения и на деле помочь ему преодолеть это нелегкое испытание.
Екатерина Сергеевна Сектор Западной Философии Марчукова, [23.07.2024 0:55]
Дорогие коллеги, сейчас состояние АА обострилось. Очень нужна помощь. Пожалуйста, распространите это письмо максимально широкому кругу коллег: текст можно опубликовать в соц сетях, отправить в ВУЗы и переслать сообщением на адреса личных контактов.
Красненький! Сам не знаю, как так вышло, за выслугу лет, наверное.
Читать полностью…
Ранние греческие мыслители VI и V веков, начиная с Фалеса и Анаксимандра, редко употребляли термин «философия». Они и себя называли не философами, а... историками. Впрочем, и «история» здесь имеет отличное от привычного нам значение.
«Ιστωρ» — архаическое слово, которое можно (очень приблизительно!) перевести как «свидетель, наблюдатель». Мыслители Древней Греции характеризовали свою деятельность так: «ἵστορας περὶ φύσεως» [хи́сторас пери́ фю́сеос] — «те, кто свидетельствуют о природе», или просто «ἵστορας», буквально «историки».
До Фалеса, Анаксимандра и последующих ранних греческих философов (сейчас мы называем их «досократики» или «доплатоники») носителями мудрости в Греции были поэты, которые получали знание в результате божественного откровения. Гомер и Гесиод не наблюдали за возникновением мира: его тайны им открыли музы.
«Наблюдатели за природой» свидетельствовали о новом понимании знания. Они, в отличие от поэтов, полагались не на муз и не на человеческую молву, а на то, чему они прямо или косвенно являлись свидетелями. И, хотя философия еще не была «философией» в принятом сейчас понимании этого слова, она уже начала свое бурное становление на греческих землях. Как это происходило?
Именно об этом пойдет речь в новой обзорной лекции «Мудрость досократиков». Дмитрий Бугай рассказывает о школах и направлениях ранней греческой философии. Присоединяйтесь!
#философия #лекция
На блистательной защите Никиты Мякшина в ИВКА. Gratulor tibi atque opto ut fias bonus doctissimusque grammaticus!
Читать полностью…
15 лет студенчества V
11. Летом 2020 я пришел на свой факультет с просьбой о восстановлении. Мне сказали, что официально зачислят меня в конце семестра, когда будет заседать комиссия по восстановлениям, а пока я могу досдавать свои долги. В конце года обнаружилось, что в деканате все напутали и восстановить меня не могут, поскольку с моего отчисления прошло больше пяти лет. К этому моменту я уже успел сдать пару-тройку предметов и настолько опешил, что раздосадованный пожаловался своему другу К., имевшему связи в РГГУ. Он добился для меня аудиенции у ректора А. Безбородова. Аудиенция проходила темным декабрьским вечером, РГГУ стоял заваленный сугробами, Москва еще не оправилась от ковида. Ректор и проректор в масках сели с одной стороны длинного стола, я в маске с противоположной и попытался разжевать свою историю: учился в 2009-2015, уже тогда отчислялся и восстанавливался, родился ребенок, много работал, было не до учебы, увлекся древними языками, хочу в магистратуру по филологии, для этого нужен диплом бакалавра, восстановите, пожалуйста. Ректор помолчал и спросил:
— А вы точно тот, за кого себя выдаете?
Я опешил еще больше и сказал, что могу показать паспорт.
— Да нет, не нужно, спасибо. Просто история у вас больно странная. Жили себе без образования, а тут потребовалось вдруг!
Мы некоторое время пообсуждали мои ошибки молодости, как я докатился до жизни такой и почему не пришел раньше. Кто-то из них, разумеется, посетовал: «Философский факультет — чего с них взять!» Наконец, сказали, что не знают, что со мной делать — надо посоветоваться с юристами. На следующей встрече с проректором юристы достали какие-то университетские или минобровские талмуды и объяснили, что если прошло больше пяти лет, то восстановить невозможно ни под каким предлогом. Мой путь в классическую филологию преградило непреодолимое бюрократическое препятствие.
— Что же делать? — спросил я.
— Сдавайте ЕГЭ и поступайте заново!
Так в 32 года я записался на ЕГЭ.
Духовные упражнения и квантовая механика VII
Итак, какой вывод мы можем сделать из всего этого? Хотя некоторые аспекты квантовой теории создают определенные трудности для понятий объективности, отстраненности и незаинтересованности у Адо, они не фатальны. Согласно копенгагенской интерпретации, классическое понятие объективности действительно в определенной степени устарело. Однако сами копенгагенские теоретики делали из этого разные выводы. Хотя Бор был первым, кто поставил под сомнение полезность разговоров о том, какова реальность вне научных измерений, он продолжал искать науку, свободную от субъективных искажений. Гейзенберг был более склонен размышлять о том, какой может быть объективная реальность «сама по себе», используя аристотелевские понятия потенциального и актуального для объяснения того, что происходит при наблюдении квантовых явлений. Молодой К. Ф. фон Вайцзеккер полагал, что копенгагенская интерпретация ведет к «квантовомеханическому незнанию». Наконец, Паули, отвергая идеал беспристрастного наблюдателя, тем не менее пытался сохранить принцип объективности и выдвинул для этого строгие условия. Как и Пьер Адо, Паули был против того, чтобы индивидуальные черты ученого отражались в научном исследовании. Для Паули квантовая теория предполагала отказ от знания отдельных вещей. Для этого есть интересная параллель в греческой и исламской научной мысли. Подобно Паули, но по совершенно иным причинам о невозможности научного знания отдельно взятых вещей говорил Аристотель. Авиценна дополнил это аристотелевское учение «мистической» суфийской доктриной о превосходстве (в ряде случаев) познания путем «прямого свидетельствования» (араб. mushāhada), то есть непосредственного переживания (см. Chase M. Experience and Knowledge among the Greeks: from the Presocratics to Avicenna).
Представление Адо о научной объективности как духовном упражнении в целом сочетается со взглядами четырех отцов копенгагенской интерпретации. Более того, Адо разделяет с копенгагенцами представление о пределах дискурсивного мышления и языка. Точно так же, как Адо, опираясь на Витгенштейна, часто говорил о проблемах, связанных с ограниченностью языка, Бор с Гейзенбергом неоднократно объясняли трудности, с которыми мы сталкиваемся при понимании квантовых явлений, тем фактом, что наш язык адаптирован для работы с чувственным миром повседневного опыта, который подчиняется совсем другим законам. Вайцзеккер пришел к выводу, что для постижения единства реальности необходим другой тип мышления — холистический, созерцательный и медитативно-мистический, а не дискурсивный и подсчитывающий (см. Chase M. On becoming who one always was: Carl Friedrich von Weizsäcker on meditation). Паули, следуя Юнгу, выступал за анализ архетипов коллективного бессознательного и расшифровку снов и символов. В этом сравнении подходов Паули и позднего Вайцзеккера, которые они развивали в качестве ответа на проблему неадекватности языка и дискурсивного мышления для постижения лежащего в основе реальности единства, позиция Адо ближе к неоплатоническому рационализму Вайцзеккера, чем к теургико-гностической мысли Паули.
На фотографии Нильс Бор и Вольфганг Паули, 1948.
#PWL_and_quantum_physics
Духовные упражнения и квантовая механика V
Для Вернера Гейзенберга причина, по которой микромир не может быть «объективирован», связана с его системой философских убеждений, касавшихся ограничений, которые накладывает на наше знание язык. Человеческие когнитивные категории и язык адаптированы для работы с пространственно-временным миром повседневного опыта. Они не подходят для квантового мира, который не является ни пространственным, ни временным. Поэтому при попытке понять квантовые явления нас вводит в заблуждение омонимия: тот факт, что одни и те же слова означают разное, когда речь идет о микро- и макромире.
Гейзенберг проводит различие между «объективным» и «реальным». «Объективное» для него означает исключение всех субъективных элементов. Однако на квантовом уровне то, как ученый описывает результаты своих наблюдений, определяет свойства наблюдаемой системы. Неразрывная связь субъективных и объективных элементов в описании субатомной системы приводит к тому, что «использование слова „объективный“ для характеристики системы в совокупности является проблематичным». Изолированную квантовую систему можно назвать «объективной», поскольку она свободна от какой-либо связи с человеческим знанием. Однако она «совершенно абстрактна и непостижима», поскольку еще не «измерена», то есть не помещена в пространственно-временной контекст нашей реальности. До момента измерения такая система «объективна», но не «реальна», или, используя аристотелевскую терминологию, к которой прибегает Гейзенберг, «потенциальна», а не «актуальна». Квантовая система, подвергнувшаяся измерению, совершает переход из потенциального состояния в актуальное. Теперь она «реальна», но ipso facto уже не «объективна». Таким образом, вещи могут быть объективными, но не реальными (квантовые свойства до измерения), или реальными, но не объективными (те же свойства после измерения и весь воспринимаемый макромир, в котором мы живем).
Квантовые системы не могут быть объективированы, потому что два их состояния — потенциальное, описываемое абстрактной математикой, и актуальное, описываемое пространственно-временными свойствами, — являются дополнительными в боровском смысле слова. Оба описания служат существенными компонентами наблюдаемой системы, но не могут быть справедливы в одно и то же время: одно исключает возможность другого. Для Гейзенберга необходимая субъективность научного описания актуализированного квантового состояния означает, что знание о нем всегда неполно. Как заключает Чейз, сама природа микромира и наших когнитивных способностей вынуждает нас придерживаться той или иной версии эпистемологической скромности.
Если мы попытаемся проникнуть за границу этой реальности, в детали атомных явлений, контуры этого «объективно реального мира» растворятся: но не в тумане новой и еще не ясной реальности, а в прозрачной ясности математики, законы которой управляют потенциальным, а не актуальным [...] В этот момент мы осознаем тот простой факт, что естествознание исследует не Природу саму по себе, а отношения между Человеком и Природой, а потому оно зависимо от Человека. Heisenberg, W. The development of the interpretation of the quantum theory / W. Pauli, L. Rosenfeld et V. Weisskopf (eds.), Niels Bohr and the Development of Physics, 1955. P. 28.
Граница между квантовым и классическим миром
Продолжим наш квантовый экскурс (куда только не занесет нелегкая при занятиях античной философией и классической филологией) — на этот раз небольшим отрывком из только что вышедшей книжки физика Алексея Семихатова «Сто лет недосказанности. Квантовая механика для всех в 25 эссе» про неопределенную границу между квантовым миром и классическим. Будем держать в памяти это рассуждение, когда перейдем к более широким эпистемологическим следствиям копенгагенской интерпретации квантовой механики.
В копенгагенской интерпретации совершенно особая роль отведена измерительным приборам. А поскольку узнавать хоть что-то о ненаблюдаемых квантовых объектах мы можем только с помощью привычных нам макроскопических приборов, требуется отдельно оговаривать независимое существование классических, т. е. не квантовых, объектов (игнорируя при этом, что они сложены из квантовых составных частей). Иногда говорят о «разделе Гайзенберга» — границе применимости квантовой механики, проходящей где-то внутри вещей. По эту сторону — привычный нам классический мир, а по другую все квантовое. Такая граница, однако, никак не определена физически и носит достаточно декларативный характер; проводить ее можно на различных масштабах по пути от квантового мира до нашего макроскопического, что делает ее в немалой степени умозрительной — но тем не менее необходимой, коль скоро постулируется одновременное существование и квантовых, и классических объектов. Так или иначе, получается, что для придания смысла квантовому миру в «копенгагене» требуется независимый от него классический мир. Такое построение объяснимо заслужило характеристику «философского уродства» (от Эверетта, альтернативному предложению которого посвящена следующая глава). В стандартной квантовой механике не предлагается пояснений насчет того, какие виды взаимодействия считаются измерением и вызывают коллапс, а какие нет — и вообще отсутствует даже определение того, что такое измерение. По выражению фон Вайцзеккера (долгие годы работавшего вместе с Гайзенбергом над различными проблемами), копенгагенская интерпретация сама нуждается в интерпретации.Читать полностью…
<...> фон Нейман подчеркивал, что, проводя «раздел Гайзенберга» между квантовой системой и (не-квантовым) наблюдателем, можно при желании оставить весь измерительный прибор на квантовой стороне, а раздел связать, скажем, с актом попадания сигнала на сетчатку глаза наблюдателя. А можно передвинуть его и еще глубже в нервную систему наблюдателя — поскольку, согласно фон Нейману, верен принцип психофизического параллелизма: субъективное восприятие есть просто последовательность физических процессов, а значит, раздел Гайзенберга в любом случае проходит где-то внутри цепочки физических процессов. Сто лет недосказанности. Квантовая механика для всех в 25 эссе. С. 136, 349.
Квантовый Платон
Задержим внимание на одном из крупнейших физиков ХХ века Вернере Гейзенберге. Об общении Гейзенберга с Хайдеггером слышал каждый первокурсник философского факультета, меньше известно о его увлечении античной философией. Об этом рассказывает Д. В. Бугай в своем замечательном курсе про Платона:
Платоновская физика сыграла колоссальную роль в истории античных космологических спекуляций. Ее критиковал Аристотель, после этой критики ее возрождали неоплатоники. Она жила довольно долго в эпоху Возрождения. Но у любого человека может возникнуть впечатление, что с тех пор она более не актуальна. Платоновская космология с ее странными ходами – это архивный материал в истории европейской науки о природе. Это отчасти так, но отчасти и не так, потому что некоторые схожие элементы возникают в физике ХХ века.Читать полностью…
Лучшим примером здесь может послужить физическое и философское творчество знаменитого немецкого физика, одного из отцов квантовой механики, создателя матричной механики, одного из соавторов копенгагенской интерпретации квантовой механики Вернера Гейзенберга. Платон обратил Гейзенберга к проблеме того, что представляют собой те кирпичики, из которых состоит мироздание. Обратил он его довольно рано, в то время, когда в Мюнхене 20-х годов Гейзенберг решал, кем он будет – музыкантом, или математиком, или физиком. В итоге Платон помог ему сделать выбор в пользу физики, когда Гейзенберг в 1922 году в последнем классе гимназии прочитал по-гречески «Тимея».
В «Тимее» его поразила идея об основных кирпичиках материи – то, что для Платона этими кирпичиками материи являются не материальные частицы, не неделимые кусочки вещества, не твердые песчинки, камешки, как они для нас известны и знакомы во фрагментах, например, Демокрита. Для Платона материя строится из неких математических элементов, из треугольников. Как мы помним из лекции, основные элементы – вода, огонь, воздух, земля – по Платону представляют собой геометрические, стереометрические тела, которые разлагаются на равнобедренные и равносторонние треугольники.
Гейзенберг со своей гениальной интуицией великого ученого увидел в этих платоновских ходах не плод наивного мировоззрения, которое давно устарело, а прорыв к новому пониманию элементарных частиц, элементарных кирпичиков нашего мироздания – мироздание не строится из камушков, мироздание строится, начиная с математики, с математических симметрий.
Платон сопровождает Гейзенберга вплоть до 60-х годов, когда Гейзенберг вместе со своими учениками, например с Гансом Петером Дюрром, разрабатывает так называемую единую теорию элементарных частиц. Основная идея этой теории – то, что элементарная частица является воплощением математических симметрий, то есть за элементарными частицами стоят математические симметрии. Элементарная частица не есть некий кусочек вещества, элементарная частица – это особое образование, структура которого определяется сложными математическими симметриями.
Конечно, у Гейзенберга речь идет совсем не о простых стереометрических фигурах, не о том, что они распадаются на треугольники. Речь идет о сложных математических абстракциях, о группе преобразований Лоренца, то есть об очень сложных и абстрактных уравнениях. Но основная идея, которую Гейзенберг почерпнул у Платона, – это то, что в основе космоса лежат математические симметрии, а не какое-то неорганизованное, неупорядоченное материальное вещество.
К Платону восходит еще одна важная идея Гейзенберга. Это идея так называемого «центрального порядка». Несмотря на статистический характер квантовой физики, эта статистическая вероятность, случайность, которую лучше всего констатировала квантовая физика, подчинена общим законам, законам математических симметрий, которые лежат в основе центрального порядка и проявляются в области физики элементарных частиц, в области биологии нуклеиновых кислот.
Идея центрального порядка и математичности основных законов мира – то наследие, которое Гейзенберг воспринял у Платона благодаря тому, что еще юношей в 1922 году во время Гражданской войны, которая тогда происходила в Мюнхене, он читал «Тимея» Платона.
Духовные упражнения и квантовая механика III
В завершение темы объективности у Адо обратим внимание на одну важную черту, определяющую стремление к более объективному познанию — отрешение от своего Я.
Проблема научной объективности крайне интересна, даже с точки зрения духовных упражнений. Начиная с Аристотеля, мы признавали, что наука должна быть бескорыстной. Изучающий текст, или микробы, или звезды, должен отделиться от своей субъективности. Философия как способ жить. С. 111.
Подобно тому как добродетельная практика состоит в том, чтобы не избирать для себя иной цели, кроме добродетели, стремиться быть добропорядочным человеком, не рассчитывая ни на какую частную выгоду, — точно так же теоретическая практика (отважиться на эту внешне парадоксальную формулировку нас побуждает сам Аристотель) заключается в том, чтобы не избирать никакой другой цели, кроме познания, стремиться к знанию ради него самого, не преследуя никакого внешнего, частного и эгоистического, интереса. Такова этика бескорыстия и объективности. Что такое античная философия? С. 94.
Если ты сделал добро человеку, что остается тебе еще желать? Разве недостаточно того, что ты совершил что-либо согласно своей природе, но ты требуешь еще награды за это? Это все равно, как если бы глаз потребовал бы платы за то, что он видит, или ноги за то, что они ходят. IX, 42.
Но прежде всего захватило меня в этом мыслителе полнейшее бескорыстие, светившееся в каждом из его положений. Удивительное речение: «Кто доподлинно возлюбил бога, не станет требовать, чтобы бог отвечал ему тем же», со всеми предпосылками, на которых оно основывается, со всеми следствиями, которые из него вытекают, заполонило все мои мысли. Быть бескорыстным (uneigennützig) во всем, и всего бескорыстнее в любви и дружбе, стало заветным моим желанием, моим девизом, моим житейским правилом (Ausübung). И. В. Гете. Из моей жизни. Поэзия и правда. С. 530. Пер. Н. Ман.
Утилитарное восприятие мира в повседневной жизни скрывает от нас фактически мир в действительности. И эстетические и философские восприятия возможны только в результате полного преобразования нашего отношения к миру: нужно воспринимать его во имя его самого, а не для нас. <...> Эстетическое и бескорыстное восприятие мира может позволить нам вообразить то, что могло бы быть для современного человека космическим сознанием. Духовные упражнения и античная философия. С. 324-325, 326.
Духовные упражнения в кинической философии: от ἄσκησις к ἀρετή
В конце ХХ века Пьер Адо предложил рассматривать античную философию не только как набор теоретических положений, но в первую очередь как образ жизни и комплекс связанных с ним духовных упражнений. С тех пор интерпретация Адо распространилась, особенно в популярных изложениях для широкой публики. Всевозможные «современные стоики» принимают за данность, что античная философия состоит из определенных «упражнений», «практик» и «техник». В нашей лекции мы покажем проблематичность этих представлений и поговорим о том, как в античной мысли начинало концептуализироваться понятие упражнения (ἄσκησις) и что говорили о нем Ксенофонт, Антисфен, Диоген Синопский и другие авторы, примыкающие к сократической и кинической традиции.
Дом творчества Переделкино, 25 августа, 12.00.
Поступить в МГУ на бюджет было приятно, но еще приятнее спустя 15 лет вернуться в ИВКА.
Сдал сегодня вступительные экзамены, по истории литературы попался вопрос о периодизации, специфике римской литературы и влиянии на нее греческой, тут пригодился проглоченный мной в последние недели и выбранный за скромный объем Тронский, который при фильтрации марксизма-ленинизма и некоторых сопутствующих моментов для экзаменационных целей вполне пригоден. По греческому выпал билет по «Меморабилиям», это было относительно просто, хоть впопыхах и сделал несколько досадных ошибок. Лучшей подготовкой к этому были занятия с группой, которая сколотилась больше года назад и с которой мы регулярно занимались по Атенадзе, Черному и другим учебникам (а недавно как раз начали читать Ксенофонта), благодаря чему я за минувший год повторил и закрепил множество материала. По латыни был отрывок из «Брута» Цицерона и из «Метаморфоз» Овидия (последние меня преследуют на экзаменах, во втором туре мгушной универсиады были тоже они). В УДП я уделял латыни недостаточно внимания, поэтому сейчас кое-как все же справился с ней исключительно благодаря постоянным занятиям с моей учительницей Д. с весны прошлого года, с которой мы за это время прошли прямым методом большую часть «Фамилии Романы» и почитали много других текстов, в том числе первую книгу De Bello Gallico. Что может быть «Брут», я предполагал, поскольку он был на вступительных экзаменах в прошлом году, но успел почитать его совсем немного, в последние недели больше повторял провисающие у меня темы по текстам и упражнениям из Солопова-Антонец.
Следующие два года в магистратуре по классической филологии здесь!
25 августа философия возвращается в Переделкино.
Читать полностью…
Михаэль фон Альбрехт. Между музыкой и словесностью
Издательский Дом ЯСК. Стоит 1242 руб.
Издательская аннотация:
Автор воспоминаний, написанных на русском языке и — в первую очередь — для русского читателя: Михаэль фон Альбрехт, крупный европейский ученый, доктор филологических наук, профессор Гейдельбергского университета (Германия), почётный доктор университета в Салониках (Греция), действительный член Международной академии изучения латинского языка (Academia Latinitati fovendae). Сын выходца из России, русско-немецкого композитора Георга фон Альбрехта (1891–1976), племянник писателя Серебряного века Михаила Давидовича Альбрехта, (псевдоним Мищенко-Атэ, 1880–1920). Благодаря усилиям Михаэля фон Альбрехта творчество отца и дяди ныне возвращается в Россию. История частной жизни, органично сочетающая сюжеты внешних событий и художественно переданных — избегая дидактической прямолинейности — этических и эстетических предпочтений автора, интересна и самоценна в силу многосторонней и яркой одаренности Михаэля фон Альбрехта. Важен и общественный резонанс, который вызывает личность учёного и писателя у западных и российских антиковедов. Воспоминания — редкий культурологический источник, поднимающий острые проблемы ХХ века: культурного билингвизма, взаимодействия культур в жизни российских диаспор за рубежом, мировоззрения и судеб потомков русских эмигрантов. Михаэль фон Альбрехт представляет собой уникальный гармоничный феномен человека, равно обладающего сокровищницами русской и германской культур. Книга дает широкую панораму филологических научных событий и научного обихода стран Западной Европы, представляя интерес для широкого читателя, для филологов, музыковедов, культурологов, историков развития научной мысли и гуманитарных знаний.
Заказать книгу с доставкой: shop@falanster.ru
Номер карты для помощи А.А. Столярову: 2202206846033392
По просьбе друзей:
Дорогие соратники - кого знаю и кого нет,
в Петербургском Ун-те, пусть и не так, как когда-то, но все же неплохо учат классической филологии. Есть возможность поступить в магистратуру за бесплатно (грошовая стипендия и койка в общежитии прилагаются) - два места свободны! Древние языки на входе не обязательны, тест (онлайн 24.07, консультация онлайн 23.07: все вопросы можно адресовать Ольге Владимировне Бударагиной, o.budaragina@gmail.com) легкий. Заявление нужно подать до завтра вкл., вся инфа здесь:
https://spbu.ru/postupayushchim/programms/magistratura/klassicheskaya-filologiya-i-antichnaya-tradiciya-v-mirovoy
https://abiturient.spbu.ru/medialibrary/ru/2024/mag/admission/45.04.01_Klassicheskaya_filologiya.pdf
https://www.youtube.com/watch?v=w-PN4V1ApEs
Ваш слуга
М.М.Позднев
Пляжный отдых по заветам Соболевского.
Читать полностью…
Доброе утро, друзья!
Мои коллеги порекомендовали мне выложить в открытый доступ моей последней (2-й по счету) лекции о Ксенофонте. Если что, она посвящена датам рождения и смерти «аттической пчелы». Многое я бы хотел сказать иначе и точнее, но сказал, как сказал. Если интересно, то вот ссылочка, а если еще интереснее, то присоединяйтесь к нашим ксенофонтовским посиделкам!:)
— Ксенофонт Афинский: грани «наивности» (Palaestra ’24) Лекция 2
https://youtu.be/SeUfjrVOrsY
15 лет студенчества VI
12. Сдать нужно было русский, историю и обществознание. По русскому и обществознанию я не готовился, по истории почитал учебник, почему-то сконцентрировавшись в первую очередь на XIX и XX веке. По всем трем предметам порешал тестовые варианты, которые рассылаются по школам. На каждый экзамен меня прикрепили к школам в разных концах города, в некоторых районах я никогда не бывал, поэтому ездил туда с каким-то приключенческим настроем. В классе нужно было сидеть, нацепив на бороду маску (как я тогда выглядел, видно на фотографии второго студенческого). На всех трех экзаменах школьники были так нервированы происходящим, что на меня обращали внимание в последнюю очередь. Я сдал русский на 80 баллов, обществознание на 64, историю, в которой попалось множество вопросов по Смутному времени и другим периодам, дат и лиц которых я не помнил совершенно, на позорные 44. Тем не менее этого хватило для того, чтобы поступить на платное заочное отделение, а большего мне и не надо было.
13. Таким образом, осенью 2021 года я оказался вновь на 1 курсе бакалавриата философского факультета РГГУ. Часть дисциплин, сданных в предыдущие разы, мне зачли сразу, другую часть сказали перезачесть, третью предстояло сдать впервые. Сразу экстерн мне не дали, поскольку предметов было слишком много. Первые два курса я двигался вместе со своей группой, параллельно досдавая некоторые другие дисциплины, пока прошлым летом не почувствовал, что пора ускориться, чтобы уже этим летом иметь возможность сдать вступительные экзамены в магистратуру — ждать еще два года совсем не хотелось (у заочников обучение 4,5 года, т.е. выпуск в зимой 2026-го). После некоторых бюрократических проволочек в конце прошлого года мне утвердили экстерн с защитой 21 июня, для допуска к которой до конца апреля надо было сдать порядка 20 предметов. За остальным вы могли наблюдать в этом канале — о подготовке к некоторым экзаменам я писал. Так много философии, от Бэкона до Гуссерля, в такие сжатые сроки, как в минувшие полгода, я не читал никогда, и у меня до сих пор в голове какая-то каша из рефератов по Ясперсу, хайдеггеровских интерпретаций Аристотеля и разновидностей сложных идей у Локка. Если сравнивать философский факультет РГГУ конца нулевых и середины двадцатых, то мне в первую очередь бросались в глаза новые молодые и весьма толковые преподаватели примерно моего возраста. Больше всего я бы выделил Людмилу Эдуардовну Крыштоп, которой сдавал английскую философию Нового времени. К ее экзамену было подготовиться сложнее всего, а сдавать его — весьма приятно.
14. Я ни разу не пожалел, что в 2009 году в результате своих метаний по университетам поступил на философский факультет. На мой взгляд, философия — это одна из самых интересных областей человеческого знания и деятельности, я счастлив быть причастным к ней хоть как-то, и философский факультет РГГУ — отличное место для этого с выдающимися преподавателями. Не жалею я и о том, что не получил образование вовремя, переключившись на работу. Работа корреспондентом и редактором свела меня со множеством замечательных людей, подарила массу запоминающихся историй и позволяла заниматься разнообразными и увлекательными вещами, которые, надеюсь, не только развлекали аудиторию, но и были небесполезны. Не имей я за спиной журналистского опыта, в который окунулся очень рано, я никогда бы не смог делать, переводить и редактировать такие интервью с философами и учеными, какими периодически стараюсь вас радовать.
15. Ну а теперь пора сделать полный круг и вернуться в ИВКА.
15 лет студенчества IV
10. Древнегреческий и латынь я впервые начал учить на факультете философии где-то в 2010 году. К своему огромному стыду, я не помню имени своей первой преподавательницы — почему-то мне кажется, что она была из ПСТГУ, но я могу ошибаться. Латынь вел Златинский, из лекций которого я вынес, что самое главное в латинском — это таблицы склонений и спряжений, таблицы, таблицы, чем больше в тетради таблиц, тем лучше! Учить язык после этих занятий не хотелось абсолютно — возможно, отсюда все мои последующие проблемы с латынью, которые я преодолеваю до сих пор. С преподавательницей мы успели пройти самое начало Вольфа (в РГГУ у философов на древние языки отводится какое-то ничтожное количество часов), но мне это настолько понравилось, что все последующие годы я периодически порывался вернуться к его изучению самостоятельно по тому же Вольфу и Козаржевскому, которые, пока я метался из одной редакции в другую, могли месяцами пылиться у меня на столе, своей оранжевостью напоминая о том, на что в жизни действительно стоит тратить время. Прогресс от этой самодеятельности, понятно, стремился к нулю. Все изменилось в 2019 году, когда (в результате череды довольно тяжелых жизненных обстоятельств, о которых как-нибудь в следующий раз) я решил поступить на магистерскую программу по истории и культуре Античности в Университет Дмитрия Пожарского, за рассылкой которого следил, потому что делал до этого какие-то материалы про их книги (про Валлерстайна, если память не изменяет). Этот выбор сильно повлиял на мою последующую жизнь. Я видел немало людей, ругавших УДП и даже призывавших его прикрыть, — по-видимому, они слабо себе представляли, что там происходит. У нас вели занятия преподаватели по большей части с классической кафедры МГУ, но также из РГГУ и Вышки: А. И. Солопов — греко-римские древности, С. А. Харламова — греческий (в моей группе, в другой — И. Р. Гимадеев), Е. В. Антонец — латинскую палеографию, С. А. Зинченко — античное искусство, О. Л. Габелко — историю эллинизма, введение в филологию — А.И. Любжин, с которым мы также почитали на втором курсе «Киропедию», и т.д. Почти вся учебная программа была великолепной. Из-за работы многое мне, к сожалению, пришлось пропустить или слушать в записи, но на греческий я отходил до конца, в мае 2021-го почитав на экзамене с листа фрагмент из второй книги «Анабасиса». Посещая занятия, я понял, что мне надо окончить бакалавриат, чтобы поступить не в этот замечательный филиал московской классической кафедры (УДП при всех своих плюсах не давал государственного диплома), а в настоящую магистратуру по классической филологии. К тому моменту я уже послушал какое-то немерянное количество записей семинаров А.В. Лебедева и был полностью согласен с ним в том, что настоящий историк античной философии может быть только кентавром, одновременно философом и филологом — а значит, путь в античную философию лежит через классическую филологию.
