7344
Канал об античной философии и классической филологии. Станислав Наранович @snaranovich. «За исключением слепых сил природы, все, что движется в этом мире, имеет свое начало в Греции» Генри Мэн
Последние из эллинов
А вот еще одна книжная новинка — на русском наконец издали вышедшую в 1971 году «Мир поздней Античности: 150–750 гг. н. э.» Питера Брауна, которая во многом положила начало исследованию позднеантичного общества и культуры как отдельного явления. В бумаге уже тоже обзавелся, перевод и редактура на первый взгляд вполне приличные. Вот глава про то, что происходило с философией и языческой религией начиная с III века и позже.
«Интеллигенция греческого мира жила спокойной жизнью в III веке. На пике общественных нестроений империи, в 260-х годах, философ Плотин мог безмятежно расположиться на вилле в Кампании под покровительством римских сенаторов, куда ученики приезжали к нему из Египта, Сирии и Аравии. Позднее, в IV и V веках, языческие философы и риторы процветали в городах возле Эгейского моря, которые все еще купались в воспоминаниях о Греции. Здесь еще в большей степени, чем в случае с земельной аристократией, мы имеем дело с миром давних традиций, который менялся медленно и только перестраивался, никак не порывая с прошлым.
Эти люди называли себя „эллинами“, а свои верования — „эллинство“. Они восстановили находившуюся в опасном положении цитадель истинной греческой мудрости. К концу III века они решительно отразили крупнейший варварский духовный набег — гностицизм. Мрачный поддельный платонизм гностиков привлекал интеллектуалов предыдущего поколения. Однако, вместо того чтобы стать более пессимистичными и склонными отвергать физический мир, люди III века сбросили с себя это темное настроение и уже больше не возвращались к нему. Поражение гностицизма в интеллектуальных кругах — яркий пример способности аристократической культуры поздней Античности разрушить движение, которое, как казалось веком раньше, вело к полному trahison de clercs.
До самого конца VI века широкий круг „эллинов“ отстаивал свои убеждения против этой „варварской теософии“ — христианства. Отдавая должное их престижу, греческий мир называл язычников „эллинами“. Отсюда парадокс восточноримского общества: в греческом мире Константин последовательно христианизировал государственный аппарат. Восточная империя IV века была намного более „христианской империей“, чем Западная. И все же язычество продолжало существовать в культурной жизни Восточной империи гораздо дольше, чем в Западной: эллины, пользовавшиеся большим уважением, поддерживали университетскую жизнь Афин, Александрии и бесчисленного множества более мелких центров до самого арабского завоевания. В Харране (Урфа, Восточная Турция) землевладельцы-язычники спокойно существовали вплоть до X века. Они усвоили себе размышления и обиды последнего века греческой мысли. В этом удивительном оазисе „эллинизма“ почитали триаду божественных умов, называемых „Сократ, Платон и Аристотель“. Они верили, что Константин был прокаженным, который ловко превратил христианство в копию римского политеизма; они были убеждены, что победа христианства означала конец греческой науки.
Эти „эллины“ впечатляют нас, потому что они, хотя и были подвержены смятению своей эпохи, обратились к древним методам, чтобы найти исцеление от тревог своего времени. Их спокойная вера в постоянно развивающуюся традицию, берущую начало в Платоне, возможно, являлась самым обнадеживающим аспектом позднеантичной цивилизации. Ибо многие классические и просвещенные сообщества были раздавлены весом собственного традиционализма, оставляя непосредственным преемникам только воспоминания о тревоге и кошмарах. Этого не случилось в Римской империи во многом благодаря возрождению „эллинов“ и их диалогу с новой христианской интеллигенцией из высшего общества».
https://knife.media/late-antiquity/
Мертвые и живые в космических складках бытия
Что главное в «русском космизме» — контроль над (космическим) пространством или экспансия во времени? Зачем, оставаясь материалистом и атеистом, думать о воскрешении мертвых? Какое отношение имеет советский философ Эвальд Ильенков к «космизму» и проекту воскрешения мертвых? И что делает Ильенкова философом будущего, которого только еще предстоит понять? Какую концепцию бытия позволяет построить его философия, совмещенная с идеями Вальтера Беньямина? И как рассуждать об этическом и эмоциональном, не впадая в грех эссенциализма?
Владислав Софронов, философ, автор книги «Положение мертвых. Ревизионистская история „русского космизма“»
11 ноября, 15:00, Белый зал. Вход свободный по регистрации.
Классики платоноведения: Пауль Фридлендер
Любой подающий надежды молодой человек, идущий по пути науки или искусства, в начале должен принять в себя то, что создала и сохранила предшествующая ему традиция. Это всегда передается от личности к личности, от учителя к ученику. Многие — и это совсем не плохо — так и остаются дальше лишь хранителями переданного им богатства. Но для тех, кто в силу тех или иных причин и обстоятельств чувствует в себе силы и призвание идти дальше, наступает переломный момент, момент самоопределения и размежевания. Учитель, который был непререкаемым авторитетом и мерилом, перестает им быть, открываются новые горизонты, новые земли, куда он уже вести не может. Каждый творец проходит через это, но событие «отпочкования» у всех происходит по-разному. Пауль Фридлендер был учеником великого Виламовица, соединившего в себе обе великих традиции европейской филологии прошлого: историческую и грамматическую, создавшего великие труды в области античной истории, истории литературы, текстологии, истории философии. Звание ученика Виламовица само по себе обеспечивало научное признание в любой стране Европы и в Америке. Но новый — одновременно богатый и страшный — опыт пройденной войны и гибели старой Европы, опыт новых течений тогдашней мысли сделал так, что Фридлендеру в окопах под английским газом открылись новые горизонты, совсем по-другому открылся Платон, томики которого сопровождали его под обстрелами. Такого Платона, такой античности старый Виламовиц не знал. Деликатность и благородство Фридлендера проявились в том, что открытие нового не убило в нем любви и уважения к своему учителю. Он не стал таить все это в себе, но, когда появился первый результат этих новых дум и работы, небольшая книжка об «Алкивиаде первом» Платона, диалоге, подлинность которого Виламовиц отрицал, он отправил — перед тем, как послать книгу, — пространное сопроводительное письмо, которое порой называют «манифестом нового поколения филологов». Перевод этого письма, без некоторых слишком личных биографических деталей, мы прилагаем.
Пауль Фридлендер Ульриху Виламовицу фон Меллендорфу
Марбург, 4 июля 1921 г.
Высокочтимый дорогой господин профессор!
Я все еще не знаю лучшего обращения, чем это, и во всяком случае оно подходит лучше, чем любое другое из тех, что приходят мне на ум. Я и мысленно употребляю его гораздо чаще, чем это имело место во внешней действительности. Но только письма, адресованные Вам, остались ненаписанными и, как знать, может быть, такая же судьба постигла бы и это письмо, если бы я в скором времени не должен был Вам отправить одну небольшую работу, первую мою работу с 1914 года, и она по многим причинам не может быть отослана Вам без некоторого объяснения с моей стороны. Поэтому мне стало казаться, что я должен, пожалуй, в нескольких фразах сказать Вам, в каком отношении я к Вам нахожусь, или, скорее, хоть как-то обозначить эту неисчерпаемую тему.
Классики платоноведения
Пауль Фридлендер (1882-1968)
В старом советском телеспектакле по «Мартину Идену» Бриссенден, которого сыграл Леонид Филатов, говорит об одном из поэтов, что «его стихи сверкают среди виршей современных рифмоплетов, как рубины среди стекляшек». Mutatis mutandis, это можно сказать и о «Платоне» Пауля Фридлендера, книге, вышедшей первым изданием в 1928-1930 гг., и потом — со значительными изменениями — изданной еще два раза. И дело здесь не столько в «научных» достоинствах, хотя их хватило бы на десятки диссертаций. Скорее, речь идет о новом способе понимать и переживать античность, которая у Ф., как и у некоторых других представителей его поколения, перестает быть полем для академических упражнений грамматического или археологического свойства, за которые ученый получает достойную оплату из министерства, но становится собственной судьбой — слово, которое так важно было для Ф. Но такого рода новый способ понимания стоит дорого, он не возникает ни в силу социального заказа, ни для удовлетворения праздной интеллектуальной публики, которой приелось старое и не терпится отведать новых блюд.
Путь Пауля Фридлендера очень показателен. Выходец из небогатой еврейской семьи в Берлине, он в 1900 году заканчивает гимназию и делается студентом Берлинского университета. Его наставником и покровителем становится Виламовиц фон Меллендорф, aquila philologorum, который — несмотря на некоторую антипатию к еврейским студентам — Фридлендера очень ценит и сохранит к нему дружеские чувства вплоть до своей смерти в 1931 году. Кроме Берлина Ф. учился еще и в Бонне, где застал великого Германна Узенера. Молодой филолог поначалу занимается тем, что должен делать начинающий ученый: он разрабатывает новую область знания со всей тщательностью, прилежанием и усердием. Ф. начинает с занятий поздней греческой поэзией, и его работа об Иоанне Газском и Павле Силенциарии (1912) вызвала восхищение у Виламовица и Германна Дильса. Один рекомендовал его в Базельский университет, другой — чуть позже — в Марбургский. Но … дальше была война. И Ф. добровольцем ушел на фронт, в отличие от Вернера Йегера, спокойно занявшего кафедру, предназначавшуюся Ф., в Базеле (1914). И именно на фронте, «в окопах под Ипром и в русских лачугах», Ф. понял, что есть вещи в жизни, которые больше выверенных конъектур к Павлу Силенциарию и критики текста, что Платон — не поле для остроумных гипотез о «корпусе» диалогов и их «происхождении и развитии», а встреча с вопросами жизни и смерти, добра и зла, страсти, ненависти и борьбы. Юношеская любовь к Ницше тоже дала о себе знать, и Ф. теперь смотрит на историю не в духе Виламовица, а в смысле второго «Несвоевременного».
В прошлый четверг читали сказку о Гензель и Гретель, сегодня — «Джек и волшебные бобы». Эта последняя сказка из сборника, который мы несколько месяцев по частям выкладывали на нашем канале. Всю книгу целиком можно найти на канале ecce liber, который буду вести я, @antibarbarus, чтобы выкладывать там полезные книги для изучения греческого и латинского языков. Подписывайтесь!
Читать полностью…
Занятия по греческому
Летом мы начали читать небольшой группой Athenaze, сейчас заканчиваем первый том и вскоре перейдем ко второму — отличный момент, чтобы присоединиться, если вы когда-либо хотели попробовать позаниматься по этому учебнику (который чем дальше, тем больше мне нравится). Веду занятия я: я не филолог-классик, но в 2010 учил греческий на философском факультете РГГУ, в 2019-2021 в УДП у к. ф. н. С. А. Харламовой (МГУ), после продолжил читать авторов самостоятельно и в группах, сейчас готовлюсь поступить в магистратуру по классической филологии в РГГУ же. То есть азами худо-бедно овладел, но на наших занятиях учусь и вспоминаю пройденное вместе со всеми остальными, docendo discimus. Я не владею натуральным методом (хотя постепенно начинаю понимать, как он должен работать), поэтому пока что мы просто читаем и переводим. Лично для меня возвращение в этом году к учебникам (помимо Athenaze, порепетиторствовал летом по Вольфу, что тоже было полезно) оказалось очень кстати, многие вещи из базового курса грамматики без регулярной практики на учебном материале забываются, даже когда уже более-менее читаешь авторов.
Также недавно мы начали заниматься по «Книге упражнений в греческой этимологии» Эмиля Черного, в первую очередь делать перевод с русского на греческий, и по классному учебнику Элеанор Дики An Introduction to the Composition and Analysis of Greek Prose, где тоже перевод с английского на греческий, — в 2019 занимался по нему немного у Ольги Алиевой с антиварварами, он мне тоже очень понравился, сейчас решил вернуться к нему обстоятельнее.
Athenaze читаем в воскресенье утром (итальянское издание), занятия по Черному и Дики — пока что вечером в пятницу (но, возможно, впоследствии будет какое-то другое время).
Требования: все бесплатно, требований никаких, кроме энтузиазма, активного участия и знания греческого на уровне первого тома Athenaze (то есть довольно начального, но, грубо говоря, атематический второй аорист вас уже не должен пугать). Любые организационные и другие вопросы по ссылке ниже:
/channel/+NXeFwDDiv9A3YTli
Завтра Йоэль Регев в Переделкино расскажет, как жить коинсидентально, и представит коинсидентальную модель коллективного существования.
Читать полностью…
https://www.youtube.com/watch?v=EvV9aVNi3gI
Читать полностью…
⚡ На днях в издательстве Brill вышла коллективная монография The Making of the Platonic Corpus о становлении и развитии платоновского корпуса.
Эта книга посвящена памяти недавно ушедшего от нас Хольгера Теслеффа. Последняя работа проф. Теслеффа публикуется, с его разрешения, посмертно. Она вошла в сборник в качестве первой главы под названием Afterthoughts on “School Accumulation” in Plato’s Academy. В этой работе Теслефф, которого у нас знают в основном как автора сравнительной хронологии платоновских диалогов, отказывается от мысли выстроить хронологическую последовательность текстов, а также ставит под вопрос возможность однозначного разделения платоновского и неплатоновского материала в диалогах в пользу более открытой концепции авторства.
Содержание и Введение доступны по ссылке выше, печатная версия выйдет в свет 13 ноября 2023 г. Ответственный редактор -- доцент Школы философии и культурологии НИУ ВШЭ Ольга Алиева, при участии заслуженного проф. Мичиганского университета Дебры Нейлз и заслуженного проф. Ньюкаслского университета Гарольда Тарранта.
В работе над сборником приняли участие исследователи из США, Франции, Греции, Италии, Китая, Германии, Австрии и России. Оглядываясь назад на четыре года работы над книгой, которые были очень непростыми для всех нас, мы, пожалуй, больше всего гордимся тем, что смогли реализовать по-настоящему международный и по-настоящему гуманистический проект в период, который меньше всего способствует как гуманистическим штудиям, так и международному сотрудничеству.
Спасибо всем, кто поддерживал.
Победило σωφροσύνη, поздравляю, вы — истинные греки!
Читать полностью…
Гики vs фрики
Мне очень понравилось предложенное Кралечкиным на лекции разделение философов на гиков и фриков — в их отношении к античности в частности, но распространяющееся и на способ философствования в целом. Я не уверен, что правильно уловил критерии этой дихотомии в том виде, как их излагал уважаемый Дмитрий, однако в моем представлении она сразу же наложилась не только на Хайдеггера и его противников, но на историю философии как таковую. Одной из отличительных черт гиков служит их сущность ролевиков: они вживаются в объект своего «фанатения», обходясь при этом с ним как можно более осмотрительно. Макиавелли, который облачается в царственные одежды, приступая к чтению древних, ренессансные гуманисты, вступающие с древними в диалог — вот архетипические гики, чьей традиции (как ее сформулировал Бернард Нокс, GREEKS 'R' US), но уже академически преломленной, наследуют филологи-классики и историки философии, которые превратили свое гиковство в респектабельную научную область: только гики правильно читают и понимают древних, потому что только их методология позволяет им устраивать с ними спиритический сеанс. Как говорил Виламовиц, «чтобы древние заговорили с нами, мы должны напоить их кровью, как Одиссей напоил души умерших в подземном царстве, и эта кровь должна быть нашей собственной», — и так уж выходит, что древние пьют кровь одних лишь гиков, вернее, гики пытаются монополизировать этот вампирский бизнес, чтобы никакой другой крови древним не досталось.
Фрики, с другой стороны, часто владеют тем же самым инструментарием, что и гики, однако, с точки зрения последних, распоряжаются им чересчур вольно. Фрики тоже фанатеют, но у них иное отношение к объекту своего фанатизма, к тексту и к условиям доступа, которым нужно удовлетворить, чтобы текст перед нами раскрылся. Дмитрий иллюстрировал фриковство на примере хайдеггеровской статьи «Изречение Анаксимандра», потом мы немного поговорили о том, что начиная по крайней мере с Ницше (вспомните его полемику с Виламовицем после выхода «Рождения трагедии») в философии ведется борьба между фриками и гиками, и во второй половине ХХ века вторые одержали верх, произошел своего рода рейдерский захват философии, в том числе античной, с целью ее превращения в гик-конвент, где на фриков в лучшем случае смотрят со снисхождением (как сказал Андрей Валентинович Лебедев, «тот же Хайдеггер — для меня это просто прихотливая игра ума с греческим материалом»), чаще же просто предают проклятью памяти, возводя барьер вокруг гиковской «истории философии», куда фрикам вход заказан, а в пределе — и в философию вообще.
Однако, думаю, фриков хоронить рано. Эту титаномахию легко распространить на историю философии вплоть до ее истоков — собственно, сами историки философии это и сделали, приложив немало сил к тому, чтобы спасти одних древних от других древних, походя выставив в качестве фриков самих отцов-основателей философии. Гераклита очищают от напластаваний Платона, который уподобил гераклитовскую реку всему сущему, тогда как, если мы верим другим фрагментам, она служила метафорой человеческой души, досократиков в целом — от Аристотеля, который выставил их в качестве предшественников своего учения о четырех причинах, Пифагора — от неопифагорейцев и неоплатоников, которые Пифагора, видимо, выдумали практически целиком, опять Гераклита — от стоиков, которые приписали тому экпиросис, ранних стоиков — от поздних стоиков, Платона — от платонизма, и так далее. Исходя из такой перспективы, история философии пишется фриками, которые не особо церемонятся со своими предшественниками, используя их в своей «игре ума», которая, собственно, философией и называется (в этом смысле Делез, который эпатировал публику, описывая себя подкрадывающимся к философам сзади и зачинающим от них монстров, вообще-то прибегал к вполне традиционному, освященному столетиями приему). Поэтому, думаю, когда фрики нанесут ответный удар — лишь вопрос времени.
Фотографии с прекрасной лекции Дмитрия Кралечкина в Переделкино о гиках, фриках и статье Хайдеггера об изречении Анаксимандра.
Читать полностью…
Завтра обсуждаем Хайдеггера и греков с Дмитрием Кралечкиным в Переделкино! В частности его знаменитую статью «Изречение Анаксимандра», которую многие из вас должны помнить по культовому розовенькому сборнику «Разговор на проселочной дороге». Вообще Хайдеггера я всегда обходил стороной, особенно те его работы, где он обращается к греческим философам, но с годами стал относиться к нему терпимее, так как попыток развернуть свою философию в прямой связи с греками в ХХ веке на самом деле было не так уж и много — так что к каждой из них, думаю, надо отнестись с должным уважением.
Читать полностью…
Команда Московского Портика расширяется
... за счет петербургских коллег. Рад представить нового соавтора канала — замечательного историка стоицизма, кандидата философских наук, ассистента кафедры истории философии СПбГУ Данила Попова. Хотя мы познакомились с Данилом Сергеевичем относительно недавно, три года назад, на одном из моих курсов по стоицизму, за прошедшее время я неоднократно был рад найти в нем глубокого собеседника на самые разные философские темы, не ограничивающиеся нашими любимыми стоиками и античностью. Cтрим, посвященный диссертации Данила Попова о стоической традиции в философской мысли ХХ века, вы можете послушать здесь.
Colloquium in Porticu
Salvete, sodales. Я хочу попробовать оживить этот канал — как орган печати, общения и координации вокруг московского лектория Stoicon-X, ежегодно проходившего в 2019-2022 годах. В этом году у меня не хватило сил что-либо организовать, зато мы провели с Алексеем Владиславовичем Белоусовым и Дмитрием Владимировичем Бугаем встречу в РГГУ, посвященную стоицизму, которая тоже почти совпала по датам с основным Stoicon и навела меня на мысль, что зря я забросил это начинание. Я не планирую сюда писать регулярно, но хотел бы собрать заинтересованную публику в чате при канале Porticus Moscouiensis для обсуждения возможных мероприятий, будь то лекции, стримы, ридинг-семинары и т.д., связанные со стоицизмом в частности и античной философией в целом. У меня есть несколько идей, я проанонсирую их в ближайшее время.
Ссылка на чат: /channel/+XPyY6q_jqZVkMjIy
Наш ютуб-канал, где можно посмотреть записи «Стоиконов», стримы c историками философии и другие познавательные материалы MoscowStoa" rel="nofollow">https://www.youtube.com/@MoscowStoa
Прошедшая 13 октября встреча в РГГУ, посвященная стоицизму античному и современному: https://www.youtube.com/watch?v=182zaX3O87k
Несколько моих соображений вдогонку: /channel/parakharatteintonomisma/1628, /channel/parakharatteintonomisma/1629
Когда проводили недавно мероприятие по стоицизму в РГГУ, Дмитрий Владимирович Бугай показал мне хрестоматию по греческой философии, составленную Корнелией де Фогель (вышла в 1950–1959). Я к своему стыду о таком издании не знал, формат мне очень понравился: тематически сгруппированные фрагменты в оригинале с небольшими комментариями автора; примерно как The Hellenistic Philosophers Лонга-Седли, но Фогель в первых двух томах рассматривает и архаическую философию, Платона, Аристотеля, перипатетическую и академическую школу. Листая книгу, я подумал, что, во-первых, мне нравится, как систематизированы и подобраны тексты, во-вторых, это отличное подспорье для читающего университетский курс по античной философии, а поскольку рано или поздно я надеюсь до преподавательской стези таки добраться, не преминул себе весь трехтомник через дорогого друга в Европе заказать, чем теперь перед вами и хвастаюсь! В сети есть оцифрованная версия, но больно уж ее приятно было держать в руках.
Читать полностью…
Все последние годы меня мучает некоторая неясность моего отношения к Вам, неясность, которую раньше я так не ощущал. Во многих важных вопросах я иду против Вас, часто борюсь с Вами в себе и чувствую, что если Вы, кажется, и не вполне отвергаете меня, то все же смотрите на меня несколько неодобрительно. Вернусь в прошлое. В мои юные годы Вы были для меня решающим человеком, важной частью судьбы, поскольку Вы были самым сильным человеком, при этом доброжелательным и готовым прийти на помощь, как никто другой. Тихий трепет все еще охватывает меня, когда я думаю о первом визите к Вам и тех словах, которые были Вами мне сказаны. Прошел ровно двадцать один год! С тех пор я прошел долгий путь. Но многим из того лучшего, что есть во мне, я обладаю благодаря Вам. Но то, чем я сейчас стал, — и это оборотная сторона медали, — я стал в результате многолетней борьбы против Вас или, лучше сказать, против Виламовица во мне. Если бы я не был настолько предан Вам раньше, то это расхождение не было бы настолько мучительным. С другими людьми — я назову сейчас лишь моих университетских учителей, а из них только Лёшке, — ни то, ни другое не было столь сильным. Среди тех, кому я обязан этим изменением, я назову имена («естественно», как Вы бы сказали относительно большинства этих имен) Ницше, который, постепенно проникая в меня со времен моей юности, стал определять мой целостный взгляд на жизнь, и особенно помог приобрести форму моему воззрению на историю. Затем Вёльфлин и Буркхардт: они поставили передо мной задачу, которую не ставила филология, задачу понять то или иное произведение в целом, и показали на примере искусства, как эту задачу выполнить (до определенной степени, как я бы сейчас сказал). Можно еще назвать некоторые силы, которые меня переменили, и в общем смысле можно было бы указать на «философию». А в последние годы самое большое потрясение и самое значительное перераспределение всех сил было связано с Георге. Тем самым Вы можете кратко очертить для себя мой путь и понять, что я перед этим назвал «борьбой против Виламовица в себе». Однако, быть может, все это сейчас пришло к некоему определенному завершению. Я чувствую, что моя несправедливость к Вам, которая долгое время мной владела и мучила, исчезает, но прежде всего я чувствую, что есть такие глубины, куда эти противоречия не достигают, но там — лишь любовь и признательность.
(продолжение следует)
д.б.
#фридлендер
Вернувшись с фронта в побежденную Германию с железным крестом первого класса и званием офицера (немецким евреям присваивали его крайне редко, но, говорят, Виламовиц специально просил за Ф. в верхах), по рекомендации Виламовица и Дильса Ф. становится профессором (Ordinarius) в Марбурге, где происходит еще одна важная для него встреча — с Мартином Хайдеггером. В конце жизни Ф. вспоминал о прогулках с Хайдеггером по Марбургу, про удивительную восприимчивость Хайдеггера, но, впрочем, отмечал, что Хайдеггер совсем не чувствовал поэзии (с чем я сам тоже согласен), хоть и мог хохотать над Аристофаном. Беседы с Х. отразились на стиле и способе мысли Фридлендера, это очень хорошо чувствуется в его «Платоне». Не менее важным было влияние Стефана Георге, Генриха Вёльфлина, Якоба Буркхардта и, конечно, Ницше.
Когда Ф. задумал своего «Платона» и начал над ним работать, вышел «Платон» его великого учителя Виламовица (1919). Он в каком-то смысле вобрал в себя все то, что было характерным в понимании Платона немецкой исторической филологией XIX века. Для восприятия человека нового времени, пережившего войну и крушение идеалов европейского просвещения, этот Платон уже не подходил, казался поверхностным и банальным, мещанским и профессорским — отсюда злые слова Томаса Манна про «Платона для кухарок», сказанные по поводу книги Виламовица. Ф. было суждено написать нового «Платона», где жесткая школа исторической филологии, в которой он был воспитан, преобразилась благодаря новому жизненному, литературному и философскому опыту.
(Продолжение следует)
дб
#фридлендер
https://www.youtube.com/watch?v=4vq_ncxcxLg
Читать полностью…
Сегодня в 19 мы начнем читать и обсуждать книгу Лоуренса Беккера A New Stoicism, а пока хотели спросить у той части аудитории, которая владеет древними языками: хотели бы вы почитать «Энхиридион» Эпиктета? А письма Сенеки? Разбирая и грамматику, и философское содержание. Если да, пишите в комментариях, и мы учтем их, выстраивая нашу публичную программу.
Читать полностью…
Йоэль Регев в Переделкино: «Исшествие из Египта было первой пролетарской революцией!»
Читать полностью…
Начинаем через полчаса:
/channel/porticusmoscouiensis?livestream=4bae210bd0bd92ee83
Сегодня в 19 проведем небольшой стрим в Porticus Moscouiensis о книжках модерн стоицизма, присоединяйтесь, буду много ругать, но и что-то по делу, надеюсь, скажу. Ну и вообще подписывайтесь на канал, мы его ведем теперь вместе с петербургским философом Данилом Поповым, изучавшим рецепцию стоических идей в современной философии, будет много интересного о стоиках в частности и философии в целом, в том числе разные мероприятия, офлайн и онлайн. Будем делать альтернативу коммерциализированому модерн стоицизму сомнительного качества — на бесплатных и благотворительных началах, академически подкованную, ориентированную и на теорию, и на практику. В пятницу будет еще один стрим про философию как образ жизни с исследователем эллинистической философии Владимиром Бровкиным из Института философии и права Сибирского отделения РАН.
Читать полностью…
В это воскресенье в Переделкино окажемся на переднем краю современной философии в компании Йоэля Регева и ответим на вопрос из заглавия нашего лектория о том, как жить сообща — с помощью коинсидентологии.
Годы учения Эммануила Енчмена: «общество башни» и «революционно-научные советы» как прото-коинсидентальные формы организации сообщества
Коинсидентальная философия, или материалистическая диалектика совпадения, основываясь на онто-экономическом повороте, утверждающем реальность удерживания-вместе-разделенного, предлагает также и новую модель коллективного существования. Базисным институтом этого нового типа сосуществования является коинсидентальный совет — сообщество «людей прояснения», подвергающих совместному обсуждению и анализу свои коинсидентальные ряды. В ходе лекции способ функционирования подобного совета будет прояснен путем анализа предвещающих его форм общественной организации. В качестве главных отправных пунктов для такого анализа послужат «Общество башни» из романа Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера» и революционно-научные советы основателя теории новой биологии Эммануила Енчмена.
Йоэль Регев, научный руководитель центра практической философии «Стасис» ЕУ СПб
29 октября, 15.00, Белый зал. Вход свободный по регистрации.
(Д.П.)
Когда мы открываем «Письма» Сенеки, «Беседы» Эпиктета или «Размышления» Марка Аврелия, мы твердо знаем, что со страниц этих книг к нам обращаются философы стоической школы. Значит, нет ничего логичнее, чем заключить, что здесь мы имеем дело с самой настоящей стоической философией … или все-таки дело обстоит не так? Или, быть может, не совсем так?
«Да как же это может быть, — воскликнет здесь усердный читатель Эпиктета, — чтобы стоик Эпиктет, стоик Сенека, стоик Марк Аврелий не излагают нам самой настоящей, самой живой и подлинной стоической мысли!?».
Давайте вспомним, что один из истоков философии — сомнение в самых твердых и нерушимых очевидностях, и попробуем дать нашему нелепому вопросу право на существование. Чтобы ответить на него, придется начать издалека...
«Непонятно, почему мы сами ещё не греки и бытие у нас не на кончиках пальцев?»
Читать полностью…
В следующую пятницу, 27 октября, 16.00, в канале Porticus Moscouiensis пройдет стрим с историком философии Владимиром Бровкиным, который занимается эллинистической философией в политическом контексте (его диссертация называется «Античная философия и политическое развитие Греции в период раннего эллинизма») и философией как образом жизни. К участию приглашаются все заинтересованные, после основной беседы можно будет выступить с вопросами и репликами. Ссылка на стрим будет выложена накануне.
Стоицизм и эпикуреизм: философия как образ жизни в античности и в наши дни
На протяжении столетий в западной философии наблюдалось безраздельное господство Платона и Аристотеля. Однако конец XX в. ознаменовался возрождением интереса к философским учениям Эпикура и стоиков. Усилиями П. Адо и М. Фуко эпикуреизм и стоицизм предстали в виде искусства жизни, основанного на особых духовных практиках. Данное представление вызвало неподдельный интерес как в академических кругах, так и в широкой интеллектуальной среде. Многие современные исследователи и писатели обратились к стоицизму и эпикуреизму за помощью в решении насущных морально-этических проблем. Как показало время, данные философские учения могут предложить современному человеку мировоззрение, способное изменить его жизнь в лучшую сторону. Вместе с тем, популяризация этих учений в современном мире порождает ряд вопросов, которые требуют осмысления со стороны экспертного сообщества.
В рамках онлайн-семинара планируется обсудить следующие вопросы:
— Каким целям была подчинена философия стоиков и Эпикура в древности и чему она может научить сегодня?
— Необходимо ли адаптировать стоицизм и эпикуреизм к современным реалиям и если да, то какими элементами этих учений можно пожертвовать?
— Чем может быть полезен опыт стоиков и эпикурейцев в вопросе об отношении к общественно-политической деятельности?
Участники:
Владимир Викторович Бровкин, Институт философии и права
Сибирского отделения Российской академии наук
Данил Сергеевич Попов, Институт философии СПбГУ
Станислав Вадимович Наранович, философский факультет РГГУ
На пятнадцатой лекции курса «Философия и общество: как жить сообща» философ и переводчик, автор работы «Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм» (2020) и член редколлегии журнала «Логос» Дмитрий Кралечкин расскажет об отношении Хайдеггера к древнегреческой философии.
Отношение Хайдеггера к древнегреческой философии давно стало маяком для фанатов и фриков, чему способствовали его собственные заявления о ежедневном чтении досократиков в оригинале. В то же время возвращение Хайдеггера в Грецию остается двусмысленным, не укладываясь в субкультуру реконструктуров или ролевиков. Так, не менее известный его тезис о взрыве атомной бомбы в поэме Парменида сегодня выглядит довольно сомнительной похвалой грекам. На лекции будут рассмотрены проблемы, связанные с хайдеггеровскими стратегиями апроприации греческой философии, но имеющие значение для любых попыток ориентироваться в мышлении.
21 октября, 15:00, Белый зал. Вход свободный по регистрации.
Куратор курса — философ и журналист Станислав Наранович
Модерн стоицизм: что (не) читать
За последние пять лет в России вышло и продолжает выходить множество переводных книг по модерн стоицизму. Отталкивающие «продающие» аннотации и заглавия («как жить» и пр.) создают впечатление, что это вал одинаковой селф-хелп литературы, однако в этом мутном потоке попадаются книжки, которые могут оказаться небесполезными для тех, кого интересует практическая сторона античной философии. Я отредактировал довольно много книг по модерн стоицизму или тематически связанных с этим течением («Радость жизни. Философия стоицизма для XXI века» Уильяма Ирвайна, «Как жить: Уроки стоицизма от Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия» и «Философия безмятежности: Тетрафармакос Эпикура» Джона Селларса, «Стоицизм на каждый день» и «Дневник стоика» Райана Холидея, «Метод Сократа» Уорда Фарнсворта, сборник статей под ред. Массимо Пильюччи «Жить хорошо: Модели личной философии от буддизма до светского гуманизма» и др.), хорошо представляю себе этот рынок и предлагаю поговорить о том, как отличать заслуживающие внимания книжки от проходных. Готов ответить на вопросы о всех этих книгах и поговорить об авторах модерн стоицизма в целом и том, зачем их читать вообще, если у нас есть прекрасные, вечно живущие тексты римских стоиков.
Стрим будет проведен в этом канале в следующую среду, 25.10, в 19.00.
В-третьих, с поднятием философских ставок связано и мое заключительное замечание, как и предыдущее, относящееся не к основной аудитории модерн стоицизма, а к желающим сделать следующий шаг и все-таки немного сойти с ума: если вы обладаете некоторым досугом и тягой к философии, то не ограничивайтесь чтением стоиков (тем более модерн стоиков). Стоицизм — всего лишь одна из многочисленных философских школ античности, немыслимая без архаической философии (Гераклит), классической (Сократ, Платон, Аристотель) и других эллинистических школ (киники, эпикурейцы, скептики), в полемике и неразрывной связи с которыми зарождались основные стоические концепты. Стоицизм связан не только со своим прошлым, но и будущим — впитавшими его христианством и неоплатонизмом и великими мыслителями последующих эпох, которые заочно или напрямую вдохновлялись стоиками, полемизировали с ними и находились в диалоге, будь то Монтень, Декарт, Спиноза, Кант или Ницше. Понимать стоическую традицию через них, вместе с ними, на фоне них — гораздо более интересный, плодотворный и богатый способ занятий философией, чем пытаться зачем-то бесконечно пережевывать несчастных Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия в отрыве от всего — странное интеллектуальное самооскопление, на которое идут многие внутри модерн стоицизма. У всех нас в школе был одноклассник, который слушал только Depeche Mode. Спору нет, это великая группа и я с удовольствием прямо сейчас переслушаю в миллионный раз Black Celebration. Но ими не ограничивается даже мир британского синти-попа, не говоря уже об остальной музыке. Так что включайте рок-фм историю философии — и погнали.
#arsvitae