12756
room for many room for few in the dark I made for you по вопросам рекламы: @whiteantlers
Условия были идеальными, поэтому новые ядовитые саженцы стали усиленно размножаться, размножаться друг с другом, прорастать колючими корнями в землю и душить то, что осталось от великого дерева, поглотив его за одну ночь. Они в изобилии приносили ядовитые, гниющие плоды и листья с неприятным вкусом.
Насекомые, оставшиеся в состоянии голода, которым нечего было есть, но которые не могли умереть, кричали день и ночь в течение ста лет, но в конце концов пришли и стали есть то, что осталось от растений.
Яд, хотя и не смертельный для бессмертных жуков, со временем разрушил их разум, и они стали поклоняться первому дереву так же, как и второму, живя всю жизнь за счет его плодов. Их общество, хотя и оставалось ненасильственным, начало распадаться на части: каждый индивид просто перестал чувствовать необходимость взаимодействовать с другими, и все остальные чувствовали то же самое.
После еще десяти тысяч лет коллективного одиночества, несмотря на мудрость, которой они обладали, живя так долго, некогда великие насекомые стали неотличимы от обычного роя, постоянно жужжащего, постоянно питающегося, запертого в безвыходной ситуации с быстро растущими растениями и фруктами, потребляющего в точном соответствии с темпами производства, слишком простого, чтобы пресытиться, без любви, без жизни, способного на воспоминания, но не желающего этого, низведенного до уровня животных, и все же так далеко зашедшего.
Похоже, что время мучений наступает и для ученых. В своих асептических лабораториях, закутанные в накрахмаленные халаты, эти старые дети, играющие с неизвестно чем, они начинают задумываться о том, что может произойти завтра, к чему в итоге приведут эти все новые и новые исследования. Наконец, я говорю. А что, если уже слишком поздно? Что, если все это взорвется? Что, если бактерии, с такой любовью выведенные в белых лабораториях, превратятся в смертельных врагов? Что, если мир будет уничтожен ордой этих бактерий со всем населяющим его дерьмом? Нет, я не пессимист. Ничего не случится. По той простой причине, что человек - ничтожество, не способное уничтожить даже самого себя. Лично я нахожу тотальное техногенное бедствие прекрасным. Доказательство того, что он наконец-то сумел что-то скомпоновать, своими руками, своей головой, без божественного вмешательства, природного или иного. Все эти прекрасные, сверхпитательные бактерии, бродящие по миру, как библейская саранча, означали бы триумф человека. Но этого не произойдет. Наука переживает свой собственный кризис ответственности. Как говорится, все вернется на круги своя. Я уже говорил: реальное, как всегда, возьмет верх. А мы, как всегда, окажемся в жопе".
Жак Лакан, Фрейд навсегда, интервью с Жаком Лаканом Эмилии Гранзотто, Рим, 21 ноября 1974 года
поэтому вместо того, чтобы думать о великих людях с характером и классом, я постоянно думаю о том, как Джим Джонс украл все свои идеи у человека по имени отец божий, потом соединил социализм с христианством, а еще он был полностью зависим от амфетаминов... он убил тех людей. как он это сделал?
Читать полностью…
Рад сообщить, что мой любимый мальчик попал в рейтинг персонажей Sanrio после долгих лет исключения из него и фактически ухода на пенсию! Возможно, я и правда плакал на работе из-за этого, а возможно и нет...
В любом случае, я умоляю всех проголосовать за него, чтобы он получил символический мерч.
Алексей Хвостенко
Десять стихотворений верпы посвященных Игорю Холину
Говорят, десятый месяц - самый "опасный". Может быть, это кого-то вдохновит бросить. Пачка в день была моим обычным темпом.
Читать полностью…
Давайте повернемся направо: Идея! Давайте повернемся налево: Идея! Гегелевская идея, антигегелевская идея, монархическая идея, феминистская идея, революционная идея, анархистская идея, социалистическая идея, демократическая идея, идея порядка, беспорядка, власти, иерархии, силы, свободы, равенства, счастья, христианская идея, языческая идея, идея везде и всегда! Я называю Идеей все, что претендует на абсолютную уверенность, непогрешимость, авторитет, все, что повелевает и сковывает, все, что угнетает и убивает, все, что определяет истину раз и навсегда, единственную, непреложную истину, что не допускает сомнений, исследований, воздержание, подчиняет исключения большинству, делает ненормального судьей из нормального, индивида из толпы, сводит живое, изменчивое реальное к мертвой, стабильной формуле и использует, злоупотребляет принципом противоречия, чтобы изгнать из общества любовью или силой того, кто страдает и кто взбунтовался. И что Идея марширует по обществам, политикам, системам, банкам, полиции, шпионским службам, литературным школам, истинным и лжепророкам, эксплуататорам и эксплуатируемым, кровавым революциям, процветающему миру, электрическим стульям и сберкассам, благотворительности и анархии - вот положение вещей, которое знают все, и которое ни у кого нет ни воли, ни силы остановить! Не силы, это ужасно! Но даже не воля, это потрясающе! Вот преимущества Идеи: она производит нынешнюю валюту, единственную гарантированную, ложные ценности чести, честности, психологического и логического единства, концепцию моральной чистоты. Все эти ценности, если в них нет чистого лицемерия (которое преобладает), - лишь средство отвлечь человека от его насущных поисков, а точнее, помешать ему обнаружить, что истины нет, отчаяться, заразить других, опорочить существующие ценности, ибо вы прекрасно понимаете, что если бы это было отчаяние одного человека, Петра или Павла, без опасности нарушить законы города, внести уныние в реакцию других людей, это никого бы ни на минуту не волновало.
Бенжамен Фондан
Ivana Vladislava solo exhibition in Berlin, 2025
Читать полностью…
Чтобы понять, я себя разрушил. Понять – значит забыть о любви. Я не знаю ничего другого, ложного и многозначительного одновременно, чем высказывание Леонардо да Винчи о том, что нельзя любить или ненавидеть что-то, чего ты не понимаешь.
Одиночество приводит меня в отчаяние; общество людей меня угнетает. Присутствие другого человека мешает ходу моих мыслей; я мечтаю в его присутствии с особой рассеянностью, которой не может объяснить мой аналитический разум.
Изолированность вырезает на мне свое изображение, творя меня по своему подобию. В присутствии другого – всего одного человека – мое мышление сразу тормозится, и, если общение служит для большинства людей стимулом к проявлению себя и к разговору, то для меня контакт с другими является «антистимулом», если возможно употребить подобное словечко. Я способен наедине с собою выдумывать столько афоризмов, быстрых ответов на незаданные вопросы, способен на разумное общение ни с кем; но все это исчезает, если я нахожусь рядом с человеком во плоти, я теряю способность рассуждать, говорить и менее чем через час впадаю в сонливость. Да, беседа с людьми вызывает у меня всего лишь желание спать. Только мои друзья, призрачные и воображаемые, только мои беседы, протекающие в мечтах, только они по-настоящему реальны, рельефны, и в них, словно в зеркале, отражается дух.»
Отрывок из книги
Книга непокоя
Фернандо Пессоа
Этот материал может быть защищен авторским правом.
Вчера после 4 лет был впервые пьян'. Выпил немного, а напился, и вот еще новость: ноги стали плохо держать. Я уже давно начал чувствовать их слабость, а теперь ясно сказалось. Говорил много глупостей (пил с Т[роцким]-Сенютовичем), нынче болен и на душе мрак сугубый. Темно. Смотрел сейчас в мрачный закат и искал в нем отражения судеб. Мрачно и душно, как в петле. Надо будет снова взяться за себя, а то опасно. Немцы делают клей из бактерий, надо и жизнь делать химически, из этого говна жизнь! Пьяный я хвастун, лжец, то льщу, то угрожаю и дерусь, быстро перехожу от трусости к отчаянной смелости. Очень редко красив, и было лишь раза два-три, когда становился гениален. Трезвый не был гениальным никогда. Основой самочувствия является что-нибудь сочиненное /или/ и воображенное.
Леонид Андреев
Дневник
7 августа 1918
Этот моллюск называется Морской ангел, он живет подо льдом Белого моря в России и его могут отменить.
Читать полностью…
Ядовитое злое растение, происходящее из крови головы (разума), - вот такой сильный символизм.
Читать полностью…
Сто тысяч лет назад я был обезглавлен могучим героем на пустом континенте в бескрайнем океане. Небольшое количество крови, капавшее из моей головы, быстро превратилось в саженец, приносящий ядовитые плоды, а поток крови из моего тела вырос в могучее дерево, которое за ночь поглотило свою более слабую и смертоносную сестру.
После трехсот лет неподвижности на великом дереве распустился единственный цветок, но он не смог опылиться и засох. Еще через триста лет он расцвел снова, на этот раз опыляемый примитивными насекомыми, которые образовались из увядших лепестков и заселили землю. После ста пятидесяти лет формирования на свет появилась одна золотистая смоква без косточек и упала на землю.
Насекомые, съевшие его, внезапно осознали, что на самом деле они живы и способны осмысленно относиться к правде о своей смерти. Они и рожденные ими дети образовывали общества внутри своих колоний и сообща работали над тем, чтобы каждая отдельная жизнь имела смысл.
Одно насекомое, ученый, воин-священник и поэт, пришло к выводу, что, поскольку золотая смоква принесла его народу осознание и почти идеальный мир, вторая принесет дар бессмертия его виду, естественная продолжительность жизни которого заключалась в рождении, рождении детей и смерти в течение недели. Он обсуждал эту идею со своими коллегами, а те - с общественностью, и хотя иногда возникали разногласия по поводу его убеждений, почти все соглашались с его теорией.
Насекомое и все его лучшие ученые с одобрения тех, кому они стремились помочь, начали поклоняться дереву в первозданном, до- и послепробудном виде, считая его наиболее близким по отношению к священному времени своего сотворения, уговаривая дерево произвести вторую смокву.
Через триста лет их усилий, когда поколение ученых и тысячи поколений, пришедших после них, давно умерли, проект продолжился, и дерево зацвело в третий раз.
Оно было опылено, и так в течение ста пятидесяти лет насекомые ждали, когда оно начнет плодоносить.
Однажды утром взошло солнце, заливая мир золотым светом. Насекомые проснулись и увидели, что на ветвях сидит долгожданная вторая смоква.
Следующей ночью она упала и была поделена поровну между всеми насекомыми, чтобы ни один из них больше не умер. Они ели смокву до тех пор, пока не остались только семена, и продолжали жить в процветающем обществе, проверяя по прошествии времени, возьмет ли их смерть, не желая убивать друг друга, если смоква сделает их бессмертными по возрасту, но не по телу.
В конце концов старейшие члены их общества перестали умирать, но оставались старыми и увядшими. Взрослые старели, но оставались здоровыми, а личинки окукливались и вырастали до зрелости, но оставались детскими и чахлыми в своих манерах. Так наступил золотой век, длившийся десятки тысяч лет.
Однако дерево, создав три цветка, начало умирать, достигнув конца своего естественного срока жизни. Насекомые, живущие теперь в таком же временном масштабе, как и деревья, смогли это осознать и запаниковали.
Они поняли, что у второй фиги есть жизнеспособные семена, и посадили одну. Они никак не могли этого знать, но в глубине великого дерева, кипя, тушась, жило первое растение, когда-либо касавшееся почвы, - ядовитый саженец, все еще живой, живущий внутри своей сестры. В предсмертных муках оно дало великому дереву свою силу, сок, тычинки и пестик, и хотя плод, который получился в результате, даровал жизнь великому дереву, семена в нем были от ядовитого саженца, и из них вырастет только больше таких же растений, как он.
С затаенным дыханием насекомым оставалось лишь наблюдать, как новое дерево, которое они посадили, слишком быстро разрастается, приобретая странную форму листьев и преждевременные цветы. В то же время великое дерево продолжало страдать.
Оно стало отказываться впитывать воду из земли, из-за чего его листья пожухли и опали, а почва заболотилась. Напротив, оно начало гнить изнутри, выделяя в землю токсины, так что новые растения не могли расти. Насекомые, испугавшись, посадили два других семени, но и они ошиблись.
Франц Кафка (1991) реж. Петр Думала
Вдохновением для истории послужили "дневники", романы и письма Кафки. Это попытка показать психическую жизнь Кафки, мир глазами его детства, отрочества, сексуальной инициации, его развивающийся творческий процесс.
Шиш Брянский
***
Каменной лисе,
У меня простое,
Нежное Лице,
Я влачу на Вые
Райских руд ярем,
Звёздочки живые
Чорным Ротом ем,
В хладный Лоб цалуют
Ангелы меня,
В тухлый Носик дуют,
Глазками маня,
Тусклым златом блещут
В Очи мне кресты,
Узким платом хлещут
Плоть мою Хлысты,
Кажет Хуй Геенне
Тайный Венни-Пух,
Хлеба охуенней,
Мёда невьебенней
Набухает Дух.
- Можно сказать, что почти все его работы состоят из фрагментов; откуда взялось это пристрастие к фрагментам?
От моей лени. Чтобы написать что-то связное, нужно быть активным человеком. Я родился во фрагменте. Я писал и более связные тексты, но их не стоит цитировать. Сейчас я пишу только афоризмы: я жертва своих собственных идей; поскольку я не делал ничего, кроме нападок на литературу, на жизнь, на Бога. Зачем в таких условиях писать что-то связное? Что доказывать? Именно несгибаемая логика вызвала во мне эту позицию, которая затем соответствует моему характеру. Я никогда не писал ничего, не отталкиваясь от прожитых данных. Все, что я написал, я написал из-за того-то и того-то. Потому что, как я уже говорил, у меня было преимущество - не быть профессором, не преподавать, не выполнять никакой работы, не придерживаться никакой интеллектуальной строгости. Я всегда считал себя безответственным. Поэтому для меня писать - значит говорить то, что я хочу. Разве что потом противоречить самому себе, что не имеет никакого значения. Я писал не ради респектабельности и не ради успеха. Долгое время во Франции я был практически неизвестен. Разве что в очень узких кругах. Поэтому я сказал себе: "Раз уж это соответствует моему характеру...". Да, это правда: на меня также повлияли французские моралисты. В юности я восхищался Шамфором, Ларошфуко и другими. Я читал Жубера, всех моралистов. Но это прежде всего вопрос темперамента. Понимаете, писать афоризмы очень просто: вы ходите на ужины, какая-нибудь дама говорит что-нибудь идиотское, и это наводит на мысль, вы идете домой и записываете ее. Таков примерно механизм, не так ли? Или у вас появляется вдохновение посреди ночи, набросок идеи, в три часа ночи вы его записываете. И в итоге это превращается в книгу. Это несерьезно. Вы же не можете стать университетским профессором с афоризмами. Нет, несерьезно. Но я думаю, что в распадающемся обществе такие вещи вполне допустимы. Конечно, никогда не стоит читать книгу афоризмов от корки до корки. Потому что создается впечатление хаоса и полной несерьезности. Читать ее следует только вечером, перед сном. Или в момент кафары, отвращения. Читать Шамфора от первой до последней страницы совершенно бессмысленно. Афоризмы уничтожают друг друга. Афоризмы - это мгновенные обобщения, прерывистые мысли. Вы получаете мысль, которая, кажется, объясняет все, одну из таких мгновенных мыслей; мысль, которая не содержит много истины, но содержит некоторое будущее. В жизненном опыте всегда можно проверить ее смысл и содержание. Это - ментальная установка, которую необходимо иметь. В русской литературе, насколько я знаю, нет афоризмов. В Германии - очень мало. Только Лихтенберг и Ницше культивировали этот жанр. Даже в Италии нет. Афоризм - это исключительно французская специфика. Но это смесь серьезного и несерьезного. Иногда я делаю совершенно бессмысленные заявления, которые мне ставят в вину. С таким же успехом я могу ответить: "Послушайте, я говорю обратное: просто переверните страницу". Не то чтобы я был софистом; моралист - не софист. Но это истины, помысленные в опыте. Это ложно фрагментарные истины. Их нужно принимать как таковые. Но очевидно, что преимущество афоризма в том, что не нужно приводить доказательства. Афоризмом бросаются, как пощечиной.
Эмиль Чоран, Метафизическое безгосударство.
уже около 8 лет я увлечен аферистами и самыми хитрыми лидерами сект. Я не хочу быть похожим на этих людей, они ведут напряженную жизнь, но мне просто так интересно, какое невероятное шоу. Единственный, кого я могу считать хоть отдаленно похожим на образец для подражания, да и то не всегда, - это Распутин, и это потому, что я уважаю парня, который родился неграмотным крестьянином в, возможно, одном из худших мест в мире, где можно было жить в то время, а потом добрался до высшей лиги, ни разу не имея настоящей работы. Я очень уважаю людей, которые никогда не работают, но это расчетливый шаг, они сделают все, что угодно, лишь бы не работать.
Читать полностью…
Синтаро Цудзи, основатель компании Sanrio, объясняет три послания, заложенные в Hello Kitty. Он живой ему 97 лет.
Читать полностью…
Товарищи, марксисту-ленинцу не пристало быть бисексуалом, поскольку это делает бисексуальность метафизическим идеалом, отбрасывая материальную реальность гетеросексуальных отношений. отсюда неизбежная ассоциация бисексуалов с народными приметами и поверьями вроде астрологии и потребления диетической газировки: это по сути иррациональное и реакционное мировоззрение. принципиальный революционный социалист всегда настаивает на гетеросексуальности девушек с друзьями-мальчиками.
мы не можем позволить себе поддаться либерализму в этом или любом другом вопросе.
Я всегда немного играл с техникой, я совсем не "технарь", но я не боюсь техники, в том смысле, что я обычно прикладываю к ней руки, если вы приложите к этому свой ум, вы сможете понять более или менее все. Когда он приступил к работе над фильмом "Социализм", Годар позвал меня, в частности, для эпизода, который теперь не вошел в окончательный вариант; действие происходило на боснийской вилле, но поскольку он не хотел ехать, мне пришлось найти "роскошный дом в боснийском стиле" в окрестностях Ролле. Поскольку работа над фильмом затянулась по производственным причинам, мы стали часто встречаться в его офисе. Это был 2008 год, Годар купил маленькую HD-камеру в местном магазине. Я уже был знаком с HD по другим проектам, в которых принимал участие, и Годар спросил меня, могу ли я воспользоваться камерой, он не совсем понимал, как ею пользоваться, и считал кнопки слишком маленькими, поэтому я начал тестировать это устройство. Поначалу я ставил эксперименты, как будто был режиссером-постановщиком, делал пробные кадры, чтобы увидеть контраст, светочувствительность, уровень черного, гамму, но эта видеокамера была совсем не интересной в этом отношении, цвета были бледными, она не обладала тем же качеством, что и другие камеры. Однако видеокамера позволяла работать с двумя-тремя несколько банальными настройками - изменять скорость съемки, например, - и я начал проводить тесты в этом смысле, и тут ситуация изменилась, потому что, перейдя непосредственно к работе над недостатками камеры, снимая с меньшей экспозицией, чем нужно, и ставя скорость съемки на максимум или замедляя ее, вы получали более интересные эффекты, конечно, далекие от высокой четкости, но более оригинальные. Я сделал несколько таких тестов, показал их Годару со своего компьютера и сказал ему что-то вроде: "Камера не обладает каким-то особым качеством, ее недостатки более интересны", и ему это очень понравилось. На всех встречах они с Жан-Полем, который был немного менеджером по производству/ассистентом режиссера, обсуждали, снимать ли фильм на 35 мм или на HD-видео, он думал об этом и после просмотра этих проб выбрал HD, спросив меня, не хочу ли я быть оператором, на что я, конечно, согласился. В то время у него еще был сотрудник, который помогал ему с видеосъемкой, например, цикл "Истории кинематографа" был полностью снят на видео в очень профессиональной монтажной студии. Именно он продал ему профессиональную HD-видеокамеру, которая стоила довольно дорого. Я начал работать с этой камерой, и именно так мы снимали вторую часть фильма, ту, что происходит в гараже семьи Мартин. Съемки начались в 2009 году, и "Социализм" стал первым художественным фильмом, снятым на цифровую однообъективную зеркальную камеру (DSLR), то есть на зеркальную камеру, в которой вместо обычной пленки используется матрица.
Фабрис Араньо
Нет более распространенного лицемерия, чем лицемерие здоровых людей по отношению к больным. Здоровые не хотят иметь ничего общего с больными и совсем не рады, что больные, а я говорю о действительно больных, то есть тяжелобольных, вдруг требуют вернуть им здоровье, или хотя бы нормализовать, или хотя бы улучшить их самочувствие. Здоровый человек, если он искренен, признается, что не хочет больше иметь ничего общего с больным, не хочет, чтобы кто-то напоминал ему о болезни и, через болезнь, логически и насильственно о смерти.
Читать полностью…
Krzysztof Majchrzak as “The Phantom” in Inland Empire (2006) dir. David Lynch
Читать полностью…
Первый альбом Псоя Короленко. Записан в 1997-1998 году, собран в единую запись - в 2000-м.
ТРЕКЛИСТ:
00:00 - Кома
02:56 - Пило Ело Хондра
04:05 - Нгымка
09:01 - Матушка
10:55 - Пташечки осенние
16:06 - Бъчела
16:56 - Мой досуг
20:34 - Бесы
24:41 - Сказка о братьях Гримм
29:55 - Пятый элемент
32:55 - Дядька Nevermore
36:13 - Ломоносов
42:14 - Дружок
6 сентября 1917 года 28-летний Алекcaндp Вepтинский записывает в cвоем дневникe:
"Я стал «знаменитостью» на московском горизонтe и жалобно мурлыкал свои «ариетки» в костюме и гриме Пьеpo. От страха перед публикой, боясь своего лица, я делал сильно условный грим: свинцовые белила, тушь, ярко-красный рот. Чтобы спрятать свое смущение и робость, я пел в таинственном «лунном» полумраке, но дальше пятого ряда меня, увы, не было слышно. И заметьте, это в театрике, где всего было триста мест! Впечатлительный и падкий на романтику женский пол принимал меня чрезмерно восторженно, забрасывая цветами. Мне уже приходилось уходить из театра через черный ход. Мужчины хмурились и презрительно ворчали:
— Кокаинист!
— Сумасшедший какой‑то!
— И что вы в нем нашли? — недоуменно спрашивали они женщин.
Я и сам не знал. Петь я не умел! Поэт я был довольнo скромный, композитор тем более наивный! Даже нот не знал, и мне всегда кто‑нибудь должен был записывать мои мелодии. Вместо лица у меня была маска. Что их так трогало во мне? Прежде всего, наличие в каждой песенке того или иного сюжета. Помню, я сидел на концерте Собинова и думал: «Вот поет соловей русской оперной сцены… А о чем он поет? Розы-грезы. Опять розы. Соловей — аллей. До каких пор? Ведь это уже стертые слова! Они уже ничего не говорят ни уму, ни сердцу».
И я стал писать песенки-новеллы, где был, прежде всего, сюжет. Содержание. Действие, которое развивается и приходит к естественному финалу. Я рассказывал какую‑нибудь историю вроде «Безноженьки» — девочки-калеки, которая спит на кладбище «между лохматых могил» и видит, как «добрый и ласковый боженька» приклеил ей во сне «ноги — большие и новые»… Я пел о «Кокаинетке» — одинокой, заброшенной девочке с «мокрых бульваров Москвы». У меня были «Жамэ», «Минуточка», «Бал господен», «Креольчик», «Лиловый негр», «Оловянное сердце»… Одну за другой постепенно создавал я свои песни. А публика, не подозревавшая, что обо всем этом можно петь, слушала их с вниманием, интересом и сочувствием. Очевидно, я попал в точку".
Мocковскиe записки
21 мая - День памяти Александра Вертинского