Реконструкции исторических событий. С точностью до минуты. Реклама: @pominutno_partners Поддержка: Картой из любой страны — t.me/tribute/app?startapp=s1X9 Другим способом — t.me/minutavminutu/5591 Регистрация в РКН № 5537616013
На вокзале ненадолго наступает затишье, но начальник артиллерии бригады Евгений Сащенко как будто что-то чувствует и настойчиво советует Савину не ждать подкрепления.
— Иван Алексеевич, нужно пользоваться этим затишьем! Нужно выходить! Нужно выходить!
— Ребята, идет помощь! Идет помощь! Идет помощь!
— Иван Алексеевич, не надейся на помощь! Сейчас плотно эту помощь где-то обложили. Она, вполне возможно, что просто ведет бой сама за себя.
В ответ на отчаянные запросы комбрига о подмоге, по блокпостам 131-й бригады собирают последнюю бронетехнику. Хотя её явно недостаточно для перевеса над противником, колонна помощи входит в Грозный.
Читать полностью…Один из боевиков достает гранату, вынимает чеку и бросает в Савина. На счастье, кто-то из солдат успевает подобрать и выкинуть ее подальше.
«Комбриг сидит, ситуация и так говно, а тут еще такое... Он сразу говорит: „В расход их!“, — вспоминает старший лейтенант медицинской службы Олег Кожура. — Ну, как-то так сказал».
К вокзалу подходят двое чеченских бойцов с белыми тряпками на дулах автоматов.
«До этого были с ними переговоры по рации, друг друга материли столько раз, что даже надоело все это, — вспоминает старший лейтенант медицинской службы Олег Кожура. — А тут приходят они как бы живьем»
Рустем Клупов просит командира взвода Константина Михеева дать ему водки. Тот приносит початую бутылку, и комбат делает несколько глотков прямо из горла.
«Никто из командиров не обратил на это внимания. Полное безразличие к тому, что происходит вокруг, — вспоминает Клупов. — Бой продолжался сам по себе, им уже никто не управлял».
9-летняя жительница Грозного Полина Жеребцова провела новогоднюю ночь под разрывами снарядов. Она делает запись в своем дневнике:
...Всю ночь стреляли по дому. Мы лежали в коридорной нише. Там нет окон. До этого сидели на санках на полу в ванной. Дом трясся. Горел. Танки шли по трассе, стреляли. Скрежет страшный. Мансур с мальчишками бегал смотреть на танки.
Самолеты бросали бомбы. А потом так бухнули снарядом, что на кухне с окна упала решетка. И упала она на маму, бабу Нину и тетю Варю. Они на полу справляли Новый год. Теперь у них головы разбиты.
К командиру бригады Ивану Савину подходит старший лейтенант медицинской службы Олег Кожура:
— Ну будет нам там помощь? Хоть что-то?
— Нет помощи. Не знаю.
— Ну есть же рация, вызывайте! Ну хоть что-нибудь делайте!
— На, сам вызывай.
— Где жать? Алло, алло, прием!
[Тишина, никто не отвечает.]
— Вот такая у нас помощь!
Один из чеченских танков бьет практически прямой наводкой. Комбат Рустем Клупов вспоминает, что от каждого выстрела здание гудело так, что болели барабанные перепонки и сыпались перекрытия. Вокзал спасает лишь то, что он прикрыт расставленной вокруг него подбитой бронетехникой.
«Страшной силы треск разразился над головой и молния осветила все вокруг, — вспоминает Клупов. — На мгновение стало светло, как днем. От взрывной волны и неожиданности подкосились ноги, во рту стало кисло. Упав на колени, я инстинктивно попытался прикрыть голову руками, но не успел. Тяжелый удар обрушился на затылок, и чернота поглотила меня.
Я чувствовал, будто меня уже похоронили. Темно, я задыхаюсь. Прихожу в себя, оттого что не могу дышать. На грудную клетку, голову, лицо, руки давят тонны земли. Где я? Кто я? Я умер?»
Оборона вокзала трещит по швам. Боеприпасы к танкам и БМП кончаются полностью. Большая часть техники уже подбита по несколько раз. У личного состава все больше проявляются признаки апатии и усталости. Усиливается чувство безысходности.
Тем временем, отсутствие продвижения других группировок войск на своих направлениях позволяет чеченцам подтянуть к вокзалу резервы. По нему с нескольких сторон начинают бить крупнокалиберные орудия и минометы. Сдерживать свежие силы наступающих становится все труднее.
Солдаты затаскивают своего комбата в комнату матери и ребенка, где развернут лазарет: «Куда вас ранило, товарищ капитан?» В темноте мелькает холодный блеск клинка. Сержант Валерий Яшенков штык-ножом вспарывает ему штаны. Его руки устремляются к ягодице.
— Руки уберите, извращенцы! — стонет капитан Рустем Клупов и сам начинает ощупывать ногу. Все оказывается не так страшно. От удара лопнула кожа, но мясо и кости остались целыми.
Вдруг прямо возле Клупова приходится несколько гранатометных разрывов. Вспышки ослепляют его. Он кожей лица ощущает смертоносный жар кумулятивной струи, с искрами бьющей в перила совсем рядом с ним.
«Боль в животе исчезла как по волшебству, я рванул под узкое окно, — вспоминает он. — Может, мой ангел-хранитель так уберег меня: сковал болью, не дав подставиться под смертоносный залп».
Проводив женщин в подвал, рядовой Денис Шачнев обращает внимание, что ситуацию в нем уже никто не контролирует.
«Никогда в жизни не забуду откровенные слова одного из офицеров: «Ну что вы спустились в подвал? Идите наверх воюйте, у вас все равно нет никого», — вспоминает он. — И это прозвучало очень убедительно для меня. Я и вправду подумал, а действительно, у нас ведь нет никого, то есть детей, жены».
Впрочем, некоторые члены командования проявляют высокие боевые качества. Начальник связи бригады Анатолий Чумак под огнем лично прокладывает линию связи от командно-штабной машины к вокзалу. Это единственный канал, по которому полковник Иван Савин взывает о помощи.
Читать полностью…Очередным попаданием гранаты в здание вокзала ранен в голову рядовой Дмитрий Петриченко.
«Я спрашивал у медиков, мог ли он выжить, — напишет его родителям командир взвода Кирилин. — Мне сказали: если будет оказана высококвалифицированная помощь хирургов в течение нескольких часов»
Тем временем на вокзале комбат Рустем Клупов замечает, что по нему прицельно стреляют в абсолютной темноте. Это значит, у чеченских бойцов есть ночные прицелы. У федералов — только фосфорные насадки, от которых нет никакого толка.
«На стрельбище сооружались специальные ящики с лампочкой, обитые изнутри фольгой, куда перед выполнением упражнения по стрельбе клали оружие, снабженное такими ночными насадками, для насыщения светом маленьких кружочков фосфора, — вспоминает он. — Никто тогда не задумывался о том, как это будет выглядеть в реальной боевой обстановке».
28-летняя журналистка НТВ Елена Масюк снимает репортаж в центре Грозного. Повсюду горит военная техника и лежат тела российских солдат.
В подвале президентского дворца она берет интервью у одного из пленных.
— Я приехал сюда из Самары.
— Как вас зовут?
— Дима.
— Фамилия?
— Бакулев...
Видео: 18+
Боевиков сразу же хватают, отбирают оружие и отводят за угол. Приказ выполняет один из командиров рот. Закончив, он подходит к медику Олегу Кожуре. У него трясутся руки.
— Ну чего ты расстроился так?
— Нет ли у тебя валерьянки какой?
— Извини, уже ничего нету.
— Я и раньше стрелял в бою, но это когда враг далеко. А когда человек разоружен и рядом, тут мне было, конечно, тяжело.
Парламентеры заявляют, что хотят видеть командира бригады. Раненый осколком в ногу, тот сидит на стульчике в зале ожидания:
— Ну, я командир бригады.
— Точно это вы?
— Да, да, я командир бригады, полковник Савин. Говорите, что вы хотите?
Стрельба разгорается на разных направлениях. Клупов и его заместитель Юрий Чмирёв запевают песню.
А ну-ка, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш грозный вокзал,
Пощады никто не желает!
Командир батальона Рустем Клупов приходит в себя от жуткого холода.
«Холод будто сковал меня, он проник в позвоночник и костный мозг, он был внутри меня, — вспоминает он. — Я открыл глаза, отметил, что зрение и слух восстановились, но сильно болела голова, да и все тело».
На командном пункте Объединенной группировки войск в Моздоке царит триумфальное настроение. Командующий Анатолий Квашнин показывает нарисованные на карте стрелочки:
— Мы воткнули в Грозный лом. Сейчас мы раскачаем лом и развалим его оборону!
131-й бригаде и 81-му полку, окруженным в центре Грозного и отчаянно просящим помощи, спускается приказ «уничтожить бандформирования в районе вокзала и к исходу дня захватить дворец президента».
Клупов с трудом высвобождается из «могилы». Кто-то из бойцов заботливо усаживает его в старое деревянное кресло рядом с командиром бригады. Здесь безопасно — двойные стены надежно прикрывают это место от пуль и осколков. Комбат мгновенно отключается.
Читать полностью…Чеченские бойцы приближаются уже на расстояние броска гранаты. Пародируя немцев, они кричат: «Рус-Иван, сдавайсь!»
Своим армянским акцентом им отвечает пулеметчик Завен Оганесян: «Русские не сдаются, да!»
Вскоре израненный Оганесян умирает, потеряв слишком много крови.
Командованию двух воздушно-десантных дивизий, стоящих под Грозным, 76-й и 106-й ставится боевая задача: оказать помощь подразделениям, блокированным в районе вокзала. Батальоны ВДВ выдвигаются в Грозный.
«Представьте себе огромную колонну, которая в глухую темень втягивается в горловину улицы, ведущей практически неизвестно куда, в чужом незнакомом городе, — вспоминает командир батальона Александр Холод. — Вокруг ни огонька. Карты, которые нам дали, были скверной копией с какого-то плана — не разобрать ни названий улиц, ни общегородского построения кварталов. Мы шли вслепую».
Заметив в стороне «Дома Павлова» скопление ярких искорок, Клупов вместе с подчиненными дружно открывают ответный огонь.
Когда огневые точки удается подавить и комбат уже возвращается обратно, над его головой раздается сильный взрыв. Кирпичи разлетаются в разные стороны. Мощный удар в правую ягодицу сбивает его с ног. Чьи-то руки хватают Клупова и волокут к выходу из ресторана прямо по битому кирпичу и осколкам стекла, раздирающим ему одежду и кожу.
«Вокруг все заволокло дымом так, что невозможно было вдохнуть, — вспоминает он. — Глаза, рот и нос моментально забились мелкой пылью, нога онемела от боли. Кругом слышались крики раненых. Глаза заливало слезами, а во рту было полно песка. Кругом крики и кашель, топот ног и непрекращающаяся стрельба».
Чеченские бойцы получают подкрепление и начинают массированный огонь по вокзалу из «Дома Павлова». Чтобы подавить их огневые точки, комбат Клупов берет несколько солдат и поднимается по лестнице на второй этаж.
«Бойцы преданно дышали мне в затылок, а у меня случился ступор, — вспоминает он. — От волнения или с голодухи обозначилась сильная боль в животе, которая заставила согнуться. В нескольких ступенях от промежуточной лестничной площадки меня скрутило так, что я не мог разогнуться и остановился, припав на одно колено. Мои отважные бойцы шли за мной, и я делал вид, что просто пережидаю обстрел».
В эти отчаянные часы на вокзале появляются местные жители. Сначала русская старушка приводит своего раненого мужа, пожилого чеченца. Его сразу же оперируют военные врачи. Чуть позже приходят еще несколько русских женщин с подростком и просят укрыть их от взрывов и пуль.
«У них были сумки немаленьких размеров, я начал проверять сумки, но там были кружки, кастрюли, железные чашки, — вспоминает рядовой Денис Шачнев. — Мне сразу стало ясно, что эти женщины действительно ждут от нас защиты. Я извинился, сразу как-то неудобно стало: им защита нужна, а я шмонаю».
Командование 131-й бригады, усевшееся в одном из непростреливаемых мест вокзала, находится в откровенно подавленном состоянии.
«Надо сказать про офицеров: вот капитан и ниже — те сражались, а майор и выше — всё, сидят под стеночкой, — вспоминает старший лейтенант медицинской службы Олег Кожура. — Они изначально не хотят этой войны, и на работу ходят совсем за другим: квартиры и все такое... Все эти майоры, подполковники — сели рядом с комбригом, как птички. Сидят, в рот ему смотрят, и думают, что он им сейчас манну небесную раздаст, и они счастливо уйдут по своим квартирам полученным, годами заслуженным».
Почти никто из тяжелораненых не может получить специализированной помощи. Многие из них со временем умирают.
«Мы одному солдату ночью ногу ампутировали, а ему, как бы, не больно особо, он не чувствует, „прибитый“ промедолом, — вспоминает старший лейтенант медицинской службы Олег Кожура. — Он говорит: „Ой, вы мне помогаете, давайте я вас конфеткой угощу, у меня тут три „ириски“, возьмите, пожалуйста, вы же мне помогаете!“ А мы ногу ему удаляем...»
Капитан Вечканов отчаянно запрашивает артиллерийскую поддержку, но ее все нет.
Позже он узнает, что артиллеристы в это время отмечали Новый год. Чтобы они все же открыли огонь по координатам, к ним пришлось ехать лично начальнику артиллерии 90-й дивизии Виктору Никулину.