11338
Заметки сельского учителя. Для связи пишите @feld_bot
А меж тем, лучшее и самое интересное студенческое общество России продолжает набор.
Дежурно посетую, что в мое время такого не было. Студенческая жизнь моя была не очень осмысленна — вам будет легко меня превзойти. Дерзайте, ведь лето не вечно.
Кроме английского и общей эрудиции, я продолжаю развивать в детях умение спорить.
Родители сквозь зубы хвалят (дети становятся наглы), но исправно мне платят. Следовательно, что-то я делаю правильно. Но я ленив, поэтому иногда предлагаю ученикам самим придумать, о чем они хотят поспорить. Мальчики придумывают дикие темы об обществе, мире и глупости взрослых. Девочки же смотрят шире.
– Так что бы вы хотели обсудить? - спрашиваю я ученицу.
Она долго молчит. Я понимаю, что она думала, размышляла, и хочу польстить ей. Я готов сказать “О, какая прекрасная тема!”. Я напрягаюсь. Сейчас она задаст мне вопрос о мироздании, Гнозисе и смысле жизни.
– Имя_отчество, может ли зажить разбитое сердце? – спрашивает меня девочка с глубокой тоской.
Мне нечего ответить. Я смотрю в окно, в дождь и шорох ветра. Девочка молчит.
– Странно, что вы решили спросить об этом меня… – таинственно начинаю я. Ученица аж задыхается от сладкого ужаса. Сейчас я расскажу ей что-то страшное, что-то взрослое, то, о чем она только слышала в шепотке теток на кухне.
– Вы читали “Великий Гетсби”? – наконец тяну я.
Ученицы фыркает и давит желание нажать на кнопку “Оборвать звонок”.
– Давайте обсудим это на английском, – добиваю ее я.
Сегодня утром я нехотя продрал глаза, посмотрел в потолок и начал вспоминать, сколько у меня уроков.
Выходило терпимо, я порадовался дисциплине памяти, которую в себе развил; потом побродил по квартире и вызвонил ребенка. Тот немного в начале жался, но быстро разговорился, мы отлично подебатировали, я насоветовал книг, и, довольный, стал писать следующей ученице. Та сообщила, что мы договорились на субботу. Я сверился с календарем — сегодня оказалась пятница.
Весь день я мучаюсь одним вопросом: почему утренний ученик смолчал? Ни слова жалобы не сорвалось с его уст. Просто легкая тень затравленности виднелась в глазах; но я подумал, что просто уже начал поражать его красноречием. Но ведь с его точки зрения ему внезапно позвонил в скайп репетитор, и, ничего не объяснив, тут же начал занятие не в тот день.
Почему он не сопротивлялся?...
Вдогонку, для оценки заокеанского мнения.
Статья из правого американского журнала American Renaissance от белого учителя, учащего черных школьников.
Ученик пообщался с живыми американцами и очень хвастает.
Он, играясь во что-то онлайновое, наконец осмелел и стал писать в чат. Сначала его потрясло, что он понятен. Потом - что он интересен. И, наконец, апогей - он приглашен в англоязычный чат в Дискорде!
И тут, судя по тону ребенка, с ним произошло то же, что и с любым русским, наконец всерьез поговорившим с американцами. Он разочаровался. Я помню это ощущение – американцы оказались не ковбоями и бешеными стрелками, а мещанами, причем мещанами нижайшего для России пошиба.
Мальчик им про величие – они про цены на Макдональдс (проклятая инфляция, мой русский друг!). Он им про подвиги пионеров и Аламо – они ему про налоговый вычет в этом году. Очень прагматично, очень правильно. И так невыносимо скучно.
Само общение приятно, люди добрые, им интересно. Но уровень общения невысок. Русский мальчик, по классике, приносит исправленную карту звездного неба; никому не интересно.
Я очень сочувствовал ребенку. Я попался точно так же, разве что быстрее сориентировался в своем чате. Потому с американцами мне было легче - я играл с ними в игрушки и просто выслушивал их жалобы. Сдружившись по интернету с Беккой, учительницей из Техаса (у нее был милейший голос), я обсуждал мелочи школьной жизни… а потом она поняла, что мне неинтересны ее культурные табу. И на меня обрушился настоящий, мощнейший американский расизм. Бекка говорила мне, что школа хорошая, но тут много негров, они галдят, глупы и опасны. Я хмыкал. Бекка только заводилась. Они хорошие люди – просто у них есть ограничения. Природные ограничения, имя. "Я сочувствую им". Я хмыкал все более потеряно.
Мы сошлись на том, что образование доступно не всем - но, боюсь, у нас были разные категории “всех”.
Я пересказал это ученику и он расцвел. Он же сам интернет-расист, знает столько слов!
Он просто не знает, насколько отвращает истинный расизм.
Ребенок посмеялся над моей внешностью.
Мальчик рассмешил меня, поэтому я неудачно мотнул головой. Ученик прищурился.
- Имя_отчество, у вас лысина.
Я поджал губы. Ответить по существу было нечего, но я эрудирован, причем в самой страшной литературе - в религиозной.
- Имя, а вы знаете историю пророка Елисея?
Теперь губы поджал ребенок. Все шло к тому, что он сейчас что-то узнает - и он очень не хотел.
Ровным тоном я объяснил ему, что вот шел пророк Елисей, вокруг собрались дети и стали кричать ему “иди, плешивый!”. Тут пророк помолился, и случилось чудо - из лесу вышли две медведицы и растерзали из них сорок два ребенка. Так пророк Елисей посрамил детей.
Мальчик выслушал, прикинул ареал расселения медведей и сказал, что не хотел меня обидеть, просто в первый раз заметил.
Он говорил таким невинным тоном, что обижаться и даже смеяться не имело смысла. “Имя_отчество, я только что заметил, что вы стали походить на яйцо”
Поразился тайной и изысканной жизни детей.
С ученицей обсуждали Лермонтова и институт дуэлей. Я разлился соловьем — так и так, какой красивый и жестокий обычай, "послал картель", "честь удовлетворена", "офицерское собрание постановило". Оба наслаждались.
Но тут я вспомнил, что не объяснил, с чего вообще Мартынов застрелил великого поэта. И начал рассказывать про институт эпиграмм. Уже искал примеры великих (пушкинские знают все, а ведь существуют целые сборники эпиграмм разных веков), но запнулся - девушка не поняла слова "эпиграмма". Я объяснил суть — и она просияла. Мне открылись миры.
Оказывается, ученица была в летнем лагере, где ее подруга (весьма, видимо, начитанная) сочиняла про товарок оскорбительные стишки.
— Это же и есть эпиграмма? — спросила ученица.
Я не ждал от "стишков" ничего хорошего, да и девушка предупредила, что есть мат. И, не смутившись (видимо, так ей польстило, что на нее написали), зачла. И это оказалось классической эпиграммой! Четыре строки, узнаваемый строй, и даже ругань была уместна. Да, не с пушкинским изяществом — но это был весьма неплохой укол.
Если честно, в такие моменты меня берет великая гордость. Сидят подростки, книги презирают, умных слов стараются не знать. И пишут друг другу послания, уловленные буквально из национальной культуры.
"Не вы....я, _имя_,
Все равно ты не права."
И скажите, что это не оно.
Сегодня утром по всей стране миллионы детей очнулись, оглянулись и горько скривили рты. Пора бы очнуться и мне.
Пишут родители новых учеников, а прежние дети несколько затаились. Последнюю летнюю неделю я почти не работал, так как желающих особо не было. Все лето я был довольно расслаблен, болтал с детьми на английском и рекомендовал им всякие интересные книги про мечи, магию, звездолеты и христианскую семиотику. Последний пункт я рекомендовал ровно один раз и, по-моему, ребенок мне просто льстил.
Надеюсь, что верну былой темп и начну вновь регулярно писать. Признаюсь, я соскучился по письму, а мое загадочное молчание затянулось.
К тому же мне неудержимо хочется хвастаться.
Множество моих учеников учатся за границей.
Меня при них держат обычно для того, чтобы они не забывали русский и больше читали. Я этакая инверсия мосье Жоржа. Обычно нанимают меня на второй где-то год детского путешествия, поэтому акклиматизацию я не вижу.
Но вот ученица уехала в этом учебном году в Европу. Обучение на английском, интернациональный состав класса – все очень интересно. И, конечно, девочка столкнулась с одновременно развлекающей, но утомляющей частью бытия в другой стране. В ней узнали русскую.
Я объяснил ей, что такое “экзотизация” и что от этого никуда не деться. Очевидно, ей задают стандартные вопросы: пьет ли она водку? как она относится к ЛГБТ? за сколько секунду собирает-разбирает АК? Ответы, в общем-то, собеседникам были неинтересны. Только один мальчик с радужным флагом на всякий случай открестился от своей принадлежности к авангарду человечества. Но детей будоражит инаковость и легкий флер опасности, исходящий от обычной русской девочки.
Я успокоил ее тем, что экзотизация русского – это еще нормальный вариант, хоть не спрашивают, где ее сомбреро. Но разговоры ученицу утомляют и вызывают подспудное раздражение.
На физкультуре она обогнала всех и ждала их, запыхавшихся, на финише.
– Они все очень слабые, – с еще большим неудовольствием отметила ученица.
Думаю, разговоры лишь усилятся.
Каждое занятие почти каждого ученика я спрашиваю о трех новых вещах, которые он узнал о мире. Уже писал про это упражнение – дети очень быстро входят во вкус и начинают сыпать интересными вещами. Я убежден, что это развивает в них память и наблюдательность. Доказательств у меня нет.
Сегодня ученик рассказал мне удивительные геополитические факты. Любой мальчик-подросток знает их великое множество. Кто прав, кто виноват в любом, самом запутанном конфликте? Мальчик знает. Столетия обид, века угнетения, смешения народов и крах империй – ребенок всегда в курсе, кого поддержать и за кем правда.
Выслушав геополитические положняки, я спросил, что еще он узнал. Оказалось, парень шел домой в грозу и, наблюдая за молнией, понял, что свет быстрее звука. Я не засмеялся. В конце концов, человек произвел акт мышления. Как древний философ, он вышел в мир и на основании опыта вынес суждение. Узнал о мире больше, чем вчера.
Так что три факта были таковы: он узнал и понял тайны геополитики и движения народов. И что молнию сначала видишь, а затем слышишь.
Ученица ужаснула.
Я беседовал с ней о религиозных войнах в Европе (проходит в школе), ей было интересно. Я, конечно, пытался блеснуть. “А вот знаете Жана Кальвина? Я ведь читал его “Комментарии к Посланию к Галатам”!”. Ребенка, конечно, это не впечатляло.
Я зашел с другой стороны. “Ах, имя, ведь в Женеве Кальвин утопил всех музыкантов в озере!”. Это вызвало куда больший интерес.
Внезапно девочка сменила тема.
— Какие пытки вы знаете?
Я сказал, что знаю очень мало. Ученица настаивала. Я попытался отбрехаться, рассказав о затягивании мокрого полотенца на висках. Девочка недовольно сказала, что о таком слышала.
— Нет, расскажите мне про раны!
Если бы я этого своими ушами не слышал - не поверил бы. Я, юля, спросил ученицу, что ей в ранах. Она настаивала – ей было интересно, она пересказала мне про снятие кожи и вырезание легких. Я уже начинал пугаться; послушайте, спросил я, неужели вам нравятся мучения других? У вас же нет желания мучить животных и малых сих?
Девочка даже отшатнулась от отвращения. Никакого желания пытать у нее нет и никогда не было. Ей просто интересно. В книгах пишут про пытки, но никогда не приводят подробностей.
— Так, может, неизвестное пугает больше, чем подробности? – мудро спросил я.
И ученица явила прекрасный пример логики. Конечно, неизвестное пугает. И именно поэтому, имя_отчество, я хочу знать, как именно людей можно резать и мучать, потому что страх тяготит.
Признаюсь, я запнулся.
… В разговоре с родителями девочки я узнал, что она подсела на true crime и подкасты о маньяках. Все стало гораздо понятнее.
Из классического.
Скажут вам следующее:
- Я прекрасно отношусь к афроамериканцам. Мы, белые, сильно перед ними виноваты, и я одобряю решение правительства о предоставлении чернокожим гражданам Америки дополнительных социальных льгот, компенсирующих столетия несправедливости.
Это всё понятно. Но вот дальше будет сказано примерно следующее:
- Я сам имею среди своих хороших знакомых, друзей и сослуживцев массу черных. Вот, например, Джон Смит, вы его, кажется, тоже знаете.
- Э-э-э… Так ведь Смит блондин с голубыми глазами. Да и жена у него вроде итальянка.
- Извините, но он афроамериканец.
- Гм.
- У него одна из прабабок была чернокожей. Её отец наполовину индеец, наполовину ирландец, а мать – креолка из Гаити.
На этом месте европеец крякнет «однако», и перейдёт от патологического расиста на другую сторону улицы.
Я заставляю детей, которых учу английскому, вести словарь. Это очень жестоко, даже болезненно для них – тем более, что я устраиваю диктанты.
Но я заметил любопытное. Ученики отказываются запоминать нужные, полезные слова – каждый диктант мальчик, к примеру, забывал слово honour или forget. Слова magazine, grocery, boredom? Вылетали из памяти мгновенно.
Но каждый ребенок, которому я это рассказывал, помнит, как писать слово squamose. Это слово использовал Лавкрафт в описании омерзительности иномирных существ, являющихся в кошмарных снах. Вообще это медицинский термин, обозначающий “чешуйчатость, шелушение”, но в переводах обычно пишут “сквамозный” (полагаю, ранние переводчики Лавкрафта не нашли такое специализированное слово). Но оно так поражает детей, что они даже стараются его употреблять. Девочка вот назвала “сквамозной” свою учительницу физкультуры.
Точно так же пользуется успехом слово “grok”. Это из книги Хайнлайна “Чужак в чужой стране”. Слово происходит из марсианского и означает “понять до самой сути, сделав частью себя”. I grokked a sunset. Слово даже вошло в словарь американских хиппи, ищущих что угодно, лишь бы позлить папу.
И каждый ребенок это помнит. Лавкрафта они почти не читали, про Хайнлайна услышали от меня. Но эти слова так прекрасны и выдуманы, что выкинуть их из памяти нельзя.
И ученик говорит мне “Yesterday I grokked my friend. She’s an idiot.”
Насчет же дуэлей (дети любят дуэли); у учеников всегда пользуется успехом вот этот отрывок.
Чтобы показать, КАК тогда стрелялись, приведу один пример. В 1817 году возникла ссора между кавалергардом Василием Шереметевым и камер-юнкером Завадовским из-за балерины Истоминой. В ссоре участвовали также Якубович и Грибоедов, которые должны были стреляться вторым нумером. Первым выстрелил Шереметев и отстрелил Завадовскому часть воротника. Тот понял, что его хотели убить и в ответ выстрелил Шереметеву в живот. Шереметев несколько раз подпрыгнул на месте, а потом рухнул в снег и стал биться как рыба об лёд. К нему подошли и сказали: «Ну что, Вася, получил репку?» После смерти Шереметева Якубович вырезал пулю и показал Грибоедову: «Это для тебя!». Но убивать не стал, а зная, что Грибоедов музыкант, изуродовал ему руку.
К следующему уроку девушка клятвенно обещает прочесть пушкинский "Выстрел". Так-то его задавали на лето — но сил читать не было. Но теперь, узнав контекст, ученица крайне заинтересована и надеется на кровавую развязку.
Приняв ответственное решение что-то написать, я на неделю замкнулся в коконе самодовольства. Но, как оказалось, это решение требует некоторых усилий - к примеру, мне нужно сесть и начать писать.
Сегодня вот занимался с маленькой новой ученицей. Признаюсь, девочка поставила меня в тупик. Я привык к тому, что, дорвавшись до источника информации, девушки требуют жутких и таинственных вещей: про месть, про магию, про Люцифера. В крайнем случае, поняв, что я жмусь и не выдаю им сразу все мрачные тайны, они переводят разговор на проклятые места. Если честно, я уже к этому привык и имею запас выученных наизусть историй. Расскажи такую — и ребенок теряет бдительность и сладко жмурится. В такие моменты появляется шанс научить его английским глаголам или спросить про книги.
Но эта девочка поставила меня в тупик. Ей вот нравятся истории про принцесс и обсуждения лошадок. Я замялся.
В первый урок я рассказал ей, после небольшой цензуры, историю Тристана и Изольды. Девочка оценила, но лошадей в этой истории было, на ее вкус, маловато. К следующему разу я пошел ва-банк и рассказал ей про Елизавету Баварскую, принцессу Сисси. Почему? Дело в том, что я в детстве, приходя домой после школы, включал мультики по телевизору — и мне сводило скулы от ненависти, когда, вместо Бетмена, там показывали мультсериал "Принцесса Сисси". Мучаясь, я смотрел, как принцесса, в окружении говорящих птиц, скачет на коне рядом со своим принцем — и все это не кончалось и не кончалось. Но маленькой девочке, подумал я, это может и понравиться.
Поэтому я показал ей мультик и кратко рассказал про любимую всей Европой Елизавету. Я угадал, девочка рассматривала портреты, комментировала фасон платьев и украшения. А потом спросила, как Сисси умерла.
— Ее ударил кинжалом в сердце итальянский террорист, - признался я, ожидая паники.
— Здорово! — искренне воскликнул ребенок.