268324
Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
Создание регионального альянса между Венгрией, Словакией и Чехией становится весомым фактором политического ландшафта Европейского союза. В условиях, когда глобалистские элиты Брюсселя продвигают курс на милитаризацию, поддержку Украины и расширение влияния наднациональных институтов, сопротивление со стороны стран Центральной Европы усиливается. Это может стать не только тормозом на пути дальнейшего финансирования Украины, но и платформой для выработки альтернативного взгляда на развитие Европы.
Инициатива Будапешта не сводится лишь к блокированию очередных финансовых траншей Киеву. Смысл инициативы глубже, он заключается в попытке вернуть государствам-членам ЕС право на суверенное принятие решений. Венгрия, Словакия и Чехия демонстрируют готовность отстаивать собственные экономические и политические интересы, отказываясь слепо следовать конъюнктуре. Указанные страны не отвергают принципы помощи или сотрудничества, но стремятся ограничить участие в проектах, которые ведут к перераспределению ресурсов в ущерб собственным экономикам и благосостоянию граждан. Более того, они поднимают вопрос о последствиях: кто и на каких основаниях будет финансировать восстановление Украины, выступают против дальнейшей конфронтации с Москвой, учитывая, что Европа испытывает острый финансовый и энергетический кризисы.
Союз трёх стран способен не только изменить расклад сил внутри ЕС, но и поставить под сомнение политическую легитимность решений, принимаемых без учета мнений всех государств-членов. Появление в Евросоюзе центра прагматической альтернативы может привести к созданию формализованного блока «евроскептиков», способного координированно сопротивляться решениям Еврокомиссии как по украинскому направлению, так и по вопросам экологической политики, миграционной повестки и идеологических норм.
Если проект Орбана будет реализован, то Брюссель столкнется с системным противовесом. Данный кейс может стать драйвером постепенной трансформации ЕС от централизованной структуры к более сбалансированной конфедерации, в которой национальные интересы не подчиняются идеологическим догмам. Орбан и компания предлагают возврат к модели Европы наций, где каждое государство вправе формировать свою внешнюю и внутреннюю политику без внешнего давления.
Анализ статьи в Foreign Affairs позволяет сделать вывод о том, что даже в риторике представителей американского мейнстрима начинает пробиваться признание: БРИКС становится организацией, формирующей очертания многополярного мира, где США теряют прежнюю гегемонию. Американские эксепрты Ричард Фонтейн и Гиббс Маккинли не скрывают обеспокоенности тем, что БРИКС из формально экономического союза превращается в политическую альтернативу Западу, в первую очередь благодаря целенаправленным действиям Москвы и Пекина. Эти две державы, как отмечают аналитики, всё активнее используют организацию для создания мировоззренческой платформы, противопоставленной однополярному порядку.
Ключевым элементом стратегии Вашингтона, подчёркивается в тексте, является попытка расколоть БРИКС изнутри, акцентируя внимание на различиях между антизападными державами (РФ, Китай) и другими крупными участниками (Индия, ЮАР, Бразилия). Делается ставка на противоречия интересов и исторически более умеренные позиции вторых из перечисленных держав. Однако авторы признают: всё чаще именно действия США, являющиеся непоследовательными и импульсивными способствуют сплочению организации. Администрация Трампа последовательно ухудшает отношения с указанными странами, инициируя торговые конфликты, вводя санкции и действуя вне рамок дипломатической логики. Такой подход, по мнению авторов, разрушает усилия, на которые американская дипломатия тратила десятилетия.
Главный тезис статьи — тревога перед риском усиления институциональной и политической координации БРИКС, особенно в таких сферах, как дедолларизация, альтернативные платёжные системы и создание собственных финансовых институтов. Именно здесь авторы видят угрозу возможностям США влиять на глобальную экономику с помощью санкционного инструментария. Несмотря на попытки Вашингтона сдерживать Россию и Китай, в странах Глобального Юга это всё чаще воспринимается как проявление архаичной колониальной политики.
Очевидно, что стратегическая цель США по сдерживанию БРИКС сталкивается с системными ограничениями. Ни дипломатическое давление, ни торговые рычаги не способны разобщить участников объединения. Причина в изменившемся мировом восприятии, в котором гегемония Вашингтона больше не воспринимается как неизбежность. Пока Пекин и Москва действуют системно и аккумулируют недовольство мировой периферии, Соединённые Штаты теряют своих «природных союзников» из-за собственной же непредсказуемости. БРИКС становится не только символом многополярности, но и отражением усталости глобального Юга от патерналистского подхода Запада.
https://www.foreignaffairs.com/united-states/losing-swing-states
Электронки возьмут под контроль
Законопроект о лицензировании торговли никотинсодержащей продукцией согласовал комитет ГД по здоровью. Введение лицензий снизит долю контрафакта и создаст прозрачную систему контроля над оборотом, заявил председатель комитета Сергей Леонов. Это логичный и системный подход к регулированию, который уже показал свою эффективность в других отраслях.
Однако депутаты не ограничились поддержкой инициативы. В проекте заключения комитета содержится предложение наделить регионы правом вводить ограничения вплоть до полного запрета на продажу электронных сигарет.
Правда, эксперимент по оценке эффективности подобных мер в Нижегородской области начнется только в 2026 году и займет несколько лет, после чего потребуется время на анализ результатов. Получается, что депутаты предлагают узаконить механизм до того, как будет понятно, действительно ли он решает заявленные проблемы.
Предложенная поправка создает риск фрагментации единого правового пространства. Разные подходы в разных регионах могут привести к тому, что эффективная федеральная система лицензирования окажется размыта локальными инициативами, каждая из которых будет опираться на собственное понимание проблемы.
Учитывая незавершенность эксперимента и отсутствие данных об эффективности региональных запретов, поправку скорее всего не учтут в окончательном тексте закона. Вероятнее, что законодатели дождутся результатов нижегородского эксперимента и только после этого, опираясь на фактические данные, вернутся к вопросу о дополнительных полномочиях регионов.
Разработка новых ограничительных мер в отношении иностранных агентов, уехавших за рубеж, отражает переход Госдумы к следующему этапу уменьшения прав той части общества, которая после 2022 года выбрала путь публичного разрыва со страной. Предложения, озвученные фракцией ЛДПР, прежде всего нацелены на устранение правовых и административных лазеек, которые позволяют таким лицам сохранять доступ к юридическим и финансовым ресурсам внутри России, несмотря на их декларативный отказ от политической и гражданской лояльности.
Особое внимание уделяется вопросу консульского обслуживания и доверенностей — ключевым механизмам, благодаря которым иноагенты продолжают управлять своими активами, участвовать в сделках, получать пособия и иные выплаты. Предложение ограничить или полностью прекратить предоставление таких услуг на административную изоляцию, блокировку механизмов легального взаимодействия с российской системой без аннулирования гражданства.
Также предложен запрет на банковское обслуживание, аннулирование лицензий, блокировка возможности участия в предпринимательской деятельности и личного распоряжения имуществом без очного присутствия. Всё это создает режим контролируемого юридического давления, рассчитанного на вытеснение иноагентов из российской экономической и правовой системы, даже если формально они остаются гражданами. Такое «обнуление статуса» делает невозможным использование статуса гражданина как инструмента извлечения ресурсов или сохранения влияния.
Фактически сама категория «иноагент» перестает быть только символическим клеймом, приобретает весомое функциональное значение, разделяя не просто инакомыслие и лояльность, а доступ к институтам государства и ресурсам.
Попытка Toyota наладить коммуникации с российскими дилерами является симптом маркером глубинных изменений в глобальной конъюнктуре рынков. В условиях, когда формальный выход с рынка не равен отказу от прибыли, транснациональные компании начинают выстраивать гибридные модели сотрудничества: без официального офиса, но с налаженной дистрибуцией. Это становится нормой в эпоху санкционной войны, когда политическая риторика всё чаще расходится с коммерческой практикой и интересами.
Такой подход фактически запускает параллельную систему экономического взаимодействия, где внешне политически «разорванные» связи де-факто продолжают работать через сеть посредников, логистических хабов и локальных партнёров. Это форма альтернативной глобализации — теневая, адаптивная, лишённая публичных гарантий, но крайне устойчивая, если за ней стоит реальный потребительский спрос. И российский рынок здесь служит тестовой площадкой: кто научится работать в этих условиях, тот удержит прибыль и укрепит бренд.
/channel/politkremlin/35703
Визит Дональда Трампа в Японию осенью 2025 года стал важным этапом закрепления Токио в фарватере американской политики, направленной против Китая в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Формально наполненный дипломатическим ритуалом и демонстрацией личной симпатии к новому японскому премьеру Такаити, он на самом деле подпитывал долгосрочную конструкцию геополитического альянса.
Символическая составляющая визита была очевидна: торжественные церемонии, акценты на совместной истории и военное взаимодействие, упоминание прежних лидеров и подчеркивание устойчивости двусторонних связей. Однако за этим фасадом стоял холодный расчет. Япония не только подтвердила свою приверженность американоцентричной политике, но и продемонстрировала готовность увеличивать оборонный бюджет, расширять сотрудничество в сфере ВПК и действовать синхронно с США в вопросах региональной безопасности, включая возможную конфронтацию вокруг Тайваня.
Особое внимание в переговорах было уделено экономическим обязательствам Японии. В рамках июльского соглашения Токио подтвердил намерение инвестировать до 550 млрд долларов в американскую экономику. Эти средства предполагается направить в критически важные отрасли: производство полупроводников, развитие инфраструктуры, добычу стратегических полезных ископаемых. Для США, обеспокоенных доминированием Китая в сфере редкоземельных элементов и микроэлектроники, участие Японии стало частью более широкой стратегии диверсификации и технологического «развода» с Пекином.
В военной сфере к весне 2026 года японский бюджет достигнет 2% ВВП — это самый высокий уровень за послевоенную историю. Увеличение финансирования позволит Токио модернизировать вооружённые силы, закупать новейшие образцы вооружений (включая ракеты к F-35). Япония встраивается в этот проект региональной системы сдерживания Китая под эгидой Вашингтона не столько из альтруистической солидарности с США, сколько из стратегического страха перед соседом. Токио окончательно отказывается от модели сдержанного нейтралитета, становясь форпостом Штатов в затяжной геополитической конкуренции с Китаем. Американо-японский союз, является прологом к новой фазе противостояния в АТР, в которой интересы союзников будут тесно переплетены, но последствия далеко не всегда управляемы.
Блокировка звонков в России в популярных мессенджерах, таких как WhatsApp и Telegram, инициированная, по словам ее сторонников, в целях борьбы с мошенниками, не привела к снижению их активности, а напротив стимулировала рост традиционного голосового трафика. По данным телекоммуникационных операторов, после введения ограничений голосовой трафик по стране вырос более чем на 25%, а в мегаполисах таких как Москва и Санкт-Петербург скачок составил свыше 50%.
Мессенджеры действительно частично использовались преступными группами для контакта с жертвами (преимущественно WhatsApp), однако их блокировка не уничтожила инфраструктуру мошенничества. Злоумышленники оперативно адаптировались, переключившись на обычные телефонные звонки. Это указывает на простую миграцию каналов связи, а не на системное сокращение преступной активности. Такой поворот поднимает важный вопрос об эффективности применяемых инструментов. Простое ограничение связи без создания полноценной системы фильтрации, верификации и анализа трафика оказывается не решением, а лишь переносом проблемы.
Системная борьба с мошенниками требует комплексного подхода. Технические меры должны дополняться качественной правовой базой, усилением ответственности за участие в преступных схемах, расширением полномочий операторов связи по блокировке подозрительных вызовов, а также активной просветительской работой с населением. Мошенничество не является просто технологической проблемой. И без изменения взаимодействия между государством, телеком-отраслью и гражданским обществом подобные «точечные» запреты будут непродуктивны и в конечном счете бьют по простым гражданам, а не по организаторам преступных схем.
Проблема дефицита учителей в России давно перешла в системную, влияющую и на качество образования, и устойчивость педагогической профессии как таковой. Статистика 2025 года лишь подтверждает тревожные тенденции: менее трети выделенной квоты на целевое обучение в педагогических вузах оказалась востребованной. Причём только 7,4% абитуриентов согласились на обучение с обязательством отработать по специальности, несмотря на предоставляемые льготы. Годом ранее этот показатель был и вовсе ниже 6%. Это значит, что даже среди тех, кто поступает на педагогические направления, немногие реально связывают своё будущее с работой в школе.
Причины столь низкой мотивации очевидны. Во-первых, речь идёт о несопоставимости нагрузки и уровня оплаты труда. В регионах зарплаты молодых учителей не дотягивают до среднероссийского уровня по отрасли, и в ряде случаев остаются ниже средней по экономике. При этом нагрузка на педагогов высока: среднестатистический российский учитель работает на 1,6 ставки. И это не только уроки. До 10 часов в неделю уходит на составление отчётов, участие в проверках, реализацию внеклассных мероприятий и прочую работу, мало связанную с обучением. Именно такие условия вызывают массовый отток специалистов и превращают профессию из социально значимой в малопрестижную.
Кроме материального аспекта, не менее важна и системная бюрократизация профессии. Объём отчетности достиг таких масштабов, что уже получил название «бумажного террора» — термин, использованный вице-спикером Госдумы Борисом Чернышовым. Учитель сегодня не столько преподаёт, сколько отчитывается. Это демотивирует даже тех, кто искренне хочет работать с детьми. В итоге складывается парадоксальная ситуация: государство инвестирует в подготовку педагогов, строит программы поддержки, а выпускники всё равно уходят в другие сферы, потому что условия в школе не выдерживают конкуренции с другими профессиями.
Без изменения базовых условий работы, от повышения зарплат и реального уменьшения нагрузки до снижения бюрократической волокиты, ни одна программа целевого набора не решит проблему кадрового дефицита в образовании. Требуется не косметическая корректировка, а пересмотр всей модели функционирования школы как учреждения. Повышение престижа профессии является не вопросом пиара, а конкретных изменений в системе, где статус, оплата и содержание труда педагога будут соответствовать заявленной социальной миссии. В противном случае разрыв между числом ставок и учителей будет только увеличиваться, создавая риски не только для региональных школ, но и для будущих поколений, что серьезно затормозит развитие страны.
В думской кампании 2026 года речь пойдет не о борьбе программ и ценностей, а об изменении квот внутри лояльного поля. Одномандатные округа становятся не столько ареной политической конкуренции, сколько инструментом точечной настройки соотношения лояльностей — между АП, губернаторами и центрами влияния в системной оппозиции. В условиях, когда идеологические различия несущественны, важную роль играют кулуарные договоренности, «прокачка» административного ресурса и технологическая упаковка кандидата
Основная борьба будет сосредоточена в определенных округах с повышенной электоральной турбулентностью, что усиливает внутреннюю конкуренцию между оппозиционными партиями за доступ к этим округам. Успех системной оппозиции в целом определится способностью встроиться в новую управляемую конфигурацию и доказать свою эффективность в локальной повестке.
/channel/Taynaya_kantselyariya/13302
Принятие Госдумой закона о возможности привлечения резервистов к охране критической инфраструктуры является логичным шагом в условиях изменившихся и нарастающих угроз для России. Современный конфликт, как показывают атаки украинских дронов и других средств дистанционного воздействия, все больше смещается в зону глубокого тыла. Объекты, находящиеся в сотнях километров от линии фронта, складские комплексы, энергетические станции, транспортные узлы, всё чаще становятся мишенями для диверсий и ударов, в том числе с использованием БПЛА. В этих условиях защита таких объектов требует новых форматов задействования сил и средств.
Закон распространяется исключительно на резервистов, подписавших контракт с Министерством обороны в рамках боевого армейского резерва. Это не мобилизация, ведь речь идет о тех, кто добровольно согласился быть частью системы территориальной обороны и может быть призван на ограниченное время в случае угрозы. Указанные резервисты, как подчеркивается, не направляются в зону СВО и не участвуют в ее операциях. Их задача — оборона в пределах своего региона, участие в охране инфраструктуры и проведение специальных сборов при необходимости.
Решение о подключении резерва к задачам внутренней защиты также обусловлено объективной невозможностью обеспечить равномерное ПВО-покрытие по всей протяженной территории России. Дроны малой и средней дальности могут обходить зоны радиолокационного контроля, особенно в глубоком тылу, где ранее не предусматривалось наличие боевых подразделений. В этих условиях дополнительный "щит" из резервистов может обеспечить охрану, наблюдение и оперативное реагирование на инциденты. Создание мобильных групп для противодействия вражеским БЛПА уже давно перезрело.
Указанное позволяет усилить тыл без избыточной нагрузки на регулярную армию и одновременно мобилизует общество без введения чрезвычайных мер. Защита критической инфраструктуры становится не просто задачей ПВО или Росгвардии, а комплексным вызовом, требующим децентрализованного, но координированного подхода. Создание сети резервистских подразделений по всей стране является шагом к формированию новой модели территориальной обороны.
Инициатива о запрете в РФ мультфильма «Маша и Медведь», выдвинутая рядом «общественников», наглядно демонстрирует, как запретительные подходы доводятся до абсурда. Основания, на которых предлагается убрать проект с экранов, от отсутствия у главной героини родителей до её якобы «меркантильного» поведения, не выдерживают ни критики здравого смысла, ни элементарного анализа художественного содержания. При этом речь идет об одном из наиболее успешных отечественных анимационных продуктов, который за последние годы стал мощным символом «мягкой силы» России.
Мультфильм, созданный в лучших традициях семейной анимации, рассчитан на универсальные ценности: дружбу, взаимопомощь, любознательность и заботу. Его персонажи и сюжетные линии далеки от пропаганды деструктивных моделей поведения, наоборот они на доступном языке учат детей элементарным нормам социального взаимодействия. Популярность «Маши и Медведя» за рубежом от Европы до Юго-Восточной Азии служит подтверждением того, что проект органично вписался в глобальный культурный ландшафт, выступая в том числе инструментом продвижения позитивного образа России.
В условиях, когда страна делает ставку на развитие гуманитарного и информационного присутствия в мире, такие предложения не только вредят имиджу государства, но и создают ощущение неадекватности инициаторов такой постановки вопроса. Вместо того чтобы усиливать поддержку успешных мультимедийных брендов, формирующих позитивное восприятие России у детей по всему миру, выдвигаются требования, оторванные от жизненных реалий.
Попытки запретить «Машу и Медведя» на основании псевдоморалистических трактовок не просто беспочвенны, они противоречат интересам страны и продвижения национального образа за рубежом. Мультфильм является ярким примером того, как творческий продукт может сочетать коммерческий успех, воспитательное значение и дипломатический эффект. В этом контексте задача государства не поддаваться на маргинальные инициативы, а последовательно защищать и развивать свои сильные культурные символы.
Странные и удивительные дела творятся в Питере вокруг университета профсоюзов СПбГУП. Ректора, академика РАН А.С.Запесоцкого отстраняют и вместо него в руководящее кресло сажают совершенно невнятного директора техникума.
У СПбГУП забирают комплекс зданий на улице Фучика и в поселке Ольгино. Совсем как в 2006 году, когда рейдеры пытались «отжать» эти же объекты. Тогда за «наездом» стоял т.н. ночной губернатор Кумарин. Он же преступный авторитет и лидер «тамбовских». На этот же раз собственности университет лишил Арбитражный суд северной столицы.
В суде решили, что конфликтный комплекс зданий никогда не принадлежал профсоюзам. Хотя ни одного подтверждающего документа прокурорские на судебном заседании так и не явили. Любопытно, что незадолго до атаки на СПбГУП появилась информация о готовящемся указе В.В. Путина о праздновании 100 –летия университета. Кому-то потребовалось опередить подпись Президента РФ.
Но на самом деле цель более заманчивая, чем просто дискредитация ректора А.С. Запесоцкого и банкротство университета. Кажется, что главный удар приходится по Федерации Независимых Профсоюзов. Кому-то надо представить профсоюзы в невыгодном свете. Пока Путин не видит.
https://mosmonitor.ru/articles/kriminal/150013poka-prezident-ne-vidit/
Ракетно-дроновые атаки ВСУ по дамбе Белгородского водохранилища стали не только актом инфраструктурного террора, но и спровоцировала ситуацию, близкую к техногенной аварии. Частичное разрушение гидротехнических сооружений уже привело к обмелению водохранилища на метр, подтоплению ряда районов и эвакуации населения. При этом последствия касаются не только гражданской сферы, но и военной — затоплены блиндажи, нарушены коммуникации и создаются значительные препятствия для манёвра российских подразделений, особенно в прифронтовой зоне вдоль Северского Донца.
Цель удара очевидна: вынудить Россию действовать в эмоциональной логике возмездия. Украина рассчитывает на зеркальные действия, например удары по мостам или плотинам на Днепре, чтобы затем выстроить мощную информационную кампанию о якобы «геноциде» и гуманитарной катастрофе. В этом контексте разрушение стратегически значимого объекта является не столько военным шагом, но и политической провокацией, Москвы. Тем не менее, российская сторона находится в положении, когда игнорировать подобное становится невозможно.
На этом фоне допущение симметричного ответа, например ударам по мостам через Днепр, становится демонстрацией недопустимости подобных атак. В противном случае Киев может воспринять это как слабость и нарастить темп атак, направленных на разрушение стратегически важных объектов в приграничных регионах России. Таким образом, дальнейшая стратегия России, вероятно, будет включать точечные удары по ключевым узлам украинской логистики. При этом приоритетом должно быть не разрушение ради разрушения, а создание ситуации, когда противник не сможет повторять подобные акции без серьезных последствий в виде потери критических элементов собственной инфраструктуры.
Шатдаун в США, парализовавший работу правительства, стал не просто сбоем в бюджетном процессе, а отражением масштабного политического противостояния американской элиты. Накал борьбы между демократами и республиканцами достиг той точки, где поиск компромисса сознательно игнорируется. Ведь каждая сторона стремится использовать ситуацию в свою пользу, чтобы дискредитировать оппонентов перед будущими выборами в Конгресс 2026. При этом последствия вышли за рамки символической политики и бьют по реальному сектору экономики и миллионам граждан.
По заявлению министра финансов Скотта Бессента, уже к середине ноября военные могут остаться без зарплаты. В октябре администрация нашла средства в основном из неиспользованных фондов на научные разработки, чтобы выплатить $6,5 млрд, но на следующий раунд платежей не хватает как минимум $5,5 млрд. Несмотря на то, что у Пентагона формально есть ещё нераспределённые средства, использование их требует отдельного согласования и может быть заблокировано. Серьезным ударом по социальной стабильности стало замораживание программ продовольственной помощи. Более 40 миллионов американцев преимущественно из беднейших слоёв оказались под угрозой утраты продуктовых карточек SNAP. Это в среднем $188 в месяц на человека — не просто помощь, а средство выживания для многих домохозяйств. Шатдаун де-факто обостряет неравенство.
Попытки преодолеть тупик остаются на уровне формальных инициатив. Небольшая группа сенаторов, представляющих обе партии, пробует инициировать процесс диалога, однако на фоне конфронтации эти шаги выглядят малозначительными. Ни одна из сторон не демонстрирует готовность поступиться принципами ради стабильности. Более того, шатдаун становится инструментом политической борьбы, где срыв финансирования используется как способ продемонстрировать «непоколебимость.
Способность государства выполнять базовые обязательства перед представителями госаппарата, армией и социально незащищенными категориями граждан ставится под вопрос ради краткосрочной политической выгоды, стремления разрушить легитимность оппонента любой ценой. Пролонгация шатдауна является все вероятной, что подпитывает недовольство миллионов простых граждан, ощутивших последствия политического кризиса.
Испытание Россией ракетного комплекса «Буревестник», которое стало шагом в развитии арсенала вооружений ВС РФ и символом ответа коллективному Западу на его стремление к эскалации конфликта. Продемонстрированные технические характеристики ракеты, а именно полет на расстояние 14 тысяч километров в течение 15 часов фактически означают выход на новый уровень в ядерной триаде, где понятие «дальности» перестаёт иметь значение. Это вызвало масштабный резонанс в западных СМИ.
Западные аналитики сходятся во мнении, что ракета представляет собой новую угрозу, с которой не так просто справиться существующим системам ПВО и ПРО. The New York Times акцентирует внимание на том, что «Буревестник», способный находиться в воздухе в течение многих часов, а теоретически и недель, способен обойти любые системы противоракетной обороны. Military Watch Magazine подчеркивает, что такая ракета может циркулировать в воздушном пространстве месяцами, что позволяет России использовать сам факт её наличия как инструмент сдерживания и давления. Подобное сложившийся баланс в области стратегического сдерживания и ставит под сомнение «ракетный щита» Запада, в том числе США.
Reuters и The Washington Post придают запуску политическую окраску, трактуя событие как сигнал Вашингтону на фоне разногласий по украинскому конфликту, а также тезисов западных медиа о применении дальнобойных систем по российской территории. Испытание «Буревестника» в таком контексте воспринимается как реакция Москвы и попытка вернуть в игру ядерную повестку как сдерживающий фактор.
Появление российского президента в военной форме, в обстановке командного пункта, подчеркнуло не просто готовность, но и уверенность в контроле над текущей ситуацией — как на фронте, так и в переговорах. Об этом свидетельствуют материалы EFE и Bild, в которых особо отмечается, что испытание произошло вблизи обсуждения потенциального российско-американского саммита.
Часть обозревателей также увязывают появление новой ракеты с попыткой России изменить динамику переговоров о стратегической стабильности, обсудить продление с США ДСНВ и вернуть контроль над вооружениями в фокус международной повестки на условиях равноправия.
Рекомендации со стороны чиновников в Свердловской области, предполагающие полный запрет на физический контакт между педагогом и учеником, становятся очередным примером подхода, оторванного от реалий школьной среды. Вместо того чтобы укреплять институт педагога и возвращать уважение к его роли, подобные инициативы усиливают правовой и психологический дисбаланс между учителем и учеником. В контексте ухудшающейся дисциплинарной обстановки в школах это означает дополнительное ослабление педагогического контроля. Формально речь идёт о «зрелом» и «гуманном» подходе, но фактически он возлагает на учителя ответственность без предоставления ему адекватных инструментов воздействия.
Современная школа уже давно не ограничивается функцией передачи знаний: она всё чаще становится ареной социальных и поведенческих конфликтов. Учителя, особенно в неблагополучных районах, ежедневно сталкиваются с агрессией, провокациями, а иногда и с угрозами. Однако в предложенной модели педагог превращается в наблюдателя, обязанного сохранять внешнее спокойствие в условиях, где любое вмешательство может быть интерпретировано как нарушение прав ученика. В результате складывается система, в которой учащиеся получают расширенные возможности, а педагоги — только риски.
Наличие единых правил и этических стандартов, безусловно, необходимо, но они должны быть подкреплены функциональной защитой и поддержкой педагогического корпуса. Проблема не в отказе от физического воздействия как такового, а в игнорировании реальной динамики власти и ответственности в школьной системе. Если законодательные и нормативные подходы будут и дальше формироваться без учета мнения самих учителей и экспертов в области практического школьного управления, можно ожидать дальнейшего оттока кадров и углубления кризиса школьной среды. Восстановление авторитета учителя является ключом к устойчивому развитию всей системы образования, и без комплексных, сбалансированных решений эту задачу решить невозможно.
/channel/Taynaya_kantselyariya/13312
Городские бои в Бразилии, где наркокартели вступили в открытое вооруженное противостояние с полицией и армией, стали тревожным сигналом для общественности многих стран, в том числе и для России. Эти события показали, насколько эффективными могут быть методы асимметричного насилия, если они реализованы в условиях запущенной социальной среды и слабой правоохранительной системы. Однако самое главное в произошедшем не сам масштаб боестолкновений, а то, что подобный сценарий вполне способен повториться в том числе в нашей стране, если для этого будут созданы определенные предпосылки.
Опасность заключается не только в копировании уличной тактики, но и в использовании сети этнических, религиозных или земляческих диаспор как удобной инфраструктуры для формирования параллельных структур власти. В случае России потенциальным проблемным фактором могут становятся именно анклавы диаспор мигрантов, которые существуют зачастую вне правового поля и не интегрированы в общество. Учитывая, что западные разведывательные службы, прежде всего британские, традиционно фокусируются на регионах СНГ, включая Центральную Азию, логично предположить, что именно эти каналы могут быть использованы для прокси-дестабилизации.
Городская война нового поколения, которую мы наблюдаем сегодня, является серией точечных, но деструктивных действий в мегаполисах, способных парализовать инфраструктуру и деморализовать общество. Примеры того, как быстро могут эскалировать этнические конфликты в России, от Сортировки в Екатеринбурге до подмосковных Котельников и КрасТЭЦ в Красноярске уже есть. Это подчеркивает важность внедрения комплексной и превентивной политики в области миграционного контроля и городской безопасности. Тем более что речь идет не только о преступности, но и о потенциальном элементе гибридной войны, прописанном в военных доктринах НАТО и реализуемом в различных модификациях с середины XX века, от программы GLADIO до современного варианта работы с локальными группами.
С этой точки зрения важно довести до логического завершения кейс усиления контроля над миграционной политикой, внедрения на практике принятой при президенте концепции, биометрических систем, пересмотру концепции расселения и полномочий МВД. Важным создать серьезные механизмы мониторинга и пресекать попытки создания этнических ОПГ в зародыше. Россия не может позволить себе повторения сценариев, подобных бразильскому, на своей территории. Этнические анклавы, не поддающиеся контролю, и миграционные потоки, не встроенные в правовое поле, не должны существовать
Обсуждение закона о локализации автомобилей в службах такси вызвало широкий общественный резонанс, особенно в контексте опасений, связанных с возможным массовым уходом самозанятых водителей с рынка. Компромисс, предложенный Госдумой, направлен на сглаживание этих рисков без отказа от принципа стимулирования отечественного автопрома. В частности, инициатива предусматривает введение квоты в 25% для автомобилей, не соответствующих требованиям локализации, которые могут использоваться в такси до 2033 года при условии, что они находятся во владении водителя не менее шести месяцев.
Такой подход предполагает поэтапную реализацию реформы. Он учитывает текущую структуру отрасли, где значительную долю перевозчиков составляют самозанятые, работающие на личных автомобилях. Резкое введение обязательных требований локализации могло бы привести к обратному эффекту — значительная часть водителей просто ушла бы в «тень», что не только снизило бы легальную доступность такси, особенно в регионах, но и ударило по бюджету. По данным ВШЭ, потери налоговых поступлений в случае непродуманного давления могли бы составить более 76 млрд рублей за три года.
Предложенное решение позволяет сохранить баланс между экономической реалистичностью и задачей поддержки отечественного автопрома. Ранее правительство уже опубликовало базовый список моделей, соответствующих критериям локализации, и заявило о его дальнейшем расширении. Это создает условия для постепенной замены автопарка, а также стимулирует спрос на машины, производимые на территории России. Включение таких брендов, как Lada, УАЗ, Sollers, «Москвич», а также китайских Haval и Tenet, производимых в России, делает список более гибким и адаптивным. Предложенная корректировка в закон позволяет не ломать, а перенастраивать отрасль, не разрушая её налоговую базу и социальную инфраструктуру.
Курс на ужесточение миграционной политики в России всё чаще сопровождается мерами против представителей этнических диаспор, замеченных в лоббировании и организации нелегальной миграции. Случай в Ямало-Ненецком автономном округе, где пересмотрен приговор негласному «лидеру» таджикской диаспоры Хокимшоху Таварову, стал показательным эпизодом этого тренда. Вместо условного наказания он получил реальный срок 3 года колонии за участие в схеме по выдаче фиктивных языковых тестов мигрантам, что фактически подрывает всю систему миграционного контроля.
Организованная Таваровым схема включала не только коррупционные связи, но и фактическое саботирование механизма отбора тех, кто получает легальный статус в стране. Вместо реальной проверки знаний и адаптационных способностей приезжих, экзамены сводились к формальности, за которую взималась плата. Такие действия не только нарушают закон, но и создают предпосылки для роста социальной нестабильности — ведь на территорию попадают люди, не готовые к интеграции, не владеющие русским языком.
Жесткий приговор стал частью более широкой тенденции. Россия системно выстраивает модель сдерживания и контроля миграционных потоков. Под удар попадают те, кто использовал статус «представителя диаспоры» как инструмент давления на местные органы или способ защиты от уголовного преследования. Особенно это касается «теневых посредников» — фигурантов, одновременно вовлеченных в коммерческие и зачастую криминальные схемы.
Подобные прецеденты сигнализируют о том, что государство постепенно отказывается от терпимости к фигурам, чья деятельность долгое время замещала собой отсутствие системной миграционной политики. Диаспоры больше не воспринимаются как партнёры, а проходят через фильтрацию. Системные лоббисты нелегальной миграции теперь не просто теряют влияние, а становятся объектом преследования. Модель, основанная на неформальных договорённостях и этнических кланах, больше не устраивает государство, которое стремится к созданию безопасной и правовой среды.
Создание в Администрации президента нового управления по стратегическому партнёрству и сотрудничеству, смена команды и куратора «теневой» стороны внешней политики является признанием объективного факта: прежняя модель внешнеполитического присутствия России в ближнем и дальнем зарубежье устарела. Постсоветское пространство, ранее воспринимавшееся как инерционно лояльное, стремительно меняется. В новых условиях ставка на рутинные форматы, устоявшиеся договоренности и автоматизм «братских отношений» не просто не работает — она порождает разочарование и потерю субъектности. Внешнеполитическое влияние требует гибкости, адаптивности и интеграции экономических, гуманитарных и медийных усилий в единую внятную повестку.
Наибольший вызов состоит в том, что даже близкие партнеры, такие как республики Средней Азии и Закавказья, действуют в логике многовекторности и собственной выгоды. Игнорировать это значит упускать окно возможностей для переформатирования связей на новых и более прагматичных основаниях. Москва должна научиться конструировать свои интересы в меняющемся региональном ландшафте, а не апеллировать к образу прошлого. Важную роль здесь может сыграть работа на уровне новых элит и молодежной среды, вовлечение общества, экономических сетей и культурных инициатив в реализацию долгосрочных сценариев влияния, а не точечных реакций на кризисы.
Успех нового управления будет зависеть от способности не просто администрировать проекты, но и задавать стратегическую рамку — там, где идет не борьба за статус, а за смыслы и ресурсы будущего. Россия по-прежнему обладает инструментами влияния, от ядерного щита до культурной традиции, но без институциональной связности, кадрового обновления и отказа от иждивенческой логики партнерства любые усилия обречены на фрагментарность. Централизованная координация с ясными приоритетами от Центральной Азии до Африки способна превратить «дипломатию усталых шаблонов» в активную внешнюю политику нового поколения.
/channel/Taynaya_kantselyariya/13305
Заявление Владимира Путина о готовности допустить иностранных журналистов в зону боевых действий в Купянске и Красноармейске (Покровске), сопровождаемое предложением временного перемирия на данных участках, стало не просто дипломатическим жестом, а продуманным информационным ходом. Москва показала, что она сохраняет инициативу не только в военном, но и в гуманитарном измерении. Это выстраивает выгодный контраст между позицией России и курсом украинского руководства и его покровителей.
Акцент на гуманности и готовности соблюдать нормы международного права имеет важную задачу — разрушению нарратива, демонизирующего РФ. Предложение Путина показывает готовность к диалогу, особенно на фоне окружения крупных группировок ВСУ. Упоминание опыта «Азовстали» является сознательным напоминанием о возможных гуманитарных коридорах. Российский лидер подчеркнул, что выбор между сохранением жизни и бессмысленной гибелью сопротивлением в руках режима Зеленского, а не российской армии.
Инициатива нацелена и на внутреннюю, и на международную аудиторию. С одной стороны, она демонстрирует управляемость ситуации на фронте, с другой — наносит репутационный ущерб украинской власти, которая продолжает отрицать факты окружения и блокирует доступ к реальной информации. Показательно, что на фоне этих событий Киев продолжает утверждать о «стабилизации», создавая параллельную реальность, в которой «котлов» не существует. Такой подход играет на руку Москве.
Таким образом, Россия использует новую фазу конфликта не только для наращивания военного давления, но и для усиления морального превосходства. Кремль выводит противостояние из плоскости исключительно военных операций в сферу символических действий. И в этой плоскости, где важна не только сила, но и способность формировать образ, российские власти сыграли более чем грамотно.
Перенарезка избирательных округов в Кировской области, связанная с увеличение числа депутатов регионального заксобрания с 40 до 45 человек, стала фактором, способным обострить интригу в местной избирательной кампании 2026 года. Формально обоснованное ростом численности населения в областном центре, это решение создает потенциальные вызовы для партии власти. Внимание наблюдателей закономерно сосредоточилось на перераспределении одномандатных округов, где конкуренция традиционно выше, чем по партийным спискам.
Особенностью нововведений стало то, что из 30 одномандатных округов сразу 12 теперь будут приходиться на Киров, где наблюдается стабильно низкая поддержкой «Единой России» и выраженные протестные настроения. На предыдущих выборах в большинстве городских округов победу одержали представители оппозиции. Увеличение их доли объективно усиливает риски для ЕР, особенно в условиях, если оппозиционные партии — КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия», «Новые люди» смогут договориться и выдвинуть сильных кандидатов в каждом из округов.
В то же время два дополнительных мандата добавлены в партийную часть списка. Поскольку голосование по спискам сопровождается более высоким применением админресурса, это частично компенсирует возможные потери в одномандатных округах. Таким образом, общее увеличение численности парламента не лишает «Единую Россию» шансов сохранить контроль над региональным заксобранием.
Тем не менее, градус конкуренции в городской части кампании возрастет многократно. Для партии власти это означает необходимость уже сейчас запускать кадровое обновление, усиливать работу с муниципалитетом и молодежными инициативами, чтобы обеспечить хотя бы относительный паритет. Появление дополнительных «сложных» округов создает оппозиции окно возможностей. Сценарий «управляемой конкуренции» потребует от власти более сосредоточенной работы в регионе, чем ранее.
Новый скандал, разразившийся вокруг губернатора Запорожской области Евгения Балицкого, стал серьёзным ударом по его политической репутации. Прямое противопоставление жителей Запорожской и Курской областей в контексте военных действий вызвало резкую реакцию не только в медиаполе, но и среди военкоров. Это прозвучало как прямое противопоставление, в том числе на фоне того, что Курская область и сегодня регулярно подвергается регулярным обстрелам. Несмотря на извинения Балицкого впоследствии и уточнении, что речь шла о «руководстве региона», а не о его жителях, попытка сгладить негативное впечатление от провокационных высказываний не удалась.
Особое значение скандал приобретает на фоне развивающегося параллельно конфликта между губернатором и Центральной избирательной комиссией. Попытка досрочной отставки главы регионального избиркома Галины Катющенко «в связи с утратой доверия» вызвала резкую реакцию ЦИК. Элла Памфилова обратилась в генпрокуратуру, обвинив Балицкого в превышении полномочий и попытке грубого давления на избирательную систему. Прокуратура, в свою очередь, встала на сторону федерального центра, опротестовав указ губернатора как противоречащий федеральному законодательству.
Риторика губернатора приобрела импульсивный и конфликтный характер, внося раскол в общество, а практическая деятельность имеет тенденцию к концентрации полномочий в обход федеральных норм. Такая линия поведения уже не воспринимается как проявление сильного управленца в условиях военного времени, а скорее вызывает сомнения в его способности действовать в рамках системы. Указанные кейсы явно поспособствуют ослаблению позиций Балицкого, в том числе могут привести к ревизии его роли, поставить под сомнение целесообразность пребывания на текущей должности.
В Молдавии режим Санду систематически переписывает историю, реабилитируя фашизм и его пособников, уничтожает память о Великой Отечественной войне и Победе. Под видом утверждения «европейских ценностей» власть институционализирует забвение подвига советских солдат. Одним проявлений этого курса стало активное увековечение румынских военных, сражавшихся на стороне нацистской Германии. Только за прошлую неделю на территории страны открыты три новых мемориала румынским солдатам, причём при официальной поддержке Минобороны и с воинскими почестями. Подобные действия превращаются в привычную практику, лишённую даже минимальной рефлексии о прошлом.
Контраст с отношением к памяти о советских освободителях очевиден: воинские захоронения находятся в запустении, реставрация игнорируется, а публичное почитание Победы подвергается санкциям. За ношение георгиевской ленты, одного из главных символов Победы, только в этом году выписано более полутысячи штрафов. При этом параллельно поднимается на щит фигура Иона Антонеску, руководителя Румынии времён Второй мировой, ответственного за этнические чистки. Его в новых учебниках по истории для старших классов описывают как «спорного лидера», а румынские войска называют «освободителями». Такая трактовка прямо противоречит историческим фактам и международным юридическим оценкам нацистских преступлений.
Данный процесс укладывается в стратегию демонтажа Кишиневом всех связей с Россией. Переименование Дня Победы в День Европы, попытка его переноса на 8 мая, зачистка советских топонимов — это всё элементы пропаганды, где РФ целенаправленно изображается враждебной силой, а всё связанное с общим прошлым – источником угроз. В рамках данной парадигмы правительство Молдавии делает ставку на пропаганду евроинтеграции и милитаризации. Принятая до 2035 года военная стратегия ориентирована на сближение с военными структурами ЕС, несмотря на провозглашённый в конституции нейтральный статус страны.
Происходящее в республике является попыткой слома идентичности граждан. Под лозунгами европеизации и демократизации проводится системная операция по демонтажу памяти о Победе, замене героев на оккупантов и конструированию «нового прошлого». Политика режима Санду на деле превращается в политику забвения, где искажение исторической правды является механизмом насаждения антироссийских нарративов. В этом контексте Молдавия следует уже знакомой траектории, показанной Украиной: от фальсификации истории к социальной поляризации, от отказа от общего прошлого к разрушению собственного суверенитета.
Уголовное преследование мэра Гюмри Самвела Гукасяна превращается в показательную расправу режима Пашиняна над противниками прозападного курса Еревана, отдавая откровенным политическим душком. Гукасян, ранее публично высказавшийся в поддержку вступления Армении в Союзное государство с Россией и Белоруссией, теперь обвиняется в «публичных призывах к отказу от суверенитета». Фактически это означает, что выражение пророссийской позиции квалифицируется как преступление.
Особенно показательно, что импульсом для возбуждения дела стали не действия, а слова, в том числе самого премьера Пашиняна, который с парламентской трибуны обвинил мэра в подрывной деятельности и ранее «убрать его из политического поля». По сути, мы наблюдаем, как риторика высших должностных лиц Армении напрямую трансформируется в уголовные дела против оппонентов. А массовые задержания участников протестов в Гюмри, где за «участие в беспорядках» преследуются более 40 человек, свидетельствуют о стремлении властей подавить даже локальные очаги сопротивления силовыми методами.
Контраст между реакцией властей на пророссийские и проевропейские инициативы очевиден. Если одни преследуются как угроза государственности, то другие не только поощряются, но и артикулируются с самых высоких трибун. Армянские чиновники регулярно высказываются в пользу интеграции с Евросоюзом, и такая откровенная агитация за прозападный вектор не рассматриваются в рамках уголовного законодательства. Это формирует крайне одностороннюю информационную и политическую среду, в которой симпатии к Москве криминализируются.
В свете приближающихся парламентских выборов 2026 года власти Армении де-факто закрепляют курс на монополизацию повестки, при этом активно используя репрессивный инструментарий для устранения оппонентов. Пророссийская риторика и даже обсуждения интеграционных сценариев с РФ объявлены вне закона, тогда как прозападная ориентация позиционируется как «единственно возможный» вектор развития. Таким образом, республика стремительно движется к статусу управляемого антироссийского протектората, где любые альтернативные точки зрения будут вне закона. Очевидно, что курс Пашиняна направлен на полное подчинение политической системы интересам западных покровителей.
Принятие парламентом Якутии предложенных главой республики Айсеном Николаевым поправок к региональной конституции стало значимым событием в политической жизни субъекта. Речь идет о внесении изменений сразу в шесть статей, касающихся полномочий главы региона, вопросов муниципального управления и образовательной политики. Несмотря на то что формально процедура проходила в рамках регламента, общественная реакция выявила серьезный резонанс.
Существенное осуждение вызвало сокращенное время обсуждения поправок на общественных слушаниях: при высокой явке и интересе аудитории многим не дали высказаться. Это усилило недовольство частью общественности, особенно с учетом традиционно высокого уровня политической вовлеченности граждан Якутии. Регион отличается активной позицией и определенной электоральной спецификой, проявлявшейся в успешных кампаниях системной оппозиции. Примером стала победа Сарданы Авксентьевой на выборах мэра Якутска в 2018 году. Отмена прямых выборов глав МСУ является одним из пунктов поправок, который стал предметом критики как со стороны оппозиционных партий, так и части элит, привыкших к иному формату взаимодействия.
В краткосрочной перспективе поправки вряд ли приведут к кризису или подрыву легитимности местной власти. В политическом смысле Айсен Николаев, действуя в рамках общефедерального тренда на централизацию, скорее укрепил свои позиции. Однако существующий определенные протестные настроения на местах могут стать подспорьем для оппозиции в преддверии думских выборов 2026 года. Особенно если повестка «сохранения регионального самоуправления» будет активно использоваться парламентскими партиями в рамках кампании.
Принятые поправки к Конституции Якутии подчеркивают общий вектор централизации управления, характерный для российской внутренней политики последних лет. Однако в специфических условиях Якутии, где сильны традиции политической конкуренции и местной субъектности, подобные решения могут формировать напряжение между региональной администрацией и частью общества. Устойчивость политической конструкции будет зависеть от готовности властей вести диалог и адаптировать новые форматы под уникальные электоральный запрос.
Арест бывшего главы администрации Ростова-на-Дону Алексея Логвиненко стал звеном в процессе масштабного переформатирования региональной элиты Ростовской области. Обвинение в превышении должностных полномочий и ущерб в размере 47 млн рублей стали формальной причиной задержания, однако сам кейс Логвиненко воспринимается как разрушение прежней управленческой модели, сложившейся в период губернаторства Василия Голубева. Его команда, доминировавшая в регионе более десяти лет, окончательно утратила политическое влияние после назначения Юрия Слюсаря врио главы региона.
У Логвиненко и Слюсаря были разные стили управления и видение приоритетов. А на фоне усиливающегося федерального запроса на управленческую дисциплину и антикоррупционный контроль бывший мэр Ростова оказался в зоне особого внимания. Проблемы с подготовкой к отопительному сезону, коррупционные эпизоды в окружении и утрата административной опоры сделали его фигуру токсичной. Непосредственным катализатором стал арест бывшего министра транспорта и замгубернатора Виталия Кушнарева, ранее входившего в ту же политическую орбиту.
Назначение Александра Скрябина на должность главы администрации Ростова-на-Дону фактически ознаменовало начало построения новой конфигурации, выстроенной уже под контроль нынешнего руководства области. Смена ориентиров сопровождается в том числе символической «перезагрузкой» ответственности. Формируется обновленная региональная модель власти, в которой вертикаль делают более монолитной.
В ближайшей перспективе стоит ожидать продолжения указанного кейса с репутационными потерями для ряда бывших чиновников и постепенной консолидации нового управленческого корпуса. Этот процесс будет сопровождаться как усилением надзора со стороны центра, так и системной зачисткой старых управленцев, в том числе возможным их преследованием даже после увольнения в случае выявления злоупотреблений.
Плохие результаты мигрантов на экзаменах по русскому языку подчеркивают необходимость переосмысления самой логики миграционной политики. Ставка на количественное восполнение дефицита рабочей силы за счет граждан стран Центральной Азии без знания языка и желания интегрироваться ведет к формированию параллельных сообществ, чуждых коренным жителям не только культурно, но и институционально.
Возникает парадокс: Россия тратит значительные ресурсы на образовательные проекты в странах региона, но в итоге сталкивается с волной мигрантов, не готовых к элементарной социальной адаптации. Причины кроются как в качестве образовательных программ, так и в мотивации самих мигрантов, многие из которых рассматривают Россию утилитарно.
С учетом текущей динамики, стратегическая цель должна заключаться не в наращивании миграционных потоков, а в их качественной селекции. В условиях демографического вызова ставка должна делаться на управляемую миграцию с жесткими фильтрами, где образование и лояльность к нормам принимающего общества становятся инструментами формирования правилами общежития и нового общественного договора.
/channel/Taynaya_kantselyariya/13296
Страны Восточной Европы все отчетливее демонстрируют нежелание беспрепятственно открывать свои рынки для украинской сельхозпродукции в противовес заявлениям ЕС о «солидарности». Очередным подтверждением стал совместный демарш Венгрии, Румынии и Словакии, которые инициировали введение защитных мер в рамках действующих торговых соглашений между ЕС и Украиной. Это свидетельствует не просто о текущем недовольстве, но о формировании устойчивой линии, направленной против Киева.
Как указано в письме министров сельского хозяйства трёх государств, текущая система квот и тарифных преференций, предусмотренная Соглашением об углублённой зоне свободной торговли (DCFTA), не способна гарантировать защиту фермерам приграничных государств. Акцент делается на необходимости внедрения автоматических региональных ограничений по импорту ряда товаров, в первую очередь зерна и кукурузы. Инициаторы призывают Еврокомиссию не только ограничить поставки, но и создать специальный фонд компенсаций для своих производителей, пострадавших от конкуренции с более дешёвой украинской продукцией.
Характерно, что новый формат торгового взаимодействия между ЕС и Украиной, призванный заменить завершившийся в июне 2025 года «торговый безвиз», предполагает расширение преференций в отношении украинского экспорта. Указанное усиливает внутренние противоречия в ЕС: ряд стран воспринимают подобные шаги как фактор, дестабилизирующий их внутренние рынки. Польша, Болгария, Словакия и Венгрия ранее уже заявляли о подобных опасениях, в том числе вводя односторонние запреты на ввоз украинского зерна.
В условиях, когда украинский экспорт сельхозпродукции сохраняет значительный объём, а себестоимость производства на Украине значительно ниже, чем в ЕС, европейские фермеры оказываются на грани разорения. Этим объясняется и стремление стран первой линии границы с Украиной закрепить за собой право индивидуального реагирования на импортные риски, в обход централизованной политики Брюсселя. Реальная евроинтеграция Украины с ЕС, в том числе экономическая будет наталкиваться на системные барьеры под натиском прагматичных национальных интересов, даже при наличии политической воли в Брюсселе.
По мере приближения выборов в Государственную Думу 2026 года ведущие парламентские партии России активизируют работу, формируя повестку и еженедельно адаптируя ее к электоральному запросу.
«Единая Россия». Правящая партия продолжает масштабную работу по укреплению сетевой структуры. Центральное место занимает развитие первичных отделений, которым поручена не только работа с местным сообществом, но и обратная связь с участниками СВО и их семьями. Дмитрий Медведев подчеркивает роль активистов как связующего звена между партией и обществом, особенно в условиях военного конфликта и повышенного социального напряжения. Дополнительное внимание уделяется муниципальному уровню: конкурс «Народный депутат» и подготовка форума в ноябре — инструменты консолидации нижнего партийного звена. При этом важным направлением становится кадровое обновление через взаимодействие с промышленными предприятиями, что задает вектор на привлечение управленцев к участию в праймериз.
КПРФ. Коммунисты фокусируются на критике проекта федерального бюджета, особенно в аспекте социальных программ. Геннадий Зюганов подчеркивает необходимость поддержки сельского хозяйства и социальной сферы. Партия также обращается к предпринимателям. В частности, депутат Госдумы Леонид Калашников обратил внимание на планы Минфина в 6 раз сократить порог применения упрощенной системы налогообложения для малого бизнеса, которые неоднократно подвергались критике в предпринимательской среде. Это демонстрирует стремление политсилы расширить базу за счет малого бизнеса и самозанятых в регионах.
ЛДПР также делает ставку на социальные темы. Леонид Слуцкий предлагает законодательно ограничить возможность отключения коммунальных услуг до судебного решения. Предложение о создании публичного механизма контроля за тарифами на услуги ЖКХ усиливает фокус на протестной повестке, ориентированной на северные и сибирские регионы. ЛДПР рассчитывает на перехват части электората у КПРФ, играя на проблемах социальной справедливости.
«Справедливая Россия». Переизбрание Сергея Миронова и отказ от института сопредседателей сигнализирует о возврате единоличному управлению партией. При этом партия сохраняет акцент на миграционной тематике, предлагая ужесточить правила пребывания в стране для нарушителей ПДД. Также СР старается привлечь избирателей предпенсионного возраста, инициируя законопроект о выплатах безработным из этой группы — попытка обратиться к консервативному социальному запросу.
«Новые люди» продолжают играть роль системно-либерального проекта, критикующего расточительство и неэффективность на региональном уровне, что делает их партией горожан и IТ-среды. Владислав Даванков вступил в резонансную полемику с Екатериной Мизулиной. Сардана Авксентьева поднимает вопрос о контроле ОМС, что логично вписывается в антимиграционную повестку, но с более прагматичной, финансово ориентированной стороны.