Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
Инициатива Минтруда РФ по индексации минимального размера оплаты труда (МРОТ) на 20,6% к 2026 году до уровня 27 093 рублей является попыткой сбалансировать государственные обязательства по снижению бедности с ограниченными возможностями экономики и региональных бюджетов. Повышение МРОТ – элемент макроэкономической и фискальной политики, который может оказать влияние на различные сегменты экономики.
С одной стороны, увеличение МРОТ формирует позитивный сигнал для наемных работников, особенно в регионах с высоким уровнем низкооплачиваемой занятости. Прежде всего, речь идет о бюджетной сфере, отраслях с высокой долей неквалифицированного труда и секторах малого бизнеса. Предполагается, что повышение доходов этой категории граждан улучшит их финансовую устойчивость и создаст стимулирующий эффект для внутреннего спроса.
При этом малый и средний бизнес, являющийся одним из крупнейших работодателей в стране, сталкивается с ростом издержек. В условиях ограниченного доступа к дешевым заимствованиям и низкой рентабельности многие предприниматели могут быть вынуждены искать обходные пути: переводить персонал на неполную занятость, снижать штат, замещать работников самозанятыми или фрилансерами. Это может ослабить фискальную базу и привести к частичному уходу бизнеса в «тень». Кроме того, в бюджетной системе, особенно в зависимых от дотаций регионах, нагрузка от повышения МРОТ ляжет на региональные финансы, требуя дополнительной поддержки центра.
Повышение должно быть синхронизировано с динамикой инфляции, уровнем безработицы и процентными ставками. В предложенной индексации МРОТ к 2026 году мы видим компромисс между сдерживанием социального расслоения и ограничениями, налагаемыми текущей структурой российской экономики.
По вопросам рекламы писать: @kremlin_varis
Анонимно : kremlin_sekrety@protonmail.com
Массовый возврат интереса к поп-культуре 1990-х и 2000-х в России в 2025 году — это уже не просто тренд, а маркер более глубоких социокультурных сдвигов. На первый взгляд мы наблюдаем всплеск продаж билетов, новых гастрольных графиков и ретро-волны. Но за этим феноменом кроется не столько любовь к «музыкальному прошлому», сколько смена способа социального самоопределения — как у старшего поколения, так и у молодежи.
Для старшего поколения возрождение кумиров — это способ восстановить эмоциональную преемственность с эпохой до цифровой фрагментации. Это не просто песни — это временные якоря: кто-то вспоминает первые дискотеки, кто-то — беззаботное постсоветское становление, когда «каждое утро начиналось со “Звёзд”». В условиях геополитического давления и культурной изоляции многие интуитивно возвращаются к тому, что кажется понятным, «своим», стабильным — даже если это иллюзия.
У зумеров же включается другой механизм — культурное заимствование с элементами иронии и цифровой деконструкции. Для них сцены из старых клипов становятся визуальными шаблонами, а артисты — не иконами, а мемами в движении. Срабатывает эффект «анемойи» — ностальгии по тому, чего не переживал, но что кажется живым через медиа-реанимацию. Это позволяет молодежи дистанцироваться от настоящего, которое слишком политизировано и фрагментировано, и построить «альтернативную» идентичность — пусть и на музыкальном цитировании.
Подобный всплеск интереса к «архиву» — симптом не просто культурного сдвига, а попытки российского общества нащупать точки сборки в условиях нависающей международной турбулентности и давления, а также внутреней трасформации. Часть общества возвращается к прошлому — не столько ради воспоминаний, сколько ради стабильности в образах. Это не ретро, это форма коллективной терапии. И она будет продолжаться, пока не оформится новый культурный код, способный синтезировать опыт поколений в один нарратив.
Катарский ультиматум — это не просто каприз поставщика, а знак нарастающего кризиса между глобальной климатической политикой и энергетическим реализом. ЕС, пытаясь сохранить образ «экологического законодателя моды», фактически вводит нормы транснациональной юрисдикции, навязывая странам-поставщикам собственную климатическую этику. Но когда это касается таких игроков, как Катар, результат может быть обратным. Попытка управлять превращается в утрату контроля.
Катар не просто поставщик СПГ — это якорный контрагент для европейской стратегии отказа от российских энергоносителей. И если такие партнёры начинают публично говорить о прекращении поставок из-за идеологических стандартов ЕС, это сигнал не только о риске роста цен. Это удар по всей логике «зелёного перехода», который строился на предпосылке, что «ресурсы вне политики». Оказалось, что и климат — тоже политика. А значит, и ресурсы снова становятся оружием. На этот раз — не российским, а ближневосточным.
В геоэкономике это означает появление нового фронта конкуренции: между азиатским климатическим прагматизмом и европейским климатическим морализмом. И выигрывают в этом раскладе именно те страны, которые умеют балансировать между интересами поставщиков и требованиями потребителей. Европа, пытаясь диктовать, рискует оказаться не на вершине экологической пирамиды, а внизу энергетической цепочки.
В долгосрочной перспективе речь идёт о разрушении старой архитектуры доверия между ЕС и внешними энергопартнёрами. Если «доверие» заменяется «директивой» — партнёры начинают уходить. И тогда у Европы останется только две опции: либо пересмотреть климатическую политику в пользу гибкой реальности, либо перейти на режим стратегического дефицита, где зелёная риторика будет покрываться серыми блэкаутами.
Поручение Мишустина актуализировать транспортную стратегию до 2030 года (и с прогнозом до 2035-го) выглядит как бюрократический процесс, но на деле это одна из немногих площадок, где сегодня моделируется альтернативное будущее России. Обновление касается не только логистики, но и — куда важнее — переосмысления роли транспорта как носителя суверенитета и производственного контура новой экономики.
Стратегия включает приоритет на беспилотные технологии. Но вопрос не в беспилотниках как таковых, а в том, кто будет контролировать сети, по которым движется груз, информация, электроника. Россия стремится не просто догнать, а встроиться в лидирующую когорту стран, где транспорт — это интерфейс между ИИ, логистикой и суверенным управлением потоками. Мы входим в фазу, когда тот, кто контролирует автономное движение, будет контролировать не территорию, а временные контуры развития — от поставок до боевого развертывания.
Развитие инфраструктуры новых регионов — не только гуманитарная и экономическая задача. Это физическое заземление политических решений. Доступность, связанность, водные маршруты — всё это создаёт эффект необратимости на уровне логистики, где откат больше невозможен: маршруты интеграции будут работать в обе стороны — и как экономическая артерия, и как символ геостратегического укоренения.
Важно и то, что Минтранс теперь работает в логике не «планы ради освоения», а через производительность труда как KPI. Цель — войти в топ-5 отраслей по эффективности. Это вызов не только ведомствам, но и бизнесу, ИТ-отрасли, конструкторским бюро, региональным администрациям. Россия, по сути, проектирует новую транспортную вертикаль, которая должна быть не просто проезжаемой, но интеллектуальной, управляемой и защищённой.
Транспорт больше не просто способ перемещения — он становится структурной рамкой новой индустриализации и стратегического суверенитета. Не случайно дедлайны выставлены чётко: ноябрь, декабрь — это означает, что 2026 год станет точкой кристаллизации новой экономической логики, в которой скорость, связанность и контроль важнее, чем нефть или сырьё.
Империи будущего не будут видны с орбиты. Они не будут заключать союзов, не будут кричать на форумах, не будут стремиться к аплодисментам. Они будут молчаливо присутствовать — в глубине, в тени, в резерве. Совещание в Северодвинске под руководством Владимира Путина — это не про металлообработку и не про военный ритуал. Это точка входа в новый мир, где автономные системы — подводные, кибернетические, энергетические — заменяют собой институты, которых больше никто не боится.
Подводный флот в этом контексте — это не просто носитель вооружений. Это проект новой государственности. Там, где разрушены дипломатические алгоритмы, где обещания теряют цену, а союзники действуют ситуативно, глубинные и неуязвимые системы становятся единственным способом говорить с миром на равных. Устойчивость — это не мощность в открытом поле. Это способность не быть пойманным в чужие сценарии. Именно этим становятся субмарины пятого поколения — не оружием, а молчаливой категорией суверенитета.
Технологический акцент — квантовые сенсоры, интеллектуальные модули, сетевая связность — говорит о том, что ставка делается не на реакцию, а на инициативу. Россия не догоняет, она начинает разрабатывать архитектуру, которая сама будет задавать правила. Это редкий момент, когда речь идёт не о «догнать НАТО», а о перестать играть по чужим шкалам мощности и начать проектировать свои.
Сетецентрическая логика, заложенная в будущие платформы, — это вызов всей западной школе морского доминирования. Если США и их союзники строили флот как средство проецирования силы через доступ и базирование, то российский подход превращает глубину в автономную зону проецирования влияния. Без присутствия. Без флагов. Без колониальной нагрузки. Только чистая стратегия.
В этом — смысл. Совещание в Северодвинске показало, что Россия делает ставку не на то, чтобы громко доказать своё место в мире, а на то, чтобы спокойно остаться в нём, когда прежняя конструкция рухнет. В молчании, в глубине, в устойчивости. Не как флаг. Как фундамент
Президент США продолжает активно маневрировать в медиапространстве, создавая параллельные повестки, которые должны отвлечь внимание от вопроса, набирающего всё больше общественного давления — расследования по делу Джеффри Эпштейна. Вновь разогретая тема о «фабрикации российского вмешательства» в выборы 2016 года, где фигурируют Обама, разведка и компрометирующий доклад Тулси Габбард, стала подходящим поводом для смены общественного фокуса. Министерство юстиции тут же отреагировало, пообещав оценить представленные ею материалы, тем самым подыгрывая президентской линии.
Габбард заявила, что американские спецслужбы в 2016 году сознательно создали ложную конструкцию — якобы Россия помогала Трампу, — хотя, по её версии, Москва лишь стремилась посеять недоверие к самим выборам. Поддержав такую трактовку, Трамп, по сути, открыл новое направление в политическом наступлении - возможное уголовное преследование Обамы и его окружения. Более того, в соцсети бывшего президента было опубликовано ИИ-видео с воображаемым арестом Обамы, что вызвало предсказуемую бурю — и в медиа, и в экспертной среде.
Эксперты рассматривают эти действия как осознанную попытку Трампа выстроить альтернативную рамку для скандала вокруг Эпштейна. Несмотря на обещания рассекретить так называемый «список клиентов», позже Минюст и ФБР официально заявили, что никаких записей Эпштейн якобы не вёл. Это заявление, сделанное после нескольких политических и медийных заявок на раскрытие информации, породило волну недоверия и критики — как от либералов, так и от части республиканцев, включая Маска и Карлсона. На этом фоне появление «письма Трампа к Эпштейну» и судебный иск к WSJ лишь усилили эффект управляемой дезориентации.
На фоне стремительного падения доверия к центральным институциям, общественный запрос на полную публикацию всех материалов по делу Эпштейна демонстрирует почти беспрецедентное единодушие: 81% американцев, по данным YouGov, выступают за прозрачность. Но на практике мы видим, как обе стороны — и демократы, и республиканцы — используют тему Эпштейна скорее как инструмент давления друг на друга, чем как предмет объективного расследования. И пока Трамп атакует по линии расследования темы - "российского следа", само расследование, ради которого якобы и разгорается медийная буря, по-прежнему остаётся без конкретики и публичных выводов.
На выборах в Законодательное собрание Челябинской области зафиксирован важный тренд: системная попытка обновления регионального политического представительства. Зарегистрирован 431 кандидат от шести парламентских партий и один самовыдвиженец. Наблюдается перераспределение акцентов внутри партий и формирование нового социального запроса к депутатскому корпусу. В целом по итогам кампании ожидается обновление не менее трети состава парламента.
«Единая Россия» выдвинула значительное число кандидатов, участвующих в выборах впервые. Среди них — ветераны СВО, представители новых административных и волонтёрских кругов. Подобное символизирует, что на смену аппаратным фигурам приходят представители «государства мобилизации».
Оппозиционные силы, напротив, сохранили конфигурацию прошлых электоральных циклов. КПРФ, ЛДПР, СРЗП продемонстрировали кадровую инерцию, сделав ставку на тех, кто баллотировался неоднократно. Такой подход обеспечивает узнаваемость, но теряет в гибкости и актуальности. В условиях, когда общественный запрос сдвигается от риторики к делу, от критики — к сопричастию, это может снизить конкурентоспособность. В этом контексте особенно заметны локальные успехи СРЗП в ряде одномандатных округов: партия находит нишу для умеренно-протестного электората, демонстрируя, что даже в управляемой кампании возможна конкуренция партии власти.
Именно такие процессы сегодня формируют политическое ядро субъектов Федерации, способных адаптироваться к посткризисной реальности, где стабильность определяется не сохранением статус-кво, а способностью его своевременно трансформировать.
Осенняя избирательная кампания в регионах становится не только тестом на устойчивость региональных элит, но и триггером возможной перестройки верхней палаты российского парламента. Заявление председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко о том, что 32 сенатора находятся в зоне риска, отражает управляемый процесс управленческой реконфигурации.
Ротации в Совете Федерации традиционно сопровождают смену глав регионов или перераспределение влияния в законодательных органах субъектов. Сложившаяся практика предполагает обновление от трети до половины сенаторов, и эта динамика стала институциональной нормой. Формируется обновленная субъектность, где усиливается представительская и символическая нагрузка сенаторов.
Кейс с возможным назначением Светланы Кирилловой, вдовы погибшего в 2024 году генерала Игоря Кириллова, как нового сенатора от Костромской области является характерным примером. Аналогичные процессы можно ожидать и в других регионах. Свердловская область, где возможен переход сенаторского кресла к союзнику врио губернатора Дениса Паслера мэру Екатеринбурга Александру Орлову. Также вероятно обновление представителей Совфеда в Брянской, Ленинградской, Иркутской областях и Пермском крае, что связано с тем, что региональные власти по согласованию с АП перестраивают вертикаль. При этом часть из новых кандидатов будут участниками СВО.
Функция Совета Федерации как палаты территориального представительства также приобретает новый смыл. Он всё больше работает не как дискуссионный орган, а как интеграционный механизм между центром и регионами. В этих условиях кадровое обновление становится элементом адаптации — не столько замены, сколько встраивания новых контуров политической лояльности и административной эффективности.
В Краснодарском крае руководство региона решило изменить состав городской думы Краснодара к осенним выборам, исключив ряд депутатов из «Единой России». Губернатор Вениамин Кондратьев еще задолго до старта предвыборного цикла неоднократно и публично критиковал работу действующего состава гордумы. На праймериз ЕР администрация края попыталась исключить ряд ее представителей. Однако часть представителей старой гвардии, среди которых бизнесмены, управленцы и медийные фигуры прошли отбор, оказавшись более популярными на внутрипартийном этапе, чем выдвиженцы от региональной администрации.
В результате стартовали неформальные переговоры, итогом которых стали публичные отказы от участия в выборах по меньшей мере пяти кандидатов. Остальные пока остаются в повестке, но могут быть сняты уже в ходе основной кампании, через корректировку тактики на округах. В числе возможных инструментов называют координацию с «Новыми людьми» — для перераспределения голосов и более комфортного прохождения кандидатов, поддержанных АП.
Таким образом, региональная власть совместно с центром стремится обновить гордуму через механизмы селекции. Отказ части депутатов от выдвижения при одновременном сохранении управляемого давления на остальных — не столько политическая чистка, сколько управленческая настройка системы на минимизацию рисков. Краснодарский кейс — пример того, как элитные трансформации укладываются в общероссийскую логику «гибкого контроля».
Ростовская область фиксирует нехватку кормовой базы для скота второй год подряд — менее 50% от необходимого объёма. Это не экстренная угроза, но точка, в которой аграрная устойчивость пересекается с управленческой ответственностью. В условиях климатической нестабильности и роста издержек главная задача — не просто локализовать риски.
Региональные власти уже формируют механизмы стабилизации: от прямой поддержк субсидий и до корректировки обязательств и внешнего импортирования кормов. Возможности для подключения федеральных контуров — включая резервы Минсельхоза — позволяют говорить о ситуации как управляемой.
Важнее не просто компенсировать последствия, а обновить инфраструктурные и институциональные подходы: в переработке, хранении, страховании и диверсификации поставок. Это и есть переход от антикризисной деятельности к проектированию устойчивости.
Демографическая проблема имеет негативное влияние на сферу образования России. Уже с 1 сентября 2025 года в классах окажется на 346,7 тысячи детей меньше, чем в прошлом учебном году, а к 2027 году сокращение численности первоклассников по сравнению с текущим уровнем составит почти миллион человек. Падение рождаемости 2010-х годов обостряет угрозу потери кадров среди учителей начальных классов.
По оценкам экспертов, в новом учебном году система уже столкнётся с высвобождением более 17 тысяч педагогов начальных классов. Эта цифра будет ежегодно расти, превышая 60 тысяч к 2028 году. Пока часть освободившихся специалистов можно будет переориентировать в среднюю школу — где ожидается временный рост численности учеников — но начиная с конца десятилетия и этот резерв будет исчерпан. Возникает парадоксальная ситуация: кадровый профицит будет соседствовать с перегрузкой оставшихся учителей. Уже сегодня значительная часть педагогов работает на полторы ставки, чтобы сохранить приемлемый доход. Это значит, что фактический дефицит времени, мотивации и ресурса у учителей останется системным.
Действующая система подушевого финансирования стимулирует сокращения там, где падает численность учащихся, но такая логика влечёт за собой не только уменьшение зарплат, но и деградацию образовательной среды. Под угрозой оказываются сельские и малокомплектные школы, где педагог в единственном лице выполняет одновременно несколько функций. Без переосмысления бюджетной архитектуры регионы рискуют потерять не только работников, но и всю социальную опору образования.
Демография диктует необходимость перехода от количественных моделей управления к качественным. Речь уже не о том, как эффективно распределить ресурсы, а как удержать жизнеспособную систему. Необходимы инструменты гибкой переподготовки, развитие дистанционного образования, меры по поддержке педагогов с уникальными квалификациями. Однако это невозможно без политического решения: зафиксировать текущий уровень финансирования и переориентировать его на поддержание человеческого капитала.
Вопрос в том, сможет ли система вовремя отказаться от механической логики оптимизации в пользу долгосрочного удержания профессионального ресурса. Потому что через десять лет, когда технологический скачок и социальные вызовы потребуют не просто учителя, а носителя нового культурного кода, заменить ушедших будет уже невозможно.
🎓 Сегодня совместно с командой РФПИ и фондом «Талант и успех» запустили Клуб позитивного предпринимательства в Университете «Сириус».
Цель клуба заключается в поддержке студенческих инициатив и формировании среды, в которой молодые предприниматели смогут не только реализовать свои проекты и извлекать прибыль, но и создавать ценность для общества.
Ранее РФПИ и «Талант и успех» учредили фонд «Сириус инновации» объёмом 1 млрд рублей — для инвестиций в стартапы студентов, выпускников и резидентов Инновационного научно-технологического центра «Сириус».
Будем стараться масштабировать опыт и поддерживать запуск аналогичных клубов в других университетах. Уверен, синергия науки, образования и предпринимательства станет опорой для устойчивого развития нашей страны.
#Рынок_труда
Масштабная трансформация рынка труда в России приобретает очерченные контуры. Согласно данным Банка России, с января по июнь доля компаний, планирующих сокращения, выросла почти вдвое — с 6,9% до 11,5%. Это изменение сопровождается тенденцией к неполной занятости, внеплановым отпускам и перегруппировке трудовых ресурсов внутри предприятий. Однако такие сигналы не следует интерпретировать как признаки надвигающегося кризиса — они отражают переход к новой фазе экономической адаптации.
В условиях сжатия внешнего спроса и санкционного давления российский бизнес активно переходит на модели технологического замещения, автоматизации и снижения издержек. Это неизбежно требует ревизии штатных структур и перераспределения функций. Вместе с тем растет потребность в специалистах с новыми компетенциями — особенно в ИТ, логистике, производственном планировании и управлении данными. Таким образом, речь идёт не об общем падении занятости, а о структурной перестройке.
Глава комитета Госдумы по социальной политике Ярослав Нилов подчеркивает, что аналитика ЦБ должна рассматриваться не как алармистский прогноз, а как руководство к действию для региональных властей. Он указывает на необходимость опоры на данные Минэкономразвития и Минтруда, а также на важность программ профессионального переобучения. По его словам, уже сейчас миллионы вакансий требуют кадров, а в условиях ужесточения миграционного законодательства давление на внутренний рынок возрастёт. Это окно возможностей для интеграции высвобождающихся ресурсов в активные сектора экономики.
Текущая динамика на рынке труда — не признак нестабильности, а сигнал для запуска гибкой политики занятости. Акцент должен быть сделан на создание цифровых платформ переобучения, ускоренную координацию между бизнесом и органами власти и институциональное оформление новых каналов трудовой мобильности. Это ключ к устойчивости экономики в переходный период.
Эскалация между ЕС и Китаем — это не результат ценностного расхождения, а следствие структурного подчинения Брюсселя внешнему центру принятия решений. Формальные поводы вроде «недобросовестной конкуренции» лишь прикрывают стратегический сдвиг: Евросоюз переходит от баланса к принятию линии Вашингтона по сдерживанию Пекина — даже в ущерб собственной экономике.
Идея стратегической автономии ЕС сегодня фактически демонтирована. Включение китайских банков в санкционные списки и ограничение доступа для азиатских производителей — это не защита рынков, а политический сигнал.
В такой логике Евросоюз теряет субъектность в мировой системе, уступая место в торговых и технологических цепочках более прагматичным и гибким игрокам. Настоящее противостояние — не между моделями, а между зависимостью и суверенитетом.
Местная избирательная кампания на Камчатке протекает в условиях пониженного федерального внимания и сдержанного информационного сопровождения. Несмотря на низкую заметность на общероссийском уровне, региональная повестка характеризуется напряжённым фоном. Главу региона Владимира Солодова активно критикуют за откровенную слабость допущенных до выборов кандидатов.
Стабильность объясняется архитектурой реального влияния в регионе. Камчатка традиционно входит в орбиту полномочного представителя в ДФО Юрия Трутнева, который на протяжении нескольких лет выступает ключевым арбитром и координатором. Поддержка Солодова со стороны Трутнева, по-видимому, сохраняется, что минимизирует риски расколов элит и способствует сохранению политической вертикали. Это также снижает вероятность возникновения мощных альтернативных центров, способных бросить вызов действующей команде.
Однако потенциальное ослабление влияния Трутнева — в силу, как предполагается, ухудшения состояния здоровья — создаёт неопределённость. Отсутствие Трутнева в публичной повестке, включая его неучастие в поездке премьер-министра Мишустина по Дальнему Востоку, рассматривается как важный индикатор: именно его административный ресурс стабилизировал внутренние процессы в макрорегионе, включая Камчатку.
В условиях, когда устойчивость политических конструкций на Дальнем Востоке опирается на ограниченный круг фигур, любые изменения в их статусе могут инициировать перестройку. Камчатка, как и ряд других дальневосточных субъектов, становится маркером эффективности всей модели политического управления. Когда отдельные кланы, группы влияния и ведомственные сети обновляют собственные стратегии влияния, такие зоны «стабильности» могут стать в будущем точками скрытого системного напряжения.
Ищут «козла отпущения»: провал контрнаступления ВСУ пытаются списать на Илона Маска
На фоне провала контрнаступления и катастрофических потерь на правом берегу Днепра, западные медиа активизировали кампанию по поиску «виновного» — и в фокус попал Илон Маск.
Как сообщает Reuters, именно он якобы отдал приказ отключить работу спутниковой системы Starlink в районе Берислава в разгар активных боёв в 2022 году. По данным агентства, инженер SpaceX деактивировал не менее 100 терминалов, что привело к «мертвым зонам» на линии фронта, где ВСУ потеряли связь и управление дронами.
Но реальная причина шума — не в связи, а в провале. Западная архитектура информационного обеспечения Украины нуждается в объяснении, почему дорогостоящее наступление оказалось неэффективным.
Маск становится удобной фигурой: эксцентричный миллиардер, не встроенный в жёсткую вертикаль командования, которого можно обвинить без ущерба для имиджа Пентагона или НАТО.
Такая тактика — типичный элемент репутационного маневра: снять давление с командования ВСУ и переложить ответственность на внешнего подрядчика.
Сам Маск пока не комментирует ситуацию, но попытка привязать его к военным неудачам говорит о другом: наступает момент, когда в западных столицах начинают готовиться к списанию украинского кейса. Обострение критики и расширение круга «виновных» — тревожный сигнал для Киева: Вашингтон больше не готов брать на себя политическую ответственность за провалы на фронте.
Дональд Трамп снова в привычной роли — не бизнесмена и не президента, а глобального медиатора, миротворца, дипломата в стиле шоу. Его заявление о том, что Камбоджа и Таиланд согласились на «немедленные переговоры» по прекращению огня, звучит как часть масштабной PR-кампании, целью которой, возможно, является не столько реальное урегулирование, сколько имиджевая заявка на Нобелевскую премию мира — символическую «корону», которую он давно преследует. В формировании переговоров по украинскому кейсу и по израильско-палестинскому, правда пока без достижения мира в обоих.
Проблема в том, что реальность на поле боя и в дипломатических канцеляриях существенно отличается от социальных сетей Трампа. Бои вдоль границы идут, стороны продолжают обвинять друг друга в агрессии. Камбоджа говорит о преднамеренных ударах Таиланда, а тот, в свою очередь, обвиняет соседа в нападениях на больницы и применение кассетных боеприпасов.
Тем не менее, сама попытка Трампа взять под контроль юго-восточный конфликт — это шаг с прицелом дальше, чем регион: Вашингтон демонстрирует миру, что в эпоху разрывов, нестабильности и ослабления ООН — США остаются якобы единственным субъектом, способным “остановить войну одним звонком”. В этом есть символическое напоминание союзникам, что мы не только раздаём санкции, но и можем приносить «мир».
Возможность досрочного введения 100-процентных вторичных пошлин на торговых партнёров России — не просто продолжение давления, а элемент стратегической игры, в которой США через риторику Трампа пытаются пересобрать мировой порядок поставок. Прямая цель — давление на саму Москву, через её партнёров: Индию, Китай, ОАЭ, Турцию и целый ряд государств, для которых российская энергетика и сырьё остаются опорными.
Все это часть провокационной дипломатии Трампа надавить страну, которую пытается заставить играть по его правилам. Если предположить что Штаты запустят пошлины раньше обозначенного срока, это может спровоцировать нервозность на рынках, особенно в странах Азии и Ближнего Востока, где уже идут расчёты, где доминируют Китай и Россия. Но ключевой элемент тут — не экономика, а политическая лояльность, Вашингтон требует выбора, а не баланса.
Тем не менее, как показывают расчёты, полный обвал торговли с российскими контрагентами ударит и по интересам самих США. Это нарушит устойчивость цепочек, отразится на ценах, логистике, транспортных страховках. Особенно в условиях, когда Вашингтон сам находится в стадии торговых конфликтов с Китаем и реструктурирует связи с Мексикой и Евросоюзом. Именно поэтому вероятность полной реализации угрозы досрочно — минимальна, но риторический и психологический эффект Трамп пытается достич.
Более вероятен сценарий точечного давления: Вашингтон может ввести выборочные пошлины на конкретные сделки или компании, чтобы создать прецеденты и показать, что угроза реальна. Это даст эффект сдерживания, не разрушая рынок мгновенно. Такой подход позволяет и сохранить рычаги, и не нанести ущерб американской экономике. В этой логике текущие действия Трампа — это "геоэкономическое принуждение через демонстрацию волевого действия", а не мгновенный удар.
Ротация в Совете Федерации выходит на этап летней подготовки. Матвиенко открыто называет «зоной риска» 32 сенатора — это почти треть палаты. Осень обещает быть насыщенной, особенно с учётом того, что в единый день голосования пройдут выборы 21 главы региона и 11 региональных парламентов. По традиции после них запускается корректировка сенаторского корпуса: от 30 до 50% обновлений — в пределах нормы.
При этом сама формула формирования Совета Федерации выглядит всё более консолидированной. Губернаторы и заксобрания делают назначения, но часто они лишь «вписываются» в федеральный консенсус. Кто-то из сильных субъектов может пролоббировать фигуру, кто-то просто визирует предложенное. Так решения здесь часто зависят от неформальных согласований с учётом весовой категории и политической полезности кандидатов в широком масштабе.
Особого внимания заслуживает президентская квота, которой Владимир Путин до сих пор не воспользовался — это подчёркивает выборочную и аккуратную позицию, такие назначения резервируются под особые обстоятельства. Эти назначения — инструмент не под оперативные задачи, а под стратегические развилки, и, вероятно, будут применяться как точечные ставки под узкие проекты, как к примеру внешнеполитические или транзитные.
Ротация, в том числе с привлечением «символических фигур» вроде вдовы генерала Кириллова или губернаторских тяжеловесов, говорит о том, что Совет Федерации не редко становится пенсионной платформой статусных кадров, а вот зоной генерации новых элит, к сожалению, не часто. Это стало особенностью конструкции в системе, где важна управляемость и предсказуемость на фоне внешней турбулентности. Поэтому весь процесс и выглядит не как политическая интрига, а как административная балансировка интересов центра, регионов и системных акторов.
Вопрос признания палестинского государства выходит на уровень европейской дипломатии. Всё больше стран начинают обсуждать этот шаг, но делают это крайне осторожно. Пока Франция первой из крупных игроков ЕС выразила готовность официально признать Палестину, президент Эммануэль Макрон постарался не действовать в одиночку и публично усилил давление на британского премьера Кира Стармера, который, несмотря на прежние заявления, продолжает тянуть с решением.
По данным Bloomberg, внутри британского кабинета министров растёт напряжение. Ряд министров — в том числе Уэс Стритинг, Шабана Махмуд, Хилари Бенн и Лиза Нэнди — настаивают на том, чтобы Стармер и глава МИД Лэмми ускорили процедуру признания. Макрон, в свою очередь, намерен озвучить позицию Франции уже в сентябре на Генассамблее ООН, что усиливает дипломатическое давление на Лондон. Стармер в ответ витиевато заявил, что "государственность — это неотъемлемое право палестинского народа", но, как и раньше, не назвал ни сроков, ни условий.
На фоне провала очередного раунда переговоров о перемирии в Газе, из-за выхода из них делегаций США и Израиля, гуманитарная ситуация в секторе продолжает ухудшаться. И повестку хотят перехватить либеральные элиты ЕС, где Макрона давно пиарят, как европейского Байдена (до вскрытия его роли "свадебного генерала"). В тоже время, британская пресса показательно журит израильтян усиливая кейс в общественной повестки. В частности, сообщает о случаях массового голода, дефицита медикаментов и тяжелых условиях, в которых находятся дети.
На фоне этой повестки евроатлантисты формируют мнение, что мол эти события заставляют многих в Лондоне и Брюсселе переоценить свою позицию по отношению к израильскому правительству и полестинкому кейсу в целом. Параллельно элиты ЕС стремясь отобрать миротворческий кейс у Трампа на Ближнем Востоке создают пиар-шум. Евросоюз уже заключил с Израилем соглашение об увеличении поставок продовольствия, но при этом не исключает введения санкций. Параллельно Лондон частично приостановил экспорт вооружений в Израиль, а также ввёл персональные санкции против нескольких чиновников из окружения Нетаньяху. Тем временем в британском парламенте всё чаще звучит мнение, что признание Палестины откладывать уже невозможно. Мэр Лондона Садик Хан и члены парламентского комитета по международным делам начали заявлять, что мол Великобритания не может ждать «идеального момента», потому что его может не быть вовсе. По факту же Стармер боится оказаться на вторых ролях - на подхвате у Макрона.
Заместитель председателя правительства Марат Хуснуллин обозначил предпочтительный макроэкономический ориентир — по его мнению, ключевая ставка должна быть снижена до уровня 10–12% к концу 2025 года.
Такой диапазон, по его словам, обеспечил бы баланс между стимулированием инвестиционной активности и сохранением макроэкономической устойчивости.
В ближайшей перспективе, по оценке чиновника, Банк России может принять решение о понижении ключевой ставки сразу на два процентных пункта — до 18%.
Этот шаг будет сигналом разворота денежно-кредитной политики в сторону умеренного смягчения на фоне стабилизации инфляционных ожиданий и давления со стороны реального сектора, требующего снижения стоимости заимствований.
Однако устойчивость этой траектории во многом зависит от внешних факторов — в том числе курса рубля, цен на энергоносители и масштабов бюджетного стимулирования.
Если регулятор будет последовательно снижать ставку при сохранении контроля над инфляцией, это может заложить основу для оживления инфраструктурных инвестиций и компенсировать демографически обусловленное замедление внутреннего спроса.
Западные информационные кампании всё чаще эксплуатируют образ ребёнка как якорь эмоционального восприятия, делая его инструментом антироссийской мобилизации. Тематика «вывоза детей» с территорий конфликта используется не впервые — она давно стала шаблонной.
Киевская медийная машина, теряющая темпы и поддержку на фоне внутренних кризисов, использует тему детей как эмоциональный усилитель в рамках внешней коммуникации. Для Офиса президента Украины это способ не только отвлечь внимание от сбоев в мобилизации, но и продемонстрировать Западу, что антироссийская повестка всё ещё «работает» в гуманитарном формате. Активизация подобных сюжетов совпадает с усилением давления на ключевые гуманитарные институты и попыткой подорвать международные площадки, где Россия сохраняет влияние.
Мы видим элемент когнитивной войны, где целевая аудитория — не эксперты, а массовый западный потребитель новостей, привыкший к бинарной картине мира. Таким образом, создаётся иллюзия моральной миссии, за которой скрывается утилитарная логика: оправдание затягивания конфликта, давление на нейтральные страны, демонизация России.
/channel/taina_polit/22606
Задержание Максима Егорова, экс-главы Тамбовской области, по подозрению в получении взятки в особо крупном размере стало очередным эпизодом в череде громких дел против бывших губернаторов. Обвинения в получении 84 млн рублей за административное покровительство и продвижение в госслужбе — лишь верхушка айсберга структурных перекосов, накопленных в региональной власти за последние десятилетия.
Формально такие аресты воспринимаются как точечная реакция на злоупотребления, однако с конца 2024 года в ЦФО уже задержаны три экс-губернатора — Рязанской, Курской и теперь Тамбовской областей. Это формирует устойчивую тенденцию, в которой меняется модель отношений центра и регионов. От «тихой централизации» происходит переход к стратегии «очищения поля» — устраняются фигуры, не демонстрирующие ни системной эффективности, ни политической устойчивости.
Бывшие губернаторы становятся крайне удобными объектами для демонстрации новой кампании. Центр всё более жестко отсекает даже символические признаки неформального влияния и зависимости от местных кланов. В указанной логике губернатор становится не столько «хозяином земли», а функционером, чья ценность определяется текущими KPI, лояльностью к федеральной вертикали и умением действовать нестандартно. И это — ключевая точка разворота в структуре региональной политики.
В обновленной фазе централизации будет проходить не просто замена элит, а трансформация прежней системы регионального политического поля. Каждый новый выдвиженец должен понимать: срок службы здесь определяется не только доверием, но и непрерывной способностью доказывать свою полезность на языке цифр, проверок и структурной эффективности.
Морская составляющая ядерной триады России выходит на новый уровень системной консолидации. С начала 2018 года ВМФ получил пять стратегических ракетоносцев проекта «Борей-А» и четыре подлодки «Ясень-М». В ближайшие годы ожидается ввод ещё четырёх «Бореев», что трансформирует военно-морской сегмент. Подлодки будут вооружены баллистическими ракетами «Булава», заявил президент РФ Владимир Путин на совещании о стратегии развития подводных сил ВМФ РФ.
Каждая новая подлодка — это поддержка гарантированной ядерной безопасности на фоне изменения глобального силового баланса. В условиях кризиса контроля над вооружениями и нарастания стратегической непредсказуемости, ставка на модернизированную морскую триаду превращается в институциональный щит вне зависимости от конъюнктуры.
Участие президента в совещаниях по стратегии подводных сил и в церемониях поднятия флага на атомоходах подчеркивает политический приоритет: Россия закладывает долгосрочную модель устойчивого сдерживания, способную адаптироваться к меняющимся рискам. Мы видим не наращивание ради силы, а инфраструктуру ответственности.
Формирование современной морской ядерной компоненты усиливает системную устойчивость оборонного планирования и расширяет инструментарий внешнеполитического позиционирования. Подводные ракетоносцы с «Булавой» становятся частью долгосрочного компонента национальной безопасности. Таким образом, речь не просто модернизация флота, а развитие одного из ключевых элементов суверенитета, способного обеспечить стратегическую предсказуемость в условиях геополитической турбулентности.
В российской системе занятости существует существенное усиление рисков сокращений персонала. Согласно данным Банка России, доля компаний, планирующих увольнения, увеличилась почти вдвое — с 6,9% в январе до 11,5% в июне 2025 года. Такая динамика уже находит отражение в практике: растёт число случаев перевода сотрудников на неполный рабочий день, оформления внеплановых отпусков и остановки найма.
Ситуация носит комплексный характер. Центральный фактор — охлаждение инвестиционной активности в связи с высокой ставкой и сохраняющейся неопределенностью на внешнем контуре. Бизнес не демонстрирует готовности к расширению: доступ к финансированию затруднён, прогнозируемость среды ограничена. Предприятия, особенно крупные, предпочитают режим сдержанного выживания — экономия на постоянных расходах, сокращение персонала и замена квалифицированных сотрудников более дешевыми ресурсами.
Наиболее уязвимыми регионами остаются территории, ориентированные на экспортные поставки и секторы с высокой капиталоёмкостью. В Кузбассе и Якутии снижение цен на сырьевые ресурсы и перебои с логистикой ведут к сворачиванию планов добычи и реструктуризации занятости. В Мурманской области завершение инфраструктурных мегапроектов обернулось падением спроса на строительную рабочую силу. В Центральной России, Поволжье и Сибири эффект замедления жилищного строительства переходят на смежные отрасли: от торговли до малых производств.
Формально сохраняется наличие вакансий, но их структура смещается в сторону низкооплачиваемых и малоквалифицированных должностей. Также наблюдается дефицит квалифицированных специалистов в ИТ или обрабатывающей промышленности. Проблема — не просто в сокращении рабочих мест, а в разрушении сбалансированной структуры труда. Текущая динамика указывает на необходимость системного реагирования: переход от пассивного мониторинга к опережающему управлению структурными изменениями.
Речь идет не только о переквалификации и адаптации кадров, но и о стратегической трансформации модели занятости — от опоры на экспортно-сырьевые сектора к стимулированию внутреннего рынка и технологической переориентации. Россия сталкивается с необходимостью выстроить не просто механизмы социальной поддержки, а полноценную архитектуру устойчивой занятости. Иначе текущая тенденция примет форму необратимой деградации квалификационного потенциала — с долгосрочными последствиями для экономической и политической субъектности страны.
Украина продолжает целенаправленную тактику атак на гражданскую инфраструктуру на юге России.
В ночь на 24 июля удары были нанесены по Краснодарскому краю, включая курортные зоны Сочи и Адлера.
По официальным данным, целью атак стали в том числе объекты топливно-энергетической инфраструктуры и районы с высокой концентрацией мирного населения и туристов.
Наиболее серьёзный инцидент произошёл в посёлке Сириус, где под удар попала нефтебаза на улице Таврическая, принадлежащая «Лукойлу». По сообщениям оперативных служб, в результате атаки и падения обломков БПЛА один человек погиб, ещё один получил тяжёлые ранения. Аналогичная ситуация в Адлерском районе: женщина погибла, ещё одна пострадавшая находится в тяжёлом состоянии.
В момент воздушной тревоги отдыхающие были вынуждены укрываться в подземных паркингах и технических помещениях. Ночные атаки пришлись на разгар туристического сезона, когда в регионе находятся десятки тысяч людей, в том числе с детьми.
Минобороны РФ сообщило, что над регионом было сбито 7 беспилотников, однако часть объектов пострадала от последствий падения обломков.
Аэропорты Сочи и Грозного временно прекратили приём и отправку рейсов, что дало дополнительный сбой в логистике.
Факт ударов по прибрежным курортам, далёким от линии фронта, указывает на изменение акцентов в украинской стратегии: атаки переносятся вглубь территории, по символическим и инфраструктурным целям. Это не спонтанные действия, а управляемая эскалация, направленная на демонстрацию уязвимости гражданских объектов и создание психологического давления на тыловые регионы.
Самарская область вступает в новую фазу управленческого обновления. Назначения, произведённые губернатором Вячеславом Федорищевым, подают сигнал о завершении затяжного периода турбулентности и доминирования прежних элит. Губернатор, пришедший в регион без сформированной аппаратной поддержки, демонстрирует стремление к институционализации своих амбиций.
При этом он действует с акцентом не на персональных предпочтениях, а на соответствии федеральным ожиданиям, политическим стандартам и логике. Отсюда и появление в ключевых позициях фигурантов, способных решать задачи в режиме кризисного менеджмента — без затяжных согласований и избыточной лояльности к устоявшимся местным группам влияния.
Назначение Виталия Шабалатова куратором Самары – особенно показательный ход. Устранение провалов в дорожной сети, заданное как приоритет, — не просто техническая задача. Это индикатор системных требований к муниципальной власти, прежде всего мэрии, а также тест на способность быстро реагировать на вызовы, без затягивания процесса и ссылок на нехватку полномочий. Схожим образом распределены и другие полномочия: каждый новый участник команды получает не просто функционал, а конкретную зону политической и управленческой ответственности.
Одновременно идёт перезапуск муниципального звена: всё, что касается реформы местного самоуправления, курируется лично новым зампредом Михаилом Белоусовым. Это критически важный узел, через который пройдёт адаптация региона к новым требованиям федеральной повестки, в том числе в части укрупнения и оптимизации управленческих уровней. Федорищев не просто наращивает аппаратный вес, ему важно не только удержать контроль, но и превратить область в пример эффективной синхронизации локальных инициатив с общефедеральным курсом.
Создание Центра развития искусственного интеллекта при правительстве России знаменует переход отечественной ИИ-отрасли в новую фазу — от разрозненных инициатив к системной политике координации, стандартизации и внедрения. На фоне мировой гонки, в которой США, Китай и Евросоюз уже утвердили амбициозные дорожные карты, Россия делает выбор в пользу интегрированной, структурированной модели, ориентированной на баланс между технологическим прогрессом, этикой и национальными интересами.
Появление данного центра при правительстве не случайно: именно в такой конфигурации возможно объединение методологической экспертизы, технологического инжиниринга и административной воли. Это позволит минимизировать фрагментарность, характерную для многих развивающихся юрисдикций в сфере ИИ, и создать модель, охватывающую разработку, внедрение и международное взаимодействие. При этом задача состоит не в том, чтобы догнать или повторить чужие траектории, а в формировании собственных конкурентных ниш, где российский ИИ может быть не догоняющим, а задающим правила.
Центр призван обеспечить не только координацию усилий, но и снять ключевые барьеры — от дефицита кадров и стандартов до правовой неопределённости и технологических ограничений. Усиленная ставка на прикладные сферы — промышленность, агротех, цифровую медицину и интеллектуальное управление городами — задаёт приоритетную рамку. Упор будет сделан не на хайповые продукты для потребительского рынка, а на системные решения, меняющие архитектуру отраслей.
Здесь важную роль играет не просто разработка технологий, но и институциональная настройка: создание типовых моделей, проверка их устойчивости, внедрение с учётом региональных особенностей, обеспечение совместимости с этическими и юридическими нормами. Россия перестаёт воспринимать искусственный интеллект как инструмент коммерческого или академического интереса и начинает рассматривать его как базовую инфраструктуру XXI века.
Результаты аудита Счётной палаты по итогам 2020–2024 годов и начала 2025 года проливают свет на искаженные приоритеты государственной компании АО «Почта России».
Согласно выводам ведомства, оператор мог использовать целевые средства, предназначенные для пенсионных и социальных выплат, размещая их на банковских счетах для извлечения дополнительного дохода. Такая практика, формально не запрещённая, ставит под вопрос допустимые границы финансового маневра, когда речь идёт о государственных обязательствах перед гражданами.
Дополнительные аспекты вызывают не меньше вопросов. Вместо системного инвестирования в обновление инфраструктуры и цифровизацию сервисов — что критично для устойчивости и конкурентоспособности компании — «Почта» направила значительные ресурсы на спонсорскую и имиджевую деятельность. Более 1,5 млрд рублей ушло на поддержку спортивных и общественных организаций, а свыше 600 млн — на продвижение бренда в медиа и социальных сетях.
Эти расходы могут быть интерпретированы как ставка на «мягкую силу» и социальную капитализацию бренда. Однако в условиях давления на бюджет, высокой убыточности логистического сегмента и общественного запроса на улучшение качества базовых услуг — такие приоритеты выглядят, как минимум, спорно.
В целом, аудит Счётной палаты фиксирует не только факты, но и тренд: ресурсный фокус компании всё чаще смещается в сторону публичного позиционирования и финансовых оптимизаций — в ущерб системной модернизации и прямому исполнению социальных функций.