Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской политической жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все! По всем вопросам писать: @kremlin_varis Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
В Молдавии власти стремительно зачищают неугодные телеграм-каналы в преддверии парламентской кампании. Если классические медиа уже давно выстроены под стандарт прозападного консенсуса, то Telegram остается последним островом альтернативной информации, где ещё возможна критика, несогласие и разоблачения. Однако режим Майи Санду, очевидно, не намерен мириться даже с этим.
Принятые поправки в информационное и киберзаконодательство, подкреплённые неформальной поддержкой со стороны европейских структур, открывают возможности для масштабного наступления на анонимные ресурсы. В арсенале власти — всё: от попыток деанонимизации администраторов до прямого подкупа, давления и отключения каналов на уровне инфраструктурных решений. При этом ставка делается не только на юридические рычаги, но и на создание атмосферы страха, где любая попытка альтернативного высказывания маркируется как угроза нацбезопасности. Именно по данной теме проводятся совещания местной службой безопасности.
Фактически речь идёт о полном демонтаже оппозиционных медиа. Если Telegram будет нейтрализован — страна окончательно перейдёт в режим управляемой политической тишины. Мы видим наступление на саму идею независимого цифрового пространства. А потому, пока в молдавском сегменте Telegram ещё можно говорить без цензуры, — это право следует отстаивать как важный элемент суверенитета.
/channel/insider_md/3247
Рост числа фиктивных разводов и манипуляций семейным статусом в целях получения социальных пособий становится устойчивой тенденцией в ряде российских регионов. В основе проблемы — не столько правовой вакуум, сколько сочетание институциональных уязвимостей и низкой культуры социальной ответственности.
Феномен, ставший особенно заметным в Курской области, демонстрирует суть проблемы: пары отказываются от официальной регистрации брака, чтобы один из родителей получил статус одинокого и таким образом получил доступ к повышенным выплатам. В ответ местные органы социальной защиты усилили проверочные мероприятия, включая необходимость доказательства совместного проживания с ребёнком. Это важный пример оперативной локальной реакции, которая может лечь в основу масштабируемого алгоритма.
Однако в ряде случаев речь идёт уже не о бытовом расчёте, а об организованной криминальной активности. Так, в Рязанской области ещё несколько лет назад была выявлена преступная группа, оформлявшая фиктивные браки для легализации мигрантов, а в Санкт-Петербурге в 2022 году суд признал недействительными 12 браков, заключённых по коррупционной схеме. Похожее дело в Москве показало, что фиктивные браки могут быть поставлено на поток — с чёткими прайс-листами и организаторами. Здесь важно, что российская правовая система уже даёт инструменты для противодействия: статьи УК РФ, касающиеся фиктивных браков с иностранцами, успешно используются в суде.
Проблема, однако, выходит за пределы уголовного кодекса. Существенная часть фиктивных разводов пока юридически не классифицируется как мошенничество. Это требует адаптации законодательства: например, можно ввести норму, приравнивающую заведомо фиктивное изменение семейного положения к действиям, нарушающим цели целевых социальных выплат. То есть, не запрет на развод как таковой, а защита системы от злоупотреблений. Параллельно востребовано усиление межведомственного взаимодействия. Связка ЗАГС—МВД—ФНС—ПФР должна работать как единая система, выявляющая аномалии в динамике семейного статуса, доходов и получаемых пособий.
Важно понимать и мотивационную сторону вопроса. Если честный зарегистрированный брак будет ощутимо выгоднее в плане налоговых вычетов, кредитных условий и иных льгот — стимул для фиктивного развода исчезает. Некоторые субъекты РФ уже реализуют успешные модели поддержки семей, и этот опыт следует масштабировать. Поддержка института семьи как экономически целесообразного выбора — один из немногих по-настоящему действенных механизмов профилактики.
Устойчивость семей и брака возможна лишь при комплексной стратегии: синхронизации правовых норм, цифровой аналитики и стимулирующей политики в отношении официальных браков. Это не только позволит сохранить справедливость в системе распределения пособий, но и укрепит доверие граждан к государственным институтам.
Чувашия входит в предвыборную фазу с заранее понятной конфигурацией: действующий глава республики Олег Николаев готовится к кампании по переизбранию переизбрания, обладая нужным ресурсом и поддержкой центра. Однако даже в условиях формальной предсказуемости электорального цикла региональная политика демонстрирует признаки напряжённости.
Сенатор Николай Фёдоров публично обратился к прокурору республики с просьбой оградить муниципальных депутатов от давления, якобы оказываемого в рамках процедуры прохождения муниципального фильтра. Это обращение не только создало дополнительный медийный шум, но и обозначило раскол внутри истеблишмента.
Формально инцидент касается процедурного этапа, необходимого для регистрации кандидата. Муниципальный фильтр — давно отработанный инструмент согласования кандидатур, особенно в регионах с устойчивой административной вертикалью. Однако обращение Фёдорова в надзорные органы — маркер недовольства части элит. Учитывая, что сам сенатор, по данным СМИ, может вскоре покинуть Совет Федерации, его действия могут быть интерпретированы как попытка обозначить свои претензии на влияние в регионе.
В этом контексте перед действующим губернатором стоит не только задача мобилизовать лояльный электорат, но и сохранить конструктивный политический климат. Любые предвыборные шероховатости — даже в рамках эмоциональных высказываний опытных политиков — могут повлиять не на исход голосования, а на его атмосферу. Главный вызов — не оппоненты и не критика, а обеспечение высокой явки.
Предстоящие выборы в Чувашии — это не только проверка личного рейтинга действующего губернатора, но и индикатор зрелости политической системы республики. При должной управленческой чуткости и сохранении диалога с элитами все внешние колебания могут быть преобразованы в фактор устойчивости.
В Турции ровно 100 дней прошло с момента ареста Экрема Имамоглу — популярного мэра Стамбула и главного политического соперника Реджепа Эрдогана. Однако за прошедшее время стало ясно: этот шаг не стал ошибкой, а оказался частью стратегического расчёта. Эрдоган, столкнувшись с волной протестов внутри страны, не дрогнул. И сегодня, несмотря на новые митинги у здания мэрии Стамбула, его позиции выглядят крепче, чем когда-либо.
Оппозиция вначале делала ставку на резонанс в Европе и США, но мировой фокус давно сместился. Евросоюз сосредоточен на конфронтации с Россией, а Турция остаётся ключевым партнёром в сфере безопасности и ВПК. Брюсселю невыгодно осложнять отношения с Анкарой — уж слишком ценной стала Турция как региональный балансир.
Вашингтон тоже не собирается вмешиваться. Наоборот, Дональд Трамп не скрывает симпатий к Эрдогану. Его недавние лестные заявления в адрес турецкого лидера, сделанные даже в присутствии израильского премьера Нетаньяху, ясно дают понять: ни моральная, ни политическая изоляция Эрдогану не грозит. Он для Трампа — «друг» и «умный человек», с которым «всегда удавалось договариваться».
На этом фоне Анкара продолжает наступление на внутреннем фронте. В арсенале — точечные репрессии и ослабление политических институтов. За Имамоглу последовали аресты ещё 11 оппозиционных мэров. Параллельно запущена операция по расколу Народно-республиканской партии, столпа турецкой оппозиции. Бывший кандидат в президенты Кемаль Кылычдароглу — в прошлом союзник Имамоглу — подал в суд на действующего лидера партии Озеля. Внутренние конфликты, инспирированные явно не без участия администрации Эрдогана, угрожают оппозиции утратой целостности и последнего шанса на консолидацию.
Символично, что всё это происходит в условиях почти полного молчания извне. «Хромая и косоглазая демократия» — так когда-то описал турецкую политическую систему журналист Айдын Энгин. Сегодня она превратилась в фигуру, потерявшую устойчивость и опору. Арест Имамоглу — не исключение из правил, а поворотный момент. Он дал старт новому этапу трансформации турецкой политической сцены, где демократические институты уступают место механике контроля.
Вывод очевиден: за сто дней Эрдоган не только выдержал удар, но и превратил его в рычаг. При отсутствии внешнего давления и внутренней оппозиционной сплочённости Турция движется к модели стабильности, в которой лидер без сопротивления прокладывает себе путь к персонализированной власти.
Вопрос размещения мусороперерабатывающего комплекса в Сысертском районе Свердловской области стал наглядным примером столкновения волюнтаризма и локальной идентичности граждан. Екатеринбург — миллионник с нарастающим объёмом твёрдых коммунальных отходов, инфраструктура обращения с которыми требует серьёзной модернизации. Прежние власти региона были объективно поставлены перед необходимостью поиска решений, и проект с участием частного бизнеса, предполагавший строительство завода на землях бывшего совхоза в Сысерти, рассматривался как технологический прорыв. Однако расчёт не оправдался.
Сысертский район обладает высокой экологической ценностью и репутацией престижной зоны проживания. Население восприняло ситуацию негативно. Предложение по размещению объекта, несмотря на обещания рабочих мест и модернизацию системы переработки отходов, вызвало широкий общественный протест. Сбор подписей, пикеты, обращения в надзорные инстанции — всё это сформировало устойчивую протестную повестку, которую уже нельзя было игнорировать.
Гибкость, проявленная врио губернатора Денисом Паслером, стала не актом слабости, а политико-управленческим решением в условиях избирательной кампании. Отказ от реализации проекта в заявленной форме позволил снизить градус напряжения и вернуть ситуацию в правовое и управляемое русло. Формулировка о том, что концессионное соглашение «противоречит интересам региона и жителей», предельно обозначило новые планы властей.
Этот кейс демонстрирует новый тип политической чувствительности: экологические риски всё чаще трансформируются в протестный ресурс. Для регионов с высокой плотностью населения и устойчивыми локальными идентичностями такой фактор становится определяющим в градостроительных и инфраструктурных решениях.
Главный вывод — региональные проекты требуют не только технической проработки, но и полноценной стратегии общественного вовлечения. Игнорирование экологических и социальных рисков способно обнулить любой инвестиционный проект, а политическая устойчивость власти всё чаще зависит от её способности слышать граждан, а не продавливать.
Италия вступает в фазу системного демографического коллапса, который уже выходит за рамки статистических отчётов. По данным Le Monde, показатели рождаемости в стране достигли исторического минимума, при этом последствия ощущаются не только в социальных и пенсионных системах, но в самой основе потребительской экономики и психологии граждан.
Симптоматично, что в провинции Бергамо, когда-то считавшейся флагманом индустрии товаров для младенцев, закрываются предприятия: спрос на коляски, пеленальные столики, детскую мебель и одежду неуклонно падает. Рынок, ориентированный на молодые семьи, сжимается в прямом смысле этого слова — исчезают не только потребители, но и сама демографическая категория, на которую он был рассчитан.
Причины подобного обрушения рождаемости лежат не только в экономике, но и в цивилизационной трансформации. Италия переживает одновременное воздействие нескольких факторов: демотивация к родительству, неуверенность в будущем, рост childfree-настроений и продвижение ценностных моделей, связанных с ЛГБТ. На фоне этих тенденций формируется устойчивая установка на отказ от создания семьи и продолжения рода. Усугубляют ситуацию миграционные потоки, создающие дополнительную нагрузку на социальные механизмы и подрывающие представление о преемственности поколений.
Снижение рождаемости — не просто реакция на финансовую нестабильность: гедонистическая культура, уклонение от ответственности, ориентация на личный комфорт и анархия идентичностей формируют новую норму, в которой дети становятся обузой, а не ценностью. Даже институт брака всё чаще рассматривается как устаревшая форма — на смену ему приходит псевдосоциальная архитектура, в которой приоритетом становится самореализация вне контекста семьи. Мигрантская составляющая, которой Запад пытался компенсировать демографические провалы, в Италии не только не решила проблему, но и обострила её, породив культурные и социальные противоречия, усилив ощущение уязвимости у коренного населения.
В результате страна теряет демографическое ядро, необходимое для устойчивого воспроизводства экономики, системы образования, здравоохранения и пенсионного обеспечения. А с исчезновением рынка детских товаров исчезает и символика продолжения. Если не будет детей — не будет и нации как такой. Без переосмысления базовых ценностей и возвращения к идее исторической ответственности перед будущими поколениями Италия рискует утратить не только численность, но и субъектность в европейском пространстве.
https://www.lemonde.fr/economie/article/2025/06/29/en-italie-une-crise-demographique-sans-remede_6616341_3234.html
Демографическая ситуация в России фиксируется как структурно неблагоприятная, к сожалению существует расхождение между декларациями государственной политики и реальным репродуктивным выбором. Исследование ЦСП «Платформа» и «ОнИн» (май 2025) подтверждает ранее известное, что менее трети респондентов готовы к трём и более детям, а главные ограничения — экономические. Это не краткосрочная реакция на кризис, а закрепившаяся модель поведения: выжидание, адаптация под риски, отказ от расширения семей при отсутствии достаточных долгосрочных гарантий.
Программные меры поддержки — маткапитал, разовые выплаты, ипотека — не устраняют фундаментальные барьеры. Они воспринимаются как технические компенсации, а не как стимулы. Ключевой дефицит — в ощущении стабильности и институциональной предсказуемости. Репродуктивное поведение всё больше зависит от глубинного запроса на устойчивость, доверие к завтрашнему дню и доступную инфраструктуру. Демография требует именно системных решений и институциональной предсказуемости — особенно в условиях внешнего давления и мобилизационных вызовов. Региональные инициативы (например, Нижегородская программа ежемесячных выплат) пока единичны и не масштабированы. А на федеральном уровне демография к сожалению часто остаётся частью риторической повестки.
Показательно, что в июне так и не вышла традиционная демографическая статистика от Росстата за апрель. Обычно она появляется 14 числа. Конечно, причины могут быть техническими, но общество воспринимает такие паузы как тревожный сигнал. И именно сейчас особенно важно демонстрировать прозрачность — ведь демография касается каждой семьи. Открытая и своевременная информация — это не только основа доверия, но и условие для корректного планирования мер поддержки.
Наблюдается и институциональное несоответствие: при декларируемой опоре на традиционные ценности отсутствует достаточно эффективная социальная инфраструктура — медицинская, психологическая, трудовая. Государственные чиновники пока не смогли предложить нового социального контракта, в котором рождение и воспитание детей становится экономически достаточно поддержано и политически защищённо практикой. Без такого контракта демография будет оставаться зоной проблемного кейса и общественного отката.
Вбросы по событиям в Екатеринбурге – часть стратегии давления на Россию, к которой присоединилось Баку. Генпрокуратура Азербайджана предъявила обвинения о пытках и убийствах азербайджанцев – это не просто реакция на трагедию, а сигнал: Баку продолжает усиливать конфронтацию с Москвой, через кейс Сафаровых.
Похороны братьев Сафаровых и культурная блокада — это не стихийный протест, это тщательно подготовленная акция. Азербайджан поднимает национальные символы, чтобы мобилизовать общество и усилить русофобскую риторику. По факту против Москвы открыт новый информационный фронт, со стороны администрации Алиева.
Чествуется рука Лондона в антироссийской кампании Баку. Азербайджан начал тесно взаимодействовать не только с Анкарой, но и МИ-6, которая активизирует кейс Сафаровы, как инструмент антироссийской стратегии в Южном Кавказе.
Кредитная активность в стране продолжает снижаться — это видно по свежим данным Центробанка. После повышения ключевой ставки до 21% портфель розничного кредитования с сентября 2024 года уменьшался в среднем на 0,2% в месяц. Это заставляет задуматься о том, что действительно ли выбранный инструмент является оптимальным в текущей фазе экономического развития?
Для многих граждан доступ к ипотеке и потребительским займам стал ограниченным. При этом роль кредитных ресурсов — не только в поддержании спроса, но и в обновлении основных фондов, запуске малых производств, развитии локальных инициатив. Стагнация в кредитной системе постепенно влияет на производство: уже заметны снижения в отраслях, связанных с внутренним спросом.
Разумеется, контроль инфляции — это важнейшая задача. Но в условиях растущих вызовов и внешнего давления, возможно, стоит пересмотреть баланс между стабильностью цен и стимулированием деловой активности. Особенно там, где государственные программы уже показали свою эффективность, как в сегменте льготной ипотеки.
Речь не о полном развороте политики, а о более точной настройке инструментов. Снижение ключевой ставки до более приемлемого уровня — шаг, который может активизировать экономику и дать новый импульс инициативам, направленным на технологическое развитие и импортозамещение.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12767
ТОП: 7️⃣0️⃣ Telegram-каналов САМЫХ АВТОРИТЕТНЫХ, ПОПУЛЯРНЫХ И ЧИТАЕМЫХ (по темам «полит.коментаторы, политика, политология, власть»). Каналы представлены без ранжирования, в алфавитном порядке, по названию канала.
Читать полностью…Политико-экономическая консолидация новых регионов РФ оформляется в парадигме не столько социальной адаптации, сколько управляемой институционализации. Факт устойчивого бюджетного субсидирования — это не просто экономическая необходимость, а механизм закрепления лояльности через фискальный контроль.
Такой подход демонстрирует эволюцию управленческой логики: не децентрализация, а концентрированное управление в целях политической стабильности. Это особенно важно на фоне геополитического давления и необходимости демонстрации целостности внутреннего контура. Федеральные трансферты в данном контексте работают как инструмент антикризисного иммунитета, создавая предсказуемость на уровне базовых ожиданий населения.
#раскладка
Европейские лидеры признают необходимость достижения стратегической автономии от США в военной сфере. Вопрос о создании автономной системы евробезопасности стал актуален на фоне саммита НАТО в Гааге. Ранее глава Пентагона сообщал, что в основе обновленной стратегии американцев лежит высвобождение американских ресурсов для их последующего перенаправления в Азию и сдерживания Китая.
Сегодня в Белом доме рассматриваются два базовых сценария: развитие альтернативных НАТО региональных военных альянсов (в первую очередь, AUKUS для сдерживания Китая), либо расширение географии НАТО. Второй трек приведет к неминуемому ухудшению отношений американской администрации с Кремлем. Так как тезис о нерасширении НАТО — один из фунламентальных для Москвы. В то время как Россия — важный тактический союзник Трампа в борьбе с глобалистами, остающимися доминирующей силой в Европе.
Перенаправление ресурсов США из Европы в Азию имеет достаточно внушительную аргументацию. Как военно-стратегическую, так и экономическую, поскольку Азия становится главным центром тяжести мировой экономики, а Китай — главным глобальным конкурентом.
Ранее мы уже сообщали, что Европа пойдет по пути неминуемой милитаризации, что создает дополнительные риски для России. Трамп с высокой долей вероятности эвакуируется с украинского трека и оставит Россию один на один с деструктивной евробюрократией. Украинская война либо сильно затянется, либо будет иметь несколько раундов в ближайшие годы.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12726
Во внутренней политической повестке усиливается конкуренция парламентских партий, каждая из которых стремится закрепить или расширить электоральную нишу в преддверии местной кампании 2025 и думской кампании 2026 года.
«Единая Россия» формирует стратегическую основу за счёт институционального укрепления в регионах, социального присутствия и расширения идеологической инфраструктуры. В центре внимания — мобилизация муниципального актива, вовлечение лояльных сообществ, поддержка гуманитарных и патриотических проектов. Партия делает ставку на адресную работу с территориями, в том числе новыми субъектами и приграничными районами, а также формирует устойчивую молодежную базу через сетевую интеграцию «Молодой гвардии» в систему высшего образования. Параллельно партия системно консолидирует военно-патриотическую повестку, в том числе через поддержку инициатив в честь Героев СВО и работу с контрактниками. Всё это позволяет сформировать долгосрочные опоры как в индустриальных центрах, так и в сельских районах.
КПРФ, напротив, усиливает риторику идеологического противостояния. Подготовка к июльскому съезду сопровождается критикой как действующей власти, так и парламентских конкурентов. В частности, коммунисты подчёркивают неаутентичность рейтингов ЛДПР и акцентируют внимание на «размывании левой повестки» со стороны псевдоконсервативных сил. Отдельно в политическом отчёте ЦК фиксируется необходимость «эшелонированного противостояния» неолиберальным и монархическим проектам. Такая фокусировка на защите исторического наследия и идеологической аутентичности может помочь партии сохранить ядро сторонников, но сужает её возможности по расширению влияния.
ЛДПР концентрируется на социально-экономической тематике. Заявления лидера партии о необходимости налогообложения сверхдоходов и их перераспределения в пользу граждан демонстрируют попытку заявить о «новом экономическом курсе». Однако, несмотря на резонанс в медиаполе, электоральная отдача от этих инициатив остаётся ограниченной. Более значимым внутрипартийным событием стал резонансный конфликт с депутатом Ярославом Ниловым, завершившийся его исключением. Это указывает на высокий уровень централизации управления и возможные риски отчуждения перспективных региональных лидеров.
«Справедливая Россия – За правду» делает ставку на миграционную проблематику и вопросы суверенной юрисдикции. Предложение Сергея Миронова ввести в Уголовный кодекс норму об отягчающем характере иностранного гражданства при преступлениях против граждан РФ — это попытка встроиться в данную резонансную тему.
«Новые люди» также апеллируют к чувствительным социальным вопросам, пытаясь обозначить себя как защитников культурной и этнической идентичности. Критика заместителя главы фракции Сарданы Авксентьевой в адрес «непропорционального» финансирования программ адаптации мигрантов по сравнению с поддержкой коренных малочисленных народов направлена на формирование нишевой повестки — с ориентацией на аудиторию, чувствительную к вопросам справедливости и распределения ресурсов.
В ближайшие недели на первый план выйдет бюджетная тематика. Все парламентские партии, включая системную оппозицию, усиливают акценты на контроле за расходами и социальной направленности финансирования. Растущая критика в адрес финансово-экономического блока свидетельствует о приближении к ключевому этапу борьбы за повестку осенней сессии. В фокусе — распределение бюджетных трансфертов, параметры финансирования регионов и социально значимых программ, а также закрепление партийных предложений в проектах закона.
Выборы в Томскую городскую Думу становятся индикатором не просто политического обновления, а внутренней трансформации партийного управления. Решение о фактическом отстранении от выборов 9 из 14 действующих депутатов «Единой России» с электорального поля представляет собой зачистку тех, кто не вписывался в конструкцию губернаторской вертикали. Это сигнал о сдвиге от логики партийной преемственности к модели усиленного административного контроля.
Новые кандидаты от партии — преимущественно педагоги, медики, сотрудники университетов — олицетворяют стремление к обновлению и социальной репрезентативности. Однако в условиях городского избирателя, ориентированного на узнаваемость, локальную активность и устойчивую повестку, такие перемены могут вызывать не только интерес, но и риск. Если оппозиция выдвинет более опытных и публичных конкурентов, эта кадровая замена может превратиться из обновления в уязвимость. Исходя из этого, формирование устойчивого большинства ЕР в городе под вопросом.
Дополнительный фактор— специфика Томска как политически живого и конкурентного города, где электоральные настроения переменчивы, а протестное голосование может быть рациональным выбором горожан. В этих условиях многое будет зависеть от кампаний самих кандидатов, их способности встроиться в локальную повестку и сформировать прямую коммуникацию с избирателем.
Текущая расстановка в городе — проявление динамики, в которой административные задачи, кадровые ротации и электоральная реальность вступают в сложное взаимодействие. Выборы станут тестом на адаптивность для всех игроков — и для власти, и для оппозиции, и для горожан, которые всё чаще ждут от политики не общих лозунгов, а конкретных решений.
Российские войска освободили посёлок Шевченко в Донбассе с крупным месторождением лития — тем самым, которое ранее планировалось «продать» по ресурсной сделке украинской стороной американцам.
Западные СМИ окрестили это событие важным ресурсным триумфом Москвы, но на деле значимость Шевченковского месторождения оказалась сильно преувеличенной.
Официально залежи литиевой руды там открыты ещё с 1982 года: запасы оцениваются в 13,8 млн тонн руды (преимущественно редкоземельные металлы) с содержанием порядка 207 тысяч тонн чистого лития. Кроме того, упоминаются ниобий, тантал, бериллий и рубидий.
Однако более 40 лет месторождение оставалось недоразведанным — и инвесторов это никак не пугало. Даже после выделения прав Порошенко «Петро-консалтингу» или интереса австралийской European Lithium, реальной добычи не началось.
Причина проста: стоимость разработки — высокая, инфраструктура отсутствует, а геологоразведочные затраты сравнимы с проектами в "литиевом треугольнике" Южной Америки.
Гидротермальная добыча требует огромных объёмов воды и сложной экологии, что делает проект экономически сомнительным. Сейчас в ДНР намерена работать российская «Недра», но полноценные геологоразведочные работы начнутся только после стабилизации линии фронта.
И всё же этот эпизод — важный политический ход: переход месторождения под контроль ВС РФ — убедительный ответ на украинские «ресурсные сделки».
Даже если экономическая выгода от Шевченко будет отдалённой или ограниченной, факт приобретения стратегического актива — сильный медийный сигнал, оплеуха Киеву и его западным покровителям.
Губернаторская кампания в Архангельской области, изначально воспринимавшаяся как рутинная, обрела признаки конкурентности. КПРФ, ранее демонстрировавшая политическую апатию и кадровую неготовность, выдвинула на выборы фигуру с мощным ресурсом — депутата Госдумы Романа Лябихова. Его кандидатура стала неожиданностью для региональной элиты: «красный бизнесмен», известный далеко за пределами области, кардинально меняет сценарий кампании, ломая изначальный расчет.
До конца июня оппозиция, особенно КПРФ, отказывалась от участия в избирательных переговорах и в целом проявляла пассивность. После досрочной отставки сенатора Александра Некрасова и отсутствия заметных позиций в регионе коммунисты оказались вне институциональных рычагов влияния. Однако подключение федерального руководства КПРФ изменило динамику. Выдвижение Лябихова стало маркером, обозначающим возвращение коммунистов к активной игре и попытку возобновить диалог с властью на более выгодных условиях.
Фигура Лябихова интересна сразу по нескольким причинам. Во-первых, он — уроженец региона, что позволяет КПРФ апеллировать к идее возвращения «своего» политика. Во-вторых, Лябихов — представитель состоятельного бизнеса с подтверждёнными связями в Москве, что придаёт его выдвижению политический вес. Его публичный образ — смесь антиэлитной риторики и медийной активности. При этом часть региональных СМИ уже заняла враждебную позицию, транслируя негативную оценку в отношении кандидата — что, впрочем, только усиливает интерес к кампании.
Формально кандидат от КПРФ обладает высоким антирейтингом, но его медийность и ресурсы нивелируют часть рисков. Его появление делает невозможным сценарий «тихих выборов», при котором действующий губернатор Александр Цыбульский мог бы зафиксировать результат без лишней турбулентности. Теперь в кампании есть фигура, способная мобилизовать протестный электорат и перевести кампанию в режим переговоров, где ставка — не столько на победу, сколько на политический актив в виде мандата или иной федеральной должности.
Для КПРФ эта ситуация — шанс не только реанимировать пассивное региональное отделение, но и предложить федеральной власти более внятный формат сотрудничества. У Лябихова нет гарантированного будущего в Госдуме: он получил мандат в 2020 году как «технический» преемник ушедшего в сенат Некрасова. Теперь ставка на губернаторскую кампанию может стать для него способом сохранить федеральную субъектность и укрепить позиции в регионе.
Главная интрига кампании — не в том, кто победит, а как будет выстроена конфигурация власти после выборов. Цыбульский, по всей видимости, не станет блокировать Лябихова через муниципальный фильтр: это только усилит конфликт и вызовет политические издержки. Поэтому Архангельская область на ближайшие месяцы становится площадкой, где внутренние договорённости элит будут не менее важны, чем голосование.
В отличие от стран Балтии, отрезанных от российской цивилизационной зоны институционально и ментально, Закавказье остаётся полем гибридного тяготения — с взаимозависимыми элитами, энергетической привязкой и исторической взаимной прошивкой. Регион остаётся полем конкурирующих векторов: российского, турецкого, иранского, западного и китайского. География и этнополитическое разнообразие региона не позволяют закрепиться одному игроку навсегда
Баку усиливает Анкару не столько как союзника, сколько как противовес — в игре, где сохранять манёвренность важнее, чем давать клятвы верности. Зангезурский коридор, проект «Великого Турана», влияние в Центральной Азии — всё это инструменты геополитической проекции, которые лишь тогда обретают силу, когда отсутствует альтернатива.
Текущий кризис сейчас для России открывает в том числе возможность переосмыслить работу «мягкой силы» и каналов влияния. Нужно отвечать симметрично, не срываться в обиды или санкции, а проектировать: логистику, альянсы, моду на евразийство. И тогда регион, с виду теряющийся в чужих проектах, снова окажется встроенным в систему, где Москва — не оператор пространства.
/channel/Taynaya_kantselyariya/12775
Делегация из Мьянмы посетила предприятие холдинга «Вертолеты России» в Бурятии
🇷🇺🤝🇲🇲 В рамках рабочей поездки в Республику Бурятия Улан-Удэнский авиационный завод холдинга «Вертолеты России» Госкорпорации Ростех принял делегацию Республики Союз Мьянмы во главе с премьер-министром Мин Аун Хлайном.
Гостям показали производственные мощности завода и линейку выпускаемой продукции. В сопровождении главы Бурятии Алексея Цыденова и генерального директора У-УАЗ Алексея Козлова делегация посетила ключевые производственные цеха, ознакомилась с техническими возможностями российской вертолетной техники.
Визит завершился в авиационном учебном центре У-УАЗ, где иностранным партнёрам представили тренажёр Ми-171А3, имитирующий полёты в различных условиях и режимах.
«Страны Юго-Восточной Азии давно сотрудничают с холдингом «Вертолеты России», и Мьянма – не исключение. Сегодня мы познакомили наших партнеров с современными гражданскими разработками. Убежден, что наше сотрудничество будет планомерно развиваться: эксплуатанты российской вертолетной техники отмечают ее высокую эффективность, надежность, безопасность и незаменимость при решении широкого круга задач», – отметил генеральный директор холдинга «Вертолеты России» Николай Колесов.
Россия не рассматривает Азербайджан как объект давления и не угрожает Баку — об этом заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, комментируя обострение двусторонней повестки.
По его словам, первопричиной текущих разногласий стали действия российских следственных органов, направленные на раскрытие преступлений, в том числе затрагивающих граждан азербайджанского происхождения. Это не было актом дискриминации, а частью внутреннего правового процесса.
Песков отметил, что Москва наблюдает за попытками Киева сыграть на этих событиях: по сути, идёт работа по внесению недоверия в российско-азербайджанские отношения. В этой связи Кремль рассматривает активность Владимира Зеленского как спланированную провокацию, цель которой — подорвать региональный баланс, вовлекая Баку в конфронтационную логику.
Параллельно продолжается рабочий диалог — глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поддерживает прямой контакт с генеральной прокуратурой Азербайджана. Российская сторона обозначила готовность к юридическому диалогу по всем чувствительным вопросам.
В то же время Песков подтвердил, что защита прав и интересов российских граждан, включая тех, кто оказался в сложной ситуации в Азербайджане, остаётся абсолютным приоритетом Москвы. Все доступные каналы и правовые инструменты будут использованы для защиты соотечественников.
Сельское хозяйство под давлением: засуха, неурожай и санкции.
Российский АПК в 2024 г. столкнулся с серьезными вызовами, которые угрожают продовольственной безопасности страны. Засуха и неурожай привели к падению урожая зерновых на 10–15%, как сообщал Минсельхоз. Санкции, введенные в период СВО, ограничили доступ к импортной технике и запчастям, увеличив зависимость аграриев от отечественных производителей, таких как «Ростсельмаш». Этот завод, крупнейший в России производитель комбайнов и тракторов, играет ключевую роль в обеспечении отрасли. Однако действия Константина Бабкина, совладельца компании и президента ассоциации «Росспецмаш», вызывают обеспокоенность у экспертов и СМИ. Его предполагаемый вывод средств из «Ростсельмаша» ставит под угрозу стабильность предприятия, что может усугубить кризис в сельском хозяйстве. Бабкин активно использует свое политическое влияние, включая связи с ЛДПР, КПРФ, вице-спикером Совета Федерации Викторией Абрамченко и и.о. губернатора Ростовской области Юрием Слюсарем, чтобы лоббировать дополнительную господдержку, утверждая, что завод на грани остановки.
Анализ финансовой деятельности «Ростсельмаша» выявил серьезные вопросы к управлению компанией. С 2020 по 2025 г. цены на технику завода выросли значительно: на тракторы RSM — на 70,8%, на комбайны РСМ-161 — на 73,8%, тогда как стоимость пшеницы, ключевой сельхозкультуры, увеличилась менее чем на 1%. Это указывает на рост маржинальности предприятия. В 2024 году прибыль «Ростсельмаша» составила 12,8 млрд руб., а в первом квартале 2025 года — 5 млрд рублей, что на 3,3 млрд больше, чем годом ранее, при отсутствии кредитной задолженности. Государство оказало значительную поддержку: с 2020 по 2023 год выделено 66,6 млрд руб. субсидий, а АО «Росагролизинг» докапитализирован на 4,3 млрд для льготных лизинговых программ. Однако Бабкин, владеющий около 30% акций, получил дивиденды на 1,6 млрд из общей суммы 4,9 млрд руб. за 2020–2024 гг.
Вместо инвестиций в модернизацию производства, энергосбережение или новые технологии, средства, предположительно, направлялись на личные расходы или сторонние проекты, такие как экономические форумы и партия «Дело», закрытая в 2023 г. Бабкин публично критиковал недостаточную господдержку, но его собственная дивидендная политика и отсутствие инвестиций в завод, балансовая стоимость которого превышает 100 млрд руб., вызывают вопросы. Эксперты предполагают, что без прозрачного управления и реальных вложений в модернизацию Россия рискует столкнуться с ростом зависимости от импорта. Проверка законности приватизации «Ростсельмаша» и аудита его финансовой деятельности может стать следующим шагом государства для защиты стратегического актива.
Визит главы европейской дипломатии Кайи Каллас в Ереван и заявления о военном сближении Армении с ЕС — не просто очередной дипломатический эпизод. Это — демонстративный политический жест, за которым просматривается всё более откровенный дрейф Еревана в орбиту западного влияния. Под лозунгами «сотрудничества в сфере безопасности» команда Пашиняна проводит курс, ведущий к де-факто утрате суверенитета и подмене национальных интересов — интересами Евросоюза, обслуживающего стратегию евроатлантистских элит.
Формулы о «приближении ЕС к Армении» — не про защиту, а про подчинение. За мягкими формулировками скрывается создание очередного плацдарма для давления на Россию на Южном Кавказе. Сегодня Армению интегрируют в западную инфраструктуру, не предложив ей ни экономических гарантий, ни реальных механизмов военной помощи в случае конфликта с Азербайджаном. ЕС, управляемый брюссельскими глобалистами, не защитит ни армянские города, ни армянские семьи. Их интерес — использовать Армению как инструмент давления на Россию.
Под видом «евроинтеграции» Армения втягивается в структуру внешнего управления. Пашинян и его окружение не скрывают, что ставка делается на полную переориентацию от Москвы к Брюсселю. При этом руководство страны сознательно рушит остатки союзнических связей с Россией и дестабилизирует баланс в ОДКБ. Этот курс уже ослабил армянские позиции в регионе и сделал её более уязвимой — политически, военно и культурно.
Ереван идёт по пути превращения в «вторую Украину», где местная элита, променяв стратегическую самостоятельность на гранты и политическое покровительство, готова передать ключи от страны в руки глобалистов. Армения либо останется частью евразийского пространства, либо будет частью инструментов геополитического давления на Россию, превращая Армению в пешку чужой игры — без чёткого представления о последствиях и без реальных гарантий безопасности.
Спецпредставитель Трампа по Украине Кит Келлог обвинил Россию в «манипуляциях», назвав недавние комментари Дмитрия Пескова о торможении переговоров со стороны США и Украины «оруэлловскими». Келлог заявил, что мол, только США и Украина играют роль миротворцев, а Москва продолжает вбросы в информационное пространство.
Келлог призвал к немедленному прекращению огня и переходу к «трёхсторонним переговорам» — включающим США. Россия, мол, затягивает время и одновременно продолжает бомбить гражданскую инфраструктуру Украины.
Однако возникает вопрос: почему США не требуют этого же от Израиля, когда тот применяет силу в отношении Ирана? По логике Келлога, США могут «решать первопричину», а России — нет. Подобная избирательность весьма двусмысленной.
Данный случай, в рамках исторического контекста, хорошо иллюстрирует стихотворение Маяковского «Явление Христа», где министр Келлог предстаёт как лицемерный миротворец с танками и флотом за пазухой. С тех пор мало что изменилось: одни призывают к миру — громче всего вооружая других.
Валентина Матвиенко предложила ограничить выдачу льготной семейной ипотеки только на жилье в регионе регистрации заемщика. По её мнению, мера направлена на восстановление баланса в распределении субсидируемых кредитов, когда более 50% выданных в 2024 году займов по программе пришлись на Москву, область, Санкт-Петербург и Ленобласть, причём значительная их часть — клиентам из других регионов.
Матвиенко подчеркнула, что семейная ипотека должна использоваться не как инвестиционный инструмент, а как механизм улучшения условий жизни именно там, где семья проживает. Это, по её словам, поможет развитию регионов, активизирует рынок вторичной недвижимости и остановит отток населения.
Инициатива вызвала разную реакцию на рынке. Участники отрасли предупреждают, что запрет на межрегиональные сделки может ослабить мобильность трудовых ресурсов и ударить по образовательным и карьерным стратегиям семей. Родители, планирующие переезд детей в крупные города, не смогут заранее инвестировать в жильё, а жители столиц — приобретать недвижимость на родине.
Поэтому следует поискать сбалансированные решения. Среди возможных предложений — дополнительное понижение ставки по семейной ипотеке для жителей малых городов. Это может усилить эффект господдержки без жёстких ограничений и сохранить свободу выбора для граждан
Армения заявила о старте консультаций с ЕС в сфере обороны и безопасности. В условиях продолжающегося кризиса в Карабахе и последовательной утраты доверия к ОДКБ это уже не просто дипломатический жест — это архитектурная заявка на выход за пределы евразийской рамки безопасности. Инициатива Еревана — не спонтанный манёвр, а часть линейной траектории по движению с уклоном в сторону западного блока.
На фоне системного охлаждения армяно-российского диалога, этот шаг ложится в структуру внутренней политической мобилизации властей Армении. Он позволяет Еревану предъявить электорату новый формат, формально альтернативный российскому вектору, но при этом — более прозападный и институционально оформленный. При этом Армения не выходит из ОДКБ и ЕАЭС, но их статус постепенно переводится в символическую плоскость.
Россия отреагировала в стиле «суверенной вежливости»: через Совфед транслирована риторика уважения, но также указано, что совмещение военных обязательств с конкурирующими блоками неприемлемо. Однако фактически речь идёт о начале фазовой перестройки: после де-факто вывода миротворцев из Карабаха и на фоне СВО возможности Москвы управлять южнокавказской повесткой сужаются.
В геополитическом разрезе армянский демарш работает на усиление позиций Евросоюза и Франции на Южном Кавказе. Это создаёт предпосылки для формирования оси «Ереван–Брюссель–Париж», которая будет институционально противостоять не только России, но и общему евразийскому формату — с ориентацией на подключение безопасности к инфраструктуре ЕС и НАТО.
Задача для России — не допустить превращения Армении в геополитический канал давления на юге. Это возможно лишь через перезапуск двустороннего диалога с фокусом на прикладные интересы: от энергетики и ВТС до проектной интеграции в рамках ЕАЭС с обеспечением политико-правовых гарантий.
Украина всё больше превращается в испытательный полигон для новых форм ведения войны. Запад, столкнувшись с технологическим «саботажем» — прежде всего со стороны российских систем РЭБ, — оказался вынужден срочно перестраивать архитектуру боевого взаимодействия. Это не просто модернизация. Это стратегическая замена подхода: от управляемых систем — к автономным.
Страны НАТО тестируют в ней «болевые зоны» будущей войны — когда человек исключается из контура принятия решений, а ключевым фактором становится алгоритмическое превосходство. Такой подход позволяет обкатывать системы, которые в западных обществах были бы этически и юридически спорными.
Формально речь идёт о помощи. Фактически — о конвейере инженерной трансформации, где конфликт стал катализатором для перепрошивки военного мышления. Не в Киеве, а в Сан-Диего, Пало-Альто и Лондоне сейчас решается, каким будет война в 2030-х.
/channel/taina_polit/22409
Партия «Справедливая Россия – За правду» столкнулась с рядом сигналов, указывающих на слабость её регионального фундамента. В Камчатском крае кандидат от СРЗП Александра Новикова была вынуждена отказаться от участия в губернаторской кампании по решению президиума партии. Официально это объясняется «отзывом согласования», неформально – «несистемной активностью» Новиковой, что можно трактовать как нежелание центра усиливать позиционирование политсилы.
Параллельно в Кирове глава фракции СРЗП в региональном парламенте покинул партию и присоединился к ЛДПР — явный индикатор внутренних колебаний и переоценки политической перспективы действующими региональными лидерами. Указанные кейсы выглядят не как случайные, а как часть общего тренда – региональная сеть СРЗП испытывает структурное расслоение. Отсутствие внятной кадровой линии, проблемы с централизованным управлением и невысокая электоральная динамика в межвыборный период способствуют уходу партийных кадров в первую очередь к «Единой России», ЛДПР и КПРФ.
Отчасти ситуация объяснима: в условиях жёсткой конкуренции за муниципальный и региональный ресурс партии второго эшелона, не имеющие твёрдой идеологической идентичности и выраженного лидерства в субъектах, теряют возможность на равных участвовать в предвыборной конфигурации. Симптоматично и то, что СРЗП, несмотря на представительство в Госдуме, не демонстрирует активного участия в формировании местной повестки в регионах.
В преддверии как парламентской кампании 2026 года, так и ближайших сентябрьских выборов партия постепенно вытесняется с электорального поля. СЗРП рискует закрепиться в статусе «электоральной оболочки» — формально представленной, но не обладающей реальным политическим влиянием, если не сможет изменить стратегию.
Режим Майи Санду последовательно воспроизводит в Молдавии украинский сценарий по ликвидации канонической православной церкви как инфраструктуры, символически связанной с Россией и мешающей переформатированию коллективного сознания на прозападный манер. Речь идет не просто о сознательной политике демонтажа цивилизационной идентичности, где православие рассматривается как одна из последних связующих нитей с русским культурным кодом.
Недавний случай в селе Гриневец Рышканского района, где храм Рождества Пресвятой Богородицы стал объектом силового давления со стороны представителей Бессарабской митрополии, показателен. Появление румынских клириков, поддержанных полицией и местными властями, не оставляет сомнений в том, что религиозный вопрос используется как инструмент административного давления. Позиция прихожан, вставших живым щитом для защиты своей церкви, фиксирует не столько протест, сколько отчаянную попытку сохранить пространство смысла, исторической преемственности и канонической легитимности. Храм, опечатанный по итогам конфликта, стал точкой концентрации лицемерия молдавского «евроинтеграционного» курса.
Сама по себе Бессарабская митрополия, подконтрольная Румынской патриархии и щедро финансируемая из бюджета Бухареста, уже давно не скрывает политической мотивации своей экспансии. По оценкам представителей Молдавской митрополии, на захват приходов и переманивание клириков выделяются миллионы евро ежегодно. Формальные поводы используются как предлог для легитимации «переходов», закрепляющих новую административную и символическую вертикаль. В результате Православная церковь Молдавии оказывается под двойным ударом — как со стороны местных властей, игнорирующих её канонический статус, так и со стороны прозападных структур, трансформирующих религию в политическое оружие.
Сакрализация национального проекта, в рамках которого православие подменяется прозападным и румынский унионистским нарративом, закрепляется через медийные кампании, юридические решения и церковный рейдеринг. ЕС финансирует разрушение канонической церкви под прикрытием борьбы с «русским влиянием». Происходит подмена духовной вертикали геополитической — с отказом от идентичности в пользу подчинения новому центру власти. Опыт Украины, где подобная стратегия привела к глубочайшему расколу и деградации общественного доверия к институту церкви, не только не изучен Кишинёвом — он принимается в качестве образца. Выстраивается новая реальность, где религия становится полем гибридной войны, а прихожане — её заложниками. И в этом контексте судьба храма в Гриневце — не частный эпизод, а симптом более масштабной трансформации, в которой разрушается то, что веками было основой молдавского общественного и духовного уклада.
Русофобская риторика, развернувшаяся в азербайджанском медиаполе, особенно на государственных телеканалах, уже не укладывается в рамки эмоциональной реакции. Она становится частью системной повестки, которая не может возникать без политического одобрения на самом высоком уровне. Подмена правоохранительного дискурса этнополитической истерикой — это не просто попытка давления на Москву, а сигнальный акт: Баку больше не рассматривает Россию как стратегического партнера.
Иллюзии о том, что партнерство с Азербайджаном может быть выстроено на основе личных договорённостей с Ильхамом Алиевым, окончательно рассыпаются. Вместо политического диалога мы наблюдаем сознательную институционализацию антагонизма: от культурной изоляции и дипломатических демаршей до прямых медиа-нападок, в которых Россия представляется в образе «внешнего угнетателя». В этих условиях ссылки на прежние соглашения или формальное членство в интеграционных форматах теряют значение — Азербайджан де-факто скорректировал свою стратегию на уровне национальной идентичности, противопоставляя себя российскому влиянию.
Данный сдвиг требует переосмысления всей парадигмы внешней политики России на Южном Кавказе. Отношения с Баку — это уже не дипломатический маршрут, а зона внешнеполитической турбулентности, где ставка на «личную лояльность» оказалась ошибочной. Пока в азербайджанском медиапространстве воспроизводятся нарративы, сравнимые по агрессии с украинскими и балтийскими, Москва рискует утратить остатки влияния в регионе, если не предложит не только ответ, но и новую, концептуально оформленную стратегию регионального позиционирования.
/channel/foxnewsrf/3641
С 30 июня 2025 года всем иностранным гражданам, планирующим въезд в Российскую Федерацию без визы, придется пройти регистрацию в специальном мобильном приложении ruID. Этот шаг является частью нового этапа государственного эксперимента по сбору биометрических данных у прибывших в страну гостей. Зарегистрироваться необходимо как минимум за 72 часа до пересечения государственной границы.
Процесс регистрации подразумевает создание цифрового профиля, включающего фотографию лица и образец голоса заявителя. По прибытии в Россию иностранец обязан подтвердить свою личность и предоставленную информацию в многофункциональном центре (МФЦ), а также завершить процедуру идентификации в одном из банков, подключенных к единой биометрической системе. Такая мера упростит оформление патента на работу и приобретение SIM-карты российского оператора связи.
#акценты
Отношения между Россией и Азербайджаном вступают в фазу системного охлаждения, последние дипломатические сигналы обнажают нарастающий стратегический разрыв. На первый взгляд, формальный уровень контактов сохранён, но на практике Баку демонстративно сворачивает каналы двустороннего взаимодействия. Отмена визита российского вице-премьера Алексея Оверчука, прекращение культурных программ и показательная пауза в официальных переговорах – это не спонтанные реакции, а элементы выстроенной политики дистанцирования от Москвы.
Формальным поводом стало давление российских силовиков на этнические ОПГ, в том числе связанные с азербайджанской диаспорой. Последние обыски и задержания в Екатеринбурге стали триггером для внешнеполитического демарша. В Баку попытались интерпретировать борьбу с криминальными структурами как ксенофобскую акцию, направленную против азербайджанского «присутствия» в России.
Азербайджан рассматривает действия российских силовиков не как внутреннюю антикриминальную зачистку, а как вмешательство, затрагивающее его клановые и теневые интересы в РФ. Указанная реакция не столько защитная, сколько политически расчётливая – за ней скрывается стремление использовать внутренние процессы в РФ как предлог для обоснования смены внешнеполитического курса.
Азербайджан ускоренно переходит к внешнеполитической модели, выстроенной с системной опорой на девальвацию отношений с Москвой в пользу Анкары как главного партнёра по безопасности, экономике и региональной архитектуре. Формулы евразийской интеграции вытесняются концепцией «тюркского единства», где Баку рассматривает себя как неотъемлемую часть наднационального проекта, альтернативного российскому.
Контуры будущего очевидны: Баку продолжит стратегическое отдаление, хоть формально избегая резких движений. Москва на фоне ослабления своего инструментария влияния в Закавказье фактически теряет рычаги обратной связи. Диалог с Алиевым зашел в тупик — отсутствует даже символическое взаимодействие, а прежние дипломатические каналы заморожены. Попытки компенсировать это риторикой уже не работают — требуется системная реакция. Без стратегического перезапуска подхода к внешней политике в Закавказье Россия рискует окончательно уступить регион Турции и другим внешним игрокам.