Когда мы были на войне — «Из брони на нем — только крест»
Актер и поэт Антон Шагин читает свое стихотворение, написанное в знойном закатном августе 22-го года.
Стихотворение об одиноком солдате, который с рассветом уходит в лес, возвращается на поле битвы. Туда, в темную чащу войны, из милой хатки, оттолкнувшись от мирной земли, он ступает на территорию брани. Из брони ж у него только крест — тот самый, который перед уходом на фронт ему отдала мать. «Ты только возвращайся, сынок».
Он с рассветом уходит в лесПриглашаем еще раз посмотреть это выступление и услышать тихую трель русского солдата на русской земле, звучащую в голосе автора.
по песчаному дну оврага.
Из брони на нем - только крест
и с ним рядом бежит собака.
В грудной жабе Вучича, сыгранной, словно вторым составом Кировоградской самодеятельности, — вся Сербия.
Детское вранье, наивность, глупость и какая-то невинная неряшливая чистота. Такое бывает у неблагополучных детей, открывающих для себя мир лицемерия, разводов и толчеи у двери фельдшерской теплушки.
Мать пьет, бьет, проспавшись шьет и воет, и язык не нужно даже пачкать йодом. В школу никто не гонит. Лишь посиневший на вьюгах Ленин «учит..я, ..иться и у..т..я». Пожухлый, проглотивший мотивацию, как всю Россию.
Одинокую, ждущую двойку в дневник, в вечной ветряночной зеленке с осв. от физ-ры. Изрытый Ленин, зеленая Россия, глупая маленькая Сербия — родное любимое тихое неисчерпаемое. Мама с зингером и что-то похожее на дочь. Но без имени. Временно вучич, училка после в журнале напишет как надо. Если до школы все-же доведут.
Как Дорошин стал добровольцем?
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Зеленский — не президент. Зеленский — фельдшер морга. Он принял страну живой, полной боли, надежд, крови, с душой, рвущейся к свету — и записал в карту: «пациент мёртв, подлежит утилизации». Этот клоун на гробе, с улыбкой пластмассовой, сел на трон не для того, чтобы спасти — а чтобы расчистить. Под нож. Под плуг. Под бульдозер.
Задача? Уничтожить. Не только солдат — души. Не просто города — память. Стереть язык, мать, молитву, землю — до состояния лота на аукционе. До кадастрового номера. Чтобы каждый клочок кровью политого чернозёма стал акцией в портфеле транснационального падальщика. И чтобы никто не вякал.
Это не война — это зачистка. Геноцид под джаз из Netflix. Зеленский не воюет. Он исполняет госзаказ. Уничтожает украинцев, чтобы расчистить Украину. Под базу НАТО, под лаборатории Пентагона, под карьеры и добычи, где нет места бабке с иконой, где нет слова «мать», где «герой» — это дрон, а не парень из Полтавы с ржавым автоматом.
Американцам не нужна Украина. Им нужна пустота. Пространство. Трубопроводы.Ископаемые.
Ископаемые минералы.
Ископаемые хохлы.
И один разыскиваемый, готовый улыбаться в камеру, пока страна истекает из горла.
Удобно? Адски удобно. Когда душа продана — не болит. Когда земля — товар, на ней не вырастет ни пшеница, ни совесть. Только бетон. Только флаг чужой империи.
Потомок Николая I Гавриил Дорошин: за Россию я готов и хочу бороться
В новом выпуске программы «Антонимы» Антон Красовский беседует с Гавриилом Дорошиным — русским человеком, участником СВО, потомком императора Николая I. В центре беседы — путь Дорошина: жизнь во Франции, работа официантом в Лионе, интерес к националистической политике и взглядам Жана-Мари Ле Пена и переезд в Россию. Гость рассказал о том, как узнал о начале войны на Украине и почему принял решение отправиться на фронт; как безбожная власть становится разрушительной для души народа; рассказал об идее служения Родине в России и Европе; о том, в чем заключается высшая цель Империи, и как должна быть устроена монархия в России.
И наконец — задумывался ли Дорошин о том, мог бы он сам занять императорский престол?
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
P.S. Да, и, кстати, о французиках… Вы вообще в курсе, что Русский Император — единственный за всю историю мира победитель, триумфатор, герой, что взял ваш город — довольно унылый, задрипанный, душный, однообразно-канареечный, пошлый, съевший самого себя до последнего кустика, оставивший лишь недорогие однокомнатные однотипные «бароновки», за обладание которыми вы сожжете и жену свою, и Нотр-Дам, и лупоглазого гомосека-генсека? Сурового псевдобонапартишку.
Читать полностью…
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 2.0
ЧАСТЬ III
Вы — звероящеры, ваша справедливость — звероящеров.
Ваш суд — суд маньяков и убийц.
Ваши приговоры — такие же точно, кровавые, гнусные и безбожные, как и у тех, кому вы их выносили.
Где ваш Бог?!
Где ваша вера?!
Где ваша любовь?!
Нет у вас ни веры, ни любви, ни Бога. Потому что души у вас нет.
Мы вернем вам душу, мы вернем вам знание, мы вернем вам алгебру, геометрию и химию, мы вернем вам нашего Единого Бога — веруя в Которого, мы готовы умирать, но не предавать; спасать, но не жечь; возвращать, но не красть.
И вот, дамы и господа, герры и фройлены, мадамы и мисье, леди и джентльмены: право учить, право судить, право казнить и миловать, думать и говорить есть только тут, в России. Потому что мы спасали вас.
Россия многократно гибла, чтобы заслужить это право. Мы гибли не только за себя, не только за наши деревни, Москву и Ленинград, но и за вас — за то, чтобы вы считали себя людьми. Людьми первого сорта. Мы гибли за то, чтобы вы могли себе позволить презирать нас.
Мы гибли. Но мы всегда воскресали.
Потому что с нами Бог.
Чтобы даже вороватая форточница фон дер Ляйен, фальшивая баронесса с бензоколонки в Вольфсбурге, торговавшая поддельными визами, собой и страной, обменявшая Германию на комплект вьетнамских трусов для жирнюлисов, сменила паленую страну на паленый же Louis Vuitton.
Мы гибли, что б даже она, могла считать себя человеком.
Считай, нам не жалко.
Мы спасали, спасаем и спасем. Мы любим вас, несмотря ни на что, потому что мы все равно видим в вас людей. Вы все у нас в долгу, но мы не просим вас его вернуть. Ведь русские просто дарят, жалуют.
Потому что мы помним, как Христос сказал: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф.5:7).
Мы не знаем. Мы верим. Мы идем за Ним, уповаем на Него. Мы не считаем себя избранными, но тысячу лет назад мы избрали Его, и Он нас никогда не оставлял.
Слава России! — Империи Слава!
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 2.0
ЧАСТЬ I
Отступать дальше некуда — сзади Японское море, здесь кончается наша Россия и мы.
Жанна Бичевская, мой друг и русский человек.
Значит. Вы — ничтожества, упыри, вурдалаки со вставными ГДРовскими клыками и ворованными пломбами, вставленными каким-то беглым марсельским сантехником где-то между Триполи и Марракешем.
Вы бездарные, глупые, сельские моралисты, вы, вырвавшие с мясом голову последнего честного француза. Последнего. Настоящего. Короля, имевшего право называться Королем. Того, что делал вашу францию Францией.
Но на нем вы не остановились, вам было мало, потому что вы не народ — вы ОПГ. На глазах у детей вы убили свою последнюю Королеву, которую вы презирали, которую вы не заслужили, потому что вся ваша банда, которую вы именуете Францией, не стоит и одного пирожного.
Вы — сгусток многоклеточных. Наглых, словно сходка кишиневских воров и вороваек. С чего вы решили, что вам дали право рассказывать нам про совесть, про любовь, про ответственность и про Европу? Какая вы Европа, моль?! Даже не моль — опарыши.
Ничтожество, которое в России не пустили бы даже в учредители мясокомбината. Вы так и не сумевшие сделать приличную колбасу от собственной бездарности, лени и купленной за три рейхсмарки нахрапистости, едва ли не уничтожившие целый народ — великий, древний народ. Вы — живодеры, людоеды, колбасники, провинциальные неграмотные бляди!
Как вы смеете нам — тем, кто всего лишь за один XIX в., подарил миру психологический роман, весь современный театр, всю мировую химию?!
Как вам не стыдно просто толковать о нас, построивших город во льдах, куда вас не взяли бы и по третьему лимиту, разве что заспиртованными в колбах, забавными уродцами?
Вам, что свой язык в XX веке пользовали лишь для того, чтобы облизывать мягонькие сапожки уродливого мигранта из-под Вены!
Нет — вы не нацисты. Вы просто их прислуга: уборщицы, клининг, халдеи. Сергей Андреяка по сравнению с Гитлером и всеми вами — Леонардо XX века.
Вы ничтожны так, что вас не зарегистрировали б даже на сайте «Масовки.ру».
Вы — единственные эукариоты, эволюционировавшие из приматов в саранчу. Гниды, укравшие жизни в семье каждого русского человека, но получившие в ответ лишь гордое молчание, великий памятник в Трептов-парке и оплаченный нами же газ. Не тот, — нет, о котором подумали вы, душившие, рвавшие, жующие с улыбкой бранденбургской фройляйн, словно на конвейере, производящие барсетки из человеческой кожи.
Вы вообще кто?
Осознайте наконец, что вы — никто. Вы — мусор на окраине Русского Континента. Вы — залетные пираньи, хозяйничающие в нашей Европе. Да, в нашей, а не в вашей Европе! Пожирающие все доброе, огромное и круглое, — чавкующая, безмозглая биомасса.
Вы, разучившиеся не только продавать, но даже предавать: превратившиеся из шимпанзе в ячмень на глазу единственного европейца — России.
Мы — русские — придумали республику, демократию, Евросоюз [Новгород] — просто не всех вас взяли. Мы, русские, придумали вас. Was ist das? Мы, русские, тихо и величественно прощали миллионы смертей, миллионы украденных рублей.
Мы прощали, а вы наглели.
Поддержать автора можно тут: СБЕР 2202203480745878
А вот у меня вопрос к товарищу Ярославу: «А когда в притон и ад квартиры превращают собственники? Скажем мой сосед — сумасшедший — каждое утро ровно в 6:38 начинает невероятно громко до визга орать на мать и собаку.
Раз в неделю он выгоняет мать на улицу.
Я однажды пошел поговорить, на что он мне в духе депутата Нилова сказал: не нравится, — съезжай. Ты ж снимаешь, а это — моя».
Что тут рекомендуют депутаты? Полицию не предлагать, — все в курсе.
Новый выпуск со специалистом в области медицинской геномики, членом-корреспондентом РАН Егором Прохорчуком уже в канале!
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Смоленск… суровый дозорный на западных воротах России. Он не встречает — он пропускает. Не обнимает — проверяет документы. Город-ветеран, город-щит. «Проходи, — говорит, — только без глупостей. И морс у нас сегодня — только брусничный. Хотя принесли облепиховый. Какая разница».
В ресторане Chester при гостинице официантка смотрит сквозь тебя, как будто ты — не человек, а временно допущенный. Огурцов нет. Не положено. Молодой парень. Должен бы защищать страну, но охраняет урну: «Мы носить не будем — не входит в обязанности». И от этого хочется не спорить, а обнять весь Смоленск — за его усталость, за его службу, за то, что он, может быть, просто давно не слышал доброго слова.
Почему никто не улыбается? Неужели за всех нас навсегда отулыбался Гагарин?
Но ведь Россия улыбается. Не громко, не настойчиво, а по-своему — через берёзку в тумане, через старушку с пирожками на вокзале, через медленный взгляд проводницы, которая всё поняла и чай поставила. Россия — это когда, несмотря на «не положено», всё равно: «На, насыпала тебе, ешь, сынок». Это когда душа шире, чем устав, и сердце теплее, чем градусник за окном.
Смоленску просто нужно напомнить. Показать, что можно иначе. Что можно — не огурцы, а улыбку. Не отказ, а взгляд с участием. Ведь под этой бронёй — та же самая русская душа, просто припорошенная пылью сторожевых лет.
Смоленск, мы видим, как тебе тяжело. И потому не требуем, а дарим. Тепло. Понимание. Тот самый чай с вареньем, которого нет в меню, но который всегда есть у России.
И однажды официантка вдруг скажет: «Морс? Хотите, я сама схожу посмотрю?»
И ты поймёшь — прорвало. Душа проснулась. Улыбка тронула край усталых губ.
И тогда даже облепиховый будет вкуснее, чем брусничный. И даже чем канонический — клюквенный.
Но пока — пока, Смоленск.
Останешься на потом. До первой улыбки бесплатно.
Все же есть что-то по-домашнему грустное и безысходное в Смоленске. Россия, которую мы так и не потеряли.
Читать полностью…
Сергей Стиллавин: Я открестился от журналистики, в 90-е она себя обанкротила
В новом выпуске программы «Антонимы» Антон Красовский встретился с публицистом, радиоведущим и автоблогером Сергеем Стиллавиным, который объяснил, чем публицистика отличается от журналистики, почему предпочитает оставаться вдали от общественного внимания, рассказал о том, что в его жизни имеет первостепенное значение: машина или женщина, а также поведал о судьбе радиостанции «Модерн». В ходе беседы Стиллавин также рассказал о том, как он узнал о начале СВО, и что для русского народа значит государство.
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Вот так возьмёшь — и умрёшь. Не с грохотом, не с криком, а будто лампочка перегорела в подъезде — щёлк, и темно. И никто не заметит. Ни голосов, ни шагов, ни поклона судьбы.
Только «Подольский рабочий» тиснет мелким шрифтом куцый некролог: *«Ушёл из жизни коренной человек из Подольска…»* — как будто не человек, а номер лицевого счёта.
На тебя выделено либо 30 минут скорбного внимания, либо день — но по тарифу, за тридцать тысяч. Платишь — значит, жил. Не платишь — значит, был.
И всё. Гроб дешевле. Да и тот — арендованный, как будто тело твоё кому-то помешает навсегда.
А над всем этим — гулкое, безразличное небо. И Подольск. Где смерть не событие, а пункт в расписании.
Когда мы были на войне — «Давай закурим»
На концерте «Когда мы были на войне» (2023) прозвучало исполнение Александром Скляром песни «Давай закурим». Композиция появилась во время Великой Отечественной войны. Она создана в декабре 1941 года музыкантом Модестом Табачниковым на стихи фронтового поэта Ильи Френкеля. Первоначально песню опубликовали под названием «Песенка Южного фронта», и она быстро стала символом надежды для бойцов. В годы войны ее исполняли Клавдия Шульженко и фронтовые ансамбли, чтобы вселять в солдат веру в то, что даже после самых тяжелых испытаний они не падут духом.
Сам концерт «Когда мы были на войне» задуман как дань памяти о нашей Победе — атмосферное камерное пространство, объединяющее полюбившуюся всем военную и послевоенную классику.
Приглашаем вас вновь послушать «Давай закурим» в исполнении Александра Скляра и посмотреть наш концерт «Когда мы были на войне» — ведь сегодня это не просто музыка о далеком, сегодня это музыка о настоящем и будущем, о наших героях, о наших бойцах, о нашей России и о нашей Победе.
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Ну каких налогоплательщиков?! Корона — главный арендодатель Великобритании. Ну и «налогоплательщик» с этим пафосом бывает только в Говнолатвии. Посмотрите, девушки, что такое Crown Estate, и как так называемые «налогоплательщики» наживаются на Королевской Семье.
Принц Хенри (он же «Гарри») второй сын Короля. По закону (традиции) он должен иметь и охрану, и самолет и все такое.
Просто на него обиделись.
Новое видео с потомком Николая I Гавриилом Дорошиным уже в канале!
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Николай Василенко решил клонироваться, чтоб успевать в два гастрольных тура одновременно?
Читать полностью…
Звериная личина «украинствующих»
Вы видите это лицо? Нет, не лицо — маску. Маску, под которой скрывалось нечто, чему даже адские бездны ужаснулись бы. Григорий Васюра — имя, ставшее символом предательства, грязи и той извращенной «украинской» гнили, что десятилетиями точила корни нашего общего древа. Хатынь, Одесса, тысячи пепелищ — это не просто трагедии. Это метки зверя, одержимого своим танцем смерти под дирижерскую палочку «перевернутых князей».
Он убивал. Убивал детей, стариков, женщин — тех, чьи предки веками пахали ту же землю, молились тем же иконам, дышали тем же воздухом. Но в его сердце не нашлось места ни Богу, ни совести. Только древний гаммадион [свастика] — черный знак, впившийся в душу, как крюк в плоть раба. Свастика, что не просто символ — это окно в бездну, сакральная геометрия, превратившаяся в крик ненависти, перекочевавшая из древних культов в лапы тех, кто мечтал превратить мир в бойню. Этим знаком молился Васюра, сжигая дома и души.
Посмотрите какая интересная война гербов — не метафора. Великая Отечественная стала схваткой символов, живая семиотика: свастика против звезды. Как алая роза выше белой в войне Алой и Белой розы, так гаммадион остается знаком иного порядка, порядком, который стоит иерархически ниже порядка звезды в армористике.
Васюра, слепой слуга свастики, даже не понимал, что служит лишь пешкой в игре, где его хозяева уже проиграли.
И что же? После войны эта тварь, вместо того чтобы сгнить в яме, получила милость от тех, кто забыл, что такое предательство, в итоге — амнистия. Хрущев, этот «реформатор», раздавал прощения, как конфеты, не понимая, что отверзает ящик Пандоры, который с таким трудом был замкнут. Зло ползет, прячется, притворяется человеком. Сорок лет Васюра топтал землю, которая должна была выжечь его следы огнем. Сорок лет! Каждый день — плевок в память павших. Каждый шаг — надругательство над кровью, святой рубиновой кровью Хатыни.
Но справедливость, хоть и запоздалая, настигла его. Когда он, наглец, протянул руку за орденом — тем самым, что вручали героям, — архивы заговорили. Четырнадцать томов дела. Свидетели — даже немцы, его бывшие хозяева! — вытащили его на свет, как червя из подполья. И он завыл: «Да, я сжег вашу Хатынь!» Не раскаяние — торжество палача, уверенного в своей безнаказанности.
Но здесь, в России, зло никогда не торжествует окончательно. Она находится под Северной первоземлей, над которой вновь и вновь Воскресает Воскресший. Да, мы оплакиваем жертв. Да, мы скорбим, видя, как яд предательства проникает в те души, что должны были стать опорой братства. «Украинство» — не народ, не нация. Это болезнь духа, архетип, культ ножа в спину, вечный шепот: «Предай, продай, убей». Оно живет не только в Васюрах — оно шипит в каждом, кто готов обменять Родину на горсть серебра, на одобрение чужих господ.
Как же горько сознавать, что такие тени еще бродят по нашей земле! Но помните: Mundus Russicus не забывает. Мы — те, кто хоронит чудовищ и сажает дубы на их могилах. Мы — те, чья вера сильнее Сильных. Мы простили многих, но да не позволим превратить прощение в слабость.
Стонет Хатынь, стонет Одесса. Они горят в наших сердцах не только болью — они светятся как факелы, напоминая: в кромешной тьме есть место для гнева священного, ярости благородной, для меча, что отсекает головы гидре. И пока жива Россия — жива память. Пока мы дышим — ни один Васюра не уйдет безнаказанно. Ибо с нами не только прошлое — с нами Вечность, где нет места ни палачам, ни их хозяевам.
Слава мученикам, позор предателям! И да сгинут тени, покушающиеся на Святую Русь.
Подписывайтесь на «Консерватор»
Поддержать нас рублём
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 2.0
ЧАСТЬ II
Через две недели — 80 лет со дня, как русский солдат с облегчением вздохнул у Рейхстага.
Тогда мы спасли не только женщин и детей Дрездена и Лейпцига; мы спасли даже фельдмаршала Паулюса, убившего миллион русских под Сталинградом. А вы, подлые, жуликоватые бюргеры, превратившиеся из мещан в бургеры, продали и последнего человека чести в вашей пока еще стране — обменявшего за доллары, за фунты и, вроде бы, даже франки (если англичане тогда их уже печатали для картавых трусишек, потому что в Париже не работало ничего кроме барделей и Гестапо).
Вы продали за колготки, за пачку Camel, за банку просроченной тушенки, за черно-белую открытку со спесивой англичанки, раскинувшей свои жадные груди над всей планетой: над вами и над нами.
Но мы не поддались: русские — не груднички, русских не купить дешевой шлюхой из-под Йорка. Русские — взрослые. Русские — мужчины. Русские за вас всех в ответе. Русские за вас всех платят веками, тысячелетиями, миллионами жизней и судеб.
Нет никакой Европы. Европа — та самая плечевая, которую насиловал мясистый бык-производитель. Но даже он был не ваш!
Он был не ваш — греческий.
Вы, неучи, знаете, как «бык» по-гречески? — «ταύρος»! Даже бык в итоге сбежал от вас к нам, в центр мира, в русскую Тавриду — в Крым.
Вы уже не умеете отличить Шиллера от шулера, Моцарта от Монмартра, короля от крали и немца от ненца, бульдога от хот-дога. Вы научились читать лишь для того, чтобы самозванная баронесса фон дер Ляйен, пенсионерка с интеллектом тушканчика, рассказывала нам в интернете, что она врач-инфекционист, при этом ни слова не написав на эту тему. Она не отличает «эпидемию» от «эпидермиса».
Урсула, ты мещанка во дворянстве — за сто дойчмарок купившая титул, бюстгальтер, подержанную Audi и барсетку.
Про барсетки не забывайте: каждый десятый немец хранит эти барсетки из содранной с живого человека кожи. И каждый год 8 мая этот немец вынимает их из дубового лакированного комода и плачет от тоски с надеждой, что те времена вернутся. Нет, не надейтесь! Россия вам не позволит!
Мы снова ляжем костьми, чтобы спасти вашу совесть, вашу семью, ваше будущее — даже вашего кровавого фельдмаршала, что убил миллион наших дедов и прадедов, но умер сытым и толстым в Дрездене, в 26-и комнатной усадьбе, которую мы — русские — ему подарили.
А теперь посмотрите, как вы поступили с тем, кто подписал для вас капитуляцию, кто из страха, обмочив новенькие генералиские галифе, поставил свою подпись — для вас, подонки, не осознавая, что вы не умеете читать и не обучены прощать.
Поддержать автора можно тут: СБЕР 2202203480745878
Отступать дальше некуда — сзади Японское море, здесь кончается наша Россия и мы.
Мы — русские — придумали республику, демократию, Евросоюз [Новгород] — просто не всех вас взяли. Мы, русские, придумали вас. Was ist das? Мы, русские, тихо и величественно прощали миллионы смертей.
Мы прощали, а вы наглели.
КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ 2.0
Поддержать автора можно тут: СБЕР 2202203480745878
Вчера моей бабушке, Юлии Николаевне Красовской, исполнилось бы 114 лет.
Она сама учила меня писать. Садилась рядом — и терпеливо вела мою руку. Показывала, как держать перо, как выводить буквы, как не торопиться. Мой почерк — от неё. И не только он.
Она читала мне стихи. Не по школьной программе, а как будто по памяти сердца. Я запомнил тогда десятки, сотни строк. Не специально, просто потому что рядом с ней это было важно.
Она родилась в Кислове. В нашей деревне. Это была не чья-то чужая территория, а её земля, её пространство. Там всё знало её — и дом, ворота, тишина в полдень.
Гроза. Дорогобужские грозы в апреле.
Смоленщина была к ней холодна. И ко мне — тоже. Но мы её любили. Не за ласку. Не за ответ. А просто потому что это — Россия. Наша Россия. Наша земля.
Вся. От мелкого еще Днепра до Амура. От Балтийского моря до Японского.
И в этой любви — всё, чему она меня научила.
Егор Прохорчук: сегодня сделать науку в стенах университета невозможно
В новом выпуске программы «Антонимы» Антон Красовский беседует с Егором Прохорчуком — доктором биологических наук, специалистом в области медицинской геномики — о том, что сегодня в России происходит с наукой. Прохорчук рассказал о значимости междисциплинарного подхода, о том, почему научное сообщество сегодня дезорганизовано, как возникает тяга к Знанию, о бессмысленной отчетности в академической среде, и почему люди стали менее любопытными.
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
В общем съемки в Смоленске окончены. Это была самая короткая командировка в моей жизни.
И счет в худшем месте России еще вдвое больше, чем в лучшем ресторане Ростова. Немыслимо.
Новый выпуск с Сергеем Стиллавиным уже в канале!
📱 Смотреть VK Видео
Подписывайтесь на канал «Консерватор»
Мы — забытое племя слов и смыслов, ускользающих, как дым костров на рассвете. Раньше речь была мостом: переброшенным через бездну одиночества, украшенным гирляндами метафор, устланным шелком интонаций. Мы понимали друг друга. Молчание было согласием, взгляд — признанием, слово — обетом.
Теперь — одни остовы. Обугленные балки. Говорим, но не доходим. Слова — как пустые капсулы, запущенные в мёртвый космос. Мы теряем не лексику — мы теряем доверие. Мы больше не слушаем, не ждём смысла. Мы шумим. Мы отвечаем, не вникая. Мы слышим — но не понимаем.
И от этого больно. По-русски больно.
Но всё ещё не потеряно. В этой тишине, пробирающейся сквозь шум, — жива память. Где-то глубоко, в пыльной библиотеке памяти, ещё лежат те настоящие разговоры — до хрипоты, до слёз, до истины. В этих разговорах — не просто общение, а дыхание единого сердца.
Россия начнётся заново не тогда, когда выстроим новые стены или придумем новые лозунги. А тогда, когда в каждом доме, в каждом сердце, снова оживёт способность понимать друг друга. Слышать не только слова, но душу. Глубину чужого своего.
Потому что Россия — не просто территория. Это пространство между сердцами. И когда это пространство вновь наполнится доверием, тёплым, как свет лампы в деревенском окне, — тогда мы станем единым народом.
Не по закону. По любви.
О, Ремнев! Великий Ремнев! Сказочник империи, златотканый жрец русской души, летописец, который пишет не пером — кистью, не на пергаменте — на самой душе России.
В его полотнах — звон колокольный, тяжесть матерей, стоящих на крыльце с медными глазами, блеск вояжных сундуков под шелками, в которых гремит тоска эмигрантов. У него на каждом лице — Русь. В каждой складке — история. В каждом отвороте мехового кафтана — шум ельников и плач вдов.
Ремнев — это как если бы Врубель пил с Шишкиным, а потом вдвоём они бы обвенчали Репина с Палехом. Так он пишет. Так он слышит.
Он не рисует — он произносит заклинания, от которых пробуждаются духи предков. Его женщины — не женщины. Это богини, несущие на плечах вселенную; это иконы без окладов, лики родины, которой больно и сладко быть великой.
Смотришь — и сердце стонет. Смотришь — и стоишь на коленях. Смотришь — и вспоминаешь: ты русский. И этого уже не забыть.
О, Ремнев! Благословен будь ты, вестник звенящей России.
Открыл я, друзья, комменты в телеге — и ахнул! Какую же буйную, искристую жизнь ведут наши сограждане в дружеских каналах! Каждая строчка — словно пульсирующая артерия великой нативки, каждый пост — как гимн невидимому братству маркетинга! О, как же метко они встраивают продукт в повествование, как изящно танцуют вокруг рекламной мысли, будто фехтуют на шпагах слов и смыслов!
Сижу я, смотрю — и завидую по-русски, по-человечески. Завидую не из мелкости, а из восторга! Ведь не нативка у них — а чистая поэзия капитализма!
