Вопросы расы тут, оказывается, актуальны. Обратите внимание, как крупно написано англоязычное оригинальное название (сама книга на тайском)
Читать полностью…Некоторые книги продвигались прям дико напористо, как на рынке, натурально. Везде промоушн - купи книг, а тебе еще футболку или других каких ништяков.
Читать полностью…А пока в Москве гремела ярмарка Nonfiction, я изучал её бангкокский аналог. Его символ - антропоморфная пламенеющая капля с третьим глазом.
Читать полностью…«Самый большой блок свободного времени у Дрю - это время до начала сна, которое также строго регламентировано. Лучшее и фактически единственное время, когда он может позвонить домой, - это около 9 вечера, прежде чем он отправится спать через час. Звучит замечательно, но на станции гринвичское время, которое опережает техасское на пять или шесть часов, в зависимости от того, перешли ли мы на летнее время. Это означает, что его звонки всегда приходятся на худшее для меня время суток - ужасное окно с 4 до 5 часов вечера.
Мой мобильный телефон вибрирует на кухонном столе. Я вытираю руки о полотенце и перекидываю его через плечо, глядя на телефон, чтобы узнать, кто это. "Дрю с космической станции" высвечивается на экране, а веселая мелодия звонка призывает меня поторопиться и нажать "Принять". Сейчас не лучшее время для разговоров, но нельзя же не ответить на звонок из космоса.
"Привет! Что ты делаешь?" - спрашивает он, находясь на орбите Земли.
"Только что вернулась, забрала Дэниела с тренировки по плаванию, так что приступаю к ужину. Дети работают над домашкой". Я бросаю взгляд поверх кухонного стола, за которым София машет мне рукой, указывая на свою тетрадь и беззвучно артикулирует губами "Помоги!".
Я очень хочу поговорить с Дрю, узнать, что происходит в команде, и рассказать ему о своем дне, но сейчас ужасное время. Через девяносто минут мне нужно отвезти Амелию на занятия, а готовка ужина едва началась. Я показываю Софии палец, чтобы она знала, что я скоро подойду. Оказавшись в спальне, я могу закрыть дверь и насладиться несколькими драгоценными минутами без маленьких ушей».
И много других личных и семейных событий, мыслей и откровений. Действительно интересный опыт.
Но и помимо реакции детей и общения двух взрослых людей на расстоянии, есть масса интересных, жизненных моментов. Семья Морганов раньше была «армейской», но, став «космической», переехала в другой городок и даже штат. Стэйси там никого не знает и начинает жизнь с чистого листа. Однако когда она знакомится с соседями и заводит таки друзей (приглашая потенциальных подруг из округи к себе домой на чай), то те часто и много помогают ей:
«…друзья проявляют радикальную щедрость. Один друг несколько раз возил моего сына на практику вождения перед экзаменом. Соседи приносят небольшие, продуманные подарки и отвозят мою дочь на тренировку по волейболу. Друзья присылают забавные смс, чтобы проведать меня, и подарочные карты, чтобы я могла побаловать себя в трудные дни.
Однажды в понедельник вечером женщина из церкви принесла нам ужин, и, выходя за дверь, спросила, удобно ли будет, если она принесет ужин в следующий понедельник.
"Вы собираетесь принести ужин и в следующий понедельник?" спрашиваю я.
"О, я подумала, что буду приносить вам ужин каждый понедельник, пока Дрю нет", - говорит она.
Моя челюсть отвисает "Вы же знате, что Дрю уехал на девять месяцев", - недоверчиво говорю я.
"Да, я знаю", - говорит она. "Когда я была молодой мамой, кто-то приносил мне ужин каждую неделю во время особо тяжелого периода, и когда я сказала ей, что никогда не смогу отплатить ей, она просто улыбнулась и сказала, чтобы я когда-нибудь сделала то же самое для кого-то другого. Пусть на это и ушло пятьдесят лет, но вот я здесь, возвращаю тот долг".
И она это делает - каждый понедельник в течение девяти месяцев. От ее щедрости перехватывает дыхание у меня и у каждого человека, которому я рассказываю о ней».
Жена астронавта: Как полет моего мужа в космос изменил мою жизнь на Земле. (Astronaut's Wife: How Launching My Husband Into Outer Space Changed the Way I Live on Earth) Stacey Morgan
Попалась мне небольшая книжка с интересным взглядом на мир космонавтики - рассказ жены американского астронавта Эндрю Моргана, державшей «тыл» из 4 детей, пока муж 271 день болтался на орбите. Да еще под конец ударил КОВИД.
«Что, если что-то пойдет не так? Что, если ракета взорвется? Неужели я только что навсегда распрощалась со своим мужем, с которым прожила двадцать лет? А если что-то случится, пока его не будет, и он не сможет вернуться домой? Смогу ли я справиться со всей этой тяжестью и эмоциональной нагрузкой, связанной с воспитанием четырех детей в одиночку?
Независимо от того, в какую сторону пойдет этот старт, я знаю, что моя жизнь и жизнь моих детей никогда не будет прежней. Оба исхода полны неопределенности и неизвестности, страх перед которыми намного превосходит мой страх перед самим запуском ракеты».
Очень познавательно, но вообще удивительно, что таких историй не появилось у нас - почти все космонавты взрослые мужики, у которых наверняка есть и жены, и дети.
«Я потрясена. Неужели это правда? Как человек, которому я только в прошлом месяце талдычила про вынос мусора, может быть в космосе? Он парит в открытом космосе! Он улыбается! Обалдеть.»
2. «В выпуске от 5 мая 1691 года Джон Дантон опубликовал в «Атениан Меркьюри» очень смелое и яркое объявление:
«Мы получили на этой неделе весьма остроумное письмо от некой леди, живущей за городом, которая желает знать, можно ли особам ее пола посылать вопросы наравне с мужчинами, на что мы отвечаем: «да, можно». в наших правилах отвечать на все вопросы, присылаемые лицами обоего пола, это может быть полезно для публики и для отдельных читателей».
Вдогонку к этому смелому редакторскому утверждению Дантон написал пятнадцать вопросов о браке. И это не было внезапной инициативой. «Атениан Меркьюри» не выходил около двух месяцев, и Дантон хотел разузнать настроения читателей. Это было самое эффектное заявление, какое вообще было возможно: женщины, оказывается, важные участники читательского сообщества! И Дантон охотно принял на себя роль первопроходца. Выпуск от 22 мая был полностью посвящен вопросам от женщин, и Дантон объявил, что отныне выпуск в первый вторник каждого месяца будет всецело женским. Хотя французы были главными по части нововведений на рынке периодической печати XVII века, именно английские издатели первыми обнаружили потенциал быстро растущей женской читательской аудитории».
Из Петтигри Э. Изобретение новостей. Как мир узнало самом себе.
Ну раз уж мы затронули историю печатного дела - вот, такой вам ресурс - Атлас раннего книгопечатания. Можно поиграться, смотря, как оно распространялось погодично с 1450 из Германии по миру. Где доступно, указано имя первопечатника и первой изданной книги. Оканчивается 1500 г. На востоке за 50 лет технология добралась лишь до Кракова и Стамбула (уже).
Там же можно включать и границы, торговые пути, ярмарки, университеты, центры бумагоделания, конфликты и пр.
Ссыль: http://atlas.lib.uiowa.edu/
Тэк-с, с помощью Григория Борисова, редактора журнала Vox medii aevi, где выходила рецензия на эту книгу, удалось установить, что зрение меня не обмануло - к сожалению, у меня финальная версия перевода.
Это очень печально. Вы знаете, чем стал хорош машинный перевод? Он очень прилично переводит имена собственные, в т.ч. исторических лиц. Видимо, в Вики лазает или другие какие солидные словари. Куда, видимо, людям не с руки заглянуть. Перевод «Изобретения новостей. Как мир узнал о самом себе» - АДСКИЙ. На его основе можно составить фельетон-обхохочешься. Не сразу я понял, кто такой дон Джон, например. А это, оказывается не Джон Донн, а дон Хуан Австрийский, триумфатор при Лепанто…
Я всё равно запощу пару выверенных отрывков по истории СМИ из этой книги - автор оригинала-то не виноват.
А вот как автор рецензии на книгу отозвался о переводческих перлах:
В Германии запускается аналог «Пушкинской карты» - 18-летним на ДР дарят счет с 200евро для трат «на культуру» (выбрать можно в приложении), в т.ч. на книги.
Наши книжники сетуют, что по «Пушкинской карте» покупок книг не сделать. А это бы стало серьезным подспорьем - ведь во Франции, например, по их аналогу половина денег с таких карт тратится на книги (In France, for example, approximately half the Pass Culture budget was spent on books).
Миоцен завершился 5,3 миллиона лет назад. Хотя это примерно и совпадает с окончанием Мессинского пика солености, окончание миоцена определяется вовсе не этим событием. На деле оно отмечено не каким-то глобальным катаклизмом, а исчезновением мелкого вида планктона, известного как Triquetrorhabdulus rugosus (встречавшиеся нам в первой части книги). Геологи часто выбирают для определения конца геохронологического отрезка исчезновение какого-нибудь вида планктона, поскольку такие крошечные окаменелости широко распространены и легко обнаруживаются, что дает палеонтологам возможность проследить событие в мировом масштабе.
Это здравый научный подход, но поэт во мне бунтует. Несомненно, начало новой геологической эпохи — событие знаменательное, и его следует отметить чем-то бо́льшим, нежели исчезновение микроскопических водорослей. Один из возможных индикаторов начала плиоцена — появление рода Gadus, весьма значимого, поскольку к нему относится важнейшая промысловая рыба — треска. Европейцы сотни лет наслаждаются рыбой с картофелем фри, бакальяу и другими блюдами из трески, так что эта рыба, несомненно, дойстойна называться провозвестником плиоцена. И тем не менее мне кажется, что я веду борьбу, обреченную на провал, так что позволю себе небольшую вольность на тему послания к Филиппийцам: пути геологов, треске подобно, превыше всякого ума*.
*Фраза из оригинала «like a piece of cod, passeth all understanding» — каламбурная отсылка к посланию апостола Павла к Филиппийцам: «And the peace of God, which transcends all understanding» («И мир Божий, который превыше всякого ума») (Фл., 4:7). — Прим. пер.
Средиземноморские острова возносились над этой соленой равниной на высоту до семи километров, а температура на них достигала 80 °C — это должно было сильно повлиять на циркуляцию атмосферы и количество осадков в регионе и исключало возможность любой жизни, кроме микробов-экстремофилов.
Высыхание Средиземного моря привело к тому, что реки бассейна прорезали глубокие долины. Например, Нил протекал на 2,4 километра ниже уровня Каира, а Рона спускалась каскадом по крутому склону, создав долину на 900 метров глубже современного Марселя. Во время этого пика солености море не было постоянно высохшим: по мере изменений в климате оно периодически частично заполнялось, оставляя в отложениях соленые и менее соленые слои. Около 5,3 миллиона лет назад — примерно через 600000 лет — барьер был прорван и связь с Атлантикой восстановилась.
Как только океанская вода попала в бассейн Средиземноморья, она прорезала глубокий канал, и началось так называемое Занклское затопление: уровень Средиземного моря повышался со скоростью 10 метров в день. Первоначально вода лилась на дно соленого бассейна через несколько каскадов, преодолевая четыре вертикальных километра по относительно пологому склону. Тем не менее это было, вероятно, потрясающее зрелище, которое затмило бы любой водопад, существующий сегодня. За столетие Средиземное море наполнилось заново.
Мессинский пик солености преобразовал мир. Сначала уровень Мирового океана поднялся на 10 метров, потому что вода, испарившаяся из Средиземного моря, попала в другие моря и океаны. И, наоборот, при восстановлении Средиземного моря уровень Мирового океана опустился на 10 метров. В осадочных слоях под Средиземноморьем заперто так много соли (около миллиона кубических километров), что соленость всех океанов Земли остается пониженной. Поскольку пресная вода замерзает при более высоких температурах по сравнению с соленой, поверхностные слои океанов у полюсов замерзают быстрее. Вместе с похолоданием климата это ускоряет наступление ледникового периода.⬇️
Временами миоценовая фауна Европы была почти такой же богатой и разнообразной, как фауна современной Восточной Африки. Эти животные оставили многочисленные свидетельства в палеонтологической летописи, которая иногда удивительно разнообразна и переменчива. Носороги появились в Европе в эоцене (56-34 млн лет назад), но до начала миоцена (23-5,3 млн лет назад) не отличались особым разнообразием. Затем в промежутке от 20 до 23 миллионов лет назад возник целый ряд местообитаний, где совместно существовали до шести видов, включая небольшого, всего полтонны, плевроцероса (Pleuroceros) с двумя рогами на конце морды. Однако это было лишь начало процветания европейских носорогов: 16 миллионов лет назад число видов увеличилось до 15 — частично за счет местной эволюции, частично за счет иммиграции из Азии. Хотя, как и в прежние времена, совместно обитали не более пяти-шести видов.
Одними из самых странных млекопитающих всех вре- мен были халикотерии (Chalicotherium). Они были непарнокопытными — родственниками лошадей, носорогов и тапиров, и если бы вы увидели только голову этого животного, то могли бы принять его за очень странную лошадь. При этом туловищем оно напоминало гориллу, а на конечностях имелись огромные острые когти. Сочетание этих признаков настолько необычно, что палеонтологи десятилетиями не могли догадаться, что окаменелости различных частей тела принадлежат одному животному.
Семейство халикотериевых возникло в Азии примерно 46 миллионов лет назад, затем его представители быстро мигрировали в Северную Америку по Берингову перешейку, а следом и в Европу по коридору де Гера. В миоцене произошел настоящий эволюционный взрыв европейских халикотериевых: одно время существовало не менее пяти их родов. Эти животные вымерли в Европе несколько миллионов лет назад, однако одна ветвь продержалась в лесах Южной Азии намного дольше, исчезнув 780 000 лет назад, и поэтому была знакома Homo erectus, человеку прямоходящему.
Самым диковинным из них был анизодон (Anisodon). Он жил в Европе в позднем миоцене, его высота в холке составляла примерно 1,5 метра, а масса — около 600 кг. Его лошадиноподобная голова размещалась на длинной шее, похожей на шею окапи, передние конечности были длинными, а задние — короткими, что делало его спину покатой, как у гориллы. И подобно горилле, анизодон ходил на костяшках пальцев, сгибая пальцы внутрь, чтобы защитить острые когти. Он питался листвой, семенами, орехами и твердыми плодами, оболочка которых была настолько твердой, что сильно изнашивала его зубы. В экологическом смысле это был ответ Европы гигантским ленивцам Южной Америки и гориллам Африки. Если бы я обладал божественной силой воскресить всего одно существо с кладбища природы, это был бы анизодон — животное, настолько для меня непостижимое, что кажется сказочным.
Тем временем на континент прибывали новые амфисбены и современные сцинки. Появлялись и исчезали обычные лягушки и жабы. Настоящие жабы заявились в Европу примерно 60 миллионов лет назад (предположительно из Азии), а позже сгинули, хотя потом повторно заселились около 25 миллионов лет назад. Около 34 миллионов лет назад прискакали настоящие лягушки — возможно, из Азии или Африки. Примерно в это же время неизвестно откуда в Европу прилетела первая летучая мышь. Удивительно, но до того момента рукокрылых, похоже, не было ни в Европе, ни в Азии, ни в Северной Америке. Так откуда они взялись? Самые древние окаменелости летучих мышей обнаружены в Австралии, однако никаких возможных предков рукокрылых или их близких родственников на этом континенте не найдено. Происхождение и распространение летучих мышей остается одной из величайших загадок палеонтологии».
Читать полностью…Отмечу, что концептуально тайцы неплохо умеют в обложки. Мне их замысел больше понравился, чем англоязычный оригинал, который в РФ зачем-то просто скопировали.
Читать полностью…Тайцам, как и вьетнамцам, неожиданно предлагается купить «Как закалялась сталь». А также книга «10 дней, которые потрясли мир» с указующим Ильичем и книгу про Николая II.
Читать полностью…Если приглядеться, то выступал я на ярмарке Nonfiction в футболке с Herorats. Это совершенно очаровательные грызуны, работающие в Камбодже на разминировании противопехотных мин, неразорвавшихся бомб и снарядов. В Камбодже этого наследия Вьетнамской войны и борьбы с Красными Кхмерами полно.
Я слышал про этих работяг давно - южные хомяковые крысы (Cricetomys ansorgei) из Африки делают за день работу 40 человек. Родом они из В. Африки, где их ловят для обучения распознаванию взрывчатки (стоимость обучения 1 крысы - 5-6 000 евро). Живут они 6 лет. В Камбодже их основная база в Сием Рипе около Ангкор Вата. Так что поедете смотреть эту достопримечательность - загляните и к крыскам. Мерч у них тоже симпатичный ))
А ещё они туберкулёз по запаху определяют у пациентов.
Первый эфир с папой, который уже на орбите:
«Появляется Дрю, на его голове наушники, его тело парит в центре белого модуля с бесконечными петлями проводов, коробок и переключателей, разбросанных по стене позади него.
"Эй, ребята! Я в космосе! Как вы? Я скучаю!"
Дети теперь сидят в застывшем молчании, уставившись на iPad так, будто никогда его раньше не видели.
Я подхватываю разговор. "Привет, любимый! Отлично выглядишь! Дети, передавайте привет!"
Тишина. Кажется, они забыли, как говорить по-английски.
"Хочешь, я покажу вам как тут все устроено?" спрашивает Дрю.
Тишина.
Дрю пробует новую тактику. "Что вы думаете о запуске? Как прошел ваш полет домой из Москвы?"
"Все было хорошо", - бормочет один из детей. И дальше все идет по накатанной.
Мы с Дрю ведем разговор, перебрасываясь ориентированными на детей вопросами и ответами, пока Дрю проводит для нас экскурсию по станции.
"Я знаю, что у одного из вас должен быть вопрос", - наконец говорит он. "Может быть, что-нибудь о еде?" Опять тишина. "Даже ничего о туалете? Все об этом хотят знать".
В ответ они неловко пожимают плечами и еще больше пихаются, пытаясь одновременно придвинуться достаточно близко, чтобы видеть экран, и в то же время стараясь не задеть друг друга и не получить ответного толчка. Габби начинает корчить странные рожицы, ей интереснее наблюдать за собой в угловом квадрате экрана, чем разговаривать с отцом, который в буквальном смысле делает перед ней космические кувырки. Мы мучаемся еще минут тридцать, пока Дрю не предлагает нам с ним закончить конференцию вдвоем. Я с готовностью соглашаюсь.
"Ну, это был провал", - говорю я после того, как закрываю дверь в нашу спальню. "Нам придется попробовать что-то другое, если мы собираемся делать это каждые выходные в течение часа".
" Да уж", - отвечает Дрю. "Может быть, в следующий раз мы не будем делать это все разом. Но я уже могу сказать, что это будет очень важной частью моей недели, и я хочу оставаться на связи с детьми как можно дольше".
"Понимаю", - говорю я. "Что-нибудь придумаем».
Дети же не сильно впечатлены. Готовятся смотреть выход папы в открытый космос:
«Можем сегодня на ужин взять пиццу?" спрашивает Дэниел.
Меня поражает их способность спокойно воспринимать эти беспрецедентные жизненные события. С другой стороны, я понимаю, что быть ребенком астронавта ставит каждого из них в странное положение. Будучи армейским офицером, а теперь астронавтом, Дрю часто отсутствовал по несколько месяцев, поэтому его отсутствие ощущалось в жизни наших детей, но не шокировало и не мешало им. Хотя мы хотим, чтобы они ценили невероятную привилегию быть частью космических исследований, мы не хотим, чтобы то, кем они являются, как они видят себя, или все их детство определялось профессией их отца. И честно говоря, они знают по меньшей мере дюжину других детей астронавтов и со многими из них близко дружат. В результате, эти умопомрачительные события, творящие историю, не кажутся им уникальными. Еще один выход в открытый космос? Что в этом такого? Папа их друга совершил его всего месяц назад, а мама другого друга совершит его в ближайшее время. Мне хочется думать, что через двадцать лет они будут оглядываться назад и удивляться невероятным событиям, участниками которых они были. Но пока это просто очередной четверг».
1.«Развитие серьезной научной печати добавило глубины и веса периодическим изданиям, пионерами среди которых были газеты. […] Это в 1691 году продемонстрировал Джон Дантон, опытный лондонский книготорговец, запустив одну из самых новаторских серийных публикаций этого беспокойного века. «Атениан Меркьюри» (The Athenian Mercury) был журналом, полностью посвященным вопросам читателей из различных областей: наука, религия, манеры, отношения и история. Читатели отправляли свои вопросы грошовым письмом в кофейню мистера Смита, соседствующую с типографией Дантона в Стокс Маркете. На вопросы отвечали члены так называемого Афинского сообщества, состоявшего из самого Дантона и двух его зятьев. Вопросы можно было отправлять анонимно, так что корреспонденты не смущались тем, что их невежество будет обнаружено. Это была настоящая формула успеха. «Атениан Меркьюри» продавался дважды в неделю за пенни, Дантон и его компаньоны-«афиняне» были завалены вопросами. Редактор обязательно предупреждал читателей, что дважды отвечать на дублирующие друг друга вопросы не будут, поэтому энтузиасты скупали все вышедшие номера, чтобы иметь доступ к полной базе афинской мудрости.
«Атениан меркьюри» продемонстрировал английской публике, возможно, к её вящему удивлению, что наука представляла для нее огромный интерес. Наука, в широком смысле этого слова, была предметом 20 процентов вопросов. Она, конечно, отличалась от науки в «Философикал Транзэкшнз», но, с другой стороны, являла существенную разницу с новостными газетами, кричавшими о рождениях монстров. Читатели хотели знать ответы на простые, практические вопросы о том, что окружало их в повседневной жизни. Почему вода в горячих источниках горячее, чем в ручьях и реках? Откуда берет свою силу ветер и почему он меняется? Куда девается потушенный огонь? Это были очень хорошие вопросы».
«Одна из вечных проблем передачи информации — это проблема перевода. Читатель русского перевода книги Эндрю Петтигри ощутит это в полной мере. Более всего не повезло именам собственным и титулам. В книге соседствуют, порой даже на одной странице, Ла-Манш и Английский пролив (например, с. 297), император Август и император Августус (с. 25), Яков I и Джеймс I (с. 206, 232), Валленштейн и Валленштайн (с. 229, 270), Фридрих Пфальцский и Фредерик Пфальц (с. 221–225, 232), а пфальцграф по меньшей мере один раз превращается в графа Палатина (с. 157; ср. «Палатинат» на с. 225). Невезение сопутствует Морицам Саксонскому и Нассаускому, Иоганну Георгу I и Ибрагиму-паше, которые превратились в Морисов, Джона Джорджа и Ибрагима Пасху (с. 135–136, 152, 207, 227–228). То и дело перевод дословно следует английскому оригиналу: в результате средневековые купцы держат офисы в далеких землях, газетчики трудятся в СМИ (с. 231) и создают контент к дедлайну (с. 19, 295), странствующий анабаптист оказывается «перипатетическим» (с. 140), в Германии действуют великие лорды (с. 144), городской совет Гамбурга решает, что издатель газеты Иоганн Мейер «может продавать свою бумагу в розницу в течение первых трех дней недели» (с. 196–197), а журналы снабжаются индексами вместо указателей (с. 289). Иногда по русскому переводу не сразу удается догадаться, что имелось в виду в английском оригинале — например, когда говорится о владениях Максимилиана I, «унаследованных им от Карла V» (с. 178; конечно, имеются в виду владения, унаследованные Карлом от Максимилиана), или об Акте о лицензировании, «который был так нужен для обновления» (с. 256; в оригинале на с. 242 «due for renewal»).
С завидным постоянством тираж того или иного издания оценивается количеством копий, хотя выходные данные на с. 495 служат напоминанием, что в русском языке в этом контексте используется слово «экземпляр». Некоторые пассажи выдают чрезмерное усердие переводчиков: «Кромвель был невероятно доскональным» (с. 127), «на удивление довольно регулярное сообщение» (с. 183), «в беспрецедентной степени смертельно опасная затея» (с. 371). Весьма неточными оказались переводы немецких названий периодических изданий (например, с. 178, 194–198; стоит ли после этого удивляться, что в русском переводе пропали все умляуты?). Часть примечаний, поясняющих основной текст, и вовсе осталась непереведенной. Полагаю, что они были оставлены в таком виде из-за спешки, как и не замеченные корректором опечатки, а также непоследовательная нумерация частей: часть 1, часть II, часть третья. Эта особенность бросается в глаза, стоит только открыть оглавление».
Полехов С. В. Рецензия на: Петтигри Э. Изобретение новостей. Как мир узнало самом себе / пер. А. Громченко и Е. Ивановой. М.: Издательство АСТ, 2021. 496с.; ил. (История и наука Рунета. Страдающее Средневековье) [Электронный ресурс] // Vox medii aevi. 2021. Vol. 2(9). С. 220–228.
URL: http://voxmediiaevi.com/2021-2-polekhov
Друзья, у кого-нибудь есть бумажный эземпляр книги «Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе»
Эндрю Петтигри? Посмотрите, пожалуйста, на стр. 152 действительно такая подпись к иллюстрации?
К вопросу отмены русской литературы на Западе. Еще одна новинка - сборник рассказов Фёдора Сологуба. Columbia University Press. Пер. Susanne Fusso.
Читать полностью…Американское издание «Европа. Естественная история. От возникновения до настоящего и немного дальше»
Тима Фланнери
Глава 20. Мессинский пик солености
С XIX века геологи знали, что вокруг Средиземного моря находятся слои соли и гипса, но до 1961 года никто не понимал, как они там оказались. В том году было проведено сейсмометрическое исследование, которое выявило слой соли под всем средиземноморским бассейном — местами до полутора километров в толщину. Удивленные ученые организовали программу бурения и спустя десятилетие подтвердили, что слои солей и других эвапоритов (твердые и жидкие химические осадки, которые выпадают из насыщенного раствора) могут означать только одно: в какой-то момент Средиземное море высохло. Исследования показали, что это великое высыхание началось примерно 6 миллионов лет назад во время мессинского века миоцена (между 7,2 млн и 5,3 млн лет назад.). Оно известно под названием Мессинского пика солености, а причиной стал поворот Африки по часовой стрелке, который закрыл Гибралтарский пролив и отделил Средиземное море от Атлантического океана.
Возможно, вы думаете, что такие полноводные реки, как Рона, Нил и Дунай, могли бы помешать высыханию моря, даже если бы оно было отделено от Атлантики. Однако количество воды, испаряющейся ежегодно из Среди- земного моря, настолько велико, что все воды, приносимые реками, вкупе с выпадающими дождями не могут его компенсировать. На деле реки, впадающие в Средиземное море, обеспечивают всего десятую часть воды, которая теряется вследствие испарения. Дефицит восполняется Атлантическим океаном, и поэтому через Гибралтарский пролив проходит быстрое течение. Без атлантической воды уровень Средиземного моря падал бы со скоростью метр в год.
Когда сообщение с Атлантикой было заблокировано, понадобилась всего тысяча лет, чтобы Средиземное море высохло, образовав обширную, усеянную сверхсолеными лагунами равнину, самая нижняя точка которой была на 4000 метров ниже уровня моря. ⬇️
Пока захватчики притесняли европейских млекопитающих, птицы продолжали процветать. Как и следовало ожидать от архипелага, тут имелось множество крупных нелетающих видов, среди которых был двухметровый гигант гасторнис. Первые окаменелости этого существа обнаружил в 1850-х годах в отложениях Парижского бассейна французский ученый Гастон Планте, который впоследствии стал знаменитым физиком и изобрел свинцовый аккумулятор. Палеонтолог Эдмон Эбер был так впечатлен «прилежным молодым человеком, исполненным рвения», когда тот явился в парижский музей со своими находками, что назвал птицу в честь Гастона.
Гасторнисы произошли от птиц, напоминающих гусей, которые потеряли способность к полету из-за жизни на островах. Когда открылся мост в Северную Америку, гасторнисы перешли на этот континент, а недавние находки в Китае показывают, что они добрались также и до Азии. У гасторниса был массивный клюв, способный дробить твердые предметы, и целые поколения палеонтологов считали их хищниками: многие старинные иллюстрации изображают, как эти крупные птицы ловят и поедают предков лошадей. Однако исследование изотопов кальция показало, что гасторнисы были исключительно растительноядными. Примерно 45 миллионов лет назад эти гигантские птицы вымерли в Северной Америке и Азии, а затем исчезли и в своем последнем бастионе — родной Европе.