Интервью с главным редактором нашего издательства Ириной Кравцовой:
http://avangard.rosbalt.ru/interview/5077/
Игорь Булатовский
***
Orbis круглый, деревенский,
мир — ответ, а не вопрос,
яблоко, что Ян Коменский
детям к завтраку принес
и разрезал пополам,
сок разбрызгав по столам.
А внутри его сердечка —
церковь с башенкой, гора,
то ли море, то ли речка,
ялик с парусом, жара,
облаков густой парик
землю превратил в парник.
И стоит над облаками
на лучах, как паучок,
солнце, топая пучками
золотых, щекотных ног,
и хохочет мир простой
от чечетки золотой.
И лежит под миром сажей,
выскобленной из печи,
ночь, а в ней лежат пропажей
лун стальные калачи,
и грызут их мыши звезд,
зубы точат, кормят хвост.
За столом, в чернильной луже,
я сижу, тупя очин.
Veni, puer! Мудрый муже,
я хочу не знать причин —
только яблок вкус и цвет:
джонатан, апорт, ранет…
«Неаполитанским Фаустом» нередко называют Раймондо де Сангро, князя Сан Северо, оригинала, алхимика семнадцатого века, поклонника «тайного знания», маниакального поклонника «искусства анатомии», спиритуалиста, исследователя каббалы, масона высокого посвящения. В его часовне в центре старого города можно увидеть мраморную скульптуру «Cristo morto», или «Cristo velato» («Мертвый Христос», «Христос под плащаницей»). Это творение скульптора Саммартино, уникальность которого заключается в том, что тело снятого с креста Христа скрыто прозрачным мраморным покрывалом. Саммартино работал над заказанной князем скульптурой много лет. Когда он закончил, князь велел ослепить мастера, чтобы он больше не смог создать что-либо столь же удивительное. Так гласит народная легенда, которую историки Неаполя пересказывают со снисходительной улыбкой, а привратник часовни Сан Северо — совершенно серьезно. Народные предания имеют обыкновение плодить новые легенды. Одну из них я слышал много лет назад как раз от старика-привратника. Быть может, он сам ее выдумал, заскучав на посту. Слепой Саммартино (согласно этой версии) не отходил от своей скульптуры, касался ее руками, повторяя каждый изгиб, пальцами заучивал наизусть. А по ночам, тайком, работал над «Cristo risorto» — «Христом воскресшим», также окутанным прозрачным покровом. И вот однажды ночью князь, которому донесли об этом, неожиданно ворвался в мастерскую, пронзил дерзкого мастера шпагой и велел разбить молотками незаконченную скульптуру. В этот момент прозрачное мраморное покрывало на «Cristo velato» в часовне чудесным образом сделалось матовым, навсегда закрыв тело Христа от людских взглядов. Покров вновь обрел прозрачность лишь после смерти «неаполитанского Фауста»...
Из «Неаполитанской летописи» Густава Герлинга-Грудзиньского, которая увидит свет в мае
Сегодня вечером мы будем очень рады всех видеть на первой презентации «Аркадии» Якопо Саннадзаро.
Будет музыка!
Участвуют:
переводчик Петр Епифанов,
Мария Батова (сопрано), Ольга Жукова и Наталья Ацаркина (виола да гамба).
Наше музыкально-поэтическое торжество состоится в культурном центре «Покровские ворота» (ул. Покровка, д. 27, стр. 1). Начало в 19.00.
В программе – известные мадригалы XVI и XVII вв. на стихи из «Аркадии»:
1. “Menando un giorno gli agni presso un fiume...” (Однажды гнал овец я над рекою…) (музыка: Лука Маренцио)
2. “La pastorella mia spietata e rigida” (Моя пастушка непреклонная, суровая...) (музыка: Клаудио Монтеверди)
3. “Itene all’ombra degli ameni faggi…” (Идите в тень приятных взору буков…) (музыка: Лука Маренцио)
4. “Fillida mia, più che i ligustri Bianca...” (Моя Филлида, что белей сирени…) (музыка: Лука Маренцио)
5. “Vienne, Montan, mentre le nostra tormora...” (Сюда, Монтан, пока стада разнеженно…) (музыка: Лука Маренцио)
6. “Corbo malvaggio, ursaccio aspro e selvatico…” (Услышьте, черный вран и злой медведище…) (музыка: Лука Маренцио)
7. “La santa Pale intenta ode il mio canto…” (Святая Палес, моему внимая пенью…) (музыка: Лука Маренцио)
Вход свободный!
Книгу можно будет приобрести у наших коллег из книжного магазина Primus Versus.
Подробнее:
http://www.dbiblio.org/index.php?id=587
Если пропустили —14 самых интересных ссылок прошлой недели:
«На кладбище под Амьеном, недалеко от могилы Жюля Верна, нашли металлическую "капсулу времени" — как считают ученые, раскопавшие находку, ее вполне мог оставить сам писатель. Как сообщает газета Metro, рентгеновское исследование показало, что в капсуле лежат документы, книги и "металлические предметы различных размеров и форм". Имеет ли все это отношение к Верну, еще неясно — археологи обещают скоро провести пресс-конференцию».
https://gorky.media/context/anri-volohonskij-fejsbuk-prohanova-i-zapah-staryh-knig/
О том, как больше ста лет назад Йешая (Сайка) Гронах из деревни Вербивицы впервые в Берлин приехал, можно прочитать на Hitch – опубликован небольшой отрывок из автобиографического романа Александра Гранаха «Вот идёт человек»:
https://hitch.space/aleksandr-granax-vot-idyot-chelovek
Свежепереведенные лекции Альберто Мангеля в сети:
https://batenka.ru/explore/lectures/mangel/
http://batenka.ru/explore/lectures/gilgamesh/
У нас на ближайшее время запланировано много важных событий.
15 апреля в петербургском книжном магазине "Порядок слов" состоится презентация книги Ирины Аристарховой "Гостеприимство матрицы". Участвуют: переводчик Даниил Жайворонок, автор вступительной статьи Алла Митрофанова, иллюстратор Анна Терешкина. Приглашены к участию в дискуссии специалисты по гендерной теории Надежда Нартова, Анна Темкина, Елена Здравомыслова, Мария Годованная. Начало в 19.30.
27 апреля вместе с московским магазином "Примус версус" мы устраиваем вечер музыки и поэзии в "Покровских воротах": будут исполнить мадригалы XVI и XVII вв. на стихи из шедевра итальянского классика Якопо Cаннадзаро — романа-пасторали "Аркадия". Участвуют переводчик Петр Епифанов, Мария Батова (сопрано), Ольга Жукова и Наталья Ацаркина (виола да гамба). Начало в 19.00.
30 апреля москвичей порадует "Эшколот": они организовали вечер в честь выхода другой нашей новинки, книги воспоминаний Александра Гранаха "Вот идет человек".
Будет лекция историка кино Виктора Зацепина, показ фрагментов классического экспрессионистского фильма «Тени, или Ночная галлюцинация» (1923), чтение отрывков из книги (актер Федор Степанов) под музыкальную импровизацию группы Goat's NoteS.
Начало в 16.00.
14 мая в Петербург приедет Томас Венцлова. Встреча с поэтом пройдет в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
И это еще не все! Об остальном — позже.
Григорий Кружков:
«Познакомились мы с Натальей Леонидовной в конце 1980-х годов. Мы изредка встречались и подолгу, порой часами, болтали по телефону. Это были восторг и упоение! От неё я впервые услышал рассказ о папе Григории Великом (VI в.), который заметил на невольничьем рынке двух красивых светловолосых мальчиков-англичан и спросил, откуда они. Ему ответили, что это англы. "Не англы, но ангелы суть", – молвил папа. Наталья Леонидовна очень любила эту легенду. Англичане ее умиляли. Ни о чем Божественом мы никогда, сколько помнится, не говорили. Но какая-то святость всегда витала вокруг Наташи. Конечно, я видел и аскетизм ее, и упорное трудолюбие – она была главной добытчицей в семье, зарабатывая не только на детей, но и на внуков переводом романов с испанского, итальянского и английского. Услады ее были самые скромные – например, поесть в ресторане ЦДЛ жареной рыбы. Только единожды нам с ней это реально удалось, но зато сколько раз мы обсуждали в мечтательном плане: мол, а не закатиться ли нам снова в ЦДЛ поесть той самой дивной рыбки? Рыба сия, конечно, молчаливо полагалась не простой, а символической; хотя Наташе было ведомо, что я атеист, но она людей никогда не делила на верующих и неверующих. В доме у неё в центре внимания всегда была кошка, почитавшаяся как некий языческий божок. В обстановке квартиры я не запомнил ничего необычайного: просто, скромно донельзя; за исключением единственной роскоши – чудесного портрета на стене (кисти Валентины Ходасевич, племянницы поэта), с которого глядела одиннадцатилетняя Наташа, загорелая девочка с пронзительно синими глазами».
(из сборника статей и воспоминаний «Дар и крест»)
Четыре, три, два, один, здравствуйте. С вами Марио Шмунк, специальный корреспондент передачи «Офшор-Инфо». Мне поручили провести репортаж о том, что здесь происходит. (Пауза.) Сейчас мы находимся в Бардо. Что такое Бардо?.. Не так просто дать определение, не наговорив при этом кучу глупостей. Поскольку я обращаюсь к неспециалистам, то буду несколько упрощать. Скажем так: речь идет о мире до жизни и после смерти. Это зыбкое состояние, в котором оказываются те, кто только что скончались. Состояние или мир. Где все зыбко.
Пауза.
— В настоящий момент здесь очень темно, — говорит Марио Шмунк. — Нет ни верха, ни низа, ни лева, ни права, и длительность никак не измерить. Во всяком случае, поначалу люди ощущают именно это. Люди, которые отправляются в Бардо. (Пауза.) Как, например, вот этот человек. Перед нами новопреставленный покойник по фамилии Глущенко. Он ничего не видит. В этой темноте он продвигается медленно, осторожно, но неуклюже, и когда ему встречается препятствие, наталкивается на него. Он уже опрокинул табуретку, ударился о ящик, заменяющий туалетный столик. Задел плечом этажерку. Он идет как слепой. Сейчас направляется к армейскому сундуку, на котором стоит какой-то инвентарь и посуда. Он идет прямо на сундук. Сейчас в него врежется.
Сильнейший удар. Валится посуда. Алюминиевые миски отскакивают и долго катятся по полу.
— Ядрена вошь ядрить твою ядреный корень! — вопит Глущенко.
Несколько хрупких предметов разбиты вдребезги. Склянки с растворами, пузырьки с лекарствами, медицинские инструменты. Глущенко стонет. Ему больно, темнота его раздражает.
— Налетел с ходу, — комментирует Марио Шмунк. — Ударился правым коленом, потерял равновесие, начал загребать воздух руками. Ему больно. Лучше бы сохранял спокойствие и не двигался, но в темноте он нервничает и суетится. Надеется добраться до подвального помещения. Хочет найти предохранитель, повернуть рубильник и восстановить питание. Вот ищет дверь на лестницу, проход к подвалу. Ничуть не сомневается в том, где он находится. Думает, что это палата в госпитале или спальный блок в казарме. В казарме, потому что он из военных и, перед тем как умереть, был рядовым артиллеристом; его отправили на экваториальный фронт цивилизовать туземные народности, все еще противящиеся рыночной экономике. В госпитале, потому что его жизнь закончилась в медпункте... безымянного селения, затерянного в лесной глуши... Короче. Резюмирую. Глущенко даже на миг не может себе представить, что он находится нигде и блуждает в Бардо. Он уверен, что выбило пробки. Не понимает, что он мертв...
Антуан Володин
«Бардо иль не Бардо»
#скоро
Из отзывов на книгу Ирины Аристарховой «Гостеприимство матрицы»
Коллега Ирины Сьюзен Сквир, профессор кафедры гендерных исследований (Пенсильванский университет):
«Эрудированное и смелое исследование значения матрицы в философии, эмбриологии, биомедицине и искусстве перформанса – это подвиг для науки о феминизме».
Келли Оливер (Университет Вандербильта, философский факультет):
«Прекрасно написанная и проницательная книга Аристарховой не только исследует, но переосмысляет значение матрицы/материнского в истории западной мысли».
https://cup.columbia.edu/book/hospitality-of-the-matrix/9780231159289
Переводчик Валерий Кислов о романе Антуана Володина «Бардо иль не Бардо»:
«Роман органично вписывается в общий контекст постэкзотической литературы, однако имеет и ряд отличительных черт.
Это, наверное, самое театральное, визуализированное произведение. Оно имеет четкую структуру и лаконичную форму: семь компактных историй, в которых соблюдается единство места, времени и действия и которые проигрываются стаккато и виваче на одном дыхании. Каждая история сделана как готовая экспозиция для пьесы или раскадровка для фильма с подробным описанием персонажей и декораций. Повествование чаще всего сведено к пошаговой событийности, иногда — к яркой анекдотичности скетча; все сюжеты, так или иначе, тематически отсылают к пребыванию в Бардо.
Бардо — это пространства-состояния, через которые, согласно буддизму, проходит человеческое сознание с момента физического умирания до момента перевоплощения в новой форме. Переход длится сорок девять дней, в течение которых путник должен выдержать страшные испытания и прийти к Чистому Свету, дабы избежать реинкарнации и достичь подлинного освобождения. Поддерживая и направляя его, неприкаянного и беззащитного, в этой сумеречной промежуточной зоне, монахи читают ему вслух тибетскую книгу мертвых "Бардо Тхёдол"».
#скоро
«Начались репетиции «Живого трупа» Толстого, где я получил роль слуги в трактире, который в девятой картине говорит: «Мы ничего не знаем». Это «мы ничего не знаем» постоянно крутилось у меня в голове на протяжении нескольких недель. Я пережевывал слова, слоги — они, эти слова и буквы, плясали в моем сознании даже во сне. Скоро мне стало ясно, что слуга с его репликой «мы ничего не знаем» — самая важная роль в спектакле. Отчаявшийся Федя, которого играл Моисси, в этой картине одинок, покинут, он на самом дне своей жизни, а сыщик хочет его окончательно добить и вызывает меня в качестве свидетеля — но я совершенно ничего не знаю. Мы ничего не знаем. — Мы ничего не знаем. — Мы ничего не знаем! Я — единственное спасение для Феди, ведь я люблю его, и мне ужасно неприятно, что ищейка вызывает меня свидетелем против него. Я должен это «сыграть», с душой и яростью, с чувством и протестом — да, это была невероятно сложная задача. Начались репетиции. Я сидел так, что меня никто не видел, и наблюдал, как Рейнхардт работает с актерами: как обсуждается и утверждается малейший жест, малейшее изменение интонации, как атмосфера вдруг накаляется, и репетиции становятся интереснее спектаклей! Как Рейнхардт слушал, как его выразительное лицо передавало его впечатления, как он добавлял огня в одни сцены и смягчал другие. Великие актеры, будто малые дети, ловили каждое его слово, изучали выражение его лица, не сводили глаз с его губ, искали помощи в его глазах — каждый персонаж должен был быть вылеплен, оформлен, впаян в целое. Рейнхардт — великий гончар, а мы — глина в его руках».
Из художественной автобиографии Александра Гранаха «Вот идёт человек»
https://kotelnikidaily.wordpress.com/2017/04/22/экзамены-и-триумфы/
Не пропускайте!
Вслед за The Guardian Лев Оборин рассказывает, как Альберто Мангель признался в своей любви к старым брошюрам Penguin – их Мангель полюбил за аромат «свежеподжаренных бисквитов».
А с чем вы бы сравнили запах старых книг?
«Дёблин знал, что в большинстве случаев судьба творца аналогична судьбе Кассандры, греческой жрицы, которую Аполлон наделил даром ясновидения, но сделал так, что ей никто не верил.
Поэт, то есть оракул, работает с единственно доступным ему обычным языком, но настолько отточенным, что он кажется читателям «смутным», так как его нельзя свести к нескольким простым словам. В противоположности литературы догме и заключается её богатство и невероятная сложность. Она констатирует факты, но не предоставляет определённых ответов, не выдвигает абсолютных постулатов, не делает неопровержимых утверждений и не вешает ярлыков. Слова Кассандры (поскольку они истинны в поэтическом смысле и не могут быть сведены к простым формулам), глубина её видения и ясность мысли выдают в ней творца, а также обрекают её и её детей на уничтожение.
Как Дёблин узнал на собственном опыте, предложенное Платоном изгнание всех Кассандр, всех поэтов и пророков из государства — это мера, применяемая многими правительствами; ярким её проявлением в гитлеровской Германии было сожжение 10 мая 1933 году «дегенеративных» книг, в числе которых были и книги Дёблина. Как общество мы знаем, что главная функция творца — просветлять, постоянно побуждать нас, читателей, переоценивать собственные убеждения, расширять кругозор и сомневаться в своих ответах. Но в то же время из страха перед неопределённостью мы стремимся уподобить творца баснописцу, приравнивая литературу ко лжи и противопоставляя искусство реально политической ситуации — так сказать, плюём в рот Кассандре».
Цитата из лекции по первой ссылке
– В последнее время на каждой вашей картине фигурирует дорога.
– Так оно и есть. В последние десять-пятнадцать лет она есть практически на каждой картине. Этот знак можно рассматривать по-разному: краска может оказаться текучей, или кисть так повело, — как правило, дорога получается одним мазком. Есть у дороги и еще одно значение — независимое от изображенного на картине или созвучное ему — перспектива. Очистительное пламя, в котором мы живем (в нем-то и разыгрывается все, что связано с человеком), и дорога — процесс, поток, время, в котором мы движемся. Дорога, река — это еще и нечто связующее, конечно. Не только время, но еще и нить, нить Ариадны, ведущая внутрь и вовне, указующая и связующая. Таким образом, она становится еще и визуальным воплощением связи, мировой пуповиной. Притом что дорога, путь, является постоянным элементом моих картин, критика об этом ничего не пишет, это меня удивляет. Не видят. Видят животное, которое часто на картине и не присутствует, но все равно все видят животное — даже там, где его нет. А дорога, похоже, стала настолько частью красочного слоя (намеренно, между прочим), что о ней не говорят, ведь это так естественно, когда краска ложится в виде дороги или реки...
Эл Казовский, 1999
Беседует Карой Сикса
Завтра в Петербурге состоится музыкально-поэтический вечер, придуманный Валерием Кисловым, Стефаном Роком, Владимиром Волковым и Вячеславом Гайворонским в честь переиздания романа Жоржа Перека «Исчезание».
Редактор Игорь Булатовский вчера по этому поводу сочинил палиндром:
ТС! О ПЕРЕКЕ РЕПОСТ!
БУКВ КУБ!
НЕТ О! О – ТЕНЬ!
КИСЛОВ – ВОЛ (SIC!).
ВОЛ СЛОВ!
Подхватываем мемориальную акцию «Горького» в канун дня памяти Натальи Трауберг.
Борис Дубин о Наталье Леонидовне:
«Заложница письма, она была человеком разговора. К ней, и без того бесконечно обаятельной, тянулись еще и за этим – поговорить. Ее питерская чистая речь лилась мягко, тон был высок, темп стремителен, за ней было просто-таки не угнаться. И дело не только в скорости высказывания. Поражала какая-то давняя продуманность, сердечная выношенность говоримого, неожиданность и, вместе с тем, удивительная легкость "странных сближений" (Наталья Леонидовна любила это пушкинское mot), высота мысленных взлетов, дававшихся будто бы запросто, – тут даже внимательному слушателю и собеседнику становилось не по себе...»
(из сборника статей и воспоминаний «Дар и крест»)
