11815
Доля подписок с премиум-аккаунтом: 58,2% Жёстко, провокационно, без сплетен. Ярослав «Ярс» Федосеев. Российский пиарщик. Регистрация в перечне РКН: https://knd.gov.ru/license?id=672a7359
Крутой PR — это когда тебе общество приписывает великую и мудрую цитату, а ты ее даже не произносил.
Читать полностью…
Когда понял, что больше никто не читает посты в твоем телеграм-канале 😆
Читать полностью…
Тайное сообщество пиарщиков под руководством Андрея Баранникова провело встречу о предстоящем Baltic Weekend.
Первые идеи программы собираются именно так. Кто владеет нарративом, тот владеет умами.
Бесплатной бывает только дурная слава — хорошую надо покупать.
Читать полностью…
Инфлюенс — не посев по списку. Это стратегия, которую пиарщикам стоит освоить
Анна Зорик – независимый консультант по личным брендам и автор канала «Анна Зорик | Маркетинг & Context» – разложила по полочкам, как работать с инфлюенсом не через закупку блогеров, а через систему влияния.
Её подход соединяет личный бренд и системную работу с инфлюенсом. Ведь именно личный бренд эксперта становится тем самым узлом влияния, который затем можно масштабировать в полноценную сеть.
Анна запускала глобальные инфлюенс-программы и коллаборации из штаб-квартир от Токио до Монако, в том числе в нишах с жёсткими ограничениями (например, где рекламу запрещает закон).
В таких условиях карта инфлюенсов становится навигатором: кто на кого влияет, кто в тени, но двигает аудиторию.
Почему это важно пиарщикам?
• Реклама уже не вызывает доверия.
• Прямые продажи всех достали.
• Люди фильтруют 80% контента.
А вот правильно выстроенная сеть влияния работает. Особенно если искать не топовых блогеров, а тех, кто реально двигает смыслы в своей тусовке.
Модель, с которой Анна работала описана в книге бывшей Швейцарской начальницы Мариан Зальцман, экс-главы Havas PR в США. Это не «кидаем деньги на посев», а GPS влияния. Хотите — берите карту и стройте: от одного эксперта до тысяч нужных вам ушей и голосов, с примерами, логикой и стратегией. Подробнее — в алгоритме модели влияния из «Agile PR».
Если хотите тактику — вот чек-лист отбора инфлюенсеров от Анны: 60 пунктов, от охвата до личного резонанса.
Работает не шоу, а логика. И Анна умеет объяснять её просто — с примерами, иронией и кейсами.
Реклама. Зорик Анна Алексеевна, ИНН: 232106302930, erid: 2VtzqxJM44a
Дешёвый пиар дорого обходится, а дорогой — окупается.
Читать полностью…
Эх, Яна.
Патриотизм – дело хорошее, но зачем же блокировать посты коллег по цеху, которые занимаются поддержкой русских солдат на фронте?
И речь тут не обо мне.
Хороший пиарщик может убедить вас, что черное — это новый черный
Читать полностью…
Всякая коммуникация — это крик в пустоту, которому мы притворно придаём смысл.
Ещё философ Людвиг Витгенштейн озвучивал, что "границы моего языка означают границы моего мира". Мы обречены выражать себя через условные знаки — слова, жесты, символы, — но они никогда не передадут подлинного содержания нашего опыта. Когда я говорю "боль", мой собеседник представляет свою боль, а не мою. Язык соединяет нас, но делает это ценой искажения.
PR же добавляет в эту коммуникацию эмоциональную связь в виде ностальгии, страха или, например, надежды. Но здесь кроется парадокс: PR не создаёт эмоции, а эксплуатирует уже существующие. Coca-Cola продаёт не напиток, а «радость», Apple — не гаджеты, а «причастность к инновациям». Это не связь, а подмена — аудитория проецирует свои чувства на искусственный образ.
Философ Жан Бодрийяр сегодня сказал бы, что PR создаёт гиперреальность, где имитация связи заменяет саму связь. Но, если честно, можем ли мы вообще говорить об «искренности» в системе, где даже сочувствие становится частью бюджета маркетологов?
PR снова станет великим, когда пиарщик вернет себе монополию на интерпретацию событий.
Читать полностью…
Правды не существует — есть только удачная интерпретация.
Читать полностью…
Общественное мнение — это ветер. Можно пытаться идти против него, можно ставить парус — но его нельзя игнорировать.
Читать полностью…
Когда экспертиза перестала быть экспертизой: Ярослав Федосеев о будущем коммуникаций
Проблема не в отсутствии информации — в отсутствии доверия к ней. Сегодня любой, вооружившись минимальным набором технических инструментов, может объявить себя экспертом и получить аудиторию. Но что происходит, когда экспертиза обесценивается, а пространство коммуникаций перегревается до состояния шума? Об этом размышляет руководитель стратегических коммуникаций Фонда НТИ Ярослав Федосеев @huzhegebbelsa — эксперт пленарной сессии «Избегание медиа: как будут развиваться альтернативные каналы коммуникаций» в рамках конференции «РАСО. Репутация – 2025», партнером которой выступил Центр социального проектирования «Платформа».
🔹Инфляция экспертизы
Стать экспертом в публичной среде никогда не было так просто. Телеграм-каналы, манипуляция статистикой, покупки ботов — технология самоназначения экспертом элементарна. Если раньше в крупные СМИ попасть можно было только после своеобразного «кастинга» — усилия, доказательства компетенций, — сегодня достаточно шести месяцев, чтобы выстроить виртуальную маску профессионала. И самое печальное: с виду все выглядит вполне прилично.
Но реальность глубже. Информационное поле оказалось перегретым. За последние двадцать лет вокруг каждого пользователя сформировался свой персонализированный пузырь в духе концепции Элая Парайзера. Сегодня этот пузырь мутировал в железный занавес: до аудитории становится почти невозможно достучаться. Даже телеграм, который еще недавно казался спасением, уже не обеспечивает реального проникновения сообщений. Потоки информации таковы, что новости даже не читаются полностью — максимум беглый взгляд на заголовки в промежутках между сном и пробуждением.
🔹Новый век коммуникаций: меньше — значит больше
Сегодня экспертиза в публичном поле превратилась в эмоциональный триггер. Наша задача — не столько донести информацию, сколько вызвать эмоцию, задержать внимание хотя бы на несколько минут. Иначе сообщение тонет в следующем информационном валу.
В такой среде есть только два выхода. Первый — резко сократить объемы контента и таким образом вернуть ему ценность. Второй — уйти в качественное общение: личные встречи, тет-а-тет, мини-дискуссии без медиапосредников. Я не шучу, когда говорю, что пиар снова возвращается к своим истокам: разговору глаза в глаза, когда уровень доверия и ответственность за каждое слово — высочайшие.
К сожалению, помощь искусственного интеллекта здесь мифична. В руках псевдоэксперта нейросети только усиливают иллюзию компетентности. «Прокаченные» симуляторы экспертности сделают фальшивого специалиста еще более убедительным. Настоящая экспертиза требует другого уровня усилий: осознанности, ответственности, готовности принимать последствия своих слов.
🔹Медиарынок: путь к стагнации
Каждый новый канал коммуникации, который появляется, отбирает долю внимания у старых. Радио, телевидение, даже YouTube — все постепенно стагнирует. Мы видим, как падают доходы радиоведущих, как телевизионные каналы, вроде Первого, годами живут на государственных дотациях и накапливают колоссальные долги. Все это предсказуемая траектория: стагнация, угасание, возможно, последующее возрождение в другом формате — как это произошло с виниловыми пластинками.
Но каждый новый виток фрагментирует внимание еще сильнее. Рост количества каналов ведет к падению концентрации. В итоге побеждают те, кто умеет не захватывать каналы, а завоевывать доверие. Модель будущего — это не охват любой ценой, а работа с доверием как с самым дефицитным ресурсом.
Китай, к примеру, предлагает интересные модели: там, несмотря на гиперконкуренцию каналов, пиарщики учатся заново строить локальные экосистемы взаимодействия, начиная с полного погружения в локальные медиаформаты. Этот путь сложнее, но в нем скрыта самая важная валюта будущего — реальная вовлеченность.
🔹 Канал экспертных коммуникаций ЦСП «Платформа»
Сегодня информационный пузырь превратился в железный занавес, пробить его можно очень ограниченным количеством инструментов. Telegram – не панацея. Каналов сейчас столько, что необходимо переходить на другие инструменты. Поверьте, даже тет-а-тет встреча в бане — это сегодня тоже инструмент для связей с общественностью.
Организаторы премии РАСО наконец-то стали публиковать результаты в изданиях большой тройки.
А поскольку Коммерсант занят, а Ведомости сдались, РБК остался единственным верным вариантом.
Читаем итоги.
Сейчас приснился сон, будто я в гостях у Лукашенко. При том, как оказалось, не в первый раз, потому что в его приемной уже висели фото моего прошлого визита к нему в 2018 году.
Приближенные Александра Григорьевича хотели назначить меня региональным министром для реализации постановления ПП-406.
А в итоге Президент Республики подарил мне и моему отчиму платежные стикеры Т-банка, Сбера и Альфа.
Искусство провокации — задеть человека ровно настолько, чтобы он показал себя настоящего.
Читать полностью…
Пьер Бурдье проповедовал мысль, что современные механизмы власти часто скрыты за объективными, на первый взгляд, инструментами измерения. Рейтинги, лайки, алгоритмы, опросы – всё это формы символического насилия или инструменты мягкой силы, которые не требует прямого принуждения, но диктует нормы, формирует желания и исключает альтернативы.
Рейтинг – это власть без субъекта. Нет конкретного тирана, который приказывает: «Думай так!». Вместо него – абстрактные цифры, которые внушают:
— Раз большинство так считает, значит, это правда
— Если у этого низкий рейтинг, значит, это плохо, даже если ты сам так не думаешь.
— Ты должен стремиться к высокому рейтингу, иначе ты неудачник»
Все это — анонимная диктатура алгоритмов и статистики, где принуждение выглядит как «естественный порядок вещей».
Самое страшное в рейтингах — мы сами их поддерживаем, требуя оценки качества преподавателей, врачей, фильмов — якобы для «справедливости», а на деле просто не хотим тратить время на включение собственного мозга. Мы боимся низких оценок и меняем поведение, даже когда никто явно не давит. Мы верим, что цифры нейтральны, хотя они всегда защищают чьи-то интересы. А еще мы сами хотим себе больше лайков и подписчиков.
Рейтинги – это современная форма несвободы, где диктатор — не человек, а безликая метрика. Бурдье писал, что самые совершенные формы господства те, где угнетённый участвует в своём угнетении.
Кстати, скоро мы выпустим новый рейтинг пиарщиков. Самое время 😉
Некоторые мои критики считают, что я превращаю рынок пиарщиков в цирк. Отчасти соглашусь, только не в цирк, а в театр. PR — это всегда театр. Но если раньше сцена была ограничена газетами и ТВ, то сегодня она размыта в цифровом хаосе.
Каждый бренд, политик, идея — персонаж живут в глобальной драме, где:
1. Герои создаются медиа (основатели-визионеры, бунтари-спасители).
2. Злодеи назначаются публикой (корпорации-эксплуататоры, нечистые на руку лидеры).
3. Кульминация — это кризис, после которого следует катарсис (покаяние, ребрендинг, обещание измениться).
Платон изгнал бы пиарщиков из своего идеального государства как «творцов теней».
Но сегодня пещера Платона — это экран смартфона, а мы добровольно заковываем себя в цепи трендов.
Человек больше не хочет выйти из пещеры — он хочет, чтобы его тень набрала больше просмотров.
Будущее принадлежит тем, кто переписывает настоящее. Пока вы думаете, что живете в реальности, умные люди пересобирают ее под себя.
Человеческое восприятие реальности всегда опосредовано языком, культурными кодами и идеологическими рамками. Ничто не дано нам «как есть» — даже «очевидные» факты требуют нарратива, который придаёт им смысл. Тот, кто контролирует этот нарратив (государство, медиа, религия, наука), определяет, что считать истиной, а что — заблуждением.
К примеру, в средние века в Европе церковь монополизировала интерпретацию природы (геоцентризм как «богоустановленный порядок»). Коперник же и Галилей не просто открыли новые факты — они оспорили право на их толкование.
Настоящее — это не статичный момент, а динамический процесс осмысления. Его границы подвижны: что-то уже стало прошлым (но интерпретируется сейчас), что-то ещё не явлено, но прогнозируется. Будущее — не предзаданная данность, а проекция сегодняшних интерпретаций.
1. Фактов нет — есть нарративы.
Газеты, учебники и даже ваши воспоминания — это не «правда», а чья-то версия событий. Кто контролирует язык, тот решает, что было «героизмом», а что — «преступлением». История пишется победителями, но теперь её переписывают те, кто захватил эфир.
2. Алгоритмы — новые жрецы.
Google, TikTok и нейросети не просто дают информацию — они определяют, что считать важным. Если завтра ИИ начнёт говорить, что Земля плоская, через поколение это станет «очевидным фактом». Потому что реальность — это то, во что верит большинство.
3. Война за ваше внимание — это война за ваше будущее.
Тот, кто диктует, на что вы тратите время (новости, мемы, страхи), формирует ваши желания. Вы думаете, что выбираете сами? Нет — вам предлагают выбор.
Победит не тот, у кого больше данных, а тот, кто заставит других видеть мир через свои категории. В эпоху постправды это особенно очевидно: алгоритмы соцсетей, пропаганда и даже научные парадигмы — всё это инструменты захвата монополии на смыслы.
Что делать?
1. Деконструируйте.
Каждый раз, когда вам что-то «очевидно», спросите: Кому выгодно, чтобы я так думал?
2. Меняйте язык.
Говорите иначе — и мир начнёт перестраиваться.
3. Создавайте свои смыслы.
Если не вы, то за вас это сделаю, к примеру, я.
Если этот текст кажется вам абстракцией, поздравляю — вы уже часть чужого сценария.
В 1963 году The Beatles была малоизвестной ливерпульской группой, выступавшей в местных клубах. Однако всего за один год её популярность достигла мирового уровня, а пластинки команды продавались во всем мире миллионными тиражами.
Этот феномен в музыке стал результатом тщательно спланированной коммуникационной стратегии, организованной менеджером группы Брайаном Эпстайном.
Он сразу понял, что для захвата мира надо завоевать Америку, для чего Эпстайн придумал и воплотил неплохие пропагандистские инструменты.
Например, Эпстайн ввел полный запрет на выступления группы в Лондоне до тех пор, пока интерес к группе не станет массовым. Вместо этого он активно распространял записи группы на региональных радиостанциях и заполнял эфиры песнями.
Во время подготовки тура по США он организовывал искусственный ажиотаж на концертах и аэропортах, привлекая актрис для создания эффекта массовой истерии среди поклонниц. Задача девушек была – громко визжать и рвать на себе одежду.
Помимо этого Эпстайн придумал корпоративные шутки, которые озвучивались на пресс-конференциях. Например, на вопрос правда ли, что Ринго Старр не является лучшим барабанщиком в мире, музыканты отвечали, что Ринго даже не лучший барабанщик в The Beatles.
Эпстайн понял, что The Beatles — это не просто группа, а бренд.
Для этого продюсер внедрил:
1. Тайные послания. Например, на обложке Sgt. Pepper’s спрятаны намёки, которые фанаты разгадывали годами.
2. Фейковые сенсации. Слух, что Пол Маккартни мёртв, подогрел интерес к альбому Abbey Road.
3. Эксклюзив = ажиотаж. The Beatles первыми отказались от массовых туров, сделав студийные альбомы «событием».
4. Фраза «Мы популярнее Иисуса» Джона Леннона вызвала бурю негодования, но ещё больше укрепила их известность.
PR The Beatles — это сочетание таланта, провокации, медиастратегии и идеальной эпохи. Их история — урок того, как можно создать не просто группу, а глобальный культурный феномен. Битлы безусловно талантливые музыканты. Но я очень сомневаюсь, что они могли бы стать легендарными без такой поддержки.
Кстати, бюджет на продвижение составил 40 тысяч долларов США – это примерно 420 тысяч долларов на современные деньги.
Let it be. Хули.
Во время Первой мировой войны президент Вудро Вильсон создал Комитет общественной информации (CPI, или «Комитет Криля» по имени его главы Джорджа Криля).
В 1917 году США вступили в войну на стороне Антанты, но общество было расколото. Многие американцы (особенно иммигранты из Германии и Ирландии) выступали против войны. Изоляционисты считали, что США не должны вмешиваться в европейские дела. Рабочие и социалисты видели в войне «империалистическую бойню».
Чтобы сплотить нацию и подавить антивоенные настроения, президент Вудро Вильсон 14 апреля 1917 года создал CPI. За короткий срок комитет превратился в мощный аппарат манипуляции общественным мнением.
Что делал комитет:
1. Цензурировал прессу.
2. Преследовал инакомыслящих по "Закону о шпионаже", которых сажали за антивоенные выступления.
3. Координировал «Комитеты общественной безопасности» — группы доносчиков, выискивавших «предателей».
4. Демонизировал пацифистов, называя их «агентами кайзера».
5. Любопытно, что CPI пытался влиять на Россию, убеждая её продолжать войну.
После Первой мировой войны — методы и сотрудники комитета перекочевали в рекламу, политику и спецслужбы, заложив основы современной массовой манипуляции.
Самыми известными кадрами комитета были небезызвестные нам Эдвард Бернейс и Уолтер Липпман, а результатами работы комитета восхищались Ленин, Троцкий, а в дальнейшем и Йозеф Геббельс.
Лицо пиарщика, который начинает вести очередной телеграм-канал о пиаре выглядит именно так 😄
Серега Борисов – пиарщик Федеральной технологической компании.
Подписывайся, пока Сереге не надоело его вести 😄