7961
Современная академическая музыка: интервью с композиторами, цитаты, выписки, анонсы концертов. Для связи — @mustt23.
Классная программа Île Thélème Ensemble с Ариной Зверевой (Мск).
««Тишина говорит» — 28 июня
в Зале Зарядье Île Thélème Ensemble и Арина Зверева (N’Caged) вновь представят яркую программу, разными способами признающуюся в любви Францу Шуберту.
В программе концерта:
«Как старый шарманщик» Леонида Десятникова (оммаж песне цикла «Зимний путь», соединяющий традицию немецкой Lied с аргентинским танго), сочинения Дэвида Лэнга — исследующий романтический образ Смерти вокальный цикл «Death speaks» и медитативное
сочинение для рояля соло «This was written by hand».
Также состоится премьера сочинения Павла Полякова «Winterreise», переосмысляющее романтические образы Шуберта через призму современной музыкальной речи.»
https://ile-theleme.com/tishina-govorit
Why Worry группы Dire Strates - одна из самых добрых песен, по-настоящему, а не пошло-слащаво, как это часто бывает c добрыми песнями. Она мне всегда нравилась. А потом оказалось, что ее немножко написал Шуберт, в виде Ноктюрна для фортепиано, скрипки и виолончели. Такое одночастное трио. С него, можно сказать, начинался фестиваль “Возвращение”, но сейчас не об этом. Прислушайтесь
Читать полностью…
Между тем, после долгой паузы расчехлил инстаграм и выкладываю там всякое, заходите! @alexeymunipov
Читать полностью…
Дело сделано – внимательно и радостно. Все как вы учили, дорогой Александр Аронович!
С сегодняшнего дня на всех музыкальных платформах:
Три степени свободы. Музыка > Кино > СССР. Александр Кнайфель (3)
Для тех, кто там (это отдельный релиз):
Alexander Knaifel - Three Degrees of Freedom. Music > Cinema > USSR (3)
Apple Music
Spotify
Винил уже готов и ждёт, до 24 июня (включительно) можно сделать предзаказ, потом пластинка появится в широком доступе, но с дистрибьютерским приданым.
Часть тиража в Берлине, заказать удобно тут.
Книга здесь.
Обновление на сайте проекта – выложен третий том.
Live, Оркестр громкоговорителей
12 июля Новая сцена Александринки, Санкт-Петербург
Расскажу про нового героя и отвечу на все вопросы 13 июля в книжном магазине «Порядок слов»
А пока вы думаете — вот такой вам замечательный иконостас из Laeiszhalle, старинного гамбургского филармонического зала.
Читать полностью…
График про то, что типологически схожие песни во всех культурах устроены одинаково.
Из статьи в Science, детали тут: https://scim.ag/4e93Jpz
Олег Нестеров, автор программы «Александр Кнайфель. Оркестр громкоговорителей», которую дважды исполнят сегодня в PERMM, предлагает заранее подготовиться к концерту и прочитать о том, как Кнайфель разрабатывал свой язык, а также рецензии на его сочинения, фрагменты из его дневников и писем. Все это постановщики собрали в небольшой брошюре, которой и делимся с вами ⤵️
Читать полностью…
И вот мы в этом завтра. По меркам оперных экспериментов эта музыка настолько вчера, что уже как бы и снова очень свежо. Оркестранты, говорят, обомлели, когда обнаружили, какую музыку им предстоит играть, потому что современные оперы звучат, как вы догадываетесь, несколько иначе (вот сейчас в Берлине премьера оперы Ребекка Сондерс, и там музрук Энно Попе во вступительном слове с некоторым изумлением говорит — представляете, там есть мелодии, я был поражен!). Так вот у Канчели мелодии, конечно, есть, причем некоторые кажутся просто родным — то как из под пуччинниобразной подкладки выглядывают интонации музыки к “Кин-дза-дзе”, составляет отдельное удовольствие слушателя. Музыканты боннского оркестра вряд ли реагировали именно на это, впрочем, говорят, втянулись и страшно кайфанули.
Но при этом сюжет, который абсолютно всеми в год выхода воспринимался как довольно абстрактная притча (рецензент “Советской музыки” называет ее “дидактико-аллегорической”, декларативной и плакатной), выглядит настолько актуальным, что даже не требует специальных объяснений. Дети (и похищения детей), взрывы, разрушенный театр, триумф силовых решений… Премьера состоялась ровно в день, когда точно такая же ракета, как на сцене, воткнулась в Тель-Авив. Ну, в общем, страшновато было сидеть в зале, честно вам скажу. Стенография (блестящая, на мой взгляд) еще все ручки восприятия выкрутила на максимум — хороводы вокруг ракеты, обморочные утренники, зайчики бьют прикладами крокодильчика, какой-то бесконечный липкий кошмар.
Эта опера точно была патетичной даже в год выхода, а в конце 1990-х, когда ее снова ставили в Веймаре, Стуруа подбавил иронии, потому что, как грустно замечал Канчели, “развеялись даже те иллюзии, которые мы питали в первой половине 1980-х”. А сейчас мы находится далеко за пределами этих иллюзий, иронией больше ничего не поправить, и при этом куда ближе к 1980м, чем нам бы хотелось. Перечитайте советскую цитату в начале — язык картонный, но, за вычетом стилистики, это описание нашей жизни.
То есть самое поразительное — это то, что случилось с пафосом этой оперы. Ее фон понятен — она вышла на пике ядерных страхов, ровно в год, когда все советские дети смотрели жуткий мультфильм “Будет ласковый дождь”, со строчками “и весна встретит новый рассвет, не заметив, что нас уже нет”. Скоро все рванет, ничего не останется, детей только жалко. И музыку. И этот странный вставной оперный эпизод — по авторскому определению, “театр Ла Скала приезжает в полевой госпиталь” — был Канчели важен, потому что показывал, что даже в этой полупародийной вампуке таится невероятная красота (а в ней — страшная сила, даже в ней). Наталья Зейфас в книге диалогов с композитором недоуменно спрашивает у него — как же это вы написали такую мелодичную и удобную для певцов оперу, явно с любовью, хотя всегда говорили, что оперу не любите. “Кто вам сказал, что не люблю?”, неожиданно отвечает он. “Обожаю Пуччини, а особенно Верди. Итальянская опера — она ведь так красива”. И это странное сочетание — ну невозможно уже не писать такое, ни слушать, а вот люблю не могу — срабатывают на каком-то внерациональном уровне, это очень точно подметил Шнитке, который был страшным фанатом “Музыки для живых”: “Вдруг происходит чудо, когда этот уже невозможный, бессильный оперный пафос вдруг становится живым и в конце спектакля происходит слияние двух уровней: уровня реальности и уровня искусства. И оказывается, что искусство что-то может, может что-то сказать людям”.
Даже если это что-то — “дети, простите нас”.
В эту пятницу квартет перкуссионистов Silence Quartet представит премьеру своего дебютного альбома "Denial". Его стилистика находится на пересечении саунд-арта, электроники и современной академической музыки. Многие звуковые и композиционные решения вдохновлены работами Ксенакиса, Кейджа, Штокхаузена, Лигети и Райха. Здесь можно познакомиться с композициями альбома.
Альбом "DENIAL" посвящен размышлению о том, как самообман и отрицание оказываются едва ли не единственным способом справиться с разочарованием в окружающей реальности, где прибыль извлекается из трагедий и кризисов.
Момус перепевает Forbidden colours Сильвиана/Сакамото
https://youtu.be/o1PDgZx5ESE
А это слуховые трубки Бетховена из боннского музея. Все про них знают, но не все осознают, наверное, какие они были гигантские. Фотография не полностью передает, ими реально можно убить. Сделал их Мельцель, изобретатель метронома.
Читать полностью…
Села поразбирать на вокзале. Ну, недоразобрала пока. Но когда я проходил мимо минут 5 назад, Aria звучала прям неплохо.
Читать полностью…
На самом деле это триптих. Но интересно, насколько разный эффект.
11/2/69
26 июня фестиваль неординарных музыкальных событий SOUND UP продолжит свой юбилейный десятый сезон специальным вечером в рамках SOUND UP ultra. Он будет посвящен одному из самых влиятельных «гибридных» композиторов XXI века — Брайсу Десснеру.
Рокер от мира академической музыки, известный широкой аудитории как фронтмен группы The National, доказал, что современная академическая музыка может быть массовой — его произведения исполняются в Карнеги-Холле и на Glastonbury, получают Grammy, издаются на ключевых мировых лейблах и звучат в Оскароносных фильмах («Выживший» Алехандро Гонсалеса Иньярриту, «Два Папы» Фернанду Мейреллиша).
Вечер состоится в пространстве креативного кластера «Суперметалл» и объединит две программы: российскую премьеру эмоциональной сюиты Impermanence / Disintegration и концерт камерной музыки Десснера — произведений для струнного квартета и виолончели, раскрывающий широкий диапазон культурной и эмоциональной эрудиции композитора.
Произведения Брайса Десснера будут исполнять в диалоге два квартета солистов OpensoundOrchestra — одного из лучших российских ансамблей академической музыки.
SOUND UP ultra: Брайс Десснер (The National)
26 июня |19:00 | 21:00
Креативный кластер «Суперметалл», зал P4
2-я Бауманская ул., 9/23, стр.3
Подробнее: https://clck.ru/3MMWXh
Кстати, про иконостас. Там три бюста — Телеман, Шнитке, Малер. А место для четвертого свободно. На заметку всем читающим меня композиторам.
Читать полностью…
И утренняя загадка: кому это так повезло? Предположения - в комментарии.
Читать полностью…
*из дневника
02.08.97
Момент музыки – чистейшее предстояние Богу. И все определяется степенью приближения к этому
Александр Аронович, мы все сделали, как вы просили. И вы пришли. И музыка случилась.
Дягилевский фестиваль 2025
Фото: Евгений Дёмшин
Только что оркестр громкоговорителей исполнил киномузыку Кнайфейля.
Следующий концерт — в 22:00. «Инструкция» от Олега Нестерова для тех, кто пойдет:
— Не старайтесь ничего понять
— Чувствуйте
— Держите все свои двери открытыми
— Иногда — прищуривайтесь, но не закрывайте глаза
Meredith Monk, Vocal Gestures, 2003 on view at the Hammer Museum, Los Angeles
“One day in 1965, while I sat at the piano vocalizing, I realized in a flash that within the voice were limitless possibilities of color, texture, character, gender, gesture, and ways of producing sound that were universal. From that time on, I began working with my own instrument — trying to discover the voices within. I explored various resonances, ways of using the breath, lips, cheeks, and diaphragm. I also worked with the extremes of my range and quick changes from one vocal quality to another so that my voice could be a flexible conduit for the energy and impulses that began to emerge.
I have always thought that sound and space were inseparable so that one could visualize or chart out sonic impulses. Each of these etchings maps out or reflects an aspect of the human voice, a particular vocal world. Each etching can be sung or just enjoyed for the marks on the page.” —Meredith Monk
ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ
Гия Канчели. “Музыка для живых”. Постановка Максима Диденко в Боннской опере.
“В сегодняшнем мире многие люди смотрят в будущее с тревогой: слишком реально встает в нем призрак войны. Поэтому так страстно звучит в современном искусстве призыв к человечеству одуматься, пока не поздно, предотвратить гибель цивилизации” (“Две недели с грузинским оперным”. Советская музыка, 1985 г).
Эта опера начинается со взрыва. И еще одного. И еще. Сцена завалена мертвыми телами, на заднем плане торчит дымящаяся баллистическая ракета. Затем проявляются какие-то контуры действия. После катастрофы выжила горстка детей, они прячутся в полуразрушенном театре. Их опекает слепой и, видимо, контуженный старик. Они судорожно пытаются вспомнить хоть что-то, хотя бы свой язык, но немедленно попадают в лапы Старого Доброго Зла — под звуки карикатурных военных маршей их разлучают, милитаризируют и увозят неведомо куда. Одинокая детка в матроске поет регтайм со словами “To be or not to be, that is the question” (чтобы представить, с какой интонацией, подставьте в конце “пу-пу-пи-ду”). Занавес.
Во втором действии перед зрителями внезапно разворачивается военно-полевой театр, который ставит псевдоитальянскую оперу “Любовь и долг”. Здесь уже есть слова, сюжет и пространные вердиобразные арии, она, в общем, про борьбу национализмов (мало что Гия Александрович ненавидел сильнее, чем национализм). Но финала не будет, потому что в театр снова попадает ракета, и погибают все — и зрители, и участники. Завершается все торжественным, душераздирающим хоралом — мертвые оживают, дети встречают родителей, медленные канчелиевские звуки истаивают в темноте.
И да, все это придумано в Тбилиси в 1984-м году. “Музыка для живых” выглядит не оперой, а монтажным аттракционом, радикальным режиссерским жестом, но все принципиальные решения тут — самого Канчели, Максим Диденко просто заострил и усилил все линии. Все взрывы прописаны в партитуре (включая и взрыв в театре). И регтайм, и то, что опера начинается с груды тел, и зло в виде Женщины с Хлыстом в компании боевиков, и расстрел музыкантов, и похищение детей, и, конечно, то, что герои в первом действии поют на смеси грузинского и шумерского (!).
Автором либретто (и первой постановки) был Роберт Стуруа, и Канчели рассказывал, что он попросил его о трех вещах — “главными героями должны быть дети, сюжет должен отсутствовать, а либретто пусть состоит из отдельных фраз, слов или даже слогов”. Потому что, как он потом пояснял, в опере все равно слушатели не разбирают половины слов, так пусть уж не понимают ничего. А дети, потому что “дети всегда страдают от войны больше взрослых, независимо от того, находятся они в стане побежденных или победителей”.
Не вполне могу представить, как “Музыка для живых” тогда воспринималась. Я нашел рецензию в “Советской музыке”, по ней видно, что критик несколько ошеломлен — “непривычно малая плотность оперной партитуры, ощущение, будто в ней “мало нот””, “обворожительная итальянская музыка, но не слишком ли увлеклись этим дивертисментом авторы?”. Заглянув в партитуру, он еще обнаруживает там авторские ремарки, “нестандартные для оперы, видимо, возникшие не без влияния эстетики и практики кино” — а у Гии Александровича там действительно практически таймкоды, строго увязанные с действием (“марш прекращается по знаку амазонки”, etc). Но, в общем, эксперимент одобряет — “все это заставляет размышлять о том, какой быть опере завтра”.
Женя Шевченко, певица удивительной судьбы (1927-2009). Мать наполовину еврейка, наполовину цыганка, отец донской казак, родилась в Баку, училась музыке в Киеве, карьеру певицы начала в Праге в 1943-м, продолжила в Бразилии, в середине 1950-х попала в Париж, выступала в русских ресторанах, снималась в фильме "Анастасия" вместе с Марусей Димитриевич, в конце 1950-х переехала в Штаты, брала уроки пения у дочки Шаляпина, работала консультантом по макияжу у у Жаклин Кеннеди, в середине 70-ых записала довольно известную пластинку "Gipsy Nights", в начале 1990х приезжала в Россию с гастролями, а вообще до конца жизни прожила в Нью-Йорке. Много выступала с концертами.
И, как видите, еще немножечко шила.
Концерт мечты. Второй концерт Аквариума на Западе, июнь 1990. Финляндия.
Читать полностью…
In Tempore. Искусство импровизации
Концерт Риада Маммадова
24 июня 19:30
Что остается, когда пианист выходит на сцену без партитуры, без темы и без заранее написанного финала?
Риад Маммадов представит In Tempore — сольную программу, целиком построенную на импровизации. Ни одной заранее написанной ноты. С латинского In Tempore переводится как «во времени» — и именно время здесь становится единственной опорой и сценой.
Внутренними ориентирами концерта становятся полифония, модальность XX века, минимализм, а также эстетика Кейджа и архитектурная интуиция Джарретта. Но для Риада Маммадова импровизация — не жанр, а способ существования. Это не эксперимент, а философская практика: форма звучащего мышления, в которой звук не заполняет время, а делает его слышимым.
🔎 Билеты
Завершим парад бетховенской параферналии. Вот ты полжизни страдаешь, мучаешься коликами, циррозом, тяжелой диареей и видимо, гепатитом, бесконечно лечишься разными в меру дикими способами, с надеждой изучаешь разные гальванические медицинские машины, про несчастные любови и прочие удары судьбы не будем даже и начинать, в довершение ко всему глохнешь — а после смерти из тебя делают таймер для приготовления яиц и резиновую уточку. В этом есть даже что-то утешительное (ну или наоборот, смотря какое у вас настроение сегодня).
Читать полностью…
Картинка для вдохновения читающим меня сценографам.
«В Тулу за какие-то грехи был выслан директор симфонического оркестра Авиезер Абрамович Боровик (отец журналиста-международника Генриха Боровика). Он сумел в короткое
время создать в Туле симфонический оркестр из профессионалов и любителей. Летом этот оркестр ежедневно играл в парке, а зимой
выступал в Колонном зале дома Красной Армии. С отъездом Боровика из Тулы оркестр прекратил своё существование. Нет его в Туле и до сих пор. В те же годы, пока Боровик жил в Туле, оркестр завоевал большую популярность у слушателей. Около эстрады в парке висел ящик, в который опускали записки, адресованные оркестру, с просьбой исполнить то или другое музыкальное произведение. Устраивались и специальные концерты по заявкам слушателей. Летом 1932 года мы часто ходили в парк не только вечером, когда выступал оркестр, но и днём, когда он репетировал». В. Н. Полюбин «Жизнь и приключения тульского конструктора»