7961
Современная академическая музыка: интервью с композиторами, цитаты, выписки, анонсы концертов. Для связи — @mustt23.
"Кто заказал оркестр?"
В 1996-м в Симпсонах вышел эпизод, как Cypress Hill по накуру выписали себе Лондонский Симфонический оркестр. Все эти годы им про это напоминали фанаты, и вот они реально делают концерт с Лондонским Симфоническим в Royal Albert Hall, c оркестровыми версиями своих хитов. Нааайс.
https://www.youtube.com/watch?v=BV3CYz34ziE
https://www.youtube.com/watch?v=Ve8q7m7pDWc
Это текст Гийома Аполлинера, он рисовал свои стихи от руки, то в виде птицы, то дерева. Именно он изобрел слово «сюрреализм», сверхреальность. Всех удивил, уйдя добровольцем воевать против «бошей» - немцев. Гибель его потрясла Францию, и его не смогли забыть.
Его текст проговаривает бестелесный голос, отлетевшая, неупокоенная душа.
Самое таинственное, что есть в zerolines.
https://www.youtube.com/watch?v=LFNG-M1LUgQ&t=114s
ЕСТЬ
Есть корабль
который увез
мою любимую вдаль
Есть в небе полдюжины длинных колбас
которые ночью
личинками будут казаться
Есть чужая подводная лодка
С ее неприязнью
К любимой моей
Есть вокруг меня множество маленьких елок
Сломанных взрывами
Бомб и снарядов
Есть солдат-пехотинец
ослепленный
удушливым газом
Есть обращенные в прах траншеи
Кельна Ницше
и Гете
Есть мое ожиданье письма
Что запаздывает
И заставляет меня волноваться
Есть в бумажнике несколько снимков
любимой
моей
Есть бредущие мимо
военнопленные
с мрачными лицами
Есть вблизи батарея
Прислуга которой
Хлопочет возле орудий
Есть почтарь войсковой
что рысцою
бежит по дороге
Есть по слухам шпион, что в местах этих рыщет
Невидимый как горизонт
С которым он слился
Есть высокий
Похожий на лилию
Бюст любимой моей
Есть один капитан
Который ждет с беспокойством
Какие вести с Атлантики телеграф принесет
Есть во мраке ночном солдаты
которые доски пилят
и сколачивать будут гробы
Есть в Мехико женщины
Которые с воплями молят
Маис у Христа
Обагренного кровью
Есть Гольфстрим
Такой благодатный
И теплый
Есть в пяти километрах
отсюда кладбище
что до отказа забито крестами
Есть повсюду кресты
И вблизи
И вдали
Есть плоды что растут
На кактусах диких
В Алжире
Есть длинные гибкие руки
Любимой
Моей
Есть чернильница
Которую я сделал из гильзы
И которую не разрешили отсюда отправить
Есть мое седло
Что мокнуть должно
Под дождями
Есть реки
Которые вспять
Не текут
Есть любовь
Которая нежно
Меня призывает
Был пленный бош
Который нес
Пулемет на спине
Есть на свете мужчины
Которые на войне
Никогда не бывали
Есть индусы
Которые с удивлением смотрят
На деревни Европы
И думают с грустью о тех
Кого быть может
Им не придется снова увидеть
Потому что искусство невидимости
Продвинулось сильно вперед
Во время последней войны
(Перевод Михаила Кудинова)
zerolines LIVE: 19 июля, двор Электротеатра Станиславский https://electrotheatre.ru/electrozone/event.htm?id=3396
Karlheinz Stockhausen with his daughter Julika, 1973 - Photo © Jacques Haillot
Читать полностью…
Жан Кокто, из книги "Призыв к порядку", 1926
"В два часа ночи Стравинский, Нижинский, Дягилев и я, забившись в фиакр, отправились в Булонский лес. Все молчали; стояла свежая, чудесная ночь. По запаху акаций мы поняли, что едем уже среди деревьев. Приехали на озера, и тут Дягилев, кутаясь в воротник из опоссума, проговорил что-то по-русски; я почувствовал, как притихли Стравинский и Нижинский, а когда кучер зажёг фонарь, увидел слезы на лице импресарио. Он продолжал говорить, медленно, неустанно.
— Что это? — спросил я.
— Пушкин.
Наступило долгое молчание, потом Дягилев прибавил ещё какую-то короткую фразу, и волнение моих соседей показалось мне столь сильным, что я не удержался и спросил о причине.
— Это нельзя перевести, — ответил Стравинский, — в самом деле нельзя, это слишком по-русски... слишком... Примерно так: «Поехать бы сейчас на острова...» Да-да, это так по-русски, потому что, видишь ли, как мы сейчас едем в Булонский лес, так у нас ездят на острова, и мы представили себе «Весну священную» на островах.
Это было первое упоминание о провале. Вернулись мы на рассвете. Трудно представить себе нежность и ностальгию этой троицы, и как бы ни проявлял себя Дягилев впоследствии, я никогда не забуду этот фиакр, его мокрое от слез крупное лицо и стихи Пушкина в Булонском лесу.
С той поездки началась наша настоящая дружба со Стравинским. Он вернулся в Швейцарию. Мы переписывались. Потом я задумал «Давида» и поехал к нему в Лейзен. (...)
Во время моей недавней встречи с русским поэтом Маяковским Стравинский был нашим переводчиком.
Разговор не клеился. Мы говорили не только на разных языках, но на языках разных эпох.
В стране, потрясённой до основания, литература тоже захвачена бурей. В ней преобладают идеи, поэты становятся политиками.
У нас после подобного кризиса на смену риторике неизбежно приходит ребус. Со временем он становится понятным, и борьба идёт вокруг таких тонкостей, что невнимательные или непосвящённые люди их просто не понимают.
Эта экономность, эта незаметная динамика напоминает работу машин, изготовляющих цинковые клише, когда огромный механизм приводит в движение крохотный резец.
Вот почему мощь наших великих эпох кажется иностранцам незначительной.
Вообразите, как выглядит фронда в глазах колосса — Маяковского!
Стравинский прилежно переводил. Лицо Маяковского ничего мне не говорило, это лицо младенца-богатыря. Зато на переводчика стоило посмотреть, его работа была этакой контрабандой: он в одиночку курсировал между двумя языками и отбирал товары по своему усмотрению.
В этом весь нынешний Стравинский. Тщетно пытался он прибавить тонкости речам русского и убавить моим, и, когда Маяковский ушёл, передо мной остался мой соотечественник".
Просто вот такая пластинка воскресным вечером — Кейджа играют на гамелане (возвращая его в каком-то смысле к истокам).
Читать полностью…
Тем временем в рассылку Ника Кейва пришел стотысячный вопрос, и он звучит так: "Не хотели бы вы искупаться со мной в ананасовом желе? Дэмиен, Австралия".
Отвечает Ник Кейв:
"As the giggling gods of mischief would have it, the 100,000th question was yours, Damien, which I can do little with other than to answer, with respect, in the strongly negative"
7 июля Вера Воронежская играет в ДК Рассвет "Фуги выживания" — фуги Шостаковича, Хиндемита и Задерацкого (+ Станчинского). Мощная идея, мощная и нужная программа.
"Фуга — одна из самых сложных и математически выверенных музыкальных форм: даже самая короткая композиция в форме фуги бравирует многоярусной полифонией, в которой заданная тема переходит из голоса в голос, повторяясь и видоизменяясь. Как известно, первым, кто сочинил цикл из прелюдий и фуг во всех 24 тональностях, был И.С. Бах. С наступлением чувственного романтизма этот жанр уходит в тень — фуга стала считаться устаревшей, холодной, рассудочной и суховатой формой. Но XX век с его трагедиями и историческими катаклизмами как будто снова призывает музыку и человека вернуться к структурности.
В 1937 году на клочках телеграфных бланков заключенный в колымский лагерь Всеволод Задерацкий пишет цикл из 24 прелюдий и фуг. В то же время в Германии неугодный новому национал-социалистическому режиму Пауль Хиндемит сочиняет сонату, в которую вставляет две фуги, а затем, уже в Америке, «Ludus tonalis» — экспериментальный цикл из интерлюдий и фуг. В 1950-х годах, пережив волну гонений, Дмитрий Шостакович пишет свой цикл из 24 прелюдий и фуг — нарочито абстрактное и в то же время глубоко личное высказывание.
В концерте также прозвучит соната Алексея Станчинского, третья часть которой решена в форме фуги. Несмотря на то, что Станчинский не дожил до 1917 года, его произведения фактически были запрещены к исполнению советской властью, поскольку изданием сочинений композитора занимался репрессированный Сергей Жиляев.
Программа «Фуги выживания» — музыка для тех времен, когда нужно собраться и поместить себя в строгие рамки формы, музыка про стойкость и внутреннее сопротивление как противоположность конформизму".
https://dkrassvet.space/events/fugere/
Роберт Уилсон объясняет, почему его silent operas вообще можно считать операми.
Читать полностью…
Минутка классики
https://stravinsky.online/dzhon_kieidzh_liektsiia_o_nichto
Вот так выглядела афиша концерта Михаила Бузина в Штутгарте. Как пел Скриптонит, я дарю стиль тем, кому до него нет дела.
Читать полностью…
Статья про "silent operas" Уилсона из NYT 1973 года. Какой же уютный и расслабленный стиль был возможен в газетах когда-то.
WHY are Robert Wilson's plays called operas?
Well, he first called them plays, but when the French saw them, they called them operas, silent operas‐‐maybe because that suggested a spectacle ‐‐ and the term “opera” stuck.
When I went to Wilson's “The Life and Times of Sigmund Freud”—that was four years ago at the Brooklyn Academy ‐‐ I didn't know anything about Wilson and I started to watch it as if it were some kind of realistic play—the people on stage were moving like realistic actors—and I became exasperated.
For instance, the actors did what they did very clearly and straightforwardly, but as if no audience were present. They didn't project or stress some details more meaningfully than others, the way realistic actors do, so you quickly catch on tO the dramatic situation and momentum and begin to anticipate. And the set was realistic enough ‐‐ a beach with a sky and deep, real sand on the floor, but some odds and ends were lying around, real but not realistic, like in front of the skydrop, a black rod hanging across the stage afoot above the floor with bunches of canvas tied to it, or like downstage a Gothic chair in the sand and :a woman sitting in it, motionless, holding a stuffed bird ‐‐ nobody on stage noticing her. Symbols? Well, it wasn't until the next play I found out who she was.
Wilson's actors didn't prosect and the action didn't gather momentum, it sort of stayed where it was at any Moment, The action on stage kept changing, but like a picture, not like a story. Luckily for me, eventually I started watching what was happening, the event, the way one watches the ballet, the clear paths and differences of speed, and then the active picture began to get more and more fascinating and spacious and wonderfully various.
Of course, in many ballets there is a minimum of projection and expressivity. Well, dancers move faster than real life, and Wilson's actors move slower—a different kind of imaginary time—perhaps like the time in a Wagnerian opera. But like at a ballet, I found had to scan the entire stage every once in a while to see what else was happening besides the event I was watching already.
Sometimes several events were in different stages of development at several different places. At other moments a brief solitary event happened in relation to the whole vast space. The changing visual world that Wilson was showing seemed like the magic architecture of a dance, and it included unintelligible props and references, the way some dances clearly do, allowing that freedom of uncertainty to your imagination. But anyway, I found that scanning the whole stage now and then was a great help to me when I got either angry or sleepy.
Question: How do you see the content existing in Wilson's works?
Well, the content in Wilson's pieces is that of images and I would like to call it visionary in that sense. And I think it was meant that way. It can be translated into psychological or narrative terms, into words, but it doesn't have to be. It can be taken directly as the images and pictures, as something that keeps changing in that sense like a dream. You don't ask what a dream means. Sometimes, later on, you know what a dream means. And sometimes you don't. But usually, you don't. But at any rate, while it's going on, you don't ask. You. . . .
But if it's a good dream—and Bob's pieces are, for me, sound dreams—I don't mean sound in the sense of noise, but in the sense of health, they are not nightmares. A lot of people prefer nightmares on stage, but I don't. And it's very difficult to make a dream that doesn't become a nightmare. It's much easier to force it into that and then it makes a big dramatic . . . and so forth.
"- Я больше не могу, - сказала вдруг девушка, - не могу, и все. То, что
ты требуешь, просто бесчеловечно. Есть мужчины, которые заставляют девушек
делать всякие гадости, но, честное слово, то, что меня заставляешь делать
ты, еще хуже.
Мурке вздохнул.
- О господи, - сказал он. - Рина, дорогая, теперь мне придется вырезать
все, что ты тут наболтала. Будь умницей, намолчи мне еще хоть пять
минуток!
- Намолчи! - промолвила девушка. Она сказала это таким тоном, который
тридцать лет назад можно было бы назвать нелюбезным. - Намолчи! Это тоже
твоя выдумка! Я с радостью наговорила бы пленку, но намолчать?!
Мурке поднялся с дивана и выключил магнитофон.
- Ах, Рина, Рина, - сказал он, - знала бы ты, как дорого мне твое
молчание! По вечерам, когда я, усталый, сижу один дома, я включаю запись
молчания. Ну будь хорошей девочкой, намолчи хоть три минуты, чтобы мне не
пришлось резать. Ты ведь знаешь, что для меня значит резать.
- Ладно, - сказала девушка. - По крайней мере дай мне сигарету.
Мурке улыбнулся, поцеловал девушку в лоб, дал ей сигарету, сказал:
- Как у меня здорово получается - целых два молчания, ты и в жизни
молчишь, и на пленке, - и включил аппарат.
Так они и сидели, не говоря ни слова, пока не зазвонил телефон"
Леннон и шумеры
"Очень интересными, на мой взгляд, явились исследования лингвистов, обнаруживших, что фамилия Джона [Леннона] известна на Британских островах со времен появления там римлян. Но, как выяснилось, в Рим эта фамилия попала после ближневосточных походов легионов. И настолько адаптировалась в Вечном городе, что некоторые её носители стали даже римскими сенаторами. Но давайте вернёмся к Ближнему Востоку. Американский лингвист Джордж Микановски – специалист по древнему шумерскому языку, насчитывающему пять тысяч лет, обнаружил, что имя певца на шумерском языке означает «Щедро дарящий радость». И самое интересное заключается в том, что именно шумеры подарили мировой цивилизации такие музыкальные инструменты, как арфа и лира, являющиеся, как считают специалисты, предками гитары!"
Dick Higgins. "THE THOUSAND SYMPHONIES" (1968).
[Each symphony] is the result of violence on the part of its makers, and each exemplifies a clear power relationship among the performers which characterizes our understanding of the exertion and imposition of one's will over another in the most dictatorial and technical way.
Все это исполнялось, есть записи.
На днях основателю лейбла ECM Манфреду Айхеру исполнился 81 год. Пожелаем ему многая и благая лета и посмотрим на список 50 обязательных к прослушиванию выпущенных ECM за более чем полувековую историю дисков по версии журнала uDiscoverMusic. Это, как говорится, кому мало полугодового топа The Quietus. Если, как и я, вы угадали первую строчку топ-50 ECM не глядя, кидайте под постом огонёк.
https://www.udiscovermusic.com/stories/best-ecm-albums/
Хорошо подготовленные объекты:
Производство звука.
16 июля в 20:00 в фойе Электротеатра — звуковой перформанс с использованием подготовленных металлических объектов с элементами электроники. Каждый объект на сцене становится источником звука, который транслируется и подвергается обработке в реальном времени.
Таисия Радченко — шумовая установка
Дмитрий Шубин —препарированное фортепиано, электроника, объекты
Билеты
По промокоду
STUDENT
студентам предоставляется 50% скидка.
"— Какую музыку вы слушаете? Я вижу, на проигрывателе стоит пластинка Билли Холидей...
— Да. «Sophisticated Lady» — великолепная вещь! Я люблю слушать Гайдна. Вообще мне кажется, музыка дает самые лучшие уроки композиции, полезные и для литературы. Хотя бы потому, что демонстрирует некие основополагающие принципы. Скажем, строгая трехчастная структура «кончерто гроссо»: одна быстрая часть, две медленные — или наоборот. И еще музыка приучает укладываться в отведенное время: все, что хочешь выразить, изволь вместить в двадцать минут... А чего стоит чередование лирических пассажей и легкомысленных пиццикато... и вся эта смена позиций, контрапунктов, развитие противоборствующих тем, бесконечный монтаж... Когда я только начал слушать классическую музыку, меня буквально околдовал непредсказуемый характер музыкального развития. В этом смысле Гайдн вне всякого сравнения: он абсолютно непредсказуем! (Долгая пауза.) Такая глупость...
Я часто думаю, насколько все бессмысленно — за двумя-тремя исключениями: писать, слушать музыку, пытаться думать. А остальное...
— Даже дружба?
— Дружба — вещь приятная. Я бы и еду тогда включил... (Смех.) Сколько бессмыслицы всю жизнь приходится делать: платить налоги, подсчитывать какие-то цифры, писать рекомендации, пылесосить квартиру... Помните, когда мы в прошлый раз сидели в кафе, барменша что-то стала доставать из холодильника, не важно что... открыла дверцу, нагнулась и начала там шуровать. Голова внутри, все остальное торчит наружу. И так стояла минуты две. Я посмотрел, посмотрел... и вообще как-то жить расхотелось!"
https://www.kommersant.ru/doc/2287472
ДК Рассвет в июле
7 июля - Вера Воронежская играет программу "Фуги выживания" — Шостакович, Хиндемит, Задерацкий
8 июля - Île Thélème Ensemble — с французской программой: Рамо, Равель, Дебюсси
12 июля - мировая премьера вокального цикла Бориса Филановского на стихи Игоря Булатовского
25 июля — и еще одна французская программа Île Thélème Ensemble: Мюрай, Лист, Форе (это очень красиво и умно)
27 июля - Ксения Леонидовна Федорова с авант-джазовым ансамблем Kubikmaggi
и заодно 4 августа - Полина Желиба играет Настасью Хрущеву и Сергея Ахунова
Через месяц в Гамбурге гражданин слева будет играть музыку гражданина справа — с хореографией Люсинды Чайлдз
Читать полностью…
На память — перформанс, в котором художник каждый час нажимает на кнопку на часах (примерно как в блиц-шахматах) и делает свою фотографию. Длится год. Про время — ну и про раба на арт-галерах. То, что вы о нем не слышали, боюсь, объясняется его национальностью и больше ничем.
https://www.frieze.com/article/tehching-hsieh-durational-performance-235
Отличная программа - концерт через несколько дней.
"5 июля в Île Thélème состоится концерт пианиста Федора Амирова. Программа концерта — путешествие по самым нестандартным и революционным формам композиторской мысли XX века.
Это настоящая виртуальная карта современности: редко исполняемые фортепианные циклы Владимира Ребикова, Мортона Фелдмана, Жана Франсе, Эрвина Шульхофа, Тань Дуня, Джона Адамса — полные сарказма и рефлексии, тонкой чувственности и провокаций, экспериментов с джазом и фольклором.
Фортепианная музыка — лаборатория, в которой кипит и взрывается новая музыка, а форма цикла это лучший способ ее осмотреть со всех сторон. О чем думают современные композиторы? Лучше Федора Амирова об этом не расскажет никто.
Билеты на концерт:
https://bit.ly/3L8p0lz"
I don't think that's the content, anybody can make up their own content, as long as they see what's going on. As in a dream, or as in watching clouds. They . . . I think you're given enough to be able to do that. But the idea that you can understand it only if you can verbalize it is what I don't think is true or useful. And that is unfortunately usually done by people trying to tell each other what happened.
Many people for instance have said, “Oh, I can't—there's no way of describing what happens in Wilson's pieces.” That isn't true at all. You can describe those images‐one for one, you can describe 30 or 40 of them, if you have the time, perfectly clearly, because you can remember them. But what you can't describe is the logical narrative connection. And the psychological connection. But you don't have to describe that. That's not what he's showing you. It might be that later on he would. Since his work adds so much from year to year.
«Вот я часто пользуюсь скрытым словом. Конечно, его нельзя услышать. Но, если бы его не было, видимо, музыка воспринималась бы иначе. Это та область, куда вторгаться вообще бесполезно – хоть и любопытно. Я нашел себе простую отмычку: к чему разгадывать тайну, если она есть? Нам достаточно одного ее существования!»
https://muzlifemagazine.ru/tayna-aleksandra-knayfelya
Крохотный, но дико обаятельный рассказ Генриха Белля про редактора на радио, коллекционирующего обрезки тишины. Узнал про него из книжки про «4'33».
И еще одно, - сказал Хумкоке, снимая с полки возле стола Мурке желтую
коробку из-под печенья. - Что за обрезки вы здесь храните?
Мурке покраснел.
- Это... - начал он, - это... я собираю своего рода остатки.
- Какого же рода? - полюбопытствовал Хумкоке.
- Молчание, - ответил Мурке, - я собираю молчание.
Хумкоке вопросительно взглянул на него. И Мурке пояснил:
- Когда мне приходится вырезать из ленты те места, где выступающие
почему-либо молчали, делали паузу, вздыхали, переводили дух или просто
безмолвствовали, я не выбрасываю их в корзину, а собираю. Но у Бур-Малотке
я не нашел и секунды молчания.
Хумкоке рассмеялся.
- Ясно, этот молчать не станет. А на что вам эти обрезки?
- Я склеиваю их и потом запускаю пленку, когда вечером прихожу домой. У
меня пока набралось очень мало - всего три минуты, но ведь и молчат у нас
очень мало.
- Должен вам заметить, что уносить домой куски пленок строго
запрещается.
- Даже молчание? - спросил Мурке.
http://lib.ru/INPROZ/BELL/dr_murke.txt
В подкасте «Творческая личность» вышел эпизод с продюсером «Персимфанса». Да, у Персимфанса есть продюсер! Сразу захотелось послушать.
https://podcast.ru/e/3~6SY3RGQ1A
8 июля в ДК Рассвет — ансамбль Île Thélème играет программу "Сад гармоний". Рамо, Равель и Дебюсси, тихая мерцающая красота.
"Программа «Le jardin des harmonies» состоит из небольших камерных произведений — изящных, словно небольшие книжные миниатюры, создающих мерцающее облако французских настроений.
Жан-Филипп Рамо — легендарный революционер французского барокко, теоретик и создатель новой традиции звукоизобразительности. Короткие пьесы из «Новой сюиты пьес для клавесина» — отстраненно-меланхолические зарисовки, сочетающие в себе аристократизм с юмором, а танцевальность — с изысканными ритмическими находками.
С ними рифмуются «Две песни» Мориса Равеля на слова поэта XVI века Клемана Моро: здесь композитор стилизует угловатость французского шансона, струнный лютневый звон и взволнованные переборы клавесина. В «Мадагаскарских песнях» Равель вдохновляется находками воображаемого фольклора — они написаны по одноименному стихотворному циклу Эвариста Парни. «Еврейские песни», напротив, впрямую отталкиваются от народных мелодий — настолько, что их впору счесть обработками.
Наиболее развернутыми высказываниями вечера станут две импрессионистские камерные сонаты. Первая из них, Соната для скрипки и виолончели Равеля, написана в любимом композитором классическом духе французского инструментализма XVIII века, который, впрочем, бравирует экcцентрическими, почти джазовыми образами. Первая соната для скрипки и фортепиано Клода Дебюсси — камерный калейдоскоп сказочных образов в сумрачной поэтике французских легенд.
ПРОГРАММА
Жан-Филипп Рамо
Сюита соль мажор / соль минор из «Новых сюит для клавесина»
— L'Indifférente
— Menuet 1, 2
— La Poule
— Les triolets
— Les Sauvages
— L'Enharmonique
— L'Egyptienne
Морис Равель
Две еврейские мелодии (Deux mélodies hébraiques) для голоса и фортепиано, версия для голоса, виолончели и фортепиано. 1. Kaddisch (Каддиш), 2. L'enigme eternelle (Вечная загадка)
Соната для скрипки и виолончели (I, II)
Две песни для голоса с клавесином или фортепиано на слова Клемана Маро
«Мадагаскарские песни» для голоса флейты (скрипки), виолончели и фортепиано
Клод Дебюсси
Соната для скрипки и фортепиано"
https://ile-theleme.com/le-jardin-des-harmonies