7961
Современная академическая музыка: интервью с композиторами, цитаты, выписки, анонсы концертов. Для связи — @mustt23.
Рекомендую занести в закладки и адрес http://syg.ma/vslukh, где этот текст републикован: это страничка Санкт-Петербургского лектория о новой музыке и звуке, где уже появляются и наверняка еще будут появляться разные любопытные материалы.
«То, что нам интересно здесь, - как музыка становилась другой [и продолжает становится другой], как на протяжении более чем ста лет расширялись границы самого понятия «музыка», как различные шумы и звуки включались в это понятие, в каких соотношениях находятся сейчас «музыка» и «звук», и, наконец, что могут дать нам - как слушателям и исследователям - эти музыка и звук, отсюда - и интерес к тому, что может сказать о музыке философия, антропология и социология. *Термин «Новая музыка» используется за неимением другого зонтичного термина. Здесь будут публиковаться тексты наших лекторов, конспекты лекций, подкасты и интервью, фрагменты публикаций, посвященных музыке, звуку, слушанию и т. д».
В субботу Курентзис играет в Москве моцартовский Реквием. Билеты опять стоят несусветных денег, точнее, стоили — их все равно уже нет. Но кому интересно, по этой ссылке будет прямая трансляция culture.ru/video-popup/52661
Читать полностью…
Параллельно читаю совершенно другие по настроению дневники.
«Нет, трагедия налицо. Она не в отсутствии уровня жизни, а в полувековом уничтожении Представлений об уровне. Именно это будет решающим фактором истории ближайших лет».
Евгений Мравинский, запись 1956 (!) года.
Отдельную прелесть воспоминаний составляют фигуры второго ряда — полузабытые и совершенно забытые композиторы и музыканты. Вот, например, некто Пасхалов.
«Пасхалов, приехавший из Москвы в качестве вновь объявившегося таланта, играл нам отрывки из своей оперы «Большой выход у сатаны», а также какую-то якобы оркестровую фантазию плясового характера. Все это было незрело и в сущности мало обещало. Пасхалов вскоре скрылся с горизонта; он начал пить, сочинял какие-то пошлые романсы из-за денег и преждевременно погиб, не оставив после себя ничего замечательного по части сочинений».
Дальше следует гениальный поворот: Римского-Корсакова приглашают... профессором консерватории. Он в полном замешательстве (поскольку даже названий аккордов не знает), но решает рискнуть.
«Сознавая свою полную неподготовленность к предлагаемому занятию, я не дал положительного ответа Азанчевскому и обещал подумать. Друзья мои советовали мне принять приглашение. Балакирев, один, в сущности, понимавший мою неподготовленность, тоже настаивал на моем «положительном ответе, главным образом имея в виду провести своего во враждебную ему консерваторию. Настояния друзей и собственное заблуждение восторжествовали, и я согласился на сделанное мне предложение. С осени я должен был вступить профессором в консерваторию, не покидая пока морского мундира.
Если б я хоть капельку поучился, если б я хоть на капельку знал более, чем знал в действительности, то я меня было бы ясно, что я не могу и не имею права взяться за предложенное мне дело, что пойти в профессора было бы с моей стороны и глупо, и недобросовестно. Но я —автор „Садко“, „Антара“ и „Псковитянки“ —я был дилетант, я ничего не знал. Я был молод и самонадеян, самонадеянность мою поощряли, и я пошел в консерваторию. Действительно, я, автор „Садко“, „Антара“ и „Псковитянки“, сочинений, которые были складны и недурно звучали, сочинений, которые одобрялись развитой публикой и многими музыкантами, я, певший что угодно с листа и слышавший всевозможные аккорды, — я ничего не знал. В этом я сознаюсь и откровенно свидетельствую об этом перед всеми. Я не только не в состоянии был гармонизировать прилично хорал, не писал никогда в жизни ни одного контрапункта, имел самое смутное понятие о строении фуги, но я не знал даже названий увеличенных и уменьшенных интервалов, аккордов, кроме основного трезвучия, доминанты и уменьшенного септаккорда; термины: секстаккорд я квартсекстаккорд мне были неизвестны. В сочинениях же своих я стремился к правильности голосоведения и достигал его инстинктивно и по слуху, правильности орфографии и достигал тоже инстинктивно. Понятия о музыкальных формах у меня были тоже смутны, в особенности о формах рондо. Я, инструментовавший свои сочинения довольно колоритно, не имел надлежащих сведений о технике смычковых, о действительных, на практике употребительных строях валторн, труб и тромбонов. О дирижерском деле я, никогда в жизни не дирижировавший оркестром, даже никогда в жизни не разучивший ни одного хора, конечно, не имел понятия. И вот музыканта с такими-то сведениями задумал пригласить в профессора Азанчевский и таковой музыкант не уклонился от этого.
Быть может, возразят, что все перечисленные недостававшие мне сведения вовсе были ненужны для композитора, написавшего „Садко“ и „Антара“, и что самый факт существования „Садко“ и „Антара“ доказывает ненужность этих сведений. Конечно, важнее слышать и угадывать интервал или аккорд, чем знать, как он называется, тем более что выучить названия их можно в один день, если бы то понадобилось. Важнее колоритно инструментовать, чем знать инструменты, как их знают военные капельмейстеры, инструментующие рутинно. Конечно, интереснее сочинить „Антара“ или „Садко“, чем уметь гармонизировать протестантский хорал или писать четырехголосные контрапункты, нужные, по-видимому, только одним органистам. Но ведь стыдно не знать таких вещей и узнавать о них от своих учеников. Однако отсутствие гармонической и контрапунктической техники вскоре после сочинения „Псковитянки“ сказалось остановкою моей сочинительской фантазии, в основу которой стали входить все одни и те же заезженные уже мною приемы, только развитие этой техники, к которой я обратился, дало возможность новым, живым струям влиться в мое творчество и развязало мне руки для дальнейшей сочинительской деятельности. Во всяком случае, со сведениями, имевшимися у меня, нельзя было браться за профессорскую деятельность —деятельность, через которую должны были проходить ученики всевозможных оттенков: будущие композиторы-, капельмейстеры, органисты, учителя и т. д.
Абсолютно влюбился в «Летопись моей музыкальной жизни» Римского-Корсакова. Обаятельная, язвительная, дико смешная. При этом биографию маэстро я, к стыду, представлял очень приблизительно, то есть знаю только финал, что он стал-таки композитором и бросился под поезд русской классики. Но вообще-то он должен был стать — и стал — блестящим морским офицером, и вот конкретно сейчас он в статусе гардемарина отправился в заграничное плавание на клипере «Алмаз». Сидит в Нью-Йорке, где пьет с офицерами и ходил к продажным женщинам («низменно и грязно»), чуть не тонет в ураган у мыса Горн, изучает джунгли у Рио-де-Жанейро, плавает у берегов Англии, навещает Норвегию, гуляет по острову Специ, где веком позже Фаулз напишет «Волхва» — короче, настоящий авантюрный роман. Пьянство, шторма, споры о славянах, капитан, в припадке ярости откусивший у матроса нос. Музыку Римский-Корсаков забросил, но по просьбе Балакирева и его кружка, т.е. будущей «Могучей кучки», нехотя пишет в кают-компании кусок будущей симфонии. Инструмента на корабле нет, так что он тайком от моряков проигрывает получившееся сам себе на фортепиано в портовых кабаках, а потом посылает по почте в Спб.
«Мое заграничное плавание закончилось. Много неизгладимых воспоминаний о чудной природе далеких стран и далекого моря; много низких, грубых и отталкивающих впечатлений морской службы было вынесено мною из плавания, продолжавшегося 2 года 8 месяцев. А что сказать о музыке и моем влеченье к ней? Музыка была забыта, и влеченье к художественной деятельности заглушено. Я стал офицером-дилетантом, который не прочь иногда поиграть или послушать музыку; мечты же о художественной деятельности разлетелись совершенно, и не было мне жаль тех разлетевшихся мечтаний».
Буду держать вас в курсе.
Бонус: не стал вставлять в интервью его страшную ругань в адрес Родиона Щедрина. Люди все пожилые, обиды старые. Но в закрытом режиме поделюсь — возможно, вам будет любопытно. Анекдот из книги Каретникова — история известная, а остальное, кажется, не очень.
«Конечно, гадости делали не только власти…
— А кто еще? Да возьмите хоть Родиона Щедрина. Вот уж удивительная, не побоюсь этого слова, сволочь. Сколько он Шнитке навредил! А Денисову! При том, что Денисов, как любил говорить Николай Каретников, был официальной оппозицией её величества королевы, то есть ему не очень-то доставалось. Или, скажем, была такая любопытная личность Анатолий Агамиров, слышали о нем? Бывший контрабасист, он был музыкальным комментатором, работал на Всесоюзном радио и очень нам помогал. Делал передачи о Сильвестрове, о Грабовском, обо мне, о Каретникове. Был даже причастен к тому, что в журнале с пластинками «Кругозор» вышел материал о Сильвестрове. А Щедрин добился, чтобы Агамирова убрали из вещания Всесоюзного радио.
Знаете же историю, которая описана у Каретникова в книге «Тема с вариациями»? Когда по коридору Московской консерватории один молодой композитор несет партитуры запрещенного тогда Стравинского, его видит другой и немедленно доносит. И кончается все тем, что тот композитор, на которого донесли, отлавливает обидчика на улице, макает его в сугроб снега и говорит: «Будешь доносить? Будешь?». А тот отвечает: «Буду! Буду!». В книге фамилии не указаны, но один из них, разумеется, Волконский, а другой Щедрин.
Я хотел перепечатать ее в сборнике, посвященном Волконскому, но вдова Каретникова меня умолила не указывать в комментариях, что речь о Щедрине. Потому что он очень мстительный и способен даже потомкам причинить колоссальные неприятности. История ведь очень известная, вся Москва ее знает. И сам Каретников немало пострадал. Взять хотя бы судьбу его балета «Ванина Ванини»… А ведь это блестящая партитура. Я вообще считаю, что Каретников из всех советских композиторов владел оркестром лучше всех. Щедрин же был очень завистливый. Других причин я не вижу. Есть такой христианский постулат: зависть приводит к мстительности.
— Честно говоря, впервые про Щедрина такое слышу Ну что вы, мое поколение все про него прекрасно знало. Это просто типаж из «Бесов». У меня сохранилось порядка сорока писем Эдисона Денисова, он там подробно описывает, как Щедрин охаивал все его произведения на обсуждениях в Союзе композиторов. Никто так их не ругал, как он. Ну, а в силу того, что он был очень влиятельным, хотя даже не был членом партии, он многим попортил жизнь. Мы были знакомы, я даже дирижировал его первой симфонией и ораторией «Ленин в сердце народном», он мне присылал благодарственное письмо… А потом уехал в Германию и, как мне передавали, выступает в «Русском доме» с рассказами о своей борьбе с режимом. Красиво, да?».
Как вам «Красота»?
1. Класс – 35
👍👍👍👍👍👍👍 60%
2. Ну так – 23
👍👍👍👍👍 40%
👥 58 people voted so far.
Римский-Корсаков — о детских музыкальных впечатлениях: «Из другой инструментальной музыки я ничего не слыхал в Тихвине; там не было ни скрипачей, ни виолончелистов любителей. Тихвинский бальный оркестр состоял долгое время из скрипки, на которой выпиливал польки и кадрили некий Николай, и бубна, в который артистически бил Кузьма, маляр по профессии и большой пьяница. В последние годы появились евреи (скрипка, цимбалы и бубен), которые затмили Николая с Кузьмой и сделались модными музыкантами.
По части вокальной музыки я слыхал только одну тихвинскую барышню —Баранову, певшую романс «Что ты спишь, мужичок»
В этот прекрасный солнечный день давайте послушаем коротенький мадригал «Счастье» петербурского композитора Настасьи Хрущевой. Наш ответ Дэвиду Лангу. Исполняет автор и камерный хор Festino.
https://www.youtube.com/watch?v=sod7ihJmmLI
Да, о музыке. Демуцкий — редкий тип молодого и при этом довольно успешного композитора-традиционалиста, вот прям для тех, кто любит, как при бабушке. Музыка к «Нурееву» (мне удалось немного послушать) — это такой постмодернистский пастиш из всех главных балетных партитур, от «Лебединого озера» до «Жизель». И довольно разнообразный: в советском прошлом — тошнотворная советская хоровая песня, после знаменитого «прыжка» прорывается саксофон и т.п. Ну, посмотрим, как это будет на сцене. Вам же предлагаю послушать одно из самых известных сочинений Демуцкого — «Последнее слово осужденной», сделанное из речи Алехиной на суде над Pussy Riot (2012), получившее первый приз на важном итальянском конкурсе. Вещь короткая, есть русские субтитры, сильные впечатления гарантирую.
https://www.youtube.com/watch?v=l8zWpqBRdFk
Дожили: Курляндский и МАСМ выступят на Манежной площади. Играют, судя по описанию, ремикс Берлиоза.
«7 и 8 июня на Манежной площади в Москве в рамках проекта «Манеж. 200 лет» Дмитрий Курляндский и Московский ансамбль современной музыки (МАСМ) представят музыкальную программу «Recollections».
В основу сочинения «Recollections» («Воспоминания») легла музыка Гектора Берлиоза «Гарольд в Италии», которая исполнялась в Манеже в 1827 году под управлением самого композитора.
В новой авторской версии Дмитрия Курляндского, сообщают организаторы концертов, Музейно-выставочное объединение «Манеж», «эта музыка звучит в специально сочиненной интерпретации, превращающей ее в подобие "воспоминания о самой себе", музыка как будто доносится сквозь фильтр прошедшего времени, то частично исчезая, стираясь, то проявляясь в совершенно новом звучании».
Бродя по ссылкам, наткнулся на старое интервью довольно известного израильского скрипача Пинхаса Цукермана — про то, в частности, как он ненавидит аутентичное исполнительство. Как говорится, есть и такое мнение.
«For Zukerman, the entire period-performance movement is an abomination. "I hate it. It's disgusting," he said. "The first time I heard that shit, I couldn't believe it. It's complete rubbish, and the people who play it. . . . Maybe one or two or a half-dozen have wonderful musical minds. But I certainly don't want to hear them perform."
https://www.theglobeandmail.com/arts/does-he-have-the-right-stuff/article18421452/
Кому интересно — вот рецензии почти на все пластинки Канчели на ECM. Это преимущественно его крупноформатные вещи, и если вам понравится одна, то, скорее всего понравятся и остальные, и наоборот — почерк у маэстро очень узнаваемый и с годами не сильно меняется.
https://ecmreviews.com/tag/giya-kancheli/
Особняком стоит вот эта пластинка, ужасно нежная и трогательная
https://ecmreviews.com/2012/12/19/themes-from-the-songbook/
Это камерное трио — Гидон Кремер, Дино Салуцци (бандонеон) и Андрей Пушкарев (вибрафон) — играет музыку Канчели из фильмов и спектаклей. Все, включая и мелодии, которые невозможно не узнать (из «Мимино» и «Кин-дза-дзы»), сыграно как бы сквозь тусклое стекло, гадательно. В общем, как надо. «Чтобы немного завуалировать этот венерический мотив», как написал Канчели Башмету на партитуре своего «Стикса», в финале которого внезапно появляется «Чито-гврито».
Вот самое начало Magnum Ignotum, послушайте целиком, если будет возможность.
https://www.youtube.com/watch?v=vkhyU2onLkY
Хороший текст про Мортона Фелдмана, победитель премии "Резонанс"-2017 для молодых критиков.
«Его поздняя музыка, как ни странно, становится все больше похожей на то, как работал Джексон Поллок, не с холстом, а внутри него: «я могу <…> в буквальном смысле быть внутри картины» — с той разницей, что живопись действия заканчивается, когда холст готов, и зритель имеет возможность лишь реконструировать это действие, представлять его. Музыка Фелдмана вместо реконструкции дает возможность быть внутри этого действия, не слушать законченное произведение-форму, а проживать его»
marina-israilova/alieksandr-riabin-po-kanvie-mortona" rel="nofollow">http://syg.ma/@marina-israilova/alieksandr-riabin-po-kanvie-mortona
Вернемся к анонсам: в этом году — 80 лет Филиппу Глассу, играют его много. И вот 23 июня в МАММ на Остоженке — юбилейная программа, где "Студия новой музыки" и «Opus Post» сыграют его вместе с Симеоном Тен Холтом и Мартыновым.
Программа: Philip Glass «Company» String Quartet No. 2 Simeon ten Holt «Palimpsest» Владимир Мартынов «Canzone»
Начало в 20-00.
Кажется, я распугал всех цитатами из Римского-Корсакова. Вот она, сила русской классики!
Между тем, завтра мы будем в Казани беседовать с Леонидом Аркадьевичем Десятниковым о том, что такое русская музыка — на отличном Книжном фестивале, в 14-30. Заходите, кто будет рядом. Как раз и поговорим про Мусоргского, Чайковского и других священных чудовищ.
Надеюсь, будет как в этой старинной песенке
https://www.youtube.com/watch?v=kuZvLArXU5s
Но шаг был сделан. Взявшись руководить консерваторскими учениками, пришлось притворяться, что все, мол, что следует, знаешь, что понимаешь толк в их задачах. Ириходилось отделываться общими замечаниями, в чем помогали личный вкус, способность к форме, понимание оркестрового колорита и некоторая опытность в общей композиторской практике, а самому хватать на лету сведения от учеников. В оркестровом же классе пришлось призвать на помощь возможное самоббладание. Мне помогало то, что никто из учеников моих на первых порах не мог себе представить, чтобы я ничего не знал, а к тому времени, когда они могли начать меня раскусывать, я уже кое-чему понаучился. Итак, незаслуженно поступив в консерваторию профессором, я вскоре стал одним из лучших ее учеников, — а может быть, и самым лучшим, — по тому количеству и ценности сведений, которые она мне дала. ».
Читать полностью…
Ну и в результате симфония, которую Римский-Корсаков доделал-таки, стала ПЕРВОЙ РУССКОЙ СИМФОНИЕЙ и в этом качестве воспета дружественной критикой.
«Но что за ужасная была эта партитура! Впрочем, об этом после; скажу одно: нахватавшись всяких верхов, я в то время не знал азбуки. Тем не менее, симфония es-moll существовала и предназначена была к исполнению. Я сознавал, что я мальчишка, написавший нечто, но при этом ничего не знающий и не умеющий даже порядочно играть морской офицерик.
После благополучных репетиций, на которых музыканты меня с любопытством рассматривали, ибо я был в военном сюртуке, состоялся и концерт. Программа его была: «Реквием» Моцарта и моя симфония. Меня вызывали, и я своим офицерским видом немало удивил публику. Многие знакомились со мной и поздравляли меня. Конечно, я был счастлив. Считаю нужным упомянуть, что перед концертом я весьма мало волновался, и эта малая склонность к авторскому волнению осталась у меня на всю жизнь. В газетах меня, кажется, одобрили, хотя и не превозносили, а Кюи в «Петербургских ведомостях» написал очень сочувственную статью, выставляя меня как написавшего первую русскую симфонию (Рубинштейн в счет не шел), и я поверил, что был первый в последовательности русских симфонических композиторов».
Сегодня классный концерт в Рахманиновском зале: Петр Главатских (маримба) представляет свой новый альбом на Fancymusic. С музыкой Маноцкова, Карманова, Гайворонского и Смирнова. Я маримбу очень люблю, Главатских — замечательный исполнитель, композиторов особенно представлять не надо. Должно быть хорошо. Особенно интересно послушать маноцковскую вещь для маримбы, таблы и тампуры — он вообще большой знаток южноиндийской традиции.
http://www.mosconsv.ru/ru/concert.aspx?id=151251
Кольта опубликовала мой разговор с Игорем Блажковым — 80-летним украинским дирижером, который последние лет 20 живет в Потсдаме. Совершенно легендарная личность — в 1959-м, еще студентом, пробил в Киеве исполнение Стравинского, и оказался первым, кто это сделал лет примерно за 30 — Стравинский был запрещен, в прессе его натурально называли фашистом и католицирующим стариком. Переписывался из Киева с половиной музыкального мира, от Булеза от Штокхаузена. И Стравинскому так же письмо написал, буквально на деревню дедушке, передал конверт с каким-то канадским украинцем. А потом встречался с ним лично и дирижировал его сочинениями. Играл премьеры Шостаковича, Веберна, Айвза, Шенберга. Главный человек в судьбе гениального Валентина Сильвестрова — он проталкивал его сочинения со страшной силой. И вообще был довольно бесстрашным человеком, даже безбашенным. А потом прошло время, и к авангарду он, кажется, немного охладел. Что нередко бывает, как ни странно.
«— А вы-то что по этому поводу думаете? Вы же десятилетиями были апостолом «новой музыки» в СССР. Вы ведь пропагандировали ее для того, чтобы ее узнало и полюбило как можно больше народа, чтобы она заняла свое место в филармоническом репертуаре. И вот прошло полвека — и?
— Бог его знает... Когда я в Ленинграде начал добавлять в свои программы сочинения Волконского, Сильвестрова, Денисова, а также Булеза, Айвза, Шенберга, они пользовались колоссальным успехом. Мы играли их с камерными составами в Малом зале Ленинградской филармонии, так билеты начинали спрашивать аж в метро. Попасть на концерты было невозможно. И в Киеве, когда я играл Сильвестрова, «Лунного Пьеро» Шенберга, Веберна, Берга, тоже был страшный ажиотаж. Слушатели в Москве, Киеве, Ленинграде всегда были более любознательными, чем на Западе. Но это наверняка было связано с тем, что мы играли запрещенную музыку. Запретный плод всегда сладок. А на Западе такой музыкой уже объелись.
Конечно, если говорить откровенно, от авангардной эпохи останется немного сочинений. Раннего Штокхаузена и Ноно почти не играют, а Стравинского, Онеггера, Хиндемита, Бартока играют часто. И, конечно, Шостаковича с Прокофьевым. «Весна священная», «Петрушка», «Симфония псалмов» уже в истории, никуда они не денутся. Но, впрочем, и Волконского играют, и Сильвестрова, и Денисова, и Шнитке, так что не так уж все плохо».
http://www.colta.ru/articles/music_classic/15014
Давайте еще послушаем Настасью Хрущеву. Три песни для голоса с оркестром, одна из них — «Счастье», которую я вывешивал выше, но в другом исполнении и с другой оркестровкой.
https://www.youtube.com/watch?v=-Mvo4swfQkQ
А вот большое с ней интервью.
«Вся наша история музыки, то, о чём я на лекциях в консерватории говорю, — это на самом деле очень узкая «вселенная», которая нас ограничивает. Например, раньше я рассказывала, какие разнообразные типы вокализации использует Булез в «Молотке без мастера». Мне это казалось важным. Но в фольклоре, в непрофессиональных практиках используются вообще любые формы вокализации! И их никто не классифицирует. А смысловые игры, которые образуются при этом, оказываются многомернее, чем всё, что написал мой любимый Лучано Берио. Я вдруг поняла, что мы занимаемся мелкими проблемами, которые сами себе придумали. Можно бесконечно копаться в смыслах симфонии Берио, но на самом деле там есть только одна основная мысль: он использовал коллаж. Всё остальное — уже по горизонтали. «Песня колхозника о Москве» Десятникова, например, содержит больше работы со смыслами — и это «вертикальные» связи. Раньше для меня мир делился на высокое интеллектуальное искусство, которым мы занимаемся, и всё остальное. А тогда я осознала, что жизнь состоит из большого количества текстов. И намного интереснее работать как раз с плохими стихами. Да и вообще — нет плохих текстов, нет плохой поэзии, нет ненужного».
http://muzium.org/posts/khrushchova/
Тут в Москве прошла конференция Яндекса, и открылась она сочинением в стиле Скрябина, которую написала нейронная сеть под руководством сотрудников Яндекса.
«Нам хотелось сделать светомузыку. Мы написали музыку в стиле великого русского композитора Александра Николаевича Скрябина — это прародитель светомузыки. И когда они (нейронная сеть под руководством сотрудников «Яндекса») написали композицию в стиле скрябинской музыки, мы пошли не просто к другим технарям, как мы сами, мы пошли к экспертам по Скрябину — к композитору и сотруднику Музея Скрябина в Москве Марии Черновой. Маша сказала, что это очень похоже на Скрябина. Она — уже человек — сделала аранжировку написанного машиной», — рассказал директор по маркетингу сервисов компании «Яндекс» Андрей Себрант.
Произведение было исполнено на арфе, струнных, а также терменвоксе и электронике. На терменвоксе играл внук создателя инструмента Петр Термен. По словам Себранта, на записи представлено произведение, которое состоит из двух частей: первая механистичная, в ней участие человека сведено до минимума, в то же время вторая как раз являет пример коллаборации умных машин и людей, что позволяет создавать живую музыку».
И звучит это вот так. Ну не знаю. Кому кажется, что это похоже на Скрябина, поднимите руку.
https://www.youtube.com/watch?v=5bfI3bhiRa4
В Большом готовятся к премьере балета «Нуреев» 11 июля: режиссер — Кирилл Серебренников, композитор — Илья Демуцкий, хореограф — Юрий Посохов (этим же составом они делали «Героя нашего времени»). Вообще, байопик международной гей-иконы советского происхождения в постановке Серебренникова и с музыкой автора несостоявшейся оперы про охотников на педофилов, а также симфонической поэмы на текст Марии Алехиной — это похоже скорее на страшный сон Большого театра, чем на желанную постановку. Но вроде бы все идет по плану, никто не сходит с ума и не отменяет премьеру, а роман Нуреева с Эриком Бруном занимает в балете важное место (обойти его в биографии Нуреева и правда было бы невозможно, а для хореографа роман двух очень разных танцовщиков — идеальный материал).
Посмотрите по этому случаю крохотную, но чудесную нарезку их домашних видеозаписей
https://www.youtube.com/watch?v=4Vy9qAtnKUY
Билеты на балет — тут. На премьеру все раскуплено, но есть на остальные даты
http://www.bolshoi.ru/performances/1025/
Кто будет 1 июня в Москве, обязательно сходите на детский Реквием Маноцкова. Я был на премьере, и это было прям очень круто. А тут еще и в соборе. И бесплатный вход.
https://www.facebook.com/events/298944363896850/
Ну и, наконец, если вы сами хотите поиграть на пианино эти довольно простые вещи — есть изданный в 2009-м году фортепианный сборник (который так и называется — «Простая музыка для фортепиано»). С рисунками Резо Габриадзе и комментариями Канчели. Продается на сайте симпатичного лондонского издательства, рассылают куда угодно.
http://www.mtapublications.co.uk/songbook.html
Лучшая запись Magnum Ignotum — с Ростроповичем на ECM New Series (где вообще много Канчели издавали).
https://ecmreviews.com/2010/12/30/magnum-ignotum/
Простите за вынужденный перерыв в вещании, ездил по холмам Грузии. Воспользуюсь этим поводом, чтобы запостить кусочек моего прошлогоднего разговора с Канчели.
«— Вы верите, что одни народы могут быть более музыкальны, чем другие? — Вы знаете, я не очень умею хвалить ни мою родину, ни мой народ. У меня к Грузии вообще двойственное отношение: я ей и поклоняюсь, и критикую ее. Но то что грузины необычайно артистичны — в этом я никогда не сомневался. Эта артистичность проявляется во всем: во взаимоотношениях, в умении музицировать… Причем я имею в виду не профессиональное музицирование, а трехголосные песни, которые поют почти все. Что уж говорить про юмор, с которым мои соотечественники в ладах и на ты. Я недавно был в Кутаиси, там у меня был авторский концерт. И ректор кутаисского университета, очень симпатичный человек средних лет, с гордостью мне сказал, что в кутаисском университете учится 11 тысяч студентов. И, увидел выражение моего лица, добавил: вместе с филиалом в городе Поти – 15 тысяч. Я сразу же вспомнил свои школьные годы, когда нас учили что стоматологов в Грузии больше, чем в трех скандинавских странах вместе взятых. И вот тогда было такое гигантское количество стоматологов, а сейчас — студентов. Ничего не изменилось. Я еще подумал — кто их учит и чему? И когда я это рассказал моему другу Резо Габриадзе который родился и вырос в Кутаиси, он немного обиделся и сказал: послушай, если в Нью-Йорке у кого нибудь испортится канализация и вызовут двух рабочих, один обязательно будет из Кутаиси. Такой типа юмора — он не только Резо присущ, а всему нашему народу. — Кажется, что в Грузии композитором стать легче, чем где было то ни было. Это невероятно музыкальная страна, здесь все поют, вы с самого рождения окружены музыкой. — Конечно, грузинская музыка — явление совершенно уникальное. Я имею в виду прежде всего наше народное многоголосие. Но я уверен, что понятие «народная музыка» к этому не имеет никакого отношения. Не народ ее создавал. Ее создавали гениальные анонимы, о которых мы ничего не знаем. Возможно, в Гурии когда-то жил человек с талантами Баха. У него оказалось два соседа — Бетховен и Моцарт, и он однажды предложил им спеть трехголосную полифонию. Я только одного не могу понять: как такие же три гиганта нашлись и в Кахетии, и в Карталинии, и в Сванетии, и в Менгрелии? Ведь эти песни совершенно непохожи друг на друга!
<…>
Есть одно мое произведение – Magnum Ignotum — где звучит проповедь священника, потом трехголосная гурийская песня, а в конце – церковный хорал. Но там я специально использовал запись. И это, наверное, единственный случай, когда я впрямую использовал наш фольклор. А в Третьей симфонии я не столько использовал, сколько сам попытался написать три мотива наподобие сванских плачей. И пригласил спеть совершенно уникального певца Гунашвили. Но все-таки это я сочинил сам.
Я когда-то в Тбилиси послушал полевые записи наших фольклористов, приехавших из Сванетии. Знаете, как устроены сванские похороны? Приглагают профессиональных плакальщиц, и одна начинает петь, а остальные, сидящие вокруг гроба, ей вторят. На улице в это время стоят старики сваны, уже беззубые, поют гениальную песню такого мужественного, героического характера. В общем, этим ребятам-фольклористам не разрешили поставить микрофон в комнате, где был покойник, так что они пристроили его в коридоре. И микрофон записал одновременно плачи в комнате и то, что поют эти мужчины во дворе.
Когда я это послушал, то я понял, что это настоящая мистерия, совершенно гениальная. Третья симфония написана под впечатлением от прослушивания этой записи. Но я все же сам попытался придумать мотивы, похожие и на то, что поют плакальщицы, и на то, что пели старики во дворе. Там нет никаких точных цитат. К нашей гениальной музыке я никогда не считал возможным прикасаться. Хотя некоторые мои коллеги вовсю это использовали и даже насиловали эту народную музыку, поставив за симфоническим оркестром ансамбль. Для меня это было всегда неприемлемо всегда. Это просто профанация. Конечно же, я не буду называть фамилии этих известных авторов».