19025
Привет, меня зовут Ася и я очень люблю архитектуру. Если вы хотите что-то подсказать, предложить или нашли неточность, пишите: @bulletproofish
В сентябре Генпрокуратура объявила, что пересмотрит часть решений о жертвах политических репрессий. Чуть раньше из концепции о жертвах репрессий убрали упоминания об их массовости и многое другое.
На этом фоне проект, которы представили в Суздале архитекторы NOYD и ландшафтное бюро МОХ, кажется фантастикой. В Спасо-Евфимиевом монастыре на месте прогулочного двора около Арестантского корпуса создали сад и павильон. При проектировании опирались на воспоминания бывших арестантов — их здесь содержали с XVIII века, а в 1923-м открыли политический изолятор.
NOYD хотели зафиксировать все как есть, «как бы остановить разрушения». Когда-то землю устилали кирпичные обломки утраченного корпуса; теперь к этому отсылает настил из битого кирпича. Над ним возвели дощатую аллею, которая упирается в черный ажурный павильон.В саду высадили растения, которые «воспринимаются как сорняки, но при этом красивые и сильные», и кормовые культуры для привлечения птиц — так место наполнится звуками и жизнью.
Фото: Серафима Тельканова
Короткой строкой: военные мемориалы можно воспринимать по-разному. Как способ чествования героев или как попытку придать смысл тому, в чем смысла нет вообще. В качестве иллюстрации оссуарий (то есть огромный склеп), который возвели в Дуомоне после «Верденской мясорубки». Одна из самых страшных битв Первой мировой, результатом которой стали 300 тысяч убитых. Фронт при этом практически не сдвинулся.
Архитекторы — Леон Азема, Макс Эдрей и Жак Арди. Башню называют «фонарем мертвых» — на вершине установлен маяк, который светит на поля сражений ночью. Его видно на много километров.
На последней фотографии в оссуарии жмут друг другу руки главы некогда противоборствующих сторон: канцлер Гельмут Коль от ФРГ и президент Франсуа Миттеран от Франции, 1984 год. В 2016-м их жест повторят Олланд и Меркель
Самое-самое первое здание с каркасом из чугуна находится — где бы вы думали — конечно на родине промышленной революции, в Великобритании. Это паровая мельница 1797 года в графстве Шропшир, что на западе Англии. Ее называют «праматерью небоскребов», но, в отличие от высотных зданий, металлические опоры использовали в ней не столько для увеличения высотности, сколько для защиты от пожаров.
Раньше здесь была льняная фабрика, потом солодовня, в годы Второй мировой — казармы, и снова солодовня вплоть до закрытия в 1987 году. В прошлом году мельницу аккуратно реновировали и открыли коворкинги и образовательное пространство о роли здания в промышленной революции и мировой архитектуре.
Очень часто архитектуру оценивают только по фасаду. Причем так поступают и экскурсоводы-любители, и преподы на факультетах истории искусств. Делать так НЕ надо, даже если перед вами что-то очень приятное, например, вот этот псевдоардекошный дом в Нью-Йорке 2023 года. Как и многие небоскребы «ревущих двадцатых», 10-этажное здание Fitzroy облицевали терракотовыми блоками из различных видов глины — архитекторы Roman and Williams поясняют выбор материала в нескольких коллажах к проекту.
Читать полностью…
Еще больше монументального искусства про космонавтов, математиков и инженеров ищите в канале «Советские мозаики». Подпишитесь, чтобы увидеть лучшие примеры утраченных и еще существующих мозаик со всей территории бывшего Союза.
На правах рекламы
Новое у знаменитой исследовательской студии Formafantasma — керамические «тотемы» (или «лес колонн») для флоры и фауны на виноградниках Шампани. Цвета подобраны так, чтобы насекомые и другие виды легко различали их на фоне зелени. Основной материал — терракота с натуральной глазурью на основе оксида железа.
Авторы говорят, что «эти инсталляции станут тем, чем их сделает природа» — в колоннах проделаны отверстия и полости, чтобы животные могли обустроить там гнезда. «Квартиры» есть только в 32 из 74 модулей, потому что иначе насекомых было бы слишком много, а «между людьми и животными нет большой разницы — никому не нравится жить в перенаселенных городах».
Вообще Formafantasma мебель делают и с Prada работают. А терракотовые домики для пчел — это видимо так, для души
Красивая какая работа с материалами: монастырь XV века на острове Корсика, современная реновация французского архитектуреного бюро Amelia Tavella Architectes. Гладкая медь и грубый старый камень подчеркивают и усиливают эстетические качества друг друга, а оливковая роща, по словам архитектора Амелии Тавеллы, вырастает у подножья, «словно браслет на щиколотке». Перфорация на медных листах чуть неровная, за счет этого металл не выглядит излишне «индустриально» или грубо
Читать полностью…
И трогательная деталь — назидательный рельеф с игроками в карты, один из которых проиграл. Для банка сюжет явно неслучайный
Читать полностью…
У меня новый любимый фрик: шведский архитектор Ульф Мейергрен. Живет в Cтокгольме и бродит по окрестным лесам, где проектирует и мастерит всевозможные павильоны и хижины из подручных материалов. Например, однажды они вместе с финским художником Антти Лайтиненом обмотали очень много полиэтилена вокруг дерева и зимой сделали внутри сауну. В другой раз у него получился бассейн из картофеля. Или вот еще случай был: Мейергрен в коллаборации с фермером построил павильон из мха, чтобы смотреть оттуда на кабанов.
Однажды осенью Мейергрен построил Лиственную хижину. Большой плюс всех его проектов — их может повторить любой. Например, для этого дома понадобится всего ничего: каркас от уличного батута (им все равно никто не пользуется в это время года, уточняет архитектор) и два слоя сетки, заполненные листьями. Готово, вы великолепны — совсем как Ульф, позировавший для первых двух фото
Некоторые исследователи относят архитектуру Эриха Мендельсона к «экспрессионистскому модернизму». Он вывел концепцию «функция + динамика» и писал, что каждая типология и материал хочет «выразить» себя определенным образом. Например, «башни возвышаются и растут с помощью собственной силы, духа и души». В Германии его главной работой считается башня Эйнштейна, где бетон помог «выразить» только что открытую теорию относительности. В молодом Союзе он тоже работал — как и многие, в 1920-е он возлагал на страну большие надежды. В Ленинграде Мендельсон создал силовую станцию трикотажной фабрики «Красное знамя», одно из самых невероятных (хочется написать «выразительных») авангардистских зданий.
Правда, остальные корпуса по проекту Мендельсона не построили — из-за разногласий с ленинградскими архитекторами он отказался от авторства, а проект заканчивали местные авторы.
Только теперь добралась до «Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность России». Это книга, в которой автор, колумнист Максим Трудолюбов, анализирует историю страны через частную и государственную собственность: не только дома и квартиры, но также дворы, заборы и территорию вообще.
С текстом одинаково полезно ознакомиться, если вы занимаетесь историей и архитектурой. Читать интересно все включая введение, в котором автор пишет: частное пространство, «возможность уйти в скорлупу собственного пространства» (здесь и далее курсивом выделены цитаты из книги) — завоевание совсем недавнего прошлого. Обособленная жизнь кажется сегодняшнему человеку нормальной и даже необходимой. Но большую часть истории это могли себе позволить «только избранные: вожди и святые».
Про вождей можно поспорить — вряд ли европейским монархам, окруженным свитами, хватало приватности. Но речь скорее не о них, а об обычных людях. Промышленная революция, новые технологии и новые источники заработка, ровно как и частная собственность на землю, размывание монополий на торговлю и власть — все это позволило самым разным людям больше зарабатывать и «придумать» частную жизнь. А вместе с ней появились и частные дома на одну семью или даже одного человека.
Вижу все больше проектов о том как нам не утонуть, когда поднимется уровень моря. У Дании на Биеннале 2023 года об этом целый павильон, а до и после выставки — много единичных работ.
На визуализациях Land on Water, разработка 2022 года от студии морской архитектуры MAST. Это модульные дома, которые держатся на воде за счет плавучих элементов. Авторы предлагают использовать для этого местный пластик: переработанные буи и поплавки из рыболовной промышленности или старые бутылки и контейнеры. Ожидается, что со временем подводную часть смогут использовать водные растения и животные, так что биоразнообразию проект не повредит.
MAST заверяют, что построить таким способом можно «что угодно и где угодно». Но пока это лишь теория.
Сейчас напряглась всем своим миллениальским существом чтобы не проводить параллели с «Гарри Поттером».
По сути, это всего лишь канализационный люк: винтовая лестница ведет к Зальцбахскому каналу, который построили как часть дренажной системы в центре немецкого курорта Висбаден. Открыли его в начале XX века — отсюда экзотический вид и клепки. В те годы, впрочем, канал уже считался достопримечательностью, а местные власти даже устраивали экскурсии и продавали небольшой путеводитель по висбаденским подземельям
Впечатляющая графика к выпускному проекту на тему нестабильности: срок службы мебели и уличных объектов, одичание животных на Фукусиме после катастрофы в 2011-м, скорость передвижения скота, позы человека, ведущего малоподвижный образ жизни.
Проработано, что называется, «по больному: проект появился в ковидном 2020 году, автор — японский студент AA School Мамору Хоши; сейчас, судя по LinkedIn, работает в BIG.
Еще одно из Южной Америки. Что-то вроде дома культуры, но круче: Fábrica de Cultura, школа искусств и народных ремесел в колумбийском портовом городе Барранкилья. Занимает территорию бывшей табачной фабрики. Построили на деньги муниципалитета, чтобы людям из рабочего района Barrio Abajo было где заниматься творчеством. Все бесплатно, заниматься можно с любым уровнем навыков и доходов.
Читать полностью…
В одном из заброшенных и полуразрушенных домов Тбилиси сделали.. ресторан под открытым небом.
Затея выглядит смело и гостеприимно. Закрою глаза, что мощности кухни не всегда справлялись с потоком, но за дружелюбие и индивидуальный подход можно смело поставить 10 и 10.
Грузинская тарелка с разными видами ажурного сыра и рачинской ветчиной вышла очень даже хороша.
📍 Deda
Чугун, особенно такой старый, — хрупкий металл в сравнении с современной сталью. Но заменить его означало лишиться главной ценности, так что полы и стены усилили за счет стальной решетки, невидимой посетителям, а на первом этаже возвели дополнительные опоры. В мельничном зале оставили максимум света и воздуха. Чугунные колонны (с «капителями» и даже намеком на эхины) уже ничего не поддерживают, но занимают почетное место на «пьедесталах» из слоев старого пола и фундамента.
Авторы — Feilden Clegg Bradley Studios (FCBS). Сами они называют эту реновацию «невидимой», что в общем правда. Любопытно увидеть, что они сделают с Музеем рабства в Ливерпуле — этот проект они унаследовали от Дэвида Аджайе, отстраненного из-за харрасмент-скандала.
Спору нет, красиво. Но книгу судят не только по обложке, а в здании важно взглянуть на конструкции, планы, объемы и композицию — словом, все то, что формирует пространственный опыт.
Все вышеперечисленное есть в курсе «Как смотреть архитектуру», который для «Синхронизации» сделала историк архитектуры Ксения Григорьева. Присоединиться можно уже сейчас по этой ссылке, а по промокоду ДОМИКИ будет хорошая скидка — 4485 вместо 6900 рублей (можно оплачивать в долларах зарубежной картой).
Я присоединилась к сомну фанатов творчества Дмитрия Чеканова, который изучает старую айдентику и создает на ее основе целые миры. На скринах — вымышленный справочник-путеводитель по острову, на котором в панельных домах обитают советские гномы; с подробными описаниями архитектуры, одежды и истории.
А вот тут бережно сверстанная книга о вывесках в наукоградах Подмосковья. Пущино, нежно любимое автором этого канала, там тоже есть
Мозаики — древнее искусство, но после Второй мировой войны оно получило новое прочтение. Чаще всего вспоминают советские панно, но это справедливо и для других стран, пострадавших от войны — архитекторы приглашали художников, чтобы оживить новые здания, совсем простые по форме и построенные из дешевых материалов. Причем использовали не только драгоценную смальту, но и гальку, осколки камня и керамики — все, чего после любой войны в избытке.
Что до совмода, там мозаичные панно оказались спасением для художников и архитекторов, растерявшихся после хрущевской реформы. Соцреализм плохо сочетался с модернистской архитектурой (вспомнить хотя бы Экспо-1958 в Брюсселе). Мозаика эту коллизию преодолевала, к тому же как никакой другой вид изобразительного искусства позволяла уходить в абстракцию («мазню» по версии Хрущева). А еще абстракции очень помог атомный век и ставка на науку: как еще изобразить торжество кибернетики или ядерных технологий?
На фото панно в МИФИ, художники Григорий Дауман и Михаил Шварцман, 1963
А еще медь в архитектуре бывает вот такой. Это японская студия G Architects Studio решила поиграться с текстурами и использовала соевый соус и нашатырь, чтобы окислить медную облицовку кофейного киоска в Киото. Получился характерный сине-зеленый оттенок — его использовали для ниши у прилавка и для боковой стенки, выходящей на перекресток.
Бирюзовый цвет отсылает к айдентике компании Suetomi, которая заказала проект. Выкрасить здание обычной краской было бы проще, но в Киото так нельзя — согласно регламентам, можно использовать только натуральные материалы, обработанные без химикатов. Чтобы окислить медь натуральным способом, ее сначала вымачивали в соевом соусе, а потом в нашатыре. Это заняло у архитекторов три месяца.
Сколько всего уже человек навыдумывал и напроектировал, а жить по-прежнему хочет в деревянном доме. О том, почему мы так любим дома из срубов и какими они бывают — в канале Деревянные дома | Smart Wood.
Smart Wood — это компания, которая проектирует и строит из сибирского кедра, а также в деталях рассказывает о рабочих процессах. На картинках — угловое соединение «ласточкин хвост», которое считается одним из показателей мастерства плотника (подробнее о нем вот тут). Читайте также об особенностях отделки кедром, окаменелом дереве для ванных и о том, как красиво стареют деревянные дома.
На правах рекламы
И еще кое-что про финнов и осень: в Хельсинки самый красивый Robert’s Coffee (это такой северный «Старбакс») находится на Эспланаде, в бывшем банковском помещении.
В европейской «прекрасной эпохе» было несколько архитектурных типологий, которые непременно стоит искать в любом новом городе. Банк — одна из них наряду с вокзалами, почтамтами и гранд-отелями. Privatenbanken, который выступил заказчиком этого проекта, пригласил на проект архитекторов Ларса Сонка и Вальтера Юнга. Оба — видные представители югендстиля, о чем, впрочем, никогда не догадаешься по фасаду XIX века.
Зато внутри ровно то, чего ждешь от финского национального романтизма: гранитные колонны, звериные рельефы (одновременно забавные и жуткие), фреска с осенним пейзажем — работа художника Вильхо Шёстрём. Зал находится в сердцевине городского квартала, и редкое солнце не пробилось бы сюда через обычные окна — вместо них остекленный потолок, который из-за формы иногда сравнивают с перевернутым драккаром викингов.
Вообще же Питер — сложный город для архитекторов. К нему мало что получается безболезненно прибавить, современность здесь плохо приживается. Ни один крупный проект не обходится без скандала с участием градозащиты, и сам термин «градозащита» тоже родом отсюда — его впервые использовали в 2000-е, когда протестовали против застройки Охта-Центра.
У меня есть теория — возможно, ошибочная, продиктованная экзотизацией и взглядом со стороны. Возможно, целостность архитектурного ансамбля вкупе с холодным климатом научила петербуржцев более тщательно прорабатывать внутренние пространства. И еще в начале 2010-х фраза «питерское место» была нарицательной в Москве. Заведения и общественные дворы — лепота, и с каждым годом только лучше.
Именно о таких местах и мелких уличных деталях пишет Юлия Сараева в канале «Кофе и билеты». На фото некоторые из них:
1. Стрит-арт на Большом проспекте
2. Стены в баре-бильярдной Solids
3. Академкнига на Литейном
4. Борщевик в Le courage
5. «Мавританский» камин в особняке Сан-Галли
Можно докрутить эту мысль в более «архитектурное» русло. То, что описано выше, привело к появлению «архитектуры ради архитектуры» — то есть когда заказчик строит дом не столько для того, чтобы продемонстрировать свой статус, сколько для собственного удовольствия и умения наслаждаться определенными пространствами. Мне кажется, что все проекты Pezo von Ellrichshausen как раз про таких и для таких людей. На фото Loba House в Чили
Читать полностью…
А о том, что хорошего уже построили в Дании и не только, пишет Продуктовый кружок — приятный канал про недвижимость, города и архитектуру. Авторы рассказывают об интересных кейсах строительства по всему миру. Вот подборка объектов в Копенгагене и за его пределами:
1. Многоуровневая парковка с фасадом из древесины, Копенгаген
2. Школа с многоуровневой столовой-хабом для общения, вновь Копенгаген
3. Последнее из Копена: Опера-парк с ансамблем из шести садов, проект знаменитых Cobe
4. Смотровая площадка на крыше художественного музея в Орхусе (от себя добавлю, что это проект любимого многими Олафура Элиассона)
5. Ну очень красивые кирпичи на фасаде новой ратуши Вайена
На правах рекламы
Узнала, что в англоязычной среде вот такие неровно уложенные кирпичи называют "drunk brick". Примечательно, что обозначение встречается в США, где по понятным причинам мало старинных зданий, а средневековых нет вовсе. Неровная кладка сразу добавляет дому лет 300
Читать полностью…
В отличие от многих других архитектурных вузов, в школе МАРШ при Universal University тоже учат работать над чисто концептуальными проектами: создавать эскизы первых поселений на Марсе, придумывать проекты через сюжеты, в том числе переводить личные воспоминания и травмы на архитектурный язык. А помимо этого, конечно, развивать современные города, проектировать небоскребы и частное жилье — в общем, все то, чем архитекторы и занимаются большую часть рабочего времени.
Я сама несколько лет преподавала и курировала курс в МАРШ, так что теперь с радостью помогаю коллегам: сейчас там открыт набор на программы бакалавриата и магистратуры. 95% выпускников остаются в профессии и работают в крупных бюро: «Атриум», «Практика», DNK ag, SPEECH, BuroMoscow, Kleinewelt Architekten и др.
Узнать подробности и подать заявку можно здесь: u.university.
Реклама. АНО ВО «Универсальный Университет» ОГРН: 1197700010518, Москва, ул. Нижняя Сыромятническая, дом 10, строение 3
Почему получилось такое странное и крутое здание: потому что авторы, Альфредо Бриллембург и Хуберт Клампнер из ETH Zurich, два года изучали местные обычаи и историю. И особенно внимательно отнеслись к карнавалам, которые в Барранкилье регулярно устраивали с XIX века.
Архитекторы консультировались с танцорами и музыкантами, приходили на репетиции и шествия. Так они узнали, что карнавальная культура была не просто городским праздником, а способом примирения между очень разными людьми со всего света. В XIX веке сюда направлялись сиро-ливанские арабы и евреи, бежавшие из Османской империи; во время мировых войн — волны иммигрантов из Германии, Польши и Италии. Эта толпа смешивалась с коренным населением и потомками испанских колонизаторов. Карнавал был для них наиболее инклюзивным и уравнивающим действом: по сути это театральное представление, поэтому участникам разрешено говорить и делать то, что в противном случае могло бы вызвать в лучшем случае скандал.
Исходя из этого архитекторы предложили проект, где можно заниматься 11 дисциплинами, связанными с карнавалом: среди них музыка, танцы, изобразительное искусство, актерское мастерство и кулинария. Климат жаркий, так что перегородок и внешней облицовки по минимуму. Самое яркое и, собственно, народное — разноцветный «ковер» из плитки, которой вымостили площадь перед зданием и внутренние стены, а также лестница, напоминающая плавные изгибы в зданиях Оскара Нимейера. Лифты, как мне показалось по планам, намеренно убрали в самый неприметный угол, чтобы люди чаще использовали именно лестницу.
Без лишних слов и комментариев — кошачий мурал из битых тарелок в Сан-Хосе, столице Коста-Рики. Утащила из фейсбука Льва Масиеля, у которого в прошлом году вышла книга «Купола, дворцы, ДК» (очень крутая!)
Читать полностью…