19025
Привет, меня зовут Ася и я очень люблю архитектуру. Если вы хотите что-то подсказать, предложить или нашли неточность, пишите: @bulletproofish
Мне не раз приходилось выслушивать обвинения в излишней «политизированности» канала. И вот что я на это отвечу. Архитектура сама по себе — всегда про политику и власть. Хотя бы потому, что любое, даже самое ветхое здание организует и подчиняет себе пространство.
Как и политика, архитектура отражает интересы общества и отношения внутри него; а еще архитектура — это дорого, и потому ее заказчики нередко обличены большой властью. Даже если государство не приходит к архитектору напрямую, оно регулирует правила реставрации ваших любимых дореволюционных домиков и строительство ваших нелюбимых бетонных многоэтажек. И да, вот уже почти два года бомбит чьи-то любимые дореволюционные домики и нелюбимые бетонные многоэтажки в соседней стране.
Есть еще одна область, сопряженная с архитектурой. Это работа над трудным прошлым и исторической памятью. Во многом именно политика определяет, как восстанавливать города, разрушенные катаклизмами; чем заполнить пустоты, где будут жить люди, оставшиеся без крова, какие мемориалы строить и что из «боевых отметин» нужно оставить, а что залатать. Все это помогает зафиксировать определенные, часто не самые приятные события на много поколений вперед — или, наоборот, позволяет забыть о них.
В военное время масштабная работа с памятью невозможна, потому что любая рефлексия требует статуса-кво и тишины, не заглушаемой вестями о новых жертвах и человеческих трагедиях. Я хочу, чтобы эта тишина воцарилась как можно скорее. Других пожеланий на новый 2024-й у меня для вас нет.
К Помпеям учат относиться как к чему-то очень особенному. В XVIII веке раскопки города подстегнули развитие археологии, а сам он сохранился до того хорошо, что по нему вполне реально восстановить картину жизни на момент извержения Везувия в 79 году до нашей эры.
Но в масштабах империи Помпеи были вполне рядовым городом и уж тем более не могли тягаться с Римом в роскоши. И это самое крутое — его стены, дороги и канализации хранят множество сведений об обычных людях (археологи нашли даже обугленные батоны!). Правда, сильнее всего все равно впечатляют фрески и мозаики в виллах знати.
P. S. Фото мои, сегодняшние. Перед поездкой я посмотрела видеоэкскурсию по выставке, которая проходила в Британском музее несколько лет назад. Если вы хотите погрузиться в историю Помпей и у вас есть только полтора свободных часа — рекомендую.
Пошла изучать номинантов следующей премии Миса ван дер Роэ, а там в лонг-листе вот такой ресторан при отеле Raubergstulen в Норвегии. Ядро проекта — местные старые сосны. Архитекторы Jensen & Skodvin Arkitektkontor проанализировали их и поняли, что из-за близости к стройплощадке можно перевозить их, не спиливая ветви. Крону использовали как конструктивный элемент.
Читать полностью…
Специалисты по ландшафтному дизайну и архитектуре дали миру многое. Благодаря им мы не сошли с ума окончательно в мегаполисах, где каждый квадратный сантиметр зарегламентирован и для первозданной природы почти не остается места. Тот же Центральный парк в Нью-Йорке — проект архитекторов Фредерика Олмстеда и Калверта Вокса, полностью рукотворный и очень тщательно продуманный (но это почти не бросается в глаза, когда смотришь на фото). Без него и подобных ему вкраплений ландшафтной архитектуры люди сильнее стрессуют — если верить нейробиологам, созерцание растений напрямую влияет на уровень кортизола. И это уже не говоря о том, что зелень поглощает шум и пыль, понижает местную температуру и способствует биоразнообразию.
Читать полностью…
В 1973-м в Париже копали метро и докопались до руин галло-римлян. Но не менее интересен деревянный «шкаф» на металлическом каркасе — на фото он справа. Внутри него Фонтан Невинных второй половины XVI века, который решили не убирать на время стройки. Спустя четыре года прямо под ним открыли станцию метро Les Halles
Читать полностью…
Короткой строкой — о чутком отношении к контексту. В аудитории Карло Скарпы в Ка’ Фоскари паркет немного «ходит», но это не баг, а фича: архитектор знал, что при повышении влажности дерево расширяется, и оставил зазоры.
Читать полностью…
Хорошая иллюстрация того, насколько архитектура мультидисциплинарная область и сколько в ней ниш: команда, которая специализируется на архитектуре скейтпарков. Зовут ее XSA Ramps, внутри есть собственное архитектурное бюро XSA Buro.
В прошлом году они сделали годный проект в Ставрополе. Задача вполне архитектурная: создать среду с высоким запасом прочности и кучей сценариев. Есть памп-трек и скейтплаза, но с ними соседствует детская площадка в виде вулкана и места для отдыха — чтобы было интересно широкой аудитории, а не только условным подросткам на досках.
Вот в этом коротком видео сотрудники бюро рассказывают про проект, разбрызгивают бетон на стройке и катаются по площадке. Нравится, что это нормальные живые люди без велеречивого лексикона, а не как обычно.
Я уже лет семь подвожу архитектурные итоги года для разнообразных СМИ. И все семь лет мне обещают, что в Египте вот-вот откроется Большой музей. Теперь говорят, что его прямо точно-точно закончат в 2024-м (ну-ну!). Пока посмотрим на одно из зданий, главный экспонат которого уже перенесли в новое пространство.
Этот звездолет — Музей солнечной ладьи в Гизе. Судно нашли в середине 1950-х у подножья пирамиды Хуфу. Больше 2,5 тысяч лет оно хранилось в разобранном виде — так делали во время погребальных обрядов. Прямо на месте раскопок возвели ангар, лодку закрепили в центре, а вокруг на разной высоте возвели пандусы, чтобы можно было рассмотреть экспонат со всех сторон и с трех разных уровней. Длина у него нешуточная — 43,4 метра, чуть ли не самый большой древний корабль в мире.
Что будет с этим зданием — неизвестно, но даже жаль, если его милое соседство с пирамидой прервано. «Бывают странные сближенья»
Короткой строкой еще одно про жизнь среди руин: дом-паразит в китайской деревне Шанвэй, бюро People’s Architecture Office.
По закону местные власти обязаны ремонтировать хлипкие здания, но это сложно и дорого, так что они продолжают рассыпаться. В результате дом обновили по частному заказу. Архитекторы оставили исходные развалины нетронутыми, а внутри возвели новую структуру. И очень подробно все сохранили, даже обломанные стропила старой кровли.
Недавно прошла игру Norco, которая немного напоминает Disco Elysium . Это очень настроенческий нарративный квест. Город в нем выступает как самостоятельный герой. Как и в DE, главную героиню окружает разруха; технологии продвинулись далеко вперед и заменили многие профессии, но светлое будущее так и не наступило, а окружающие заняты не пойми чем. Разница в том, что DE делала эстонская студия, и многое из прорисованного там неуловимо напоминает задворки Таллинна, а Norco — игра про загрязненные берега Миссисипи, крокодилов и южную готику в условиях киберпанка
Читать полностью…
Филип Джонсон — вне всяких сомнений, одна из самых одиозных фигур в архитектуре XX века. Он был первым лауреатом Притцкеровской премии и любимцем эпохи беззастенчивого капитализма в Америке («Архитектор должен продаваться», «корпорации — вот наши современные Папы и Медичи» — говорил он). Его часто винили в беспринципности — он симпатизировал нацистам и не мог не знать, что творилось в Германии после 1933 года.
Читать полностью…
А помните, был такой коронавирус.
Нашла кое-что из прошлой жизни: работу Даана Роозегаарде, одного из самых крутых художников по свету. В 2021 году он предложил устанавливать в городах ультрафиолетовые лампы, чтобы частично обеззараживать помещения. УФ-излучение невидимо человеческому глазу, поэтому в светильнике оно дополнено световым «конусом» обычного желтого света: с помощью него подсвечено «безопасное» пространство.
Я не врач и не знаю, насколько это эффективно, но в студии Роозегаарде говорят, что сотрудничали с несколькими научными институциями: тестировали модель в независимой фотобиологической лаборатории, калибровали длину волны в Национальном метрологическом институте Нидерландов, а характеристики лампы подгоняли под международные стандарты безопасности УФ-излучения.
Вот в этом посте я писала про другой проект Роозегаарде: освещение шлюзов на Афслёйтдейк — 32-километровой дамбе неподалеку от Амстердама.
В дополнение к Костиному тексту, в котором упомянуто первое в истории гетто, коротко расскажу, как вообще появилась такая форма сегрегации
Читать полностью…
Любимые бюро Nowadays и КОСМОС вместе с Unidraft реконструируют московский электродный завод «ГрафитЭл». Cудя по рендерам, будет аккуратно и уважительно к контексту. Иные архитекторы закрыли бы «страшную» кирпичную кладку и железобетонный каркас сохранившегося цеха. Здесь их не маскировали, а придали новую значимость — именно в этом пространстве будет культурный центр. Внутри по возможности тоже оставят как есть: сохранят кирпич, сделают двусветный зал, кровлю поднимут (вероятно, чтобы было больше света?). Менее просторные помещения разместят в новых зданиях.
Очень напоминает подход Lacaton & Vassal к реконструкции судостроительного ангара в Дюнкерке. Там нужно было приспособить здание под галереи с хранилищем и архивом, но архитекторы решили сохранить огромное индустриальное пространство, а рядом построили «близнеца», в котором разместили основные функции.
Информацию подцепила на канале компании Unidraft, которая выступает генпроектировщиком. Кстати, офис у них находится в очень похожем пространстве :)
Нет, это не ai-картинка, а красивущий проект студии Sangu Design в китайском городе Сиань. До 2019 года здание служило паркингом, теперь это общественный комплекс.
Команда, работавшая над реконструкцией, ссылается Ханну Арендт: в работе «Состояние человека» она пишет, что мир подобен столу, который объединяет людей и одновременно создает дистанцию. Разбросанные по участку надувные фигуры из матового пластика делают то же самое: они создают дистанцию между людьми, но побуждают их к взаимодействию и вносят в пространство элемент игры.
Много лет подряд я покупала подарки в магазине Friend Function (скучаю по вам, ребята!). Для людей, которые любят архитектуру у них специальный раздел про панельки и много годных книг. Покажу пять любимых:
• Бумажный конструктор Brutalia польской студии Zupagrafika — про послевоенную архитектуру Италии, с предисловием итальянского архитектора и писателя Алессандро Бенетти;
• От тех же авторов — свежая книга про феномен советских детских площадок. Представлены Украина, Литва, Латвия, Эстония, Россия, Беларусь, Казахстан, Таджикистан и Узбекистан.
• Ночник в виде самарского элеватора — уникального образца «космической» архитектуры Куйбышева (так когда-то называли Самару);
• Точная копия старой двери из Петербурга — сделана из бумаги и сосновой доски, есть петля, чтобы повесить на стену;
• Постер проекта Allmodernism про микрорайон Северное Чертаново.
По России действует быстрая доставка, а в Москве и Петербурге подарки можно получить вообще в день заказа.
Храм-октагон по проекту Франца Ксавера Гертнера — церковь Христа Царя в Вальдкрайбурге, 1964 год. После Второй мировой войны в Германии, Италии и других странах заметно переформатировали религиозную архитектуру, потому что вера не могла оставаться прежней в мире, допустившем Освенцим и другие зверства. Поменялся подход к композиции, материалам, образам — они стали куда более смелыми и абстракционистскими, и в данном случае это хорошо видно как по плану, так и по витражам.
Витражи, в свою очередь, удивительно уместно дополнены воздушными шарами — ими зал украсили во время молодежной службы в начале февраля-2022.
Высадка деревьев и кустов в городских условиях — это сложный инженерный квест. Об этой «кухне» подробно пишут в канале петербургской ландшафтной студии Derevo Park. Вот тексты о световом дизайне в парках, роли деталей в ландшафтных проектах, растениях для северных регионов и заботе о них в холодное время года. Еще авторы разбирают ландшафты в фильмах и рассказывают о проектах, которые их вдохновили.
А для архитекторов и дизайнеров у них есть закрытый клуб Shafran с мастер-классами, гала-ужинами и живой музыкой.
Реклама: ИП Ломова Юлия Борисовна
ИНН: 771565223520
ERID: 2VtzqvtccT5
Самые интересные проекты рождаются из территориальных ограничений. Если земли мало, участок сложной формы, а в стране постоянно землетрясения, придется изворачиваться (в буквальном смысле). Примерно так появился этот жилой дом архитекторов class archi в Японии. Вообще жилые дома здесь — феномен, такой концентрации намеренно странных проектов нет нигде в мире.
О других причинах я писала в этом посте: недвижимость в Японии быстро обесценивается, а из-за особенностей культуры люди не склонны привязываться к старине.
Концепция «15-минутного города» заключается в том, что все удобства в городах должны быть доступны в пределах 15 минут пешком или на велосипеде. В 2016 году парижский урбанист Карлос Морено перепридумал* и популяризировал ее.
И тут произошло неожиданное: в Великобритании появилась теория заговора, согласно которой «15-минутный город» на самом деле нужен, чтобы было проще контролировать людей — а в будущем ее используют для «климатического карантина». Можно было бы посмеяться над этим, но в парламенте это обсуждали всерьез, а потом премьер-министр Риши Сунак заявил, что в городских муниципалитетах от этой концепции хотят отказаться, чтобы «поддержать водителей».
*сама идея не нова — например, послевоенные советские микрорайоны хрущевской эпохи строили по похожему принципу
Интересный фотопроект "Tokyo Nude" японской художницы Руми Андо (вроде бы никак не связана с Тадао Андо): как бы выглядела столица Японии, если бы из нее исчезли все баннеры, провода и т.д. Непонятно, утопия или дистопия это; нужно ли считать «визуальный мусор» пережитком цивилизации или ее признаком. Но сама палитра просто прелесть
Читать полностью…
Чилийцы Pezo von Ellrichshausen это такая «архитектура для архитекторов». Неудивительно, что самые интересные проекты они строят для себя: вот новая работа на земельном участке, которым владеют супруги-основатели бюро. Смотровая башня с винтовой лестницей и росписями прямо по голому бетону — орнамент составлен из 30 видов местных растений. Со второго этажа видно Анды, но от природы посетителя отделяет низкий бассейн для сбора дождевой воды. И немного милоты: в кадр попали кошки архитекторов, какие-то особенно пушистые на фоне бетона
Читать полностью…
«Взрыв-схемой» (exploded-view drawing) архитекторы называют эскиз, на который нанесены все составные части проекта. Эффектно, наглядно и подробно: можно показать структуру любого масштаба, от детали в интерьере до целого квартала.
Схемы бывают простыми, как инструкции по сборке мебели, и сложносочиненными, как на этих картинках из диплома AA School 2017 года. Какого-то золотого стандарта не существует, но в любом случае начинать нужно с освоения графических программ.
Одна из лучших русскоязычных школ, которая специализируется на этом — петербуржцы Art Glück Education. У них сотни лекций, воркшопов и интенсивов. Научат чертить рабочую документацию и BIM-модели интерьера и архитектуры в Revit, коллажировать и оформлять проекты в Procreate и Photoshop и так далее. Каждый курс — с личным куратором и проверкой домашних заданий.
Девять полных курсов доступны по единой онлайн-подписке, а сейчас еще и по скидке. За подробностями — сюда
Реклама. ИП Моргач
ИНН:781434924487 ERID:2SDnjcdHKg4
Важная тема, которую поднимают создатели последней — так называемый катастрофический туризм и капитализм катастроф. Люди ездят на места катаклизмов в качестве альтернативы обычным курортам; вместе с ними возникает среда, которая поддерживает поток туристов и денег. Местные жители становятся гидами или живыми декорациями, как и все вокруг них. Некоторые исследователи считают, что это «скрытое благословение» для зон бедствий. Другие, напротив, осуждают индустрию, построенную на чужом горе.
Но почему вообще рождается спрос на созерцание руин? Что побуждает погружаться к затонувшему «Титанику» и ездить в Чернобыль? Может, это такой завуалированный протест против фальшивого оптимизма и бесконечного «не грусти, выше нос, будь счастливым» из каждого угла.
После войны он спроектировал и поселился в «Стеклянном доме», образ которого практически скопировал у Миса ван дер Роэ — у него в бюро он успел поработать. В этом доме-серванте Джонсон почти 60 лет, и Курт Воннегут говорил, что он «Спящая красавица, которую всю взрослую жизнь не оставляют в покое страстные принцы».
Именно принцы, а не принцессы; Джонсон был геем и почти до самого конца скрывал свою гомосексуальность. Каминг-аут он совершил в 1993-м, когда ему было 87. В молодости его партнером был критик и историк архитектуры Генри-Рассел Хичкок. В начале 1930-х они отправились в Европу знакомиться с молодым модернизмом — в США ничего подобного еще не построили. Бог знает, как бы без этого сложилась история архитектуры без этой пары, потому что по возвращении именно Джонсон и Хичкок в 1932 году организовали в нью-йоркском МоМА легендарную выставку «Интернациональный стиль», где впервые показали Америке работы Корбюзье, Гропиуса и прочих мастодонтов; в течение шести недель экспозицию посетили больше 33 тысяч человек, и это было абсолютным фурором для архитектурной выставки.
Вторую половину жизни Джонсон провел с куратором и коллекционером современного искусства Дэвидом Уитни. Тот был сильно младше, но они провели вместе без малого 45 лет. Когда архитектор умер, Уитни вспоминал, как они праздновали девяностолетие Джонсона. После множества хвалебных тостов он взял слово и сказал: «Леди и джентльмены, ко всему тому, что уже было сказано, я хотел бы добавить одну деталь, известную далеко не всем собравшимся. Филип все так же хорош в постели».
«Самая распространенная ошибка взрослых — это попытка повторить давно известные образы детских площадок, ведь для многих привычное = стабильное, а неизвестное = непонятное, и, как следствие, небезопасное»
— это цитата из канала Streets for Kids про архитектуру детских площадок. Авторы рассказывают, как спроектировать безопасную среду, которую ребенку будет по-настоящему интересно исследовать. Вот памятка о свойствах лиственницы, особенно популярной в уличных игровых пространствах, гайды по нормативам и детской антропометрии и эргономике.
А еще авторы собирают истории об архитекторах и проектах, оказавших влияние на развитие игровой среды: например, работы Исаму Ногучи и исследовательский проект Architektur für Kinder про историю возникновения детских пространств.
Покойный Аркадий Ипполитов хорошо написал об этом в книге «Только Венеция». Он обращает внимание, что у этого события есть предельно точная дата: 29 марта 1516 года. В этот день венецианский Сенат издал указ, обязывающий всех евреев селиться на определенном островке на севере города. От остальной Венеции его отделяли цепи на мостах и решетчатые ворота, преграждающие путь после определенного часа. Со временем гетто прирастало новыми землями, но вместе с ним росло и население. Места всегда не хватало и дома полезли вверх: кое-где, как на этом фото, застройка достигала восьми этажей, что вообще-то не очень удобно, если вы живете в XVI-XVII веке и до первых лифтов еще далеко. Эти дома называют «венецианскими небоскребами».
Евреев в Венецианской республике было великое множество, потому что к иноверцам здесь в принципе относились терпимее. Но это не нравилось участникам Святой Лиги, которая воевала против турков. Помимо венецианцев, в ней состояла Испания, евреев ненавидевшая, и Ватикан, пляшущий под испанскую дудку. То есть внутренняя политика здесь не при чем — республика пошла на компромисс, чтобы угодить союзникам.
Всем нам порой хочется чего-то странного, неидеального — так рассуждали постмодернисты и те, кто за ними последовал. Вот вам иллюстрация: культурный центр бюро K Architectures во французском городе Вильрю.
Эксцентрики тут навалом: от общего силуэта и до слепых окон, как будто здание построили не только что, а успели несколько раз перепрофилировать. В аркадах бетонные «кирпичи», на бетонных стенах следы опалубки. Зато гамма абсолютно нейтральная — ну, чтобы совсем с ума не сойти. Исключение — санузел, там архитекторы оторвались и сделали имитацию барочной фрески. Причем она явно обрезанная и в оригинале гораздо шире.
Эскизы квир-пространства в Глазго: чем ближе к центру здания, тем обстановка более вариативная, мягкая и «живая» за счет растений. Авторы — диджей Сарра Вайлд и архитектор Сесиль Нгок для шотландского архитектурного фестиваля The Architecture Fringe, который исследует связь архитектуры, политики и общества.
Читать полностью…
В США есть очень интересная программа Asphalt Art Initiative. Это проект, где с помощью искусства и низовой инициативы повышают безопасность на дорогах: асфальт размечают яркими рисунками и таким образом зонируют потоки транспорта и пешеходов. Вкратце процесс устроен так: художники при участии городских инженеров и других консультантов создают эскиз, горожане под их чутким руководством раскрашивают улицу и попутно знакомятся друг с другом.
Кажется очень примитивным, но прошлогоднее исследование показало, что это реально работает: на таких улицах и перекрестках число ДТП с участием пешеходов и велосипедистов сокращается вдвое, а водители чаще уступают дорогу.
Проект начинали несколько лет назад в Нью-Йорке, но он уже распространился на 90 улиц в 20 странах. В качестве примера — город Ланкастер в штате Пенсильвания. С помощью цветовой разметки на перекрестке уменьшили проезжую часть и сократили длину пешеходных переходов. В итоге средняя скорость авто упала на 20%.