19025
Привет, меня зовут Ася и я очень люблю архитектуру. Если вы хотите что-то подсказать, предложить или нашли неточность, пишите: @bulletproofish
У Димы Беззубцева через неделю стартует новый поток курса про то, как разбираться в архитектуре.
Если в прошлый раз не успели — вот он, ваш шанс. По промокоду domiki получите скидку 1170 рублей на базовый тариф и 1800 на версию с расширенными уроками.
По моему убеждению, не существует волшебной таблетки, которая позволит за две недели запомнить и понять все-все-все, да еще и в такой сфере, как архитектура — она спешку вообще не очень любит. Но если вы новичок и вам нужно быстро въехать в историю стилей и направлений, чтобы потом самостоятельно копать вглубь, это очень хороший вариант.
В Венеции по проекту студии Marcante-Testa открыли винный бар Ca’ Select. Проход внутрь облицован плитками по эскизам испанского художника и дизайнера Мариано Фортуни-младшего, который долгое время жил в Венеции (его палаццо — отдельная песня). Обжигали плитку в печах Орсони, которые считаются лучшими в мире среди мозаичистов. На фотографиях видно, насколько уместно подыгрывают друг другу глазурь, вода и солнце
Читать полностью…
В одесском Литературном музее, который пострадал от обстрелов на той неделе, есть интересное монументальное искусство. Художник — Владимир Цюпко. Это 1984 год; за монументалкой в СССР следили не так строго, как за станковой живописью, и там дозволялось больше вольностей. Можно было даже написать абстракцию, тем более что тематика обязывала — росписи предназначались для зала современной литературы. Интересно, что с колоннами и лепниной они не конфликтуют, будто всегда там и были.
Одесса, любимая, держись
Сейчас читаю книгу Violence at the Threshold of Detectability, которую написал Эяль Вейцман — основатель и директор Forensic Architecture. Это расследовательская группа (сами себя они определяют как "research agency") из Лондона. В ней состоят архитекторы, журналисты, правозащитники и другие специалисты, которые изучают взаимосвязь медиа, архитектуры и насилия.
Читать полностью…
Однажды Париж провалился. Не весь, конечно, — рухнула улица, потому что в каменоломнях под городом веками добывали известняк и гипс. В 1774-м добычу запретили, стены начали укреплять. Так появились знаменитые катакомбы — лабиринт в несколько сотен километров.
Чего там только не происходило. В подземелья отправляли мертвецов, для которых уже не хватало места на кладбищах. Часть из них погибла на гильотине во время террора Робеспьера, а затем здесь упокоили и самого революционера. При Наполеоне решили «навести порядок» и выложили кости вдоль стен, а над входом в оссуарий высекли: "Arrête, c’est ici l’empire de la mort" («Стой, это империя мертвых»). В 1940-е там в подземельях был немецкий бункер, а во время Холодной войны их переоборудовали на случай ядерного удара.
И вот новый сюжет: в закрытой части подземелий проходят нелегальные вечеринки. Недавно «катафилы» — любители катакомб — забросали рейверов дымовыми шашками, но те приняли атаку за дыммашину и не обратили внимания 🤡
Фото с Реддита и отсюда
На прошлых выходных ездила в классное место неподалеку от Каунаса. Это черпаковая драга — такие использовали, чтобы поднимать землю с речного дна и углублять его. В наши дни технологию признали неэкологичной, судно отбуксировали на берега Немана и устраивают там концерты и выставки. Авторы реновации — архитектурное бюро Hito
Читать полностью…
Vice снял мини-фильм про художницу Энди Шмид, которая под видом потенциальной покупательницы-миллионерши проникала в сверхдорогие квартиры Нью-Йорка, а потом выпустила про это книгу. Перегретый рынок недвижки сам по себе не новость. Тут интересны детали, которые в течение трех месяцев удалось выяснить девушке. Один из агентов сказал ей, что к квартире в качестве подарка прилагается яхта; очень распространенный атрибут — отдельная комната для симулятора игры в гольф прямо в квартире; помимо бассейна или кинотеатра, в здании может быть мишленовский ресторан или бильярдная — разумеется, доступно все это только жильцам.
При этом жилье часто покупают в качестве pied-à-terre, то есть в довесок к основной квартире. Но если верить Шмид и риэлтору, который ей помогал, 60-70% квартир пустуют, потому что их воспринимают как инвестицию, а не как место для жизни. И выглядят они до смешного похоже друг на друга.
Утянула из фейсбука Анны Броновицкой еще один пример того, как война существует бок о бок с религией.
В годы Второй мировой это сооружение в Дюссельдорфе служило укрытием для 2400 человек. Сразу после, в 1947-м, бункер освятили и превратили в католическую церковь Святого Таинства. Еще через пять лет построили колокольню. Наконец, в 2015-м храм передали коптской православной общине.
В этой истории интересно, насколько быстро после окончания боевых действий перерабатывали свидетельства страшного прошлого. Территория Аушвица стала музеем в том же 1947-м.
Летом 2017 года в Португалии начались лесные пожары — крупнейшие по числу смертей и площади в новейшей истории страны. В огне погибли 66 человек, еще 253 пострадали. Ровно через шесть после трагедии португальский архитектор Эдуардо Соуто де Моура спроектировал памятник жертвам: 60-метровая абстрактная «гаргулья» изливает воду в искусственное озеро. Рядом стена с именами погибших. Монумент построили возле дороги, потому что более двух третей погибших, 47 человек, ехали в машинах и были окружены пламенем на трассе.
Читать полностью…
Чем круты проекты реконструкции: в отличие от реставрации, архитекторы могут сами решить, что в здании является ценностью, которую хочется сохранить. А потом сделать ценными даже те черты, которые раньше раздражали или не воспринимались как эстетический объект. Вот удивительный пример: машинный зал Бруклинской электростанции скоростного транспорта. Там будет арт-пространство организации Powerhouse Environmental Arts Foundation.
В 2000-е здание забросили, а граффитчики разрисовали его и назвали «Бэт-пещерой». Теперь их «наскальные фрески» — тоже часть истории.
Не любите постмодернизм в архитектуре? Так это у вас нормального не было. А в Венгрии был такой Имре Маковец — очень набожный и очень продуктивный архитектор. Он много работал для христианской церкви и спроектировал около 500 зданий. Построили примерно половину из них — в основном в Венгрии. Это проекты, в которых классика смешивается с органикой, а венгерский фолк — с фэнтези. Вот его Стефаниум — здание-аудитория для Католического университета Петера Пазманя. Находится в поселке Пилишчаба в часе езды от Будапешта.
Читать полностью…
Тойо Ито — один из восьми японских лауреатов Притцкеровской премии — признавался, что фукусимская трагедия целиком изменила его подход к архитектуре. Когда это случилось, многие из собственных идей показались ему пустыми или устаревшими. Зачем нужна архитектура, если она не может помочь людям, которые только что лишились всего? И вообще, возможен ли разговор об архитектуре в зоне стихийного бедствия?
Архитектор начал работать с семьями, которые остались без крова. Так появился проект Home-for-All — «Дом для всех». Это здание общественного центра для пострадавших. Оно построено по модульному принципу. Опорой служат бревна из кедров, погибших во время цунами. Они расставлены по регулярной сетке, и на них крепятся лестницы, платформы и перекрытия. Со временем здание можно будет перестроить под нужды местных жителей — кстати, по приглашению архитектора они тоже участвовали в строительстве.
После катастрофы на Каховской ГЭС под водой оказался дом Полины Райко в городе Алешки (укр. Олешки). Это важный памятник наивного искусства. Райко — художница-самоучка. Она начала расписывать стены и потолки дома в 69 лет. Один из самых пронзительных образов — ворон над печкой, терзающий белую птичку. Соседка Райко говорила, что ворон «украл у нее [Полины] ребенка» — ее дочь погибла в ДТП в 1994-м, за четыре года до того, как она начала рисовать.
В 2004 году Полина умерла, ее дом выкупили, открыли там музей и основали фонд ее имени. В Херсоне оформление одного из супермаркетов «Сiльпо» посвятили ее творчеству. Авторы проекта — харьковские архитекторы O.S.A.
Помочь фонду Райко можно вот тут (monobank).
Фото: Эльдар Сарахман для «Украинской правды»
Странная-странная классика XX века: испанский Casa de Retiro Espiritual («Дом духовного уединения») Эмилио Амбаса, одного из самых загадочных архитекторов конца столетия. Основная часть помещений спрятана под землей, а снаружи торчат лишь две белоснежные стены, сомкнутые под прямым углом. Это как бы маска — фасад, который не отражает сущность дома, а, наоборот, запутывает стороннего наблюдателя. Стык между стенами отмечен балконом, к которому от подземных комнат ведут две узкие лестницы.
Читать полностью…
«Софт Культура» — это такие культовые ребята, которые помогают архитекторам и дизайнерам интерьеров жить эту жизнь: публикуют чек-листы и интервью, делятся интересными проектами, но, главное — выпускают курсы. Причем учат там не только практическим навыкам, но и теории и истории архитектуры.
Вот ближайшие потоки:
● 6 июня, «Как сделать конкурс»: про навыки, которые позволят грамотно придумать и презентовать проект, а потом взаимодействовать с заказчиками и строителями.
● 12 июня, «Архитектура модернизма»: про главное мировое направление XX века и анализ знаковой архитектуры.
● 13 июня, «Как сделать первый проект»: научат чертить и моделировать объекты с помощью ArchiCAD + SketchUp + Photoshop и верстать финальный планшет.
Больше курсов — по ссылке на сайте. Чем раньше подадите заявку, тем дешевле будет стоить обучение.
[К сегодняшним новостям] Развитие высотной архитектуры из стекла стало возможным не только благодаря новым технологиям и материалам, но и потому, что после Второй мировой в больших городах наступило относительное затишье. Такие здания появляются только в спокойные периоды истории, и, учитывая стоимость подобных проектов, заказчик должен быть уверен в мирном будущем. Глупо думать, что война пощадит их — они как раз-таки первыми получают урон.
Читать полностью…
6 августа в Британке — День открытых дверей направления «Пространственный и промышленный дизайн». Там учат будущих дизайнеров жилых и общественных интерьеров, декораторов, специалистов по промышленному и ландшафтному дизайну, а также художников-сценографов.
И да, архитекторы тоже всем этим занимаются, потому что архитектура — это синтетическая профессия, которая соприкасается с множеством сфер знаний. Подтверждение — на фото: стейдж-дизайн шоу The Rolling Stones, разработанный Stufish Entertainment Architects (кстати, по этому направлению до 10 августа в школе идет творческий конкурс).
С 12:00 и до вечера можно пообщаться с кураторами и преподами, задать вопросы о поступлении. Вход по регистрации.
Учеба начинается в октябре.
Группа анализирует физическую среду и цифровые данные о ней: видео, фото, спутниковые снимки и так далее. Один из главных принципов — никогда не работать с государственными заказчиками, поскольку часто оппонентами становятся именно армия и полиция. Деньги на расследования они получают от фондов. Среди прочего Forensic Architecture изучали чрезмерное применение слезоточивого газа во время разгона демонстрации в штате Орегон; насилие в отношении коренных общин в тропических лесах Амазонки; несколько раз затрагивали войну в Украине — например, когда в прошлом году во время российских бомбардировок ракеты попали по Бабьему Яру.
Помимо медиа, группа работает с очевидцами. Люди, которые пережили страшное, часто не помнят подробностей. Провалы в памяти — верный спутник травмы свидетеля. Но их возможно восполнить, если точно воссоздать пространство, где произошла трагедия. Жертву усаживают перед монитором с 3D-редактором и в присутствии психолога просят подробно описать место. Как правило, затем они начинают вспоминать. Таким образом, это замкнутый процесс: пространство воспроизводят по памяти, чтобы оно усиливало воспоминания и позволяло восстановить недостающие детали.
Так работали с людьми, которые находились в Мариупольском драмтеатре во время бомбардировки 16 марта 2022 года. Про них у бюро есть отдельное видео (расследование делали совместно с The Center for Spatial Technologies).
Любимкам моим, архитекторам бюро Megabudka, дали архсоветовскую премию в области архитектурной журналистики за телегам-канал а мне не дали Честно говоря, в русскоязычном сегменте очень мало архитекторов, которых действительно интересно читать: тексты либо скучные, либо написаны птичьим языком, через который едва удается продраться. Вероятно, во время общения с заказчиками в пиджаках многие вырабатывают привычку разговаривать «серьезным» и бесцветным языком, и потом переносят ее на широкую аудиторию. А в архитектурных вузах другому почти не учат — и даже в случаях, когда эссеистику преподают отдельно, как в МАРШ, это не панацея.
Но здесь совсем другая история. Megabudka — это, можно сказать, гонзо-журналистика от мира архитектуры. Вот они элегантно глумятся над табличками «Выход», а тут очень убедительно предлагают себя на замену Норману Фостеру, Дэвиду Аджайе и прочим звездам. Еще у них есть очень классные тексты про МАФы середины прошлого века и клубничную архитектуру.
В общем, награда заслуженная :)
Архитектор Андрес Жак — глава мадридского бюро Office for Political Innovation — представил на Венецианской биеннале суровую работу о негативных последствиях добычи титана для нью-йоркских небоскребов. Металл добывают в Южной Африке, из-за чего происходит эрозия почвы и людям труднее вести сельское хозяйство. Жители окрестных деревень страдают от заболеваний дыхательных путей, потому что в воздухе витает мелкая-мелкая пыль.
При этом на практике Жак делает какие-то такие проекты. Это школа на окраине Мадрида и ее создавали при активном участии детей — поэтому она получилась настолько необычной. Форма замка с арочными проемами и иллюминаторами нравятся учащимся, но, что не менее важно, уменьшает расход бетона и других материалов. Архитекторы говорят, что эта «сказочность» помогла сократить потребление на 40%.
Что бывает, когда к проектированию мостов привлекают архитекторов: великолепный новый мост реку Ааре в Швейцарии. Конструкция высчитана так, чтобы форма была не просто эффектной, но и сводила к минимуму расход бетона. Авторы — Christ & Gantenbein (то есть одного из архитекторов переправы буквально зовут Христос)
Читать полностью…
Во время войны инженерное дело ценится гораздо выше, чем архитектура, а после войны — особенно если она очень масштабная — архитектуру хочется перепридумать, потому что «как было, уже не будет». Так появился, например, брутализм. Это было не только про «честность» бетона, но еще и попыткой осмыслить эстетически те постройки, которые возникли в преддверии немецкого вторжения — бункеры и доты. Их было особенно много на берегах Нормандии и Британии, так что неудивительно, что именно последняя стала главным проводником бруталистской архитектуры.
Оуэн Хазерли в «Воинствующем модернизме» пишет: «„Средняя“ бруталистская постройка ближе к дотам и бункерам 1940 года с их сурово-угловатой бетонной непроницаемостью, чем к большинству классических сооружений модернизма».
На первом фото знаменитое лондонское жилье Alexandra Road Estate. Вторая фотография — из серии фотографа Ричарда Брайана, о ней я подробно писала год назад.
Нравятся такие решения для детских площадок: игровое пространство — это ландшафт целиком, а не отгороженный загончик из цветного пластика и металла. Нью-Йорк, остров Говернорс, бюро West 8
Читать полностью…
Эти тротуарные плитки — часть социального жилого комплекса «Хет Схип» (буквально: «Корабль») в Амстердаме. Создавался он в 1910-е, когда далеко не все дети умели читать. Плиточную «кодировку» придумали как раз для них: если зверь идет, ты тоже можешь смело идти вперед. Зверь сидит — нужно остановиться и оглядеться по сторонам, потому что рядом проезжая часть.
Об этом рассказывают в первом русскоязычном фильме про «Хет Схип» на канале «Понаухевашие». Авторы накопали много любопытного. Оказалось, например, что проект, несмотря на всю прогрессивность, несет на себе печать колонизаторства. А еще этот комплекс, как и любая великая работа, сильно влияет на среду вокруг себя. В соседних домах тоже используется кирпичный декор — чтобы соответствовать самому заметному и знаменитому сооружению. А стена одного из современных жилых зданий выложена плитками с теми же узорами, что и на асфальте.
В общем, очень рекомендую посмотреть.
Спустя два года наконец-то проясняется судьба жилых капсул «Накагина». Первым покупателем одного из 23 спасенных модулей (всего их было 140) стал Музей современного искусства Сан-Франциско в США. Капсула называется Capsule A1302 и когда-то принадлежала Кисё Курокаве — архитектору этого удивительного проекта. Интерьеры восстановили при активном участии историков и бюро Курокавы.
Конечно, архитектор не хотел такой судьбы для своего объекта — он-то думал, что по мере необходимости каждую жилую капсулу можно будет заменить на новую, а дом простоит еще многие годы. Но хорошо, что хотя бы в таком усеченном виде дом обрел новую жизнь — было бы обидно, если бы последним посмертным проектом Курокавы стала несуразная «Газпром Арена» в Петербурге.
Создать такое неформальное место в данном случае было особенно важно. В государственном жилье не было места, где беженцы могли бы собраться. Когда люди объединяются вокруг очага, это помогает им залечить раны и ощутить себя в домашней обстановке еще до момента восстановления физической среды. И достаточно одной такой постройки, чтобы удовлетворить их потребность в общении.
Создавая Home-for-All, Ито осознал, насколько разрушительны действия рхитекторов и планировщиков, если они рассматривают город отдельно от окружающей среды. Многие сегменты японского побережья защищены подпорными стенами, которые вроде как должны защитить людей от высоких волн. АЭС Фукусима-1 была спроектирована так, чтобы выдержать даже мощные подземные толчки. Но все это не помогло — катастрофа 2011 года обернулась массовыми жертвами и разрушениями.
Ито считает, что решения нужно искать в тех временах, когда в Японии еще не было массовой урбанизации. В традиционном японском домостроении люди, архитектура и окружающая среда — это части единой системы. Это не значит, что нужно вернуться в прошлое. Но, вероятно, чтобы преодолеть ограничения модернистской архитектуры, придется искать новые подходы, некоторые из которых могут быть подсказаны национальной культурой и историей.
Корбюзье в середине 1950-х эталонно уступил дорогу молодым:
«Те, кому сейчас 40 лет, родились около 1916 года, во время революций и войн. Те, кому сейчас 25 лет, родились в конце 1920-х — начале 1930-х, когда шла подготовка к новой войне, среди глубокого экономического, социального и политического кризиса. Они оказались в сердце настоящего периода, поэтому только они способны глубоко, как свои личные, ощущать насущные проблемы, осознать цели, которые нужно преследовать, найти средства их достижения, постичь патетику сегодняшней ситуации. Они — знают. Их предшественники — уже нет, они уже не в курсе дела, они больше не являются субъектами прямого воздействия на ситуацию».
Из письма к Х конгрессу CIAM 1956 года. На картинке члены «Группы X» (среди них будущие звезды брутализма Элисон и Питер Смитсоны) «хоронят» CIAM, одну из самых влиятельных международных институций.
Десять лет назад украинский Минкульт включил ансамбль Каховской ГЭС в перечень национальных памятников. Один из основных авторов проекта — архитектор Георгий Орлов, уроженец Курска. Большую часть жизни он провел в Москве, был учеником Виктора Веснина и вместе с ним работал над проектом ДнепроГЭС в 1930-е. После Второй мировой войны Орлов руководил восстановлением электростанции, а затем создал еще четыре больших объекта: Каховскую, Кременчугскую, Каунасскую и Братскую ГЭС.
Но все это конечно не важно в сравнении с тем, какие страдания обрушились на людей и природу из-за сегодняшнего взрыва — по самым скромным подсчетам, около 16 тысяч человек одномоментно лишились дома. По последним прогнозам, вода будет разливаться еще 3-4 дня.
На фото самая «открыточная» часть ГЭС: судоходный шлюз с «триумфальной аркой»
Вот это таймлайн: на Венецианской биеннале скандал из-за инсталляции о лагерях уйгуров в Синьцзяне. Китайское посольство бойкотировало выставку и заявило, что итальянская сторона распространяет фейки, а расследование, которое легло в основу экспозиции, содержит «большое количество ложной информации».
Напомню, что благодаря этому расследованию Элисон Киллинг стала первым архитектором, получившим Пулитцеровскую премию — журналистский аналог Притцкера. На Биеннале о работе над материалом повествует 30-минутный фильм, спрятанный за ширмой с гигантским рисунком Адриана Зенца. Это подробная схема одного из лагерей. Сфотографировала ее для вас.
Врываюсь в понедельник с показом коллекции Chanel 2019 года. Модели дефилировали по Гран-пале на Елисейских полях. Стеклянный павильон соорудили к Всемирной выставке 1900 года — подобно тому, как его первопредок, «Хрустальный дворец», появился в Лондоне в преддверии выставки 1851-го.
Лондонский павильон не выжил в XX веке — сгорел незадолго до Второй мировой. Парижскому повезло больше. В начале 2000-х он приглянулся Карлу Лагерфельду, и тот начал использовать здание для показов. Прозрачные стены и высокие своды дают позволяют безболезненно задать любой контекст и оформление. В разные годы там сооружали Эйфелеву башню, альпийский курорт, постапокалиптический театр с грудами бетона меж зрительных рядов — и, да, пляж, с песком и настоящими волнами. На британском Evening Standart есть фотоподборка на эту тему.
Пять лет назад Chanel стал спонсором реставрации Гран-пале. Думали, что успеют закончить к Олимпиаде 2024-го и проведут там соревнования по тхэквондо — но, видимо, из-за пандемии придется ждать дольше.