26826
#психоанализ #клиника #психотерапия #зависимость #психология #психиатрия #медицина #исследование #лекарства Обратная связь: clinic@keemail.me Проект просветительский. Рекламы на канале нет.
Исследование одной строкой.
В США уровень потребления фентанила (опиоида) и психостимуляторов среди чернокожих обоего пола превысил уровень потребления белых, начиная с 2018 года и продолжает увеличиваться, а пик смертности в 2020 году, приходится на чернокожих мужчин в округе Колумбия из-за употребления фентанила, который оказался почти в 10 раз выше, чем у белых мужчин.
Источник:
https://journals.plos.org/globalpublichealth/article?id=10.1371/journal.pgph.0000769
#наркотики
#влечение_к_смерти
Она тебя любит. А ты хочешь ее любить. Это не одно и и то же.
Станислав Лем. Солярис (кадр из кинофильма Солярис, 1972, режиссер Андрей Тарковский)
Синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) — это расстройство характеризующиеся тремя основными симптомами (разной степени выраженности), а именно:
1) гиперактивностью,
2) импульсивностью и
3) невнимательностью,
которое обычно диагностируется у детей школьного возраста.
Раньше считалось, что СДВГ это детское и/или подростковое расстройство, которое полностью, самостоятельно проходит по достижению взрослого возраста.
Однако СДВГ, может возникнуть в любой возрастной группе.
Многие дети с установленным диагнозом СДВГ, повзрослев, тем не менее, сохраняют соответствующие симптомы, которые затем неблагоприятно влияют на их жизнь, продуктивность и социальные взаимоотношения.
Среди факторов, которые способствуют сохранению СДВГ во взрослом возрасте: тяжелый СДВГ в детстве; отсутствие лечения от СДВГ в детстве; коморбидные ментальные расстройства; неблагоприятный опыт в детстве; антисоциальное поведение; употребление наркотиков.
Итак, согласно новому метаанализу, совокупная распространенность СДВГ у взрослых составила 3,10% (95% ДИ 2,60–3,60%). СДВГ-I (невнимательный тип СДВГ) оставался самым распространенным типом СДВГ, за ним следовали СДВГ-HI (гиперактивный тип) и СДВГ-С (комбинированный тип).
Источник:
https://doi.org/10.1016/j.psychres.2023.115449
#сдвг
#клиника
...Не пережив этот травмирующий опыт, [психо] терапевт, возможно, не может полностью понять, на что это было похоже на самом деле. Интересно, что верно и обратное: терапевт может объяснить себе, на что это было похоже, он может думать и говорить об этом опыте именно потому, что ему, терапевту не пришлось его переживать, потому что терапевт был не травмирован.
Чем серьезнее и отвратительнее травма, тем сложнее определить, что травмированный индивид счел бы более предосудительным: не быть понятым и навсегда остаться наедине с тем, что он пережил, или быть понятым и продолжать жить с тем, что воспринималось бы как нормализация чего-то невыразимого.
Daniel Tkatch. Bodily unconscious as a basic phenomenon: Heidegger’s critique of Freud’s theory of conversion.
#травма
Эрос & Психопатология (страх, перед ней). Кто кого?
Читать полностью…
Молодые женщины, которые испытали раннее эмоциональное лишение и которые не научились утверждаться в течение подросткового возраста, будут все больше и больше недовольны собой и своим телом.
Это часто проявляется в подростковом возрасте при расстройствах пищевого поведения, таких как анорексия и булимия, в беспорядочных сексуальных связях, наркомании, самоповреждении, при порезах или ожогах. Как много предшественников насилия по отношению к другим людям, которые составляют психологический профиль женщины, подвергнувшейся плохому обращению.
Амбивалентность по отношению к женскому телу, но также и к матери, лежит в основе цикла жестокого обращения.
По мере взросления эти молодые женщины иногда испытывают значительные трудности в установлении здоровых, удовлетворительных и эмоционально зрелых отношений.
Вместо этого они иногда вступают в отношения с мужчинами или женщинами, в которых возникает садомазохистская картина.
Им очень трудно выбраться из этого типа отношений, потому что танец со смертью действует непреодолимо.
Если им удается закончить отношения, то каждый раз для того, чтобы начать другие, которые очень быстро приобретают те же характеристики, что и предыдущие.
Это происходит потому, что жестокий партнер репрезентирует часть самой себя, причем последний становятся воплощением собственной ненависти к себе.
Иногда им больше не нужно различно атаковать собственное тело, потому что эта боль бессознательно отдана партнеру.
Материал из статьи Эстелы Уэлддон (написанной на одной из ее лекций) «Танцы со смертью», опубликованной в 2009 году в British Journal of Psychotherapy, Выпуск 25, с. 149-182.
#травма
#рпп
#сексуальность
И о Карут: «Что касается Карут, я испытываю такую же нетерпимость по поводу небрежности ее теоретических аргументов; во имя внимательного чтения она создает интерпретации, которые настолько произвольны, надуманы и тенденциозны, что теряют всякую претензию на правдоподобность. Наконец, мне не нравится то, как она склонна разбавлять и обобщать понятие травмы: в ее рассказе переживание (или не-переживание) травмы характеризуется как нечто, что может быть разделено как жертвами, так и не-жертвами, а невыносимое страдание выжившего как пафос, который может и должен быть присвоен другими».
Можно предположить, что «нетерпимость» автора к стилю и аргументации Кейт Карут вызвано тем, что работают они в общем поле и на довольно близких основаниях. Обе, по сути, являются постмодернистскими литературными критиками, которые обсуждают не столько травму, сколько «дискурсы» и «нарративы» о ней. Карут в значительной степени опирается на работы Поля де Мана, теорию перформативной функции языка и т.д.
Лейс активно использует генеалогический подход Мишеля Фуко и теорию мимесиса – упомяну также ее книги «Восхождение аффекта» и «От вины к стыду: Аушвиц и после», развивающих предложенную методологию.
И Карут, и Лейс обильно цитируют и анализируют Фрейда и некоторых современных аналитиков – на мой вкус, последняя делает это более аккуратно, – но в целом психоаналитические идеи выступают для них лишь строительными блоками (или даже лесами) для собственных философских построений.
Все вышесказанное показывает, насколько теория травмы волнует сегодня научное сообщество – от историков до нейрофизиологов. Может ли почерпнуть что-то психоаналитик из этих «смежных» дискуссий? Думаю, да. Во-первых, всем нам стоит задуматься о том, чтобы доносить свои идеи до академической общественности более отчетливо (чтобы их прочтение не было столь вольным, как показывает на многих примерах Лейс).
И во-вторых, такие философские идеи, как мимесис или имитация (в приложении к осмыслению травматического опыта или за пределами этой темы), еще раз обращают нас к сложностям базовых психоаналитических понятий – в данном контексте, идентификации во всем многообразии ее значений: истерической, меланхолической, нарциссической, проективной, интроективной и т.д.
Окончание следует...
Несомненным достоинством методики является ясность инструкции, простота заполнения и легкость подсчета баллов. Благодаря использованию «Готландской шкалы мужской депрессии» понижается минимальный диагностический порог необходимый для постановки диагноза депрессии у мужчин. Шкала Готланда продемонстрировала неплохую внутреннею валидность и в ряде случаев ее использование имеет преимущество перед другими инструментами оценки (в частности перед Эдинбургской шкалой).
Читать полностью…
Понятие «депрессия» используется не только в научной медицинской литературе, но и, довольно часто, в СМИ, Интернете и даже обычной разговорной речи в быту.
Возможно, за этим просматривается некоторая интроспекция, которая сопровождает депрессию (по крайней мере, если сравнивать депрессию и например ее зеркального двойника - манию при которой способность к интроспекции резко снижена).
В популяции депрессия встречается у женщин примерно в два раза чаще, чем у мужчин.
Более высокая распространенность депрессии среди женщин может, например, быть артефактом того, как специалисты депрессию распознают и лечат или то, как мужчины сами выявляют у себя симптомы и обращаются за медицинской помощью.
Можно также предположить то, что имеет место заниженная диагностика депрессии у мужчин и соответственно гипердиагностика депрессии у женщин.
Однако чем эта гипотетическая заниженная диагностика может быть объяснена?
Этот вопрос особенно важен в связи с тем, что МКБ-10 не признает наличие гендерных различий в описании депрессии.
Стало появляться все больше данных свидетельствующих о том, что удельный вес различных симптомов в структуре депрессивного расстройства у мужчин и у женщин различается.
У женщин при депрессии помимо снижения настроения чаще отмечались такие симптомы, как беспокойство, приступы плача, чувство беспомощности, одиночества, суицидальные идеи, повышенный аппетит, прибавка массы тела и различные боли в теле.
А у мужчин при депрессии чаще выявляется замедление движений, бедность жестов, замедленная речь, невербальная враждебность и сопутствующая алкогольная зависимость.
Исследование проведенное в Цюрихском университете психиатрической больницы J. Angst с коллегами (2002) показало, что мужчины сообщали о меньшем количестве депрессивных симптомов, чем женщины, и, как следствие, мужчины реже достигали минимального диагностический порога необходимого для постановки диагноза депрессивного расстройства.
Более того, была выявлена существенная разница в том, как мужчины и женщины самостоятельно боролись со своими депрессивными симптомами.
Женщины справлялись с депрессией путем эмоциональной разрядки (катарсиса), а также чаще прибегали к помощи религии. Мужчины же справились депрессивными симптомами за счет усиления спортивной активности и через увеличение потребления алкоголя.
По мнению S. Brownhill с коллегами (2005), половые различия появляются не в субъективном переживании депрессии как таковой, а в поведенческом выражении этих переживаний.
Автономов Д.А. Мужской депрессивный синдром // Независимость личности. 2014. № 2. С. 8—11.
#мужская_депрессия
#депрессия
Современные исследователи стали все чаще фиксировать у мужчин не классическую депрессию, понимаемую в соответствии с DSM-V как состояние сниженного настроения с сопутствующей потерей энергии и интереса к жизни, а так называемый «мужской депрессивный синдром».
Последний был открыт еще в 1995 г. группой шведских психологов под руководством В. Рутца, который описал атипичные симптомы депрессии в виде снижения устойчивости к стрессу, агрессии, импульсивности, злоупотребления психоактивными веществами и наследственной отягощенности (в частности, расстройств настроения, алкогольной зависимости и суицидального поведения).
Открытие мужского депрессивного синдрома позволило объяснить рост данных, свидетельствующих о различиях в симптоматике депрессии между мужчинами и женщинами.
В частности, женщины при депрессии отмечают классические симптомы болезни в виде плохого настроения, переживания чувства беспомощности и одиночества, приступы печали и плача, тогда как мужчины вне зависимости от степени их мужественности и тяжести психических и соматических симптомов предпочитают скрывать истинные эмоциональные переживания даже от своих лечащих врачей.
По меткому выражению С. Коэна, такое состояние можно назвать «мужским молчаливым страданием».
Золотарева А. А. и др. Роль апатии в формировании мужского депрессивного синдрома у заключенных //Психология и право. – 2021. – Т. 11. – №. 1. – С. 2-13.
#мужская_депрессия
#депрессия
Согласно обновленным данным (за июль 2023 г.), в 2021 году, у 21,0 миллиона взрослых американцев, наблюдался, по крайней мере, один эпизод клинической депрессии (что составляет 8,3% всего взрослого населения США).
Процент был выше среди женщин (10,3%) по сравнению с мужчинами (6,2%).
В 2021 году, около 61,0% взрослых в США в возрасте 18 лет и старше с получили терапию.
Источник:
https://www.nimh.nih.gov/health/statistics/major-depression
#депрессия
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
Е. Евтушенко «Идут белые снеги», 1965 (фрагмент).
#негативная_галлюцинация
#работа_негатива
Такая девочка-подросток может переживать прорыв внутри себя сексуального тела как доказательство того, что ею овладевает ненавидимая мать. Любопытно в этом контексте вспомнить, что многие из тех, кто замышлял суицид, говорят, что воздержались от совершения этого акта из страха перед ужасной болью, которую он причинил бы реальным родителям. Это, в некоторых случаях, отображает своего рода понимание того, что желание совершить данный акт отчасти мотивировано стремлением причинить эту боль первичным объектам.
Во всех таких ситуациях «хорошие» объекты спроецированы наружу, вовне самости, и их значимость никогда не следует недооценивать. Пациентка может говорить, например, что она не в состоянии совершить самоубийство, пока жива ее собака. Здесь собака репрезентирует все хорошие объекты, которые нужно поддерживать живыми и ограждать от смертоносных чувств, что занимают психику.
3. Кляйн (Klein 1935) указывала:
«… хотя при совершении суицида Эго стремится убить свои плохие объекты, на мой взгляд, в то же самое время оно также намеревается спасти свои любимые объекты, внутренние и внешние /…/ бессознательные фантазии нацелены на сохранение хороших объектов и той части Эго, что идентифицирована с хорошими объектами, а также на разрушение той части Эго, что идентифицирована с плохими объектами». (Klein 1935, p. 276).
Смысл здесь заключается в том, что – сколь бы безумно это не выглядело – некоторые акты суицида нацелены на сохранение хорошего. Как будто бы самость, ощущая свою неспособность устоять перед тягой к ужасающей деструктивности, в отчаянии убивает себя – чтобы спасти мир. Но также справедливо, что соблазн поддаться вере, что деструкция самости – это единственный способ спасти хорошие объекты, сам по себе подпитывается наиболее смертоносными силами в психике.
4. Некоторых суицидальных пациентов – и это типично при тяжёлой меланхолии – постоянно внутренне преследует архаическое и мстительное Супер-Эго, от которого нет спасения (психическая клаустрофобия). Оно безжалостно в своем карающем качестве. Оно раздувает вполне обычные ошибки и неудачи, превращая их в преступления, требующие наказания. В этой ситуации суицид, подчинение внутренним мучителям, может ощущаться как окончательное освобождение. Сама кожа может ощущаться как тюрьма, в которой происходят эти пытки. Разрезание кожи при этом ассоциируется с чувством облегчения, когда самость становится идентифицированной с истекающей кровью. Однако над этим облегчением может возобладать перверсивное возбуждение, приводящее к яростным увечащим атакам. Эти процессы также образуют порочный круг, в котором факт повреждения объектов, что оказались идентифицированными с частями тела, питает дальнейшие внутренние обвинения.
Окончание следует...
Давно известно, что пациенты с депрессивным расстройством склонны использовать неэффективные стратегии регулирования своих эмоций.
Так люди, страдающие депрессией, прекрасно осознают, какие стратегии и способы регулирования эмоций помогают им чувствовать себя лучше и счастливее, но напротив, используют те стратегии, благодаря которым, они чувствуют себя хуже и становятся ещё более несчастными.
Например, сталкивались с положительным стимулом (радостными, приятным событием), они используют стратегию отвлечения внимания от этого стимула, что приводит к уменьшению положительных эмоций, а сталкивались с неприятным стимулом – используют размышления, которые лишь усиливает их негативный аффект.
В целом, люди с депрессией, более готовы испытывать скорее негативные эмоции (например, печаль, тревогу).
Более того, любой «позитив» может рассматриваться ими как сигнал об опасности, что может дать старт процессу активного избегания любых позитивных эмоций.
Страх перед ощущением счастья, может активироваться из-за того, что радость может аномально переживаться ими как эпизод потери контроля.
Некоторые индивиды, особенно усвоившие паттерны их депрессивных семей, чувствуют, что они просто недостойны счастья. В этом случае, стать «счастливым» для них, означает стать не лояльным по отношению к своей родительской депрессивной семье и таким образом, символически предать их.
Источник:
https://psycnet.apa.org/doi/10.1037/abn0000835
#депрессия
#работа_негатива
#страх
О сложности быть негативным объектом
Думаю сегодня о том, что часто в сложных случаях у клиентов формируется негативный перерос, где терапевт выглядит плохим объектом: холодным, злым, невнимательным, критикующим и т.д.
Одновременно со всем этим, на терапевта возлагаются надежды про «волшебную пилюлю», которую он сейчас достанет из загашника и которая изменит жизнь в мгновение ока без малейших усилий со стороны клиента. Когда выясняется, что такой у терапевта нет (а рано или поздно это обнаруживается, конечно), клиент злится на терапевта за его, якобы, несостоятельность и нежелание брать на себя руководство чужой жизнью.
И это нормальный, благополучный рабочий вариант. Для клиента. Который получает возможность разбираться со своими «тараканами» - в том случае, конечно, если не бросит терапию. Что тоже встречается.
В случае терапевта все немного сложнее. Независимо от степени проработанности, опыта и устойчивости, быть негативным объектом сложно. Иногда - очень сложно. Особенно в тех случаях, когда клиенты приписывают все улучшения вселенной, а все неудачи - терапевту. Сохранять ясную голову в ситуации, когда ты хочешь хорошо делать свою работу и давать человеку возможность выбираться из болота, но это сопрягается с постоянным разного вида обесцениванием - довольно непросто. И часто это две параллельные реальности - ощущение кейса со стороны терапевта и со стороны клиента. Поэтому часто единственной опорой терапевта становится мнение других профессионалов - коллег, супервизоров, которые в сложных случаях скажут: снимаю шляпу.
Как правило, это бывает в тех случаях, где клиент может позволить себе ненавидеть своего терапевта и обвинять его во всех несчастьях. А терапевт может позволить клиенту прожить этот опыт. И для клиента этот опыт может выглядеть порой мучением, которое создано для него терапевтом, или от которого терапевт не хочет его уберечь. А терапевт, увы, не может позволить себе поддаться и отступить. Потому что иногда надежда живет у самого края. И не любой сталкер рискнёт пойти туда.
P.s. Все детали и подробности в этом посте вымышленные и обобщенные. Это теоретическое рассуждение, не имеющее отношения ни к кому конкретно из моих клиентов))
Текст А. Кондаурова
#психоанализ
Мазохистический радикал - повестка дня перед отпуском. Прямо подряд, и у клиентов, и в супервизиях. Причём люди с таким радикалом часто очень симпатичные и милые, начиная с Махатмы Ганди и Принцессы Дианы - и вплоть до добросердечных прохожих и друзей, приходящих на помощь.
Вопрос в том, чем эта махозистичность оборачивается для самого человека, как фонит в терапии и в чем ее вред.
Суть мазохизма - не в получении удовольствия от боли, а в бессознательной склонности к самопожертвованию. Человек с таким радикалом безумно боится потерять близких людей, при этом будучи абсолютно уверенным в том, что из-за его (якобы) плохости рано или поздно это произойдёт.
В детстве такой человек столкнулся с ситуациями, когда максимальное (часто единственно доступное) количество заботы он получал благодаря страданию. В остальных случаях общение с ним было, скорее, негативно окрашенным.
Но благодаря присутствию заботы, купленной страданиями, ребёнок вырастал в ситуации наличия контакта, хотя и небезопасного.
Сформировавшаяся установка на необходимость терпеть плохое обращение и страдать для получения внимания, ожидание негатива, ощущение вины за свою «плохость» создают особый вариант отыгрывания, реализуемый, в том числе, в терапии: провокация другого на агрессию (мазохисты виртуозно умеют «будить зверя»), затем - проживание страдания и демонстрация раскаяния, и неизбежный итог - эвакуация своей вины в того, кто разозлился.
Сами мазохисты, кстати, не злятся практически никогда.
Типичный контрперенос - желание садистическим образом сделать что-то нехорошее. Для терапевтов это бывает крайне сложно и болезненно, поскольку встреча со своим садистом - то ещё удовольствие. Поэтому часто терапевты «вылетают» здесь в собственную диссоциацию, беспомощность и пассивную агрессию.
Хороший вариант - встретиться со своим садистом как с диагностом, увеличить дистанцию и отдать ответственность мазохисту. Границы его мобилизуют, а сочувствие, как ни странно, погружает в регресс страданий.
Текст: Анастасия Кондаурова
#мазохизм
#психоанализ
Мазохизм не соответствует никакому биологическому влечению. Он является следствием нарушения удовлетворения и представляет собой всегда безуспешную попытку исправить это нарушение. Он представляет собой результат, а не причину невроза.
Мазохизм - выражение неудовлетворенного сексуального напряжения. Его непосредственным источником является страх удовольствия, или страх оргастической разрядки.
Его суть заключается в том, чтобы вызвать как раз то, что порождает самую глубинную боязнь: приятное освобождение от напряжения, которое ощущается как возможность "разорваться", или "лопнуть", и вызывает страх.
Вильгельм Райх
#мазохизм
#страх
#психоанализ
Травма, с одной стороны, прерывает процесс отсылки к реальности, делает невозможным прямое ее восприятие, но, с другой стороны, вводит в действие отрицательную референцию как свидетельство того катастрофического, чрезмерного опыта, который разрушает саму предпосылку опыта.
"Попытка найти доступ к истории данной травмы есть также проект вслушивания в нечто за пределами индивидуального страдания, в реальность самой истории, чьи кризисы могут быть постигнуты только в формах неусвоения".
К. Кэрут
#психоанализ
#депрессия
#травма
ИТАК, САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ПОСТЫ ПРОШЕДШЕЙ НЕДЕЛИ
[Нас уже 30 тысяч, спасибо за поддержку]
1. Страх перед счастьем /channel/clinicalpsychoanalysis/9548
2. Психоанализ самоубийства /channel/clinicalpsychoanalysis/9549
3. Про границы /channel/clinicalpsychoanalysis/9553
4. Мужская депрессия /channel/clinicalpsychoanalysis/9556
/channel/clinicalpsychoanalysis/9558
5. Травма и недовольство телом /channel/clinicalpsychoanalysis/9565
Как Вы могли убедиться, на канале нет рекламы, «партнёрских постов», «интеграции» и прочего дерьма в виде популярной психологии (мотивации, денег, отношений, секса, как стать успешным успехом и пр.).
Я не продаю и не покупаю рекламу и к рекламе от Дурова, я, понятное дело, не имею никакого отношения; расценить её как мои персональные рекомендации нецелесообразно.
«Клинический психоанализ» – это просветительский проект, который опирается на Вашу поддержку и реализуется благодаря моему интересу (в свободное от основной работы время).
Если Вам нравится канал, то порекомендуете его пожалуйста всем тем хорошим людям, которые Вас окружают. Например, Вы можете поделиться этим постом (но это, совсем не обязательно, конечно).
Я считаю, что в данный момент очень важно различать несколько основных человеческих чувств, таких как сексуальность, страсть, потребность, любовь и доверие...
Любить — это значит осознавать другого как человека, отличного
от себя, как целостную личность, которой нельзя обладать и которая не может обладать нами...
Несколько обстоятельств препятствуют спонтанному потоку любви — способности любить свободно и без ограничений, — и обычно это те же самые причины, по которым мы не можем любить и самих себя.
Это состояние обусловлено внутренним присутствием чрезвычайно требовательной бессознательной установки, которая часто достигает уровня примитивного внутреннего садомазохизма, другими словами, уровня «человек против самого себя», что, конечно, напрямую зависит от того, как нас воспитывали.
В своих ранних работах Фрейд называл эту моралистическую внутреннюю установку, или психическое «агентство» (если использовать психоаналитическую терминологию), «моральным сознанием», а позже — всем нам известным «Супер-Эго».
Это моральное сознание заставляет нас, не осознавая того, делить мир на черное и белое, хорошее и плохое, совершенное и несовершенное.
Затем оно заставляет нас отвергать свои недостатки и проецировать их на других в форме постоянной критики; другими словами, любой маленький недостаток превращать в катастрофу. Такая потребность в совершенстве, конечно, абсолютно иррациональная, представляет собой, помимо всего прочего, путаницу между частями и целым.
Это все равно что избавиться от машины, когда у нее спустило колесо, потому что она больше не совершенна.
Такую же позицию мы занимаем и по отношению к людям, поскольку склонны отвергать их, как только обнаруживаем их «нормальные» недостатки.
Это порождает известную дилемму: отвергать тех, кто нас хочет, и хотеть тех, кто нас отвергает...
Любовь способна расти только там, где есть несовершенство...
Источник: Рафаэль Э. Лопес-Корво. Женщина внутри. Психоаналитическое эссе о женственности / Перевод с английского Олеси Гайгер — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2023. — 192 с.
#психоанализ
#любовь
Р. Лейс: «…[Г]лавная цель моей книги — продемонстрировать центральное место в этой истории ряда постоянно возникающих теоретических и практических трудностей, каждая из которых, как можно рассматривать, вращается вокруг проблемы имитации, определяемой как проблема имитации гипнотической. Хорошо известно, что возникновение теории травмы с самого начала было связано с гипнозом.
Гипноз, или гипнотическое внушение, был средством, с помощью которого Шарко узаконил концепцию травмы, предположив, что истерические кризисы, которые он суггестивно вызывал у своих пациентов, были воспроизведением травматических сцен. Менее понятно то, что гипноз не был просто инструментом исследования и лечение, но сыграли важную теоретическую роль в концептуализации травмы. Это происходит потому, что склонность загипнотизированных людей имитировать или повторять все, что им предложили сказать или сделать, послужила базовой моделью травматического опыта.
Травма определялась как ситуация диссоциации от себя или «отсутствия», в которой жертва бессознательно имитировала или идентифицировала себя с агрессором или травматической сценой в состоянии, что можно было сравнить с состоянием повышенной внушаемости или гипнотического транса. Таким образом, травма понималась как опыт гипнотической имитации или идентификации – то, что я называю мимесисом – опыт, который, поскольку он, по-видимому, разрушал когнитивно-перцептивные способности жертвы, делал травматическую сцену недоступной для определенного рода воспоминаний.
Короче говоря, с самого начала травма понималась как опыт, который настолько глубоко погружал жертву в травматическую сцену, что исключал своего рода зеркальную дистанцию, необходимую для когнитивного познания того, что произошло.
Субъект был фундаментально «изменён», если использовать формулировку Рустана, потому что он был «другим». Он или она были «не чем иным, как серией разнородных и диссоциированных ролей», а это означало, что травма определялась «множественным заимствованием» (множественность была одним из признаков этого травматически-миметического заимствования; понятие идентификации с агрессором было другим).
Это также означало, что амнезия, которая считалась типичной для психического шока, объяснялась как своего рода постгипнотическое забывание, которое могло оказаться необратимым, поскольку, согласно гипотезе, травматическая сцена никогда не была представлена у загипнотизированного субъекта и, следовательно, травматическая сцена была конститутивно недоступна для ре-презентации и отклика».
Источник: Психоанализ и мир
#травма
#психоанализ
Еще одна книга о несказАнном: Рут Лейс «Травма: Генеалогия»
Литература о травме разрастается, как весенний лес, и это ставит перед читателями два парадоксальных вопроса.
Если травма по определению - невыразимый, «нерепрезентируемый» опыт (после Освенцима нельзя писать стихи, и т. п.), - почему мы так много о ней болтаем?
И второй – если травматический опыт столь невыносим, почему мы видим сегодня столь много примеров борьбы за роль главной жертвы?
Последнее получило в социологии специфическое название abuse panic, а в клинической практике было известно со времен Фрейда и привело его к отказу от теории травмы как общей причины психических расстройств (см. https://www.academia.edu/48913926/Несовершенство_учреждений_пандемия_сексуальность_и_общество).
Книга Рут Лейс «Травма: Генеалогия» (R. Leys. Trauma: A Genealogy. 2000) во многом посвящена исследованию этих парадоксов. Автор настойчиво борется с упрощённым пониманием травматического опыта как копирующего повторения внешних событий и как сугубо нерепрезентируемого опыта. Чрезвычайно интересным выглядит ее детальных анализ теорий травмы – от Шарко, Фрейда и Ференци до таких актуальных авторов как нейрофизиолог Б. ван дер Колк и литературный критик К. Карут. Надо сказать, что последним двум авторам достается особо впечатляющий объем критики.
Как пишет Лейс: «Я решила сосредоточиться на его [ван дер Колка] идеях, потому что они представляют собой важный подход к травме в нашей современной культуре, особенно в Соединенных Штатах, где биологические парадигмы преобладают в психиатрии.
В частности, я критически рассматриваю центральное утверждение ван дер Колка о том, что травматическая память включает в себя буквальный отпечаток внешней травмы, который, отложившись в мозгу в специальной системе травматической памяти, не поддается никакой возможности репрезентации.
Следовательно, его идеи помогли укрепить мощную тенденцию в гуманитарных науках признать в опыте травмы, особенно травмы Холокоста, фундаментальный кризис исторической репрезентации (и, в конечном итоге, репрезентации как таковой). Я утверждаю, что такой буквалистский взгляд на травму не только теоретически непоследователен, но и плохо подкреплен научными данными».
Продолжение следует...
Шкала Готланда содержит 13 пунктов, каждый ответ оценивается по 4-балльной шкале от нуля («совсем нет») до трех баллов («очень сильно»). Максимальное число баллов, которые может набрать пациент равно 39. Если пациент набирает более 13 баллов – то это может свидетельствовать о наличии у него депрессии, диапазон от 13 до 26 говорит о признаках умеренной депрессии, а 26 и больше указывают на наличие тяжелой депрессии.
Читать полностью…
Десять лет назад, я перевел с английского языка и адаптировал опросник «мужской депрессии». Оказалось, что не зря.
Автономов Д.А. Мужской депрессивный синдром // Независимость личности. 2014. № 2. С. 8—11.
#депрессия
Неврозом, связанным с расстройством питания, наряду с меланхолией является анорексия. Известная anorexia nervosa молодых девочек, по моему мнению (основываясь на внимательных наблюдениях), — это меланхолия, в которой сексуальность не получила развития.
Пациентка настаивала, что она не ест, потому что у неё нет аппетита, а не по каким-либо иным причинам. Утрата аппетита, если выразить её в сексуальных красках, это утрата либидо.
Зигмунд Фрейд. Черновик G.
#рпп
Обеспокоенность темой границ часто (не всегда, но очень часто!) является признаком того, что у человека отсутствует автоматический навык заботы о себе.
Отчего приходится изобретать способы, как бы так сделать чтобы не обманули, не использовали, не нанесли ущерб. Приходится контролировать других, чтобы не дать с собой сотворить такое.
Но по-моему гораздо легче исходить из соображений собственного удобства и комфорта.
То есть акцент делать не на том, чтобы не допустить злоупотреблений в свой адрес, а сконцентрироваться на том, на своём "хорошо" и на том, как это "хорошо" сохранить и приумножить.
Текст со страницы Анны Забелоцкой.
#психотерапия
#психология
Именно по этой причине некоторые пациенты прилагают большие усилия, чтобы при помощи пластической хирургии скрыть свои шрамы, – но при этом она не может обеспечить то, что от нее требуется, а именно совершенное, то есть магическое, полное устранение факта причиненного ущерба, который таким образом удаляется с тела и поэтому – из психики.
5. И, наконец, я хочу обратиться к тем ситуациям, когда суицидальный или самодеструктивный акт осуществляется в целях проекции. При этом пациент, посредством данного акта, стремится вторгнуться в объект, проецируя в него ту вину и гнев, от которых он пострадал, как он чувствует, по чужой воле. Иногда объект этого нападения – это кто-то, кто действительно вел себя жестоко и мучил пациента, но чаще единственное преступление этого объекта заключается в том, что он столкнул субъекта с невыносимыми «фактами жизни», – например, с тем, что он не способен контролировать другого. Обычно в этих случаях субъект чувствует, что, спроецировав вину, гнев и другие невыносимые чувства в свой объект посредством суицидального акта, он наконец сможет жить, освободившись от этих чувств. Как точно отмечает Альварес (Alvarez 1974),
«… человек может покончить с собой, поскольку чувствует, что не способен выдержать деструктивные элементы внутри себя: так что он сбрасывает их ценой вины и спутанности выживших, /…/ но он надеется, что при этом останется его очищенный идеализированный образ, который продолжит жить, /…/ самоубийство это всего лишь наиболее грубый способ убедиться, что тебя не забудут» (p. 129).
В некоторых случаях этот процесс заводит ещё дальше возбуждение, порожденное не только ощущением окончательного избавления от этих плохих деструктивных элементов, но также и определенным чувством триумфа над объектом, убежденностью, что объект будет вечно и неизбежно подвергаться наказанию.
У того, кто занимается охраной психического здоровья и оказывается жертвой такого акта, не остаётся никаких сомнений в проникающей силе этих проективных процессов, которые опрокидывают твою веру не только в способность помочь данному пациенту, но и вообще в способность помочь кому бы то ни было, или даже – твою веру в себя самого как сколько-нибудь стоящего человека.
Многие пациенты описывают чувство полного покоя и умиротворённости после того, как они решили убить себя. Сильвия Плат (см. Alvarez 1974) убрала дом и все привела в порядок, прежде чем отравить себя газом. Уборка подтверждает, что внутренний хаос и спутанность в конечном итоге разрешились, и это не следует принимать за исполнение взвешенного рационального суждения. Это видимое спокойствие – внешний знак того, что самоубийца уже вошёл в бредовый мир, в котором он чувствует себя уже свободным от всякого внутреннего преследования.
Приведенный выше перечень не задумывался как каталог, поскольку существует ряд важных ситуаций, которые здесь не описаны.
Также он не задумывался как типология, поскольку между описанными ситуациями явно существуют пересечения. Я также практически ничего не сказал об этиологии, не потому, что она менее важна, – безусловно, очень важны факторы, действующие в раннем детстве, такие как детская травма, включая эмоциональное и сексуальное злоупотребление, эмоциональный голод, психические болезни у одного или обоих родителей, – но потому, что тщательная оценка внутренней ситуации имеет решающее значение в рациональном ведении этих пациентов.
Дэвид Белл. Кто убивает что – или кого? Заметки к внутренней феноменологии суицида.
#психоанализ
#влечение_к_смерти
Теперь я более подробно опишу некоторые различные ситуации, которыми постараюсь проиллюстрировать ряд «внутренних феноменологий», которые лежат в основе множества самоубийств.
1. У определенных пациентов существует глубокая непереносимость фрустрации. Всякое ощущение неудовлетворенных нужд или желаний провоцирует серьезные психические затруднения. Возможность ощущения отсутствия, согласно описанной выше модели, замещается чувством преследующего присутствия, которое часто переживается как существующее внутри тела. Тело предоставляет особенно подходящее средство, поскольку это тело обеспечивает восприятие потребностей и желаний (например, пищи, сексуального контакта), то есть – восприятие реальности.
Ненависть к этому восприятию, решающим образом связанная с непереносимостью фрустрации, может приводить к атакам на тело, с той базовой фантазией, что, избавившись от тела или его части, пациент может избавиться от своих желаний и жить дальше в «идеальном» мире, где уже не нужно будет выносить фрустрацию неудовлетворенных желаний. Это случай «казни принесшего плохую весть», тела, поскольку весть, которую оно приносит, восприятие болезненных аспектов реальности, выдержать невозможно.
Еще один аспект этих бессознательных фантазий становится очевидным, если мы зададимся вопросом: «Какого рода ситуация в жизни близка к тому, что нет нужды выносить неудовлетворенную потребность?» Ответ, разумеется, таков, что это внутриутробная ситуация, или по крайней мере наши бессознательные фантазии о ней. Отделяя себя от своего ненавидимого тела, самоубийца, возможно, также верит, что он вновь объединяется с идеализированным материнским объектом, – чтобы больше никогда с ним не разлучаться.
2. Атакуемое тело может репрезентировать ненавидимый первичный объект, иными словами, внутреннюю мать. И опять-таки мы находим здесь глубокое расщепление в психике между хорошими и плохими объектами. Мать, к которой переживается зависть и ненависть и которая подвергается нападению в бессознательной фантазии, удерживается отдельно от идеальной матери, которая ощущается поддерживающей жизнь. Эта ситуация особенно важна в отрочестве (см. Laufer 1995).
Например, пубертатные изменения тела девочки все более затрудняют расположение ее ненавидимых сексуальных аспектов себя самой в объекте, матери, которая ощущается внешней.
Продолжение следует...
ИТАК, САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ПОСТЫ ПРОШЕДШЕЙ НЕДЕЛИ
1. Про Люцифера /channel/clinicalpsychoanalysis/9532
2. Про коучей и всемогущество /channel/clinicalpsychoanalysis/9533
3. Метафора /channel/clinicalpsychoanalysis/9535
4. Про пограничность /channel/clinicalpsychoanalysis/9537
5. Синдром самозванца /channel/clinicalpsychoanalysis/9539
6. Сколько стоил психоанализ у Фрейда /channel/clinicalpsychoanalysis/9542
7. Негативность /channel/clinicalpsychoanalysis/9546
Как Вы могли убедиться, на канале нет рекламы, «партнёрских постов», «интеграции» и прочего дерьма в виде популярной психологии (мотивации, денег, отношений, секса, как стать успешным успехом и пр.).
Я не продаю и не покупаю рекламу и к рекламе от Дурова я, понятное дело, не имею никакого отношения; расценить её как мои персональные рекомендации нецелесообразно.
«Клинический психоанализ» – это просветительский проект, который опирается на Вашу поддержку и реализуется благодаря моему интересу (в свободное от основной работы время).
Если Вам нравится канал, то порекомендуете его пожалуйста всем тем хорошим людям, которые Вас окружают. Например, Вы можете поделиться этим постом (но это совсем не обязательно конечно).
Исследование одной строкой.
Медицинское использование кетамина, посредством четырех повторных внутривенных вливаний при лечении резистентной к терапии депрессии, в сочетании с пограничным расстройством личности, оказалось достаточно эффективным: у пациентов значительно уменьшалась симптомы депрессии, степень эмоциональной дисрегуляции, снижались суицидальные наклонности и уровень тревоги.
На всякий случай дисклеймер - это информация не предназначена для самостоятельного лечения. Кетамин высокоактивный препарат, строгой отчетности, имеющий потенциал злоупотребления и зависимости. Назначения лекарств, должны происходить исключительно по согласованию с Вашим лечащим врачом!
Источник:
https://www.sciencedirect.com/science/article/abs/pii/S0165178123000847
#пограничное_расстройство_личности
#депрессия