49573
Привет! На связи Книжный Лис 🙌🏻 Здесь вы всегда найдёте, что почитать: 📗Нон-фикшн 📘Художественная литература 📙Подборки книг По вопросам рекламы: @Mr_varlamov По вопросам сотрудничества: @DinaraIsmailova
«Позвоночник изрытый костями», «Теку как зерно из ведра», «Платье лужицей упало на пол»...
Объявлен победитель литературной премии за худшую секс-сцену https://meduza.io/shapito/2016/12/01/baletnye-tantsory-paryaschie-na-puantah?utm_source=telegram&utm_medium=live&utm_campaign=live
Лисятки, ловите два промокода на книжки от ЛитРес:
6PXPTHQZ9
N4ZWWHNFN
Лисятки! Книжный лис оказался в числе номинантов на премию «Лучший книжный блогер» от Ozon Online Awards, что стало для меня приятной неожиданностью и поводом к бесконечной радости :)
Голосование продлится до 8 декабря, а поддержать канал можно на сайте http://www.ozon.ru/premia/
Казимир Малевич «Чёрный квадрат»
Казимир Малевич один из ярких представителей русского авангарда и нового течения в искусстве — супрематизм. Его взгляды на творчество и развитие живописи были революционны, вызывали жаркие споры и стали мощным толчком к изменению подхода в восприятии искусства.
Малевич считал натурализм идеей дикаря. Это стремление к передаче видимого, но не создание новой формы воспитало наше сознание в ложном понимании искусства. Примитивное умение передать видимое на холсте называлось громким словом творчество. На этом фоне футуризм сыграл роль лакмусовой бумажки, открыв новое в современной жизни, отражая скорость развития, бесконечное движение, передовые технологии. В последствии, именно футуризм стал той лазейкой, через которую художники пришли к супрематизму, как началу новой культуры, беспредметному творчеству, где дикарь был наконец-то повержен. Полностью отказавшись от академизма и идеализации человеческих и природных форм, Малевич следовал по пути создания нового. Пути, на котором творчество новаторов было загнано на холодные чердаки, а на улицах встречало лишь брань и ругань.
Самые известные супрематические три квадрата (чёрный как знак экономии; красный как сигнал революции; белый как чистое действие) стали символом установления определенных мировоззрений и миростроений. Открыли Малевичу новую область мысли о соответствии цвета ощущению, которое вырабатывает художник. А само понятие искусства воспринимается им как момент полного покоя в котором прекращается всякая борьба за существование.
Прекрасное интервью с моим любимым израильским писателем Этгаром Керетом https://daily.afisha.ru/brain/3693-poznakomtes-s-avtorom-samoy-smeshnoy-knigi-goda-sem-tuchnyh-let/
Если ещё не знакомы с его творчеством, начните с «Когда умерли автобусы» и невероятно душевного сборника «Семь тучных лет» /channel/booksfox/548
Фазиль Искандер «Кролики и удавы»
Философская сказка-причта заставит вас изрядно поломать голову в поисках ответа кто есть кто в этом искусном маскараде затеянном Искандером. Фантастический мир подчиняется давней традиции, где удавы поедают кроликов, а оные хоть и недовольны подобной расстановкой сил, но не думают роптать, ведь приём пищи проходит самым гуманным образом — с помощью гипноза. Сами общности отвечают всем признакам тоталитарного государства со страхом перед вождем, запретом свободомыслия и верой в светлое будущее, путь к которому прокладывается через предательство и доносы на собратьев.
Кажется, что подобный симбиоз терпимости вполне себе рецепт идеального общества, пока один из кроликов не поддаётся революционным настроениям, считая гипноз выдумкой. Восстание приводит к непредсказуемым и необратимым последствиям, а пострадавшими становятся сразу две стороны. Сатирическое произведение отсылает нас к рассказам Салтыкова-Щедрина и Оруэлла, где под масками животных прячутся реальные прототипы представителей политического строя страны, а извечное «раньше было лучше» продолжает передаваться из уст в уста.
Мариша Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф»
Мариша Пессл с триумфом ворвалась в литературный мир, благодаря интерактивному роману с элементами детектива — «Ночное кино» /channel/booksfox/389 Страсти вокруг книги не утихают до сих пор, а армия поклонников неустанно растёт. Неудивительно, что критики обратили взор на дебютный роман Пессл «Некоторые вопросы теории катастроф». Обратили и остались в восторге. Я же похвастаться подобным впечатлением не могу.
Для меня роман проходит под грифом «слишком». Слишком многостраничный, для довольно маленькой истории; слишком перенасыщен отсылками к существующим и вымышленным писателям; слишком по франзенски рефлексирующие герои и слишком открытый конец. О сюжете: шестнадцатилетняя Синь, начитанная и неприметная, переезжает с отцом в новый город, идёт в школу и заводит довольно тесное знакомство с эксцентричной учительницей Ханной. Через нее же попадает в круг школьников, мнящих себя элитой и аристократами. Тут же уютный мирок Синь подвергается всевозможным метаморфозам: изменение внешности, выпивка, вечеринки, папины поклонницы и псевдо глубокомысленные разговоры ни о чем, приведшие к катастрофе и, как минимум, одной разрушенной жизни.
Изрядно подустав от интеллектуальной прелюдии, читатель наконец добирается до убийства, место которому в завязке сюжета, а явно не в хвосте, и оказывается бессовестно брошен на дороге. Пессл, не ограничиваясь традиционным «налево пойдёшь..», предлагает полную свободу воли. И если в «Ночном кино» подобный подход выглядел весьма элегантно и завораживающе, здесь возникают сомнения о продуманности истории как таковой. «Некоторые вопросы» можно (и даже нужно) воспринимать как черновик и пробу пера перед «Ночным кино», где набравшись храбрости, Пессл отсекла все лишнее и привела в удобоваримую форму.
«Леди-киллер» — любимый графический роман о верной супруге, матери семейства и по совместительству наемном убийце Джози, знающей тысячу и один способ избавиться от пятен крови с любой поверхности.
Читать полностью…
Моя страсть к искусству для вас уже не секрет, лисятки, и потому подготовила подборку книг, написанных известными художниками, где они предстают в новой ипостаси чутких писателей:
1. Винсент Ван Гог «Письма к брату Тео», «Письма к друзьям»;
2. Казимир Малевич «Чёрный квадрат»;
3. Сальвадор Дали «Дневник одного гения»;
4. Марк Шагал «Моя жизнь»;
5. Леонардо да Винчи «Сказки, легенды, притчи», «Суждения о науке и искусстве»;
6. Поль Гоген «Ноа Ноа»;
7. Василий Кандинский «Точка и линия на плоскости»;
8. Илья Репин «Далекое и близкое»;
9. «Поэзия Микеланджело»;
10. Пабло Пикассо «Желание, пойманное за хвост»;
11. Энди Уорхол «Философия Энди Уорхола», «Дневники 1976-1987»;
12. Данте Россетти «Баллады и сонеты».
Ниал Фергюсон «Великое вырождение. Как разрушаются институты и гибнут государства»
Ниал Фергюсон — британский историк. Многие его книги посвящены политическому и экономическому развитию Запада. Сразу скажу: на языке оригинала «Великое вырождение» вышло в 2012 году, потому наблюдения и прогнозы Фергюсона сейчас читаются как пророческие.
Великое вырождение — это остановка некогда процветающих стран Запада в развитии. Основными причинами данной тенденции Фергюсон видит государственный долг, неработоспособность законодательного регулирования и гражданское общество, потерявшееся между интересами государства и корпораций. В это же время верховенство права, способствующее экономическому развитию и приверженности политической морали, находится под угрозой трансформации в верховенство законников. Даже самые сложные государственные системы могут некоторое время функционировать без сбоев, при условии непрерывной адаптации за счёт обратной связи. В противном случае нарушение равновесия спровоцирует кризис. Один из подобных продолжается до сих пор. В этот момент Фергюсон обращается к теории Нассима Талеба и понятию «антихрупкость», как наилучшему итогу регулирования. Упадок институтов власти сильнее всего отражается на обществе. Фергюсон ярко иллюстрирует отсутсвие у людей веры в получение помощи от верхов, даже на местном уровне, рассказав об организации волонтерского движения для уборки мусора с побережья, где недавно поселился.
Часто возвращаясь к рассуждениям Адама Смита о государственном строе, Фергюсон подчеркивает насколько важно ставить вопросы о недавнем прошлом, настоящем и будущем открыто. Привлекать молодёжь и старшее поколение к решению насущных вопросов. Исследование Фергюсона на этот раз охватывает и страны Азии. На контрасте с ними бедственное положение Запада выглядит куда удручающе.
Франц Кафка «Замок»
Незавершённый роман Кафки вышел в свет уже после смерти писателя, благодаря другу и душеприказчику Максу Броду, который ослушался последней воли автора и не сжёг его работы. Более того, Брод был толкователем творчества Кафки и предлагал варианты окончания книги. Прецедент в целом не нов, но в случае с «Замком», его притчевой формой и символической многослойностью, путь землемера по лабиринтам дорог до Замка в какой-то момент не продолжается и не находит завершения, буквально повиснув в пространстве, чем до предела обостряет ощущения безысходности и беспомощности, присущие героям Кафки.
Опередив своё время и снискав славу автора-провидца, Кафка писал для читателя будущего. Потому главный герой даже не назван, он представлен нам как землемер К., что позволяет легко примерить его образ на себя, а проделанный им путь толковать в угоду собственного сознания. Подобный подход рождает множество интерпретаций одной истории. Для кого-то землемер стремится познать Бога, высшую материю, отыскать свой путь, или противостоять диктатуре Замка, а может вовсе уставший путник ищет новое жильё. По этой причине бытует мнение о сложности восприятия романов Кафки, ведь он не даёт однозначного ответа о том, что происходит. Повествование же всегда ясно и чётко структурировано, кажется, что все на поверхности, но за одним слоем следует другой и так до бесконечности, подобно матрёшке. Многие мотивы романов Кафки переплетаются с его биографией. Чаще всего отклик находят отношения с возлюбленными и отцом. Эти нотки исповеди добавляют жизненности и узнаваемости.
Небольшой лайфхак, лисятки. Если не знаете как подступиться к знакомству с Кафкой, Диккенсом, Джойсом, Беккетом, Прустом и прочими великими, советую начать с прочтения их дневников, эссе, критических статей и воспоминаний современников. Это поможет составить образ автора, лучше понять его мотивы в творчестве и привыкнуть к стилю повествования.
Читать полностью…
Том Стоппард «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»
Взгляд на происходящее в пьесе Шекспира «Гамлет» со стороны двух придворных Розенкранца и Гильденстерна, не сыгравших особой роли в основном повествовании и оставшихся практически незаметными, как читателям, так и другим персонажам. Стоппард раскрывает характеры неразлучных друзей. Гильденстерн рассуждает философски, пытается познать окружающий мир и замыслы Гамлета. Розенкранц же пребывает в некой прострации, теряя всякие ориентиры и нить событий. Герои ведут абсурдные разговоры о жизни и смерти, сыплют простыми истинами. Встречают бродячих актеров и даже не подозревают, насколько пророческой окажется первая же сценка ими сыгранная. Наивны? Да. Мудры? Ещё как.
Благодаря Стоппарду, обезличенная массовка, окружавшая Гамлета, наконец-то обретает цвет. Они существуют независимо от того, помнят о них или нет, вызывают ли на сцену. Они не задумываясь приносят жертву и идут на смерть. Превращают трагедию в комедию и не противятся перу автора, что косит их пачками. После прочтения и просмотра одноименного фильма (очень советую) становится по настоящему трудно воспринимать в отрыве от истории Розенкранца и Гильденстерна пьесу Шекспира.
Максим Д. Шраер «Бунин и Набоков. История соперничества»
Изучив письма, дневники и художественную прозу Бунина и Набокова, Шраер проливает свет на взаимоотношения русских писателей в годы, что они провели в эмиграции. Общение, начавшееся с наставничества, за двадцать с лишним лет претерпело трансформацию из душевного родства в соперничество и безразличие друг к другу. В западном литературоведении этот период окрестили как масштабное противопоставление старшего и младшего поколений.
Ещё студентом Набоков отправляет свои стихотворения на суд Бунину, считая его маяком, способным направить на верный путь молодого поэта. С этого момента бунинская муза начнёт играть формообразующую роль в творчестве Набокова. Это будет заметно критикам и близким к писателям людям. Творческое покровительство вкупе с восторженными письмами Набокова льстили Бунину и вызывали ещё больший интерес к юному дарованию. Но и первые нотки недовольства не заставили себя ждать. Писателей стали часто печатать вместе и на контрасте со своим учителем, Набоков набирал все большую популярность. Бунин не мог отрицать новаторства в структуре произведений Набокова и качественный рост его прозы. Именно тогда он начал осознавать силу своего влияния на творческий путь Набокова, из наследника превратившегося в соперника.
Шраер отмечает много перекличек между произведениями Бунина и Набокова. Говорит о заимствовании интонации и ритма в прозе, что делает автора более узнаваемым. Настоящий же раскол в отношениях случился после первой встречи писателей во время вручения Бунину Нобелевской премии. Обмен письмами стал реже, а содержание скупее и прохладней. Молодой поэт бросил вызов живому представителю великой традиции русской литературы и тот ответил ему последним шедевром, написав «Темные аллеи». Шраер не выступает адвокатом ни для одной из сторон, лишь приводит факты из архивов. И все же, основной причиной соперничества считает разногласия по вопросам творчества, а не ревность. При всей любви к творчеству Набокова, не могу отрицать его страсть к мотивам западных авторов, вот и «Приглашение на казнь» вполне отдаёт «Процессом» Кафки. А превзошёл ли ученик учителя, или просто взял все, что не противоречило его взглядам на прозу, решать вам.
И в продолжении моей любви к художникам, почти от сердца отрываю два канала:
@kartiny произведения искусства различных эпох и история их создания;
@exponat скульптуры и инсталляции со всего света.
Эрих Фромм «Искусство любить»
Из всех книг, освещающих феномен любви, именно труд Фромма можно смело считать фундаментальным. Любовь далеко не данность и тем более не то чувство, которое снисходит на человека случайно. Любви следует учиться подобно любому ремеслу. Отличать ее от страсти и влюблённости — самых недолговечных союзов. Пребывать в любви, а не впадать бездумно, приближая фиаско и разочарование. С детства мы стремимся стать частью группы, преодолеть страх пустоты и изоляции. Полноценное решение достижения межличностного единения заключается в слиянии с другим человеком — в зрелой любви, при которой сохраняется целостность личности индивидуумов. Это значит не подчиняться и не подчинять, а становиться одним целым, оставаясь двумя. Любовь это всегда деятельность, где важно отдавать, проявляя свою состоятельность и силу. И нет, материальное здесь ни при чем. Куда важнее делиться с человеком своей радостью, интересами, мечтами, знаниями. Акт самоотдачи укрепляет связь между людьми, а его степень зависит от уровня развития и характера личности.
Также Фромм исследует истоки родительской любви, где материнская безусловна, а отцовскую необходимо заслужить. Рассматривает объекты любви, мотивы физической близости и призывает не воспринимать любовь как товар, идя на поводу у процветающих рыночных отношений. Эта книга часто мелькала в моих подборках и я бы посоветовала на время сделать ее настольной, дабы искоренить иллюзии о природе такого чувства как любовь.
Эрик-Эмманюэль Шмитт «Улисс из Багдада»
Саад родился в Багдаде, когда у власти был диктатор Саддам Хусейн. Спустя десятилетия тиран будет повержен американцами, а от города останется лишь призрак былого величия с безработицей, голодом, дефицитом товаров и отсутствием медицинской помощи. Потеряв в этой ожесточённой войне возлюбленную и отца, Саад покидает страну без будущего и пытается добраться до Англии с пустыми карманами. Почему туманный Альбион? Саад и сам не знает точного ответа. Но подобно гомеровскому герою, он отправляется в опасный путь, с одной лишь разницей, чтобы никогда не вернуться назад.
За время путешествия Саад встретится с контрабандистами, фанатиками, попробует себя в роли жиголо и лишится собственного имени. Наряду с нелегалами из Африки, Италии, Мексики, он станет Никем. Никем из тех, кто соглашается на самый унизительный и низкооплачиваемый труд. Кто ютится в бараках по 15 человек в ожидании своей очереди в Верховный комиссариат ради получения заветного статуса беженца. Западный мир, в котором Саад видел спасение, неразрывно связывал жизнь нелегала с бегством и прятками от полиции, мольбами: «Только бы не выслали на родину», и тяжелой работой. На протяжении своего пути, герой в любой момент мог остановиться и осесть в новом месте, но эта мысль ни разу не приходила ему в голову. Чем дальше от арабского мира, тем больше шансов на жизнь без манипуляций, войны и вранья.
В трагичную историю человека, вынужденного покинуть родину, Шмитту удалось привнести невероятную долю надежды, веры в мечту и остроумия. Размеренные шаги по сюжету резво сменяются бегством со всех ног во имя грядущего старта, а литература не раз помогает герою найти выход из затруднительных ситуаций.
Хилари Мантел «Убийство Маргарет Тэтчер»
Сборник небольших рассказов заметно выбивается из репертуара Мантел, известной романами о правлении Тюдоров: «Внесите тела» и «Вулфхолл» (советую оба).
Современные истории полны иронии, бунтарства и неожиданных поворотов. Они так просты и жизненны, что их с лёгкостью можно было бы услышать от соседа или излишне разговорчивого бармена. И ни на секунду не сомневаясь в правдивости, кивать с присказкой: «Даа, жизнь есть жизнь». С любовью, изменами, случайными знакомствами, мистикой и совсем малой толикой серьезности. Если бы не название и обложка, я бы вряд ли остановила внимание на этом сборнике. Да и по прошествии нескольких дней, вы не вспомните имени ни одного персонажа, кроме Маргарет Тэтчер. Это яркий пример того, как будничность рассказов стирает грань между выдумкой и повседневностью, сливаясь с чередой привычных дней.
Прошерстила список новинок, которые можно будет приобрести уже с 30 ноября на Международной ярмарке интеллектуальной литературы non/fiction http://www.kommersant.ru/doc/3144629 и вот чем моя библиотека точно пополнится:
1. Николай Байтов «Энциклопедия иллюзий»;
2. Ханья Янагихара «Маленькая жизнь»;
3. Ричард Форд «День независимости»;
4. Винфрид Зебальд «Кольца Сатурна»;
5. Генрих Гейне «Девушки и женщины Шекспира»;
6. Джон Урри «Офшоры»;
7. Антонен Арто «Ван Гог. Самоубитый обществом»;
8. Мишель Серр «Девочка с пальчик»;
9. Том Голд «Вы просто завидуете моему реактивному ранцу»;
10. Лиза Рэндалл «Темная материя и динозавры»;
11. «Азбучные истины. Большие чувства»;
12. «Трансфуристы. Избранные тексты».
#читаюсейчас Эрик-Эмманюэль Шмитт «Улисс из Багдада»
Меня зовут Саад Саад, что по-арабски означает Надежда Надежда, а по-английски — Грустный Грустный. Иногда я Саад Надежда, иногда Саад Грустный, хотя в глазах большинства людей я — никто.
Закончив одно путешествие и начиная новое, я пишу эти страницы, чтобы снять с себя вину. Родившись в месте, где не надо было рождаться, я решил покинуть его. В поисках статуса беженца я менял одну личину за другой: я был мигрантом, нищим, правонарушителем, бездомным, бесправным, безработным, и единственный термин, который определяет меня сейчас, — это нелегал. Бездельник — это не про меня. Нахлебник — тоже. Жулик — ещё меньше. Нет, я нелегал. Я не принадлежу ни к одной нации, ни к стране, откуда бежал, ни к стране, к которой стремлюсь принадлежать, ещё меньше — к странам, которые я прошёл. Я нелегал. Всего лишь нелегал. Всюду нежданный. Везде чужой.
В иные дни мне кажется, что я чужд роду человеческому...
Меня зовут Саад Саад, но дальше это имя я, вероятно, не передам. Зажатый в двух квадратных метрах, к которым сводится моё временное жилище, я стыжусь размножаться и, таким образом, дать продолжение бедствию. К огорчению матери и отца, которые так праздновали моё прибытие на землю, я стану последним из Саадов. Последним из грустных или последним из тех, кто надеялся, — какая разница. Последним.
Провела небольшое исследование среди книжных интернет-магазинов и выяснила, что раньше других новинки появляются на http://my-shop.ru/
Например, «Рыжеволосая женщина» Памука и «История осады Лиссабона» Сарамаго уже на пути ко мне и скоро появятся на канале :)
Филип Зимбардо «Мужчина в отрыве. Игры, порно и потеря идентичности»
Наконец-то о мужчине говорят, как о личности и человеке, а не костюме с n-количеством социальных ролей. Правда и в этой ипостаси образ современного мужчины и подрастающего поколения почти достиг критической точки невозврата к полноценной жизни. Изменение гендерного распределения ролей подводит нас к пропасти, разделяющей мотивацию мужчины с ожиданиями от него общества. Подобно дамоклову мечу над мужчиной нависают традиционные представления о маскулинности, которым все сложнее соответствовать, что влечёт за собой потерю уважения среди собратьев и сокращает шансы на вступление в отношения с противоположным полом. В совокупности, накопленное недовольство собой и невозможность достигать поставленных целей подводят подростков и взрослых мужчин к чрезмерному увлечению компьютерными играми, как способу побега от реальности, и порно, предпочитая оргазм по требованию душевной близости. Зимбардо рисует весьма утопический образ мужчин западного общества: склонные к ожирению, наркотическим зависимостям, с отсутствием коммуникативных навыков и желания двигаться вперёд, завидев лишь малое препятствие.
Укоренению данной тенденции поспособствовали определённые факторы, начиная от школьной системы образования, влияния СМИ, технического прогресса, роста безработицы и заканчивая феминистскими движениями, вбившими клин в гендерные отношения. Последний фактор особенно интересен. Женщины настолько увлеклись борьбой за всевозможные права, что напрочь исключили из этого уравнения мужчин, продолжая считать, что им априори все дано государством. При этом большая часть женщин уже признаются, что с трудом совмещают заботу о детях с работой на высоких должностях, но неустанно вытесняют мужчин. В качестве решения Зимбардо видит восстановление баланса в отношениях полов, новый подход к воспитанию подрастающего поколения и попытки «договориться» с технологиями, дабы не погрязнуть в их сетях.
Джордж Оруэлл «Хорошие плохие книги»
Сборник небольших рассказов и эссе признанного мастера антиутопии. Героев Оруэлла из разных стран объединяет тягостное положение людей-невидимок для цивилизованного мира. Людей, оказавшихся на обочине жизни: приговорённых к смерти, обитающих в ночлежках, тюрьмах, бедных кварталах. Оруэлл не приверженец демонстрации ужасов реальной жизни через насилие. Он куда искуснее и его оружием становится откровенный снобизм общества по отношению к выходцам из рабочего класса. Потому многие из представленных рассказов вызвали в прессе скандал. И подливая масло в огонь, Оруэлл берётся за высший свет, политику и армию. Рассуждает об истинной, вредоносной силе патриотизма, лицемерии правосудия и классовом разделении Англии, где народ вынужден терпеть власть и богатеньких паразитов. Писатель не находит выхода из положения, представляя Англию, как хамелеона, меняющегося до неузнаваемости, но всегда остающегося самим собой.
В эссе о литературе и книгах также прослеживаются мотивы утопичности. Оруэлл видит основным импульсом к сочинительству — пропаганду, вокруг которой строится сюжет. Герои приключенческих романов более не вызывают восхищения и желания повторить их путь. Они потеряли индивидуальность, а их цели прогрессивность. Своё предпочтение автор отдаёт книгам Уэллса, отражающим реальные страхи современного общества и Свифта, как предсказателю политических коллизий. В целом сборник выдержан в манере Оруэлла, обличающей чудовищную несправедливость настоящего, интеллектуальный садизм голоса власти и надежды на появление сильной личности, противостоящей тирании.
«Тысяча лет ирландской поэзии»
Мне очень нравится творчество ирландских поэтов и прозаиков. Культурное наследие этой страны восходит к кельтскому прошлому и берет начало в древнеирландских мифах и сагах. Поэтов почитали наравне с королями и жрецами-друидами, а их необычный взгляд на природу, мир, возвышенное и драматическое покорил Европу. Стоит отметить, что именно ирландские поэты принесли странам христианского мира рифму. Динамичное отражение находит в стихах столкновение христианской и языческой традиций, представленное как буря, стихийное бедствие, противостояние короля и монаха. Все изменилось с приходом английской экспансии и клановых междоусобиц. Место жрецов с глубокими и пророческими поэмами заняли барды, исполняющие хвалебные песни во славу своего вождя. В большинстве своём это были откровенно скучные и чрезмерно сатирические стихи. Английские завоеватели последовательно искореняли ирландскую культуру. После ухода в изгнание вождей, придворные барды остались без пропитания и были вынуждены скитаться по ярмаркам и трактирам. В это же время почти большая часть страны переходит на язык захватчиков. Казалось, с ирландской традицией покончено, но лишь на миг.
В 18 веке свой расцвет начинают городские и деревенские баллады на двух языках. Они затрагивали темы политики, эмиграции, любви, службы и семьи, а привязчивая мелодия облетала всю страну. Соединить музыкальный фольклор с древнеирландской литературой удалось Томасу Муру, собравшему большой цикл патриотических стихов. А его «Вечерний звон» (!) в переводе Козлова стал русской народной песней. Во второй половине 19 века национальный подъем проявляется в возникновении тайных обществ, призванных возродить ирландский язык. Одним из ярких представителей того времени стал Уильям Йетс, новатор стиля «кельтских сумерек» и учитель самого Джойса. О Джойсе поэте говорят крайне мало, предпочитая «Улисса», однако его произведения крайне оригинальны и изящны, как примеры подлинного лиризма.
После провозглашения независимости Ирландии, стихотворные пьесы продолжали поддерживать мотивы и заветы Йетса, получившего Нобелевскую премию. Ирландия подарила миру много талантливых писателей до последнего верных своим корням и истории.
Джеймс Джойс был прекрасным поэтом
***
Не огорчайся, что толпа тупиц
Вновь о тебе подхватит лживый крик;
Любимая, пусть мир твоих ресниц
Не омрачится ни на миг.
Несчастные, они не стоят слез,
Их жизнь, как вздох болотных вод, темна…
Будь гордой, что б услышать ни пришлось:
Отвергнувших — отвергни их сама.
Твое сердечко — мотылек,
Порхающий у губ моих, —
Несчастен, если одинок,
Блажен, прильнув ко мне на миг;
Все, чем на свете я богат, —
Мой хрупкий, мой бесценный клад!
Как в мягком гнездышке вьюрок
Свои сокровища хранит,
Так я, не ведая тревог,
Не чая будущих обид,
Вложил последний золотник —
В любовь, живущую лишь миг.
Хоть я уже, как Митридат,
Для жал твоих неуязвим,
Но вновь хочу врасплох быть взят
Безумным натиском твоим,
Чтоб в бедный, пресный мой язык
Яд нежности твоей проник.
Уж, кажется, я перерос
Игрушки вычурных похвал
И не могу принять всерьез
Певцов писклявых идеал;
Любовь хоть до небес воспой —
Но капля фальши есть в любой.
#читаюсейчас Филип Зимбардо «Мужчина в отрыве. Игры, порно и потеря идентичности». Современная интерпретация пирамиды Маслоу с превалированием погружения в виртуальный мир.
Читать полностью…
Орхан Памук «Музей Невинности»
В любую минуту в нашу жизнь может ворваться человек, или событие, способные навсегда ее изменить. Нам лишь останется принять, либо противиться подобному, но и тогда мы уже не будем прежними. Так в размеренное течение жизни Кемаля перед помолвкой вторгается неудержимая страсть к подруге детства. Испытание на верность и преданность, которое он с треском проваливает. Завязка романа кажется банальной. Ну что ему остаётся? Признаться невесте, бросить ее, или скрывать и дальше встречаться с любовницей? Все эти варианты избиты, а их исходы предсказуемы. Но не в этот раз.
Орхан Памук самый известный турецкий писатель. Он невероятно тонко чувствует своих персонажей, заглядывает им в душу, сопереживает. Неизменной площадкой для его историй является Стамбул. И Памук детально передаёт настроение, ритм города, его традиции и взгляды жителей на остальной мир. Страница за страницей он проводит нас по улицам Нишанташи, Бебека, Шишли, предлагает заглянуть к модной портнихе Исмет, отужинать в «Фойе», или посмотреть фильм на свежем воздухе. Все это создаёт атмосферу Стамбула 1975 года и помогает лучше понять поступки и мотивы героев. В то время европейские нравы только начали свой путь по Турции. Девушки могли одеваться и вести себя свободнее, а их решимость «дойти до конца» с мужчиной до свадьбы, считалась в отдельных кругах признаком современной женщины, хотя мужчина также оставался обязан на ней жениться. В противном случае желание угнаться за модой могло навлечь позор на семью. Этот момент очень важен в образовавшемся треугольнике между Кемалем, его невестой и любовницей.
На протяжении 600 страниц мне ни разу не удалось предугадать дальнейшие действия героев. И пусть вас не пугает подобный объём — у Памука лёгкий и завораживающий слог. В этом романе любовь, страдания, боль, счастье неразрывно связаны. Они в буквальном смысле помещены в одну комнату. Любовь у Памука проходит испытания временем, разлукой, общественным мнением. Ее путают со страстью, пытаются безуспешно заглушить, высмеивают, а получив — теряют. И лишь тогда она обретает долгожданное бессмертие, став воспоминанием и экспонатом музея невинности. Музея, который есть у каждого из нас.
Подписчики канала попросили составить подборку книг по истории России с наименьшим уровнем выдумок и переписывания. Изучение вопроса заняло несколько недель (даже появился чёрный список авторов) и вот результат:
1. Николай Борисов, Андрей Левандовский «История России»;
2. Юрий Щетинов, Сергей Мироненко «История России»;
3. Арсланов, Керов «История России»;
4. Александр Орлов, Владимир Георгиев «История России»;
5. Николай Карамзин «История государства Российского»;
6. Василий Ключевский «Русская история».
Чёрный список:
1. Фоменко;
2. Гумилёв;
3. Вернадский;
4. Бушков;
5. Бычков;
6. Тарасов;
7. Мединский;
8. Стариков.
Параллельные миры, предательство, любовь, перст судьбы — у меня появился ещё один любимый комикс!
Читать полностью…
Винсент Ван Гог «Письма к брату Тео»
И почему только Ван Гог не решился попробовать себя на поприще писателя? Читать его письма к брату особое наслаждение: лёгкий слог, ясные мысли, неожиданный взгляд на творчество, бога, общество и будущее живописи. Эти письма, подобно личному дневнику, раскрывают душевные терзания, сомнения, бесконечную нищету и несчастную любовь художника.
Ван Гог определил для себя живопись, как главное дело, за победу в котором платишь ценой собственной жизни и напряженного труда. Он не позволял себе относиться к чему-либо с лёгкостью, считая, что это ослабляет пыл души. Довольно рано Ван Гог решает отдалиться от семьи, пока его страсти и безрассудные поступки окончательно не рассорили с близкими. Постоянную же связь поддерживает только с братом Тео, который на протяжении всей жизни будет помогать Винсенту материально и первым видеть его картины. Ничто так не придавало живописцу сил, как любовь. Пусть и безответная, невозможная, он до последнего не отказывался от объекта притяжения:
«Ведь любовь — это нечто такое положительное, такое сильное, такое настоящее, что для того, кто любит, отказаться от этого чувства — все равно что наложить на себя руки»
Работа с живописью была сопряжена с поиском, надрывном и безумием. Ван Гог рисовал крестьян, спускался в шахты, отдавал натурщикам последние деньги. У него почти не было друзей, своих современников он считал изнеженными, способными только на интриги, личностями. В одном письме Ван Гог пророчит себе известность только после смерти, говоря, что жизнь всех великих людей трагична. Художник был зол и одновременно любил живопись. Упрекал себя, что она не возмещает расходов и в то же время находил в ней восхитительную способность передачи настроения.