6887
Всегда хочу смотреть в глаза людские, И пить вино, и женщин целовать...
Для меня возможны все желания,
И великие и малые мечты.
Мне понятны бездны, содрогания,
Тишина, и день, и ночь, и ты.
1902
Сегодня пришла твоя телеграмма, и беспокойство прошло. А боялся я почему-то страшно. В пасхальную ночь томился и блуждал около факелов Исакиевского собора и Петра. Конечно, именно в двенадцать часов, когда я должен был быть один, меня поймали на улице совершенно чужие люди — и стали разговаривать о пустяках. Дул ветер, всю ночь шел ладожский лед, было холодно и некуда деваться. И вчера и сегодня тоже блуждал днем. По ночам — ужасные сны какие-то были. Я на праздниках как чорт перед заутреней, и до сих пор не прошло это ужасное чувство. Точно и в самом деле происходит что-то такое, чего душа чужда. Я жду от тебя письма.
Твой.
письмо Блок Л.Д. (жене), Петербург, 14.04.1908, 27 лет
Там неба осветленный край
Средь дымных пятен.
Там разговор гусиных стай
Так внятен.
Свободен, весел и силен,
В дали любимой
Я слышу непомерный звон
Неуследимый.
Там осень сумрачным пером
Широко реет,
Там старый лес под топором
Редеет.
1910
Христос Воскрес, милый друг Боря. От Тебя четыре письма, а я все не пишу Тебе; сначала было слишком напряженно хорошо и по-весеннему; на Страстной, напротив, оборвалось что-то, и до сих пор не могу поправиться и стать собой. Все - "семейное"; боюсь этого больше всего; здесь всего страшнее, потому что здешние призраки умеют нанести удар, откуда не ждал; бывает, что ждешь отовсюду, - только не оттуда, откуда приходит внезапное и непоправимое. Становлюсь все злее, потому что ни в чем, кроме злобы, иногда нельзя найти защиты.
Через 1--2 недели поеду в деревню, а оттуда, если Бог поможет, за границу.
Привет Асе Тургеневой. Я не знаю ее отчества, потому очень извиняюсь перед ней, что так называю. Но, право, приветствую от души и Вас обоих вместе и Вас порознь. Если Вам хорошо, тихо приветствую Вас.
Конечно - да будет флагманский корабль. Ничто этому не помешает, кроме смерти. Другого смысла жизни и нет.
Любящий Тебя А. Блок
БЛОК - БЕЛОМУ, 11.04.1911, Петербург, 30 лет
Последние лучи заката
Лежат на поле сжатой ржи.
Дремотой розовой объята
Трава некошенной межи.
Ни ветерка, ни крика птицы,
Над рощей – красный диск луны,
И замирает песня жницы
Среди вечерней тишины.
Забудь заботы и печали,
Умчись без цели на коне
В туман и в луговые дали,
Навстречу ночи и луне!
1898
Спасибо за письмо. Мне стало тепло от него и уютно - стало уютно в бесприютности. Я вспомнил огневые закаты, зеленые травы и много синеньких колокольчиков. Аромат полей и несказанное блаженство приближений ушло от меня теперь, весной, а еще осенью, в ноябре, приходила весна и пела. Но почему-то я знаю, что когда, разбитый и усталый, убегающий от безумия, я приду в зеленую чащу и в изнемождении замру весь в цветах, Ты меня поймешь и не станешь расспрашивать ни о нем. Я Тебя нежно люблю за это, как будто уже все это произошло. Я не могу сейчас говорить умных вещей о Боге, о людях - я устал и хочу думать в цветах...
из письма Андрея Белого, 08.04.1904
Милый Владимир Алексеевич.
Не писал я Вам долго потому, что и мне было скверно. Теперь гораздо лучше, и не потому, что что-нибудь изменилось (нет, жизнь все так же запутана и богата), а потому, что набралось опять много дел. В сотый раз приходится с грустью признаться, что приходится прибегать к работе, чтобы вернуть ритм, а других средств пока нет.
из письма Пясту В.А., 06.04.1915, 34 года
Милая, ты знаешь сама, как ты свободна. Но о том, о чем ты пишешь, нельзя переписываться. Я совершенно не знаю ваших маршрутов и не имею понятия, куда писать. Это письмо пишу наугад. Твоего письма я не понимаю, т. е. не понимаю того чувства, которое было у тебя, когда ты писала. Может быть, не понимаю от своего теперешнего равновесия. Но чем больше я в равновесии, тем больше знаю реальное.
Что тебе написать, совсем не знаю. Ты пишешь мне как чужая — не так ли? Знаешь ли ты, насколько важно для меня твое письмо и имела ли ты какое-нибудь отношение ко мне, когда его писала? Ты пишешь, что я могу спрашивать. Я спрашиваю прежде всего, представляется ли тебе все будущее совершенно вне меня или ты просто можешь судить теперь только о близком будущем?
Только эти вопросы. И то — слишком трудно задавать их в письме. А что — письмо твое написано из самой глубины? Или — ты не знаешь теперь своей глубины?
Я пишу очень сухо. И стараюсь только простейшее. Я не знаю, как ты можешь понять меня «там»? И можешь ли понять.
Ты пишешь до такой степени странные вещи о деньгах, о «честности» и т. п. Из этого я заключаю, что ты не понимаешь больше меня.
Писать это письмо мне трудно.
Куда писать?
письмо Блок Л.Д., 04.04.1908, 27 лет
Сейчас принесли мне большую корзину ландышей — неизвестно откуда.
из письма матери, 02.04.1917, Петроград, 36 лет
Карл Густав Юнг теперь в Telegram!
Мысли одного из самых
цитируемых психологов
Подписаться:
t.me/CarlGustavJung_tg
...к вечеру устаю до неприличия...
из письма матери, 31.03.1916, 35 лет
Напрасно, дева, ты бежала,
Моей пытливости страшась.
Моя мечта дорисовала
Тебя, волнуясь и смеясь.
И я узнал твои приметы
По искрам тайного огня
В твоих глазах, где бродят светы
Жестокого и злого дня.
Ты ныне блещешь красотою,
Ты древним молишься богам,
Но беззаконною тропою
Идешь к несчастным берегам.
1900
Ты была светла до странности
И улыбкой – не проста.
Я в лучах твоей туманности
Понял юного Христа.
Проглянул сквозь тучи прежние
Яркий отблеск неземной.
Нас колышет безмятежнее
Изумрудною волной.
Я твоей любовной ласкою
Озарен – и вижу сны.
Но, поверь, считаю сказкою
Небывалый знак весны.
1902
📹 Федерико Феллини, Ингмар Бергман, Джим Джармуш, Стэнли Кубрик.
Работами культовых режиссеров теперь можно наслаждаться в одном месте.
На канале "Art Cinema" публикуют авторское кино разных эпох, от европейского артхауса 20-х до андеграунда последних лет.
Подписывайтесь, чтобы не тратить время на посредственное кино:
t.me/Art_Cinema
Милый, дорогой Александр Александрович,
Спасибо за письмо и за стихотворения, которые мне страшно понравились, сами по себе, и как нечто удивительное по нежности и мягкости. В них чувствуется омытость лазурью. Хожу и все повторяю:
"Павиликой средь нив золотых
Завилась я на том берегу"...
Опять Ее дыханье, Ее ласка, Ее улыбка. Ее ланиты - розы Вечности, Ее губы - коралл, узкий и тонкий, как багряное облачко, растянутое у горизонта, а между кораллом зубы ее - жемчужные --... ожерелье жемчугов протянулось на западе. А на востоке
"В золотистых перьях тучек
Танец нежных вечерниц"...
Это двустишие не дает мне покоя.
Из письма Андрея Белого, 15.04.1904, Блоку - 23 года
Поэзия — теперь в Telegram! 📱
Стихи давно перестали быть пафосом и тяжестью из школьных уроков. Сегодня это — форма мысли, юмора, боли и кайфа, упакованная в пару строк.
Если ты хоть раз ловил себя на мысли: «Вот бы уметь так сказать» — тебе сюда! ⬇️
in_da_omen — канал, где слова оживают. Стихи, которые заставляют чувствовать. Присоединяйся и поделись своими эмоциями! ✨
👉 Подписаться 👈
Мама, я вчера получил твое письмо и весь день печалился. Не стоит говорить об этом. Ты прекрасно знаешь мои мысли, и всякие теоретизированья — только вредны. Живи, живи растительной жизнью, насколько только можешь, изо всех сил, утром видь утро, а вечером — вечер, и я тоже буду об этом стараться изо всех сил в Шахматово — первое время, чтобы потом наконец увидеть мир. Я читал в Академии доклад, за который меня хвалили и Вячеслав целовал, но и этот доклад — плохой и словесный. От слов, в которых я окончательно запутался и изолгался, я, как от чумы, бегу в Шахматово. Вероятно, и в моем письме к тебе были какие-нибудь лживые слова, которые тебя расстроили, ты бы им не верила.
Вчера Владислав уехал в Шахматово. Я велел ему смерить все комнаты и написать, тогда мы привезем с собой обои. Я купил тебе полольник и совок, также Любе совок, а себе — пилу, которой можно пилить сучья и низко и высоко. Пожалуйста, пиши мне, не думай, что я отношусь к тебе строго. Я вовсе не жду, что ты совершенно поправишься, но на некоторое излечение очень надеюсь. Пока еще рано судить. — Господь с тобой, целую тебя.
Саша.
письмо от 12.04.1910, Петербург, 29 лет
Слышу колокол. В поле весна.
Ты открыла весёлые окна.
День смеялся и гас. Ты следила одна
Облаков розоватых волокна.
Смех прошёл по лицу, но замолк и исчез.
Что же мимо прошло и смутило?
Ухожу в розовеющий лес
Ты забудешь меня, как простила.
Апрель 1902 года
О том как Бунин уделал Горького и Андреева
Как-то Горький рассказал об одной маленькой писательской игре. Как-то в Берлине в таверне собрались Бунин, Леонид Андреев и Горький. Горький положил часы и сказал: вот за тем столиком сидит человек, каждый из нас будет смотреть на него полминуты, потом отвернется и расскажет, что он об этом человеке знает и что видел.
Первым начал Горький: «Ну что, ну в сером костюме, ну бледный», - Горький, безусловно, мог сказать больше, но так как сам придумал эту «игру», то он себя принизил. Спросили Леонида Андреева, что это за человек. Леонид Андреев сказал всего несколько слов: «Это сын дьявола» - вот и все. Тогда спросили Бунина, и Бунин рассказал, какой на этом человеке костюм, в какую полоску, какой у него галстук, какой у него воротничок, где он измят, какое у него лицо – все совершенно точно. А кто этот человек? Он сказал: «Это, очевидно, крупный международный вор, судя по всему».
Позвали хозяина таверны, спросили: «Что это там за человек?» - «Ради бога, тише, это известный международный вор, который сюда приезжает отдыхать».
Здесь найдется насущное прочтенье, раздумье и переживание. О всяком: о человеке, о Боге, о смысле, о литературе. Заглядывайте!
Среди бела дня снился мне кошмар об "опрокинутых кадках" и девушке с карликом. Но вдруг я слушаю, смотрю: кругом гам, шум, трескотня, лучшие гаснут или тлеют, по многим квартирам прошла тень дряхлости, погас огонек, бежавший по шнурку, готовый, казалось, зажечь тысячи свечей. И темно. Прежних лиц я уже не вижу, страх перед ними отошел в милую память о собственной юности. Больше некого бояться. И люди уже не страшны. Зато ("в предвестие, иль в помощь, иль в награду") возвращается древняя и бурно-юная боязнь стихий - изнутри и извне. Пойдем опять из города на войну исчезнувшей и возвращающейся юности:
"Меня зовет к безвестным высям
В горах поющая весна,
А эта груда женских писем
И не жива и холодна!"
Мы поняли слишком много - и потому перестали понимать. Я не добросил молота - но небесный свод сам раскололся.
из письма Андрею Белому, 07.04.1904, 23 года
Милый и дорогой Борис Николаевич!
Христос воскрес! Поздравляю Вас и целую. Пишу только несколько слов, потому что ужасно занят. Посылаю стихотворение.
Ваш Ал. Блок
1903. Петербург
У забытых могил пробивалась трава...
Мы забыли вчера... И забыли слова...
И настала кругом тишина...
Этой смертью отшедших, сгоревших до тла,
Разве Ты не жива? Разве Ты не светла?
Разве сердце Твое - не весна?..
Только здесь и дышать, у подножья могил,
Где когда-то я нежные песни сложил
О свиданьи, - быть может, с Тобой..
Где впервые в мои восковые черты
Отдаленною жизнью повеяла Ты,
Пробиваясь могильной травой...
БЛОК - БЕЛОМУ, 05.04.1903, 22 года
...как же не радоваться; мы - русские, а Русь - на гребне волны мировых событий. Русь чутко слушает и ее чутко слушают. Я, Ты, мы не покинуты в сокровенном; за нами следят благие силы, не покинут нас, поскольку мы - русские.
Тише, скрытнее, медленнее, важнее - вот мое желание. А там, в великом деле собирания Руси, многие встретятся: инок, солдат, чиновник, революционер, скажут, сняв шапки: "За Русь, за Сичь, за козачество, за всех христиан, какие ни есть на свете"... И от поля Куликова по всем полям русским прокатится: "За Русь, за Сичь, за козачество, за всех христиан, какие ни есть на свете"...
Аминь.
-----
В субботу едем в Иерусалим.
из письма А.Белого - А.Блоку, 03.04.1911, Каир
Поздно. В окошко закрытое
Горькая мудрость стучит.
Всё ликованье забытое
Перелетело в зенит.
Поздно. Меня не обманешь ты.
Смейся же, светлая тень!
В небе купаться устанешь ты –
Вечером сменится день.
Сменится мертвенной скукою –
Краски поблекнут твои…
Мудрость моя близорукая!
Темные годы мои!
1902
⚡️Левитан, Айвазовский, Шишкин, Куинджи...
Работами лучших пейзажистов теперь можно наслаждаться на канале "Пейзаж на холсте"
На гладях бесконечных вод,
Закатом в пурпур облеченных,
Она вещает и поет,
Не в силах крыл поднять смятенных.
Вещает иго злых татар,
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых...
Предвечным ужасом объят,
Прекрасный лик горит любовью,
Но вещей правдою звучат
Уста, запекшиеся кровью!..
Гамаюн, птица вещая, 1899
Я ужасно одинок. Я ушел туда, откуда мой голос, и прежде глухой, совершенно не слышен. Вот почему я молчу и не пишу Тебе.
Из письма Андрея Белого, 1904, около 28 марта, Блоку 24
🎬 Канал с отборным артхаусным кинематографом
t.me/Art_Cinema
Многоуважаемая Анна Андреевна.
Вчера я получил Вашу книгу, только разрезал ее и отнес моей матери. А в доме у нее — болезнь, и вообще тяжело; сегодня утром моя мать взяла книгу и читала не отрываясь: говорит, что не только хорошие стихи, а по-человечески, по-женски — подлинно. Спасибо Вам.
Преданный Вам Александр Блок.
P. S. Оба раза, когда Вы звонили, меня действительно не было дома.
письмо Ахматовой А.А., 26.03.1914, 33 года