Председательство Дмитрия Козака в Счётной палате едва ли следует рассматривать как почётную пенсию.
Из всех предыдущих руководителей СП разве что Сергей Степашин мог считаться «пенсионером», навсегда покинувшим «скамейку запасных».
Для Татьяны Голиковой соответствующий пост, наоборот, стал важным кадровым трамплином.
Для Алексея Кудрина – официальным подтверждением «возвращения в ряды» и возможностью усилить аппаратное влияние. Достаточно вспомнить кудринскую роль в отставке медведевского правительства и рогозинском уходе из «Роскосмоса».
Кстати, Козак, --не появлявшийся в публичном поле чуть ли не с 21 февраля 2022-го, с момента своего весьма неоднозначного выступления на судьбоносном заседании Совбеза -- в случае прихода в Счётную палату в чём-то повторит как раз кудринский путь.
Более того, в СВО-реальности контроль за использованием средств де-факто «военного бюджета» приобретает уже не только и не столько экономическое значение. А сам главный аудитор приобретает статус, сопоставимый с силовым. По крайней мере, все силовые ведомства – через их финансы -- оказываются «под колпаком» СП.
Не говоря уже о любых и государственных, и частных игроках, которые участвуют (или хотят участвовать) в реновации новых территорий.
Пожалуй, самый тонкий момент -- перспективы дальнейшего участия Козака в переговорных треках.
Но, наряду с бюджетом, Счётная палата контролирует и управление резервами ЦБ.
А это позволяет легитимизировать привлечение Козака к обсуждению судьбы замороженных на Западе российских авуаров.
При том, что с этим вопросом неизбежно будет увязываться любой вариант мирного урегулирования на Украине.
В ожидании «второй волны» путинское требование решить проблему «неполной занятости» выглядит не просто как ультиматум чиновникам – федеральным и региональным.
На кону нечто большее, чем посты и карьерный рост.
Неспособность правительства и губернаторов вернуть работу и хорошую зарплату работникам оставленных «недружественными иностранцами» производств даёт новый карт-бланш Минобороны.
Ведь в этом случае мобилизация не только не создаёт дефицита рабочей силы, но минимизирует её профицит. И в какой-то степени – социально-политические риски, обусловленные безработицей или той же «неполной занятостью».
Даром, что ведомство Сергея Шойгу по понятным причинам не нуждается в деньгах и имеет возможность показать себя достаточно щедрым работодателем. Хотя и с большой поправкой на сопутствующие неэкономические риски для контрактуемых.
Тем показательнее, что по доле отпускников «за свой счёт» и прочих категорий «недоуволенных» лидирует Санкт-Петербург.
В этом смысле заявления Путина (сделанные накануне визита в родной город) – либо условия «последней попытки» для Беглова. Либо – обозначение «необходимого кандидатского минимума» для потенциальных бегловских преемников.
«Следует не просто развивать науку и образование, а возродить настоящий культ ученого, инженера, труженика».
Такую сциентистскую риторику, пусть и, возможно, менее «советизированную», логично было бы ожидать от Михаила Ковальчука.
Но приведенная выше цитата принадлежит Николаю Патрушеву.
Похоже, происходит перезагрузка альянса «силовиков» и кооператива «Озеро».
«Тучные годы» многолетнего путинского правления и борьба за активы «страны возможностей» сделали адептов «нового дворянства» и сторонников монетизации интеллектуальной ренты если не врагами, то жёсткими конкурентами.
Теперь институциональным «браминам» и «кшатриям» приходится вновь закапывать «топор войны», поскольку замаячила «кувалда».
Точнее – угроза приватизации СВО-бенефитов с национализацией СВО-потерь в интересах «неинституциональных силовиков».
Вопрос об авторах и продюсерах пригожинской раскрутки при этом, конечно, не отменяется.
Даром, что призрак очередного «бессмысленного и беспощадного» оказался слишком убедительным, чтобы заставить главных элитариев консолидироваться.
В том числе, возможно, и по самой конфликтной теме – «архитектуре транзита».
В новом израильском правительстве, сформированном Нетаньяху, пост главы МИДа – ключевой для успешного и минимально конфликтного встраивания Иерусалима в «новую геополитическую реальность» -- занимает Эли Коэн.
Он считается протеже и правой рукой судоходного магната Идана Офера.
В мае этого года Офер купил четыре газовоза, выставленных «Совкомфлотом» и его кредиторами на продажу в рамках досрочного погашения долгов и из-за невозможности для российской госкомпании эксплуатировать суда из-за санкций.
Фрагментация послания – попытка фрагментации общественного договора.
Задача весьма нетривиальная, мягко говоря.
Но одновременное удовлетворение запросов и «человека экономического», и «человека политического» теперь, похоже, представляется ещё менее вероятным.
Деньги не то что бы уже не решают всё.
Однако нынешние драйверы политизации – условно, «коллективный Пригожин» -- слишком антибуржуазны, чтобы допустить какое-либо повторение «колбасного консенсуса» начала нулевых.
Хотя последнее, конечно, ни в коем случае не исключает наличия у них самих финансовых мотивов.
Зато монетизация «рыцарей и кондотьеров» очень часто может существенно сокращать доходы «торговцев и ремесленников».
В этом смысле заявление Путина о том, что «среди тех, кто трудится, не должно быть бедных людей, которые едва сводят концы с концами», -- не столько предвестие «левого поворота» (как предполагает, например, Наталья Зубаревич), сколько антитеза апологетике «народной войны».
По сути, «работающим бедным» отводится та же роль, которая в нулевые отводилась среднему классу, а в десятые – бюджетникам.
Власть покупает их лояльность, хеджируясь, тем самым, от новых попыток «раскачивания лодки». На сей раз – совсем не либеральных.
При этом чем больше ресурсов отнимает у бюджета СВО – тем выше скорее интенсивнее в борьбу с бедностью будет вовлекаться бизнес. На добровольно-принудительных началах, разумеется.
Вероятность масштабной экспроприации и деприватизации– как бы того ни хотелось иным борцам с «партией измены» -- пока незначительна. Всё-таки «дело ЮКОСа» возникло в принципиально иных политэкономических и геополитических условиях, и нефтяную ренту у Ходорковского изымали, скорее, для облегчения торга с Западом, а не войны с ним.
Но сам по себе «призрак военного коммунизма», неизбежно, сделает российский олигархат более сговорчивым. И более восприимчивым по отношению к таким неновым для мира, но ещё весьма диковинным для России форматам, как тот же «народный капитализм».
Ротшильды и Китай становятся главными бенефициарами монгольских протестов.
Сначала Пекин передает Улан-Батору данные о хищениях угля.
Потом, в ответ на народное возмущение, объявляется главный виновник в угольных махинациях – предыдущий президент Халтмаагийн Баттулга.
Таким образом окончательно исключается из политического поля едва ли не самый влиятельный противник передачи под акционерный и операционный контроль иностранцев (во главе с Rio Tinto) крупнейшего медного месторождения Оюу Толгой
Кстати, нынешний монгольский лидер Ухнаагийн Хурэлсух в январе 2021-го ушел с поста премьера именно из-за стремления Баттулги проверить обстоятельства денационализации стратегически важного для республики актива.
Тем показательнее, что именно на фоне всплеска политической турбулентности в Монголии Rio Tinto готовит сделку по приобретению канадской Turquoise Hill, владеющей 66% Оюу Толгой.
При этом больше половины доходов австралийско-британского горнорудного гиганта обеспечивает Китай. Ему же, очевидно, отводится роль главного потребителя монгольской меди.
В контексте такой опосредованной «китаизации» Монголии не менее показательно и значительное участие Ротшильдов в капитале Rio Tinto.
А с учетом планов Москвы по использованию монгольского транзита в газовой торговле с Пекином известное семейство может сыграть свою роль и в ожидаемой геополитической «перезагрузке».
С учётом того, что обмен «Грайнер-Бут» стал возможен после (и видимо – благодаря) встрече Нарышкина с Бёрнсом, директор СВР получает дополнительные репутационные дивиденды.
А вместе – и шанс на определенный карьерный рост. Например, -- в кресло главы МИДа.
Благо нарышкинские дипломатические таланты теперь оценят и на Западе, и в России.
А поскольку возвращение Бута одинаково позитивно воспринимается и «партией победы», и «партией компромисса» -- соответственно, и замена Нарышкиным Лаврова не должна вызвать сколько-нибудь серьезное брожение в элитах.
Если, конечно, исключить наличие «корпоративного» конфликта между Бутом и Пригожиным, который за время вынужденного отсутствия «оружейного барона» стал главным инструментом распространения российского «немягко-силового» влияния на страны третьего мира.
В продолжение темы Кудрина и «Яндекса».
Одной из задач такой «суперкрыши» может быть создание агрегатора-монополиста и окончательная «юберизация» сферы услуг.
И как следствие – «институционализация МСП».
В просторечии – долгожданная (для бюджета) зачистка «гаражной экономики». https://publico.ru/opinions/c-prihodom-alekseya-kudrina-yandeks-poluchaet-superkryshu-kak-eto-nazvala-ft
Опосредованная национализация «Вымпелкома» (через кредитование новых владельцев) и «Яндекса» (через передачу под кудринский патронаж) вряд ли случайно совпали с очередным «искусственно-интеллектуальным перфомансом» Германа Грефа.
Подобное мероприятие на исходе 9 месяца СВО выглядит не только своеобразным приветом из «раньших времён», но и своеобразным вызовом. Особенно, если учесть резко негативное отношение к проектам в сфере ИИ такого «идеолога Священной войны», как Александр Дугин.
Однако Греф не просто получил «охранную грамоту» в виде первого лица, выступившего на «сберовской» конференции и, кстати, впервые в своём публичном выступлении ни разу не упомянувшего конфликт на Украине.
«Вымпелком» выкупает недавний грефовский подчинённый Александр Торбахов. И «Сбер» вряд ли останется в стороне от финансирования ₽130-миллиардной сделки.
С Кудриным «Яндекс» тоже станет гораздо ближе к Грефу, чем прежде.
Благо теперь у двух именитых «сислибов» намного больше поводов вспомнить «круговую оборону» эпохи их совместной работы в питерской мэрии, чем ссоры периода «тучных нулевых».
Да и для самого президента такой обновленный альянс Кудрина и Грефа оставляет возможность «либеральной альтернативы» на случай выхода из-под политтехнологического контроля «наступления справа».
С Виктором Черкесовым связана не просто одна из громких «войн силовиков».
Его памфлет «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев» (в написании которого, как поговаривают, участвовал Сергей Кургинян) стал двойным пересечением «красных линий».
Один раз —из-за выноса сора из избы. Наличие жёсткого конфликта внутри силовой корпорации —едва ли не самого закрытого из российских институтов —из «домыслов аналитиков» стало фактом.
Второй раз — поскольку выход черкесовского памфлета не мог не быть расценен как посягательство на монополию Кремля по формированию повестки. «Кшатрий», упрекающий коллег по «касте» в торговле, сам метил в «брамины»?
Тем символичнее, что Черкесов ушёл в мир иной как в то время, когда в сходном амплуа, но намного успешнее, выступает Евгений Пригожин.
Отказывать главному «вагнеровцу» в принадлежности к «силовой касте» теперь так же неосмотрительно, как зачисление его в чьи бы то ни было «миньоны».
«Воины», занимающиеся политикой, гораздо менее управляемы, чем тогда, когда они превращаются в торговцев.
Намечается новый конфликт между ветвями денежной власти и их «отростками».
ЦБ и Минэкономразвития опасаются «пузыря» на рынке потребкредитования.
А Минфин и Сбербанк считают такие страхи беспочвенными.
Герман Греф даже пытался разубедить Путина в орешкинско-набиуллинской правоте.
Хотя сам факт, что президент задавал соответствующий вопрос главе Сбербанка свидетельствует о масштабах поднявшейся подковерной волны.
Сейчас, действительно, ничто не предвещает скорого финансового краха большинства (или многих) «потребительских» заемщиков.
Но как отразится на их платежеспособности повышение НДФЛ, не учтенное в существующих скоринговых процедурах?
Поэтому одни стелют соломку на случай самой непопулярной налоговой реформы.
А другие пытаются её предотвратить, беря в «заложники» потребительские кредиты.
И снова смотрим самый объективный рейтинг тт-каналов
Читать полностью…
Абрамович высаживает в «Трансконтейнере» свою тяжелую артиллерию – Давидовича.
Он номинирован в совет директоров.
Но сопоставимым пакетом (25%) владеют Магомедовы – через FESCO.
Как известно, в 2012-м Магомедовы купили эту компанию у Сергея Генералова. Правда, вместе с Марком Гарбером.
Магомедовской «Сумме» сейчас принадлежит 32,5% FESCO. А гарберовской GHP Group – 23,8%.
При этом ранее Гарбер довольно активно сотрудничал с Абрамовичем (по Highland Gold) и с его сыном Аркадием (по Zoltav Resources).
Но теперь в битве за «Трансконтейнер» может появиться еще один игрок. В середине нулевых, еще при Генералове, в FESCO (тогда – «Дальневосточное морское пароходство», ДВМП) в должности первого замгендиректора трудился Петр Фрадков.
В свете назначения главой «оборонно-санкционного» Промсвязьбанка аппаратный вес Фрадкова (не только сына, но и отца) заметно усилился. При этом надо помнить, что Фрадковы не теряют интереса к транспортной тематике. Не случайно, осенью 2016-го кандидатура Фрадкова-старшего рассматривал на пост президента РЖД.
Интересно также, что Фрадкова-младшего принимал на работу в ДВМП тогдашний гендиректор компании Евгений Амбросов. Сейчас он – первый зам в «Совкомфлоте».
А «Совкомфлот» вызывает не меньший приватизационный ажиотаж, чем «Трансконтейнер».
Глава ВЭБа Сергей Горьков сообщил о запуске блокчейн-проекта по регистрации имущества в Москве.
Летом – в телеграм-канале. Зимой – в «официале»
/channel/birmanalex/316
Российские НПФ могут принять участие в IPO Saudi Aramco. Об этом заявил глава РФПИ Кирилл Дмитриев в интервью Reuters.
Интересно, что ЦБ еще только рассматривает возможность инвестирования пенсионных накоплений в зарубежные активы.
И очевидно, многое зависит от того, какие будут новые американские санкции. Не придется ли за счет пенсионных денег спасать внутренний рынок госдолга? Тогда точно будет не до Saudi Aramco.
Либо Кирилл Дмитриев что-то знает конкретное про санкции.
Либо рассчитывает, что в обмен на такие финансовые анонсы-реверансы СА вступится перед Трампом за Россию
Либо просто пьяный воздух Давоса сыграл с финансистом злую шутку.
Хотя Набиуллина вряд ли будет рада такому вторжению в сферу её компетенции.
По мере перехода СВО из стадии «утилизации ещё советских арсеналов» к инновационному армрестлингу российского и западного ВПК критически возрастает роль сословия, которое, опять же, в советские времена, называлось «научно-технической интеллигенцией».
Лишнее тому подтверждение —выбор путинских визави во время его визита в Питер и недавние «сциентистские» заявления Патрушева.
Но настоящим технарям-инноваторам (не путать с технократами) свободный поиск, не ограниченный догмами и барьерами, свойственен в гораздо большей степени, чем размышления в духе «последней битвы Света и Тьмы».
Поэтому именно «физики», а не «клирики» (в данном случае – любые идеологи, вне зависимости от их связей с религиозными институтами), были драйверами практически всех масштабных преобразований в отечественной истории. Будь то петровские реформы или план ГОЭЛРО и индустриализация.
Пожалуй, только во время рыночных реформ начала 90ых «инновационное сословие» выступало в качестве объекта, а не субъекта.
Хотя в позднем СССР та самая «научно-техническая интеллигенция» вовсе не являлась опорой коммунистического режима. Скорее наоборот.
Однако любопытным образом у фрондирующих ИТРов появился противовес в лице нонконформистов-гуманитариев. При общем неприятии официальной идеологии вторых отличала иррациональность и, если угодно, «гностический пессимизм». В отличие от «оптимистичного прогрессивизма» первых.
Не будем задаваться вопросом – поспособствовал ли кто-то расколу (анти)советских интеллектуалов или тому были естественные, «онтологические», причины.
Зафиксируем лишь промежуточный итог -- пока адепты Веры воевали с адептами Разума, победили Деньги.
А постсоветская Россия вместо того, чтобы стать крупнейшей «знаниевой экономикой», превратилась в «мировую бензоколонку». Со всеми вытекающими отсюда рисками, включая геополитические.
Тем показательнее (и тревожнее), что сегодня, когда все мины, заложенные «сырьевой моделью», рванули по полной, противостояние между «физиками» и «клириками» снова обостряется.
Вплоть до того, что на «линии соприкосновения» оказывается даже Чебурашка.
Хотя в свете очередного всплеска «ядерной риторики» от успеха отечественных технарей теперь зависит уже намного больше, чем просто выбор экономической доминанты.
https://politconservatism.ru/blogs/zavet-cheburashki-ili-ne-otyagoshhennye-zlom
Полное обнуление назарбаевского иммунитета вряд ли стало бы возможно без санкции (или, как минимум, непротивления) внешних гарантов «казахского транзита».
Прежде всего – Китая и России.
И для Москвы, и для Пекина сохранение особого статуса «елбасы» было изначально выгодно. Хотя и совсем не по одинаковым причинам.
Кого-то больше заботило сохранение внутриполитической стабильности в соседней густонаселенной стране.
Кого-то -- управляемость нового президента, который, не обладая де-факто всей полнотой власти, был бы более склонен к внешнеполитическим компромиссам.
Наконец, сам по себе отказ от отождествления действующего главы государства с национальным лидером мог рассматриваться как привлекательный «транзитный» опыт, заслуживающий – в случае удачи – копирования.
2022-й показал несостоятельность практически всех этих расчётов.
Причём, российская СВО -- тому причина не в меньшей степени, чем прошлогодние январские волнения в самом Казахстане.
И если помощь ОДКБ в подавлении переворота сделала Токаева более зависимым от Москвы, то критическая роль «казахстанского окна» в недопущении тотальной изоляции после 24 февраля вынудила уже Кремль более внимательно прислушиваться к пожеланиям Акорды.
Благо на кону отнюдь не только управляемая релокация (корпоративная и персональная) или возможности для беспрепятственного «санкционного детокса» российских ВИПов.
Казахстан – ключевой элемент транспортного коридора «Север-Юг». Той его части, которая обходит Каспий с востока и чья важность для России тем выше, чем сложнее урегулировать армяно-азербайджанский конфликт и, соответственно, полноценно использовать западный маршрут через Закавказье.
На помощь Астаны (наряду с Ташкентом) Москва рассчитывает и в создании «газового союза».
Появление такого альянса существенно укрепило бы позиции «Газпрома» в ценовом торге с Пекином. Что, конечно же, едва ли устраивает китайцев.
Тем показательнее, что именно активные российско-казахстанские консультации по газу и предновогодние ВКС-переговоры Путина и Си предшествовали окончательному токаевскому избавлению от «тени Назарбаева».
Очевидно, безотзывность гарантии не является абсолютной ценностью. Особенно, когда в моменте отказ от прежних обязательств приносит намного больше бенефитов.
Насколько такой «гарантийный релятивизм» характерен для Востока и/или применим исключительно к Казахстану – сказать трудно.
Но в свете назарбаевского кейса не кажется совсем уж случайным совпадением вброс о готовности Путина участвовать в выборах 2024 года.
При том, что все формальные признаки позволяют уподобить бразильские протесты-2023 штурму Капитолия-2021, аналогия с прошлогодним «горячим январём» в Казахстане не представляется совсем уж неуместной.
Особенно, если говорить о главных «внешних бенефициарах». Точнее – о бенефициаре.
Теперь уже понятно, что ни ОДКБ в целом, ни Россия в частности не смогли «зафиксировать прибыль», полученную благодаря помощи Токаеву.
Безусловный победитель здесь –Китай.
Подавление то ли переворота, то ли террористического мятежа в крупнейшей центральноазиатской республике обернулось «закрытием наглухо» Карима Масимова – не просто ближайшего назарбаевского сподвижника и силовика-«тяжеловеса», но едва ли не самого высокопоставленного и влиятельного этнического уйгура в руководстве РК.
В свете фактора Синьцзяна принудительная замена Токаева на Масимова сулила бы Пекину значительное усугубление проблем на северо-западном фланге.
Понятно, что Бразилия намного дальше от Китая.
Но для нового старого президента Лулу глобализация не является таким же ругательным словом, как для Болсонару.
Более того, именно активизация внешней торговли даёт шанс Лулу выполнить свои предвыборные обещания -- остановить обнищание сограждан и повторить свой же триумф начала нулевых.
И Китай в этом плане важный очень партнёр для Бразилии.
Правда, не единственный.
Есть, например, ещё и Индия, которой нынешний бразильский лидер давно симпатизирует и с которой у Поднебесной традиционно весьма натянутые отношения.
Вообще, с учётом предновогодних и очевидно, весьма судьбоносных, ВКС-переговоров Путина и Си, а также китайской активности в ЮАР, Бразилия оставалась единственным «кирпичиком» БРИКС, недостающим Пекину до абсолютного внутриблокового доминирования.
Неудивительно, если теперь, после подавления очередной попытки «антиконституционного реванша», будет объявлено о масштабных китайско-бразильских соглашениях и многомиллиардных контрактах.
Исключительно на «штыках» и «кнутах» Лулу не усидит.
Дабы успокоить страсти, ему нужно очень быстро предъявить согражданам экономические «пряники».
В свою очередь, Китай, став контролирующим акционером БРИКС, получает дополнительный козырь в торге с США о геополитических и геоэкономических границах внутри «Чимерики».
Стремительное обесценивание рубля в отсутствие неоднократно анонсированного «антипотолочного» указа позволяет допустить победу (временную?) «реалистов» над «мечтателями».
Очевидно, даже выполнение задачи «давать всё, что просит армия» (а точнее – её в первую очередь) невозможно без сколько-нибудь стабильной нефтегазовой экспортной выручки и её конвертации по выгодному для бюджета курсу.
Тем более – когда «дружественные» покупатели, пользуясь санкционными и логистическими затруднениями продавца, требуют всё больше скидок и не спешат переходить на рубли.
Понятно, что вопрос о стимулировании нацвалютных расчетов сродни проблеме курицы и яйца.
Чем крепче будет рубль – тем скорее контрагенты захотят его использовать.
Но для обретения такой «монетарной веры» весенне-летнего «курсового» чуда было явно недостаточно. А у российской казны, наоборот, не было времени и ресурсов на более длительное субсидирование этого внешнеторгового «банкета».
ГОЗ сам себя не профинансирует.
При этом «друзья» ограничивают пространство для маневра в неменьшей степени, чем «враги».
Некоторые наблюдатели уже справедливо обратили внимание на то, что визит Дмитрия Медведева в Китай удивительным образом совпал с запуском Ковыктинского месторождения – одного из основных потенциальных «наполнителей» «Силы Сибири».
Зампред Совбеза не только входит в «топ» наиболее медийно-активных «ястребов».
15 лет назад именно он, будучи первым вице-премьером и председателем совета директоров «Газпрома», поспособствовал передаче Ковыкты газовому концерну.
И не исключено, что теперь медведевские «топливно-энергетические» лоббистские компетенции оказались не менее востребованы, чем риторические эксперименты в телеграме.
Особенно, в свете планов «красного императора» Си сделать юань (а не рубль, конечно) новой базовой валютой для расчетов за нефть и газ.
США решились ввести санкции в отношении Потанина.
Но, судя по утечкам в СМИ, «Норникель», стратегически важный для продвижения «зелёной повестки», -- по-прежнему вне ограничений.
Чтобы не ретранслировать собственные санкционные риски на главный актив, Потанину придётся отдавать его контрольный пакет.
И на этом фоне затея с «народным капитализмом» -- до сих по классике скорее в виде фарса повторяющая первую приватизационную модель (кстати, благополучно демонтированную именно будущими олигархами), -- из очередной «идефикс миллиардера» может превратиться во вполне рабочий инструмент корпоративной защиты.
Задержание начальника антикоррупционного управления ФТС Дмитрия Мурышова – прямой удар по главе таможенного ведомства Владимиру Булавину.
50-летний Мурышов – уроженец Нижегородской области. А Булавин как раз там в конце 70ых начинал свою «чекистскую» деятельность. И с 1992-го по 2006-й возглавлял местное управление ФСК-ФСБ.
Очевидно, патронирование параллельного импорта становится слишком чувствительной и маржинальной темой, чтобы не порождать новые конфликты и даже войны в «силовой корпорации». И даже во время СВО.
«Огромные срока» для братьев Магомедовых если и можно рассматривать как своеобразный «привет»/предупреждение, то вряд ли – Медведеву.
Основатели группы «Сумма» были к нынешнему зампреду Совбеза, чем их земляк, конкурент и (по одной из версий) «злой гений» Сулейман Керимов.
Более того, в медведевском правительстве Магомедовых патронировал только один вице-премьер – Дворкович.
А Керимова – сразу два: Шувалов и Трутнев.
Нельзя сказать, что сенатор-миллиардер стал главным бенефициаром магомедовского равноудаления. По крайней мере, вовсе не он скупал активы группы «Сумма» после ареста её владельцев в марте 2018-го.
Но циркулировавшие в конце октября слухи о продаже Керимову Махачкалинского порта позволяют предположить, что основные «призы» ещё впереди.
ММТП – важнейший хаб транспортного коридора «Север-Юг», на который Москва возлагает большие надежды в плане обхода санкций.
В свою очередь, Магомедовы теперь «закрыты» слишком «глухо», чтобы у дагестанских властей появилась хоть какая-то возможность модернизировать портовую инфраструктуру без привлечения керимовских денег.
В этом смысле столичный Мещанский суд значительно осложнил жизнь Сергею Меликову, еще полтора месяца назад настаивал на преждевременности версии о приватизации Махачкалинского порта в пользу Керимова.
При этом последний стремительно продвигается в «топ» самых влиятельных российских бизнесменов. Тем более, что судебные вердикты по «делу Магомедовых» любопытным образом совпали по времени с объявлением об уходе из «Алроса» С.Иванова-младшего. А следовательно – с повышением керимовских шансов вернуть контроль над алмазной монополией.
Что явно не будет лишним (в том числе, с точки зрения политического позиционирования) на фоне заинтересованности в якутских камнях не только «дружественной» Индии, но и «недружественной» Бельгии.
Кудрин и те наблюдатели, которые говорят о его уходе с «многолетней» госслужбы, несколько лукавят.
Де-факто, соавтор «Системы РФ» (по Павловскому) второй раз отправляется в «свободное плавание».
Впервые это случилось после громкой кудринской отставки с поста главы Минфина осенью 2011-го.
Причём, следующие лет 7 Кудрин играл роль своеобразного неформального посредника между Кремлём и умеренной либеральной оппозицией, попутно способствуя всё большему отдалению её от Медведева.
Управление «рассерженными горожанами» должно было перейти от «семейных» к «питерским».
Отчасти об успешном выполнении этой задачи свидетельствовал отказ Путина заменить «дисконтированного» Медведева на Кудрина после президентских выборов 2018-го.
Вместо того, чтобы возглавить правительство, «полезный и нужный человек» получил задание «надзирать» за его финансовой деятельностью – в качестве председателя Счётной палаты. Кстати, именно тогда, 4 года назад, и состоялось полноценное кудринское возвращение на госслужбу.
Если Медведев полагал, что отделался малой кровью – он ошибался.
2020-й показал обратное. Вклад отчетов СП в доведение до критической массы негатива по правительственной реализации нацпроектов сложно переоценить.
Правда, и в постмедведевском кабмине Кудрину места не нашлось.
Зато в обновленной системе сдержек и противовесов – вполне. С учётом того, что мишустинский политический «духовный отец» Борис Фёдоров, несмотря на свой монетаризм, вовсе не являлся безусловным кудринским единомышленником. Разные и конфликтующие исторические кумиры – у одного Столыпин, у другого Витте, -- лишнее тому подтверждение.
Тем символичнее, что именно «Яндекс» был первым «корпоративным» бенефициаром премьерства Мишустина, а теперь – становится поводом для освобождения кабмина из «объятий СП». Ведь потенциальные кудринские преемники – и Андрей Макаров, и тем более Александр Жуков (начинавший свою депутатскую карьеру под фёдоровским патронажем) – намного лояльнее действующему главе правительства.
Отсюда, впрочем, не следует и того, что национальный IT-чемпион с новой «крышей» превратится для Мишустина из актива в проблему.
Скорее уж логично ожидать, что новый этап «цифровизации Левиафана» под руководством Грефа, Кириенко и примкнувшего к ним Кудрина окончательно обнулит шансы на политический реванш Медведева.
«Пентабазис», представленный Харичевым и его соавторами, —попытка «русификации» неоконсерватизма.
Благо есть пример для подражания.
Новый «внутриэлитный передел» в Китае, чьим ярким штрихом, но не финалом стал недавний «съезд победителей», — по факту «китаизация» неоконсерватизма в исполнении главного идеолога КПК Ван Хунина.
Но его рецептура, предполагающая смешение китайского марксизма (уже самого неоднократно «разбавленного») с конфуцианством, не имеет более консервативных конкурирующих предложений. Отчасти, конечно, из-за жёсткой зарегулированности общественного дискурса.
В России в этом смысле идеологический плюиализм.
Здесь достаточно активны в медийном поле и влиятельны среди элит (прежде всего, силовых) —и «левые консерваторы» («сталинисты», «евразийцы»), и «правые консерваторы» («монархисты», националисты). А с их позиций «Пентабазис» —скорее «либеральная крамола», нежели рабочая рамка для «образа будущего».
При том, что рецепты, предлагаемые и теми, и другими крайними консервативными группами, слишком радикальны (да простится такой оксюморон), чтобы избежать ломки уклада миллионов россиян и, соответственно, гражданского конфликта.
По сути, это реимпорт той «энергии хаоса», которую год назад Сурков предлагал экспортировать за счёт «расширения страны». То ли предрекая, то ли обосновывая СВО.
Многое пошло не так. И теперь разрыв между государством и отдельными слоями общества лишь увеличивается. Причём, в числе «антигосударственников» оказываются и недавние «охранители».
В этой ситуации «Пентабазису», похоже, отводится роль новой «гуманизированной» версии «Левиафана», —этакого «Левиафана с человеческим лицом», —призваннного предотвратить войну всех против всех и, в случае необходимости, обеспечить существование страны и государства без персональной обусловленности по известной володинской формуле.
Путинский акцент на близости к «низам», -- и геополитическим, и социальным, -- разумеется, и для внешнего, и для внутреннего пользования.
В России главный двигатель эгалитаристской повестки сегодня Пригожин, а не коммунисты.
Но от этого «простой народ» не становится ближе к Кремлю.
Скорее наоборот. С учётом того, что основной объект пригожинских нападок – Шойгу – не просто один из главных силовиков, но и, до недавнего времени, президентский напарник по «таёжным отпускам».
Тем показательнее появление в The Washington Post (в полном смысле – «печатном органе вашингтонского обкома») большого текста о Пригожине именно после обзвона «недружественных» коллег, которое руководство Минобороны проводило (как официально подтверждено на «Валдае») по путинской просьбе.
Не является ли публикация в WP свидетельством того, что мессидж Шойгу и Герасимова был услышан?
Иначе зачем было «в пандан» рассказывать о «конкурирующей фирме», чья готовность использовать любые средства для достижения результата вызывает намного меньше сомнений, чем подконтрольность?
При том, что сама по себе история с украинской «грязной бомбой», -- вне зависимости от того, насколько поверили ей на Западе, -- позволила «перевернуть доску» в ядерном дискурсе.
И от намёков про «розу ветров» и США, «которые [бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки] создали прецедент», перейти к более однозначным заявлениям про отсутствие «политического и военного смысла» в ядерном ударе по Украине.
Услышать последнее было важно не только и не столько для США и их союзников, сколько для тех «дружественных стран», для которых использование Россией ТЯО стало бы точкой невозврата.
Неслучайно Путин дал соответствующие (и обнадеживающие очень многих) разъяснения опять же именно на «Валдае», и именно после призывов к формированию своеобразного антиколониального «интернационала».
Но если «телефонно-дипломатические маневры» руководства Минобороны возымели должный эффект – тем нелогичнее теперь отправлять в отставку Шойгу и/или Герасимова.
Более того, судя по путинскому распоряжению к декабрю представить предложения по развитию сухопутных войск, событие, столь сильно ожидаемое недоброжелателями нынешнего министра обороны, откладывается, как минимум, на месяц-полтора.
Получается, что консолидация геополитического «простого народа» вовсе необязательно обеспечивает лояльность со стороны своего собственного.
Особенно, когда одна его часть разделяет пригожинские интенции, а другая – раздражена частичной мобилизацией.
Даром, что эти «подмножества» могут пересекаться.
Что такое криптовалюта? И тут вы подумали, что мы пиарить какой-то очередной новый канал о крипте будем?! А вот и нет. Минфин наконец дал определение электронным деньгам в новом законе о регулировании цифровых активов. Минфин определился не только с криптовалютой, в законе даны определения токену, майнингу и ICO. Сегодня #ВечернийТоп посвящён этой теме.
1️⃣ Кстати
/channel/kstati_p/2271
2️⃣ paradox_friends
/channel/birmanalex/669
3️⃣ Нецифровая экономика
/channel/antidigital/67
4️⃣ TJ
/channel/TJournal/14498
5️⃣ Под колпаком
/channel/pod_kolpak/789
⭐️ Бонус:
➖ КАК-ТО ВОТ ТАК
/channel/kaktovottak/2853
➖ Доктор прописал
/channel/docpro/699
ЦБ занял более жёсткую позицию по обналичиванию «крипты», нежели Минфин.
Неглинная предлагает легализовать сделки только в отношении токенов, выпускаемых в рамках ICO. Ильинка готова допустить обмен любой «крипты» на «фиат». Но только на специально сертифицированных площадках.
Логика Набиуллиной понятна. Её задача – сохранить монополию рубля и, соответственно, собственную денежную власть.
С этой точки зрения, «колионы», «сибирские червонцы» и прочие плоды местных ICO, для ЦБ не так опасны, как биткоин. А эта главная икона криптоинвесторов пока не замироточила в полную силу именно из-за того, что ее очень сложно окэшить.
Но Силуанову тоже вроде как невыгодно полностью открывать ящик криптовалютной Пандоры. Бюджет в «битках» он не сформирует.
Получается, что либо минфиновские сами «по горлышко» затарились «битками».
Либо – рассчитывают именно через «крипту» привлечь инвестиции в госдолг в обход санкций.
Но, кстати, в этом случае роль ЦБ тоже будет заметно снижаться. Ведь помощи самого регулятора и вновь приобретенных им банков и НПФ для поддержания рынка ОФЗ тогда не потребуется.
Чего не отнять у Мединского – так это умения менять повестку.
Возвращать публику (включая высокопоставленную) от «хлеба» к «зрелищам».
Обсуждать «Матильду» или «Смерть Сталина» -- в известном смысле, намного комфортнее (менее обязывающе), чем бюджетные маневры и повышение налогов.
Кроме того, легким движением минкультовской руки Грудинин лишается монополии на защиту «великого советского прошлого».
Еврейский музей и центр толерантности попал в московскую программу благоустройства на 2018-й год.
В числе учредителей одноименного Эндаумент Фонда – Олег Солощанский, в недавнем прошлом президент компании «Интеко».
В декабре 2017-го Солощанский покинул «Интеко» (которая вместе с Бинбанком перешла под управление ЦБ) и объявил о намерении создать собственную компанию. Одна из ее специализаций -- «управление сложными проектами комплексного освоения территорий».
Уж не это ли новое детище Солощанского получит подряд на работы по обустройству улицы Образцова и других окрестностей Еврейского музея?
#евреи
Татьяна Орлова, дочь основателя «Возрождения» и бывший его крупный акционер, купила долю в Транскапиталбанке, -- сообщают «Ведомости».
ТКБ работает в тесной связке с Flybrige Asset Management.
Орлова входит в наблюдательный совет Flybrige. А соучредитель этой компании – Алексей Крапивин, сын Алексея Крапивина, скончавшегося в 2015-м друга и советника Владимира Якунина.
Алексей Крапивин, в качестве доверительного управляющего, представлял интересы семьи Орловых на переговорах о продаже «Возрождения».
Помимо Flybrige, Крапивин владеет Интерпрогрессбанком.
Его совет директоров возглавляет Николай Соболев. В конце девяностых—начале нулевых Соболев руководил Промторгбанком.
С 1998 по 1999й на посту его зама трудилась Эльвира Набиуллина.
Интересно, что главный крапивинский патрон Владимир Якунин называл назначение Набиуллиной на пост председателя ЦБ «хорошим знаком для банковской инфраструктуры».
