Вне зависимости от причин крушения пригожинского самолета, 23 августа произошел окончательный размен силового капитала основателя «Вагнера» на символический.
Подобно тому, как двумя месяцами ранее знаменитый «марш справедливости» был попыткой конвертации «вагнеровских» прибылей в политический капитал.
Причем, нельзя назвать ту июньскую попытку неудачной. С учетом встречи Путина с «вагнеровцами» и самим Пригожиным, меньше чем через неделю после объявления их «мятежниками».
Правда, как мы отмечали, такая «политизация лишенцев» несла в себе риски едва ли не более серьезные, чем 20-летней давности «скупка Госдумы», начатая было Ходорковским.
Даром что эта новая угроза уже не «буржуазная» (как тогда), а скорее «антибуржуазная».
Кроме того, в 2003-м главный политэкономический конфликт был обусловлен претензиями силовиков на получение последнего слова в легитимации крупнейшей частной собственности.
А в 2023-м Пригожин добивался признания легитимности превращения самого силового ресурса в частный (потенциально монетизируемый и/или обмениваемый на другие, «несиловые») актив.
Основателю ЧВК «Вагнер» чуть было не удалось то, что за десятилетия не получилось у основных выгодоприобретателей «дела ЮКОСа» и прочих «равноудалителей», формально так и оставшихся топ-менеджерами. И потому, в большей степени, чем легитимные собственники, зависимыми от выбора того или иного «транзитного» сценария.
Но переход первого и единственного в своем роде предпринимателя-силовика в статус «русского Че» едва ли делает жизнь достаточно многочисленных силовиков-предпринимателей и их еще более разветвленной госкапиталистической клиентелы более спокойной и предсказуемой.
Хотя бы потому, что «символическая капитализация» Пригожина обнуляет те репутационные издержки, которые у него неизбежно возникли бы, сумей он зафиксировать политические прибыли в виде получения какой-нибудь многомиллионной доли или ренты.
Цинично говоря, место на знамени стоит намного дороже.
А чем меньше в стране будет собственников, уверенных, что судьба их собственности исключительно в их руках, а не «царя или героя», -- тем больше шансов, что рано или поздно найдутся те, кто поднимет это знамя. С Пригожиным.
По России снова бродит призрак деприватизации.
Даром что объект очередного передела собственности – энергетика, отрасль в наименьшей степени затронутая скандальными «залоговыми аукционами».
А новоиспеченный кандидат в «раскулаченные» Андрей Мельниченко не просто не попал в олигархи «первой волны» по возрасту, но совсем недавно сам осуждал ту поспешность, с которой в России создавался класс крупных собственников и разрушались крупные госконцерны.
Не менее символичен и выбор времени для атаки – как раз 25 лет назад в результате масштабного финансового кризиса позиции многих «олигархов первой волны» значительно ослабли, что открыло дорогу таким «молодым волкам», как Мельниченко.
Мельниченковский МДМ сделал ставку на «бросовые активы» -- достаточно дешевые в моменте, чтобы их можно было купить, но не слишком маржинальные в перспективе, чтобы иметь из-за этого проблемы с более крупными и влиятельными игроками.
Например, «Кузбассэнерго», чьи акции в доход государства хочет теперь изъять Генпрокуратура, -- было в некотором роде «объедком с барского стола» Олега Дерипаски. По его заказу треть энергокомпании консолидировал к 2003 году «Ренессанс Капитал», но, потом, не сумев купить НкАЗ, алюминиевый магнат утратил интерес и к поставщику электроэнергии для завода.
Промышленной экспансии Мельниченко тогда помогал Константин Малофеев, руководивший департаментом корпоративных финансов МДМ-банка. Он, в частности, несмотря на возражения Анатолия Чубайса, делегировал в совет директоров «Кузбассэнерго» своего друга и сына бывшего «антисемейного» генпрокурора Дмитрия Скуратова.
Впрочем, вероятность, что хозяин «Царьграда» решил вспомнить инвестбанкирскую молодость и/или, используя возросший политический вес и «силовые» связи, «подсидеть» бывшего патрона, не слишком высока.
Не меньше оснований допустить очередную «переоценку ценностей» у Олега Дерипаски. Косвенным доказательством чему – недавняя скупка «Русалом» акций «Русгидро».
Сибирский мега-проект Сергея Шойгу по известным причинам вытеснен на периферию общественного сознания. Но это вовсе не значит, что наиболее дальновидные отечественные элитарии о нём забыли. «Освоение Сибири 2.0» становится тем более актуальным в свете происходящего на западных границах и едва ли сильно зависит от карьерных перспектив своего, некогда главного лоббиста. Здесь уже скорее логичнее допустить обратную корреляцию.
Но кто владеет сибирской энергетикой – тот в немалой степени будет определять и политэкономическую конфигурацию, и параметры реновации ключевого российского макрорегиона.
По иронии судьбы, Мельниченко, несмотря на первое место в сотне российского «Форбс», оказался недостаточно «стратегичен» и обеспечен правильными связями, чтобы его право на участие в будущем «обустройстве Руси» никем не оспаривалось.
С другой стороны, его активы уже не такие «бросовые», как 20 лет назад, чтобы более релевантные кандидаты в «преобразователи» могли ими пренебречь без ущерба для своей миссии.
В конспирологии про связь цифрового рубля с злоключениями «обычного» есть логика, но обратная той, которую обычно пытаются выстроить авторы соответствующих версий.
«Ронять» нацвалюту на старте масштабного финтех-эксперимента выгодно не его инициатору, ЦБ, а его противникам.
И здесь расчет не столько на эмоциональное «не до цифры сейчас», сколько на увеличение маржинальности классических банковских операций в результате экстренного, антикризисного повышения ключевой ставки.
Ведь институционально цифровой рубль бьет, прежде всего, по коммерческим (в смысле – не эмиссионным) банкам.
Их роль посредников при распределении денежных средств (от ЦБ – к финальным получателям: гражданам и предприятиям) техноэкономически обнуляется.
И то, что -- в силу снижения транзакционных издержек и повышения прозрачности расчетов – может считаться благом с точки зрения развития экономики, ущемляет интересы отдельных кредитных учреждений. Что особенно чувствительно, когда речь идет о госбанках.
При этом только в первой половине 2023-го размер госсредств, размещенных на банковских счетах, вырос почти на 30% -- до 11 трлн руб.
Т.е. во-первых, в сохранении статус-кво заинтересованы не только сами банкиры.
Во-вторых, полученных от государства ресурсов им вполне хватало для того, чтобы сыграть против рубля. Вынудив Неглинную создать финансовые условия, позволяющие хорошо заработать и самим «медведям», и их «системной» vip-клиентуре.
На этом фоне и цифровой рубль становится больше пиарным «белым шумом», нежели реальной угрозой. Точнее – если не угрозой, то дополнительным фактором аппаратного риска он становится скорее для самого ЦБ. Тем более, что Набиуллина и ее подчиненные не особо озаботились пропагандой преимуществ своего высокотехнологичного детища среди ширнармасс.
Есть ощущение, что «избиение рубля» закончится вместе с «бархатной национализацией» «Яндекса».
Сделав её наиболее вероятным исходом, демарш Аркадия Воложа в равной степени и приблизил час X, и обострил конкуренцию между потенциальными «доверительными управляющими».
Благо за каждым госбанком, способным претендовать на эту роль, стоит своя группа влияния.
Это обстоятельство, наряду с ненулевой вероятностью введения спецналога на продажу «Яндекса», снижает шансы на сколько-нибудь существенный дисконт.
Но если в распоряжении Газпромбанка имеется достаточно «недружественной» валюты, благодаря «газо-рублевым» расчетам, то, например, «Сберу» приходится пополнять запасы «пороха в пороховницах» за счет закупок на рынке.
Кстати, на заре «эпохи национализаций», в декабре 2004-го, когда «Роснефть» покупала «Юганскнефтегаз», рублю тоже всячески не давали укрепляться.
По некоторым данным, в структурировании сделки с ЮНГ принимал участие и Алексей Кудрин, тогда -- министр финансов, а ныне – «яндексовский» советник по корпоративному развитию.
С учётом того, что Газпромбанк после введения схемы с «газо-рублями» превратился (по мнению некоторых западных экономистов) в нечто вроде «теневого накопителя валютных резервов», новация с «зерно-рублями» может наделить сходным функционалом и Россельхозбанк.
Особенно, если условие России по продолжению «зерновой сделки» будет выполнено и РСХБ вновь пустят в SWIFT.
Это, очевидно, сделает «партию Совбеза» менее непримиримой по отношению к «агро-геополитике» в исполнении Шойгу и дружественного Минобороны «олигархата».
В сравнении «Москва-Сити» с World Trade Center, действительно, есть некоторое лукавство.
Возможно, изначально, создатели и инвесторы московского «острова небоскребов», действительно, были одержимы идеей глобализации и бесповоротного присоединения России к этому процессу.
Но проект превращения «IQ квартала» (второй раз становящегося объектом атаки БПЛА) в министерский возник в 2017-м, уже после присоединения Крыма.
Как раз в то время, когда Москва ставила на антиглобалиста Трампа, а отечественная экономика уже в полной мере ощущал на себе последствия санкций, введенных «глобалистами» в 2014 году.
Собственно, проблемы с госфинансами дали тогдашнему премьеру Дмитрию Медведеву повод отказаться от активно обсуждавшейся еще во время его президентства идеи переезда федеральных органов власти в Новую Москву.
Но в этом случае владельцы новомосковских земель (которые неизбежно и резко прибавили бы в цене) свои главные благодарности должны были бы адресовать новоиспеченному мэру Сергею Собянину.
Выбранный же вариант «административной джентрификации» «IQ квартала» позволял уже Медведеву рассчитывать соответствующие лавры от хозяев, до тех пор не слишком популярных у арендаторов, небоскребов.
Теперь, расклад, мягко говоря, изменился.
Не потому ли экс-премьер в своем зажигательном телеграм-канале ничего не пишет про последние атаки БПЛА?
«Бросок в Африку» -- едва ли не более сложная задача, чем «бросок на Восток».
Азиатским «тиграм» во главе с Китаем хотя бы интересны российские энергоносители.
У африканских «львов» соответствующих месторождений и самих достаточно.
Запросы «черного континента» в деньгах и компетенциях тот же неподсанкционный Китай может удовлетворить (и удовлетворяет) более оперативно и эффективно.
Главными российскими конкурентными преимуществами до недавнего времени были поставки продовольствия и силового ресурса от ЧВК «Вагнер» (в том числе, кстати, и для сдерживания «бархатной колонизации» со стороны Китая).
Выход из «зерновой сделки» и «квази-мятеж 24 июня» существенно дисконтируют эти активы.
По крайней мере, теперь о сохранении их прежней стоимости африканским партнерам приходится судить исключительно по заверениям руководства РФ, касающиеся экспорта зерна, или по странным утечкам и проговоркам о том, куда стремятся или не стремятся «музыканты», и с кем встречается их хозяин.
Где гарантировано есть спрос и где ни Китай, ни Россия пока не состоянии сделать привлекательное для африканцев предложение – это «ценностно-смысловая» сфера.
Публичные призывы к борьбе с колониальными подходами Запада и тем более, «цивилизационный изоляционизм» нельзя назвать в этом плане адекватными «офертами».
Первый подход не отвечает на вопрос «чтобы что?».
А второй вполне обоснованно способен породить у политиков «черного континента» ощущение, что им опять предлагается помочь «белому человеку» нести его бремя, правда, на сей раз, связанное с защитой традиционных ценностей.
В этом плане любопытны недавние перестановки в руководстве китайского внешнеполитического блока.
Смещение Цинь Гана с поста министра иностранных дел и передача всех дипломатических рычагов Ван И свидетельствует об аппаратной победе Ван Хунина, главного идеолога КНР.
Т.е. местные «доктринеры» оттеснили «прагматиков» и отныне будут безальтернативно определять действия Поднебесной на международной арене.
Разумеется, сделано это не только ради Африки, но и не в последнюю очередь из-за неё.
Как Россия будет отвоевывать у Китая африканские умы и, тем самым, доказывать Пекину свое право на роль равноправного, а не младшего геополитического партнера, -- пока неизвестно.
Но судя по арестам знаковых представителей интеллектуального класса и сведению давних (и не то что бы успешных) разговоров об «образе будущего» к поискам нюансов между только мобилизационной и мобилизационно-репрессивной идеологиями – отечественные «доктринеры» явно проигрывают своим китайским коллегам.
«Национализационные» кейсы Danone и Carlsberg дали FT повод сравнить происходящее с приватизацией 90ых.
Даром что 30 лет назад крупнейшие отечественные предприятия отбирались у нелояльных «красных директоров», а теперь – у «недружественных глобалистов».
Социально-политическая мотивация передела собственности и тогда и сейчас примерно одинаковая – формирование преданной власти бизнес-элиты.
Лишнее тому подтверждение – пассаж из вышедшей незадолго до соответствующего президентского указа статьи Чубайса:
«Основные хозяйствующие субъекты — предприятия — находились во власти директоров, которая перешла к ним от Госплана и советских отраслевых министерств. Однако именно в 1997 г. в результате победы Б. Н. Ельцина на выборах в 1996 г. и передачи в руки крупнейших собственников «командных высот» в российской экономике в результате «залоговых аукционов» произошел перелом в соотношении сил директоров и собственников. […] Неплатежи вступили в противоречие с интересами собственников, которые победили директоров в историческом соревновании за власть над предприятиями на микроуровне».
Если вместо «директоров» написать «транснациональные компании» -- текст «независимого исследователя из Глазго» стремительно актуализируется.
Тем более, что в марте 2022-го, в самом начале «санкционного кризиса», премьер Мишустин тоже говорил о «проблеме неплатежей». А отказ владельцев ведущих мировых брендов от работы в России вполне можно назвать в числе основных причин таких финансовых сбоев в экономике.
Как бы там ни было, новый, эффективный, национально-ориентированный собственник не будет задерживать расчеты с контрагентами и работниками, не допустит массовых увольнений и, следовательно, не станет дополнительным «фактором турбулентности». Что особенно важно в преддверии очередной президентской кампании.
Но позволяет ли такая замена превратить собственность в самодостаточный и, действительно, неприкосновенный институт, а её владельцев (номинальных ?) – в полноценных субъектов?
Сначала «олигархов» создали для того, чтобы нейтрализовать «красных директоров».
Потом стали массово приглашать «глобалистов», чтобы равноудалить «олигархов».
Теперь активы «глобалистов» (и их ли одних?) отдаются бизнесменам/управленцам, связанным с наиболее влиятельными СВО-акторами.
Пригожин – яркое исключение, подтверждающее вновь установленное (кстати, любопытным образом, именно после «мятежа») правило. И как раз наличие таких «обделенных» заставляет усомниться в том, что нынешняя «приватизация через национализацию» -- последнее звено в цепочке российских «переделов».
Логичнее в этой связи вспомнить розановское: «В России вся собственность выросла из "выпросил", или "подарил", или кого-нибудь "обобрал". Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается».
И заодно – Сергея Чернышева с его идеей технологизации института собственности.
Не поможет ли сугубо «инженерный» (в чернышёвских терминах) подход выбраться из «бесконечного тупика», в который попала российская собственность?
Пригожин и Берия всё больше «рифмуются».
Для одного роковым стал июнь 1953-го.
Для другого без преувеличения судьбоносным -- июнь 2023-го.
Причем, примерно те же числа.
Обоих в один день фактически реабилитировал Путин.
Берия назван «героем», хотя обвинения в шпионаже и заговоре с целью захвата власти с него до сих пор не сняты.
Пригожин впервые назван по фамилии и не назван «мятежником» или «изменником».
Можно еще вспомнить про повышенный интерес обоих к нефти. Или про то, что сотрудничество в 90ые будущего основателя ЧВК «Вагнер» с Михаилом Мирилашвили, в окружении которого до сих пор с особым пиететом (по понятным причинам) относятся к Берии.
Но, пожалуй, самое любопытное то, что Берия был первым в отечественной истории «силовиком-предпринимателем».
А Пригожин – стал первым «предпринимателем-силовиком».
Такой вшитый дуализм гарантирует более прагматичный подход и обеспечивает более высокую восприимчивость к трансформационным запросам момента.
Весь вопрос – в о-смысленности «мятежа против статус-кво».
«Воин-торговец» и «торговец-воин» оказались обречены на поражение (хотя и с разными последствиями лично для себя) из-за недооценки роли «философов»/интеллектуального класса.
Усилия в сфере разработки и популяризации основ государственной идеологии или повышения медийно-политического веса клиента здесь в равной степени (без)полезны.
С ними, но в отсутствие полноценной и всеобъемлющей философии перемен о сколько-нибудь успешном прохождении «точки сингулярности» можно забыть.
И уже не суть важно, как именно будет выглядеть фиаско – в виде казни ключевого актора, гражданского конфликта или распада страны с созданием на её «обломках» ацефального конструкта.
Остаётся ли возможность иного (или «Иного», если вспомнить знаменитый альманах Сергея Чернышева)?
Не исключено, что неё указывает новый смирновский фильм «За нас с вами», время действия финальных сцены которого как раз приходится на начало неудавшегося «бериевского транзита».
А один из ключевых персонажей ¬-- капитан МГБ Иван (в исполнении Александра Кузнецова) вполне может сойти за «молодого Лаврентия». У него тоже не всё чисто с биографией (пусть не «мусаватист», но из «кулаков»), он тоже скептически относится к происходящему и тоже готов переходить «красные линии» во взаимоотношениях с противоположным полом.
https://politconservatism.ru/articles/za-nih-s-nami-ili-v-ozhidanii-berii
Единственное сколько-нибудь рациональное объяснение «трехчасового» общения Путина с «вагнеровцами» меньше чем через неделю после объявления их мятежниками можно дать, опираясь на трактовку, предложенную Эдвардом Люттваком.
Если 24 июня 2023 года в России была не попытка военного мятежа, а нечто вроде «профсоюзного протеста» (по Люттваку), -- тогда и встреча главы государства с «профсоюзными активистами» вполне логична и оправданна.
Другое дело, что публичное (или, по крайней мере, публично подтвержденное) вмешательство власти в разрешение конфликта между «работниками» (здесь – ЧВК «Вагнер») и «работодателями» (МО РФ) автоматически легализует превращение первых в политическую силу.
Иными словами, вне зависимости от дальнейшего формата участия «вагнеровцев» в СВО и вопреки первым результатам «мятежа», Пригожин не просто не перестал быть российским политиком №2, но, наоборот, добился закрепления за собой этого титула не только в Телеграме.
В этом смысле 24 июня можно считать концом (вар – началом трансформации) той версии «Системы РФ», которая существовала последние 20 лет. Т.е. – с момента «равноудаления» Ходорковского.
И теперь едва ли не главная задача для кремлёвских администраторов – как сохранить управляемость, допуская политизацию других «лишенцев»?
Ведь предоставление соответствующего эксклюзива «вагнеровцам» существенно повышает вероятность скатывания в тот самый гражданский конфликт, во избежание которого демарш Пригожина и был объявлен мятежом.
Если в «пригожинском мятеже» эмоций было не больше, чем расчета, то избиение в Чечне журналиста Елены Милашиной и адвоката Александра Немова – действие чисто эмоциональное.
Впрочем, отсюда вовсе не следует, что у громкого инцидента в ЧР нет выгодоприобретателей. Или что они находятся исключительно на «коллективном Западе».
Теперь свою «брешь» в репутационной обороне получил и Рамзан Кадыров. Причем, речь идет о реакции не столько гражданского общества (мнение которого едва ли волнует главу Чечни), сколько федеральной власти.
Это делает более уязвимым альянс Кадырова и Шойгу, усилившийся было на фоне «равноудаления» Пригожина и идеологически окормляемый Владиславом Сурковым.
Но, что не менее важно, выбранный вариант реагирования на очередное пересечение внутриполитических «красных линий» даёт Кремлю шанс восстановить реноме эффективного кризис-менеджера и общенационального арбитра в последней инстанции, разрушение которого было главной целью «пригожинского гамбита».
Золотов решил занять освобожденное Пригожиным (или – от Пригожина) место в силовой системе сдержек и противовесов.
Снабжение Росгвардии тяжелым вооружением (не «вагнеровским» ли?) превращает ее во вторую армию. К тому же – получающую пополнение за счет «музыкантов», отошедших от Пригожина, но не желающих подписывать контракт с МО РФ.
Подобное развитие событий, возможно, является платой Шойгу за сохранение поста.
И уж точно обнуляет шансы бывшего золотовского подчиненного Дюмина возглавить Минобороны – иначе все большие «силовые» карты окажутся в одной руке.
Но в отечественной истории уже были примеры серьезной конфронтации между воинскими подразделениями, ответственными за поддержание правопорядка внутри страны, и армией.
Символично, что как раз вчера исполнилось 70 лет со дня ареста Лаврентия Берии, чья попытка стать главным выгодоприобретателем постсталинского «транзита» сорвалась, в первую очередь, из-за блокирования верных ему внутренних войск армейскими формированиями.
Хотя, конечно же, любые исторические аналогии и, особенно, основанные на них прогнозы -- дело неблагодарное.
Как и поиск в нынешних Росгвардии и МО РФ фигур, конгениальных Берии или Жукову.
Сырьевое лобби и Орешкин победили белоусовско-дугинский альянс.
Вопрос «сколько девизий/активов у последнего? » актуален не меньше, чем вопрос о цене орешкинской сделки с госолигархатом.
Понятно, что сведение на нет темы новой большой приватизации (о которой ни слова не было сказано в путинской речи на ПМЭФ) — хороший бонус для «коллективного Миллера».
Но ставка на неуклонное повышение реальных зарплат (решающая не только социально-политическую задачу, но и экономическую —стимулирование внутреннего спроса) объективно способствует сокращению маржи экспортёров. Особенно, с учётом санкционного дисконтирования даже со стороны «дружественных» покупателей.
Правда, у противоборствующей группировки внутренних противоречий не намного меньше.
Стремление одновременно создать базу для технологического развития (читай —модернизации) , и сделать Россию «хранителем традиционных (читай —домодерновых) ценностей Запада» сильно напоминает сорокинские антиутопии.
Единственное, что роднит и придаёт хотя бы оттенок последовательности и орешкинской экспортоориентированной экономике предложения, и белоусовскому дирижистскому «модернизационному консерватизму» —это попытка заложить политэкономические основы нового, но по существу антикитайского курса. Который, помимо всего прочего, станет ключевым элементом программы кандидата номер один в 2024 году.
Хотя реализация и того, и другого сценария сама по себе негативным образом отразится на электоральной предсказуемости.
Режим наибольшего благоприятствования для бизнеса предполагает отказ от повышения налогов. А следовательно —нерешенность проблемы дефицита бюджета и невозможность для Кремля использовать главный за последние 20 лет финансовый инструмент внутриполитического управления.
Про риски, связанные с идеей Белоусова по «изьятию» общества из системы взаимоотношений государства и бизнеса, мы писали ранее.
Варианты разрешения возникающий коллизии чем-то напоминают известный анекдот про колхоз и инопланетян.
Либо для минимизации политических издержек, возникающих при гальванизации экономики (необходимой, в том числе для бесперебойной работы ОПК) запускается реальная демократизации Системы.
Либо —оптимальный сценарий находится и реализуется с помощью искусственного интеллекта.
https://politconservatism.ru/blogs/dao-na-peske-ili-kitajskij-sled-gaya-richi
Практически синхронное разрушение Каховской ГЭС и подрыв аммиакопровода «Тольятти – Одесса» -- удар не только по «зерновой сделке».
5 и 6 июня, соответственно, взлетели на воздух и ушли под воду символы двух советских антиизоляционистских проектов.
На рубеже 40ых и 50ых годов XX века Никита Хрущев, уже будучи наиболее вероятным сталинским преемником, инициировал строительство каховского гидроузла для орошения засушливого украинского юга.
Это была его первая (вторая – освоение целинных земель в Казахстане) попытка восстановить дореволюционные показатели аграрного экспорта, тем самым, сделав СССР важным участником мировой торговли.
После смещения Хрущева аграрное лобби окончательно уступило позиции сырьевому.
В 1968-м (как раз 4 июня исполнилось 55 лет) с подписания первого контракта с Австрией начались газовые поставки за пределы соцлагеря.
А в 1972-м со встречи Арманда Хаммера и Алексея Косыгина стартовал амбициозный проект по превращению Советского Союза в крупнейшего производителя (благодаря дешевому газу) и экспортера аммиака.
Кстати, Хаммера тогда консультировал по юридическим вопросам и сопровождал во время визитов в Москву Сэмуэль Писар, отчим Энтони Блинкена.
Писаровский подход (использование экономики для преодоления геополитических и идеологических барьеров) сейчас явно не востребован его пасынком. Но морально-этические выводы здесь едва ли уместны.
Писар и его старшие партнеры, вроде того же Хаммера или Дэвида Рокфеллера, делали ставку на глобализацию.
А теперь не только республиканцы, но даже демократические коллеги Блинкена – такие как Джейк Салливан – говорят о необходимости перехода к активной промышленной политике. Т.е. де-факто – к новому протекционизму.
Рокфеллеровская модель, предполагавшая американский арбитраж между «мировой бензоколонкой» (СССР) и «мировой фабрикой» (Китай), оказалась не столь долговечной, как предполагал её создатель.
Распад Союза с геополитическим «минированием» его обломков -- возможно, одна из причин, но не главная.
Точнее, сам по себе распад -- в немалой степени следствие выбранного в 60-70-е годы варианта встраивания в мировую экономику.
У изоляционизма немало минусов. Но среди плюсов – возможность гармоничного освоения имеющегося пространства и сбалансированное развитие ключевых отраслей для полноценного насыщения внутреннего рынка.
Неслучайно СССР был создан в те годы, когда большевики окончательно убедились в бессмысленности надежд на скорую мировую революцию и решили всё-таки налаживать жизнь страны «в одиночку». Причём, главным изоляционистом и протекционистом тогда был вовсе не Сталин, а Троцкий.
Хрущев и тем более, сместивший его Брежнев знали об экономических баталиях первых лет советской власти весьма поверхностно, на уровне «Краткого курса…». Но с «молоком сталинской индустриализации» они впитали то, что можно было бы назвать «стихийным меркантилизмом».
Это во-первых -- осознание неосуществимости сколько-нибудь серьезного развития без западного оборудования, компетенций и технологий.
И отсюда, во-вторых, – направление всех сил на производство и наращивание экспорта того, товара, который Запад будет покупать взамен, не взирая ни на какие классовые разногласия.
До конца 50ых таким товаром №1 для СССР было зерно.
Затем – энергоносители и их «производные», вроде того же аммиака.
Постсоветская Россия не слишком сильно ушла с заданной «советскими меркантилистами» траектории.
Даром что с 2014-года к сырьевому опять добавился и продовольственный экспорт. А с 2022-го география основных поставок сместилась на Восток.
Упомянутые хронологические реперные точки в равной степени отражают и фазы геополитического противостояния России с Западом, и стадии деградации «рокфеллеровской модели».
Но альтернатива глобалистского проекта – чаемый Москвой дивный новый многополярный мир – это еще и эпоха нового протекционизма и изоляционизма.
А в связи с этим вновь актуализируется вопрос, с таким жаром обсуждавшийся большевиками чуть более 100 лет назад, -- готова ли Россия не просто выживать, но развиваться, опираясь исключительно (!) на собственные силы?
Infrastructure is the message.
Спонсоры и продюсеры пригожинского политического ралли – в числе главных внутриэлитных пострадавших от обрушения каховской дамбы.
В хлынувших днепровских и связанных с ними информационных потоках «утонуло» очередное интервью основателя ЧВК «Вагнер», при более спокойном фоне обещавшее стать новым и весьма болезненным ударом по руководству Минобороны РФ.
Если же каховский «черный лебедь» приведет к заморозке украинского конфликта, – как это предполагает, например, Борис Межуев, -- Пригожина ждут весьма непростые времена.
Даже отказ от сохранения армейского статус-кво и отставка Шойгу (под эгидой локального «окончания переправы») не гарантируют асимметричного возвышения «покорителя Бахмута».
Скорее наоборот – в этом случае более вероятна попытка Системы окончательно обнулить его медийно-политическую активность.
Хотя бы из-за устранения «конкурирующего» элемента СВО-версии системы сдержек и противовесов.
Уцелевший вчера «вагнеровский» борт 19 августа был в Джидде.
В тот же день там проходили первые саудовско-иранские переговоры на высшем уровне – между наследным принцем Мухаммедом бен Салманом и министром иностранных дел Ирана Хосейном Абдоллахияном.
Сближению главного суннитского королевства с главной шиитской республикой активно содействует Китай.
В свою очередь, Пригожин заработал свой «африканский» капитал как раз на предоставлении местным правителям силового и политтехнологического ресурса для сдерживания «китайской колонизации».
Интересно и то, что у Саудовской Аравии и «Вагнера» есть общий «клиент» -- ливийский маршал Хафтар.
Но 22 августа, как раз через три дня после столь примечательных публичных и непубличных встреч в Джидде, к Хафтару впервые прибыла официальная делегация Минобороны РФ во главе с Юнус-Беком Евкуровым, который, помимо всего прочего, вёл переговоры с Пригожиным на старте «марша справедливости».
Неприятие «рентно-спекулятивной модели экономики» на идеологически-декларативном уровне и отказ от обязательного валютного «оброка» для сырьевых экспортеров, на практическим, -- наглядное доказательство не только наличия неустранимого «люфта» между «базисом» и «надстройкой».
И как следствие – бесперспективности любых попыток «ремонта» последней.
К 25-й годовщине самого масштабного российского финансового кризиса взаимоотношения между властью и крупным бизнесом фактически вернулись в состояние четверть-вековой давности.
Даже в условиях социально-политического цейтнота – падения национальной валюты во время завершения электорального цикла -- государство вынуждено искать компромисс с главными рантье -- банкирами и сырьевиками.
Причем, вне зависимости от того, что – в силу формы собственности соответствующих банков и корпораций -- многие из тех, кто вольно или невольно играет против рубля, формально являются нанятыми этим же государством топ-менеджерами.
Понятно, что есть значительный санкционный навес, не отменяющий необходимости сохранять и создавать рабочие места (например – при реализации инвестпрограмм).
Есть неформальные обязательства, связанные как с теми же выборами, так и с финансированием уже не спортивных строек или отечественных футбольных клубов, а альтернативных «Вагнеру» ЧВК.
Но олигархат в «лихие 90ые» начинался не со знаменитой ли «мостовской» СБ или «логовазовского» ЧОП «Атолл»?
Опять же – различия в целях создания силовых ресурсов тогда и сейчас, конечно, важны, но не непреодолимы.
Подобно тому, как самих силовиков нельзя закрепить навечно за каким-либо институтом – государства или обмена.
Поэтому, когда их призывают на царство в надежде прекратить олигархические размены (череда которых, в немалой степени и обусловили кризис 98 года), переход национальной политэкономической системы в качественно иное «агрегатное состояние» (как вариант – госкапиталистическое) вовсе не гарантирует от «вечного возвращения того же» через определенный промежуток времени.
Скорее наоборот, если логика момента делает «эмиссию» силового ресурса фактически неконтролируемой.
А на смену конфликты силовиков с предпринимателями приходят конфликты силовиков-предпринимателей с предпринимателями-силовиками. С девальвацией силового же арбитража в последней инстанции.
Судя по реакции рубля на анонс о внеочередном заседании ЦБ, Набиуллиной «словесные интервенции» удаются лучше, чем Орешкину.
Но на этом хорошие новости для банковской «первой леди» заканчиваются.
Очевидно, что плавающий рубль из главного набиуллинского детища превращается в её же главную проблему.
Укрепление нацвалюты – повод для претензий со стороны «коллективного Белоусова» с примкнувшим Силуановым.
В свою очередь, выгодный Минфину и экспортерам девальвационный налог провоцирует нервозность в обществе, вынуждая далекого от экономических нюансов обывателя винить в падении своих доходов уже отнюдь не одни лишь денежные власти или коварный «коллективный Запад».
При этом в истории путинской России рубль, наверное, впервые «ныряет» так глубоко незадолго до старта очередной президентской кампании.
Хотя сам по себе приход Путина к власти на рубеже 1999-2000 годов стал в значительной степени следствием масштабной девальвации (и дефолта) 1998 года.
Столкнувшись с финансовыми потрясениями (и обнищанием), население нуждалось в политической силе, которая гарантирует стабильность и предсказуемость.
Прагматичные силовики, в равной мере дистанцировавшиеся и от «красно-дирижистского», и от «праволиберального» доктринерства, казалось бы, сумели удовлетворить этот запрос.
Тем примечательнее, что назначение Набиуллиной на пост председателя ЦБ и связанное с ним кардинальное изменение роли главного банка в «Системе РФ» произошло после финансового кризиса 2008-2009 г.г. (тоже ознаменовавшегося девальвацией, хотя и не такой значительной, как десятилетием раньше) и «болотных волнений» 2011-2012 г.г.
Де-факто, рублю, инфляции и их новоиспеченной «укротительнице» предстояло поучаствовать в «перезагрузке» общественного договора. Даром что на фоне известных событий 2014-го силовики опять стали важнее финансовых «военспецов», а геополитика во взаимоотношениях власти и общества --важнее экономики. Что нацвалюта ощутила уже в конце того судьбоносного года.
Сегодня нефтяные котировки растут, а не валятся, как 9 лет назад.
Но и бюджетные расходы на СВО едва ли снижаются. При том, что именно они (согласно Аузану) обуславливают текущую обновленную, но тоже «геополитическую», версию общественного договора.
С этой точки зрения у сторонников девальвационного налога, конечно же, есть карт-бланш.
В том числе – и на использование набиуллинского детища (плавающего курса) против неё же самой.
Отсюда, конечно, не следует что в скором времени надо ожидать перехода к фиксированному курсу, валютному контролю или чему-то подобному.
Но глава ЦБ вместе с умением выдерживать финансово-политический баланс потеряла и свои «волшебные спички».
И если не нынешний, то следующий обвал рубля на «финишной прямой» к президентским выборам, вполне вероятно, будет стоить ей кресла.
Громкое заявление Аркадия Воложа практически совпало с публикацией израильского делового издания Calcalist о готовящейся продаже Yango, местного агрегатора такси, созданного «Яндексом».
Среди претендентов называется Барак Абрамов, владелец футбольного клуба «Бейтар» и ряда ресторанных сетей, до сих не проявлявший интереса к высоким технологиям.
В связи с этим весьма вероятно, что Абрамов не рассматривался как конечный бенефициар. А его сефардское происхождение позволяет допустить «на конце цепочки» и Льва Леваева, и Майкла Кадури.
В любом случае – для того, чтобы сделка была одобрена израильскими властями и это не стало поводом для очередных (сейчас в свете продолжающихся протестов против судебной реформы вдвойне несвоевременных) нападок на правительство Нетаньяху, создателям Yango надо максимально убедительно продемонстрировать свою неафиллированность с Россией, и в частности – с её спецслужбами.
Ведь уже с сентября все российские агрегаторы такси должны предоставлять ФСБ доступ к своим базам данных.
Yango не работает в РФ, но формально бизнес «Яндекса» еще не поделен (на российский и международный). И для исключения «дьявола в деталях» соответствующую «корпоративную границу» должен был провести сам Волож.
Теперь сценарий национализации «Яндекса» (как вариант – через переход в «доверительное управление» какому-нибудь госбанку) так же вероятен, как и добровольно-принудительное слияние его с ковальчуковско-кириенковской VK.
Чего нельзя сказать о «либерально-охранительском» проекте «Кооператив Яндекс», который позволял бы крупному частному бизнесу в союзе с оставшимися «сислибами» создать платформу для политэкономического противодействия эксцессам, вроде «пригожинского мятежа» или его внутрисистемных «аналогов».
Тем показательнее, что такое разрешение коллизии вокруг самой именитой новой российской (в смысле -- не сырьевой и/или не советской в анамнезе) компании спровоцировали именно силовики, пролоббировавшие соответствующие «информационные» требования к агрегаторам такси.
Широко растиражированный пассаж о ЧВК – далеко не самый любопытный фрагмент программного текста советника главы Минобороны Андрея Ильницкого.
Главный армейский политтехнолог возобновляет кампанию против методологов, посвятив Георгию Щедровицкому и его последователям целую главу с говорящим названием «Технологии меньшинств – российские проекции».
И если «привет Пригожину» скрыт под рассуждениями о связи ЧВК с deep state на Западе, то «привет Кириенко», в чьем карьерном росте методологи сыграли немалую роль, читается намного явственней.
Такая медийная артподготовка, наверное, помогает решать тактические задачи во внутриэлитных боевых действиях. Но она имеет существенный стратегический/концептуальный недостаток.
Ильницкий, справедливо, отмечает, что индустрия ЧВК «уже конкурирует с национальными армиями и силовыми структурами, при этом находясь вне юрисдикций национальных государств и не под контролем обществ».
Однако институциональная принадлежность любых обладателей силовых ресурсов всегда может быть поставлена под сомнение. И Россия здесь далеко не исключение. Лишнее тому подтверждение – знаменитый черкесовский призыв 16-летней давности: «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев».
На языке институционалистов это означает, что силовые структуры (причем, легитимные) вполне могут существовать одновременно и как ключевые составляющие институтов государства и как важные элементы институтов обмена.
Осмыслить и тем более разрешить данную коллизию, находясь внутри «силового сословия», практически невозможно.
А ведь кто называет, -- тот и правит.
Поэтому игнорирование «социоинженерных» компетенций интеллектуального класса, выражающееся, в частности, в нападках Ильницкого на методологов, в перспективе рискует лишь ослабить позиции Шойгу.
Если в 2022-м главным финансовым СВО-феноменом был крепнущий рубль, то теперь на этот титул вполне может претендовать отечественный фондовый рынок.
Уверенность российских «быков», доведших биржевые индексы до «предспецоперационных» максимумов, не смогли поколебать ни БПЛА, атакующие «Москва-Сити», ни очередные западные рестрикции в отношении собственников крупнейших публичных компаний. -- Акции АФК «Система» оказались в лидерах роста, прибавив почти 5%, в то время как в Чехии арестовываются активы Владимира Евтушенкова.
И это не судорожные «инвестиции в оптимизм», подобные тем, которые по решению путинского кабмина, предпринимал ВЭБ осенью 2008-го.
Похоже, по принципу «не было бы счастья», воплощаются в жизнь мечты «фондовых визионеров», вроде Александра Волошина. -- О приходе на биржу миллионов розничных инвесторов, способных, в силу большего консерватизма и меньшей суетливости, сделать котировки не столь подвластными геополитическим и иным «стихиям», как это происходит, когда тон задают исключительно западные «портфельщики» и собственные крупные банки.
«Физические лица по-прежнему являются главными участниками на рынке акций, в среднем их доля составляла 80%» -- уже не первый месяц фиксирует ЦБ в своих отчётах.
А если вспомнить рассуждения Дмитрия Белоусова о «молодых богатых» и Александра Аузана – о новой версии общественного договора и его природе, то можно допустить, что нынешний биржевой рост – тоже следствие тех самых выплат, осуществляемых в рамках СВО.
Иными словами, сегодня биржа – с одной стороны, уже не только и не столько экономический барометр, сколько индикатор соблюдения обновленного социально-политического пакта.
А с другой -- стабильное и эффективное функционирование этого классического рыночного института перераспределения в значительной степени обусловлено таким нерыночным (по определению) институтом, как армия.
В моменте это содействует сближению руководства Минобороны с правительственно-центробанковскими «сислибами».
Но это также означает невозможность удовлетворять финансовые потребности ведомства Сергея Шойгу за счёт новых изъятий «сверхдоходов» публичных компаний.
И тем более – подведения «мобилизационной» разводящей базы под передел «олигархической» собственности.
ФСБ как будто услышала призыв Константина Малофеева и его «патриотической башни».
Правда, «в пару» к новоиспеченному экстремисту Игорю Стрелкову фигурантом дела об оправдании терроризма стал Борис Кагарлицкий (к слову, едва ли не единственный из именитых «иноагентов», отказавшийся после получения этого титула покидать Россию).
«Паркетные генералы», те «благодаря кому […] враг снабжается нефтепродуктами и продолжается перекачка газа через Украину» или «олигархи, […] проталкивающие возобновление зерновой сделки без выполнения условий России», до сих пор не то что бы не арестованы, но даже не заклеймены позором. Т.е. формально условие малофеевского «пакта» не выполнено.
Но это лишь формально.
Де-факто Кагарлицкий представляет более серьезную угрозу для Малофеева и его единомышленников, нежели упомянутый главным «царьградовцем» Абрамович или неупомянутые, но подразумеваемый Миллер.
Поскольку основная мотивация нынешних «певцов репрессий» вовсе не эгалитаристская, подобная той, которую (хотя и с большими исключениями) можно усмотреть у инициаторов сталинских «больших чисток».
В логике малофеевской «патриотической башни» справедливость – это изъятие собственности и ключевых финансовых потоков из-под контроля «неправильных олигархов» и передача «правильным». «Новой аристократии», если угодно.
В этом смысле Кагарлицкий, будучи одним из крупнейших ныне живущих отечественных мыслителей левого толка, наверное, нашел бы слова, способные (даже сквозь «иноагентскую» завесу) донести до общества нехитрую мысль о том, кто выиграет в результате воспеваемых Малофеевым «посадок», а кто – проиграет.
Теперь же эгалитаристский нарратив (полноценный и осмысленный, а не его эрзац-версия в исполнении КПРФ) вымывается из легального политического поля. Равно как и радикальный «рассерженно-патриотический».
Грезящие «новым Земским собором» и прочим «народовластием» могут расслабиться. Глобально сословной структуре общества ничего не угрожает. Тем более, что силуановское «фронтальное сокращение расходов бюджета», скорее всего, затронет ассигнования на науку и культуру, окончательно сведя до «ничтожно малых» вероятность «меритократического реванша».
И если вдруг Малофееву предложат пойти на выборы «вторым номером» (ради повышения явки) – он будет представлять «партию передела», а «кандидат №1» -- «партию статус-кво».
США нанесли удар по Эльвире Набиуллиной и остаткам российского среднего класса.
Санкции в отношении Алексея Кудрина –в этом смысле, скорее символ, демонстрация тотальности возмездия.
Намного чувствительнее –попадание в SDN-список молодых техонкратов, вроде новаковского протеже Павла Сорокина, помогавших удерживать экономику РФ в состоянии «новой нормальности».
Не в последнюю очередь – благодаря сохраняющейся (до последнего времени) возможности для сравнительно беспрепятственного перемещения по миру.
Точно так же у среднего класса и МСП оставалось определенное число степеней финансовой свободы, благодаря «Тинькофф» и «Юнистриму» –слишком далеких от государства и «олигархов», чтобы попасть под блокировку в первые месяцы СВО.
Теперь экономика и домохозяйства попадают в «идеальный шторм».
Если вдобавок к новым и весьма американским санкциям ЦБ повысит ключевую ставку.
При том, что иного выхода у Набиуллиной уже не остаётся.
Рубль –опять же на фоне санкционных выпадов Минфина США –продолжит падение.
Но к инфляционным рискам может добавиться и риск финансового кризиса.
Только повышение ставки при имеющихся вводных –прямая дорога к рецессии.
И, случись она, от требующих набиуллинской крови уже не отвертеться.
Тем более, что все «прелести» очередного экономического спада страна ощутит как раз накануне президентских выборов.
В связи с коррупционным скандалом в Минцифры уместно вспомнить, что глава ведомства Максут Шадаев не менее 6 лет проработал под патронажем Сергея Нарышкина.
И как главы президентской администрации, и потом, -- как спикера Госдумы.
А буквально вчера Нарышкин заставил наблюдателей вновь заговорить о своих карьерных перспективах, рассказав о почти часовом обсуждении судьбы Украины с коллегой из ЦРУ Уильямом Бернсом.
Понятно, что задержанный силовиками Максим Паршин обосновался в Минцифры ещё до прихода туда Шадаева. И скорее всего, представляет интересы совершенно других «тяжеловесов».
Но при желании неспособность нарышкинского протеже вовремя и без такого шума, как сейчас, избавиться от «токсичного» зама тоже можно использовать для обнуления амбиций директора СВР.
Государство столкнулось с «военно-фискальной» проблемой.
Расходы на СВО, в лучшем случае, не снижаются. А доходы, с учетом учётом «адских санкций», (лишивших страну иностранных инвестиций и значительной части экспортных доходов) падают.
Варианты решения:
1) Тотально повысить налоги, в том числе и для населения, попутно, на добровольно-принудительной основе «обелив» все доступные гражданам источники доходов, включая рынок аренды квартир
2) Резко нарастить госдолг
3) Всячески стимулировать деловую активность, тем самым увеличивая налогооблагаемую базу
По шкале сопутствующих социально-политических рисков третий вариант вроде бы наименее травматичен.
Но поскольку правительство не только опасается увеличивать налоги, но и не хочет их снижать, единственный способ мотивировать бизнес – минимизировать стоимость кредита.
Михаил Мишустин и его команда имели все основания рассчитывать, что на алтарь «экономики предложения» будет принесена монетарная «железная леди» Эльвира Набиуллина.
Однако эту схему разрушил рубль, своим падением давший ЦБ неубиваемый аргумент в пользу ужесточения (а не смягчения) денежно-кредитной политики.
Влияние «пригожинского мятежа» на валютную конъюнктуру, конечно же, не следует переоценивать.
Даже если допустить конвертацию «вагнеровских» капиталов – рынок они едва ли могли бы сдвинуть, не войдя в резонанс с другими, более фундаментальными процессами.
Другое дело, что после 24 июня сохранение и приумножение доходов, полученных участниками СВО, становится для власти не просто ключевым элементом нового общественного договора (по А. Аузану), но уже экзистенциальным фактором.
При этом косвенным подтверждением масштабов инвестиционной активности «молодых богатых» (в терминах Дм.Белоусова) является почти миллионный прирост клиентов-физлиц Мосбиржи только за последние два месяца.
У финансового капитала, заинтересованного в сохранении положительных (по отношению к инфляции) процентных ставок, появился слишком влиятельный союзник, чтобы торпедировать усилия Олега Дерипаски и других сторонников «рейганомики по-русски».
А поскольку такой клинч никак не способствует разрешению «военно-фискальной» проблемы, пожалуй, единственный, сколько-нибудь работающий антикризисный сценарий – политическая институционализация «партии финансистов» и «партии промышленников».
И следовательно – как сейчас принято говорить, «непростые решения», касающиеся самого управленческого каркаса «Системы РФ».
Появление Керимова и Шувалова на мероприятиях «номер один» разрушает пиар-конспирологическую версию о пригожинском мятеже как хитром плане по выдавливанию «остатков Семьи».
Причём, «керимовский» Дербент теперь выступает в качестве «Уралвагонзавода» образца 2012 года.
А сам «отец города» -- в роли «политэкономического противовеса» Лукашенко и Золотову, которых в равной степени можно назвать и выгодоприобретателями «антимятежных мер», при этом никак не являющимися симпатизантами дагестанского миллиардера.
Кроме того, у Керимова, исторически неравнодушного к драгметаллам и алмазам, появляется шанс перехватить соответствующие «вагнеровские» активы в Африке.
Если же допустить выдвижение Дерипаски кандидатом в президенты от альянса «Новых людей» и «Партии Роста» -- впору говорить, возможно, еще не о превращении «семейных» в новую (старую) опору Кремля, но о возвращении им доступа к антикризисному управленческому модулю.
Пригожинский гамбит
Основатель ЧВК «Вагнер» лишился электоральных перспектив и выбыл из легального медийного поля.
Правда, в отличие от Навального, которого в середине десятых постигла сходная участь, Пригожин на свободе.
А в отличие от Ходорковского, сохраняет симпатии определенной (и весьма значительной) части населения, а также союзников (пусть и демонстративно «заснувших») среди элит.
Тем не менее, «мятежный сценарий» едва ли рассматривался как основной теми, кто ставил на пригожинскую политическую капитализацию.
Произошедшее в жаркий июньский уик-энд скорее напоминает даже план С, а не В, предусмотренный на случай стремительного изменения внешних факторов, вынуждающего так же стремительно перевести партию в эндшпиль.
И ракетный удар по «вагнеровским» позициям вряд ли может считаться таковым не столько в силу своей то ли подлинности, то ли «фейковости», сколько потому, что больше напоминает повод, нежели причину.
Намного примечательнее в этой связи визит Блинкена в Пекин и, наверное, обусловленная им субботняя (!) встреча дипломатов Запада с представителями Китая и «глобального Юга» по украинскому мирному урегулированию.
Ранее мы уже отмечали, что «заморозка» невыгодна Пригожину -- в случае прекращения активных боевых действий на Украине у Кремля просто исчезнет необходимость в сохранении противовеса Шойгу, как, впрочем, и в самом нынешнем министре обороны.
Правда, если для последнего какое-нибудь сибирское «генерал-губернаторство» вполне тянет на почетную пенсию, то достойная монетизация «вагнеровского» силового ресурса представляется при таком «обнулении» весьма сомнительной.
Ненужный жупел стоит недорого.
Но это при условии сохранения за Кремлём функций главного ресурсодержателя и арбитра в последней инстанции.
При активном и публичном вовлечении президента в конфликт между «вагнерами» и МО пригожинские перспективы, возможно, не становились более радужными. Однако и число путинских «степеней свободы» заметно сократилось бы.
Продолжая использовать шахматную терминологию, произошедшее в жаркий июньский уик-энд 2023-го можно уподобить жертве «своего» ферзя ради выведения «чужого» короля из-под защиты других фигур.
Как бы скептически те или иные наблюдатели ни относились к теме «транзита», теперь содержание избирательного бюллетеня-2024 представляется менее предсказуемым.
Даром, что возросший в этом, «преемническом», контексте интерес к тульскому губернатору Дюмину больше напоминает фальстарт и/или «отвлечение на негодный объект».
Равно как и очередная реанимация федеральными телеканалами вроде как табуированной на ПМЭФ темы превентивного ядерного удара очень напоминает попытку предупредить уже не только «коллективный Запад», но и Китай с «глобальным Югом», что у Путина по-прежнему нет никакой приемлемой для них альтернативы.
Белоусовская логика — по сути, антипригожинская.
Государству и бизнесу предлагается решать и свои, и общенациональные политэкономические проблемы тет-а-тет, не привлекая гражданское общество, которое, как утверждается, в основной своей массе ангажировано коллективным Западом.
Чем-то это напоминает пост-юкосовский «пакт о ненападении».
С той существенной разницей, что теперь даже вполне лояльный среднестатистический обыватель достаточно далеко отведён от зоны комфорта, чтобы согласиться «отойти в сторону» ради стабильности.
А ещё есть Пригожин, который (по меткому наблюдению Андрея Игнатьева) перевернул известный лозунг Американской революции на «хочешь участвовать —заплати».
Следуя этому подходу, те, кто вносит свой вклад в СВО, должны быть не просто представлены, но услышаны.
Иными словами, запрос «низов» на демократизацию системы принятия решений может оказаться едва ли не сильнее стремления «верхов» сделать её ещё менее «инклюзивной».
Пикантная деталь —Дмитрий Белоусов не то что бы идёт против брата, но его недавние выкладки про «молодых богатых», —военнослужащих, получающих значительные выплаты от государства за участие в СВО, —указывают на чисто технологическое (хотя в пределе и способное стать политическим) препятствие для тандема государства и бизнеса.
Как справедливо отмечает Белоусов-мл, обозначенная им новая социальная группа, очевидно, захочет инвестировать часть полученных средств на российском фондовом рынке.
Но это автоматически приведёт к появлению у крупных публичных компаний новых требовательных и боеспособных (во всех смыслах) миноритариев.
Надо ли говорить, что в классической, «трехопорной», модели миноритарные акционеры являются важным сдерживающим элементом и для бизнеса, и для государства?
https://publico.ru/opinions/rossiyskaya-ekonomika-mozhet-vybrat-put-barhatnogo-izolyacionizma
Пригожина нередко сравнивают с Троцким.
Аналогия, сильно хромающая по многим причинам.
Одна из них – социальная база.
Организатор октябрьского переворота опирался на пролетариат и считал себя выразителем его интересов.
Основатель ЧВК «Вагнер» де-факто возвращает в политику голоса «нового крестьянства» -- «промыслового сословия», живущим, главным образом, своим трудом и в силу специфики существующей политэкономической системы эксплуатируемого скорее «новым дворянством» (силовиками и госаппаратом), нежели промышленным капиталом.
Это не значит, что все МСП и самозанятые – непременно поклонники Пригожина.
И уж точно слишком публицистично в этой связи вспоминать про «диктатуру мелких лавочников». Благо соответствующий «мем» из «Семнадцати мгновений» отражал не столько реалии фашистской Германии, сколько стремление семёновских кураторов из КГБ дискредитировать в глазах советского обывателя «кооперативные» эксперименты стран «соцлагеря».
Но любые попытки свернуть нынешний антисанкционный «квази-НЭП» чреваты обнищанием «нового крестьянства» и следовательно – расширением гипотетического пригожинского электората.
Ровно по этой причине требования возобновления и ужесточения проверок бизнеса на фоне «сидр-гейта» --сколь обоснованы, столь и невыполнимы в полной мере.
Отныне кабинетные поиски оптимального размера «регуляторной гильотины» ограничиваются не интеллигентными возражениями бизнес-омбудсмена или управляемой фрондой «Новых людей».
Парадоксальным образом у предпринимательского класса (не путать с олигархатом и, тем более, с «ново-дворянской» корпоративной клиентелой) чуть ли не впервые за всю постсоветскую историю появляется «крыша», по своим возможностям вполне сопоставимая с «институциональными силовиками».
Некоторое время назад мы предположили, что окончательная и тотальная зачистка неформального сектора (т.н. «гаражной экономики») может стать одновременно и способом пополнения, изрядно истощенного СВО, бюджета, и ответом Системы на растущий модернизационный запрос. (Подобному тому, как земельная реформа 1861 года стала возможна, благодаря осмыслению хода и итогов Крымской войны)
Пока Пригожин занимает в медийно-политическом поле то место, которое занимает, указанный сценарий модернизации вряд ли реализуем.
Затулин стал «человеком-плацдармом» в очередном внутриэлитном «контрнаступе».
С его помощью тестируются позиции Сергея Чемезова, весьма значимой фигуры если не в «партии мира», то в «прокитайской партии».
При этом чемезовская роль в Системе не ограничивается владением большинством флагманских предприятий ОПК – т.е. контролем над производством главных материальных ресурсов в условиях СВО. И следовательно, опосредованным влиянием на исход конфликтов, вроде того, что разгорелся между Евгением Пригожиным и руководством Минобороны.
Интересы главы «Ростеха» просматриваются, как минимум, в двух, условно «тыловых», но оттого не менее чувствительных, кадровых сюжетах ---по ФТС и Счетной палате.
Сохранение за Русланом Давыдовым приставки «врио», в первом случае, и длительное отсутствие официальной кандидатуры кудринского преемника, во втором, – наглядное свидетельство ожесточенной подковерной борьбы за таможню и СП. А значит – и сопоставимости лоббистских потенциалов Чемезова и его оппонентов.
В этом плане демарш Затулина с ожидаемой ответной «бурей в ЕР» можно расценивать как попытку сыграть на обострение и выйти из клинча.
Даром что «разменными фигурами» теперь рискует оказаться не только депутат-«тяжеловес», но – на фоне массовых отравлений сидром – и чемезовская губернско-полпредская клиентела в Приволжском федеральном округе.
