ЖК «Мануфактура Джеймс Бек» на Петроградке, Петербург. Внешним обликом комплекса занималась «Студия 44».
Читать полностью…В деревне Вырково на Рязанщине еще в 18 веке стали делать игрушки из местной глины. Расцвет промысла пришёлся на 1930-е годы. Одни мастера лепили животных, другие — фантастические сценки из фольклорных произведений.
После лепки игрушку сначала просушивали на сковородах в печах, а только потом покрывали глазурью и закаливали.
Глиняные игрушки, конечно, не отличались особым изяществом. Нарочитая грубоватость была их особенной чертой.
После ВОВ местные жители стали заниматься ремеслом все реже, последние вырковские художники Иван Листов и Иван Есин работали до 1960-х годов.
В прошлом году в Касимове открылся музей вырковского промысла — здесь напоминают о самобытном и интересном художественном явлении, которое кормило окрестности Выркова два века.
Национальная библиотека Чувашии, было-стало. Какой вариант больше нравится — прямолинейный модернизм или современность с орнаментами?
Читать полностью…Радует, что в Вологде ставят довольно много памятников не аморфным котам-сантехникам-дворникам, а конкретным персонажам, отражающим городскую историю.
На днях появились композиции, связанные с Николаем Рубцовым («Я буду долго гнать велосипед») и «Песнярам» («Где же моя темноглазая, где, в Вологде-где-где-где, в Вологде-где»).
О художественных достоинствах можно спорить, но посыл хороший.
Благоустройство территории вокруг Царицынского минерального источника в городе Старая Русса Новгородской области. У водоема, известного своими полезными свойствами с 1830-х годов, оборудовали купальни, тротуары и детскую площадку.
Читать полностью…Где вдохновиться архитектору, с чего начать своё дело, и как справляться с новыми вызовами?
Рассказывают в блоге двух сооснователей архитектурного бюро HEADS GROUP — Хаиров и Куликовский. Вы найдёте материалы о том, как вдохновляться архитектору, что важно соблюдать при работе с заказчиками, и, главное — как не облажаться ни на одном из этапов развития карьеры.
Примеры постов:
— как быстро расти в найме архитектору?
— воронка найма или как мы нанимаем архитекторов-зумеров в 2024 году,
— как не слиться после того, как открыл свое бюро.
Подписывайтесь! Внутри будет много рассказов про проекты наших друзей, советы по развитию карьеры и истории взлетов, факапов и просто забавных моментов.
А я уехал из Астрахани.
Оставил величественный белокаменный кремль. Уютные дворики, где летом на верёвках сушат не только одежду, но и воблу. Старинные деревянные дома с причудливой резьбой.
Оставил и звон церковных колоколов, и вечерний зов муллы с той же самой улицы. Оставил пусть неухоженный, но зато настоящий восточный рынок — Большие Исады с его овощами, солёной брынзой («подходи, попробуй!»), специями, сладостями, огромными мешками семечек.
Оставил каналы, реки и ерики с их маленькими мостами. Лотосы, цветущие напротив здания ЗАГСа. Заросшие тростником берега, будто на побережье Нила, воспетые Хлебниковым.
Запах полыни, принесённый степным ветром. Убийственно знойное лето с температурой +40. Но зато тёплый, цветущий май - месяц, когда я впервые полюбил и был бескомпромиссно счастлив.
Я уехал и оставил частичку сердца. Я уехал, чтобы видеть тебя во снах, Астрахань. Может, я когда-нибудь вернусь?
А я бы и не уезжал из Новочеркасска
Чтобы есть тютину прямо с дерева на улицах неасфальтированной низовки, слушая стук поездов и вдыхая запах лягушек и креазота.
Чтобы чертыхаться на асфальтовых выбоинах, из которых величаво выглядывает брусчатка, помнящая подковы казачьих коней.
Чтобы гладить летом теплый чугун трофейных турецких пушек перед музеем.
Чтобы покупать те самые, неизменные с 1962-го года ливерные пирожки перед входом в Азовский рынок из лотка, прикрытого байковым одеялом, у одной единственной «правильной» бабки.
Чтобы наливать «Платовское» в полторашку из окошка пивзавода на Грекова, откуда его наливали в такой же точно очереди и отцам и дедам.
Чтобы, стоя перед памятником Ермаку, каждый раз думать — как эти долбаные курсанты умудрялись на него залазить и чистить ему сапог в ночь перед выпуском? И где та молодая шпана, которая...
И где еще, как не тут, можно на серьезных щах обсуждать секретные подземные ходы, ведущие из собора в Атаманский дворец, в Мало-Мишкино и еще черт знает куда.
И ругать этот город на горе, одинаково пыльный что при царях, что при генсеках, что при президентах.
И по-детски злиться, когда его ругают другие.
Я реально не знаю, где ещё люди ПОСТОЯННО такие «у нас нечего делать», «у нас нечего смотреть», «мы в аду, хуже, чем в N-ске ничего нет».
Другие о пыльных аулах из двух улиц песни слагают, а у нас первоклассные города в небрежении тупо из-за равнодушия и позиции, что всё пропало.
Потихоньку ситуация исправляется, но очень уж потихоньку.
Читатели включаются 😊
Я хотел бы переехать в Тулу.
По вечерам ходил бы вдоль кремля до набережной. А потом часами молча сидел бы на берегу Упы и смотрел на воду, попивая берёзовый квас на мяте.
Домой добирался бы исключительно на трамвае или троллейбусе, вспоминая каждый раз тульский гимн, проезжая по Оборонной улице.
Смотрел бы с непониманием на приезжих, которые почему-то называют лайн маршруткой, а стёрку — ластиком. Объяснял бы им, почему памятник студенту представляет из себя дракончика без хвоста. Ну и огромную металлическую блоху показал бы, куда же без этого. Ещё бы всем постоянно ставил им отрывок из фильма «Дурак», где главный герой идёт ночью по городу под песню Цоя, а потом бы показывал места из отрывка вживую.
Местных постоянно звал бы на окраину города, чтобы сводить их в Платоновский лес, паралельно рассказывая о том, что «Крейцерова соната» и «Смерть Ивана Ильича» — это лучшие произведения мировой литературы.
По выходным ездил бы в Ясную Поляну, чтобы посидеть там на лавочке, которую так любил Толстой. Аккуратно обходил бы толпы гусей, которые любят бродить там возле конюшен. Рано или поздно, думаю, они бы меня всё равно укусили, но я бы не сильно расстроился.
Периодчески ходил бы мимо старой водонапорной башни, которую потом переделали в многоквартирный жилой дом, и задумывался о жильцах, которые живут в этих квартирах странной формы.
Купил бы себе самовар. А лучше сразу два. Электрический поставил бы дома, а самовар на дворах отвёз бы на дачу, чтобы чаепитие с тульскими пряниками и белёвской пастилой было ещё аутентичнее. Каждый раз искренне удивлялся бы, что чай из самовара вкуснее чая из чайника.
Пил бы молочный коктейль в продуктовом напротив трёх штыков и кефир «Бежин луг». Покупал бы хлеб в местных булочных-ларьках с завода «Авангард».
Регулярно впадал бы в депрессию, если бы видел рекламу новых районов, задавленных новостройками.
Тула, жди.
Я хотел бы переехать в Калугу.
Мониторил бы однушки по три миллиона и скидывал бы их московским друзьям. Агитировал бы знакомых устроиться на завод телеграфной аппаратуры, «Калужский двигатель» или «Ремпутьмаш».
Обязательно купил бы пианино калужской фабрики «Аккорд» и играл бы на нем «Юхновский вальс». Отдал бы ребёнка на физтех КГУ. Лениво объяснял бы москвичам, как доехать до Калуги-1 и Калуги-2. Летом летал бы из Калуги в Анапу, игнорируя Домодедово.
Покупал бы обнинский кефир, козельский творог и наши местные пряники. Ходил бы в рубашке с тарусской вышивкой. Отмечал бы с друзьями годовщину стояния на Угре.
Жертвовал бы отцу Владиславу Береговому на восстановление храмов в Мосальске. Цитировал бы Циолковского страницами и ревниво переругивался бы с Самарой за статус космической столицы.
Радовался бы тому, что у нас есть троллейбус и что он стоит 35 рублей. Опрокидывал бы коктейли в «Частной практике». Пил бы вкусный кофе через каждые 50 метров. Давал бы комментарии «Калужской неделе» о состоянии памятников калужского модернизма.
Загорал бы на Яченском водохранилище. Ездил бы в Боровск посмотреть новые рисунки Овчинникова. Ловил бы кузнечиков в Полотняном Заводе. Ругал бы застройку Правобережья.
Сажал бы на берегах Оки плакучие ивы. Смотрел бы в нашем театре «Старшего сына» и «Как Миша Бальзаминов за счастьем ходил». Добивался бы переименования улицы Тульской в Говенскую.
Навещал бы своих старых друзей, живущих в палатах Макарова. Гордился бы тем, что главным архитектором моего города был Сергей Ткаченко, автор дома-яйца.
Сплавлялся бы по Жиздре. Купил бы кусочек земли в Никола-Ленивце, построил три хатки и сдавал бы любопытствующим. Тусил бы на «Сигнале» и «Архстоянии».
Плевал бы на концепцию 15-минутного города, потому что моя Калуга и есть 15-минутный город. Распространял бы слухи о гигантских оводах и комарах, чтобы сберечь пасторальный характер нашего городка.
Калуга, жди.
В Петербурге заканчивается реставрация парадных входных групп в доме Бака.
По этому случаю наши друзья из фонда «Внимание» проводят «Дни внимания в Подписных Изданиях», которые будут наполнены лекциями и презентациями, посвящёнными неравнодушному отношению к историческому наследию Петербурга. Подробнее про все мероприятия тут.
Впервые фонд проведёт public-talk о реставрации в доме Бака: расскажут о хронологии проекта, сложностях и интересных подробностях процесса, а также ответят на ваши вопросы!
Приходите в понедельник (18 ноября) в «Подписные издания» в 19:00
Регистрация
Красивая будка для личного досмотра в аэропорту Мэкэле, Эфиопия.
Резьба выполнена в стиле местных православных церквей.
Дом с орлом, самое величественное из потерянных зданий Новороссийска
24 года своей истории (1896-1920) Новороссийск являлся региональным центром Черноморской губернии.
Она была самой молодой, самой маленькой по площади и самой небольшой по населению в Российской империи, тянулась узкой полоской вдоль морского побережья вплоть до Абхазии. На момент создания в губернии был всего один город – Новороссийск. Из-за этого пришлось срочно давать статус городов Сочи и Туапсе.
Здание строили как резиденцию губернатора, отделку завершили в 1916 году. Власти успели просидеть внутри от силы год. В 1920 году большевики перенесли столицу Кубано-Черноморской области в Краснодар.
Строение ветшало, пострадало во время ВОВ. Окончательно дом с орлом был снесён в 1956 году ради строительства общежитий.
Императорская речная пристань в Нижнем Новгороде, построенная в 1896 году к визиту Николая II.
В раннесоветское время там были склад и школа. Затем забросили. В 60-е пытались реставрировать, но в 80-е в итоге снесли.
Богудония — самый колоритный приморский район России. Находится в Таганроге на берегу Азовского моря.
Бывший рыбацкий поселок, назван так по фамилии Александра Боудона (Богудона), отставного поручика, открывшего здесь рыбоперерабатывающий завод.
Причудливая вязь старых кварталов, обрывов и переулков.
Сюда водят экскурсии, здесь снимают художественные фильмы и играют акустические концерты.
У района есть свои хранители — проект Daily Bogudonia, который регулярно проводит субботники и следит за порядком.
Год за годом Богудонию обещают снести бульдозерами, но она все еще живет и ждет гостей.
В Европе 19 века были популярны «шоу уродов» и «человеческие зоопарки». Но вот совсем неожиданное — Англия, 1874 год.
Читать полностью…Сегодня в Москве из-за «нарушений пожарной безопасности» закрыли Музей истории ГУЛАГа.
Якобы на территории учреждения находится вентиляционная камера московского метро, и «пожар и дым могут негативно повлиять на работоспособность системы вентиляции Московского метрополитена».
Новое здание Музея, открытое в 2015 году, реконструировано по последнему слову техники.
В 2022 году во дворе Музея открыли Сад памяти с обязательным согласованием специалистов метрополитена.
Тревожимся, что дело не в пожарной безопасности, к которой в музее всегда подходили со всей ответственностью.
Я не хотел бы переехать в Вологду.
Я и так уже тут. Вернулся сюда — на мою историческую родину, Вологодчину — уже давно, в 92-м. Но я хотел бы вернуться в моё детство. В маленький городок Сокол, что под Вологдой, на берегах реки Су́хоны.
В добротный дом, построенный моим прадедом — с русской печкой, а ещё голландкой. Обе побеленные и уютные. В тот дом, где бабушка каждое утро обряжалась — топила печку, пекла блины, варила супы и вкуснейшую пшённую кашу в чугунных котелках, ловко орудуя ухватами. В тот дом, где я с детства научился и берёзовые дрова колоть для печки, и самовар лучиной разжигать.
На берега той реки, где я маленьким мальчишкой научился грести вёслами на дедушкиной лодке. Где мы плавали на другой берег реки, рискуя попасть под сухогрузы. А по реке тогда ещё и колёсные пароходы ходили! А какая от них волна была! Если просто купаешься — то кайфуешь, качаясь. Как на море! А если на лодке куда отправился — то берегись! Успей поставить её носом к волне, а не бортом! Иначе и лодку опрокинуть может...
Вот куда я хочу — но не судьба. Дом давно сгорел, только пара брёвен осталась на память — с годовыми кольцами. И колёсных пароходов давно нет уже. Остался только такой знакомый с детства запах тополиной листвы, навевающий столько воспоминаний.
Я хотел бы переехать в Краснодар.
Лузгал бы семечки, покупал бы наше родненькое подсолнечное масло. Борщ. Кровяная колбаска. Шурубарки. Яхны. Рыбка фаршированная.
Обязательно купил бы старый гараж. Можно без машины, зато с разобранным мопедом, закатками, макулатурой, неработающим мотоблоком и несколькими штабелями стыренной в старом городском сквере плитки.
Обязательно взял бы у соседа рецепт домашнего вина. Развил бы шаманские навыки, позволяющие с помощью 20-литрового баллона, пары ведер винограда «изабелла», сахара и медицинской перчатки изготовить настоящий напиток богов.
Овладел бы местным диалектом. Говорил бы «дрын» вместо «палка», «синенькие» вместо «баклажаны» и «сказиться» вместо «сойти с ума». Пел бы «Любэ», Розенбаума и песни Кубанского казачьего хора. Жарил бы ритуальные шашлыки в лесополосе возле дома.
Фотографировал бы памятники советского модернизма и сделал бы каталог старых дверей Краснодара.
Кубань, жди.