9057
Политическая аналитика от экспертов Центра политических технологий им. Игоря Бунина
Стремительный крах режима в Сирии вызывает обычный для таких случаев вопрос «кто виноват?». И почти все, конечно, указывают на Башара Асада. Причем претензии к нему высказываются противоположные. Одни обвиняют в недостаточной склонности к компромиссам, другие – в нехватке решительности.
Относительно компромиссов – не декларативных, а реальных – можно сказать, что любые свободные выборы в Сирии, хоть президентские, хоть парламентские, привели бы к победе суннитов. В Ираке поэтому нет прямых выборов президента, а пост избираемого парламентом главы государства фактически закреплен за курдской общиной. Поэтому Асад должен был своими руками демонтировать авторитарный режим, созданный его отцом, который всю жизнь оставался для него образцом политика.
Вспомним хорошо знакомый российским историкам эффект Николая II, который все свое царствование ориентировался на опыт Александра III – и даже вынужденно учредив Государственную думу, так и не стал конституционным монархом. И даже дуалистическая монархия была для него крайне некомфортным отступлением от идеального самодержавия.
Но дело не только в упрямстве. Асаду было еще труднее, чем Николаю – он не мог лишить алавитскую общину лидерства в стране, войдя в историю и своей страны, и своей общины именно в этом качестве. Поэтому Асад до самого последнего момента не только не шел на реальные уступки, но и не соглашался покинуть страну, и сделал это, только когда вооруженная оппозиция вошла в Дамаск. В результате он не отказался от общины, но сама община, ослабленная многолетней войной, отказалась от него, не втягиваясь в авантюры типа «алавитской крепости» на сирийском побережье.
Более того, можно предположить, что Асад на последнем этапе существования своего режима пытался осуществить какие-то декоративные перемены в рамках выстраивания отношений со светскими режимами из Лиги арабских государств. Признаком этого стало назначение в сентябре премьер-министром суннита Мухаммада Гази аль-Джалали. Этот технократ ранее недолго был министром связи, но в последние годы не только не входил в состав правительства, но и не находился на государственной службе. Зато после свержения Асада аль-Джалали временно сохраняет свой пост с согласия победителей.
Так Асад стремился дистанцироваться от Ирана – но не привели ли такие шаги к ослаблению режима? У Токвиля есть мысль, что самый опасный момент для плохого режима - когда он начинает реформироваться (это происходило перед Французской революцией). Здесь серьезных попыток реформирования не было, но, возможно, совершенно негибкий до этого режим мог не выдержать даже декоративных шагов.
Относительно недостаточной решительности можно сравнить сирийскую ситуацию с афганской. Там по настоятельным советам американцев был сформирован дееспособный корпус, который должен был стать главной военной опорой режима после ухода американцев. Командный состав подбирали по меритократическому принципу. Этот корпус дополняли традиционные для Афганистана местные силовые структуры, связанные с региональными авторитетами. Конструкция выглядела убедительной, но способствовала только тому, что реальное сопротивление продолжалось несколько дольше, чем в Сирии, где все развалилось сразу после начала наступления вооруженной оппозиции на Алеппо. На штыках сидеть долгое время нельзя.
Все это не означает, что Асад не виноват (как и Николай II внес немалый вклад в катастрофу российской монархии). Просто реальная ситуация часто сложнее, чем простые выводы.
Алексей Макаркин
Шесть часов, потрясших Республику Корея, или недопереворот школьных друзей.
3 декабря 2024 года в 22:27, выступая по корейскому телевидению, президент Юн Сок Ёль объявил военное положение. Он обвинил оппозицию в «попытке свергнуть свободную демократию» путем импичмента членов президентской команды и блокирования его бюджетных планов. Также заявил, что против правительства существует заговор Северной Кореи, фактически обвинив оппозиционное парламентское большинство с сговоре с Ким Чен Ыном.
Около 23.00 назначенный командующим военным положением начальник штаба сухопутных войск генерал Пак Ан Су (председателя Объединенного комитета начальников штабов адмирала Ким Мён Су по неуказанным причинам обошли) издал грозный документ из шести пунктов, запрещающий любую политическую деятельность, включая работу Национального собрания и функционирование политических партий. Запрещались митинги, демонстрации и забастовки, а также «фейковые новости, манипулирование общественным мнением и лживая пропаганда». Все электронные и печатные медиа ставились под госконтроль. «Добропорядочным гражданам» обещалось «свести к минимуму неудобства в их повседневной жизни».
Все это было настолько экзотично – диктатура в Республике Корея была упразднена в 1987 году – что вызвало шок всего политического класса. Быстро стало известно, что вся эта история – результат договоренности двух друзей по частной сеульской школе Чунгам, не поставивших в известность даже премьер-министра. Президент Юн Сок Ёль окончил ее в 1979 году, министр обороны Ким Ён Хён годом раньше. Юн поступил на юридический факультет, затем стал прокурором и получил известность антикоррупционными расследованиями. К военному режиму он относился отрицательно. Ким стал курсантом военной академии, дисциплинированно учился во время переворота генерала Чон Ду Хвана и подавления восстания в Кванджу, сделал неплохую военную карьеру, дослужившись до генерал-лейтенанта. В 2017 году он вышел в отставку, а в 2021-м принял активное участие в президентской кампании Юна, который после победы на выборах назначил его начальником службы безопасности, а в сентябре нынешнего года – министром обороны. Уже тогда оппозиция заподозрила, что дело идет к введению военного положения – Ким, разумеется, опровергал.
В здании Национального собрания почти сразу же после заявления президента собрались 190 депутатов из 300. 172 из них представляли оппозицию, 18 – президентскую партию во главе с ее председателем Хан Дон Хуном, бывшим соратником Юна по прокуратуре (в последнее время их отношения испортились). Большинство пропрезидентских депутатов решили не вмешиваться, но кворум был обеспечен. Военные не успели заблокировать здание парламента – видимо, произошла утечка информации. А спешно выстроенные полицейскими заграждения депутаты преодолели.
Попытки ворвавшихся в парламент десантников выгнать депутатов из зала, завершилась неудачей – те успели единогласно проголосовать за отмену введения военного положения, на что имели конституционное право. С этого момента военные, пытавшиеся разогнать парламентариев, оказались в роли мятежников. Возможно, офицеры вспомнили знаменитую фотографию суда над генералами Чон Ду Хваном и Ро Дэ У – и решили отступить. Примерно в час ночи военные покинули парламент. В 4:27 Юн Сок Ёль объявил о согласии отменить военное положение. Примерно в 4:30 собравшееся правительство официально его отменило.
Президент Юн и министр Ким пошли на переворот в условиях падения президентского рейтинга и после поражения президентской партии на весенних парламентских выборах, что резко ограничивало общественную поддержку переворотчиков. Но не менее важно, что институты имеют значение – разумеется, институты укоренившиеся и обладающие высокой легитимностью. Как корейский парламент, существующий много лет и имеющий опыт импичмента президента Пак Кын Хе в 2017 году. Демократия показала, что может себя защитить. Теперь депутаты требуют немедленного ухода министра Кима и объявили, что начнут процедуру импичмента президенту Юну, если он сам не уйдет в отставку.
Алексей Макаркин
В Сирии Башар Асад на прошлой неделе оказался на грани краха, но все же удержался у власти.
События на севере Сирии, штурм Алеппо радикальными исламистами, продвижение тесно связанной с турками Сирийской национальной армии показали слабость режима Асада, который держится на силовом ресурсе. Стоило «Хезболле» ослабеть как выяснилось, что расквартированные на севере армейские части не способны самостоятельно удержать позиции. Но дальше оказалось, что радикалов не так много, ресурсов у них не хватает. На юге страны остались боеспособные части, которые смогли остановить наступление.
Важно, что в Сирию вернулся Асад. Можно много негативного говорить и о его армии, и о социально-экономической политике, и о коррупции. Но Асад – не только президент, но и лидер алавитской общины, который отстаивает ее интересы. Он не может забрать свою общину в самолет. И для Асада важно показать, что он достоин своего отца, и является не худшим лидером страны, чем мог бы стать погибший в автокатастрофе брат, которого Хафез Асад готовил себе в преемники.
Поэтому Асад еще во время кризиса своего режима в начале десятых годов вел себя иначе, чем Зин аль-Абидин бен Али в Тунисе в 2011 году. А сейчас действовал иначе, чем Ашраф Гани в Афганистане в 2021-м. Его возвращение смогло сохранить режим консолидированным.
Есть и международная составляющая. Понятно, что Асада будут спасать иранцы – у них есть для этого ресурс. Министр иностранных дел Аббас Аракчи уже посетил Дамаск (а затем отправился в Турцию). Находящимся у власти реформаторам в Иране уже пришлось пропустить удар от Израиля в связи с уничтожением руководящего состава «Хезболлы». Второй удар – в Сирии – для них неприемлем.
Возникает вопрос, чего реально хотел Реджеп Тайип Эрдоган, который прямо поддерживает Сирийскую национальную армию и косвенно – радикалов. Ослабить Асада – да, видимо. Тем более, что попытки выстроить турецко-сирийские отношения не удались – Асад жестко настроен на восстановление контроля над всей территорией Сирии. Ослабить курдов, продолжив их вытеснение с приграничных территорий Сирии – разумеется. Недопущение создания курдского государства у своих границ – стратегическая задача любого турецкого правительства, вне зависимости от идеологической окраски.
Радикалы нужны Эрдогану в Идлибе, возможно, в Алеппо (хотя ни они сами, ни Эрдоган, похоже, не ожидали, что события будут развиваться так быстро). Но далеко не факт, что они нужны ему в Дамаске. Радикалов можно использовать, пока они в оппозиции – и ими очень сложно (если возможно) управлять, когда они пришли к власти.
Сейчас ближневосточные правительства, прохладно относящиеся к Асаду (хотя они и признали реалии, восстановив в прошлом году Сирию в Лиге арабских государств), крайне негативно относятся к перспективе появления в Дамаске радикального исламистского правительства, в том числе опасаясь «эффекта домино» - распространения радикализма на их страны. Эрдоган – исламист, но умеренный – и джихадисты у власти в соседней стране ему тоже не нужны.
Теперь же Асаду не до восстановления территориальной целостности Сирии – он пока «играет на удержание». Исламисты уже начинают выяснять отношения друг с другом в Алеппо. Курдов теснят с территорий, которые они занимали в течение длительного времени – и, возможно, этот процесс продолжится. Эрдоган пока оказывается в выигрыше, хотя система остается крайне неустойчивой.
Алексей Макаркин
В Румынии прошли парламентские выборы – через неделю после первого тура президентских.
В ходе президентских выборов первое место занял крайне правый политик Кэлин Джорджеску (22,94%), проведший успешную кампанию в ТikТоk. На второе место вышла лидер либерально-консервативного Союза спасения Румынии Елена Ласкони (19,18%). На третьем премьер Ион-Марчел Чолаку от Социал-демократической партии (СДП, 19,15%). Столь небольшой разрыв привел к тому, что начался пересчет голосов – и неясно, успеет ли избирком отпечатать бюллетени к 8 декабря, когда должен состояться второй тур.
Но самым интересным результатом первого тура стало то, что два крайне правых кандидата (Джорджеску и оставшийся четвертым с 13,86% глава Альянса за союз румын Джордже Симион) в сумме получили около 37% - беспрецедентный результат в современной румынской истории. Соответственно, парламентские выборы стали, с одной стороны, возможностью реванша для проевропейских партий, а, с другой, шансом на прорыв для националистов.
В результате явка на парламентские выборы составила 52,3% - рост на 20 пунктов по сравнению с парламентскими выборами 2020 года и примерно столько же, сколько пришло на президентские выборы. Проевропейские партии призывали своих сторонников отмобилизоваться, но, похоже, что на выборы пришли в основном те же люди, что и 24 ноября.
На выборах победила СДП с 22,3% - больше, чем у Чолаку в ходе первого тура президентских выборов. Либеральные голоса перераспределились – Национал-либеральная партия (НЛП), чей кандидат Николае Чукэ набрал лишь 8,79%, сейчас получила 14,3%. А Союз спасения Румынии набрал только 12,2% - существенно меньше, чем Ласкони. Она вышла во второй тур во многом потому, что в ее пользу отказался от участия в выборах экс-премьер Людовик Орбан - лидер небольшой партии «Сила права», отколовшейся от НЛП. На парламентских выборах «Сила права» получила 1,9%, а на президентских Орбан, оставшийся в бюллетене - лишь 0,22%.
Перераспределение голосов может быть связано с факторами личности и бренда. СДП и НЛП – укоренившиеся в румынской политике бренды (национал-либералы существуют с XIX века), тогда как Чолаку и Чукэ оказались менее популярны. И, напротив, Ласкони за счет своей харизмы смогла набрать больше, чем ее партия.
Но самые интересные процессы произошли на праворадикальном фланге. Альянс за союз румын получил 18,2% - больше, чем Симион на президентских выборах. Но ему не удалось обойти СДП. Огромный электорат Джорджеску распался на несколько составных частей.
Одна часть перешла к Симеону, в партии которого ранее состоял Джорджеску. Другая (7,7%) проголосовала за партию «Спасите Румынию S.O.S» - ее кандидата Диану Шишоакэ не допустили к президентским выборам. Шишоакэ – самый радикальный антиевропейский политик Румынии, также она требует присоединить к Румынии как Молдову (это общее требование крайне правых), так и часть территории Украины.
Третья составляющая электората Джорджеску проголосовала за отколовшуюся от Альянса за союз румын Партию молодых людей, набравшую 6,3%. Эта партия поддержала Джорджеску на президентских выборах, в своей риторике часто апеллирует к Богу, а узнав о прохождении партии в парламент ее лидер обещала, что кандидаты будут три дня держать строгий пост.
Таким образом крайне правый электорат оказался фрагментирован и разделен между тремя конкурирующими друг с другом партиями. И если суммировать крайне правые голоса на парламентских выборах, то получится около 31% - немало, но все же меньше 37% на выборах президента.
А это значит, что часть «тик-токовского» электората Джорджеску отшатнулась от крайне правых – она воспринимает своего кандидата как просто защитника интересов простых людей и критика евробюрократии, а не как идеологического политика. И проголосовала за более умеренные политические силы. Интересно голосование венгерской общины. На президентских выборах кандидат Демократического союза венгров Румынии получил 4,5%, а на парламентских эта партия – 6,4%. Так что в электорате Джорджеску могла быть венгерская составляющая, когда поклонники Виктора Орбана поддержали евроскептика.
В Грузии уже к новому 2025 году будет новый президент. Можно сколько угодно говорить о том, что глава государства при нынешней системе организации власти- фигура незначительная. Однако, как бы то ни было, президент останется символом Грузии, а если посмотреть на активность предыдущих «оппозиционных президентов», то и и вовсе не представляется возможным игнорировать их деятельность.
Вновь избранный парламент, в котором де-факто работают только правящая партия «Грузинская мечта» определился с датой выборов главы государства. Они пройдут 14 декабря в стенах парламента, отныне президента будут выбирать не всенародно, а Коллегией выборщиков. 29 декабря состоится инаугурация нового главы государства.
В канун парламентских выборов циркулировало немало спекуляций на тему Бидзины Иванишвили, который якобы зафиксирует свое политическое доминирование тем, что станет президентом. Но эта версия практикой не подтвердилась. Иванишвили не стал бороться за это кресло. С его подачи выдвинут Михаил Кавелашвили, в прошлом футболист. Впрочем, он не первый такой среди представителей правящей партии» Мэром Тбилиси является Каха Каладзе, еще один мастер кожаного мяча. Да и национальная сборная Грузии переживает явный подъем, чему свидетельством их впечатляющая игра на Евро-2024.
«Честность, справедливость, патриотизм и принципиальность – качества, которые отличают Михаила Кавелашвили», - заявил Бидзина Иванишвили. Впрочем, его оппоненты придерживаются иного мнения. По словам экс-президента Михаила Саакашвили, прямо «здесь и сейчас» Грузия вступила в период распада своей государственности. Но заявлять можно многое, важно другое- готовность оппозиции противодействовать таким шагам властей, как выдвижение Кавелашвили. Скорее всего, речь может идти о новых аргументах против «Грузинской мечты» и ее «отца-основателя». Теперь «в кассу» будет аргумент о «футболизации» политического пространства Грузии.
Сергей Маркедонов
Первый тур президентских выборов в Румынии завершился сенсацией – на первом месте с 22,94% голосов оказался независимый крайне правый кандидат Кэлин Джорджеску.
По предвыборным опросам Джорджеску находился среди аутсайдеров. Лидерами гонки, которым прогнозировали выход во второй тур, были трое политиков. Премьер-министр Ион-Марчел Чолаку от Социал-демократической партии. Лидер либерально-консервативного Союза спасения Румынии Елена Ласкони. Глава крайне правого Альянса за союз румын Джордже Симион. В результате Чолаку и Ласкони конкурировали за второе место, которое с очень небольшим перевесом меньше чем в 3 тысячи голосов заняла Ласкони (19,18%). Симион остался на четвертом месте с 13,86% голосов.
Таким образом крайне правые кандидаты (Джорджеску и Симион) получили в сумме около 37% голосов. Симион уже призвал голосовать за Джорджеску. Такого в истории румынских президентских выборов еще не было. Даже в 2000 году, когда во второй тур с 28,34% вышел тогдашний крайне правый лидер Корнелиу Вадим Тудор. Но, во-первых, тогда других крайне правых кандидатов не было. А, во-вторых, Тудор занял второе место, отстав от экс-президента Иона Илиеску, получившего 36,35%. Румыния претендовала на вступление в ЕС, и политический класс видел, что победа националиста станет катастрофой для европейской интеграции. Во втором туре Илиеску поддержали его выбывшие оппоненты, и Тудор набрал лишь 33,17%.
Сейчас пока что лишь занявший пятое место представитель национал-либералов Николае Чукэ (8,79%) предсказуемо высказался в поддержку Ласкони. Пришедший шестым бывший заместитель генсека НАТО Мирча Джоанэ (6,32%) объявил об уходе из политики. До лета нынешнего года он считался фаворитом выборов, но оказался под огнем критики со стороны всех основных конкурентов. В результате войны компроматов его позитивный образ развалился.
С чем связан стремительный подъем Джорджеску? Частично с тем, что на него, как на аутсайдера, мало кто из политиков обращал внимание, его обошли взаимные обвинения и войны компроматов. Он предстал перед избирателями в качестве «нового человека», который может дать импульс переменам в условиях, когда румынской политике свойственны неустойчивые коалиции, закулисные сговоры, внутрипартийные распри и коррупционные скандалы. С ноября 2015 года на посту премьера побывали 11 человек (один – Чукэ – дважды).
Джорджеску – ярко выраженный антиэлитный кандидат, вписавшийся в правый тренд. Он положительно отзывался о Владимире Путине (на чем разошелся с Симионом, который ранее выдвигал его в премьеры) и Дональде Трампе, выступает с ярко выраженных евроскептических и антиглобалистских позиций, критикует не только Давосский форум, но и Римский клуб, в деятельности которого раньше принимал активное участие. Денег на дорогие митинги у него не было, и он вел активную кампанию в TikTok, выпуская дешевые ролики, получившие немалую популярность.
В Румынии традиционно существует националистический тренд (результат Тудора в эпоху еврооптимизма – тому доказательство) и сейчас, после пандемии и в условиях разочарования в НАТО и ЕС, он усилился. Джорджеску несколько лет назад публично прославлял Иона Антонеску и Корнелиу Зелю Кодряну - на этом он тоже разошелся с Симионом (впрочем, Румынская православная церковь только что канонизировала несколько мучеников и исповедников, симпатизировавших легионерам, лидером которых был Кодряну – так что тема эта не маргинальная). Но при этом он основное внимание сосредоточил не на национализме, а на популизме, на обещаниях более справедливого и суверенного, независимого от евробюрократии общества – что и привлекло к нему симпатии избирателей.
Что дальше? Второй тур состоится 8 декабря, но еще до этого, 1 декабря, пройдут парламентские выборы, на которых победу пока прочат социал-демократам. У Джорджеску своей партии нет, поэтому многие его избиратели будут голосовать за партию Симиона, которая является главным конкурентом СДП. Так что сейчас основное внимание политиков сконцентрировано на выборах в парламент, а их итоги могут повлиять на результаты второго тура.
Алексей Макаркин
Дональд Трамп определил состав своей экономической команды.
Важный момент – серьезность Трампа в выборе министра финансов. Обсуждения продолжались достаточно долго (по нынешним трамповским меркам) и выбор был сделан в пользу самого системного из реальных кандидатов. То есть Трамп может эпатировать элиты спорными кандидатурами, но когда речь идет о деньгах, он далек от всякого эпатажа. И в ходе своего первого срока активно тасовал министров, но не трогал Минфин, который все четыре года возглавлял Стивен Мнучин.
Илон Маск предлагал кандидатуру Говарда Лютника, человека необычной судьбы. В 1991 году он стал генеральным директором компании Cantor Fitzgerald, которая до 2001 года занимала несколько этажей в верхней части Северной башни Всемирного торгового центра. 11 сентября у 658 сотрудников компании (двух третей персонала), в том числе брата Лютника, не было шансов спастись. Сам Говард отвозил в этот день ребенка в детский сад и остался жив. Ему удалось восстановить работоспособность Cantor Fitzgerald, во что многие не верили.
Лютник – сторонник Трампа, он неоднократно собирал деньги для его политических проектов, а перед выборами стал сопредседателем его потенциальной переходной команды. Он сторонник свободного рынка конца XIX века и поклонник криптовалюты, что плюс для Маска, считающего, что спасти американскую экономику могут только неортодоксальные меры. Но на Уолл-стрит придерживаются в основном иного мнения, а поддержка кандидатуры Лютника со стороны Роберта Кеннеди-младшего стала негативной рекомендацией для бизнеса.
В результате Лютник был направлен в другое экономическое ведомство - министерство торговли – на передний край экономической борьбы с Китаем. На этот пост прочили Линду Макмэн, другого сопредседателя переходной команды Трампа, но в качестве утешительного приза ей досталось министерство образования, которое Трамп хотел бы ликвидировать (и Маск его в этом поддерживает). Упразднить министерство непросто, но передать часть его функций штатам вполне возможно – так что Макмэн должна будет сознательно ослабить собственное ведомство.
А министром финансов должен стать Скотт Бессент – его кандидатуру бизнес воспринял с энтузиазмом. Он долгое время был топ-менеджером у Джорджа Сороса, являющегося крайне негативной фигурой для консервативных республиканцев – но для Трампа как бизнесмена это неплохая рекомендация, показывающая, что Бессент умеет делать деньги. В 2015 году он основал собственный успешный фонд Key Square Group.
Как и Лютник, Бессент неоднократно собирал деньги для Трампа, а в прошедшей избирательной кампании стал его экономическим советником. Он предложил Трампу проводить политику «3-3-3»: сократить дефицит бюджета до 3% от ВВП к 2028 году, стимулировать рост ВВП на 3% за счет дерегулирования и добывать дополнительно 3 млн баррелей нефти в день. Также он предлагал план действий по аналогии с программой «трех стрел», которую в Японии реализовывал премьер-министр Синдзо Абэ (агрессивная кредитно-денежная политика, гибкая фискально-бюджетная политика и проведение структурных реформ, направленных на привлечение частных инвестиций). Это тоже либеральный экономический курс, но без «уклона» в сторону криптовалют. Отрицательный пример для Бессента – это «социалистическая демократия европейского типа» в экономике.
Бессент состоит в однополом браке, что может не понравиться консерваторам не меньше, чем его прошлая работа с Соросом (как они недовольны и кандидатурой Кеннеди-младшего из-за его мягкой позиции по абортам). Но Трампа это не волнует – у консерваторов нет другого выбора, кроме поддержки избранного президента. Тем более, что у них немало своих людей в новой администрации. Например, будущий директор административно-бюджетного управления Рассел Воут, христианский националист (по собственному определению) и соавтор «Проекта 2025», направленного на чистку госслужбы от сторонников демократов. Теперь его задачей станет сокращение лишних - с точки зрения Трампа и его сторонников – госрасходов, в том числе в сферах образования, здравоохранения и продовольственной помощи.
Алексей Макаркин
\..................................щллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллллдддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддюбКЕ\
Читать полностью…
Либерализм хоронят уже не первый век, а он продолжает жить, несмотря ни на какие прогнозы. Почему?
Во-первых, либерализм неразрывно связан с жизнью самоуправляемого города. Не города-крепости, где укрываются посадские жители при очередном набеге иноплеменных. А вольного города, управляемого его жителями. Теми самыми, которые с точки зрения сторонников жесткой властной иерархии, есть «мужики торговые, и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут своей торговой прибыли». Про «честь и выгоду для страны» разговор особый, если вспомнить историю формирования Британской империи и результаты правления «позднего» (после разгона «Избранной рады») Ивана IV.
Современный мир урбанистичен – и либеральная идеология выживает даже в самые трудные для нее времена – такие как межвоенный период ХХ века с его тоталитарными и авторитарными соблазнами. И если посмотреть на электоральные карты даже «красных» штатов в США, то можно увидеть синие «вкрапления», при ближайшем рассмотрении оказывающиеся крупнейшими городами этих штатов. Сходная ситуация и в целом ряде европейских стран, где население крупнейших городов голосует против консерваторов (например, это свойственно странам Вышеградской группы, включая и такой эталон консерватизма, как Венгрия при Викторе Орбане, где существует размежевание между Будапештом и провинцией).
Во-вторых, либерализм эластичен. Гибкость идеологии связана с ее совместимостью с нерадикальными вариантами консерватизма и социализма. Отсюда и консервативный либерализм, и социальный либерализм, появившиеся еще до возникновения послевоенного западного консенсуса на основе принятия консерваторами и социал-демократами целого ряда либеральных ценностей. Можно вспомнить – при всех многочисленных различиях этих идеологов - и либерального социалиста Карло Россели в Италии, и либерального консерватора Бориса Чичерина в России. И даже при всем антилиберализме нынешних западных правых консерваторов они не только не посягают на принципы политической свободы, но и стремятся доказать, что являются сейчас ее главными защитниками от «культуры обмены».
И сам либерализм за века своего существования трансформировался – например, из аристократического стал демократическим (в российской истории этот процесс был связан с переходом от земского либерализма к кадетской партии). И сейчас трансформации продолжаются, причем в наиболее острых общественных дискуссиях – в том числе о границах допустимого в морально-нравственной сфере – либералы присутствуют с обеих сторон. Нельзя отрешить от либерализма Джоан Роулинг – тем более, что либералы издавна строем не ходят.
В-третьих, набор основных свобод, свойственных либерализму, одобряется большинством населения в самых разных странах. Это проявляется в опросах о важности защиты прав и свобод человека, где даже граждане, не любящие либеральные партии, высказываются в пользу их основных программных положений. Такой «стихийный либерализм» требует адекватных выразителей, причем совершенно не обязательно отождествляющих себя с идеологическим либерализмом. И такие выразители рано или поздно появляются, что также способствует не только выживанию, но и развитию либерализма.
Алексей Макаркин
Китай остается красным.
Вопрос о возможности эволюции Китая в сторону демократии интересовал экспертов до прихода к власти Си Цзиньпина, который не только свернул всякие несбыточные мечтания о либерализации, но и усилил государственный контроль в экономике. Но и до Си позиция партии и государства (в Китае они едины) носила недвусмысленный характер – даже рыночные реформы не должны поколебать доминирования КПК.
При этом обоснование таких реформ можно найти в партийно-государственной истории. Писал же Мао Цзэдун в статье «О демократической диктатуре народа» от 1949 года, что «в Китае на нынешнем этапе народ составляют рабочий класс, крестьянство, городская мелкая буржуазия и национальная буржуазия». И за пределами народа остаются лишь помещики и «бюрократическая буржуазия» (то есть связанная с режимом Чан Кайши). Так что можно вернуться к истокам, причем в формате, определенным Мао в той же статье: что «национальная буржуазия <…> не должна занимать ведущее положение в государственной власти».
Правда, Мао писал и о том, что национальную буржуазию надо перевоспитывать одновременно с национализацией частных предприятий, но так ведь командные высоты в китайской экономике и после реформ Дэн Сяопина остались в руках государства. А полное огосударствление экономики можно отнести к ошибкам Мао. Говорил же Дэн Сяопин, что заслуги и ошибки Мао находятся в соотношении 70 к 30. Так что ошибок немало, но заслуги перевешивают.
И через массу кинофильмов, сериалов, книг проводится одна мысль – именно КПК во главе с Мао объединила Китай. Слабеющую династию Цин и сменивших ее военачальников унижали иностранцы. Чан Кайши объединил страну сугубо формально и неэффективно, сочетая подавление народных масс, терпимость к коррупции центральных и местных деятелей и обращение за помощью к Западу. И только КПК смогла возглавить объединительный процесс на подлинно национальной и социально справедливой, «народной» основе и довести его до конца в 1949 году (когда Мао писал свою статью). В этом основа легитимности КПК как доминирующей политической силы.
В этом и главный смысл «программного» фильма «Великое дело основания государства» о событиях 1946-1949 годов (в английском варианте короче - The Founding of a Republic), вышедшего на экраны 15 лет назад (то есть еще до прихода к власти Си), ставшего самым кассовым китайским фильмом 2009 года и имевшего два приквела – о создании партии и армии.
Но возникает вопрос, что делать с демократией. Ответ на него также дается в фильме, в котором подробно сравнивается опыт Чан Кайши и Мао Цзэдуна. Чан имитирует демократические институты, прикрывая ими диктатуру. И даже когда речь шла о действительно конкурентных выборах вице-президента, на которых кандидат Чана потерпел поражение, то на самом деле это следствие верхушечной борьбы за власть. И сам Чан, практикующий тайные убийства и не способный справиться с коррупцией даже в собственной семье, в конце концов остается в одиночестве. Что не совсем так – на Тайване он вовсе не был одинок.
И на контрасте Мао не только показан без каких-либо даже маленьких извинительных слабостей, но и как душевный, близкий к простому народу вождь. И, одновременно, готовый к диалогу. Он и с Чаном изначально пытается договориться и даже идет на уступки, да тот изначально ведет двойную игру. И вообще задача Мао – собрать мощную демократическую коалицию (разумеется, на своих условиях, то есть при главенстве компартии). Он привлекает на свою сторону интеллигентскую Демократическую лигу (ДЛ), а затем и отколовшийся от партии Чана Революционный комитет Гоминьдана (РКГ), лидер которого Ли Цзишэнь смущенно признается Мао, что когда-то убивал коммунистов – и Мао протягивает ему руку. А затем он лично встречает на вокзале поезд с вдовой Сунь Ятсена, которую включают в руководство страны.
И спрашивается, какая еще нужна демократия, если Мао и КПК уже учредили ее в 1949 году? Кстати, и ДЛ, и РКГ продолжают существовать как сателлиты КПК, признающие ее руководящую роль – так что в Китае с многопартийностью формально все в порядке.
Алексей Макаркин
Команда верных.
Политическая часть команды Дональда Трампа в целом сформирована. Главным критерием выбора кандидатов в ее состав является доверие со стороны избранного президента.
В течение своего первого президентского срока Трамп неоднократно ощущал себя обманутым. Он пришел в политику не просто из бизнеса, а непосредственно из бизнеса (то есть не занимая ранее никакой выборной должности) и из бизнеса семейного, в котором является единоличным хозяином без всякой современной корпоративной культуры из учебников. Он привык к жесткой иерархии, полной лояльности подчиненных – и исходит из того, что государством надо управлять именно так.
В число «предателей» попал практически весь первоначальный состав его команды, начиная с вице-президента Майка Пенса – поэтому Джей Ди Вэнс был выбран, исходя из веры Трампа в то, что в трудную минуту он безусловно окажется на его стороне. И так как Республиканская партия в течение всего первого срока президентства Трампа становилась все более трампистской, то любой «предатель» тут же лишался политического будущего.
Ярким примером стала судьба сенатора от Алабамы Джеффа Сешнса, которого он сделал министром юстиции. Когда Трамп обвинил его в недостаточной лояльности и уволил, то Сешнс попытался вновь стать сенатором в своем штате, где до этого избирался четырежды. И был разгромлен на праймериз футбольным тренером Томми Тубервиллем, которого поддержал Трамп. Единственным шансом спасти свою карьеру для опытнейших политиков стало встраивание в команду Трампа и демонстрация безусловной верности – как это произошло с его соперниками в 2016 году Марко Рубио (будущим госсекретарем) и Тэдом Крузом.
Во время первого срока Трамп сделал ставку на многозвездных генералов и разочаровался во всех – кроме, пожалуй, Майкла Флинна, единственного из этих военачальников, который стал неприемлемым для истеблишмента (и даже Трамп не может сейчас вернуть его во власть – он все-таки не самодержец). Теперь он ставит на офицеров – полковника Майкла Уолтца, подполковника Тулси Габбард, майора Пита Хегсета. И его совершенно не волнует, что позиции по международным проблемам Уолтца (как и Рубио), с одной стороны, и Габбард, с другой, были не просто различными, а прямо противоположными. И что у Хегсета нет даже минимального управленческого опыта. Главное – что он (пока) им доверяет. А если перестанет доверять, то может быстро уволить.
Хегсет нужен Трампу для «чистки» в армии, назначения лояльных военачальников, для чего надо уволить нелояльных. Есть препятствие – члены Комитета начальников штабов (КНШ) недавно назначены Джо Байденом сроком на четыре года. В принципе, президент и министр обороны могут добиться отставки начальников штабов, как это произошло в 1964 году с пламенным антикоммунистом генералом ВВС Кертисом Лемеем. Но почти тотальный разгон КНШ предпринимал, кажется, только литературный герой – президент Лимен из романа «Семь дней в мае» о попытке военного переворота в США.
Конгрессмен Метт Гетц – аутсайдер в собственной фракции, свергнувший с поста спикера респектабельного Кевина Маккарти и до сих пор являющийся фигурантом расследования этической комиссии Палаты представителей. Но именно такой министр юстиции нужен Трампу – безусловно защищающий интересы президента, несмотря на мнение юридической корпорации, и готовый уволить любого недостаточно лояльного прокурора.
Назначенцы Трампа (кроме Уолтца) должны быть утверждены сенатом, где у республиканцев сейчас 53 места – следовательно, провалить кандидатуру можно, если к консолидированно голосующим демократам присоединятся четверо республиканцев (при равенстве решающий голос будет у вице-президента Вэнса). Трамп рассчитывает на то, что его однопартийцы будут бояться проголосовать против из-за опасения прослыть «предателями» в глазах трамповского электората и республиканского актива. Но, с другой стороны, у сенаторов тоже есть своя самость. Их не прельщает перспектива превращения палаты в машину для голосования, и они могут попробовать провалить одного-двух трамповских назначенцев. Главные кандидаты здесь – Габбард и Гетц.
Алексей Макаркин
Про Трампа и телескоп
Причины второй победы Дональда Трампа активно обсуждаются и еще будут обсуждаться. И один из триггеров связан с восприятием истории и современности. Мощная волна «иконоборчества» в сфере политики памяти вызывает противодействие. Причин неприятие такой волны есть не только у пресловутых малообразованных провинциалов, но и у людей, совершенно на них не похожих.
В связи с этим примечательна история с космическим телескопом «Джеймс Уэбб», активно обсуждавшаяся в американском научном сообществе в 2021 году, перед его запуском. Это один из самых масштабных научных проектов в истории космических исследований. Его подготовка шла долгие годы, и еще в 2002 году НАСА приняла решение назвать телескоп в честь Джеймса Уэбба, своего, пожалуй, самого известного директора, руководившего лунной программой «Аполлон».
В 2002 году это решение не вызвало существенных споров – заслуги Уэбба были очевидны. Однако спустя пару десятилетий ситуация изменилась настолько, что журнал Science даже после окончания скандальной истории демонстративно называет его JWST (неформально расшифровывая как Just Wonderful Space Telescope - «просто замечательный космический телескоп»).
Что же натворил Уэбб? В конечном счете выяснилось, что ничего.
Вначале Уэбба в Интернете обвинили в преследовании ЛГБТ-людей (движение запрещено в России) во время работы в Госдепартаменте и НАСА. Но астрофизик Хаким Олусейи на досуге попытался разобраться в этой истории и пришел к выводу, что приведенные доказательства ошибочны – никаких подобных решений Уэбб не принимал. Зато получил известность действиями в защиту афроамериканцев от дискриминации.
Однако история на этом не закончилась. Четверо ученых во главе с Чандой Прескод-Вайнштейн, совмещающей астрономические и гендерные исследования, опубликовали программную статью с требованием все переименовать телескоп, так как Уэбб «молчаливо соглашался с гомофобной политикой правительства». Позднее Прескод-Вайнштейн сказала, что нельзя увековечивать память ни одного государственного лидера той эпохи, включая Джона Кеннеди.
НАСА провело исследование и на основе изученных документов (было просмотрено 50 тысяч страниц!) пришло к заключению о правоте доктора Олусейи. Телескоп остался с прежним именем. Уэббу посмертно повезло, а Олусейи несколько меньше. Перед его новым академическим назначением была распространена анонимная информация о том, что он занимался домогательствами. Расследование его оправдало, должность он получил, но нервы ученому потрепали сильно и осадок остался. «Революционеры превратились в прокуроров», - резюмировал Олусейи.
И доктор Олусейи, и доктор Прескод-Вайнштейн принадлежат к афро-американской общине (а Олусейи еще и президентом Национального общества чернокожих физиков). Но у них разные подходы к тому, стоит ли полностью пересматривать историю США. Олусейи сочувствовали известные астрофизики, но далеко не все из них были готовы выступить в его защиту (поддержать Прескод-Вайнштейн куда безопаснее с точки зрения имиджа). Но голосование – дело тайное. И пожилой инженер, уважающий Уэбба, и молодой ученый, потихоньку сочувствующий Олуйсеи, вполне могли склониться, как минимум, в сторону отказа го лосовать за Харрис, с победой которой связывался триумф «революционных прокуроров».
Понятно, что история с телескопом носит локальный характер. Но таких историй немало (вспомним хотя бы инвективы в адрес рабовладельцев Вашингтона и Джефферсона) – и в совокупности они создают кумулятивный эффект. В любой революции есть люди, которые хотели бы остановиться (в Великой Французской – на временах Мирабо, Лафайета и Барнава, в российской – на мартовской демократической эйфории 1917 года) и не идти дальше. Но если во времена великих революций такие мечты обычно утопичны, то сейчас революция по своему типу далека от классической, она происходит скорее в умах людей и лишь изредка на площадях, где «иконоборцы» сносят очередной памятник. А раз так, то избирательные бюллетени, бесполезные во времена великих революций, сейчас имеют значение.
Алексей Макаркин
Сигэру Исиба вновь избран премьер-министром Японии, хотя правящая коалиция потеряла большинство.
В Японии премьера выбирают на заседаниях обеих палат парламента. В первом туре кандидату надо получить абсолютное большинство, во втором – относительное. В палате советников у Исибы проблем не было – там у Либерально-демократической партии (ЛДП) есть абсолютное большинство. А вот в палате представителей все было сложнее.
Абсолютное большинство в палате представителей составляет 233 места. В прошлом составе парламента у ЛДП было абсолютное большинство – 247 мест, но по традиции она формировала коалицию с буддистской партией «Комэйто» (32 места). Теперь же у ЛДП 197 мест, а у «Комэйто» - 24. До большинства не хватает 12 мандатов. В первом туре лидер ЛДП и действующий премьер Исиба, как и ожидалось, получил 221 голос, так что если бы во втором вся оппозиция объединилась, то она смогла бы провести своего премьера.
Крупнейшие японские газеты по результатам внеочередных выборов в нижнюю палату предложили Исибе уйти в отставку. Ведь только придя на пост премьера, он инициировал досрочные выборы, в результате которых его партия потеряла абсолютное большинство. Но Исиба не ушел. Вторые подряд выборы председателя еще более ослабили бы ЛДП. И никто не знает, сколько мандатов партия получила, если бы выборы, как и планировалось, состоялись бы в следующем году. Вполне возможно, что даже меньше, так как кредит доверия премьеру бы исчерпался, а результатов деятельности, которые можно было бы предъявить избирателю, у правительства еще не было бы.
И, главное, на кого менять Исибу? Его главная соперница на внутрипартийных выборах Санаэ Такаити придерживается отчетливо правых взглядов – ей было бы непросто консолидировать партию. Самый молодой кандидат, 43-летний Синдзиро Коидзуми, руководил прошедшей избирательной кампанией и принял на себя ответственность за ее исход (у сына самого популярного японского премьера XXI века Дзюнъитиро Коидзуми еще все впереди). А больше реальных конкурентоспособных кандидатов не видно.
А оппозиция представляет собой конгломерат идейно различных партий, конкурирующих между собой. Главная оппозиционная политическая сила, Конституционно-демократическая партия (КДП), добилась на выборах успеха, увеличив свое представительство на 52 мандата. Но ее 148 мест куда дальше от абсолютного большинства, чем 221 место правящей коалиции. Любая попытка сколотить большинство без ЛДП и «Комэйто» была возможна в том случае, если бы в правительстве КДП оказались идейные конкуренты – правые из Демократической партии для народа и Партии инноваций, левые либералы из партии Рэйва Синсэнгуми, а также коммунисты.
Даже в случае, если бы такую фантастическую коалицию каким-то чудом удалось бы сформировать, она была бы недолговечной. В 1993 году, когда ЛДП находилась в системном кризисе и проиграла выборы, без нее удалось создать правительство из восьми партий (причем без коммунистов). Но уже в следующем году коалиция развалилась, и ЛДП вернулась в правительство.
Так что во втором туре кандидат в премьеры от КДП получил лишь 160 голосов – немногим больше, чем численность его фракции. Это обеспечило Исибе победу – за него проголосовал все те же 221 депутат. Теперь ЛДП и «Комэйто» сформируют правительство меньшинства, которому при голосованиях придется опираться на поддержку правых оппозиционных партий – Партии инноваций (21 мандат) и Демократической партии для народа (11 мандатов).
Вхождение в коалицию с ЛДП для них политически проигрышно – на следующих же выборах разгневанные избиратели «прокатили» бы таких беспринципных миноритариев. Но конкретные договоренности, связанные с частичной реализацией своих программных положений (например, в налоговой сфере) вполне возможны. Только такое правительство меньшинства по определению весьма неустойчиво – не исключено поэтому, что Японию через некоторое время ждут новые досрочные выборы.
Алексей Макаркин
Правящая коалиция в Германии рухнула. Внеочередные выборы состоятся весной.
Выборы все равно должны были пройти в 2025 году (только в сентябре), так что «светофорная» коалиция («красные» социал-демократы, «желтые» свободные демократы и зеленые) просуществовала почти до конца. Но особенность коалиций – это угроза для идентичности младших партнеров, которые по определению не могут реализовать свою предвыборную программу в полном объеме.
В данном случае в самом уязвимом положении оказались свободные демократы. Если рейтинги всех коалиционных партий снизились, но у СДПГ и Зеленых есть немалый запас прочности, то СвДП как наименее популярный участник коалиции оказалась в полупроходной зоне. Опросы дают ей от 3 до 4,5% от всех избирателей при 5%-ном барьере. В СвДП помнят результаты выборов 2013 года, когда Ангела Меркель фактически «удушила в объятьях» свободных демократов, входивших в ее правительство. Разочарованные избиратели отказали партии в доверии, и она с 4,8% голосов впервые не прошла в бундестаг. А Меркель спокойно создала «большую коалицию» с социал-демократами.
Поэтому сейчас каждый за себя. СвДП потребовала сократить бюрократические барьеры для бизнеса, снизить налоги, уменьшить ненужные, по ее мнению, расходы и замедлить переход к углеродно-нейтральной экономике. В случае несогласия других правительственных партий лидер СвДП и по совместительству министр финансов Кристиан Линднер предложил назначить внеочередные выборы. Понятно, что речь, по сути, шла о предвыборном демарше СвДП – партия фактически предложила своим партнерам принять ее программу (причем явно в ущерб социал-демократам и зеленым) или распустить коалицию. Первое было невозможно, значит, оставалось второе.
В ответ канцлер Олаф Шольц просто уволил Линднера, обвинив его в подрыве коалиции и сотрудничестве с бизнес-лоббистами. СДПГ также начинает кампанию, в которой нет ограничений на критику в адрес бывших партнеров, которых Шольцу надо представить в как можно менее презентабельном виде. Так как без СвДП большинства у коалиции нет, то после рождественских каникул его ожидает вотум недоверия и выборы в марте.
Перед выборами электоральная ситуация следующая. На первом месте ХДС/ХСС – 31-34%. На втором, с большим отрывом, «Альтернатива для Германии» - 16-19%. Далее социал-демократы – 15-16%, Зеленые – 9-11%, Альянс Сары Вагенкнехт – 6-9%. СвДП, как уже отмечалось, в полупроходной зоне, а Левые с 2,5-4% имеют еще больше шансов не пройти в следующий состав бундестага, чем свободные демократы.
Если эта же тенденция сохранится, то в качестве одного из вероятных сценариев вырисовывается «черно-зеленая» коалиция (ХДС-Зеленые), о возможности которой размышляла еще Меркель. Но есть проблема – если при Меркель ХДС сдвинулся к центру, то после нее – довольно сильно вправо. И вопрос, насколько будут совместимы христианские демократы и экологисты. Если для первых приоритетна поддержка слабеющей немецкой промышленности, то для вторых по определению наиболее важна экологическая проблематика. Другой вариант – привычная со времен Меркель «большая» черно-красная коалиция (ХДС-СДПГ).
Алексей Макаркин
Трамп 47-ой
Дональд Трамп стал не только 45-ым, но и 47-ым президентом США – во второй раз в истории США после неудачной попытки переизбраться бывший президент возвращается в Белый Дом – с другим порядковым номером.
Его победа весьма убедительна. При высокой явке (подождем окончательных цифр, чтобы сравнить ее с рекордными – пока – 155 млн избирателей в 2020 г.) он -впервые за три кампании победил и по голосам избирателей, возможно, превысив планку в 50% (в двух прошлых было чуть выше 46%). Он либо уже победил, либо близок к победе во всех колеблющихся штатах, что обеспечивает ему уверенное большинство голосов в коллегии выборщиков. Кроме того, республиканцы уже «отвоевали» 2 места в Сенате (и могут отвоевать еще 2), похоже, чуть увеличится и их большинство в Палате представителей, так что Трамп получит «трифесту» - контроль над Белым Домом и обеими палатами Конгресса.
Как бывает на высококонкурентных выборах, впечатляющая победа достигнута не тектоническими сдвигами в электоральных настроениях, а подвижками в несколько процентных пунктов: в колеблющихся штатах отрыв Трампа – от полутора до четырех пунктов – «на круг» чуть больше, чем предрекали опросы, но, похоже, на этот раз американские поллстеры сработали очень неплохо – резких расхождений их прогнозов с реальностью не видно. Харрис (по экзит-поллу CNN) проиграла голоса мужчин 44% : 54% (Байден в 2020 уступил лишь на один пункт), а вот в женском электорате Харрис выиграла с той же пропорцией (54% : 44%), тогда как Байден получил 56% женских голосов, т.е. «женский фактор» на Харрис не сработал. Вопреки прогнозам, афроамериканский избиратель от демократов не ушел: у Харрис -86% (у Байдена было 87%), а вот в латиноамериканском и азиатском электоратах Трамп «прибавил» 13 и 7 пунктов – это существенное ослабление традиционной базы поддержки демократов.
Обратим внимание еще на один фактор: на третьих подряд президентских выборах каждый четвертый (24-25%) избиратель голосовал «негативно», т.е. не столько за «своего» кандидата, сколько против его(ее) оппонента. Если сравнить их доли, то у избирателей Харрис «позитивная» мотивация голосования за нее была ниже, чем у Клинтон и Байдена в прошлых кампаниях (45% против 53% и 47% соответственно), соответственно, сильнее был «антитрамповский» мотив. А вот у Трампа «позитивный» мотив на всех трех выборах был практически одинаков (52-53%), зато по негативному голосованию избиратели Трампа отвергали Харрис почти столь же решительно как Клинтон 8 лет назад (36% и 39% соответственно, Байдена отвергало лишь 30%).
Причины успеха очевидны: неудовлетворенность избирателей экономикой при Байдене, своими доходами, непопулярная миграционная политика. Добавим к этому явный кризис лидерства в Демократической партии. Байден растерял слишком большую часть электоральной базы, Харрис сумела отыграть немало, но все же недостаточно, чтобы победить Трампа. К тому же республиканцы неплохо сделали «работу над ошибками»: не отговаривали своих избирателей голосовать по почте (как в 2020 г.), а, напротив, активно призывали к этому, весьма гибко и аккуратно высказывались по проблеме абортов (в отличие от промежуточных выборов 2022 г.).
Итак, в активе у Трампа: контроль над исполнительной и законодательной властью и второй – последний срок, когда можно действовать без оглядки на следующие выборы. Будет ли его политика радикальной? Поживем – увидим, но я почему-то не жду слишком уж большого радикализма.
Борис Макаренко
Под занавес уходящего года Абхазия снова напомнила о себе. После того, как президент Аслан Бжания и премьер-министр Александр Анкваб покинули свои посты, а внутриполитический кризис был разрешен посредством объявления о досрочных выборах, казалось, в республики наступит затишье. Но, похоже, абхазским политикам «покой только снится».
3 декабря на своем внеочередном заседании Народное собрание (парламент) Абхазии высказался за отказ от ратификации инвестиционного соглашения с Россией. Того самого, что стало триггером протестных действий и отставки первых лиц республики. На сессии присутствовали 23 депутата. Подавляющее большинство, 21 человек проголосовали против данного проекта, двое воздержались. Спикер парламента Лаша Ашуба особо подчеркнул: сессия прошла в соответствии с парламентскими процедурами после получения достаточного количества подписей от народных избранников. Впрочем, последствия этого решения выходят за рамки формально-правовых аспектов законотворчества.
По мнению известного российского политика, первого заместителя председателя комитета Госдумы по делам СНГ Константина Затулина, отказ абхазского парламента от подписания инвестсоглашения с РФ может привести к охлаждению отношений между Москвой и Сухумом. Сегодня трудно сказать, в каких формах оно пройдет, насколько глубокой станет эта «заморозка». Лидер абхазской ветеранской организации «Аруаа» Темур Гулия полагает, что «теперь все нужно обсуждать заново, и все должно быть согласно Договору о стратегическом партнерстве с Россией, где четко прописано, что мы равноправные субъекты, и заключаемые соглашения должны быть выгодны обеим сторонам». Но документы документами, а асимметрия между союзниками более, чем очевидна.
В любом случае, парламентарии оставили для будущего избранного или переизбранного (если вдруг предположить успех ушедшего в отставку Аслана Бжании) сложную «домашнюю работу». Денег на развитие и модернизацию взять неоткуда. Но российские проекты вызывают у определенной части абхазского общества и политикума опасения по поводу утраты уникальности их республики. Между этими Сциллой и Харибдой надо пройти. Задача, прямо скажем, не из легких. Не исключено, что вчерашние оппозиционеры, став властью, предложат свои варианты нового инвестсоглашения. Даже под другим «соусом» и названием.
Пока же Абхазия готовится к новым президентским выборам, не разобравшись со старыми проблемами и дилеммами.
Сергей Маркедонов
После того, как глава правительства Грузии Ираклий Кобахидзе объявил о приостановке переговоров с Брюсселем о евроинтеграции, страну захлестнули массовые протесты. До этого его заявления массовые акции так, как будто бы они шли на спад. Оппозиция вяло критиковала «фальсификаторов», президент Саломе Зурабишвили, казалось, отбывала номер, готовясь покинуть свой пост и, вероятно, продолжить карьеру в рядах критиков властей.
Триггером для внутригрузинской турбулентности стал внешний фактор- решение Европарламента о непризнании итогов парламентских выборов. Теоретически у официального Тбилиси были и иные варианты реагирования, например, сделать вид, что ничего не произошло, а евроинтеграция продолжается в формате «конечная цель ничто, движение- все». Но сделано то, что сделано. Улицы Тбилиси и других грузинских городов наполнились протестующими, преимущественно молодежью. Кто является реальным претендентом на власть, решительно непонятно. Скорее, акции развиваются по принципу «мы не врачи, мы-боль».
Какие тренды обозначились к настоящему моменту? Часть управленческого класса (среди них пять послов, замглавы МИД, сотрудники разных министерств и ведомств, представители судейского корпуса) ушли в отставку в знак протеста против решения премьера. Особняком, конечно, здесь стоит выход из правящей партии Ираклия Гарибашвили, дважды премьера и дважды министра обороны, одного из лидеров «Грузинской мечты». Это уже говорит, если не о расширении протестной базы, то о серьезных разногласиях внутри власти. Но таковое пока что не критично, силовики в течение нескольких дней сдерживают наступление улицы, демонстрируют лояльность правительству.
Оппозиция поднимает день ото дня планку эскалации, это уже не вялые протесты первых послевыборных дней. Нередки случай откровенного провоцирования грузинских силовиков. При этом оппоненты властей до сих пор не исключали полностью и легалистских методов, президентом-оппозиционером (воистину, ноу-хау Грузии) был подан иск в Конституционный суд об отмене итогов избирательной кампании. Но КС отказался принимать его к рассмотрению. Значит остается выход за рамки правового пространства?
Но этот путь для Грузии опасен, особенно учитывая «дурное наследие». В 1991-2013 гг. высшая власть в стране традиционно менялась либо посредством переворотов, либо революций. Казалось бы, этому положен конец. Возможность возвращения к «революционной романтике» остужает многие горячие головы. Непраздный вопрос, а кто готов завра сменить «Грузинскую мечту», ведь оппозиция разрознена и раздроблена, среди ее лидеров сильны личные разногласия.
Власти заявили о нежелании вступать в переговоры с оппозицией, налицо стремление правительства представить нынешнюю турбулентность, как результат внешнего вмешательства. Словом, всем сейчас совсем не до стратегии. День простоять да ночь продержаться. Риски и неопределенность сильно возрастают.
Сергей Маркедонов
Похоже, грузинские политики решили следовать принципам известного римского историка и писателя Плиния Старшего (популяризированным в русскоязычной среде благодаря Юрию Олеше): «Ни дня без строчки». Вслед за формированием парламентских и правительственных структур, подготовкой к выборам президента власти республики огласили и свои внешнеполитические приоритеты на ближайшее будущее.
Премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявил, что его страна замораживает ведение переговоров о вступлении в Евросоюз до конца 2028 года. При этом Грузия отказывается от получения бюджетных грантов от Брюсселя. Как глава грузинского кабмина мотивирует действия правительства? По его словам, «конец 2028 года — это тот срок, когда Грузия будет с экономической точки зрения готова начать переговоры о вступлении в ЕС, предполагаемые на 2030 год».
В российских медиа и социальных сетях новость подается, как сенсация. Еще бы, самая прозападная страна Южного Кавказа и едва ли не всего постсоветского пространства разворачивается к ЕС спиной. Триггером для такого решения официального Тбилиси стала резолюция Европарламента. Высший представительный орган «единой Европы» не просто не признал итоги недавно пошедших парламентских выборов, но и призвал к проведению новой кампании и введению санкций против премьера страны и лидеров «Грузинской мечты». Многовато для одной резолюции со стороны стратегического союзника Тбилиси!
На первый взгляд, решение ожидаемое. Но, во-первых, Европарламент - не главная структура, определяющая приоритеты политики Брюсселя. Во-вторых, заметим, что определенное пространство для маневра Кобахидзе оставляет, говоря о 2030 годе, как дате вхождения в ЕС. Но если бы вся проблема была только в экономике. Грузия в последние годы нарастила кооперационные связи с КНР, Турцией и Россией, все трое не являются членами ЕС. Но порядка 38% голосов избирателей были поданы за оппозицию. И нынешний «привет» от Брюсселя вряд ли вызовет в ее рядах массовый восторг, скорее усилит попытки активизации массового протеста.
Позиции «Мечты» прочны, но стопроцентных гарантий «геополитического разворота» они не дают. К слову сказать, Пекин и Анкара поддерживают грузинскую «территориальную целостность», и таскать каштаны из огня для укрепления интересов Москвы на Кавказе вряд ли будут. Следовательно, пока что рано делать выводы о переориентации Тбилиси на северного соседа. Нюансов в этой истории слишком много!
Сергей Маркедонов
Две победы
Соглашение о перемирии между Израилем и «Хезболлой» позволяет и Израилю, и Ирану говорить о победе. «Хезболла» при этом настроена куда более сдержанно, так как результаты израильской операции для нее носят крайне тяжелый характер. Погибли несколько политических и военных лидеров, включая главного – шейха Хасана Насраллу, руководившего «Хезболлой» более 30 лет и превратившего ее в одну из главных военно-политических сил Ливана. Убиты множество командиров среднего и младшего звена и рядовых бойцов.
«Хезболла», поддержав своей военной силой ХАМАС и нанося удары по Израилю, принесла войну (и связанные с ней гибель мирных жителей и разрушения гражданских зданий) в Ливан и при этом не смогла добиться своих целей. В соглашении нет ничего про ХАМАС – следовательно, Израиль может продолжать свою операцию в Газе, уже не отвлекаясь на ливанский фронт. Невозможно объяснить, что речь идет о победе и ливанским мирным жителям, и своим партнерам по правительственной коалиции - христианам-маронитам из Свободного патриотического движения экс-президента Мишеля Ауна и движения «Марада» влиятельного семейства Франжье, суннитам из движения «Азм» премьер-министра Наджиба Микати, и единоверцам-шиитам из движения «Амаль» бессменного с 1992 года спикера парламента Набиха Берри.
Биньямин Нетаньяху утверждает, что «Хезболла» отброшена на десятилетия назад, а Израиль может сосредоточиться на угрозах со стороны Ирана, пополнить вооружения (американцы задерживали их предоставление, настаивая на перемирии хотя бы в Ливане, раз уж не получается урегулировать конфликт в Газе) и, разумеется, сконцентрироваться на ХАМАС – то есть его добивании. «Хезболла» должна уйти с приграничных с Израилем территорий Ливана, которые займет ливанская армия. И если «Хезболла» нарушит перемирие, то Израиль имеет право нанести по ней новые удары.
Крайне правая часть израильского правительства не рассматривает соглашение как победу, но не могла предложить реальную альтернативу. Еще несколько недель военных действий в нынешнем формате ничего бы не изменили, добить «Хезболлу» бы не удалось – тем более, что она продолжала наносить удары по Израилю, демонстрируя, что не утратила боеспособности. Масштабная наземная операция вглубь Ливана после неудачной войны 2006 года всерьез не рассматривалась – она привела бы к большим потерям ЦАХАЛа и при этом не решила бы задачи уничтожения «Хезболлы». Поэтому крайне правые не стали выходить из правительства, но зафиксировали свою позицию к следующим выборам, когда они будут для «Ликуда» не союзниками, а соперниками.
Но и в Иране демонстративно празднуют победу. Иранские власти хотели бы договориться с Западом в условиях, когда страна «перенапряглась» из-за многолетнего конфликта и режима санкций. Нынешнего лидера «Хезболлы» Наима Касема иранцы вывезли в Тегеран, чтобы он избежал судьбы шейха Насраллы и «человека № 2» в «Хезболле» Хашема Сафиеддина. Но это и повысило зависимость «Хезболлы» от Ирана.
А в ноябре Ливан посетил советник аятоллы Хомейни Али Лариджани (умеренный консерватор и противник «супержесткой» линии в отношении Запада) – и по итогам визита высказался о том, что война должна прекратиться как можно скорее. Правда, он имел в виду не только Ливан, но и Газу, но в реальности Иран согласился на договоренность только по Ливану. Кстати, про Дональда Трампа Лариджани сказал, что тот время от времени менял свое поведение, и при этом заодно раскритиковал демократов. Так что Иран не исключает и переговоров с неудобным для него избранным президентом США.
А пока бывший командующий силами «Кудс» КСИP генерал-майор Ахмад Вахиди заявил, что прекращение огня является великой победой «Хезболлы» и «унизительным поражением сионистского режима». Советник по культуре и СМИ командующего КСИР Хамидреза Могадамфар утверждает, что «будущее оси сопротивления и Хезболлы в Ливане очень светлое, и это сопротивление будет продолжать приносить новые победы». Для них победа уже в том, что «Хезболла» выжила – а там посмотрим. Тем более, что Израиль, и «Хезболла» рассматривают соглашение как вынужденное и временное.
Алексей Макаркин
25 ноября вновь избранный, одиннадцатый по счету созыв парламента Грузии приступил к работе. За девять дней до этого республиканский ЦИК подписал итоговый протокол голосования. Но проблема в том, что, если власти и правящая партия «Грузинская мечта» признает результаты выборов, а оппозиционные силы, а с ними и президент Саломе Зурабишвили считают иначе.
Как же справился с этой проблемой «однопартийный парламент»? На первый взгляд, все прошло по плану. 89 депутатов- «метателей (всего в парламенте 150 мандатов) собрались на сессию, определились с признанием собственных полномочий и поддержали старого нового спикера Шалву Папуашвили. Впервые он вступил в эту должность в декабре 2021 года, приняв парламентские бразды у Кахы Кучавы (тот не проработал и года в председательском кресле). Впрочем, в ноябре-2024 у Папуашвили не было конкурентов. И острословы упражнялись в красноречии, сравнивая избрание спикера с партсобраниями советских времен.
Впрочем, такие параллели отражают, скорее, внешний антураж, а не системные проблемы. Оппозиции никто не запрещает войти в парламент и принять участие в формировании его органов. Но оппоненты власти выбрали другой путь. Значительная часть комментаторов называют нынешние события уникальными и беспрецедентными. Но это не совсем так. Четыре года назад оппоненты «Мечты» уже бойкотировали парламент, организовывали массовые акции, апеллировали к Западу, чтобы тот поддержал их устремления. Но есть и отличия. Тогда отношения официального Тбилиси с его американскими и европейскими партнерами не были на столь низкой отметке, как сейчас.
Но Бидзину Иванишвили и «Грузинскую мечту» это, похоже, не слишком пугает. Они готовы продолжать работу, так, как будто это – рутинный процесс. Спикер и его заместители избраны, правительство будет переформатировано, но, скорее, в формате «смены лиц», а не «смены вех». Вопрос один: насколько хватит оппозиции на бойкот и массовый протест. Четыре года назад не хватило, они втянулись в общеполитические процессы. «Грузинская мечта» рассчитывает добиться схожего эффекта и в обозримой перспективе.
В общем, цели ясны и задачи определены. Власти будут «функционировать» в «обычном режиме», а оппозиция- подвергать их действия сомнению.
Сергей Маркедонов
Снятие кандидатуры Мэтта Гетца на пост министра юстиции США имеет важное значение для отношений между Дональдом Трампом и Республиканской партией.
Партия в последние годы стала трампистской, но это не означает, что ее истеблишмент готов выполнять все указания Трампа. Во время краткого и бурного обсуждения кандидатуры Гетца лишь сенатор первого срока Томми Тубервилль, своей карьерой полностью обязанный Трампу, заявил, что «не нам решать», кто будут министром. Хотя министров утверждают именно сенаторы, и они совершенно не собирались отказываться от своего права блокировать кандидатов.
Другое дело, что все сомнения сенаторы-республиканцы склонны трактовать в пользу кандидатов Трампа, но в данном случае сомнений не было. Поэтому как несколько из них намеревались проголосовать против Гетца – а это при консолидированном голосовании демократов означало провал. А до провала обычно не доводят, так как это сильный репутационный удар и по партии, и по президенту.
Гетц оказался кандидатом, уязвимым со всех сторон. Этическое расследование его поведения было прервано в Палате представителей, так как он стремительно ушел из нее сразу же после объявления Трампом о выдвижении его кандидатуры в Минюст. Но данные тут же «утекли» в публичное пространство, так что запрет, вынесенный республиканским большинством комиссии на публикацию отчета, мало на что повлиял.
В Палате представителей Гетц был одним из лидеров маленькой группы конгрессменов-республиканцев, критиковавших лидеров собственной фракции с трампистских позиций. Он стал инициатором свержения предыдущего спикера Палаты, Кевина Маккарти, пользовавшегося уважением среди большинства представителей республиканцев в Конгрессе. Продвижение Гетца на пост министра юстиции стало бы символическим поощрением подобных действий, что невыгодно для партии.
Гетц не имеет высокой репутации как юрист. Он никогда не работал в прокуратуре, а в качестве адвоката не вел значимых дел. В принципе, назначение адвоката без опыта прокурорской деятельности или службы в Минюсте вполне возможно – Рональд Рейган назначил своим первым министром юстиции адвоката Уильяма Смита. Но Смит работал в одной из крупнейших юридических фирм страны, а Гетц в профессиональной сфере авторитетом не пользуется.
Гетц не был консенсусной фигурой для окружения Трампа – его кандидатуру предложил адвокат Борис Эпштейн и одобрил Трамп. Но против кандидатуры Гетца неофициально возражал Илон Маск. Правда, когда это стало известно, Маск разразился масштабным набором комплиментов в отношении Гетца, сравнив его с судьей Дреддом и назвав «Молотом Правосудия». Только неясно, чего здесь было больше – желания продемонстрировать командную лояльность или сарказма.
Видимо, такая неконсенсусность и способствовала тому, что Трамп не стал долго держаться за кандидатуру Гетца, когда стало ясно, что она непроходная. Уже 21 ноября он объявил о выдвижении на пост министра юстиции кандидатуры Пэм Бонди, партнера в Ballard Partners, лоббистской фирме, где работала будущая глава администрации Трампа Сьюзи Уайлс. Она, видимо, и сыграла значительную роль в этом выборе.
Бонди два срока (в 2011-2019 годах) была генеральным прокурором Флориды, так что по формальным критериям претензий к ее квалификации нет. Она убежденная сторонница Трампа, работала в команде защитников во время попытки его импичмента. Еще в 2013 году фонд Трампа направил связанной с ней организации пожертвование для подготовки избирательной кампании на второй срок. Позднее этот факт стал предметом разбирательства, так как прокуратура Флориды намеревалась заниматься рассмотрением обвинений в мошенничестве против Университета Трампа, но затем решила не поддерживать иск по этому поводу. Фонд Трампа довольно анекдотично заявлял, что перепутал адрес и намеревался помочь не кампании Бонди во Флориде, а одноименной организации из Канзаса. Но доказать какой-либо криминал не удалось, а сомнения, как уже было сказано выше, трактуются сенаторами-республиканцами в пользу кандидатов Трампа. Они демонстрируют свою самость, но подрывать позиции президента не будут.
Алексей Макаркин
К Владиславу Суркову у меня всегда было отношение сложное. Почти никогда с ним не соглашался. Бывали случаи острого противостояния. Но всегда признавал за ним очень ценное качество: он и умел, и дерзал откровенно формулировать очень глубокие наблюдении о природе российского общества и политического режима. Это требовало и недюжинного ума и "видения".
Но вот свежая статья о "либерализме" - это другое. Он то ли не знает очевидных вещей о природе современного общества (и "либерализм" тут - одна из его характеристик). то ли (что куда более вероятно) - пишет заведомо конъюнктурный текст, не имеющий отношения к реальности. Кончился тот Сурков, которого я знал и принимал всерьез.
Возразить ему? Много чести. Впрочем, в одном возражу. 1917 и 1991 годы в нашем обществе - это не "приступы либерализма" (ни большевики, ни Горбачев с Ельциным либералами не были от слова "совсем"). Это - крах власти, которая слишком далеко ушла в своем менталитете от реальностей. Как Сурков сегодня.
Борис Макаренко
Две новости про книги.
Новость первая - ВЦИОМ провел исследование о том, что читают россияне. Существует стереотип о том, что чем старше люди, тем они больше читают. Во-первых, потому что принадлежат к советским «читающим» поколениям. Во-вторых, так как у них больше свободного времени, чем у тех, кто учится или работает.
Оказалось, что лишь каждый восьмой респондент отметил, что ничего не читал. Но среди старших поколений (от 1967 года рождения и старше) таковых насчитывается уже 20-24%. А среди самых младших (от 2001 г.р. и младше) – всего 1%. Так что младшие читают куда больше, чем старшие.
Понятно, что на статистику чтения младших в значительной степени влияет учеба. Но не только Самые младшие читают фантастику (37%), классику (30%), книги по психологии (29%), романы о любви (28%) и детективы (26%). Из перечисленного только классику можно отнести к учебной программе. Очевидно стремление молодых людей разобраться в себе – поэтому они нередко обращаются к литературе по психологии.
Младшие миллениалы (1992-2000 г.р.) чаще других предпочитают научную и учебную литературу (39%), более трети выбирают фантастику (36%), в тройку любимых жанров этого поколения вошла и классика (28%). Учебная и профессиональная литература лидирует и среди старших миллениалов (1982-1991 г.р.) - 33%, но на втором месте у них оказываются детские книги (31%), затем следуют классика (26%) и историческая литература (24%).
И только у советских поколений историческая литература выходит на первое место, что неудивительно. В СССР книги по истории были отдушиной от надоевшего официоза. Людям хотелось читать не про производственные успехи и проблемы, а про русских князей и фаворитов государынь. Была популярна и военная литература – тем более, что поколение победителей было еще живо. Книжные привязанности у многих сохраняются на всю жизнь – тем более, что если младшие стремятся разобраться в себе, то старшие – в истории, которая младшим малоинтересна.
Специалисты ВЦИОМ отмечают, что среди телезрителей, где как раз выше доля старшего поколения, процент ничего не читающих достигает максимальных 38% (проиив 12% среди всех россиян и 5% среди тех, кто предпочитает интернет). Это значит, что старшие вместо чтения чаще смотрят телевизор, где широко представлены и военные, и исторические костюмные сериалы. Правда, до китайской «фабрики сериалов» России далеко, но все же выбрать можно. Про одну из любимых пикулевских героинь Екатерину II – и «Екатерина» (с двумя продолжениями), и «Великая», и «Царская прививка» (весьма актуально - как раз после пандемии). Все интереснее, чем перечитывать «Фаворита». Так что пока старшие смотрят, младшие читают – в том числе электронные книги.
Новость вторая – Совет по детской книге Союза писателей России решил выяснить, что же именно читают школьники – и ужаснулся. Оказалось, что около 60% детских книг сегодня строго соответствуют пяти деструктивным направлениям, каждое из которых «формирует определенные установки в сознании детей». В детскую литературу «методично внедряются» тема предательства, представление о человеке как о животном (привет квадроберам!), изменение социальных ролей («мальчикам не обязательно быть защитниками и героями, а девочкам — стремиться к семейным ценностям»). А еще любые личные недостатки представляются как нечто нормальное, что не требует исправления. И в довершение – «книги внушают идею, что не стоит задумываться о будущем и о том, что ждет впереди».
Союз писателей когда-то был советской организацией, объединявшей «инженеров человеческих душ». Сейчас это один из писательских союзов и не более того. Издатели и авторы в шоке от разоблачений и пытаются понять, какими же критериями руководствовался Совет (и хотя бы кто в него входит). Впрочем, в тексте есть и вполне предсказуемое предложение – «необходимо создавать институты, которые будут поддерживать и поощрять авторов, создающих ценностно-ориентированные произведения детской литературы». В советское время это уже проходили – с хорошо известным результатом.
Алексей Макаркин
После завершения парламентской кампании в Грузии споров о развороте внешнеполитического курса официального Тбилиси не только не убавилось, а лишь прибавилось. Хотя, если внимательно следить за оценками победителей, представляющих партию «Грузинская мечта», то ничего подобного не происходит. Премьер-министр Ираклий Кобахидзе заявляет о невозможности форсировать восстановление дипотношений с РФ из-за «оккупации 10% территории страны». Он же ставит цель- объединиться с ЕС вместе с абхазами и южными осетинами к 2030 году.
Но мы живем в мире представлений, и порой они становятся важнее самой реальности. И все же, стоит обратить внимание на участие главы кабмина Грузии в саммите Европейского политического сообщества. Тут многое примечательно. И то, что на этот раз форум прошел в Будапеште, а венгерский премьер Виктор Орбан был не только первым европейским лидером, признавшим легитимность парламентских выборов в Грузии, но и посетившим эту кавказскую страну буквально на третий день после подведения итогов голосования. И в столице Венгрии Кобахидзе снова озвучил весь знакомый нам набор проевропейских слоганов.
Стоило бы иметь в виду, что всего лишь 4 месяца назад в Бленхеймском дворце (родовом имении герцогов Мальборо) в Великобритании была принята Декларация саммита Европейского политического сообщества (ЕПС). К этому документу присоединилась и Грузия. Более того, в Декларацию было включено грузинское предложение об усилении региональных связей между странами Черного и Каспийского морей. Если это последовательность, то явно не пророссийская.
В Будапеште же в ноябре 2024 года Кобахидзе провел встречу с Шарлем Мишелем, подчеркнув готовность к любой дискуссии и лично с ним, и с представителями высшей иерархии Евросоюза. Грузинская элита, будь она трижды против иноагентов и представителей нетрадиционных меньшинств, сегодня настроена на продолжение политики европейской интеграции. Нравится нам это или нет. Да, эта часть политикума может рассматриваться, как условные евроскептики. Так их единомышленники присутствуют и в Европарламенте, и в национальных парламентах разных стран ЕС, не говоря уже о законодательных органах разных субъектов разных федераций или муниципалитетов. Делать на этом основании выводы об их лояльности Кремлю вряд ли целесообразно.
«Грузинская мечта» позиционирует себя, как прагматическая сила. И неплохо было бы взаимодействовать именно с таким партнером из стратегически важной соседней страны. Опасно другое. Фантазировать и формировать завышенные ожидания, не обладая для этого ни серьезными доказательствами, ни основаниями.
Сергей Маркедонов
Вечером 11 ноября из Абхазии пришли тревожные новости. Представители оппозиции заблокировали мосты, ведущие в столицу республики. На следующий день под председательством президента Аслана Бжания прошло экстренное заседание Совбеза. Социальные сети, информагентства, телеграм-каналы запестрели предположениями о новом внутриполитическом кризисе в Абхазии. Насколько серьезны подобные опасения? И можно ли ожидать ухудшения отношений между Москвой и Сухумом? Ведь подобные версии оказываются всякий раз востребованными, когда в республике случаются протестные акции. А происходят они нередко.
Еще в школе нас учат различать причины и поводы. У властей и у оппозиционеров в Абхазии разные объяснительные модели. Критики власти говорят, что поводом к перекрытию мостов (уже 12 ноября они были разблокированы) стало задержание пяти человек, участвовавших в собрании общественности Гудаутского района. Провластные спикеры считают, что оппозиционеры ведут себя деструктивно, провоцируя народ республики на недовольство.
Но причины этого намного глубже. Абхазия стоит перед нелегкой дилеммой: открыться российскому экономическому присутствию, но оказаться под более сильным влиянием Москвы или продолжить свой курс на «самость» и «особость», но продолжить стагнировать. У абхазского движения за самоопределение непростая история, прошлое и сегодня напоминает о себе едва ли не каждый день. Вплоть до лета 2024 года активно обсуждался закон об апартаментах (что открывало для россиян возможность для строителсьства отелей в республике, без отчуждения ради них земельной собственности), но он был отозван из парламента под давлением общественности.
7 октября в Народном собрании Абхазии обсуждали Соглашения с Россией об инвестициях. Ряд депутатов выступили против одобрения данного проекта. По их мнению, власти форсировали заключение данного документа без достаточной проработки с участием представителей депутатского корпуса. При этом Минэкономики Абхазии на своем сайте 30 октября сообщило о подписании Соглашения с правительством РФ. Этот проект предполагает осуществление российскими юридическими лицами инвестпроектов на территории Абхазии. 15 ноября документ планируется рассмотреть на сессии парламента. И, не исключено, дискуссия о целесообразности реализации инвестинициативы будет продолжена.
Люди, плохо знакомые с абхазской спецификой, видят в протестах проявления антироссийской позиции. Вероятно, полагая, что любой протест равен «цветной революции», а значит и «геополитическому развороту». Между тем Абхазия привычна к спорам и жарким дискуссиям, а смена власти посредством протеста здесь происходила не единожды. Но это не приводило к «вестернизации» республики. В конце октября в республике Фондом развития евразийского сотрудничества было проведено специальное исследование по теме «Российско-абхазское союзничество: мифы и реалии» Согласно опросу, 93% респондентов считают РФ главным союзником Абхазии. Тем паче, что других союзников, которые поспешили бы признать республику и стать гарантами ее безопасности и экономического развития, на горизонте не видно. Видимо, стоит разделять разные логические ряды, понимая, что свобода и дискуссия вовсе не означает автоматического отказа от пророссийского выбора.
Сергей Маркедонов
О праздновании юбилея Владимира Жириновского.
1. Президентским указом сформирована комиссия по празднованию 80-летия Владимира Жириновского в 2026 году. Председатель комиссии – Вячеслав Володин как спикер Госдумы. Жириновский был ее депутатом всех созывов, а в 2000-2011 годах – еще и вице-спикером. Заместитель председателя – Леонид Слуцкий как преемник Жириновского в партии. Он должен повести ее на думские выборы 2026 года, которые пройдут через несколько месяцев после юбилея (Жириновский родился 25 апреля).
2. Из родственников Жириновского в состав комиссии включен зять (муж его внебрачной дочери) – Аркадий Боцан-Харченко, сын российского посла в Сербии. Он был вице-губернатором Владимирской области при губернаторе от ЛДПР Владимире Сипягине. Сейчас он официально возглавляет группу по сохранению наследия Жириновского центрального аппарата ЛДПР и полностью лоялен Слуцкому. Проблемные родственники Жириновского в комиссию, разумеется, не включены.
3. К юбилею ожидается выход фильма «Жириновский. Взлет» режиссера Александра Баранова. Если все будет так, как планируется, то его покажут и в кино, и на телевидении (в комиссию включены главы ведущих каналов). Маловероятно, что фильм войдет в число наиболее успешных в кинотеатрах (зрители идут в кино в том числе и для того, чтобы отдохнуть от политики), а вот на телевидении он может иметь успех среди постоянных зрителей политических ток-шоу.
4. В Интернете за Жириновским закрепилась слава «политического пророка», что повышает интерес к его личности. Разумеется, конкретные его «пророчества» могли не сбываться, но дело в другом. Тренд, который представлял Жириновский, связанный не столько с ностальгией по СССР (это исторически сфера КПРФ), сколько с фрустрацией и стремлением к геополитическому реваншу, очень быстро перестал быть периферийным. И Жириновский успешно выражал эмоцию – первоначально немалой части «низов» (что проявилось уже в 1993 году), а затем и значительной части «верхов». Жириновский в своей эпатажной манере высказывал суждения, которые не звучали на политкорректном официальном уровне, но все чаще высказывались неофициально. Начав с аккумулирования голосов националистического электората (для его фактической нейтрализации), Жириновский закончил в рамках нового мейнстрима и нового же понимания политкорректности. Неудивительно, что современное российское государство воздает ему почести.
5. Празднование юбилея Жириновского должно повысить интерес к ЛДПР, что выгодно для нее перед выборами в условиях, когда ресурс Жириновского остается для партии одним из главных. ЛДПР до сих пор воспринимается избирателями как «партия Жириновского», а не Слуцкого. Опрос ВЦИОМ о «политике 2023 года» показал, что покойного Жириновского назвали 2% респондентов (пятое-десятое места в рейтинге, выше только Владимир Путин, Михаил Мишустин, Сергей Лавров и Сергей Шойгу). Слуцкого в списке названных нет – как нет и других представителей парламентской оппозиции, включая Геннадия Зюганова. По Жириновскому ностальгируют как по яркому и запоминающемуся политическому шоумену, которые три десятка лет своей харизмой и энергетикой «вытягивал» свою партию на каждых думских выборах.
Алексей Макаркин
Победа Дональда Трампа вызвала быструю реакцию в мире.
Первым Трампа поздравил с победой президент Сальвадора Найиб Букеле. Демократическая администрация США игнорировала Букеле, считая его авторитарным деятелем, а сам он положительно отзывался о Трампе. У сальвадорского президента образ радикального противника абортов и крутого борца с преступностью – казалось бы, он легко найдет общий язык с Трампом. Но Букеле дружит с Китаем – именно китайцы реализуют престижные проекты его президентства – Национальную библиотеку (построена) и Национальный стадион (строится). И Трамп публично обвинял его в том, что он отправляет своих преступников в США. Так что Букеле надо было «отметиться», чтобы перебить негатив.
Из лидеров Латинской Америке победе Трампа больше всех, пожалуй, рад президент Аргентины Хавьер Милей. А опечален Лула, у которого выстроены отношения с демократами. В 2026 году Жаиру Болсонару баллотироваться запрещено, но Лула все равно подумывает выдвигаться на новый срок, чтобы не пустить к власти, как он выражается, троглодитов (байденовский «мусор» имеет аналогию). А теперь «троглодит» - то есть тот, на кого как на своего кандидата, укажет Болсонару – будет пользоваться максимальным расположением Трампа.
Большинство европейских элит опасается непредсказуемости Трампа. Интересно, что одним из первых его поздравил президент Франции Эммануэль Макрон, но поздравление получилось двусмысленным. В коротком тексте сказано о желании вместе работать, но «с вашими и моими убеждениями» (то есть убеждения разные). А после поздравления отдельно сообщил, что Франция вместе с Германией будет работать «над созданием более единой, более сильной, более суверенной Европы». Сотрудничая при этом с США, но «отстаивая наши интересы и ценности».
А вот кто в Европе действительно рад победе Трампа, так это Виктор Орбан. Он в этом году посещал Трампа в его флоридском поместье. С победой Трампа Орбан рассчитывает на то, что позиции Венгрии в Европе усилятся – а претензии Орбана далеко выходят за национальные рамки (он фактически сконструировал блок «Патриоты за Европу» в Европарламенте – третье по величине депутатское объединение). В следующем году парламентские выборы в Чехии – и Орбан рассчитывает на успех его коллеги по блоку Андрея Бабиша; в этом случае сложится неформальная коалиция трех из четырех стран Вышеградской группы. Недаром Орбан ликует, называя успех Трампа «очень нужной победой для всего мира».
Отдельная история с Великобританией, связанной с США узами атлантического партнерства. Из британских политиков у Трампа наилучшие отношения с Борисом Джонсоном, но тот даже не депутат. Зато в США на помощь Камале Харрис отправились активисты Лейбористской партии, что вызвало гнев республиканцев – так что стартовые условия для выстраивания отношений не лучшие. Но Кир Стармер все равно в числе первых европейских лидеров поздравил Трампа, причем без макроновской двусмысленности. Его надежды могут быть связаны с хорошим знакомством будущего вице-президента Джея Ди Вэнса и главы британского МИД Дэвида Лэмми (впрочем, Лэмми когда-то назвал Трампа «неонацистским социопатом» - но и Вэнс раньше отзывался о своем будущем начальнике весьма некомплиментарно).
Явно доволен Биньямин Нетаньяху, который как раз в день выборов в США уволил более умеренного министра обороны Иоава Галанта. Для демократов нынешнее израильское правительство было слишком правым и жестким, тогда как Трампа это не интересует. В трудном положении Тегеран, которому Трамп никогда не доверял, считая, что реформаторы являются лишь ширмой для КСИР (в его президентство санкции были введены против одного из лидеров реформаторов, Мохаммада Джавада Зарифа, тогда главы МИД, а сейчас вице-президента). Но его надежда – на миролюбие Трампа, который не любит войн и обожает сделки. Впрочем, не любые (обамовскую ядерную сделку он разорвал), а те, которые считает безусловно выгодными для Америки и себя. Причем себя и Америку Трамп, кажется, не разделяет.
Алексей Макаркин
В Боливии разгорелся конфликт между нынешним президентом Луисом Арсе и экс-президентом Эво Моралесом.
Долгое время они были союзниками. Арсе отвечал в правительстве Моралеса за экономику, и с его именем связано проведение рациональной экономической политики, контрастировавшей с популистским образом Моралеса. Когда после массовых протестов Моралес, пытавшийся переизбраться на четвертый срок, был вынужден покинуть страну в 2019 году, Арсе остался на его стороне. И, став кандидатом от партии Моралеса «Движение к социализму», выиграл президентские выборы 2020 года. У Арсе не было антирейтинга Моралеса, его не обвиняли в стремлении к диктатуре. Тогда как Моралес, выдвинувшись в 2019-м, пошел против итогов референдума 2016 года, когда население проголосовало против его очередного срока.
Однако Моралес, вернувшийся из эмиграции после победы Арсе, рассматривал его как местоблюстителя, который в 2025 году должен уступить ему свой пост. Арсе же исходил из того, что время Моралеса прошло. Его правительство состоит из деятелей «Движения к социализму», в основном не входивших в ближний круг Моралеса.
При этом Арсе учел печальный опыт президента Эквадора Ленина Морено, который, став преемником Рафаэля Корреа, круто повернул руль вправо и полностью утратил авторитет. Арсе продолжает курс Моралеса, но без Моралеса. Он, в отличие от большинства президентов Латинской Америки, поздравил с победой Николаса Мадуро.
Арсе дружит с Россией. В прошлом году Uranium One Group (входит в «Росатом») подписала с боливийской госкомпанией Yacimientos de Litio Bolivianos (YLB) рамочное соглашение о строительстве промышленного комплекса по добыче и производству лития. Впрочем, Арсе диверсифицирует литиевые интересы – другой проект в этой сфере чуть раньше получили китайцы - «дочка» крупнейшего в мире производителя автомобильных аккумуляторов CATL совместно с горнорудной компанией China Molybdenum.
В нынешнем году Арсе дважды посетил Россию. В первый раз летом, будучи почетным гостем на Петербургском экономическом форуме. Во второй – в октябре, посетив саммит БРИКС в Казани, где Боливия стала страной-партнером БРИКС. Бразилия, заблокировавшая предоставление этого статуса Венесуэле, не возражала против кандидатуры Боливии.
Плюс нынешним летом Арсе смог без особого труда подавить военный мятеж, организованный уволенным в отставку начальником Генштаба Хуаном Хосе Суньигой. После ареста военачальник вдруг заявил, что на мятеж его подговорил Арсе, чтобы самому стать спасителем демократии и повысить свою популярность. Но эксцентричному генералу мало кто поверил.
Однако с Моралесом Арсе справиться сложнее. Бывший президент сохраняет немалую популярность среди индейцев аймара. Он пользуется поддержкой немалой части партийцев – в результате «Движение к социализму» оказалось расколото на сторонников Моралеса и Арсе. Главное требование Моралеса – допустить его к выборам. Но здесь Арсе подстраховался – в 2023 году Многонациональный конституционный суд запретил Моралесу баллотироваться.
А нынешней осенью прокуратура обвинила Моралеса в изнасиловании. По ее версии, Моралес в 2015 году изнасиловал 15-летнюю девочку, забеременевшую от него, а родители несовершеннолетней «получали выгоду» от связи дочери с президентом. А только что к боливийской прокуратуре присоединилось правое правительство Аргентины – там также началось расследование по обвинению Моралеса в сексуальных преступлениях, совершенных во время его пребывания в эмиграции в 2019-2020 годах.
В ответ Моралес объявил голодовку, а его сторонники стали перекрывать дороги и демонстративно захватывать воинские части. И это действительно серьезная проблема для Арсе, в том числе и потому, что в Боливии силовой ответ на протесты с возможными человеческими жертвами – это выбор правых. Причем заканчивались эти истории в XXI веке для них плохо. 94-летний экс-президент Гонсало Санчес де Лосада живет в эмиграции в США, временный президент Жанин Аньес находится в тюрьме. Так что левый Арсе предельно осторожен, чтобы не пойти по их стопам.
Алексей Макаркин