9057
Политическая аналитика от экспертов Центра политических технологий им. Игоря Бунина
Новый народный фронт во Франции после долгих внутренних переговоров предложил своего кандидата на пост премьера – это Люси Кастец, неизвестная широкому кругу избирателей государственная служащая.
37-летняя Кастец никогда не была министром, депутатом, сенатором или единоличным лидером крупной общественной организации, нечасто появлялась в медиа. Поэтому ее выдвижение стало сюрпризом. Ее краткие биографические данные – училась в Sciences Po (Институте политических исследований) и ENA (Национальной школе администрации), а также в Лондонской экономической школе. Работала в Главном управлении государственного казначейства, руководила департаментом международных связей в финансовой разведке, занималась борьбой с налоговыми мошенничествами и финансовыми преступлениями. Сейчас является директором по финансам и закупкам в мэрии Парижа.
ENA – элитарная школа, ее выпускников называют «энархами» и нередко обвиняют во Франции в оторванности от «простого народа». Эммануэль Макрон в рамках диалога с гражданским обществом преобразовал ее в 2021 году в Национальный институт государственной службы (INSP). Правда, из этого диалога мало что получилось, но на символическом уровне «энархи» потерпели поражение.
Один из ближайших соратников Марин Ле Пен Себастьен Шеню, узнав о выдвижении кандидатуры Кастец, назвал «дурной шуткой» то, что левые предложили кандидатуру «энарха», да еще финансового директора Парижа, «бюджет которого находится в катастрофическом состоянии». Впрочем, свой нынешний пост Кастец заняла только в конце прошлого года, так что за проблемы парижских финансов она ответственности не несет.
И с государственной службой ситуация не такая простая. В последние десятилетия в рамках реформирования госслужбы многие ее функции стали передавать на аутсорсинг консалтинговым фирмам. Начался этот процесс при Маргарет Тэтчер в Великобритании, а во Франции особенно активно распространился в нынешнем столетии.
Но одним из следствий реформирования стало обновление состава госслужащих, повышение их конкурентоспособности. Новые сотрудники уже давно не плодят кипы написанных витиеватым слогом бумаг, обреченных на «грызущую критику мышей», а умеют так же, как и менеджеры консалтинговых фирм работать на компьютерах с базами данных, делать красивые презентации и так далее. Они учатся в тех же университетах, что и работники консалтинговой сферы, но зарабатывают существенно меньше. И правительства по-прежнему заказывают концепции консалтинговым фирмам со знаменитыми брендами. А госслужащим приходится реализовывать эти концепции, на содержание которых им все труднее влиять – причем общество продолжает, как и раньше, их критиковать – разумеется, в первую очередь, «энархов». Не случайно, что престиж госслужбы падает, перспективные работники уходят.
Реакцией на такое положение дел стало создание в том же 2021 году, когда Макрон закрыл ENA, группы «Nos services publics», которую организовали недовольные французские госслужащие, включая и Кастец. В ноябре 2022 года Кастец полемизировала на телевидении с министром госслужбы Станисласом Герини, сообщив, что «в период с 2006 по 2018 год мы потеряли 180 000 государственных служащих, в то же время резко возросло использование консалтинговых фирм, несмотря на то что они слишком дороги и часто бесполезны». Похоже, что некоторые «энархи» стали воспринимать в качестве главной угрозы не наследников Парижской коммуны, а миллионеров из консалтинга.
Выдвижение кандидатуры Кастец Макрона по французской Конституции ни к чему не обязывает – и он уже заявил, что не намерен принимать решение о назначении нового премьера до конца Олимпиады-2024 в Париже. Но ее выдвижение интересно в связи не только с реалиями французской госслужбы, но и с расстановкой сил внутри «Нового народного фронта». Кастец входит в команду мэра-социалиста Парижа Анн Идальго – и согласие на ее кандидатуру – это уступка со стороны меланшоновской «Непокоренной Франции».
Алексей Макаркин
О взглядах Джея Ди Вэнса.
Вэнс работал под руководством миллиардера-либертарианца Питера Тиля, который был спонсором его кампании в Огайо в 2022 году. И в то же время он позиционирует себя в качестве социального консерватора. Среди избирателей Огайо – как и соседних штатов «ржавого пояса» - либертарианские идеи непопулярны – равно как и взгляды либералов из Нью-Йорка или Калифорнии.
В «Элегии деревенщины» подробно рассказано о взглядах человека, оказавшего наибольшее влияние на становление Вэнса – его бабушки, у которой «всегда было два бога: Иисус Христос и Соединенные Штаты Америки». Ее цитата: «Ума не приложу, почему работяги, которые всю жизнь пахали как проклятые, теперь сосут лапу, а всякие лоботрясы за наши налоги покупают выпивку и мобильники». По мнению Вэнса, бабушка «то ругала правительство за его чрезмерные старания, то возмущалась, что оно сидит без дела». Либертарианцы не способны ответить на двойственный запрос, а вот социальные консерваторы могут попробовать.
О религии. Так как семья переехала из Кентукки в Огайо (где у деда Вэнса появилась возможность устроиться на завод), то она оказалась вне общины – поэтому исповедовало самый простой – внеконфессиональный – вариант христианства, не требующий воскресных походов в церковь. Когда 14-летний Джей был отправлен на лето к отцу («набожному христианину, строго блюдущему церковные заветы) в Кентукки, то быстро запросился обратно, так как понял, что больше не может так жить. Образ, крайне отличающийся от «ядерного» республиканского электората.
Крестился Вэнс уже взрослым в 2019 году, причем в католической церкви, что не очень свойственно республиканцам, если они не воспитаны в католичестве с детства. Святым покровителем он выбрал Августина, который дал ему «способ понять христианскую веру в сугубо интеллектуальном ключе». Таким образом впервые за много десятилетий кандидаты и в президенты, и в вице-президенты весьма непривычны для евангелистов – одной из опор Республиканской партии. Но сейчас раскол идет не по религиозной, а по политической линии – и, как сказал Вэнс еще до прихода в политику, основной вопрос для христианина «заключается в том, какая из этих двух политических партий наименее оскорбительна для моей веры».
Но есть еще одна проблема – хотя католическое учение соответствует социальному консерватизму, но как католик-неофит, Вэнс жестко высказался против абортов. Это может привлечь евангелистов (но они и так проголосуют за «наименее оскорбительных» кандидатов), а отпугнуть колеблющихся, которые важнее для успеха кампании.
И об Украине. В своей колонке в «Нью-Йорк таймс» (12 апреля 2024 года) Вэнс пишет, что вызов для Украины – это не республиканцы, которые – при активном участии Вэнса – тогда еще блокировали выделение ей помощи, а математика: «Украине нужно больше солдат, чем она может выставить, даже с драконовской политикой призыва. И ей нужно больше техники, чем могут предоставить Соединенные Штаты. Эта реальность должна определять любую будущую политику в отношении Украины». «У нас нет мощностей для производства того количества оружия, которое нужно Украине, чтобы выиграть войну», - замечает Вэнс и приводит конкретные цифры, подтверждающие его тезис.
Какова альтернатива, предлагаемая Вэнсом? По его мнению, Украина должна отказаться от наступательных планов, перейти к обороне, сохранив свою военную силу, и создать условия для начала переговоров. Хотя «это потребует от американского и украинского руководства признать, что заявленная Зеленским цель войны — возвращение к границам 1991 года — фантастическая».
Такая позиция еще недавно выглядела на Западе «пророссийской» - но сейчас признание невозможности «возвращения к границам» становится там неофициальным консенсусом. И только что «Нью-Йорк таймс» сообщила, что Украина планирует начать переговоры с Россией. Так что расстояние между позицией скептиков типа Вэнса и мейнстримом сокращается, хотя и остается. Скептики считают, что можно вести переговоры и без Украины, тогда как мейнстрим официально исходит из того, что без Киева ничего решать нельзя.
Алексей Макаркин
Избранный президент Ирана Масуд Пезешкиян опубликовал статью «Мое послание новому миру» - программный внешнеполитический текст.
Пезешкиян лишь один раз упомянул своего предшественника – да и то в связи с тем, что гибель Эбрахима Раиси, «глубокоуважаемого и преданного своему делу государственного деятеля», привела к досрочным выборам, ознаменовавшим «поворотный момент в истории нашей страны» (последняя формулировка предусматривает изменение курса).
Пезешкиян на прошлой неделе отдал дань памяти Раиси, встретившись с вдовой и другими членами семьи покойного президента. Но и в ходе этой встречи он отзывался о Раиси в самых общих чертах, назвав «ценными и незабываемыми» его усилия по служению иранскому народу и развитию страны. В свою очередь, вдова Раиси высказалась о важности продолжения курса своего супруга – но о реакции Пезешкияна на это заявление не сообщалось.
Пезешкиян упомянул в числе своих избирателей «молодых женщин и мужчин, недовольных общим положением дел» и заявил, что «полностью привержен достижению консенсуса». Это может означать, что недовольные тоже включаются в этот консенсус – при Раиси они были из него исключены.
Избранный президент напомнил, что «формулирование и реализация» внешней политики – это прерогатива президента и правительства, и он намерен воспользоваться всеми своими полномочиями. Это опосредованный ответ политикам и экспертам, указывающим на решающую роль во внешней политике рахбара Хаменеи. Интересно, что Пезешкиян не сказал в этом контексте о рахбаре – вообще Хаменеи был упомянут только в связи с проведенными выборами и «приверженностью нашего народа демократической передаче власти».
Дальше говорится о проведении политики на основе возможностей, стремлении «к равновесию в отношениях со всеми странами, подобающему нашим национальным интересам, экономическому развитию и требованиям регионального и глобального мира и безопасности». И о том, что «мы будем приветствовать искренние усилия по смягчению напряженности и ответим взаимностью на добросовестность». Это фактический призыв к диалогу, обращенный к Западу.
Пезешкиян рассчитывает на сотрудничество с Турцией и рядом арабских стран (на первом месте в их перечне – Саудовская Аравия, ключевую роль в нормализации отношений с которой сыграл Китай, как особо отметил Пезешкиян). Дается понять, что неприемлемы любые отношения только с Израилем. Поддерживается палестинское движение – в Иране это консенсус. Президент рассчитывает на «более широкое сотрудничество с Пекином» с целью «установления взаимовыгодного всеобъемлющего стратегического партнерства». О сотрудничестве со странами Латинской Америки и Африки сказано в общих чертах.
Россия – «ценный стратегический союзник и сосед Ирана», администрация Пезешкияна «будет продолжать расширять и укреплять наше сотрудничество», которое является приоритетным. Также Иран стремится «к миру для народов России и Украины». Развивать отношения с Россией предполагается как на двусторонней, так и на многосторонней основе. Каким содержанием будут наполнены эти формулировки, покажет время.
Пезешкиян рассчитывает «на конструктивный диалог с европейскими странами» при отказе последних от «самопровозглашенного морального превосходства в сочетании с рукотворными кризисами». Он перечислил многочисленные конкретные сферы потенциального сотрудничества – от экономики до борьбы с миграционными кризисами. Это соответствует внешнеполитическому курсу президентов-реформаторов Мохаммада Хатами и Хасана Рухани.
Зато немало инвектив в адрес США - от выхода из ядерной сделки до убийства генерала Касема Сулеймани, «мирового героя борьбы с терроризмом». Однако они заканчиваются осторожным призывом к США «извлечь уроки из прошлых просчетов и скорректировать политику соответствующим образом». Двери к переговорам с американцами Пезешкиян не закрывает, но и не распахивает – что неудивительно хотя бы потому, что неизвестно, кто победит на выборах американского президента в нынешнем году. А от этого во многом зависят и отношения США с иранскими реформаторами.
Алексей Макаркин
Новые поправки к закону о формировании Совета Федерации еще более размывают его роль как «палаты регионов», усиливая присутствие в нем федеральной элиты.
За время своего существования Совет Федерации реорганизовывался несколько раз. В 1993 году, согласно переходным положениям Конституции, членов верхней палаты выбирали на прямых выборах. С 1996 года в Совете Федерации заседали губернаторы и председатели законодательных собраний регионов. После реформы 2001 года членами Совета стали представители губернаторов и законодательных собраний, работающие на постоянной основе. В результате влияние верхней палаты резко уменьшилось, а новыми сенаторами нередко становились отставные чиновники, а также лишь формально отошедшие от дел действующие бизнесмены.
Активный приток в палату предпринимателей, получавших статус и неприкосновенность, вызвал недовольство в Кремле. В 2012 году был введен ценз оседлости, согласно которому член Совета Федерации должен непрерывно проживать пять лет в соответствующем субъекте РФ или прожить там 20 лет в совокупности. Универсальное правило, призванное исключить большинство отставников и бизнесменов (за очень небольшими исключениями – например, такой кандидат легко преодолевал ценз в Москве, но от нее избирается всего два сенатора), просуществовало до 2014 года, когда в него внесли маленькую поправку.
Выяснилось, что в Совете Федерации нет дипломатов для занятия ставшей вакантной должности председателя международного комитета. И тогда решили сделать исключение для послов, которые могли становиться сенаторами без ценза оседлости. В зарубежных парламентах комитеты обычно возглавляют политики без соответствующего опыта работы в профильной сфере (по крайней мере, на высоких должностях), но в России решили «профессионализировать» руководство палаты. Тем более, что в данном случае возникла проблема знания не только дипломатических процедур, но и иностранных языков.
Прецедент был создан. Раз в Совет Федерации в обход ценза оседлости допустили послов, то следующими стали военачальники. Ценз оседлости для генералов и адмиралов отменили в 2017 году.
А в новых поправках предусматривается, что ценз оседлости не распространяется на тех кандидатов, кто в совокупности в течение пяти лет до выдвижения кандидатуры замещал государственные должности РФ. А это министры, депутаты и сенаторы, судьи Конституционного, Верховного и федеральных судов, глава, заместители и аудиторы Счетной палаты, члены Центризбиркома, уполномоченные по правам человека и предпринимателей и другие. Кроме того, ценз оседлости не будет применяться к федеральным чиновникам категории «руководители» высшей группы должностей, назначаемым президентом, если их классный чин соответствует воинскому званию высшего офицера (заместители министров силового блока, руководящие сотрудники администрации президента).
Таким образом ценз оседлости в полной мере продолжает действовать для предпринимателей, членство которых в Совете Федерации и было главным раздражителем для власти в конце нулевых – начале десятых годов. А для «государевых людей» высокого ранга ограничения постепенно уменьшаются. Пока что для них одновременно со снятием ценза оседлости существует пятилетний срок пребывания на высших должностях – так что министр, сравнительно недолго пробывший на своем посту (и не занимавший других высших должностей), не сможет стать сенатором. Но число гражданских отставников в верхней палате будет увеличиваться – и при этом не надо «распечатывать» президентскую квоту в Совете Федерации, которая остается неприкосновенной.
Алексей Макаркин
Каковы отношения между рахбаром Хаменеи и избранным президентом Масудом Пезешкияном?
Есть версия, что Хаменеи дал санкцию на избрание Пешекияна, чтобы договориться с Западом. Но эта версия исходит из представления о всемогуществе аятоллы. Рахбар, действительно, может многое, но не всё. С 2021 года он выстраивал модель доминирования жестких консерваторов при маргинализации реформаторов. В ее рамках были проведены управляемые президентские выборы 2021 года и парламентские 2024-го с гарантированным результатом. На первых реформаторы были представлены заведомо слабым кандидатом, на вторых абсолютное большинство реформаторов не были допущены к участию в избирательной кампании, что обеспечило победу консервативным кандидатам.
Но между выборами 2021 и 2024 годов была одна разница. В 2021-м рахбар закручивал гайки в условиях, когда популярность реформаторов рухнула. Восьмилетнее президентство Хасана Рухани оказалось неудачным из-за того, что его ключевое достижение – отмену санкций – полностью обесценил Дональд Трамп, который в 2018 году санкции восстановил. Оживившуюся было экономику снова стало лихорадить. К этому добавились и коррупционные скандалы в рядах реформаторов. Так что сторонники реформ выборы 2021 года проиграли бы при любом кандидате – но, возможно, не с таким разгромным счетом. Эбрахим Раиси получил 72%, реформаторский кандидат – менее 10%.
А вот к 2024 году у избирателей накопилось недовольство уже в отношении консерваторов, которые не смогли добиться позитивных изменений в социально-экономической сфере. И победу им обеспечил уже в чистом виде административный ресурс. Однако негласные правила, существующие уже в течение десятилетий, не позволили совсем исключить реформаторов из политической жизни. Поэтому некоторых из них все же допустили к выборам. Например, Пезешкияна, которому вначале не позволили баллотироваться, а потом разрешили (и его вновь избрали депутатом). Но их было настолько мало, что доминированию консерваторов они не угрожали.
И вот выборы 2024 года после гибели Раиси, когда был использован подход 2021 года с регистрацией заведомо слабого реформатора. В то же время рахбар не смог разрулить противоречия между двумя консервативными кандидатами (в случае снятия одного из них другой получал реальную возможность выиграть). И в условиях изменения общественных настроений во второй тур вышел Пезешкиян, в которого после этого поверили многие абсентеисты, повысившие явку и обеспечившие ему победу.
Как на победу отреагировал Хаменеи? В кратком отчете о его встрече с Пезешкияном 6 июля говорится: Хаменеи «выразил надежду, что господин Пезешкиян, воспользовавшись народным потенциалом и другими огромными возможностями страны, будет действовать в русле развития и благосостояния», а также «помолился за избранного президента и, пожелав ему успеха, дал ряд наставлений». Отчет носил сугубо официальный характер.
А 7 июля рахбар встретился с врио президента Мохаммадом Мохбером и уходящим кабинетом (который назвал правительством «дела, надежды и движения»), высоко оценив деятельность Раиси. В частности, Хаменеи вспомнил о Раиси: «В первом же интервью, которое он дал, у него спросили о связях с определенной страной: установите ли вы связи? Он сказал: нет, и до конца был привержен этой своей открытой и ясной позиции». Понятно, что под определенной страной подразумеваются США.
«Взаимодействие нашего президента-мученика со всеми странами с позиции величия с приоритетом соседства стало причиной того, что после его мученической гибели группа выдающихся глав мира в своих соболезнованиях упомянула о Раиси как о выдающейся личности, а не простом политике», - добавил Хаменеи, имея в виду в том числе и телеграмму Владимира Путина («Сейед Эбрахим Раиси был выдающимся политиком, вся жизнь которого была посвящена служению Родине»). Таким образом он зафиксировал, что президентство Раиси с противостоянием Западу и сближением с Россией воспринимает как образцовое. И этот фактор будет актуальным для отношений рахбара с «простым политиком» Пезешкияном.
Алексей Макаркин
Появились предварительные итоги второго тура выборов во Франции. Конечно, Игоря Бунина - лучшего специалиста по французской электоральной политике - они бы удивили. Но его нет уже больше шести лет: за это время бывший Национальный фронт сильно сдвинулся к центру, а избиратель - в сторону правого популизма. И тем не менее:
- "республиканская мобилизация" против партии Ле Пен сработала хотя и не в полную силу: у них куда меньше мандатов, чем обещала (бы) победа на выборах в Европарламент (по другой избирательной системе) и прогнозы по итогам первого тура выборов.
- победителем оказался левый Народный фронт. Но что он будет делать с победой? НФ - не партия, а рыхлая (иных при мажоритарных выборах не бывает) коалиция от левых популистов до чуть воспрявших традиционных социалистов и зеленых. Кого им выдвигать в премьеры? Как этот премьер будет править?
- ставка Макрона на досрочные выборы - со всеми оговорками - сработала: главное, что Ле Пен на стала победительницей в самый благоприятный для ее партии момент. Возможно, он уступит пост премьера представителю иной политической силы, и это будет сложная политическая комбинация, в которой Макрон остается не последним игроком.
Следим за развитием событий.
Борис Макаренко
Кто будет править Британией?
Премьер-министром нового правительства Великобритании станет сэр Кир Стармер. Он долгое время работал адвокатом, получил звание королевского адвоката, означающее принадлежность к элите юридической корпорации. Несколько лет возглавлял Королевскую прокурорскую службу, выполняющую функции надзора и обвинения по уголовным делам. В политику пришел поздно – депутатом парламента был избран в 2015 году в возрасте 52 лет. Был решительным противником «Брэксита», что отличало его от бывшего лидера партии Джереми Корбина, который официально занимал нейтральную позицию, а лично был ближе к евроскептикам.
После двух поражений на выборах и обвинений в адрес окружения Корбина в антисемитизме, Стармер в 2020 году возглавил партию. Он «центрировал» партию, сделав ставку на прагматичный подход и вытеснение на периферию представителей крайне левого крыла. Партия осудила любые проявления антисемитизма. В 2024 году 75-летнему Корбину было запрещено баллотироваться в парламент от лейбористов – когда же он выдвинул свою кандидатуру (и потом победил в округе), его исключили из партии. За период руководства партией Стармер не совершил ни одной существенной ошибки, что выгодно отличало его от Бориса Джонсона и Лиз Трасс.
Но перед лейбористами встала другая проблема – слишком большая «истеблишментизация», напоминающая о временах Тони Блэра и способная оттолкнуть от партии ее левое крыло. Для избежания этого заместителем Стармера стала Анджела Рейнер, известная своей жесткой риторикой в отношении консерваторов. Она родилась в бедной семье, бросила школу из-за беременности, но затем все-таки смогла окончить колледж и стала профсоюзной активисткой. Рейнер умеет работать с левым электоратом, у которого вызывают подозрения дворянский титул и умеренный имидж сэра Кира. Однажды она назвала высокопоставленных консерваторов «кучкой подонков, гомофобов, расистов, женоненавистников». При этом Рейнер критиковала Корбина за развал партийной дисциплины – так что она вполне приемлема для Стармера, в правительстве которого может стать вице-премьером.
«Теневой» министр финансов Рэйчел Ривз считается осторожным экономистом. Она исходит из того, что лейбористы будут придерживаться строгих фискальных правил, запрещающих заимствования для финансирования повседневных расходов (то есть латания «бюджетных дыр»), но будет увеличивать целевые государственные инвестиции. В партии она была критиком Корбина и сторонницей Стармера. В результате рынки благоприятно отнеслись к победе лейбористов – резких движений в экономике от них не ждут.
Министром иностранных дел станет Дэвид Лэмми, чернокожий политик, родившийся в семье выходцев из Гайаны. Окончив Лондонский университет, он затем стал первым чернокожим британцем, получившим образование на юридическом факультете в Гарварде. Сделал быструю политическую карьеру, рано стал министром в правительствах Блэра и Гордона Брауна. Поддерживал неплохие отношения и с Корбиным (но потом извинился перед еврейской общиной за участие в его выдвижении на пост лидера партии), и со Стармером.
Лэмми выступал против антисемитизма в Лейбористской партии, а в конце прошлого года посетил Израиль, что было негативно встречено пропалестинскими активистами. Был убежденным противником «Брэксита», сторонник развития союзнических отношений с США. В мае 2024 года вместе с «теневым министром обороны Джоном Хили посетил Киев и заверил власти Украины в «нерушимости» обязательств Британии.
Примечательно предстоящее возвращение в правительство Эда Милибэнда, бывшего лидера лейбористов, ушедшего в отставку после поражения на выборах 2015 года. При Стармере он вернулся в состав «теневого кабинета», в котором занялся вопросами климата и возобновляемых источников энергии – создание компании, которая будет заниматься инвестициями в эту сферу, станет одним из приоритетов кабинета Стармера. Пример Милибэнда показывает, как политик после поражения может «вернуться в игру» - через новый политически значимый проект, который он активно продвигает.
Алексей Макаркин
О запрете никабов в России.
Запрет никабов в России восходит к опыту правительств различных стран – как европейских (Франция, Бельгия, Нидерланды, Австрия и др.), так и арабских (в Алжире женщинам запрещено носить никаб на работе, в Тунисе не разрешается носить никаб в государственных учреждениях). Там это прежде всего связано с политикой идентичности.
Бывший президент Франции Николя Саркози, ставший главным инициатором принятия закона о запрете никабов, ставшего ориентиром для ряда других стран, заявлял, что эта одежда несовместима с идеей интеграции и светским характером французского государства. «Скрывать свое лицо - значит нарушать минимальные нормы жизни в обществе. Люди, которых это касается, ставят себя в отчужденное или подчиненное положение, что не совместимо с принципами свободы, равенства и уважения к достоинству человека, утверждаемыми Французской республикой. Республика живет с открытым лицом», - говорится в преамбуле французского закона.
Требования запрета никабов также связаны с проблемой безопасности. Если нельзя идентифицировать человека, это повышает риски того, что никабом может воспользоваться террорист. Как это происходит, показано в одном из архетипических советских фильмов «Белое солнце пустыни» («Гюльчатай, открой личико»).
Крупнейшие исламские богословы считают, что никаб не является обязательным атрибутом мусульманки. Они считают, что для того, чтобы женщина выглядела скромно – как этого требует Коран – достаточно ношения хиджаба (платка). Один из ведущих суннитских богословов, глава египетского религиозного университета Аль-Азхар Мохаммед Тантави в октябре 2009 года даже издал фетву (предписание), запрещающую мусульманкам Египта носить никаб. Тантави заявил тогда, что традиция ношения никаба «не имеет ничего общего с исламом и предписываемыми им религиозными обязанностями». Впрочем, такая жесткая позиция встретила резкое неприятие со стороны ряда египетских богословов, которые считали, что ношение никаба должно быть не предметом регулирования, а личным решением человека. Но и они не настаивали на обязательности никаба для мусульманки.
Таким образом дискуссия идет о том, могут ли исламские деятели запрещать никаб – и позиция муфтията Дагестана выглядит попыткой найти компромисс в условиях, когда светские власти заинтересованы в запрете никабов, а у религиозных деятелей нет консенсуса. Именно поэтому муфтият посчитал, что «в определенных ситуациях из соображений безопасности может быть введен локальный запрет на ношение никаба, поскольку безопасности общества в исламе отводится первостепенное значение», а муфтий республики Ахмад Абдулаев объявил «о временном запрете» ношения никабов. То есть речь идет не о запрете никаба в принципе, а о локальном решении, обусловленным не религиозными основаниями, а светской темой безопасности.
Нынешняя российская кампания против никабов отличается важной особенностью. Обычно борьба с никабами – это составная часть курса на модернизацию общества, что свойственно как европейским, так и некоторым арабским странам. В современной России, напротив, активно продвигаются традиционные ценности, в том числе в семейной сфере – а запрет никабов связан не с модернизацией, а с широко понимаемыми вопросами безопасности. Речь идет как об опасениях использования никаба террористами, так и с очередным стремлением разделить ислам на «традиционный» для России и «нетрадиционный», то есть неприемлемый. И официально поддерживая первый (в котором никаб необязателен), попытаться вытеснить второй, с которым связывается политический радикализм и, как следствие, террористическая угроза. Никаб является индикатором «нетрадиционности».
Проблема заключается в том, что речь идет прежде всего о борьбе идей – а в ней административные запреты не обеспечивают успеха. Можно в связи с этим вспомнить, что противодействие «нетрадиционному» исламу в России происходит уже в течение десятилетий – и началось в то время, когда некоторые нынешние его адепты еще не родились.
Алексей Макаркин
В ЮАР 30 июня сформировано новое правительство – крайне необычное по своему составу.
Основной торг шел между двумя партиями – Африканским национальным конгрессом (АНК), правящим страной после ликвидации апартеида, и Демократическим альянсом (ДА), представляющим интересы белого и цветного населения страны. ДА осудила апартеид и является сторонницей либерализма, но все равно не входила в состав правительства, так как АНК хватало голосов для формирования кабинета министров без союзников. Впрочем, ДА возглавляет правительство приморской Западно-Капской провинции, в которой черное население составляет меньшинство, а преобладают «цветные».
Однако на парламентских выборах 2024 года АНК впервые за все время существования современной ЮАР потерял абсолютное большинство в парламенте, и встал вопрос о создании коалиции. Был быстро избран вариант соглашения с ДА, которое позволило избрать президентом Сирила Рамафосу на новый срок.
Договоренность с консервативной зулусской партией «Инката» позволила не допустить к власти в провинции Квазулу-Наталь отколовшуюся от АНК также зулусскую партию бывшего президента Джейкоба Зумы «Умконто ве сизве». Премьером коалиционного правительства Квазулу-Наталь стал представитель «Инкаты», также в коалицию в этой провинции вошли АНК, ДА и небольшая Национальная партия свободы, отколовшаяся от «Инкаты». Такая сложная коалиция имеет в провинциальном парламенте 41 место, тогда как партия Зумы – 37 (еще два места у союзника Зумы, партии «Борцы за экономическую свободу»).
Но на общенациональном уровне коалиционные переговоры затянулись, так как ДА настаивала на предоставлении ей поста вице-президента, к чему АНК готов не был. Тогда АНК стал демонстративно расширять состав коалиции, подключая в нее малые партии и подчеркивая, что им также надо предоставить свою квоту (хотя без них – кроме «Инкаты» с учетом ее значимости в Квазулу-Наталь – можно было обойтись). За несколько дней число участников коалиции достигло десяти.
Переговоры привели к тому, что АНК сохранил пост вице-президента и получил 20 министерских портфелей. ДА достались шесть министерств - МВД, министерства сельского хозяйства, общественных работ, основного (начального и среднего) образования, коммуникаций и цифровых технологий, окружающей среды. Для ДА особенно важен Минсельхоз, так как речь идет о поддержке белых фермеров, у которых черные радикалы давно призывают изъять землю.
Впрочем, в рамках коалиции от Минсельхоза отделено министерство земельной реформы и развития сельских районов – а оно досталось представителю небольшой партии Панафриканский конгресс Азании, как раз выступающей за изъятие земель и имеющей в парламенте одного депутата (он и стал министром). Так что Рамафоса стремится показать, что не стоит в этом вопросе на стороне белых – но как главы смежных министерств будут взаимодействовать друг с другом, пока неясно.
«Инката» получила в правительстве два места. Есть и два экзотичных назначения. Министерство спорта, искусства и культуры возглавил основатель правой партии «Патриотический альянс» Гейтон Маккензи, в молодости бывший грабителем и получивший за это тюремный срок, а по выходе из тюрьмы ставший мотивационным оратором, миллионером и автором нескольких книг. Но самое неожиданное назначение – министром исправительных учреждений (это ведомство выделено из Минюста) стал лидер отстаивающей идеи африканерского национализма партии белых фермеров «Фронт свободы плюс» Питер Груневальд. Еще недавно представить его в альянсе с АНК было совершенно невозможно. Но эта партия нужна Рамафосе, чтобы ослабить позиции ДА в новом кабинете.
Сформировав такое правительство, Рамафоса рискует – для сторонников Зумы и «Борцы за экономическую свободу» он становится предателем интересов черного населения. В частности, для безработной черной молодежи новый кабинет будет сильнейшим раздражителем. Но Рамафоса сделал свой выбор и опирается при этом на поддержку АНК, который после ухода Зумы стал более умеренной политической силой.
Алексей Макаркин
Патриархом Болгарской церкви избран 52-летний митрополит Видинский Даниил, один из самых молодых иерархов, имевших право баллотироваться. Он известен как критик Константинопольского патриархата, противник признания Православной церкви Украины и сторонник развития отношений с Русской церковью.
Парадоксальность болгарской церковной ситуации заключается в том, что главным приглашенным на интронизацию нового патриархата стал константинопольский патриарх Варфоломей, который явно разочарован итогами выборов. Москву же представлял лишь западноевропейский экзарх митрополит Нестор.
Процедура избрания болгарского патриарха носит двуступенчатый характер. На первом этапе – выдвижение квалифицированным большинством членов Синода троих кандидатов (требуется не менее 9 голосов). На втором – голосование на Церковно-народном соборе с участием клириков и мирян. На заседании Синода в первом же туре был выдвинут местоблюститель митрополит Григорий (11 голосами), а для того, чтобы выдвинуть кандидатуры митрополитов Даниила и Гавриила (оба считаются симпатизантами Русской церкви) потребовалось, соответственно, 32 и 42 тура. При голосовании на соборе во второй тур вышли владыки Григорий и Даниил, и большинство избирателей митрополита Гавриила проголосовали за Даниила, победившего в соотношении 69 к 66 голосов.
С учетом того, что в Синоде преобладают иерархи, в той или иной степени выступающие за сближение с Константинополем (наиболее влиятельный из них, пловдивский митрополит Николай, провел в митрополиты троих своих протеже), то выдвижение кандидатур митрополитов Даниила и Гавриила было невозможно без достижения негласных договоренностей внутри Синода. Только в мае за протеже митрополита Николая на Сливенскую кафедру проголосовали 7 митрополитов против 5 (причем в числе пятерых несогласных оказались все три будущих кандидата в патриархи). А при определении кандидатов в патриархи меньшинство стало основой ситуативного большинства, что невозможно без серьезного компромисса, призванного смягчить конфликт и избежать раскола.
И свою роль в этих договоренностях мог сыграть 81-летний митрополит Американский, Канадский и Австралийский Иосиф, который в связи с преклонным возрастом и отдаленностью его кафедры от Болгарии не принимает непосредственного участия в деятельности Синода, но пользуется в церкви авторитетом. Митрополит Иосиф был твердым соратником патриарха Максима во время болгарского церковного раскола 1990-х годов – и примечательно, что будущий патриарх Даниил в своем предвыборном интервью также апеллировал к опыту Максима, которого либеральная часть болгарского общества обвиняла в сотрудничестве с коммунистами. В 2010-2018 годах молодой епископ Даниил был викарием у владыки Иосифа в американской митрополии, а затем при его поддержке занял видинскую кафедру.
Другое дело, что достижение компромисса в Синоде не гарантировало победы фавориту, которым был «компромиссный» митрополит Григорий. И здесь уже ключевую роль сыграл народный фактор – среди болгарских практикующих верующих Константинополь по многим историческим причинам куда менее популярен, чем Россия с ее репутацией страны-освободительницы Болгарии. Характерно, что даже более близкие к Константинополю церковные деятели стараются воздерживаться от жестких заявлений в адрес России, чтобы не столкнуться с протестом со стороны прихожан. Теперь в болгарском Синоде выстраивается хотя и неустойчивый, но баланс, при котором патриарх не является доминирующей фигурой (чего многие опасались в случае избрания митрополита Николая) – и всем ключевым его членам придется договариваться при принятии решений.
В Болгарии есть влияние государства на церковь, но плюралистичность политической системы исключает доминирование одной политической силы, что повышает самостоятельность при принятии внутрицерковных решений. Тем более, что в настоящее время в Болгарии не сформировано парламентское большинство. Избрание патриархом Даниила – явный успех президента Румена Радева, за которого голосуют левые силы.
Алексей Макаркин
Президентские дебаты: чуда не произошло.
На небывало ранних – июньских – дебатах Джо Байдена и Дональда Трампа победил скорее президент бывший, а не нынешний. Он не сделал главной ошибки: вел себя "хорошо" - не перебивал, не выходил из себя. При этом «говорил вещи, которых нет» и грубовато нападал на Байдена, но это – его фирменный стиль, привычный для сторонников и не слишком раздражающий колеблющихся. А Байден - особенно в начале дебатов - запинался, оговаривался, говорил хриплым голосом и выглядел зажатым. Потом раскочегарился, но первое впечатление было негативным – а оно для зрителей дебатов порой является главным фактором оценки. Содержание дебатов – дело важное, но «второе» - это известно с самых первых дебатов 1960 г., где Никсон выглядел убедительнее, но Кеннеди – привлекательнее.
Ситуация для Демократическое партии неважная. В июне Демократы надеялись на две возможности переломить ситуацию и по крайней мере догнать Трампа по рейтингам. Первая – обвинительный приговор Трампу в нью-йоркском суде, который мог ослабить поддержку Трампа среди независимых избирателей. После приговора маятник рейтингов чуть качнулся в сторону Байдена, но к концу июня отрыв Трампа восстановился.
Дебаты казались второй возможностью: во-первых, Байден несколько месяцев назад удачно выступил с посланием Конгрессу: выглядел бодрым, уверенным, выдвигал привлекательные программные тезисы. Во-вторых, была надежда, что Трамп будет грубить, перебивать – как это было на первых дебатах 2020 г. – и тогда публика сочла его проигравшим. Вчера не реализовалась ни одна из этих надежд.
Что теперь? Заголовки газет – в пользу Трампа, демократы в разочаровании, чтобы не сказать – в панике. Уже прозвучали слова, что надо вместо Байдена выдвигать другого кандидата. Не факт, что это случится: замена кандидата на партийном съезде по правилам возможна. Но, во-первых, это сложно (а главное – сам Байден должен снять свою кандидатуру), во-вторых, а кого выдвигать и как «раскручивать» в кратчайшие сроки?
Вчера произошло важное событие в американской предвыборной гонке. Будем следить за последствиями.
Борис Макаренко
Награждения Геннадия Зюганова имеют свои интересные особенности.
До 2014 года лидер КПРФ не получал российских наград. У него был только советский орден «Знак Почета» - большего партийному функционеру его ранга не полагалось. И югоосетинский орден Почета, полученный в 2009 году. Можно предположить, что лидеру самой оппозиционной парламентской партии было не очень удобно получать государственные награды с орлами и крестами в условиях, когда все позиционирование КПРФ основано на ностальгии по советской эпохе и, в том числе, ее символам.
В 2014 году произошли два события – присоединение Крыма (март) и 70-летие Зюганова (июнь). И к юбилею лидер КПРФ получает свой первый российский орден – Александра Невского. Видимо, в условиях крымского консенсуса, к которому с энтузиазмом присоединилась КПРФ, прежнее неформальное табу было снято. Да и сам орден Александра Невского уникален – это единственная награда, существовавшая и в Российской империи, и в СССР – хотя и с различными статутами, и с разными знаками.
В том же году Зюганов получил и орден Русской православной церкви – Славы и Чести третьей (самой младшей) степени. Эта награда изначально было введена для награждения высокопоставленных лиц, принадлежащих к неправославным конфессиям. В названии и знаках ордена нет православной символики. Знак ордена представляет собой круглый медальон с изображением оливковой ветви на фоне голубого неба. Звезда ордена включает в себя также круглый медальон с изображением голубя, несущего в клюве оливковую ветвь. Впрочем, со временем этим орденом стали награждать и православных чиновников. Хотя КПРФ отказалась от советского атеизма, а член фракции КПРФ в Госдуме Сергей Гаврилов даже стал координатором межфракционной группы по защите христианских ценностей, но вручение православного ордена лидеру ленинско-сталинской партии все равно было весьма экзотичным.
К 75-летию, в 2019 году, Зюганов получил четвертую – самую младшую – степень ордена «За заслуги перед Отечеством». А в 2023 году – его третью степень, причем без привязки к юбилею, что свидетельствовало о хороших отношениях между властью и КПРФ. В 2019 году Зюганов получил и правительственную награду – медаль Столыпина, который, как известно, большевиков не жаловал, а те платили ему взаимностью. Ленин был бы крайне удивлен такой награде – впрочем, не меньше, чем если бы узнал, что глава КПРФ с похвалой отзывался об Александре III, при котором был казнен лидер группы цареубийц Александр Ульянов.
А в нынешнем году произошел фальстарт – 27 мая депутат Госдумы от «Единой России» Ольга Пилипенко заявила, что вышел президентский указ о награждении Зюганова второй степенью ордена «За заслуги перед Отечеством». Она землячка Зюганова из Орловской области – этим мог объясняться ее весьма благожелательный интерес к награждению лидера конкурирующей партии. Однако такой указ не появился, зато Зюганов получил более высокую награду – звание Героя Труда, напоминающее об СССР.
Так что Зюганов может быть доволен – в отношениях с властью у него и сейчас все в порядке. Правда, популярность партии снизилась, но это уже другая история – в условиях СВО коммунисты ведут себя предельно осторожно и ориентированы на выживание в рамках существующей политической системы.
Кстати, награждение Зюганова в 2014 году стало прецедентом для вручения наград другим деятелям КПРФ. В частности, заместитель Зюганова Василий Кашин получил орден Александра Невского и медаль Столыпина. А бывший первый заместитель Зюганова Валентин Купцов, давно отошедший от активной политической деятельности (был депутатом Госдумы до 2011 года), в 2018-м стал кавалером ордена Дружбы – официально как почетный президент Вологодского землячества в Москве.
Алексей Макаркин
В последнее время новостями о сближении между Арменией и Евросоюзом никого не удивишь. Официальный Ереван взял курс на сближение с Брюсселем и выход на уровень стратегической кооперации. Однако даже на этом фоне события 21 июня выделяются. И требуют к себе особого внимания. О чем же здесь идет речь?
Под занавес прошлой недели парламент Армении обсудил вопрос о проведении референдума о вступлении страны в ЕС. Имеет ли эта инициатива серьезный потенциал для реализации? Или можно говорить, скорее о символическом событии, а не о полном и окончательном развороте Армении на Запад?
Во-первых, любая инициатива имеет своих авторов. Идею парламентской дискуссии выдвинула т.н. «Платформа демократических сил». В ее составе объединились самые последовательные армянские западники. Это Арам Саркисян, лидер партии «Республика», Арман Бабаджанян (движение «Во имя республики»), Тигран Хзмалян («Европейская партия Армении»). Всех этих людей принято рассматривать, как младших партнеров премьера Никола Пашиняна. Оппоненты премьера всегда говорили, что их голосами глава армянского кабмина прощупывает общественное мнение, продвигает идеи, которые по разным причинам сам не готов приписать себе и своему окружению.
Как бы то ни было, инициатива заявлена. Тем более стоит признать, что в сегодняшних реалиях Саркисян, Хзмалян и Бабаджанян заметно нарастили свою политическую капитализацию. Трудно записать их в маргиналы. Как бы то ни было, но формально инициатива была предложена не «Гражданским договором» Пашиняна. Значит премьер пытается оставить себе пространство для маневра. Вопрос в том, что километраж для разных геополитических маневров с каждым днем уменьшается. И Россия, и Запад настаивают на скорейшем «самоопределении» Еревана. Каждая сторона, конечно, надеется на «правильный выбор» в свою пользу.
Во-вторых, любой референдум - это всегда хорошо готовящийся «экспромт». Вряд ли власти республики с места в карьер начнут подготовку к нему. Но вспомним, как несколько месяцев назад Пашинян обещал своим согражданам «дискуссии» о вхождении в ЕС. Интенсивность таких обсуждений, похоже, набирает обороты. Другой вопрос, если вдруг такой референдум станет реальностью, он оформит корректировку внешнеполитического курса Еревана уже посредством «мнения народа». Это – не верхушечный поворот, здесь дело серьезнее.
В-третьих, хотя велик соблазн подвести кейсы Армении, Грузии, Молдавии под один стандарт, все они имеют свои принципиальные отличия. Идея «единой Европы», как бы кто к ней ни относился в Москве, имеет электоральную привлекательность в Молдавии и в Грузии. В Армении таковая набирает популярность, но пока что не критическую. С общественным мнением еще надо поработать. И ближайший сосед Армении, и Молдавия уже обрели статус кандидата в ЕС, хотя Тбилиси теперь грозят его отменой. Еревану еще предстоит определенная формализация этого статуса. Хотя если политическая целесообразность будет доминировать, в Брюсселе найдут некие «уникальные черты» для партнеров из Еревана.
Сергей Маркедонов
Принятие грузинского законодательства «о прозрачности иностранного влияния» создало самый глубокий кризис в отношениях между Тбилиси и Брюсселем. 19 июня посол Евросоюза в Грузии Павел Герчинский представил журналистам свое видение ситуации. Он занимает свой пост, начиная с 2022 года. И по статусу это тот политический деятель, к слову которого грузинский политический класс привык прислушиваться.
Какие же основные идеи донес он до грузинской (и не только) общественности? Герчинский не скупился на критические выпады в адрес официального Тбилиси. «На следующей неделе Евросоюз обсудит и решит, какие меры предпринять в ответ на события в Грузии», - заявил европейский дипломат. По его словам, принятый грузинским парламентом закон, «несомненно, оказал негативное влияние на перспективы прогресса Грузии. Принятие этого закона заморозило европейскую интеграцию страны».
Можно сколько угодно говорить о том, что принятый грузинскими депутатами закон не является копией российского проекта. И о том, что схожие аналоги можно встретить и на Западе. Так недавно споуксмен МИД России Мария Захарова сослалась на канадское законодательство, иронично отметив, что «западнее не бывает». Но внутри руководства ЕС утвердилось представление, что принятие проекта «о прозрачности иностранного влияния» ослабляет влияние Евросоюза и США на Грузию, делает эту страну уязвимой для российского влияния. Такова официальная линия, при этом представления об угрозах могут и не во всем соответствовать реальной ситуации «на земле».
Павел Герчинский демонстративно заявил, что «заморозки» на грузинском треке происходят на фоне начала переговоров Брюсселя о вступлении в ЕС Украины и Молдавии. «Интеграция Грузии в Европейский Союз практически приостановлена, заморожена, в то время как мы двигаемся вперед вместе с Украиной и Молдовой», - резюмировал дипломат.
Казалось бы, все точки над I поставлены. Однако грузинское руководство не спешит делать демонстративные шаги к разрыву с ЕС (в отличие от армянского, которое всячески пытается показать стремление идти не в ногу с Москвой). Действующий премьер Ираклий Кобахидзе заявил, что «шансы на начало переговоров до вступления в силу закона были равны нулю. Встречи, проведенные с конкретными представителями Евросоюза, позволили нам сделать такой логический вывод. После принятия закона сегодня этот шанс увеличился примерно до 20-30 процентов». Глава кабмина Грузии призвал разделять риторику и реальную политику. Но зачем ему подобные заявления?
Несмотря на глубокий кризис в отношениях между Тбилиси и Брюсселем «Грузинской мечте» надо избираться, желательно с победным результатом. Но среди ее избирателей, отвергающих «мишистов», немалое число (если не большинство) сторонников сближения с ЕС и евроинтеграции. Наверное, при выборе между национальными и общеевропейскими интересами у многих возникнут колебания и сомнения. Однако активный электорат правящей партии пока что не готов к полному разрыву с европейской мечтой. Это приходится учитывать, несмотря на все имеющиеся «зАморозки» и «заморОзки».
Сергей Маркедонов
Когда изменилось отношение россиян к КНДР?
С 1990-х годов образ КНДР в глазах россиян был двойственным. Для модернистской части общества Северная Корея была символом архаики – особенно на контрасте с динамично развивавшейся Республикой Корея. С другой стороны, существовала мощная советская инерция – и 58% респондентов, по данным Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), в 2001 году считали КНДР дружественной России страной. Но политики (кроме деятелей КПРФ и существовавших тогда более радикальных компартий) не проявляли интереса к северокорейским практикам. Значительно более респектабельной выглядела апелляция к китайскому опыту рыночных реформ, чем к видоизмененному сталинскому варианту социализма, укоренившемуся в КНДР.
В нулевые годы происходила смена поколений и уходила советская инерция. В 2013 году уже только 34% считали КНДР дружественной страной (28% - недружественной). Новые существенные перемены в отношении общества к Северной Корее можно связать с «крымским» фактором и связанным с ним ухудшением отношений с Западом. Опрос ФОМ 2013 года – то есть еще до Крыма – показал, что в случае гипотетической войны на Корейском полуострове 24% респондентов посчитали, что ее начнет КНДР и лишь 12% - ее противники. В 2017 году картина стала совершенно иной: лишь 16% прогнозировали агрессию со стороны КНДР и 38% (рост в три раза) – ее противников. В числе противников КНДР (опрос 2017 года) прежде всего называли США (73%), затем Республику Корея (22%) и Японию (20%).
Частично изменения в мнении россиян можно, конечно, связать с жесткой риторикой Дональда Трампа, который как раз в 2017 году выступал с угрозами в отношении Северной Кореи (уже потом было недолговременное и не имевшее серьезных последствий сближение Трампа с Кимом). Но нельзя объяснить только этим троекратное увеличение числа воспринимавших КНДР как потенциальную жертву. Более важным и долгосрочным было складывавшееся ощущение, что «враг моего врага – мой друг». В 2013 году хорошо относились к КНДР 17% респондентов, в 2017-м – 27%.
Также интересно, что в 2017 году 34% респондентов считали, что Россия могла бы стать союзником Северной Кореи, - рост на 10 процентных пунктов по отношению к 2013-му (и это притом, что Россия тогда еще официально поддерживала санкции против этой страны). Впрочем, количество желающих напрямую вступиться за КНДР было немного (2013 – 8%, 2017 – 14%), хотя и увеличилось за 4 года почти вдвое.
Так что к нынешнему сближению России и КНДР общество внутренне было готово задолго до февраля 2022 года. Даже когда государство об этом еще и не говорило.
Алексей Макаркин
Во Франции новый состав Национального собрания принял свое первое решение – избрал председателя. Свой пост сохранила сторонница президента Эммануэля Макрона Яэль Браун-Пиве.
Председатель Национального собрания – четвертое по рангу лицо в государстве после президента, премьера и председателя Сената. Как и ее коллеги в других парламентах мира, председатель в основном занимается организационными вопросами. Также председатель Национального собрания назначает трех из девяти членов Конституционного совета (аналог Конституционного суда), но срок полномочий лишь одного из них истекает в ближайшее время – следующей весной. Он назначает и двух из 15 членов Высшего судебного совета (срок полномочий истекает в 2027 году).
Председателя Национального собрания избирают максимум в трех турах. В первых двух требуется абсолютное большинство (немаловажная деталь – не от общего числа депутатов, а от проголосовавших), а в третьем – относительное. Обычно в Национальном собрании было твердое большинство, так что председателя выбирали в первом туре. В 2022 году большинства уже не было – и Браун-Пиве была избрана во втором туре, когда представители Национального объединения Марин Ле Пен отказались от участия в голосовании. Тогда бытовало мнение, что тем самым крайне правые помогли избрать председателя, хотя в случае, если бы они приняли участие, то Браун-Пиве победила бы в третьем туре.
А сейчас потребовался третий тур, так как ни у одной из политических сил нет большинства, не видно, как сформировать такое большинство и никто из кандидатов от трех ведущих фракций («Новый народный фронт» (182 места), «Вместе» (макроновцы, 168 мест) и «Национальное объединение» (143 места)) не снялся. Выборы председателя показали коалиционный потенциал всех трех фракций. Кандидат от «Нового народного фронта» коммунист Андре Шассень получил в трех голосованиях от 200 до 207 голосов. Представитель «Национального объединения» Себастьен Шеню – от 141 до 143 голосов.
Таким образом за сторонника Ле Пен голосовали депутаты только ее фракции, что демонстрирует сохраняющуюся изоляцию «Национального объединения». Шассень получил больше голосов, чем имеет «Новый народный фронт», но ненамного. Он расширил свою поддержку в основном за счет независимых левых депутатов, которых в парламенте 13. При этом внутренне расколотый по поводу кандидатуры премьера «фронт» сохранил единство на выборах спикера.
Браун-Пиве в первом туре получила 124 голоса, так как своего кандидата выдвинула входящая во фракцию «Вместе» правоцентристская партия «Горизонты» первого макроновского премьера Эдуара Филиппа (38 голосов). Она символически продемонстрировала свою дистанцию от Макрона, но во втором туре поддержала Браун-Пиве. Также к ней присоединились «Республиканцы» (голлисты), кандидат которых получил 48 голосов. Это привело к тому, что во втором туре Браун-Пиве набрала 210 голосов. Перед третьим туром снялся кандидат-центрист Шарль де Курсон, и его 12 голосов в основном ушли к Браун-Пиве, за которую в результате проголосовали 220 депутатов.
Таким образом Макрон выполнил задачу, сохранив «своего» спикера и продемонстрировав коалиционный потенциал – на его сторону перешли «Республиканцы». Фракция Ле Пен не стала «назло» Макрону голосовать за идеологически чуждого ей коммуниста. Однако для большинства, необходимого, чтобы повысить защищенность правительства от вотума недоверия, депутатов все равно не хватает. Большинство депутатов «Нового народного фронта» поддерживают кандидатуру Лоранс Тубиана – главы Европейского климатического фонда, не исключающей коалиции с макроновцами. Но именно поэтому она неприемлема для «Непокоренной Франции» Жан-Люка Меланшона, настаивающей, чтобы кандидат был выдвинут от этой партии (как самой крупной во «фронте») и выступающей против решения вопроса голосованием внутри фракции. В этой ситуации Макрон, имеющий право выдвинуть любого кандидата, может подождать. Он уже дает понять, что министры ушедшего в отставку правительства, могут исполнять свои обязанности, вероятно, до конца Олимпиады - а это 11 августа.
Алексей Макаркин
Выбор в стиле Трампа
Выбор Дональдом Трампом Джеймса Вэнса своим кандидатом на пост вице-президента не стал неожиданностью: сенатор от Огайо входил во все «короткие списки» претендентов на этот пост. Если республиканцы победят на выборах, Вэнс станет самым молодым вице-президентом США со времен Ричарда Никсона: оба вступили в должность в 40 лет.
Вэнс – личность неординарная. Вырос в неблагополучной семье (мать-наркоманка, многочисленные отчимы), в депрессивном районе штата Огайо. Пошел служить в морскую пехоту (капрал, служил в Ираке), как военнослужащий смог поступить в университет штата Огайо, потом – закончить престижную школу права Йельского университета, сделал успешную карьеру в бизнесе. Он известен всей Америке благодаря ставшей в 2016 г. бестселлером автобиографии-«Элегия деревенщины» (издана и по-русски).
В политику пришел в 2021 г. Начинал как яростный критик Трампа, но к кампании 2022 г. превратился в его преданного сторонника, победил на выборах в Сенат США. По взглядам – очень сильно правый, его даже считают последователем палеоконсерватора Пэта Бьюкенена, как республиканец «старой школы» - изоляционист, принципиальный противник оказания помощи Украине.
Почему же Трамп выбрал именно Вэнса? Осмелимся предположить: этот выбор соответствует не всем канонам политической традиции, а вот личности Трампа – соответствует полностью. Каковы же мотивы?
Первый и главный: Вэнс стопроцентно лоялен Трампу, готов за него «в огонь и в воду»: например, сразу после недавнего покушения обвинил Демократов в том, что их антитрамповская риторика «напрямую привела к попытке покушения».
Второй мотив: Вэнс Трампу не конкурент: слишком разные весовые категории. Конечно, в Америке считается, что кандидат в «вице» должен полностью соответствовать требованиям, предъявляемым к президенту. К Вэнсу – с учетом его малого опыта – это не очень применимо (хотя Трамп будет утверждать обратное). Впрочем, опять возникает аналогия с Никсоном: он стал молодым «вице» при сверхпопулярном Эйзенхауэре. Значит, будет управляем.
Третий мотив: извините за банальность, «родство душ»: как и Трамп, Вэнс пришел в политику внезапно и сразу замахнулся на высокий пост сенатора (и выиграл). Вэнс – «человек из народа», идеальный популист, возможно Трамп видит в нем будущее своей политической концепции MAGA (сделаем Америку вновь великой). Ведь Трампу через четыре года уже не баллотироваться, нужен преемник.
А как с еще одним традиционных для кандидатов в «вице» мотивом – расширением образа и базы электоральной поддержки кандидата на главный пост? Неоднозначно. Т.е., с образом-то все в порядке (недаром реакция из демократического лагеря по сути сводилась к одному: «он такой же»). А вот с базой поддержки сложнее: штат Огайо, от которого он служит в Сенате – и так республиканский. Очевидных симпатий в среде электоральных когорт, с которыми у республиканцев «не очень» к нему нет. Единственный плюс: Вэнс – из «ржавого пояса» и «из простых людей» - а поддержка в этих штатах и среди синеворотничкового электората может решить исход выборов.
Президентская кампания в США подходит к решающей стадии. Республиканцев в ней представит тандем «Трамп – Вэнс». А у демократов, похоже, так и не появится альтернативы тандему «Байден-Харрис».
Борис Макаренко
О покушении на Трампа: а если бы пуля прошла на два сантиметра правее ….?
В чем роль пули, прервавшей жизнь президентов США или претендентов на этот пост? Из четырех убийств президентов США два практически не имели политических последствий. Джеймса Гарфилда убил неудачник Шарль Гито, которого обделили при распределении постов в новой администрации. Убийцу повесили, в Белый дом вселился вице-президент Честер Артур. Убийство Уильяма Маккинли анархистом Леоном Чолгошем (казнен на электрическом стуле) имело лишь одно последствие – взлет политической карьеры его «вице» Теодора Рузвельта.
А вот два других убийства создали политические культы – Авраама Линкольна – и без того легендарной фигуры, но мученическая смерть ставит его во главе всех рейтингов американских президентов. Про Джона Кеннеди еще при его жизни наблюдатель писал: ничего великого не сделал, но если погибнет в авиакатастрофе, станет либеральным мучеником. Кеннеди погиб от пули убийцы и «либеральным мучеником» стал.
Из кандидатов в президенты от пули убийцы погиб Роберт Кеннеди – всего через пять лет после убийства своего старшего брата. Но не факт, что он бы стал в итоги кандидатом: фаворитом Демократической партии в1968 г. был Хьюьберт Хамфри. Кеннеди его активно догонял, что бы из этого вышло – гадать бессмысленно, участие Роберта-младшего в выборах 2024 года – периферийная интрига.
А что Трамп? Согласимся: после покушения, которое он «отработал» на все 100, шансы на победу стали близкими к 100%. Ну и? Победа Трампа на выборах станет серьезным шоком и для американской политической системы, и для всего Запада. Но этот факт давно осознан, и к нему готовятся и в США, и в стане союзников по НАТО (отдельная тема). Смею надеяться, справятся. А вот если бы пуля прошла на пару сантиметров правее (сразу: при всем негативном отношении к Трампу, я рад, что он остался жив) – Трампа бы не стало, но родился бы культ Трампа-мученика, «святого» праворадикальной квазирелигии – и в США, и в Европе, да и в России тоже – у нас уже один сенатор углядел в покушении на Трампа «украинский след». А вот это – хуже и серьезнее. Пройдет четыре года и в Америке будет новый президент. А Трамп останется единственным президентом США, осужденный по уголовному преступлению.
Борис Макаренко
В современной России произошло необычное явление – общественно значимые изменения в налоговой системе Государственная дума принимает единогласно.
То есть существует консенсус всех фракций – от коммунистов, которые позиционируют себя как защитники интересов «простого человека», до «Новых людей», защищающих интересы малого бизнеса и выступающих за усиление вертикальной мобильности активных граждан. Причем консенсус не по ключевым политическим вопросам (он действует уже давно), а по социально значимому экономическому законодательству, вокруг которого нередко возникают острые споры. И думская оппозиция не упускает удобного случая продемонстрировать свою оппозиционность.
Дело в том, что налоговые инициативы популярны, причем во всех слоях общества. Обратимся к исследованию ВЦИОМ. Введение «налогового кешбэка» для семей с низкими доходами с двумя и более детьми и прогрессивной шкалы налога для обеспеченных россиян считают справедливыми, соответственно, 84% и 78% респондентов. 57% полагают, что предложенные изменения скорее сделают налоговую систему в нашей стране более справедливой, и только 5% - что она станет менее справедливой.
Ключевым словом здесь является «справедливость», с которым согласно абсолютное большинство населения, которое, кстати, нередко склонно покритиковать различные социально-экономические новации. Если посмотреть предыдущие опросы, то поддержка прогрессивной шкалы налогообложения и раньше была высока. По данным опроса ФОМа 2013 года, 56% россиян считали плоскую шкалу несправедливой, справедливой – всего 24%. При этом 54% поддержали бы тогда введение прогрессивного налога (против были 22%).
Единственный вопрос, вызывавший напряжение, был связан с порогом месячного дохода. Но когда выяснилось, что он составит 200 тысяч рублей в месяц, что в три раза превышает среднюю зарплату в стране (и что даже выше, чем средняя зарплата в Москве, где самые высокие зарплаты), то поддержка еще более выросла.
Отметим также, что налоговые изменения не коснутся самозанятых и не затронут 95% малого бизнеса – это также важно для различных категорий избирателей, к мнению которых прислушиваются электоральные политики.
Поэтому Дума консенсусно голосует за налоговые изменения, что бывает только в том случае, если они действительно популярны в обществе. И голосование против не дало бы никаких имиджевых плюсов ни одной из думских фракций.
Алексей Макаркин
Международная гиперактивность Виктора Орбана связана с его конкретными политическими интересами.
Орбана никак нельзя назвать наивным политиком – у него слишком большой опыт. Поэтому, отправляясь в Киев и Москву, он никак не мог ожидать каких-то реальных результатов от своей поездки. Визит в Китай к Си Цзиньпину, по данным китайской прессы, был неожиданным для принимающей стороны – так что речь шла не о согласованной сложной игре, а об односторонней инициативе Орбана, которому надо было «засветиться» в Пекине.
У Орбана сейчас есть две задачи – ближайшая и среднесрочная.
Ближайшую задачу он уже выполнил. 30 июня, за день до официального начала европейского председательства Венгрии он объявил о создании фракции «Патриоты за Европу» в Европарламенте. Инициаторами стали партия «Фидес» Орбана, Австрийская партия свободы и партия АНО 2011 экс-премьера Чехии Андрея Бабиша. Проект продвигался настолько успешно и стремительно, что когда 8 июля она была официально создана, в ее состав вошли 84 депутата от 14 партий из 12 стран.
За неделю Орбан развалил фракцию «Идентичность и демократия», которую в 2019 году создали Марин Ле Пен и Маттео Сальвини. «Национальное объединение» и «Лига» были в числе последних, кто присоединился к европейскому проекту венгерского премьера – другого варианта у них не было. Зато с ними «Патриоты за Европу» стали третьей по величине фракцией в Европарламенте после консерваторов (Европейской народной партии – ЕНП) и социалистов. Новую фракцию возглавил Жозеп Барделла как представитель крупнейшей партии, а его первым заместителем стала соратница Орбана Кинга Галь. При этом в новый проект не пустили «Альтернативу для Германии» как слишком радикальную политическую силу (из «Идентичности и демократии» ее исключили по инициативе Ле Пен еще в прошлом созыве Европарламента).
В прошлом созыве Европарламента «Фидес» была изгоем – в 2019 году ее членство в ЕНП было приостановлено, Кинга Галь лишилась поста вице-председателя ЕНП, а в 2021-м Орбан сам принял решение о выходе из этого объединения. К другим фракциям (например, к той же «Идентичности и демократии») он не хотел идти, так как это означало выступить в роли просителя и принять чужие правила игры – теперь же он действовал с позиции силы. В этом ему помогает не только премьерство (он единственный глава правительства среди лидеров «Патриотов за Европу» - Барделла премьером по итогам второго тура французских выборов стать не сможет), но и масштабирование на международном уровне. Конкурентов среди правых в этом вопросе у него нет, а совершить турне, подобное орбановскому, сейчас не может ни один европейский политик.
Вторая, среднесрочная, задача – взаимодействие с Дональдом Трампом, если того выберут президентом США на ноябрьских выборах. Орбан не только масштабирует себя как лидер европейского масштаба и дает понять, что рассчитывает в случае победы Трампа на роль его «привилегированного партнера» в Европе. Можно вспомнить, что еще в 2022 году Орбан выступал в США на Конференции консервативных политических действий, объединяющей правую – наиболее трампистскую – часть республиканцев. Он тогда заявил: «Мы, соседи Украины, отчаянно нуждаемся в сильных лидерах, способных заключить мирное соглашение. SOS, SOS, просим о помощи! Нам нужна сильная Америка с сильным лидером». Все понимали, что Орбан имел в виду Трампа – для европейского премьера такой месседж носил беспрецедентный характер.
В то же время главной проблемой Орбана может стать ситуация в собственной стране – европейские выборы «Фидес» в очередной раз выиграла, но ухудшив свои позиции, а второе место с почти 30% получила партия TISZA Петера Мадьяра, которую только что приняли в состав ЕНП. На парламентских выборах 2026 года европейцы, которым очень не нравится активность венгерского премьера, будут делать ставку на Мадьяра против Орбана.
Алексей Макаркин
В Иране во втором туре президентских выборов победу одержал депутат меджлиса Масуд Пезешкиян, поддержанный реформаторами. Он набрал 16,3 млн голосов, его конкурент, жесткий консерватор Саид Джалили - 13,5 млн. Явка составила 49,8%.
Существенную роль в победе Пезешкияна сыграла скоротечность избирательной кампании после гибели консервативного президента Эбрахима Раиси 19 мая. В 2021 году аятолла Хаменеи контролировал ход кампании, с самого начала определив предпочтительного кандидата. Выборы прошли по полностью управляемому сценарию, консерваторы были консолидированы вокруг Раиси, который в первом же туре получил 18 млн голосов при явке в 48%.
На нынешних выборах консолидировать консерваторов не удалось – от них выдвинулись два сильных кандидата, Джалили и спикер меджлиса Мохаммад Багер Галибаф. У реформаторов была другая проблема – в выборах из их кандидатов разрешили участвовать лишь малоизвестному и нехаризматичному Пезешкияну.
Еще одним фактором кампании стала общая ситуация в стране. Протесты 2022 года были подавлены, но недовольство в обществе слишком жестким курсом и вмешательством в частную жизнь (в том числе требованием обязательного ношения женщинами хиджабов) сохранилось. Правительству Раиси не удалось справиться с экономическими проблемами - в 2023 году инфляция в Иране достигла 40%, цены выросли, покупательная способность населения снизилась. Если в 2021-м ответственность за трудности возлагалась на реформаторское правительство Хасана Рухани, то сейчас в обществе недовольны уже консерваторами, которые выиграли парламентские выборы 2024 года только в условиях недопуска большинства реформаторских кандидатов.
Проблемы в экономике в значительной степени связаны с западными санкциями. В 2015 году при администрации Барака Обамы они были отменены в рамках «ядерной сделки», но в 2018-м Дональд Трамп их восстановил. Биполяризация избирательной кампании 2024 года в значительной степени касалась вопроса о санкциях – если Джалили выступал за жесткую позицию сохранения конфронтации с США (в том числе посредством продолжения курса Раиси на сближение с Россией), то Пезешкиян – за переговоры, которые невозможны без компромиссов.
Малая известность Пезешкияна и неверие многих избирателей в его победу способствовали падению явки в первом туре – она составила около 40%. Но и в этих условиях Пезешкиян смог получить 10,4 млн голосов (Джалили – 9,4 млн, Галибаф – 3,3 млн). Во втором туре к Джалили перешли голоса сторонников Галибафа, который призвал голосовать за него. Однако лидерство Пезешкияна в первом туре способствовало тому, что многие избиратели из крупных городов поверили в возможность его победы. Этот фактор в сочетании с желанием таких избирателей не допустить победу слишком конфронтационного Джалили привел к росту явки на 10 пунктов, что дало Пезешкияну дополнительно около 6 млн голосов, которые и стали решающими.
Пезешкиян столкнется на посту президента с многочисленными сложностями. Он должен будет сосуществовать с консервативным парламентом (следующие парламентские выборы состоятся только в 2028 году), который утверждает министров и имеет право отстранить их, и ультраконсервативной судебной системой. Неясно, насколько нежеланному для него президенту будет доверять аятолла Хаменеи, который сохраняет контроль над ситуацией в стране. Также неясно, сможет ли Пезешкиян сформировать эффективную команду (хотя кадры у реформаторов есть) и успешно управлять страной в условиях дефицита у него административного опыта.
Планы Пезешкияна по нормализации отношений с Западом могут столкнуться с двумя проблемами. Первая – позиция аятоллы Хаменеи, консервативных религиозных и политических деятелей, части силовиков, которые не доверяют США и считают, что президент Рухани пошел слишком на слишком большие и неоправдавшиеся компромиссы при подготовке «ядерной сделки». Вторая – возможное возвращение в Белый дом Трампа, который в свою очередь, не доверяет никому из иранских лидеров и отменил «ядерную сделку», резко ослабив тем самым позиции реформаторов.
Алексей Макаркин
Лейбористская партия убедительно победила на парламентских выборах в Великобритании. Новым премьер-министром станет ее лидер Кир Стармер.
Нынешние выборы стали досрочными – премьер-министр Риши Сунак распустил парламент, не дожидаясь конца года, когда заканчивался срок полномочий Палаты общин. Тем самым он стремился перехватить инициативу у лейбористов в условиях снижения инфляции. Задачей Сунака была не победа (ни один опрос не давал надежды на нее), а минимизация эффекта от поражения. В результате разгрома избежать не удалось – консерваторы получили наименьшее число депутатских мест в своей истории. Депутатские мандаты потеряли 11 министров и экс-премьер Лиз Трасс.
Неудача консерваторов связана с потерей двух категорий избирателей. Одна – умеренные, которые разочаровала политика кабинетов Бориса Джонсона и Трасс. В первом случае перманентные скандалы, во втором – обвал фунта в результате авантюрного экономического курса. Вторая категория – наиболее активные сторонники «Брэксита», недовольные недостаточно решительной борьбой с миграцией. Попытки депортировать нелегалов в Руанду сорвались из-за позиции Верховного суда, который отверг этот план, а у Сунака испортились отношения с правым крылом партии, которое возглавила экс-глава МВД Суэлла Браверман. Сунак уволил Браверман, и часть твердых «брэкситеров» перешли к политическому проекту Найджела Фараджа «Реформировать Соединенное королевство». В результате от партии Фараджа впервые избраны несколько парламентариев, сам он также стал депутатом.
На фоне разброда в рядах консерваторов Кир Стармер смог консолидировать Лейбористскую партию, избавившись от радикализма своего предшественника Джереми Корбина. Нынешний хорошо запоминающийся предвыборный лозунг партии – Change – связан с позиционированием партии как сторонницы перемен и альтернативы «бесконечному консервативному хаосу», нанесшему, по словам Стармера, «прямой ущерб финансам каждой семьи в Британии». При этом сэр Кир выступал в качестве подчеркнуто респектабельного, солидного политика, не склонного к рискованным экспериментам. На фоне Джонсона и Трасс такой образ оказался привлекательным для избирателей.
И сама Лейбористская партия предложила умеренные перемены, не связанные с потрясениями. Главная идея – стимулирование экономического роста с помощью увеличение строительства жилья и инфраструктурных проектов. При этом лейбористы заявляют, что рост должен приносит выгоды всему обществу – давая понять, что консерваторы думают только о богатых. Стармер не исключает повышения налогообложения, но исходит из того, что оно должно быть осторожным и не затронуть основные налоги. Предлагается создать госкомпанию, которая бы занималась инвестированием в возобновляемые источники энергии, а ее офис разместить в Шотландии, что должно было понравиться тамошним избирателям (там лейбористы на этих выборах сильно потеснили местных националистов).
Также лейбористы предлагают снизить возраст для избирателей с 18 до 16 лет и реформировать Палату лордов, окончательно упразднив членство в ней наследственных пэров (большинство из них было удалены из палаты еще при Блэре) и введя возрастной ценз для назначаемых пэров. Тема противодействия нелегальной миграции и борьбы с преступностью включает в себя создание нового пограничного командования и увеличение штата сотрудников полиции. Расходы на оборону предполагается увеличить до 2,5% ВВП.
Лейбористы будут настроены куда более «проевропейски», чем консерваторы. И самая проевропейская партия, за которую голосуют молодые продвинутые горожане – либеральные демократы – получила лучший результат в своей истории. Но возвращения в Евросоюз не произойдет – референдум прошел недавно (в 2016 году) и новое голосование в ближайшее время маловероятно. Да и его результат был бы неясным – с учетом «брэкситерской» официальной позиции консерваторов и популярности партии Фараджа, которая заняла третье место по общему числу голосов и получила немного мандатов только из-за мажоритарной однотуровой системы.
Алексей Макаркин
Парламентские выборы во Франции выигрывает «Национальное объединение». Но кто станет реальным победителем, можно будет узнать через неделю, когда состоится второй тур.
Эммануэль Макрон предпочел отказаться от долгой (до 2027 года) агонии своего правительства в пользу непредсказуемых осложнений. Его азартная ставка – на подвешенный парламент, где ни у одной из политических сил не будет абсолютного большинства – и тогда возрастает роль президента, который сохраняет широкие прерогативы по Конституции Пятой республики. И может попробовать сконструировать левоцентристскую коалицию.
Это противоречило интересам членов его собственной партии, досрочно теряющих министерские портфели и депутатские мандаты (макроновская фракция в парламенте неизбежно сильно сокращается – вопрос только, насколько сильно). Причем свое решение Макрон принял, не посоветовавшись с партией, руководствуясь только собственной интуицией. Видимо, он исходит из того, раз привел почти всех этих политиков в Национальное собрание, то может распоряжаться их судьбами. Они обязаны ему, а не он им.
Ставка Макрона – на мобилизацию левых и умеренных избирателей в избирательных округах, где результат не предрешен. Явка, впрочем, и так в первом туре выросла на 20 пунктов по сравнению с 2022 годом за счет правой и левой общенациональных мобилизаций. Но левые действительно готовы помочь в противостоянии с «Национальным объединением» - антифашистская идея для них исторически эмоционально значима. Не случайно, что их нынешнее объединение названо «Новым Народным фронтом» - в память об антифашистском фронте Блюма и Тореза 1936 года.
Правда, самый статусный левый политик Франции сейчас – это не Блюм и не Миттеран образца 1981 года, а крайне левый Жан-Люк Меланшон. Но именно после неудачных для партии Макрона европейских выборов в рядах левых произошла перегруппировка – возрождающаяся Социалистическая партия, лидерами которой были такие разные фигуры, как Блюм и Миттеран, опередила «Непокоренную Францию» Меланшона. А, значит, уходит «страшный сон» французских центристов- выбор между крайне правыми и крайне левыми.
И надежда Макрона на то, что «Национальное объединение» после выборов будет допускать ошибки. В новой парламентской фракции будет немало новичков с собственными заветными идеями, которые противоречат многолетней программе Марин Ле Пен по «дедемонизации» партии, ради которой она вступила в конфликт с собственным отцом. Один из них прямо перед выборами предложил запретить французам с двойным гражданством быть министрами – а во Франции трепетно относятся к любому делению своих граждан на полноправных и не очень после того, как режим Виши в 1940 году принял дискриминационный антисемитский «Статут о евреях». Ле Пен тут же дезавуировала самодеятельность, но осадок остался.
В общем, как говорил Наполеон, «нужно сперва ввязаться в бой, а там видно будет». Он победил при Аустерлице и Ваграме – правда, потом было Ватерлоо.
Алексей Макаркин
После неудачных дебатов призывы к Джо Байдену отказаться от выдвижения зазвучали гораздо громче. Заменить его демократы могут - но только если он сам откажется. Ему очень не хочется, несмотря на давление (разве что уговорит его жена Джилл).
Но тут встает второй вопрос: если не Байден, то кто? Осмелимся предположить: с учетом необходимости сверхбыстро раскрутить нового кандидата, он(а) должен соответствовать двум критериям: обладать неплохой общенациональной известностью и - как минимум - не иметь ауры неудачника, желательно - иметь историю успеха.
По второму критерию не проходят две женщины, идеально соответствующие критерию первому: Хиллари Клинтон и вице-президент Камала Харрис - первая уже проигрывала президентские выборы, вторая всегда отставала даже от невысоких рейтингов Байдена.
А вот более-менее сочетанию обоих критериев соответствуют, на наш взгляд, три кандидата - все они - в списке десяти возможных "сменщиков", опубликованном газетой The Washington Post. Это:
- Мишель Обама - самая популярная "первая леди" в современной американской истории, жена предыдущего демократического президента. Минус - отсутствие опыта в политике.
- Гевин Ньюсом - губернатор Калифорнии. Все за него - кроме того, что и штат его, и он сам - кажутся слишком либеральными многим американцам.
- и, наконец, менее известная (хотя и очень авторитетная в своей партии) Гретхен Уитмер - губернатор Мичигана, дважды уверенно выигрывавшая выборы в проблемном и колеблющемся штате. Не случайно в списке The Washington Post она - на втором месте
Неопределенностей слишком много - будем следить за развитием событий.
Борис Макаренко
В Иране во второй тур президентских выборов вышли реформист Масуд Пезешкиян (44,4%) и консерватор Саид Джалили (40,4%). Фаворит избирательной кампании, спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф остался третьим (14,3%) и призвал поддержать Джалили. Четвертый кандидат, Мостафа Пир-Мохаммади, стал аутсайдером с 0,88%.
Скоротечная избирательная кампания развивалась по сценарию поляризации, что сломало стратегию Галибафа, который с самого начала стремился «центрироваться», позиционируя себя в качестве консерватора, но при этом готового к компромиссам. Так, по ключевому внешнеполитическому вопросу – отношению к переговорам с Западом – он занял промежуточную позицию, заявив, что Иран должен вести переговоры с западными странами, но только в том случае, если это приведет к снятию санкций. Тогда как Пезешкиян однозначно высказался за переговоры (и развитие отношений со всеми странами, кроме Израиля), а Джалили – против переговоров и за выстраивание связей с Россией, Китаем и арабскими странами (он позиционировал себя как идейный преемник погибшего в авиакатастрофе президента Эбрахима Раиси).
Избирательную кампанию Галибафа фактически «добил» рахбар (духовно-политический лидер страны) аятолла Хаменеи, который 25 июня подверг критике веру некоторых политиков в то, что прогресса можно достичь, только полагаясь на иностранные державы, и иллюзию, что США - единственный путь развития. Эта критика была явно направлена против Пезешкияна, но дальнейшие слова Хаменеи наносили удар уже по позициям Галибафа. Рахбар расценил отказ от доверия к иностранцам как «демонстрацию доблести и национальной независимости». С помощью этих двух компонентов, отметил он, иранская нация продемонстрирует свои возможности, характер и мощь и добьется дальнейшего уважения на мировой арене.
Бескомпромиссное высказывание Хаменеи соответствовало политическому позиционированию только одного кандидата – Джалили. Полностью лояльный Джалили стал более удобной фигурой для Хаменеи, чем куда более самостоятельный и амбициозный Галибаф с собственной системой связей в Корпусе стражей исламской революции (КСИР).
Свою роль могло сыграть и то обстоятельство, что Пезешкиян и Джалили лично не обвинялись в коррупции (хотя консерваторы стремятся связать Пезешкияна с коррумпированными фигурами из лагеря реформаторов). Галибафа же СМИ неоднократно обвиняли в коррупции на посту мэра Тегерана, он выглядел в глазах многих избирателей представителем оторвавшейся от простого народа элиты. Такая протестная логика голосования была свойственна выборам 2005 года, когда признанный фаворит аятолла Али Ахбар Хашеми-Рафсанджани проиграл мэру Тегерана Махмуду Ахмадинежаду, выступавшему с популистскими лозунгами.
Нынешние иранские президентские выборы прошли по ярко выраженному конкурентному сценарию и сопровождались мобилизацией реформистов, которые в последние годы были маргинализированы. Президентские выборы 2021 года прошли по сценарию, обеспечивавшему победу Раиси. На парламентских выборах марта 2024 года большинство кандидатов-реформистов были дисквалифицированы. Сейчас к участию в президентской кампании из числа реформистов был допущен лишь нехаризматичный и малоизвестный Пезешкиян, который в результате получил относительное большинство голосов в первом туре. Экономические неудачи реформистского правительства Хасана Рухани стали забываться, а недовольство вмешательством государства в частную жизнь граждан и усталость от жесткого внешнеполитического курса среди населения крупных городов, включая Тегеран – увеличиваться.
Второй тур выборов состоится 5 июля – и ключевую роль в их исходе может сыграть явка. Сейчас она была крайне невысокой – около 40% - что выгодно консерваторам, рассчитывающим на привлечение на сторону Джалили электората Галибафа. Надежда реформистов на то, что явка под влиянием успеха Пезешкияна и его быстрой «раскрутки» будет расти, и избиратели, не проголосовавшие в первом туре, увидят в нем своего кандидата. Высокая явка выгодна реформистам – в 2013 и 2017 годах, когда они выигрывали выборы, она составляла 72-73%.
Алексей Макаркин
С того момента, как грузинские парламентарии проголосовали за закон «о прозрачности иностранного влияния», интенсивность дискуссий о новом витке нормализации отношений между Москвой и Тбилиси только нарастала. В информационный оборот была запущена идея о некоем проекте «конфедерации», который позволит конвертировать влияние России в ограниченно «восстановленную территориальную целостность» Грузии с поправками на особый статус Абхазии и Южной Осетии. Как это часто бывает, такие идеи начинают жить своей жизнью.
Как бы то ни было, а время от времени раздаются голоса о том, что более масштабная и качественная нормализация российско-грузинских отношений не за горами. Остроты ситуации добавляет резкое охлаждение отношений между Тбилиси и западными союзниками Грузии. В середине июня грузинский телеканал «Mtavari Arkhi» выступил с заявлением о том, что правительства двух стран близки к разрешению вопроса о полном восстановлении дипотношений, прекращенных, напомним после «пятидневной войны» 2008 года. Однако официальные представители Москвы и Тбилиси эту новость встретили с откровенным скепсисом.
И вот на полях XII Санкт-Петербургского международного юридического форума официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что Москва поддержит любые начинания в поддержку российско-грузинской нормализации. Оговоримся сразу, речь шла об оценке инициативы официального Тбилиси. Представитель российского министерства прокомментировала предложение недавно созданной партии «Солидарность во имя мира».
Сторонники грузинской оппозиции уже поспешили приклеить к этой партии ярлык «прокремлевской силы». Намекая на то, что бизнес одного из ее лидеров и создателей, международного секретаря Мамуки Пипия сделан в России. Но разве не схожий в чем-то карьерный паттерн имеется в случае с Бидзиной Иванишвили? Оппоненты властей и его записывают в пророссийские политики, забывая, что тот раз от разу получал поддержку Грузинских избирателей на конкурентных выборах. Сегодня «солидаристы» не выглядят фаворитами начавшейся уже по факту электоральной гонки. Но они решительнее других проводят повестку нормализации отношений с Москвой. И российская дипломатия готова такие инициативы поддерживать. Было бы странно, если бы она вела себя иначе.
Впрочем, перспективы нормализации не так очевидны, как многим кажется. В последние годы у нас утвердилось представление, что любые ссоры с Западом или неприятие американского гегемонизма дают сто очков в копилку России. Но это далеко не так, посмотрим хотя бы на кейс Турции. Или кейс Ирана времен «холодной войны». Тбилиси может вдрызг разругаться с Вашингтоном и Брюсселем, но даже многие поклонники сближения с Россией (в спектре от прагматиков-государственников и бизнесменов до сталинистов и традиционалистов) не готовы смириться с окончательной утратой Абхазии и Южной Осетии. И даже с их особыми статусами в составе Грузии.
Но самое главное другое. Возможно, сейчас автор комментария покажется несколько циничным, но победи сторонники пророссийского выбора в Грузии раз и навсегда, какие-то геополитические сделки между Тбилиси и Москвой имело бы смысл обсуждать хотя бы рамочно. Но в условиях, когда едва начавшийся разворот в сторону Москвы может быть прерван новым витком «вестернизации», любые договоренности выглядят, как минимум, делом рискованным!
Сергей Маркедонов
Международная легитимация Палестины стала одним из наиболее обсуждаемых сюжетов мировой политической повестки. К числу стран, которые готовы признавать палестинский государственный проект, присоединились и союзники США, члены ЕС и НАТО. В кавказском контексте важным событием стало решение Армении признать независимость Палестины. Официальный Ереван сделал соответствующий шаг 21 июня 2024 года.
МИД республики выступил с официальным заявлением, в котором констатировались следующее: «На различных международных площадках мы всегда выступали за мирное и всеобъемлющее урегулирование палестинского вопроса и поддерживаем принцип "двух государств" для решения израильско-палестинского конфликта… На основании вышеизложенного и подтверждая свою приверженность международному праву и принципам равенства, суверенитета и мирного сосуществования народов, Республика Армения признает государство Палестина. Итак, соответствующий шаг сделан. Насколько он важен в контексте кавказской геополитики? Поможет ли он Армении в ее поисках многовекторности?
Многие комментаторы, наблюдающие за кавказской динамикой, отмечают растущее влияние Ближнего Востока на Закавказье. Израиль – важнейший военно-политический партнер Азербайджана. Во время второй и третьей карабахской войн, (2020 и 2023 гг.) Баку широко применял израильские системы вооружения (ракеты «Lora», а также комплексы, производимые компаниями «Israel Aerospace Industries (IAI)» и «Uvision»). Для Израиля армяно-иранская кооперация всегда была раздражающим фактором. И, напротив, Азербайджан рассматривался руководством Еврейского государства, как противовес растущему влиянию Тегерана. Таким образом, признание Палестины стало запоздавшим ответом на проазербайджанскую линию Израиля. Тегеран и арабские государства этот жест должны оценить!
Но дальше начинаются сложные нюансы. Азербайджан известен своей военно-технической кооперацией с Израилем. Но Баку при этом намного ранее Еревана признал Палестину, голосовал в ООН за предоставление ей статуса государства-наблюдателя еще в 2012 году! Азербайджано-палестинские отношения, таким образом, имеют свою собственную традицию. Более того, признание Палестины активно продвигает Анкара, стратегический союзник Баку. И если Азербайджан с момента конфликта в Газе занимает равновесную позицию, то Турция последовательно поддерживает «палестинскую правду».
Оппоненты Пашиняна указывают на то, что решение по Палестине было принято вскоре после его разговора с турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом (буквально через три дня). Подобная объяснительная модель выглядит некоторым упрощенчеством. Вряд ли Пашинян хотел всего лишь понравиться Эрдогану. Но по факту выгоды Еревана от признания не кажутся слишком очевидными.
Сергей Маркедонов
Сделка об освобождении Джулиана Ассанжа выгодна демократам в США.
Ассанжу в США сочувствуют две группы населения с прямо противоположными взглядами. Одна – наиболее радикальная часть трампистов, условно аудитория Такера Карлсона. Они не любят федеральное правительство за вмешательство в жизнь граждан и излишнее расходование средств трудолюбивых провинциальных налогоплательщиков (например, на всякие климатические проекты – они уверены, что изменение климата – это выдумка «умников»-леваков). А в последнее время – и за то, что, по их мнению, и без того несовершенное государство подчинилось «глубинному государству», контролирующее правительственные институты, в том числе спецслужбы. Ассанж для них – это разоблачитель методов этого «глубинного государства», втягивающего США в затратные и рискованные международные конфликты.
Другая группа – левые, считающие, что Ассанж – это борец против империализма и за справедливые отношения между народами. Против внешнеполитических авантюр, которые не только отнимают человеческие жизни, но еще и мешают человечеству объединиться вокруг решения действительно важных, по их мнению, задач – например, борьбе с изменением климата. Это потенциальный электорат Берни Сандерса, в его рядах немало «умников» из числа преподавателей и студентов университетов. И среди этих американцев немало тех, кто в 2020 году без энтузиазма, но проголосовал за Джо Байдена, чтобы не допустить победы Дональда Трампа. А сейчас они сильно раздражены военными действиями Израиля против ХАМАС, сочувствуют палестинцам и сильно снизили свою лояльность в отношении Байдена.
Если Ассанж был бы выдан в США, это привело бы к усилению турбулентности в публичном пространстве. Причем левые могли бы использовать на практике и часть аргументов, выдвигаемых правыми – при всей противоположности идеологических взглядов их сближает сильнейшее недоверие к неподконтрольным обществу элитам. А мобилизация левых избирателей сейчас нужна Байдену, так как борьба идет за каждый процентный пункт. И к чему приводит демобилизация левых, видно по результатам выборов 2016 года, когда они не пришли голосовать за Хиллари Клинтон, обиженные на то, что бюрократия Демократической партии подыгрывала ей против Сандерса.
А теперь Ассанж в Австралии, признал вину и вышел на свободу, так как пятилетний срок ему будет зачтен. Неизвестно, какие еще неформальные условия были связаны с его освобождением – возможно, они касаются его публичной активности. И раздражителей для администрации США будет меньше.
Алексей Макаркин
Визиту Владимира Путина во Вьетнам предшествовало усиление консерватизма во внутренней политике Вьетнама.
Ориентиром для вьетнамских реформаторов был Китай, откуда они заимствовали основной подход: развитие рыночных отношений при сохранении политического контроля. Переход к рыночной экономике прошел во Вьетнаме даже проще, чем в Китае, потому что к моменту начала реформ в 1986 году на юге Вьетнама плановое хозяйство существовало лишь в течение 11 лет – после фактической ликвидации Южного Вьетнама в 1975-м (официально его упразднили в 1976-м).
При этом Вьетнам имел опыт маневрирования между СССР и Китаем, лишь во второй половине 1970-х годов сделав выбор в пользу Москвы. В Совет экономической взаимопомощи Вьетнам вступил лишь в 1978 году, почти через 30 лет после его создания. В 1979-м вьетнамские войска свергли пользовавшийся поддержкой Китая и истреблявший местное вьетнамское население режим «красных кхмеров» в Кампучии, а между Вьетнамом и Китаем имела место даже приграничная война.
После начала экономических реформ вьетнамские войска ушли из Кампучии (вскоре вновь ставшей Камбоджей) и отношения с Китаем стали налаживаться. Но от политики балансирования Вьетнам не отказался – только вместо распавшегося СССР в роли баланса выступили США. Страна, исходя из прагматических соображений, быстро активизировала экономические связи с Вашингтоном, несмотря на память о многолетней войне.
Как и в Китае, перед вьетнамскими реформаторами встал вопрос о возможности политической либерализации – и он также был решен отрицательно. В настоящее время Вьетнамом управляют два сторонника жесткого внутриполитического курса – генеральный секретарь ЦК КПК Нгуен Фу Чонг и президент То Лам, кадровый силовик, ранее занимавший пост министра государственной безопасности (президентом он стал 22 мая нынешнего года). Генсеку в этом году исполнилось 80 лет, так что возможно в будущем его сменит То Лам.
Два предыдущих президента, придерживавшихся более либеральных взглядов, Нгуен Суан Фук и Во Ван Тхыонг, были смещены со своих постов, соответственно, в 2023 и 2024 годах. Нгуен Суан Фук ушел после коррупционного скандала с участием его подчиненных, а Во Ван Тхыонг обвинен в «нарушении устава партии» (за этим определением может скрываться обвинение в коррупции).
В сентябре 2023 года во время визита Джо Байдена в Ханой между США и Вьетнамом было подписано соглашение о повышении уровня партнерства до «всеобъемлющего стратегического» (со времен Барака Обамы партнерство было «всеобъемлющим»). Генсек Нгуен Фу Чонг заявил, что повышение статуса партнерства с США происходит «во имя мира и устойчивого развития». А премьер-министр Вьетнама Фам Минь Тинь (политик с немалым опытом работы в спецслужбах) сказал о сотрудничестве с США, что «предел ему – небо».
С нулевых годов в систему балансирования включается и российский фактор – Владимир Путин ранее посещал Вьетнам в 2001, 2006, 2013 и 2017 годах. Впрочем, сейчас визит проходит в принципиально иной обстановке – в условиях разрыва России с Западом. При этом от развития связей с США Вьетнам отказываться не собирается, хотя, видимо, хотели бы снизить американские идейное влияние, оставив лишь экономические отношения. А американцы не могут «наказать» Ханой за прием российского президента – они не хотят оттолкнуть Вьетнам к Пекину и Москве.
И основные принципы внешней политики Вьетнама остаются в силе. Они официально основаны на способствующих балансированию «четырех нет»: никаких военных союзов; никакого сотрудничества с одной страной против другой; никаких иностранных военных баз на территории Вьетнама; никакого применения силы или угрозы ее применения в международных отношениях. Эти принципы исключают воссоздание российской военно-морской базы в Камрани, но никак не мешают более активной диверсификации международных связей Вьетнама.
Алексей Макаркин
Франция создала очередной информационный повод на кавказском направлении. Париж подписал с Ереваном контракт на закупку самоходных артиллерийских установок (САУ) «Caesar». Эту новость официально объявил глава министерства обороны Пятой республики Себастьян Лекорню. В феврале нынешнего года французский министр посетил с визитом Ереван. Это был первый в истории постсоветской Армении визит главы оборонного ведомства Франции.
Франко-армянское военно-политическое сотрудничество сейчас находится на подъеме. Напомню, что в октябре прошлого года в Париже министры обороны двух стран подписали документ о поставках французских вооружений в Армению. Вскоре армянская армия получила первую партию бронетранспортеров от нового партнера. Тогда же парламентарии Пятой республики призвали исполнительную власть и военных ускорить решение вопроса о поставках САУ. Как говорится, «процесс пошел».
Заявление о передаче Армении «цезарей» прозвучало на фоне рабочего визита главы армянского минобороны Сурена Папикяна в Париж. В ходе его переговоров с Себастьяном Лекорню достигнуты новые договоренности о военно-технической кооперации, обсуждены вопросы реформ оборонного комплекса Армении.
Ожидаемо данные новости вызвали негодование Баку. В шаге Франции азербайджанские власти увидели угрозу новой военной эскалации на Кавказе. Также ожидаемо МИД Армении в своем заявлении выразило недоумение реакцией Азербайджана. Подчеркнув «суверенные права» Еревана и отказ от геополитического максимализма.
Конечно, военно-техническое взаимодействие- это «долгий процесс», его не приурочишь к конкретной дате. Но сейчас в контексте досрочных парламентских выборов для президента Эммануэля Макрона «армянская карта» весьма удобна для привлечения колеблющихся избирателей. Акты помощи Парижа Еревану вряд ли способны создать для Армении некие тактические преимущества, о стратегических промолчим. Но стать новыми «тремя копейками» в кассу разночтений между Ереваном и Москвой они могут. И, собственно, уже становятся. И, напротив, неприятие линии Запада (и Франции, как его части) сближают позиции РФ и Азербайджана.
Сергей Маркедонов